Плацдармы жизни

       Стрелковый полк подняли по тревоге в два часа ночи. Уже наступило воскресенье, 22 июня 1941 года. Причиной этого стал звонок из штаба военного округа о готовящейся в 4 часа утра серьезной провокации со стороны Германии.
Полк находился на летних манёврах. Солдаты жили в палаточном лагере, расположенном в поле перед небольшим хвойным лесочком. Так продолжалось уже больше месяца.
       Место это было очень живописным. Палатки стояли на красивом высоком берегу притока Двины, окружённым небольшой берёзовой рощей.
После объявления тревоги полк выдвинулся на заранее подготовленные позиции. Ему было приказано защищать Минск со стороны Бреста.
Заняв окопы, бойцы стали ждать врага. Полковая батарея, состоящая из шести орудий калибром 76 мм, расположилась у самого леса за позициями, занятыми пехотой.
        Её командир, капитан Сергей Баталов, красавец мужчина 28 лет, с коротко стриженными тёмно русыми волосами и греческим профилем, приказал артиллеристам оборудовать ещё две запасные позиции для орудий.

        Ожидание оказалось недолгим. Бойцы не успели даже перекурить, как со стороны Польши показались немецкие самолёты. Часы показывали 3.40. Было уже довольно светло.
        Самолёты шли сплошной громадной тучей. Их было так много, что потемнело небо. Рёв их моторов слился в однообразный мощный гул. Они летели вглубь страны, на Минск и Киев, не обращая никого внимания на позиции полка.
        Часам к семи утра показались лёгкие немецкие танки, в количестве шести штук. На каждом из них был установлен флаг с фашистским крестом. Танки сопровождали двенадцать мотоциклов с колясками, в которых сидели пулеметчики. За ними следовали бронемашины с пехотой. Судя по всему, на этом участке немцы не ожидали сопротивления со стороны Красной Армии.
- Орудия к бою! – скомандовал Сергей. – Один снаряд – одна цель. По немецким танкам – огонь!
        Артиллеристы не подвели, загорелись пять танков. Выстрел лишь одного орудия не попал в цель, но зато были уничтожены два мотоцикла. Уцелевший танк тем временем приближался к первой линии окопов. Его подбили красноармейцы, закидав противотанковыми гранатами. Пулемётчики и стрелки обрушили огонь на мотоциклистов. Батарея, сменив позицию, позицию дала три залпа по бронетранспортёрам. Вражеская техника и живая сила были уничтожены. Батарея снова переехала, пушки вернулись на прежнюю позицию.

        Победа была полной. Если это провокация, то атак наверняка больше не будет. Однако, судя огромному количеству бомбардировщиков, улетевших в сторону советских городов, - это война.
        Немцы больше не наступали, а на позиции полка обрушилась немецкая авиация. Авианалёт продлился около часа. И хотя красноармейцы укрылись в окопах второй линии обороны, полк все равно нес потери убитыми и ранеными.
        Артиллерийская батарея от налёта авиации не пострадала. Все шесть орудий остались целыми. При этом их последняя огневая позиция была полностью перепахана авиационными бомбами. Наводчики сняли панорамы и хранили их у себя на груди, прикрывая своим телом во время бомбежки. Удалось сохранить и лошадей батареи, которые были спрятаны за лесочком.
        Позиция полка была выбрана очень толково. Слева было широкое болото, а справа приток Двины. Полоса обороны составляла порядка двадцати километров. Ровно посередине через нее проходило шоссе, ведущее к Минску. Правое крыло полка прикрывала еще одна батарея. Но там немцы еще не предпринимали попыток прорыва.

        После авианалёта фашисты опять перешли в наступление на левом фланге обороны полка. На этот раз наши позиции атаковали шесть лёгких и два средних танка. За ними, как и в первый раз, на бронетранспортёрах двигалась пехота. Батарея Сергея Баталова приготовилась к отражению атаки. Однако немцы резко изменили направление и двинулись на правый фланг. Чтобы не раскрывать своих позиций Баталов решил пока огонь не открывать.
        Артиллеристы второй батареи справились с отражением вражеской атаки, но потеряли одно орудие.
        Вновь прилетели немецкие самолёты и продолжили утюжить позиции полка. Теперь на всём протяжении обороны. Бомбили больше часа. Земля стонала от взрывов авиабомб. Кое-как оправившись от авиационного налёта, красноармейцы приготовились к отражению новой атаки. Но её всё не было.
        Связь со штабом округа отсутствовала. Разведка доложила, что немцы прорвались справа за позициями полка и, продвинувшись вперёд, собирают силы за речкой, чтобы ударить в тыл нашему правому флангу. Пришлось взорвать мост через реку.
        Вскоре стало известно, что прорвавшие советский фронт основные силы фашистов ушли далеко вперёд. Судя по всему, полку предстояло драться в окружении. Один из батальонов направили защищать тыл. На всякий случай Баталов тоже развернул в направлении Минска два орудия. Но всё-таки основной удар фашистов все ждали во фронт.

        Ночь прошла тихо. Наступившее утро казалось тихим и спокойным, словно и нет никакой войны. Тыловики от души накормили красноармейцев плотным завтраком. Говорят, что нельзя есть перед боем. Но воевать все же лучше сытым, чем голодным. Бойцы хорошо понимали, что теперь они воюют в окружении, и в госпиталь не попасть с любым ранением.
        Артиллерийская канонада ушла далеко на восток. Но приказа отступать не было, а это значит, что надо выполнять поставленную ранее задачу. Старшины рот на всякий случай раздали сухой паёк на следующие сутки.
        В десять часов утра налетели немецкие бомбардировщики и почти два часа утюжили весь плацдарм, на котором держал оборону стрелковый полк. Авиация нанесла страшный урон, под авиабомбами погибла почти половина личного состава полка.
        Были убиты почти все лошади, а те, что уцелели, разбежались. Сергей попросил артиллерийских разведчиков их изловить и найти для них надежное укрытие.
        Несмотря на то, что пушки Баталова были хорошо замаскированы, две из них были разбиты. До начала вражеского наступления пушкари Сергея из двух поврежденных орудий сумели собрать одно.
        В два часа дня немцы пошли в атаку. На этот раз во весь фронт плацдарма при поддержке батальона пехоты наступали двенадцать лёгких и шесть средних танков. Одновременно с тылу полк атаковали две роты немецкой пехоты, сопровождаемые двумя лёгкими и двумя средними танками. Немцы надеялись сходу сломить нашу оборону.
        Во второй батарее осталось только три орудия. Выстрелить можно было один, максимум, два раза, иначе после этого пушки наверняка будут расстреляны вражескими танками.
        Однако артиллеристы сработали отлично. Три орудия, оборонявшие тыл, двумя залпами накрыли все четыре немецких танка и единственный бронетранспортёр. После чего батарея сменила огневую позицию.
        Хуже обстояли дела на главном направлении атаки. Первым и вторым залпами пушкарям удалось подбить восемь танков. Оставшиеся невредимыми бронированные машины ответили своим огнем. Артиллеристы едва успели спрятаться укрытие.
        Залпы второй батареи помогли отвлечь танки от двух уцелевших орудий Баталова. Они снова заговорили. Еще четыре немецких танка загорелись. Вместе с красноармейцами удалось поджечь ещё три боевые машины. Три уцелевших танка и остатки пехоты под улюлюканье наших бойцов позорно бежали с поля боя.

        Обстановка диктовала собрать полк в кулак и попытаться выйти из окружения. Но командир оставался непреклонен. Приказа отступать не было!
После отражённой атаки в строю осталось около пятисот красноармейцев, что равносильно батальону, и три орудия. Правда, снарядов и патронов пока было в избытке. Надолго ли.
        Сергей опять приказал переставить орудия на другие позиции. Артиллеристам пришлось переносить их на руках.
        Бойцы Баталова смогли собрать из девяти погибших орудий два, способных вести огонь. Их оставили прикрывать тыл. Можно было попробовать восстановить ещё две пушки, закрепив повреждённые сошки деревянными палками. В общем, воевать можно.
       До вечера бойцов никто не беспокоил. Еще сохранялась возможность прорвать кольцо и уйти в леса, но командир полка стоял на своем. Без приказа позиции не оставлять! Он остался один и был легко ранен. Комиссар, начальник штаба, заместитель командира полка - все погибли. Приказ есть приказ, стоять надо до конца. Все надеялись, что основные части Красной Армии вот-вот придут им на помощь.

       Утро вновь прошло спокойно. Авиационный налёт начался ближе к полудню. Красноармейцы, как могли, зарылись в землю, но это уже не спасало. От полка осталось чуть больше роты и всего два орудия. Сергей был ранен в левое плечо осколком бомбы.
       Артиллеристы Баталова осмотрели все поврежденные орудия и сумели «вылечить» ещё два. Главное, чтобы не был повреждён откатный механизм, а остальное они научились ремонтировать.
       Бойцы приготовились к отражению новой вражеской атаки. Полевые кухни были уничтожены, и старшина батареи выдал артиллеристам сухой паёк на три дня.
Наученные горьким опытом, немцы не торопились. И в этот день атаки не было, а утром началось всё сначала. На этот раз немцы бомбили позиции полка целый день. Немецкие самолёты улетели лишь в седьмом часу вечера.

        На позициях полка не осталось ни одного целого места. Вместо хвойного леса, расположенного поблизости, теперь из земли торчали всего несколько сосен. И те были основательно посечены осколками.
        Разорвавшаяся рядом Сергеем авиационная бомба взрывной волной откинула его назад, он сильно ударился о бруствер окопа, но чудом остался жив. Его даже не зацепило осколками. В целом же, последний авианалёт мало кто пережил.
         Командира полка убило, погибли все батальонные и ротные командиры. В строю остался один красный командир - лейтенант Кирилл Марченко. Под его командой находились семнадцать красноармейцев, половина из них были ранены.
В хозяйстве у Сергея Баталова из личного состава двух батарей осталось девятнадцать артиллеристов. Среди них тоже было много раненных. Дважды ранен был и сам Сергей. Правда, его ранения оказались сравнительно легкими.
        Целых орудий не осталось. Попытки починить хотя бы одну пушку ни к чему не привели. Отражать очередную атаку было нечем. Посоветовались с лейтенантом Марченко, Сергей решил оставить позиции, пока их не выбили оттуда фашисты.

        Охранять полковое знамя взялся лейтенант. Для надежности Баталов, взявший на себя командование остатками полка, направил в его распоряжение одного бойца. Больше просто не мог.
        Артиллерийским разведчикам удалось поймать тринадцать лошадей. Это все, что осталось от полковой кавалерии.
        В лазарете фельдшера, старшины Ивана Цибули, находились всего пятеро раненых. Остальные погибли под бомбами. Цибуля - мужчина сорока двух лет, был большой специалист по врачеванию ран. Он воевал на озере Хасан, а затем прошёл Финскую кампанию.
        Из разбитых телег сумели с грехом пополам собрать пять способных передвигаться на конной тяге подвод. Отремонтировали одну полевую кухню.
Две подводы заняли раненые, ящики с медикаментами и уцелевшее медицинское оборудование. На всякий случай, Баталов решил забрать с собой все оставшиеся снаряды и оружие, в том числе и трофейное. Все это также поместилось на двух подводах.
        На оставшиеся две телеги погрузили всякие нужные в походе вещи: шинели, запасное обмундирование, сапоги, вещевые мешки, котелки, лопаты и другой шанцевый инструмент, а главное продукты, в том числе, крупы и консервы. В полевую кухню запрягли двух лошадей, а в остальные подводы по одной.
        Пятерых своих разведчиков Сергей посадил на коней. Они должны были ехать впереди в поисках безопасной дороги. Когда наступили сумерки, колонна двинулась в путь. Каким бы странным это ни казалось, за всю ночь они не встретили ни одного немецкого солдата.

         За восемь с половиной часов, сделав два коротких привала, остатки полка прошли тридцать пять километров. Сначала двигались по открытой местности, по просёлочной дороге, а в девятом часу въехали в большой лесной массив. Примерно через пять километров дорога упёрлась в полуразрушенный мост через небольшую, но глубокую речку с высокими крутыми берегами. Бойцы попробовали поискать брод. Однако затея оказалась безрезультатной.
         Решили форсировать реку по мосту. Основные балки, а также несущие части моста были целыми. Сгорела только центральная часть моста. Красноармейцы взяли доски с краёв и проложили две колеи, пригодные для проезда телеги. По ним и осуществили переправу, после чего окончательно разрушили мост. За рекой сделали привал.
         Полевую кухню растапливать не стали, так как боялись дымом привлечь внимание немцев. Перекусили сухим пайком.
         Старшиной батареи у Сергея Баталова служил Фёдор Полищук. Все знали, что с ним не пропадёшь. В любой ситуации бойцы будут всегда накормлены и одеты. Вот и сейчас старшина уже хлопотал около раненых, умудрившись каким-то образом приготовить им жидкую горячую пищу. Сергей знал, что надёжнее Фёдора у него подчинённых нет. Если надо он и в разведку сходит, и языка приведёт. А в Финскую кампанию старшина был снайпером.
        Пока основная часть бойцов отдыхала, капитан Баталов послал в разные стороны конную и пешую разведку. Нужно было определиться с ситуацией, в которую они попали.
        Отряд остановился на днёвку, выставив боевое охранение. Сергей решил, что правильнее будет двигаться ночами. Он еще рассчитывал на скорое соединение с основными силами Красной Армии. Хотя какое-то смутное чувство подсказывало ему, что пока их полк держал оборону своего плацдарма, фронт ушел далеко на Восток.
В десять часов утра над их бывшей позицией закружили немецкие самолёты. Судя по всему, они продолжили бомбить уже покинутый полком плацдарм. Авиационный налёт продолжался почти час. Наконец немцы поняли, что утюжат пустое место, и бомбить прекратили.
        Холостой авианалёт поднял моральный дух красноармейцев. Было приятно, что всегда пунктуальные и практичные немцы, так опростоволосились.
        Вернулись разведчики. Оказывается, автодорога на Минск проходит всего в километре от их временного лагеря. По трассе постоянно двигались немецкие колонны.
        Конная разведка доложила, что впереди, километрах в семи, в кустах у дороги стоят две брошенные пушки калибром 76 миллиметров. Правда, без панорам. Для капитана Баталова это не стало проблемой. С собой его артиллеристы прихватили пять таких оптических приборов.
       Орудия стояли очень удачно, на небольшом пригорке, так, что весь перекрёсток и автострада на Минск просматривалось, как на ладони. Сергей приказал подогнать телегу со снарядами к орудиям. Их оказалось по тридцать пять штук на ствол.
       Баталов вызвал лейтенанта, старшину батареи и двух наводчиков. Он сообщил им, что хочет остаться здесь и принять бой с немцами. Новым командиром отряда Сергей назначил лейтенанта Марченко, а его заместителем старшину Полищука.
Оба наводчика без колебаний согласились остаться со своим командиром, хотя и понимали, что этот бой может стать для них последним.
       Капитан, не дожидаясь вечера, отправил отряд вперёд, а сам вместе с двумя добровольцами остался у орудий. Чтобы дать обозу уйти подальше, решено было дождаться утра. А утром выбрать колонну автомашин, желательно с боеприпасами или топливом, и расстрелять её из орудий. После этого, если получиться, взорвать пушки и уйти догонять своих.

       Ночью Сергея и одного из наводчиков разбудили голоса. Стоявший в карауле их третий товарищ с кем-то тихонько разговаривал. Оказалось, что к ним на помощь пришли еще два артиллериста из батареи Баталова. Это было очень кстати. Втроем трудно управлять двумя орудиями, не говоря уже о том, чтобы сменить позицию или даже просто изменить угол обстрела. Впятером это сделать было гораздо проще.
       Утром встали пораньше, умылись, привели себя в порядок, позавтракали. Проверили личное оружие, приготовили гранаты, почистили стволы орудий, разложили снаряды у каждого орудия. Расположили пушки метров в десяти друг от друга. Всё было готово к бою.
       Шоссе в этом месте поднималось в горку и просматривалась далеко. Своей целью артиллеристы выбрали колонну автоцистерн, в которой было около пятидесяти машин. Одним орудием Баталов открыл огонь по голове колонны, второе – ударило по последним машинам. Они ехали очень плотно друг к другу, поэтому промахнуться было просто невозможно.
       Как только цистерны, воспламеняясь, стали взрываться, артиллеристы прекратили огонь. Пламя от горящих автомашин поднялось до небес. К разбитой колонне начали подтягиваться немецкие войска. Шесть бронетранспортёров с пехотой наши герои расстреляли в упор. Немцы попытались ввести в бой свою артиллерию. Но три пушки, которые они подтянули на автомобилях на место событий, были тут же уничтожены огнем артиллеристов Баталова. Ребятам повезло, у них была очень хорошая позиция. Уцелевшие вражеские солдаты вели автоматно-ружейный огонь по нашим артиллеристам.
       В самую гущу боя, не разобравшись, залетели два немецких мотоцикла с колясками, на которых были установлены пулеметы. Они почти вплотную приблизились к орудиям Баталова, и были уничтожены из стрелкового оружия.
        Уцелевшие мотоциклы ребята тут же укрыли за пушками. Снарядов осталось по семь штук на орудие.
        Немцы больше не предпринимали активных действии, решив перегруппировать свои силы для новой атаки. Сергей со своими бойцами выставил орудия на прямую наводку и выпустил все четырнадцать оставшихся снарядов в самую гущу врага. Израсходовав  боезапас, Баталов приказал снять оптику с орудий. Когда это было сделано, артиллеристы сели на трофейные мотоциклы и покинули поле боя.
        Уже отъехав на весьма значительное расстояние, они услышали, как по их бывшим позициям ударила немецкая артиллерия. Канонада продолжалась около двадцати минут. Только сейчас, сидя на мотоцикле, Сергей заметил, что у него пробита левая ключица, а в правой ноге выше колена засела пуля, хотя кость вроде не задета. Один из наводчиков был ранен в правую руку, а заряжающий в левую ногу, тоже выше колена. В горячке боя никто из них этого не заметил. В общем, ранения пустяковые, но требуется срочная медицинская помощь. Надо извлечь пули, остановить кровотечение, и обработать раны антисептиком, пока не началось заражение.

        Тем временем немцы начали преследование группы Баталова. Звук моторов постоянно был у них за спиной. Сергей был уверен, что фашисты постараются загнать их в засаду.
        Артиллеристы подъехали к неширокой речушке с крутыми и высокими берегами. Вода в реке была светло серой. Казалось, что среди зеленой поляны брошена шёлковая серая лента.
Через реку был проложен деревянный мост длиной метров двенадцать. Ширина его составляла не более четырех метров. Здесь артиллеристы и решили встретить преследователей.
        Один из мотоциклов поставили по середину моста, обрезали бензиновые шланги, чтобы бензин полился из бака на деревянные части моста. Мост под ним заминировали связками немецких гранат таким образом, чтобы любая попытка сдвинуть мотоцикл с места привела к взрыву.
        Капитан не знал, какими силами враг ведет преследование. С обоих мотоциклов сняли пулемёты и расположили с двух сторон дороги. К каждому из них имелось по четыре полные ленты.
        Кроме того, в арсенале наших бойцов остались четыре немецкие гранаты, две гранаты Ф-1, четыре РГД, два немецких автомата «Шмайсер», две винтовки «Маузер», три пистолета с достаточным количеством патронов.
        Старшина дал им с собой сухие пайки. Артиллеристы решили их использовать и подкрепиться перед боем.

        Минут через двадцать, как закончились все приготовления, на мост въехали три мотоцикла с колясками. Столкнувшись с неожиданным препятствием, они остановились. Баталов приказал пулемётчикам уничтожить немецких мотоциклистов, 
         Тут же к реке подъехали два лёгких танка. Один из них, не останавливаясь, на всём ходу влетел на мост. Своим бронированным корпусом он сдвинул стоявшие на нем мотоциклы, освобождая себе дорогу. Но буквально через восемь секунд раздался взрыв. Сработала ловушка, приготовленная Баталовым. Мост просел, а танк провалился гусеницами, застрял и загорелся. Огненная струя воспламенившегося бензина от мотоциклов разлилась на его броню, он вспыхнул как спичка.
         Второй танк открыл огонь из орудия по кустам, где, как казалось его экипажу, могли находиться пулемётчики. Раненный в руку артиллерист схватил связку гранат, бросился к мосту, и, прячась за уже подбитой боевой машиной, швырнул её во второй танк. Его слегка подбросило, и он задымился, а потом и загорелся.
         Казалось, что уже можно праздновать победу и догонять своих. Но тут ситуация резко изменилась. К реке подъехали два бронетранспортёра, из одного раздалась очередь из пулемёта. Наш артиллерист не успел добежать до берега и упал как подкошенный.
         Из бронетранспортёров выбежали солдаты и открыли автоматный огонь по группе Баталова.
         Сергей приказал отступать и сам побежал к мотоциклу. Его срезала очередь из пулемёта. Он упал и уже больше не шевелился.
         Его ребята, оставшись без командира, решили отомстить за него. Подобрались поближе к подбитому танку и оттуда закидали оставшимися гранатами оба бронетранспортёра. Наши пулемётчики перебили всю пехоту противника и побежали к мотоциклу, но тут их накрыло снарядом. Подъехал немецкий танк и открыл огонь по оставшимся в живых артиллеристам из орудия и пулемёта. Вторым снарядом танк подбил их мотоцикл, из танкового пулемёта дали очередь и добили уже лежавших без движения красноармейцев.

         Наступило 27 июня. Шёл шестой день войны. Группа лейтенанта Кирилла Марченко и старшины Фёдора Полищука благополучно двигалась вперёд, не встречая 
         Они слышали и орудийную канонаду, а спустя какое-то время, и орудийно-пулемётные раскаты. Все понимали, что это ведет бой группа капитана Сергея Баталова. Молодой и горячий Кирилл хотел рвануть им на помощь. Но Фёдор напомнил ему о том, что он получил приказ от капитана Баталова вывести за линию фронта оставшихся красноармейцев. А приказы надо выполнять.
         Кроме разведчиков лейтенант поставил в голове отряда десять боеспособных красноармейцев, вооружённых немецкими автоматами и двумя ручными пулемётами Дегтярева. Сам он тоже двигался в авангарде.
         Тыл колонны защищали шесть бойцов с винтовками и двумя пулемётами – Дегтярева и Максима. Последний был расположен на замыкающей телеге. Командовал арьергардом старшина Полищук.
         Посоветовавшись с ним, лейтенант Марченко, решил, если представиться такая возможность, ударить по фашистам. Всё теперь зависело от данных разведки.
Примерно через километр лес кончился. По открытой местности предстояло двигаться более двадцати верст.
         Лейтенант объявил привал, чтобы дождаться сумерек. Открытый участок нужно постараться проскочить ночью. Как только солнце зашло за горизонт, в путь первой отправилась конная разведка, за ней двинулись и все остальные.
         Пешие разведчики ушли далеко вперед и уже почти сутки не давали о себе знать.
         Рассвет застал колонну в пяти километрах от спасительного леса. Как только последняя телега закатилась под шатёр из листьев, над полем, по которому они только что шли, на бреющем полёте пролетел немецкий самолёт. Летчик долго что-то высматривал и даже обстрелял из пушек и пулеметов уходящую в лес дорогу. К тому времени отряд Кирилла ушёл далеко вперёд, и никто не пострадал.

         Лейтенант решил изменить маршрут, и на ближайшей просеке отряд резко взял влево. На повороте оставили лишь небольшой секрет, чтобы встретить разведку и определить, нет ли за ними преследования.
         По просеке прошли километров тридцать, а затем снова повернули в сторону предполагаемой линии фронта.
Разведка догнала колонну только 30 июня. Они вернулись вместе с оставленным на развилке секретом. Разведчики также привели с собой женщину и ее восьмилетнего сына.
        Так как она оказалась женой командира Красной Армии, Кирилл решил взять ее с собой. Она шла из небольшого городка под Брестом. Из ее рассказа бойцы узнали, как погибли у моста капитан Баталов и его люди.
        На дороге женщина подслушала разговор двух полицаев. Они говорили о том, что 28 июня Минск был взят немцами. Полицаи не видели стоявшую в кустах женщину и разговаривали в полный голос. Так она узнала, что завтра в ближайшее село на пару дней пригонят колонну пленных красноармейцев.
        Село на всю округу было одно. Кирилл взял с собой два десятка бойцов. С высокого дерева разведчики в бинокль увидели, как за околицей села, в поле, немцы огородили колючей проволокой значительную территорию, куда и загнали наших пленных.
        Они сидели под открытым небом, сбившись в кучу. Охраняли пленных красноармейцев, числом более сотни, всего несколько немецких солдат. Двое из них патрулировали периметр лагеря, двое дежурили у въездных ворот. Днем из села приехали два мотоцикла с коляской.
        Начало смеркаться, мотоциклисты уехали в село. Однако минут через пять один из них вернулся обратно. Он поставил мотоцикл перед воротами и заглушил двигатель. В коляске никого не было. Мотоциклист уселся под караульный грибок с таким видом, как будто он никуда не собирался.
        Света во временном лагере не было. Лейтенант решил действовать, как только стемнеет. Ночью его бойцы бесшумно сняли ножами часовых, ходящих по периметру, а потом и тех троих, около въездных ворот.
        Кирилл приказал пленным красноармейцам построиться. Всем, кто хочет продолжить борьбу с вероломным врагом с оружием в руках, он предложил пойти под его команду. Все освобожденные красноармейцы вступили в отряд бравого лейтенанта Кирилла Марченко.
        Лейтенант оставил с собой двух бойцов, а остальных во главе со старшиной отправил в село, чтобы зачистить его от полицаев и фашистов.
Трофейное оружие, взятое у охраны, Кирилл вручил пятерым освобожденным из плена красноармейцам. Вместе с ними он возглавил колонну, потянувшуюся в лес. Замыкали ее два испытанных бойца из его группы.
        Вскоре их догнал старшина. Отряд красноармейцев с ним во главе уничтожил в селе пятерых полицаев и восемь немецких солдат. В числе трофеев оказались пять лошадей и немецкий грузовик. Старшина не забыл прихватить оружие и кое-какие продукты: тушёнку, сало, вяленное и свежее мясо, крупы и зерно.
        Убитых фашистов и полицаев на грузовике вывезли за село и похоронили в большой воронке от авиабомбы, замаскировав её дёрном. В нашей группе потерь не было.

        В свой временный лагерь приехали на грузовом автомобиле и трёх мотоциклах с колясками, оборудованными пулемётами.
Марченко построил весь личный состав.
- Запомните, бойцы. Никакого плена не было! Вы просто отстали от своих частей, оказавшись на временно занятой врагом территории! Будем продолжать сражаться вместе!
        Красноармейцы, оставшиеся от стрелкового полка, поклялись не выдавать своих новых собратьев.
        Оказалось, что семьдесят пять освобожденных пленных сохранили документы, а некоторые даже сберегли и награды Родины. Их в плену особо не обыскивали. У четырнадцати сержантов были на руках красноармейские книжки. После проверки документов Марченко разрешил им носить знаки отличия, а старшина распределил всех по взводам и отделениям.
        Новичкам Полищук раздал оружие. Он вез в обозе больше сотни винтовок и немецких автоматов. Также старшина приберег пять станковых пулемётов Максима и шестнадцать ручных пулемётов Дегтярёва.
        А вот чего у него не было, так это противотанковых ружей. Еще до начала войны командиру полка сказали, что танки из такого ружья не прошибёшь, но все же обещали прислать штук десять. Не успели.
        Марченко и Полищук решили пробиваться к своим, не отвлекаясь больше на боевые операции.
        До войны в полку по штатному расписанию было двенадцать снайперов. После первых боев в живых осталось только трое, и то один из них был ранен. При этом сохранилось семь винтовок с исправными оптическими прицелами.
        Старшина, возглавивший разведку отряда, вскоре вновь укомплектовал отделение снайперов, командиром которого стал сержант-снайпер из бывших военнопленных. Взвод разведки пополнился до тридцати красноармейцев.
Всех остальных бойцов лейтенант Марченко разделил на четыре взвода, в каждом из которых числилось порядка тридцати человек.
        Самой боевой и мобильной группой отряда являлся взвод разведки. В его распоряжении были десять лошадей, три мотоцикла и автомобиль.
Пока основная часть отряда постепенно двигалась к линии фронта старшина Полищук и его разведчики в поисках провианта совершали небольшие операции в попадавшихся по дороге сёлах и хуторах. Они ликвидировали старост и полицаев, уничтожали небольшие немецкие группы. Отобранные у врагов оружие и провиант грузили в автомобиль.
        Вскоре у разведчиков было уже двадцать три верховых лошади. Из-за нехватки бензина Фёдор решил бросить мотоциклы. В отряде оставили лишь грузовую автомашину.
        Тяжелых раненых Полищук обеспечил таким вниманием, что ни в одном санатории такого не найдешь. Они быстро поправлялись, а многие уже подумывали о том, чтобы начать вставать. У них было постоянное горячее питание, молоко, творог, масло, свежее мясо, овощи. Старшина даже добыл где-то ранних яблок и груш. Из них повар стал варить витаминные компоты.

        Лейтенант повёл своё войско к линии фронта, а старшина стал тревожить немецкие гарнизоны и полицаев. Эти предатели уже успели зажраться и обнаглеть.
За время рейда разведчики обнаружили и привели в отряд пятьдесят шесть красноармейцев. Кого подобрали в лесу, кого нашли ранеными на хуторах и в сёлах. Почти все они были безоружными. Но у нашего запасливого старшины оружия, как у дурака махорки. Ещё одну роту можно вооружить, а может, и две.
        У уничтоженных разведчиками полицаев оружия тоже было взято предостаточно: винтовки, автоматы, пулемёты, гранаты, кинжалы, тесаки, даже казачьи шашки и сабли. К большому сожалению старшины, не было только пушек.
Когда отряд приблизился к передовой, лейтенант стал думать о том, как известить Советское командование о своём переходе, чтобы ударом с двух сторон уничтожить побольше фашистских оккупантов.
       Восьмого июля старшина Полищук послал трёх своих разведчиков через линию фронта. Они вернулись через два дня. С командиром державшей оборону части условились начать прорыв одиннадцатого июля.
       Отряду Марченко следовало выйти в район расположения немецкого артиллерийского дивизиона, завладеть орудиями и повернуть их против фашистов, поддержав огнем атаку наших частей.
       Операция контрнаступления прошла успешно. Части Красной Армии при этом продвинулись вперёд на двадцать три километра.
       В расположении советских войск лейтенант Марченко подробно доложил о всех своих действиях с начала войны и представил вынесенное им знамя полка. Кирилла отправили в штаб дивизии, с ним хотел поговорить ее командир.
       Его отряд, насчитывающий двести двадцать девять красноармейцев, был включен в состав первого батальона одного из стрелковых полков дивизии. В этом батальоне осталось всего полторы сотни человек. Тем не менее, Марченко попросил командира дивизии не разбивать его отряд на части, а включить в состав батальона отдельной ротой. Генерал не имел возражений. Более того, он даже согласился оставить заместителем Марченко старшину Полищука, и направил документы на присвоение тому звания младшего лейтенанта.
       Еще через пять дней боев в роте лейтенанта Марченко осталось сто сорок пять бойцов. Сам он был тяжело ранен 17 июля 1941 года. Его не успели довезти до госпиталя, и он умер в дороге. Командиром роты вместо погибшего Кирилла Марченко стал младший лейтенант Фёдор Полищук.
 
       Двадцать шестого августа 1943 года рота уже старшего лейтенанта Полищука в составе Степного фронта начала движение к Днепру через Чернигов. Настрой у солдат был боевой и радостный, ведь свою землю освобождали.
       Ночью 21 сентября началось форсирование Днепра. У немцев была хорошо укреплённая позиция на высоком противоположном берегу. Температура воздуха не поднималась выше 10 градусов по Цельсию, вода в реке была очень холодной. Плавсредств не хватало. Пришлось вязать плоты из подручных средств, для чего бойцы разбирали одиноко стоящие строения. В ход шли пустые бочки, двери, крыши сараев и домов.
       Началась переправа. Многим солдатам не хватило место на плотах, и они вынуждены были форсировать реку вплавь, даже не умея как следует плавать. Да и тем, кто умел плавать хорошо, тоже было нелегко. Кирзовые сапоги, полная амуниция и, наконец, патроны и оружие, всё это тянуло их на дно. Бойцы хватались за борта баркасов и плотов, создавая угрозу их потопления и опасность переворота.
       На плотах и баркасах перевозили миномёты, пулемёты и боеприпасы. Чтобы грузовые баркасы не перевернулись, их командиры били рукоятками пистолетов по рукам плывущих рядом солдат. От боли они отцеплялись от бортов и со стонами уходили под воду. Раздавались раздирающиеся вопли о помощи тонущих людей.
На вражеском берегу включили прожекторы. Они находили в темноте плоты и баркасы, по которым сразу же открывался огонь из миномётов и пулемётов. Одна за другой уходили под воду лодки, разбивались в щепки баркасы и плоты. Казалось, уничтожены все бойцы, переправляющиеся через Днепр.
       Но нет, на берег, как в сказке, из пены выходят чудо-богатыри. Каким образом бойцы остались в живых, остаётся тайной. Но они уже бегут навстречу врагу, преодолевая все преграды. Вот уже отвоёван у немцев первый небольшой плацдарм. Солдаты под градом пуль и осколков мин с криками: «За Родину!», «За Сталина!», - бегут на врага, подавляя своими телами огневые точки противника.
С огромным трудом, под шквальным огнём противника, Полищук со своей ротой закрепился на небольшом участке отбитого у немцев берега. Пока не рассвело, он ждал помощи от своих.
       Подмога пришла только под утро. Чудом не утопив ни одного орудия, на немецкий берег удалось переправить противотанковую батарею и две батареи полковых миномётов. Вместе с ними до Полищука добрались два полностью укомплектованных взвода пехоты.
       Это было очень кстати, после форсирования Днепра в его роте осталось меньше пятидесяти человек, хотя она до переправы была усилена до двухсот семидесяти солдат, а также артиллерией и миномётами.
         Целый день рота Полищука отражала одну атаку за другой. При этом солдаты сражались каждый за десятерых. Им даже удалось немного расширить плацдарм, где каждый метр был залит бетоном. Немцы зубами держались за каждый клочок днепровской земли.
         За Днепром бойцы Фёдора сражались двое суток. Только спустя два дня, по понтонному мосту подошли основные силы. Задержку командование объяснило тем, что вовремя не подвезли средства переправы.
         На плацдарме кровь наших солдат лилась рекой. От усиленной роты Полищука осталось семьдесят девять бойцов, три миномёта, одно противотанковое орудие. Слишком сильный был артиллерийский и пулемётный огонь.
         Особенно доставала немецкая авиация. Самолёты бомбили с утра до вечера, и лишь ночью они давали солдатам отдохнуть. Но тут включались прожектора, и немцы били из орудий, миномётов и пулемётов. Да и на танки фашисты скупились. Доставалось нашим бойцам по полной.
         Все изменилось, когда наладили понтонный мост и начали обрабатывать позиции фашистов «Катюшами». На вражеский берег переправилась артиллерия. Пошли вперед советские танки.
         За форсирование Днепра Полищука так и не наградили. На него послали представление о присвоении звания Героя Советского Союза. Однако через полгода оно вернулось обратно с пометкой о недостаточности заслуг.
         По представлению командира дивизии, после освобождения Украины, Федора наградили орденом «Ленина», ему было присвоено очередное воинское звание - капитан. Командир дивизии очень уважал Полищука и всегда был к нему благосклонен. Он три раза посылал представление на присвоение Фёдору звания Героя Советского Союза, но штабные почему-то заворачивали документы.
         Тем не менее, боевые заслуги Полищука не остались незамеченными. Он был награжден тремя орденами Ленина, двумя орденами Красного Знамени, орденами Отечественной Войны 1-ой и 2-ой степени, орденом Суворова, двумя орденами Красной Звезды. На его груди сияли девять медалей: «За оборону Москвы», «За взятие Будапешта», «За освобождение Киева», «За взятие Праги», «За взятие Варшавы», «За Отвагу», «За боевые заслуги», «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.», «За Победу над Японией».
         За всю войну Фёдор был ранен только один раз, правда, тяжело.
Полищука неоднократно выдвигали на должность командира батальона, но Фёдор отказывался, ссылаясь на свою малограмотность, ведь у него было всего четыре класса.
        Лишь после войны в вечерней школе он получил семилетнее образование. А затем заочно окончил юридический техникум (он находился рядом с их воинской частью). Федор пытался получить военное образование, но заочных отделения в военных училищах не было, а учиться на дневном ему никто не разрешил. Зато в конце пятидесятых годов он поступил в Пензенский педагогический институт на заочное отделение и окончил его с красным дипломом.
        Полищук всегда и везде учился отлично. На вручении диплома об окончании института Фёдор был в парадной форме. На его груди сияла звезда Героя Советского Союза (это звание от все-таки получил в 1956 году), одиннадцать орденов и все девять медалей. Ректор пожал ему руку и, вручив красный диплом, сказал, показав на «иконостас» Полищука: «Талантливый человек талантливый во всём». Собравшиеся в актовом зале долго аплодировали Фёдору, которому в этот момент было очень приятно.
        С войсками 2-го Украинского фронта во главе своей роты Фёдор дошел Будапешта. Там в последний день штурма венгерской столицы 13 февраля 1945 года он был тяжело ранен осколками разорвавшейся мины. Они плотно нашпиговали его спину и ноги, как хорошая домохозяйка шпигует гуся.
        После госпиталя он прибыл в свою роту 2 мая 1945 года. Часть осколков из него вытащили, а вторую часть решили не извлекать, так как они засели около сердца. Фёдор мог умереть во время операции. Врач сказал, что осколки уже нашли свои места и прижились. Лучше их не трогать, так как мешать его жизни они не должны.
       В день прибытия он узнал, что ему было присвоено звание майора. Как выяснилось, перед самым ранением Фёдор был назначен на должность командира батальона. Но приказ об этом получить не успел.
       Шестого мая началась операция по освобождению Праги. 8 мая стоял чудесный солнечный день, по всем радиостанциям объявили о победе Советского Союза над фашистами. Германия, наконец, капитулировала.
       Однако бои за освобождение Праги продолжались до 11 мая. Несмотря на капитуляцию фашистского правительства, в Чехословакии немцы продолжали яростное, жестокое сопротивление. Здесь полегло еще немало советских солдат.
       На передовой стало намного больше трусов. Видя близость окончания боевых действий, люди неосознанно старались сберечь свои жизни. Это касалось как солдат, так и командиров. Штрафбатов уже не стало. Искупить вину кровью теперь не было возможности. За не выполнение воинского долга трибуналы стали давать по десять лет лагерей, а иногда и приговаривать к высшей мере наказания.
       Войну Полищук закончил в звании майора, находясь в новой должности - командира батальона. В его бывшей роте от первого состава осталось всего двенадцать человек. А из тех, кто вступил в бой на границе в составе стрелкового полка – трое, если считать вместе с Фёдором.
        Я не стану рассказывать обо всех военных операциях, в которых участвовал Полищук. Везде гибли люди, солдатская кровь всегда текла рекой. Жизнь солдата никогда не была в цене.
        В начальном периоде войны наши потери, конечно, были очень значительными. Красноармейцы были хуже вооружены, недостаточной была поддержка с воздуха, да и артиллерия особо не помогала.
        После ряда наступательных операций командование научилось хоть немного ценить солдатскую жизнь. Соответственно после этого раненых и погибших стало намного меньше.
        На Полищука три раза посылали представления на присвоение звания Героя Советского Союза. Но только в 1956 году его военные заслуги были признаны. Хоть и с опозданием на двенадцать лет, за переправу через Днепр и оборону плацдарма на вражеском берегу ему все-таки было присвоено это высокое звание.
        Федор Полищук служил в Советской Армии до 1971-го года, а когда ему исполнилось шестьдесят лет, в звании полковника ушёл в отставку, не дожидаясь увольнения. Что-то почувствовал он себя не очень хорошо, давало о себе знать полученное в самом конце войны тяжелое ранение. Он уже с трудом выдерживал темп службы, поэтому и решил быть честным перед собой и не мешать «расти» молодым офицерам.
        Уволить из армии его хотели и раньше, на самом последнем этапе хрущёвского сокращения вооруженных сил. Но тогда он специально лёг в госпиталь и пролежал там почти два месяца. По счастливой случайности за это время отправили в отставку самого Никиту Сергеевича Хрущёва. Таким образом, увольнение Фёдора из армии отложилось почти на семь лет.

        Почти сразу после окончания войны у Фёдора открылись и закровоточили раны. Доктор в медсанбате направил его в госпиталь. Там ему выписали направление в один из крымских санаториев. Для поправки здоровья Полищук получил отпуск на двадцать четыре дня, не считая дороги.
        Ехать в Крым предстояло через столицу. В поезде до Москвы он познакомился с девушкой Наташей. Два дня они ехали в одном вагоне, а в Москве Фёдор прямо на перроне предложил ей выйти за него замуж. Наташа сразу согласилась. Она оказалось родом из Раменского района Московской области, где и проживала вместе с родителями в своём доме села Быково. В Раменском ЗАГСе молодые люди расписались. Свадьбу праздновать не стали, но в санаторий поехали вместе, фёдор купил льготную путёвку уже в санатории.
        Наташа родила Федору троих детей. В августе 1946 года - мальчика Сергея, в январе 1948 года - девочку Надежду и в конце ноября 1949 года - мальчика Кирилла. Полищук назвал своих сыновей в честь погибших друзей-командиров.

        Когда Федор вернулся из отпуска, дивизию, в которой он служил, направили на Дальний Восток, добивать Квантунскую армию. Всего три дня удалось ему повоевать с японцами. Но и этого хватило с лихвой. Японские камикадзе, обмотанные гранатами или зажигательной смесью, выскакивали из под земли и вместе с собой взрывали солдат Красной Армии. За три дня боев дивизия потеряла почти треть личного состава.
        Бороться с камикадзе научились очень быстро. Расстреливали местность, где они засели, артиллерийским, миномётным и пулемётным огнём.
Японцев победили, но потери в той войне тоже были немалые
        После победы над Японией началась мирная жизнь Фёдора Полищука. Служба протекала неплохо. Везде он был лучшим командиром. Старался всегда быть на высоте. Пройдя дорогами войны, Федор Полищук понял, что нет ничего дороже, чем человеческая жизнь, и потому ценил и берёг своих солдат.
        За время службы он поменял с семьёй всего три города. К моменту ее завершения он служил первым заместителем командира полка. Перед пенсией можно было получить звание полковника и на этой должности. Но Фёдор хотел завершить свою военную карьеру командиром полка. На старости лет вдруг проснулась амбициозность.
        Была возможность продолжить службу в Германии, Венгрии и даже во Вьетнаме. Но он уже не хотел уезжать из Советского Союза. Фёдор так и остался служить на своей Родине.
        В начале шестидесятых Фёдор написал рапорт о переводе в Московскую область, по месту жительства жены. Ему пошли навстречу. В июне 1962 года его перевели во вновь образованную воинскую часть, которая дислоцировалась в посёлке Удельная Раменского района.
        Там, наконец, он стал командиром полка. Со временем он получил там-же в посёлке Удельная шикарную трёхкомнатную квартиру на третьем этаже нового кирпичного многоэтажного дома.
        Когда Фёдор ушёл в отставку, ему назначали хорошую пенсию, полагалась ему доплата и за звание Героя Советского Союза. Денег хватало. Жена работала инженером на заводе гражданской авиации № 402. Она тоже неплохо зарабатывала. Дети к тому времени выросли, у каждого была своя жизнь.
        Однако без дела Федор чувствовал себя не в своей тарелке, и потому после увольнения из армии он, несмотря ни на что, пошёл работать. С его слов, чтобы от скуки не загнуться.
        Он работал в школе военруком и занимался общественной деятельностью до последнего дня своей жизни и умер как настоящий солдат. Ехал в Москву хлопотать об асфальтировании дорог в посёлке Удельная, почувствовал себя плохо, вышел из автомашины (он ехал пассажиром), облокотился на чей-то забор и умер. Осколок от вражеской мины, оставшийся в теле, внезапно шевельнулся, сердце героя неожиданно перестало биться.
       Умер Фёдор Полищук 21 марта 1981 года. Ему было всего лишь семьдесят лет.

       В данном рассказе использованы правдивые события, имевшие место в жизни моих героев. Я только изменил несколько букв в фамилиях и место их проживания.

Алексей Кутырев