Человечность и ум Очерк

СЕРГЕЙ  НОСОВ
ЧЕЛОВЕЧНОСТЬ И УМ
Очерк


    Человечность и ум часто существуют отдельно друг от друга в нашем мире и среди окружающих нас людей. И только когда они неразрывно соединяются в людях (а это нечасто бывает) они дают и подлинную одухотворенность и силу личности, порождая особую притягательность такой человеческой личности для окружающих.
      В  деревушке Лимузи на берегу Финского залива где я проводил в детстве, отрочестве и юности своей каждое лето была у нас - в том деревенском доме половину которого мои родители постоянно снимали на летние месяцы - замечательная хозяйка, Антонима Евгеньева Скворцова.
          Даже когда мне было три или четыре годика, и я ребенком приезжал в конце мая в наше Лимузи - Антонина Евгеньевна была уже очень пожилой женщиной. 
             Она была не менее чем на тридцать  лет (или даже более того)   старше чем мои родители. А я у своих родителей появился на свет когда им было уже за тридцать лет по возрасту. Из этого я делаю вывод, что родилась Антонина Евгеньевна видимо еще в Х1Х веке, в девяностые годы позапрошлого уже столетия.
             И знала все таки русскую дореволюционную жизнь. И октябрьский             большевистский переворот 1917-го года встретила уже взрослой девушкой.
              Но прожила Антонима Евгеньевна долго - более 90 лет. И до последних своих дней сохраняла необычайную ясность ума, человечность, доброту характера и  внимательное, сочувственное отношение к окружающим ее людям.
                Все Антонину Евгеньевну любили. И все ее уважали. И все ее почему-то знали. Жители окрестных деревень приходили к ней за советом или просто побеседовать.
                Хотя ведь Лимузи было уединенной деревушкой на высокой горе у Финского залива, состоявшей всего из четырех домов. Только в трех из которых постоянно, зимой и летом жили люди.
                Соседние деревни были разбросаны по округе не менее чем в пяти километрах от Лимузи. И дороги до Лимузи были во времена нашего в Лимузи пребывания плохими - скорее это были тропинки или полу-тропинки, по которым в обычную сухую летнюю погоду могла проехать и автомашина.
                И вот несмотря на все это Антонину Евгеньевну прекрасно знали все местные жители. И с удовольствием издалека  приходили с ней повидаться.
                Это было удивительно.
                Антонина Евгеньевна и действительно  была человеком необыкновенным - духовно необыкновенным, редким по уму и по особой спокойной, полной достоинства и необычайно симпатичной вместе с тем доброжелательности ко всем окружающим.
                Кажется всех Антонина Евгеньевна понимала, всем рада была помочь как могла и при этом как говорится видела людей насквозь, знала их слабости и недостатки, но не была к людям сурова.
                Я всегда этому удивлялся. И сам очень ценил то, что Антонина Евгеньевна относилась ко мне с особой доброжелательностью и симпатией.
               Она давала мне возможность бывать для моих летних занятий английским языком и другими предметами наверху нашего дома (который наша семья не снимала) - как особую привилегию и именно для меня. 
             Я помню что наверху дома где было несколько маленьких комнаток я выбирал для своих занятий веранду, выходившую в сторону Финского залива, из которой был отличный вид на серебряную гладь залива, на форты и на Кронштадт с его громадой собора Николы Морского.
               Этот вид из окон веранды и сам по себе вдохновлял меня, вводил в приподнятое творческое настроение - хотелось творить, жить и верить в прекрасное, быть счастливым…   
           Жаль что стихи я тогда еще толком писать не умел. В моих детских виршах были только отдельные строки, в которых стихийно прорывалась моя поэтическая одаренность.
                Но несомненно, что Антонина Евгеньевна чувствовала во мне поэта, чувствовала, что у меня все таки тонкая и необыденная психика, свое и нестандартное восприятие мира. И за это меня и любила и, можно сказать, баловала.
                Страшно жаль, что я был слишком мал, чтобы распрашивать Антонину Евгеньевну о ее жизни.
                Знаю только, что она была дочерью директора дореволюционной сельской гимназии где-то в окрестностях старого Санкт-Петербурга. А потом всю свою трудовую жизнь служила учительницей в сельских школах.
                Как Антонина Евгеньевна оказалась именно в Лимузи в немолодые годы - этого я увы не знаю. И увы не знаю как прошли для нее годы войны с фашистской Германией когда еще накануне блокады Ленинграда финнов живших в Лимузи (это ведь была изначально финская деревня, известная уже с ХУ1 века, но всегда небольшая - всего в несколько крестьянских дворов) принудительно выселили из становившегося прифронтовым Лимузи куда-то вглубь России (как возможных коллаборационистов с Германией и вступившей снова в войну с СССР Финляндией).
                Знаю только, что осенью 1941 года пустующие дома финнов в Лимузи моряки разобрали на дрова и стройматериалы - в мое время от них оставались тут и там только заросшие сорняками каменные фундаменты.
                Но почти все оставшиеся жители Лимузи были теми кто жил здесь и до войны. И видимо Антонина Евгеньевна тоже.
                Ей был присущ кстати не только ясный и незаурядный ум, не только особая доброжелательность к людям соединенная вместе с тем с чувством собственного достоинства, но и несомненная духовная утонченность, которую я воспринимал как нечто необычное и «дореволюционное» - Антонина Евгеньевна не воспитывалась в Смольном Институте Благородных девиц как моя прабабушка З.В. Раевская. Но в ней тоже чувствовалась какая-то несоветская «элитарность», что-то такое чего в простых «как хозяйственное мыло» советских людях отсутствовало на сто процентов.
                Я видел эту внутреннюю одухотворенность Антонины Евгеньевны уже в годы своего детства. И тем более видел ее в годы своей юности пока еще жил летом в Лимузи.
                Авторитет у Антонины Евгеньевны в окружавшей Лимузи сельской местности был просто огромный и неоспоримый.
                Чтобы не быть голословным вспомню такой эпизод. - Один из наших соседей по Лимузи Юра Грошев (бывший моряк, любитель женщин и любитель выпить) повадился вытягивать крупную рыбу (судака в основном) из сетей рыболовецкого совхоза, располагавшегося между Лимузи и городом Ломоносовым (бывшим Ораниенбаумом) на берегу Финского залива.
                Ворованным уловом этот дядя Юра распоряжался крайне выгодно - продавал вытянутых их рыбацких сетей крупных свежих судаков в близком садоводстве Дубочки, где жили обеспеченные люди, не умевшие однако ловить рыбу в Финском заливе.
                К дяде Юре Грошеву я относился, надо сказать, неплохо в те свои ранние годы.  Даже с симпатией относился к нему. Он импонировал мне моряцкой широтой своей натуры, каким-то скрытым в нем презрением к мещанскому благополучию и показной добропорядочности.
                Словом, это был в моем тогдашнем представлении один из «босяков» молодого Максима Горького - вольнолюбивый дикарь в котором больше добра чем зла…
                Поначалу дядя Юра сам ставил переметы, а потом и сети… Но ведь ему же была важна не сама по себе бескорыстная романтика рыбалки, а прибыль - то что дает возможность выпить, погулять с женщинами, почувствовать себя человеком…
                Женщин своих  дядя Юра, кстати, непременно водил в Лимузи утром «на горку» (бугор высокой  Лимузинской горы прямо напротив низкого песчаного берега залива)  и всегда торжественно выговаривал им - «Видишь какая красота! Ну как я ее покину! Я прирос к красоте Лимузи как гриб к стволу векового дерева… Я счастлив здесь жить….»
                Однажды напившегося на танцах в курортном поселке Большая Ижора дядю Юру встретили в Лимузи утром совсем голым - его пьяного избили, полностью раздели и бросили в каком-то болоте у танцплощадки заурядного советского Дома Отдыха в Больших Ижорах,  где дядя Юра развлекался по субботам и знакомился с девицами.
                Я дядю Юру на фоне пошлых мещанских буден «благопристойных семей» в отрочестве и юности не очень осуждал.
                Но с воровством рыбы из рыбацких сетей он конечно же зарвался. И вел себя как свинья.
                Естественно  рыбаки стали замечать, что их сети теперь - всегда пустые или полупустые. И они в конце концов вычислили лодку, отходившую в Финский залив от берега «примерно в районе Лимузи» и опустошавшую их сети.
                Эта лодка и ее хозяин лишали рыбаков значительной части заработка.
                Так вот в итоге рыбаки (из поселка Ольгино который на километров пятнадцать отстоит от Лимузи) передали Антонине Евгеньевне через своих знакомых в округе, что они убьют Юру Грошева, если он не прекратит воровать рыбу из их сетей.
                Просто и понятно. Правда же.
                И причем дядя Юра Грошев все понял.  И тут же продал свою лодку. Чтобы на него за воровство рыбы уже никто не ополчался. 
                Не все коту масленница как говорится.
                Однако, удивительно как рыбаки совхоза вышли именно на Антонину Евгеньевну со своим суровым предупреждением.
                Конечно, они выследили лодку дяди Юры. И они видели, что эта воровская лодка выходит из района близкого к Лимузи. Но там  же не  только Лимузи на берегу. Точную «локацию» лодки вора рыбаки вряд ли определили.    
                Может быть, рыбаки подозревали, что эта лодка - лодка именно Юрия Грошева. А может быть и нет.
                Но они решили положиться на известную всем всем всем в обширной округе Антонину Евгеньевну -    что она поймет серьезность их предупреждения и все правильно рассудит… И воровство рыбы из сетей прекратится без вынужденных преступлений и кровопролития.
                И ведь все так и вышло!
                Антонина Евгеньевна донесла до Юры Грошева это предупреждение. И он понял, что с ним не шутят - тут же продал свою лодку и больше о ловле рыбы в заливе и не вспоминал.
                __________________________________

                Я помню как мои родители ездили на похороны Антонины Евгеньевны. Они приехали просветленные - как будто был большой праздник.
                Это в принципе не  совсем нормально. Человек умер - это всегда трагедия. Хотя все и знают что смерть неизбежна. И умер естественной смыртью человек очень и очень преклонного возраста.
                Но видимо вся сельская округа чествовала тогда Антонину Евгеньевну в последний раз. Им всем казалось - она так много прожила. И мы ее так любили. И она нас понимала и любила. Значит у нее была счастливая жизнь. Значит  она была счастлива.
                Тогда что плакать – пришел и черед ее смерти. Но ведь долгая  жизнь ее была прожита светло, одухотворенно и счастлив!
                Не так мало ярких и полных доброты и ума людей встречал я в своей жизни. Но это были люди из так называемой городской культурной среды - писатели и ученые в основном.
                А вот среди тех чья жизнь прошла вдали от Петрограда – Ленинграда - Санкт-Петербурга - я не встречал людей, равных Антонине Евгеньевне Скворцовой по глубине и благородству души, по одухотворенности и особой сокровенной, а не показной любви к людям.
                Поэтому мне и захотелось вспомнить об этой замечательной русской женщине и написать очерк о ней.


СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ:
Носов Сергей Николаевич. Родился в Ленинграде ( Санкт-Петербурге) в 1961-м году. Историк, филолог, литературный критик, эссеист и поэт. Доктор филологических наук и кандидат исторических наук. С 1982 по 2013 годы являлся ведущим сотрудником Пушкинского Дома (Института Русской Литературы) Российской Академии Наук. Автор большого числа работ по истории русской литературы и мысли и в том числе нескольких известных книг о русских выдающихся писателях и мыслителях, оставивших свой заметный след в истории русской культуры: Аполлон Григорьев. Судьба и творчество. М. «Советский писатель». 1990; В. В. Розанов Эстетика свободы. СПб. «Логос» 1993; Лики творчестве Вл. Соловьева СПб. Издательство «Дм. Буланин» 2008; Антирационализм в художественно-философском творчестве основателя русского славянофильства И.В. Киреевского. СПб. 2009.
Публиковал произведения разных жанров во многих ведущих российских литературных журналах - «Звезда», «Новый мир», «Нева», «Север», «Новый журнал», в парижской русскоязычной газете «Русская мысль» и др. Стихи впервые опубликованы были в русском самиздате - в ленинградском самиздатском журнале «Часы» 1980-е годы. В годы горбачевской «Перестройки» был допущен и в официальную советскую печать. Входил как поэт в «АНТОЛОГИЮ РУССКОГО ВЕРЛИБРА», «АНТОЛОГИЮ РУССКОГО ЛИРИЗМА», печатал стихи в «ДНЕ ПОЭЗИИ РОССИИ» и «ДНЕ ПОЭЗИИ ЛЕНИНГРАДА», в журналах «Семь искусств» (Ганновер), в петербургском «НОВОМ ЖУРНАЛЕ», альманахах «Истоки», «Петрополь» и многих др. изданиях, в петербургских и эмигрантских газетах.
После долгого перерыва вернулся в поэзию в 2015 году. И вновь начал активно печататься как поэт и в России и во многих изданиях за рубежом от Финляндии и Германии, Польши и Чехии до Канады и Австралии
 В настоящее время является автором более 1000 журнальных публикаций в России и за границей.
Печатался в  журналах «НЕВА», «Семь искусств», «Российский Колокол» , «ПЕРИСКОП»», «ЗИНЗИВЕР», «ПАРУС», «АРТ», «ЧАЙКА» (США)«АРГАМАК», «КУБАНЬ». «НОВЫЙ СВЕТ» (КАНАДА), « ДЕТИ РА», «МЕТАМОРФОЗЫ» , «ЛИТЕРА НОВА», «ГРАФИТ», «ЛИТКУЛЬТПРИВЕТ!», «СОВРЕМЕННАЯ ВСЕМИРНАЯ ЛИТЕРАТУРА» (ПАРИЖ), «МУЗА», «ИЗЯЩНАЯ СЛОВЕСНОСТЬ», «НЕВЕЧЕРНИЙ СВЕТ, «РОДНАЯ КУБАНЬ», «ПОСЛЕ 12», «БЕРЕГА», «НИЖНИЙ НОВГОРОД». «ДЕНЬ ЛИТЕРАТУРЫ» и др., в изданиях «Антология Евразии», «АНТОЛОГИЯ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ ХХ1 ВЕКА». «ДЕНЬ ЛИТЕРАТУРЫ», «ПОЭТОГРАД», «ДРУГИЕ», «КАМЕРТОН», «АРТБУХТА», «ЛИТЕРАТУРНЫЙ СВЕТ», «ДЕНЬ ПОЭЗИИ» , «АВТОГРАФ», «Форма слова» и «Антология литературы ХХ1 века», в альманахах « НОВЫЙ ЕНИСЕЙСКИЙ ЛИТЕРАТОР», «45-Я ПАРАЛЛЕЛЬ», «ПОРТ-ФОЛИО»Й (КАНАДА), «ПОД ЧАСАМИ», «МЕНЕСТРЕЛЬ», «ИСТОКИ», «БИЙСКИЙ ВЕСТНИК», «ЧЕРНЫЕ ДЫРЫ БУКВ», « АРИНА НН» , «ЗАРУБЕЖНЫЕ ЗАДВОРКИ» (ГЕРМАНИЯ), «СИБИРСКИЙ ПАРНАС», «ЗЕМЛЯКИ» (НИЖНИЙ НОВГОРОД) , «КОВЧЕГ», «РУССКОЕ ПОЛЕ», «СЕВЕР», «РУССКИЙ ПЕРЕПЛЕТ», «БАЛТИЙСКИЙ БЕРЕГ» (КАЛИНИНГРАД), «ДАЛЬНИЙ ВОСТОК», «ЛИКБЕЗ» (ЛИТЕРАТУРНЫЙ АЛЬМАНАХ), «НЕВСКИЙ ПРОСПЕКТ», в сборнике посвященном 150-летию со дня рождения К. Бальмонта, сборниках «СЕРЕБРЯНЫЕ ГОЛУБИ(К 125-летию М.И. Цветаевой), «МОТОРЫ» ( к 125-летию со дня рождения Владимира Маяковского), «ПЯТОЕ ВРЕМЯ ГОДА» (Альманах стихов и прозы о Любви. «Перископ»-Волгоград. 2019), «Я ДУМАЮ. ЧТО ЭТО ОТ БОГА…» ( Сборник стихотворений современных авторов к 80-летию Иосифа Бродского. «Перископ- Волга». 2020 ), Альманах «ЦАРИЦИН» Выпуск 2 (Волгоград 2022)  и в целом ряде других литературных изданий.
В 2016 году стал финалистом ряда поэтических премий – премии «Поэт года», «Наследие» и др.
Является автором более 27-ми тысяч поэтических произведений. Принимает самое активное участие в сетевой поэзии.
Стихи переводились на несколько европейских языков. Живет в Санкт-Петербурге.
ИМЕЮ СВОЙ АВТОРСКИЙ КАНАЛ НА ДЗЕНЕ, ГДЕ ВЕДУ ЛИРИЧЕСКИЙ ДНЕВНИК, ПОМЕЩАЮ СВОИ СТАТЬИ, СТИХИ И ИНЫЕ СВОИ ВЕЩИ
АДРЕС МОЕГО КАНАЛА НА ДЗЕНЕ -