Фрезеровщик

          ФРЕЗЕРОВЩИК
            рассказ
                Посвящается Владимиру Ивановичу Гурееву    

   Он положил свою шершавую ладонь на любимую часть станка. Стол. Любил  Владимир Иванович ощутить его металлический холод, прежде чем приступить к работе. Обошёл вокруг своего любимца, всматриваясь в каждую его часть.  Этот ритуал, что длится уже сорок лет, приносит ему  душевную радость.  Уверенными движениями рук ловко, методично заправляет он в шпиндель фрезу. Мгновение, и она совершает своё главное вращательное движение. Прочно закреплённая на столе металлическая заготовка осуществляет прямолинейное движение подачи. Всё. Началась магия:  фрезерование, металлическая стружка причудливой формы полетела в поддон.  Фокусником и волшебником чувствует себя фрезеровщик. Ощупывает и замеряет каждый миллиметр только что выточенной по чертежам заготовки. Душу вкладывает. Иначе и не может…
                ***
 Мысль стучится: «Вставать пора». Глаза открыл: «Значит, это был всего лишь сон». На будильник взглянул – не завёл с вечера. А зачем?  За сорок лет привык вставать в пять утра, минута в минуту. Бодро вскочил с постели, радуется: на любимую работу собирается. Собачонка подбежала, ласкается о ноги хозяина. Жена подошла, тревожно взглянула на мужа:
- Ты куда собираешься?
- Как куда?  На работу.
- Тебя вчера торжественно проводили на пенсию. Забыл?
  Остановился, голову потупил. Вспомнил. На Нину растерянно посмотрел.
- Да я так,  по привычке. Пройдусь с мужиками, с которыми в электричке на работу езжу. – И со вздохом поправил. – Ездил.
-  К завтраку не опаздывай. Твои любимые котлетки приготовлю. Спешить теперь некуда…
    Вот они: мужики. На тропинке четверо, поджидают друг друга. За руку здороваются. Непременно по-дружески подшучивают, подтрунивают и рядком шагают, спешат к электропоезду.
- Владимир Иванович! Тебе, почему не спится? – удивился Степан, протягивая руку для приветствия.
- Да, так: проводить захотелось вас.
- Эх, меня бы скорее выпроводили на пенсию! – мечтательно произнёс Серёга.
- Сороковник ещё не разменял, а туда же! – усмехнулся  Александр…
  Гукнул поезд. Остановился. Двери распахнул, будто для Владимира Ивановича. Не раздумывая, он за друзьями-товарищами в вагон поспешил. Вся компания в излюбленном купе уселась. Ехать всего-то пятнадцать минут. Знакомые пассажиры улыбаются, кивают в знак приветствия. А Владимир Иванович радуется: всё как прежде, будто и не было никаких проводов на пенсию…

  Душа замерла: в руке пропуск, который не успел ещё сдать. Поспешил через заводские проходные, да чуть ли не бегом в родной цех.
- Владимир Иванович! Дорогой! – услышал он за спиной голос начальника цеха. – Ты куда? Потерял чего вчера?
   Ссутулился от неожиданного вопроса, будто провинившийся школьник:
- Простите, Михаил Николаевич. Потерял. Себя потерял. Руки зудят, работы требуют. Душа томится. Станок всю ночь снился. Разрешите, постою возле Андрюшки, проверю, как он усвоил мою науку, как обращается со станком.
- Да отлично с работой справляется твой ученик, – с гордостью посмотрел начальник цеха на лучшего фрезеровщика завода. – Ах ты, дружище! –  тронул Михаил Николаевич плечо  Владимира Ивановича.  – Да иди уж к нему,  проверяй.
  «И впрямь: отлично Андрюшка работает. Ни одного неправильного движения, – комментирует про себя Владимир Иванович. – И придраться не к чему. Сколько же было у меня за мою рабочую жизнь учеников? – Задумался: имена и лица пронеслись в памяти.  Вспомнился Дима Лёвкин. – Классным стал фрезеровщиком, потом на инженера выучился, в конструкторском бюро теперь работает. Не все, конечно, заслуживали похвалы. А Андрюшка хваткий, чувствуется, что работает с душой. Не стыдно мне будет за него».
   Мысли Владимира Ивановича неспешно текут под рабочий шум станка. И эти звуки для него словно музыка лечебная.  Вот и готовая уже деталь  в руках Андрея. Рассматривает он её придирчиво, ощупывает тщательно, с чертежом сверяет, вопросительно смотрит на учителя.   Одобрительно тот кивает ученику: с гордостью можно такую деталь предъявлять  контролёру ОТК. Приступает Андрей к изготовлению очередной детали. Ничего для этого не мешает, все условия есть: хорошее освещение, тепло, в отличном состоянии станок,  работа на нём в полной безопасности….
   Вспомнились Владимиру Ивановичу тяжёлые девяностые годы. « Плохо  отапливались цеха, часто отключали газ, электроэнергию. Было холодно, руки застывали. Прибежишь, бывало, к печке-буржуйке (приходилось устанавливать их в цехах), пальцы онемевшие разогреешь, про запас в расстёгнутую ватную куртку тепла схватишь и опять бегом к станку.  По собственному замыслу приходилось доводить до совершенства металлообрабатывающие инструменты, необходимые для специальных фрезерных операций. Ум, профессиональный опыт и сноровку вкладывал в каждую деталь, радость при этом испытывал. До сих пор пользуются моими приспособлениями ученики и мастера-фрезеровщики… Зарплату тогда часто задерживали, но на работу исправно приходили, верили: придут лучшие времена. Вера в страну была крепка»…
   Притих станок, фейерверк из металлических стружек закончился.
- Обедать пора, Владимир Иванович, – произнёс Андрей, уважительно взглянув на наставника. – Пойдём в столовку.
   Очнулся  от воспоминаний пенсионер, вздохнул.
- Нет, не пойду я в столовую. Зачем душу травить, объясняться со знакомыми, что я тут делаю? Поеду домой на домашние котлетки: жена, небось, волнуется…
   Быстро, не оглядываясь, зашагал он к проходным. Дрогнула рука, сердце защемило: пропуск сдал насовсем. Укором показалась ему добрая фраза: «Счастливого вам, Владимир Иванович, отдыха на пенсии».
           ***                                                
  Седой воздух окутал ноябрьский день. Вздохнул глубоко: «Всё! Свобода!.. И что мне делать теперь с ней?» – Болью в груди отозвались эти мысли. Неожиданно услышал машинный рокот. Из выездных ворот завода показались  колёсные тягачи. –  «На ходовые испытания  выходит военная техника, – мелькнуло в голове. – Боль сменилась радостью и гордостью: и я причастен к созданию этих могучих машин  -  защитниц  Родины».