Вышел месяц из тумана

Ночь выдалась прохладная и влажная. Водяная взвесь стояла в воздухе и холодила кожу, но тяжёлые дождевые тучи ушли и сквозь просветы облаков виднелся узкий оранжевый серп новорождённой луны.

Тимофей брёл по колено в мокрой траве, штаны его давно промокли и даже низ рубахи насквозь пропитался дождевой водой. Босые ноги тонули в глинистой земле, иногда он поскальзывался в темноте, но каждый раз умудрялся удержать равновесие. Лицо у него было хмурое, курносый нос морщился, а влажные волосы липли ко лбу. Сегодня ночная прогулка не была для него приключением, как это случалось раньше. Только упорство выгнало его из постели в эту пору и толкнуло в путь.

Хотя большую часть расстояния мальчик преодолел по дорогам, теперь к опушке он пробирался через луг и пойму реки. Нужно было торопиться, пока погода не переменилась. Поднялся ветер и шевелил облака, туман мог вскоре рассеяться.

Наконец, мальчик добрался до кромки леса и стал искать нужное дерево. Впотьмах это была непростая задача. Только когда выглянувший из-за облаков месяц осветил приметный белый валун поодаль, Тимофей сообразил, куда нужно свернуть. Вскоре его рука коснулась коры, и сомнений в том, что он нашёл искомое, не осталось. Это ощущение нельзя было спутать ни с чем.

Наощупь дерево было почти ледяное даже в тёплую пору, а кора казалась неимоверно твёрдой. Оно было огромное, в несколько обхватов, но лишённое листвы, будто засохшее. Когда-то Тимофей принёс настоящий нож, хотя достать его было непросто, и пытался расковырять кору. Нож затупился, а на дереве не осталось ни следа.

Прислонившись к стволу, мальчик перевёл дух, затем как следует откашлялся. И начал говорить, стараясь, чтобы его голос звучал ровно и негромко:

– Вышел месяц из тумана...

Порыв ветра шевельнул листву соседних деревьев, секунду ничего не происходило. Затем в глубине дерева будто что-то дрогнуло, и с лёгким жужжанием небольшой участок коры сдвинулся в сторону, открыв ровную поверхность.

Сердце заколотилось и кровь прилила к щекам, но Тимофей продолжил:

– Вынул ножик из кармана...

Открывшаяся гладь озарилась ровным синим светом. Мальчик глядел во все глаза, стараясь запомнить этот удивительный оттенок и словно исходящее изнутри сияние, сравнить которое можно было разве что с пламенем свечи. Но огонёк свечи был жёлтым и всегда колебался, а этот синий свет был постоянен и даже ветер не мог его погасить.

Дерево будто ожидало, и Тимофей понимал, что скоро всё закончится. Дело в том, что он не знал продолжения. Нужно было сказать что-то ещё, и тогда дерево снова отозвалось бы какими-то действиями, он был в этом уверен. Он перебрал уже несколько вариантов, но каждый из них придумал сам, и, видимо, был предельно далёк от истины. При этом слова действовали не в любой момент, требовалась особая погода: новолуние с дождём или туманом, что совпадало не слишком часто. К тому же, Тимофей не всегда успевал добраться до дерева, пока лежал туман.

Но сегодня можно было сделать ещё одну попытку, и он начал произносить заготовленные слова:

– Вынул камешки и мел, улыбнулся, как умел...

Дерево оставалось безмолвным.

– Подарил мне всё, что вынул, и опять в тумане сгинул, – безнадёжно закончил мальчик.

Ещё несколько секунд ничего не происходило, затем дверца задвинулась и свет погас. Ровный рисунок коры лёг на своё место.

– Вышел месяц из тумана... – снова забормотал Тимофей, хотя уже знал, что больше ничего не произойдёт.

Он тяжело вздохнул и посмотрел на небо. Месяц уже скрылся за облаками. Вместо него над горизонтом поднимался красноватый диск первого солнца, а второе показывало свой фиолетовый край. Впереди был долгий путь домой.

***

Город стоял в осаде третий месяц, и силы защитников были на исходе. Заканчивалась провизия, заканчивались и средства обороны. Все металлические предметы, какие только можно было найти в домах, давно переплавили на наконечники копий, но древки со временем ломались о хитин и драгоценный металл оставался внутри тел поверженных насекомых.

А те собрались под стенами крепости в неимоверном количестве. Иногда это скопление редело, и отдельные особи расползались по окрестностям в поисках другой поживы, но бывали моменты, когда они, словно сговорившись, лезли на стены со всех сторон. Тогда бойцов на круговую оборону не хватало и некоторые сороконожки, успешно преодолев преграду, сваливались со стен прямо на улицы города.

Тимофей стоял в обороне уже больше суток. Невозможно было сосчитать, сколько особей он сбросил со стены вниз, а сколько проткнул копьём перед этим. К сожалению, падение с высоты насекомым не вредило, а вот удачное попадание копья между хитиновыми пластинами могло вывести их из строя. Но нужно было ухитриться выдернуть оружие перед тем, как насекомое падало вниз. А это было сложно: многие крупные сороконожки были тяжелее людей, их тела были вытянутыми, и как только удар попадал в цель, они начинали извиваться на копье, зачастую утягивая его вслед за собой. Когда копий не хватало, в ход шли короткие колья и дубины, что вынуждало бойцов приближаться на опасное расстояние.

Словом, было непросто. Тимофей чувствовал, что внимание сильно притупилось – сказывалось отсутствие сна. Предплечья словно окаменели от перенапряжения, руки были стёрты в кровь древком. Но сменить его было некому: в домах оставались лишь те, кто не мог даже затачивать колья. Остальные, включая женщин и детей, находились на стенах или под стенами: подавали камни и кирпичи от разобранных зданий, жгли костры и грели воду на кипяток, чтобы лить его вниз.

День клонился к вечеру и два солнца – красное и фиолетовое – друг за другом спускались к горизонту. С наступлением темноты сороконожки становились менее активными, поэтому впереди маячила надежда на передышку. Но в закатных лучах Тимофей увидел, что насекомые пошли на прорыв с северной стороны крепости. Одного бойца они сумели утащить вниз и моментально разорвали на части у подножия стены. Ещё две сороконожки перебрались через стену и неуклюже шлёпнулись на мостовую поблизости от жилых домов.

Тимофей был десятником, но от его десятки осталось трое. Поэтому он бросился к сотенному главе, дёрнул его за рукав:

– Мы пойдём, дай ещё людей!

Сотник обернулся, махнул рукой:

– Бери двоих из новых!

Новыми называли небольшой отряд, который пару дней назад прорвался к крепости из другого города. Неимоверно расплодившиеся в этом сезоне насекомые окружили его, смяли защиту и уничтожили всех, за исключением нескольких десятков человек. Пользуясь затишьем ночного времени, этот отряд проделал большой путь до следующего города и был радостно встречен его защитниками.

Но новички были полностью вымотаны и только сейчас некоторые из них, собравшись с силами, поднимались на стены. Тимофей взглянул на двоих, которых указал ему сотник: худые, изнурённые. Тем не менее, увидев его сигнал, они поудобнее перехватили оружие и двинулись следом.

Тимофей, двое из его десятки и двое новых спустились по лестнице со стены и бегом двинулись к северной оконечности города. У троих были копья, у новичков – только колья, сделанные из обломанных и заточенных древков. Нужно было спешить. Сороконожки двигались быстро и могли уже далеко уйти от стен.

Цокот коготков одной из сороконожек Тимофей услышал заранее, и только потом увидел её. Она неспешно ползла по самому центру мощёной булыжником улицы, замедляясь возле домов и активно шевеля усиками – пыталась уловить запах органики. Дома, вроде бы, пустовали, но в любом из них могли оказаться животные, а может быть, и кто-нибудь из людей. Возле одного из домов с распахнутыми зелёными ставнями и открытым окном сороконожка надолго задержалась, а потом и вовсе начала поворачивать в его сторону, вытягиваясь всем телом.

Тимофей свистнул, и насекомое замерло. Втроём с товарищами они привычно рассредоточились вдоль улицы. Заметив их, сороконожка забыла о доме и без разбору ринулась в атаку – к счастью, интеллектом эти существа не обладали. Тимофей выставил вперёд копьё и встретил её верным ударом в горизонтальную щель между двумя хитиновыми пластинами на груди. Копьё с хрустом прошло внутрь и застряло в хитине загривка с обратной стороны. Тимофей успел упереть древко в землю, чтобы извивающееся насекомое не сбило его с ног. В это время товарищи, подойдя с боков, короткими ударами завершили дело.

Новички оставались позади. Их укороченные колья не могли сравниться с копьями. Подойдя к сороконожке слишком близко, можно было легко попасть под жвала, а это означало верную смерть. Но если бы первый удар не угодил точно в цель, потребовалось бы растягивать внимание насекомого на нескольких человек. К счастью, на этот раз всё прошло гладко.

Оставалась вторая сороконожка, при условии, что сотня северной стены выстояла и больше никого не пропустила. Стена возвышалась в сотне метров впереди, можно было разглядеть каждый камень в кладке, лестницу и бойницы, но узнать, что происходит наверху, отсюда не получалось. Однако Тимофей рассудил, что, раз новые сороконожки не падают вниз, дела не так уж плохи.

Уже почти стемнело, когда они обнаружили вторую сороконожку. Она успела забраться в дом, и можно было только надеяться, что на тот момент он пустовал. Потребовалось немало времени, чтобы уничтожить её, поскольку внутрь она попала через дверь, а наружу пыталась выбраться через окна, которые оказались слишком маленькими для её хитинового тела. Конечно, в дом никто заходить не стал. Тимофей и другие бойцы пытались достать её копьями через окно, но каждый раз она успевала отскакивать вглубь дома. Наконец, один из новичков удачно ранил её под жвала, когда она в очередной раз пыталась вылезти наружу, и эта рана оказалась смертельной. Задача была выполнена.

Бойцы добрались до западной стены и поднялись по лестнице. Ночь опускалась на долину и лес стеной чернел на горизонте. Насекомые отступили, и лишь небольшие их скопления вяло шевелились неподалёку от стен. Тимофей видел, что на северной стене большие потери, но всё же она выстояла. На сегодня.

В одночасье навалилась усталость. Тимофей уселся на каменный пол, прислонившись спиной к зубцу. Рядом опустился один из новичков. Несколько минут они сидели молча. Набежал ветер, разогнал облака и из них выглянул тонкий острый месяц. Тимофей почувствовал, как проваливается в сон, и словно сквозь пуховую перину услышал бормотание новичка:

– Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана...

Сон слетел с него в одно мгновение, во рту пересохло. Сердце заколотилось, как в детстве. Тимофей постарался не подать виду, усилием воли успокоил дыхание, дождался, пока сердце начнёт биться ровнее. Затем открыл глаза и поинтересовался:

– Что ты сказал?

– Да так, не обращай внимания, – смутился новичок. – Детский стишок.

– Этот стишок я тоже слышал. А ты знаешь продолжение?

– Знаю.

Вот так просто – "знаю". Некоторое время Тимофей не мог найти слов. Затем всё же произнёс:

– Расскажи.

Новичок немного помялся, пожал плечами. Но проговорил:

– Целиком будет так. Вышел месяц из тумана. Вынул ножик из кармана. Буду резать, буду бить. Всё равно тебе водить.

– Это ты сам придумал?

– Нет, так рассказал мне дед.

– А он откуда знал?

– Не знаю, – казалось, новичка встревожило столь пристальное внимание, и он чуть отодвинулся в сторону.

– Так вот ты давай вспоминай, – Тимофей вскочил на ноги. – Вспоминай всё, что знаешь об этом! Мы с тобой сейчас сходим кое-куда.

– Куда? – испугался новичок. Видимо, он решил, что собеседник не в себе.

– Слушай меня внимательно, – Тимофей снова сделал над собой усилие, чтобы успокоиться и умерить дрожь в голосе. – Этот стишок – не просто стишок. Он кое-что открывает... какую-то дверь или что-то вроде этого...

Запутавшись в том, что хотел сказать, Тимофей замолк, но тут новичок тоже поднялся на ноги.

– Но ведь это же сказка, – с сомнением проговорил он. – Клад от звёздных предков – это же сказка?

– Слушай, как тебя зовут?

– Илья.

– Давай, Илья, расскажи мне эту сказку, потому что я кроме стишка ничего не знаю. – "И места, где находится клад" – хотел добавить Тимофей, но до поры до времени прикусил язык.

– Дед рассказывал, что наши предки прилетели со звёзд, – после небольшой паузы чуть нехотя сказал Илья. – Их небесная колесница сломалась и вернуться они уже не могли. Они начали ссориться и воевать друг с другом, поэтому тот из них, кто хотел мира, спрятал всё оружие в кладовую и закрыл ключом, а ключ – детский стишок, который он рассказал своему сыну...

– Вот дурак, лучше бы убил всех сороконожек, – вырвалось у Тимофея.

– А сороконожек тогда не было, – сказал Илья. – Но это другая сказка. Сороконожки получились от того, что огонь из колесницы вылился в море.

Тимофей молчал.

– Так это не сказка? – спросил Илья.

– Это правда, – медленно проговорил Тимофей. – И кладовая находится в лесу не так далеко отсюда.

***

Они решили идти вдвоём, но сперва Тимофей растолкал своего товарища.

– Север, слушай меня внимательно, – зашептал он, – и повторяй. Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана...

– Тим, ты что, сдурел? – Север пытался одновременно протереть глаза и отмахнуться от Тимофея.

– Нет, это очень важно, – Тимофей тряхнул его за плечи. – Слушай!

Только после того, как Север трижды повторил стишок и заучил дорогу – строго на юго-восток до развилки, через луг перейти реку вброд и найти белый валун, а рядом сухое дерево в три обхвата – Тимофей начал собираться в путь.

– Север, там оружие, ты понял?

– Да понял, понял, – теперь Север был серьёзен. – Давай пойду с тобой.

– Если мы не вернёмся, соберёшь следующий отряд.

– Если наткнётесь на сороконожек...

– Будет нас двое или трое – всё равно конец.

Нужно было торопиться, летняя ночь коротка. Тимофей помнил два условия – новолуние и туман. Месяц только родился, а вот тумана в эту ночь не наблюдалось. Но совсем скоро Тимофей и Илья, вооружившись хорошими копьями и спустившись по верёвочной лестнице со стены, уже брели в темноте через долину.

В лунном свете они хорошо рассмотрели со стены скопления сороконожек и с большим запасом обогнули эти места. Опасно было только встретить отдельных особей, которые от голода уходили охотиться самостоятельно.

А дальше лежал знакомый путь, по которому ребёнком Тимофей ходил множество раз. Когда-то наезженная дорога, теперь зарастающая лесом. Заливной луг, где весной вода стоит по щиколотку. Маленькая речушка, которая несёт свои воды мимо крепости и дороги вдаль к другим городам. Оставалось лишь пересечь её, чтобы добраться до леса и приступить к поискам того самого дерева, но в этот момент в полной тишине несколько теней свернули с дороги и устремились вслед за путниками.

Обернувшись, Тимофей понял, что это целая группа сороконожек. Они где-то взяли след и теперь догоняли свою добычу.

– Бежим, – дёрнул он Илью, и они бросились к воде, не ища брода. Где по грудь в воде, где вплавь они перебрались на другой берег. Тимофей знал, что вода задержит сороконожек, но ненадолго. Времени было в обрез.

"Где же валун, где он...", – Тимофей метался вдоль кромки леса. Илья остался где-то позади. И тут, совсем как в детстве, месяц выглянул из-за облаков и осветил белый валун, и огромное дерево поодаль, и Илью, который, выставив вперёд копьё, сражался с добрым десятком обступавших его сороконожек.

Тимофей метнулся к дереву и скороговоркой забормотал:

– Вышел месяц из тумана...

Ничего не происходило.

– Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана... Ну же, ну!

Тишина была ему ответом.

– Вышел месяц из тумана... Туман!

"Нет тумана... что такое туман? Это вода, – лихорадочно соображал Тимофей. – Вода нужна".

Он дёрнул с пояса флягу, почти полную, щедро полил дерево в том месте, где открывалась дверца, и ниже, к корням. Оглянулся на Илью. Тот отступил к лесу, стараясь не пустить сороконожек себе за спину. Нескольких он успел уколоть копьём, поэтому насекомые немного колебались. Не особо надеясь на успех, Тимофей снова забормотал:

– Вышел месяц из тумана...

С лёгким жужжанием небольшой участок коры сдвинулся в сторону, открыв ровную поверхность.

– Вынул ножик из кармана! – задыхаясь, почти выкрикнул Тимофей.

Открывшаяся гладь засветилась ровным синим светом.

На секунду Тимофею показалось, что он забыл продолжение, но в следующее мгновение выдохнул:

– Буду резать, буду бить...

На поверхности появился отпечаток ладони. Не задумываясь, он приложил к отпечатку руку и закончил:

– Всё равно тебе водить.

С мерным гудением дерево разделилось надвое: дверцы разошлись в стороны и открыли небольшое помещение, залитое синим светом. Внутри оно было увешано странными приспособлениями: короткие загнутые рукояти, наконечники с отверстием внутри. Как этим пользоваться?

Тимофей схватил одно из них и бросился к Илье. Он подоспел вовремя: сороконожки снова осмелели и одна из них бросилась в атаку. Теперь она извивалась на копье, но Илья остался безоружен. Тимофей закрыл собой Илью и выставил новое оружие вперёд, хотя совершенно не понимал, что с ним делать. Оно было слишком коротким, чтобы колоть. На рукояти был какой-то рычажок, Тимофей нащупал его пальцем и...

Бело-голубая молния вырвалась из наконечника, разрезав сороконожку надвое. Две её половины, дымясь, упали на землю. Конечности ещё шевелились, но им было уже не добраться до Тимофея. Он снова нажал на рычажок. Пара секунд – и все насекомые превратились в груду обугленного хитина.

– Вот это да, – выдохнул позади Илья. – Вот это дед не врал.

***

Парни тащили на себе столько, сколько могли унести, но основная часть оружия оставалась в кладовой. Они шли и строили планы: кому, как и сколько оружия раздать. Хотелось уничтожить всех сороконожек до единой, а потом найти кладки и тоже разбить их молнией.

– А ты как узнал, где кладовая? – спросил вдруг Илья.

– В детстве выменял у друга на три леденца. Я ему леденцы, а он показал мне это место.

– А стишок?

– Он рассказал и стишок. Только не знал его целиком.

– У нас многие знают стишок. Но никто не знает, где кладовая.

– Вовремя мы всё узнали, да?

– Да, точно. Вовремя.