Будимир Гвидонович Тукумцев - имя и предбиография

Изучение предбиографии человека представляется мне чрезвычайно важным и ценным этапом в познании его жизни в целом, его судьбы. Несколько более года назад был написан текст «Светлана Иконникова. Траектория ее предбиографии» http://proza.ru/2022/03/21/166, раскрывающий опыт работы В.И.Шаронова и С.Б. Синецкого в данном направлении биографического анализа. В нем я отмечал, что в своих построениях они ссылаются на одну из моих работ и развивают сказанное мною. Процитирую этот фрагмент указанного текста: «Предбиография это - долгий процесс формирования семьи, в которой [человек] родился и воспитывался. Одни люди хорошо знают это прошлое и имеют возможность ощущать себя частью долгой истории своей семьи, для других – эта история очень коротка, для третьих – ее вообще нет». Далее я не углублял концепцию предбиографии, лишь отметил, что она обрывается в момент рождения и сразу начинается собственно биография. Однако Шаронов и Синецкий пошли дальше: «Напротив, предбиография способна воскресать в душе взрослеющего человека и затем жить, все больше восполняясь подробностями в тишине его раздумий, в доверительном разговоре с другом, в исповеди. А потому значение предбиографии расширяется до представлений человека о значимых лицах и событиях в судьбе тех, кого сам этот человек уже, быть может, не застал в живых, но кого он считает созидателями судьбы своей фамилии, своего рода».
Замечу, я ни секунды не противился этому дополнению, ибо сказанное Шароновым и Синецким полностью совпадает с моим понимание сути предбиографии и ее роли в жизни человека, и именно в подобном ключе я и интерпретирую это понятие, именно для того оно и было введено.
В настоящее время в моем архиве насчитывается свыше двухсот биографий, рассказанных мне российскими социологами. В большинстве случаев предбиографии достаточно короткие, но даже в этих случаях они позволяют понять очень многое в жизни человека.
В приводимой ниже жизненной истории мы встречаемся с весьма редким сочетанием имени-отчества-фамилии человека, за которыми открывается богатое, содержательное прошлое семьи.
Приводимая ниже предбиография – фрагмент интервью с российским социологом Будимиром Гвидоновичем Тукумцевым (1927-2021), которое было проведено мною в 2009 году.
Б.Г. Тукумцева один из ведущих российских социологов труда. Судьба так  распорядилась, что большую часть жизни Тукумцев прожил вне Ленинграда/Петербурга, но, по моему мнению, он – заметный представитель именно ленинградской социологической школы. Он родился в Ленинграде, воспитывался в высокообразованной и многокультурной семье, верной традициям петербургской интеллигенции. В Ленинград он регулярно приезжал не только для обсуждения профессиональных тем с В.А. Ядовым. Ему близка была особая атмосфера, существовавшая в те годы в ленинградской социологии. Было и обратное. Тукумцев всегда воспринимался своим в Ленинграде.

                ******

Фрагмент интервью с Б.Г. Тукумцевым: «То, что я оказался в социологии, связано со счастливой случайностью и с моим интересом к проблемам управления»
Вопрос: «Будимир Гвидонович, пожалуйста, расскажите о том, в какой семье Вы родились? О чем говорит Ваша фамилия, имя и отчество? Мне в Вашей фамилии слышится что-то южно-русское или татаро-башкирское. Имя Вашего отца – Гвидон – редкое. Оно от Пушкина или у него есть иное происхождение? Откуда Буди-мир? Опять же славянское (типа, Влади-мир, Вели-мир) или дань Революции?»

Ответ:

Сначала несколько слов об имени Будимир. Для того, чтобы рассказать о его происхождении, необходимо начать с того, что мои родители были языковедами. Отец учился на Историко-филологическом факультете Петроградского университета. Мама закончила в Петрограде Бестужевские курсы. Не исключено, что именно этим объяснялось их желание найти для своего сына имя в той эпохе, которая была им профессионально ближе. Они нашли его в древнеславянском эпосе. Из сказания об Илье Муромце известно, что когда этот богатырь победил на Киевской дороге Соловья – разбойника, он решил показать его Киевскому князю Владимиру. Однако ни сам князь, ни его бояре не поверили, что стоящий перед ними карлик и есть гроза киевских дорог. И тогда Илья, подняв разбойника за шиворот, скомандовал «А ну-ка, Соловей Будимирович, свистни!». Что было дальше – известно. Но отсюда следует, что имя отца разбойника Соловья – было Будимир.
Вот оно-то и привлекло к себе внимание моих родителей и сопровождает меня всю жизнь. Оно из того ряда старославянских имен, которые Вы перечисляли, и в которые вкладывалось определенное содержание – Владеть миром, Новить мир, Будить мир и т.д. Аналогичным образом отнеслись родители и к поиску имени для моей младшей сестры. Ее зовут Лада.

 
Теперь, по поводу фамилии. У моего отца была немецкая фамилия – Мейер. Его предки по мужской линии были прибалтийскими немцами, выходцами из латышского города Тукум на Рижском побережье. Дед был известным в России, отмеченным государственными наградами, менеджером ряда крупных компаний. Что касается матери моего отца, то она имела смешанное эстонско-финское происхождение и девичью фамилию Перелийнен. В этом семейном «интернационале» все говорили только по-русски.

Что касается моей мамы, то ее происхождение также имеет не одни национальные корни. Отец ее, офицер Российской армии В.И. Назаревский, закончивший службу в чине подполковника, заслуживший личное дворянство и множество боевых наград за русско-турецкую кампанию 1877–1878 гг., был украинцем. Жена его, дочь белорусского фермера, была полькой. Считали же они себя русскими, хотя в семейном быту сохранялся украинский фольклор, элементы польской национальной культуры.

Фамилия Тукумцев появилась в нашей семье незадолго до второй мировой войны в виде псевдонима моего отца. В 30-е годы редакторы печатных изданий стали намекать отцу на необходимость использования псевдонима в своих работах. Перестали печатать статьи под его официальной фамилией.
Особенно остро встал этот вопрос, когда зашла речь об издании первого стандартного учебника русского языка для средних школ под редакцией академика Л. Щербы и профессора С. Бархударова, в создании которого отец принимал активное участие. Отец сделал попытку официально переменить фамилию, но она была безуспешной. Необходимые документы, которые хранились в церкви, были к тому времени уничтожены. Поэтому всю оставшуюся жизнь он был известен среди коллег лингвистов и своих учеников как Мейер-Тукумцев.

Происхождение псевдонима нетрудно угадать. В его основе город предков – Тукум (ныне Тукумс). Я переменил фамилию в послевоенные годы. Уже после окончания института. С этого момента литературный псевдоним отца был закреплен с его согласия и по его просьбе в качестве моей официальной фамилии. Далее, Вы спрашиваете о происхождении имени отца. Семья, в которой он был рожден, относилась к лютеранской конфессии. В соответствии с сохраняющимися там традициями новорожденному дается несколько имен. В случае с моим отцом, одним из таких имен было имя Гвидо. Поскольку в семье любили русскую литературу и знали наизусть почти все поэмы Пушкина, имя Гвидо ко времени совершеннолетия отца трансформировалось в Гвидона, и было закреплено официально.

Я родился в первый день 1927 года на Миллионной улице, в доме напротив входа в Эрмитаж. Там находилось общежитие Военно-политической академии им. Толмачева, где в ту пору мой отец работал на кафедре русского языка.
Довольно скоро наша семья перебралась на Петроградскую сторону, и мы поселились на улице Съезжинской. Это была типичная для Ленинграда семья питерских интеллигентов – преподавателей, ученых. Мой отец, Гвидон Романович, был известным лингвистом, специалистом по синтаксису русского языка и сравнительной грамматике русского и эстонского языков. Перед Отечественной войной он преподавал в педагогических институтах им. Герцена и им. Покровского, на областных курсах учителей русского языка эстонских школ. Мама заведовала библиотекой в школе на Петроградской стороне, где учились и мы с сестрой. Родители уделяли нам много внимания. Нас водили в театры, музеи, на выставки. Дома устраивались семейные литературные вечера. Детская память сохранила два предмета того быта – огромную библиотеку и рояль «Беккер».


Такая предбиография должна была вывести Б.Г. Тукумцева в гуманитарную профессиональную сферу, но естественный ход жизни нарушила война. В эвакуации был трактористом, затем инструктором тракторного дела, закончил Ленинградский железнодорожный институт, стал специалистом по автоматике и телемеханике, прошел длинную лестницу руководящих постов, работал на ответственных партийных должностях. И только в 44 года окунулся в новую в то время науку – социологию.
Предбиография «пробилась», заявила свои права... Впереди у Будимира Гвидоновича Тукумцева было полвека работы.