1950. Лесополоса

«Идёт-гудёт Зеленый Шум,
Зеленый Шум, весенний шум!»
Н.А.Некрасов

Сегодня это позабытая «Сталинская стройка коммунизма» по трассе Пенза-Екатериновка-Вёшенская-Каменск.


В начале февраля папа выехал в Москву с намерением перевестись из Министерства Сельского Хозяйства в экспедицию Института Агролесопроект, руководить которой назначен его «испытанный начальник» Иван Игнатьевич Кирикилица. В Министерстве повстречал своих коллег по прежней работе: Зыкова Сергея Алексеевича и Лабутина Михаила Александровича. Сговорились «пробиваться» вместе в экспедицию. Встретились с Кирикилицей. Детально рассмотрели условия будущей работы и нашли, что график весьма плотный, и работы хватит едва ли более, чем на полгода. Что ж, выбирать не приходится, полевая работа – вещь сезонная и на зиму её не отложишь. В поле зимой практически делать нечего.
А – цель? Отвечу, мудрая. Было задумано прекратить господство ветров-суховеев в центральной части России, которые практически уничтожали усилия по выращиванию достойных и стабильных урожаев. Надо было поставить существенную преграду, чтобы сократить «длину разбега ветра» на полях и лишить ветер разрушительной энергии, которая, если её не укротить, может сдувать со своего места распаханную землю. Идея в принципе не новая: над её рождением, обоснованием и реализацией трудились несколько поколений видных русских учёных. Докучаев В.В (1846-1903), Костычев П.А. (1845-1895), Вильямс В.Р. (1863-1939) и др. заложили теоретическую основу лесомелиорации, которая подразумевает улучшение (мелиорацию) сельскохозяйственных земель путём создания лесополос на путях движения сильных ветров, способных нарушить структуру почвы, обрабатываемой вспашкой.
Были запроектированы несколько полезащитных лесополос, в том числе одна из важнейших – по трассе Пенза – Екатериновка – Вёшенская – Каменск. Посмотрите на карту, найдите эти города и населённые пункты, и вы сможете ясно представить себе грандиозный масштаб задуманной и реально осуществляемой стройки коммунизма.
В задачу экспедиции входило, как говорят специалисты, «вынести трассу в натуру», то есть, закрепить трассу на местности так, как она намечена проектом. Сама лесополоса была продумана тщательно. По её оси должны быть посажены «высокорослые» деревья, а, чтобы понизу ветер не проникал через лесополосу, по обеим её сторонам рассаживались деревья помельче и с обеих сторон – кустарники. Получается, что с обеих сторон, ветер такую конструкцию не продует, а уж если что и просочится, ветер резко потеряет скорость свою и силу, что и требуется. Одной полосой, конечно обойтись нельзя, в принципе должна быть создана «сеть лесополос», и все поля должны быть обрамлены лесопосадками. И под их прикрытием можно распахивать земли, не опасаясь того, что ветер-«хулиган», разогнавшись, унесёт весь плодородный слой в другие места. Мысль защитить землю-кормилицу именно таким образом – самая действенная и мудрая, хотя и многодельная в реализации… Что ж, земля любит трудолюбивых и оплачивает заботу о ней сторицей.

*     *     *
Забегу вперёд на «какие-нибудь» полвека. Лесополосу удалось создать, все её достоинства для сельского хозяйства оказались реализованными. Суховей «почил» здесь навеки, и ветровая эрозия почвы прекратилась. Бережное отношение к земле, несмотря на переживаемые временные трудности, и на определённые и оправданные затраты, дало свои положительные результаты. А, в конечном итоге, поднялись урожаи… Расчёты оказались правильными, потому что дело делали грамотные и терпеливые люди. Когда говорю о суховее, что он «почил навеки», имеется в виду, что жизнеспособность лесополосы надо постоянно поддерживать, ухаживать за нею, содержать в должном состоянии и порядке.
Пришли другие времена, и стало модным, как у нас испокон веков водится, ругать своих предшественников, ниспровергать авторитеты, не обращая внимания на их предшествующую позитивную практику. Новоявленным в науке власть предержащим для поддержания своего авторитета надо было очернить прошлое… И на что они подняли руку? Так, ни много, и ни мало, а на великий план преобразования природы, который уже достойно выдержал проверку временем.
Но тогда шла беспощадная битва в теории и практике сельского хозяйства, – битва не на жизнь, а н; смерть. Вспомните трагическое противостояние великого учёного академика Николая Ивановича Вавилова и жалкого предателя, но тоже академика, Трофима Лысенко, лютого противника травопольной системы, разработанной Докучаевым – Костычевым – Вильямсом. Противников не устраивал терпеливый многодельный подход, им подавай результаты немедленно и сейчас…
Выросли лесополосы. Однако, как и каждое серьёзное хозяйство, они требуют соответствующего и постоянного ухода. И, пока сталинская дисциплина и предыдущая «закваска» действовали, пока содержание лесополос было на госбюджете, всё шло нормальным ходом, и урожаи были высокими. А затем вы знаете, что произошло в стране… Глобальное банкротство… Государство потеряло прежнюю экономическую политику, центры тяжести сместились в сторону «частников» и оно оказалось не в силах противостоять приватизаторам, которые «прихватизировали» самые жирные куски, оставив менее привлекательные, в том числе лесополосы, без хозяина. То есть, для лесополос не нашёлся такой хозяин, который, понимая в них пользу, имел бы ещё и средства их содержать. Какова дальнейшая судьба-перспектива бесхозных лесополос, известно, – деградация, а по-русски сказать –  разруха!
Помните, как Михаил Булгаков в «Собачьем сердце» устами профессора Воскресенского определяется с этим феноменом – разруха? Он говорит:
«Это – мираж, дым, фикция! Да её вовсе не существует!… Это вот что: если я, вместо того, чтобы оперировать, каждый вечер у себя в квартире начну петь хором, у меня настанет разруха! Если я, ходя в уборную, начну, извините меня за выражение, мочиться мимо унитаза и то же будут делать другие, в уборной получится разруха. Следовательно, разруха сидит не в клозетах, а в головах!»
Далее мысль писателя подводит к тому, что, когда каждый из нас начнёт заниматься прямым своим делом, разруха исчезнет сама собой. Так-то!

И куда идём? Куда катимся?
Точки зрения разные. Даже – противоположные. Есть оптимисты, есть пессимисты. Одни за прогресс, а за что другая сторона?
Известно, что в Древней Греции «не так давно», а именно в 8-ом веке ДО НАШЕЙ ЭРЫ жил и творил один философ, первый, кстати, исторически достоверный поэт и рапсод. Имя его Гесио;д. Интересен он, на мой взгляд, тем, что, в отличие от огромной армии философов-оптимистов, он утверждал, что человечеству свойствен РЕГРЕСС! Ни много, ни мало! Он утверждал, что:
- Сначала был золотой век, люди жили легко и беспечно, в мире добра и справедливости, это были золотые люди…
- Затем пришёл век серебряный и люди серебряные – намного хуже предшествующих… Это – век начала упадка устоев морали и благочестия…
- Следом наступил век железный, в котором правит зло и насилие, корысть, алчность и попирается справедливость… (Не находите ли, что это очень даже «смахивает» на наше с вами время!)
И делал вывод, что человечеству свойствен регресс.

Дорогому читателю, воспитаннику советской школы в ХХ веке, говоря условно, в веке «торжества коммунистической идеологии», или – скажем осторожнее – несостоявшегося «торжества…», зададим вопрос «на засыпку»: учителя истории в школе или лекторы курса марксизма-ленинизма в институтах знакомили ли вас с подходом Гесиода к историческому процессу, в том плане, что это за процесс: прогресс или регресс?
Так и что вы ответите?

Однако, не всё так однозначно. Некоторые философы утверждают, что вслед за железным веком наступит век философского камня. Значит, – век переосмысления человеческой истории, и это мне представляется определённой реверсивностью вектора жизни, то есть, регресс автоматически переходит в свою противоположность, в прогресс. На этом, считаю, что сторонники разных точек зрения на историю развития человечества могут подписать мировое соглашение: все оказались правы, и те, и другие. Остаётся терпеливо наблюдать за сменой времён и надеяться, на то, что при этой смене человечество… останется на Земле и с полученным опытом станет поумневшим, вспомнит корни свои от одной праматери – Мнемозины, и что все живущие на Земле – родственники, одна семья! Какие там ещё войны?!
И как вам – такой оборот?

*     *     *
Вернёмся в нашу эру. В 1950-й год, в Сталинградскую область и поступим на работу во вновь создаваемую экспедицию…
Все папины хлопоты заняли не более 10 дней. 16 февраля был подписан Приказ о его зачислении в 1-ую комплексную экспедицию Агролесопроекта на должность старшего инженера. На следующее утро папа выехал поездом в Сталинград, затем добрался до Михайловки. Начались хлопоты по подготовке к очередному переезду нашей семьи на новое место, как того требует работа.

Серьёзная экспедиция… Работа в папином полевом отряде бригадиром лентовщиков. Бригада всего-то: двое на ленте, я – на абрисе, а иногда ещё, когда надо было ставить столбы на трассе будущей лесополосы, – плюс два курганщика.
Другие бригадиры, как быстро стало известно, за глаза возмущались: подумаешь, сынок начальника отряда, а уже, гляди-ка, сам «начальник – бригадир» … «десяти лет от роду». В это время мы вели съёмку лентой. Кто-то из «доброжелателей» накропал на меня (и моего отца, естественно) анонимку начальнику экспедиции Ивану Игнатьевичу Кирикилице. Он и приехал разобраться «по сигналу»: «почему это начальник отряда пристроил на работу своего сынка, который ещё и начальной-то школы не окончил».
Утренний развод бригад. Моя бригада готова к отъезду «на точку», все уже в кузове бортовой машины.
Даже через полвека помню, что это был новенький «красавец» ГАЗ-51 с госномером СУ 03-45! Был такой агрегат, «горбоносенький», в профиль похожий на заморский «студебеккер». Газик так мне понравился, что я даже с удовольствием запечатлел его в свободное время карандашным рисунком в недавно подаренном альбоме для рисования с великолепной кремовой бумагой. А уж летал-то как! Стоишь в кузове, опершись на кабину, ветром тебя бьёт, голову треплет: вот-вот уши оборвёт. Так мы ещё не летали, скажу, не поверите: скорость была сумасшедшая, – аж семьдесят километров в час! «И мотор ревёт…»
Сегодня такая скорость вызовет разве что улыбку.
С полевой сумкой через плечо (в сумке – абрис) подхожу к машине. Но тут меня останавливает Иван Игнатьевич:
– Постой-ка, хлопец, куда это ты собрался? И что у тебя в сумке?
– На работу, – отвечаю, – а в сумке абрис.
– Ой, дай-ка мне его, я посмотрю, а после работы тебе верну.
– А как же…?
– Не беспокойся, вот тебе новый, ты с ним сегодня и поработай, – и он дал мне новый абрис, а старый, со съёмкой предыдущих дней, забрал с собой.
Уехали мы на работу на свой участок, а вечером…
Собрание отряда, на котором начальник экспедиции провёл принципиальный «разбор полётов». Меня на это собрание «не пригласили», наверное, потому, что «слушалось моё персональное дело», и травмировать практически ещё детскую психику обсуждаемого «бригадира», заботливые взрослые решили непедагогичным: иди отгадай, кто накропал-подсуропил, бригадиров-то много. Вот анонимки писать, так – педагогично: можно спрятать своё настоящее лицо! Правда, у анонимщиков такая деталь человеческого тела утеряна со дня первой жалобы…
На другой день я всё же попытался выведать у отца, «как было дело». Он объяснился довольно сухо и скупо, без эпитетов. Но главное я всё-таки уловил: Кирикилица показал собранию несколько абрисов. Мой абрис указал примером того, как вообще надо вести полевые записи. Абриса же других бригадиров отметил неаккуратностью, небрежностью ведения и… призвал: «брали бы лучше пример с того, кто лучше работает, а не заводили кляузы». (Это мне уже потом доложили настоящие доброжелатели, знавшие истинное положение вещей.)
Никаких назиданий мне от отца по данному случаю не последовало: «Обсуждать нечего, как работал, так и продолжай, сынок. Завтра – получка.»
Здесь мы впервые «отошли» от трудодней, и слава Богу! Мы с мамой, а она работала чертёжницей, (кстати, и за неё отцу попеняли «семейственностью»!) получали первую зарплату. Выдавал деньги отец, нас поставив на получение в последнюю очередь. И, когда уже все работники получили причитающееся, кроме нас с мамой, здесь-то и выяснилось, что в кассе не хватает пяти рублей. То ли при выдаче зарплаты на весь отряд кассир «нечаянно» ошибся, то ли отец кому-то «передал» лишнюю пятёрку, а может, кто «случайно» умыкнул плохо лежащую, история умалчивает. Недостача была «компенсирована» недодачей злополучной пятёрки… мне.
Мама попыталась меня защитить, а отец резонно парировал, мол с кого же ещё взять, как не с вас: вы же – свои, жаловаться не пойдёте… 
И не в «пятёрке» счастье, а сами понимаете, совсем в другом.
Совсем в другом.

2020