Сизарь. рассказ

                Сизарь   
                Рассказ


          Благодатный июньский день в маленьком ухоженном сосновом лесопарке, который сохранили за высоким бетонным забором во дворе большой краевой больницы.    В парке, разогретые солнцем, пахнут сосны и насаженные вдоль пешеходной дорожки кусты сирени, которая частично уже отцвела, но кое-где еще покрыта сиреневыми бутонами.   Траву здесь поливают, и она растет пышным зеленым ковром, в котором валяются сосновые шишки, их бросают с деревьев белки, проворно бегающие по стволам сосен головами вниз. Множество голубей что-то клюют в траве, перелетают с места на место, пьют воду из  журчащего ручейка, бегущего от маленького  фонтана в виде белого ангелочка с кувшином в руках.
 
      Это было бы похоже на маленький земной раек, если бы после обеда и дневного сна больным не разрешали выходить в этот парк из серого, девятиэтажного корпуса больницы на тысячу коек. Под соснами десятка три ярко выкрашенных в цвета радуги скамеек со спинками. Около них трава вытоптана, замусорена крошками, шелухой семечек и окурками, хотя везде стоят черные металлические урны.

    Все скамейки заняты.   На них в разных позах сидят больные  люди, к некоторым пришли  из города посетители с пакетами вкусностей. Больные  чаще пожилые или старые, но есть и молодые. Одни в бинтах, с костылями, у других вполне здоровый  вид. Одеты очень по-разному: в спортивную одежду, в пижамы, домашние халаты или в обычные уличные брюки и простенькие рубашки навыпуск. На ногах разношерстные тапочки. Некоторые почти  изможденные, бледные, но есть и  с животами, мордастые.  По одежде можно отличить городских больных от сельских.  Деревенские больные обычно с загорелыми руками и лицами, одеты проще.

    Многие разговаривают по сотовым телефонам. Другие щелкают семечки или едят принесенные им вкусности. А кое-кто  с улыбками на лицах наблюдают за суетящимися около скамеек голубями или за белками,  которые вертят маленькими головками и порой решаются прыгать с сосен на подставленные им ладони, в которых лежат семечки. Белки цепкими лапками  захватывают семечки, ловко кладут их в рот, а шкурки выплевывают.  Голуби клюют семечки из травы и заглатывают вместе со шкурками.
 
    Эта обычная, здоровая жизнь белок и голубей, разноголосые голоса птиц в ветвях, солнечные лучи сквозь сосновые ветви, солнечные пятна на зеленой траве, приятные запахи создают впечатление счастливой  гармоничной жизни природы.
 
   На одной из скамеек сидит, опершись локтями в колени, женщина в годах, одетая в необычный для больницы цветастый шелковый халат, видимо, чтобы выглядеть прилично. Ее пшеничного цвета волосы уложены на макушке головы в  высокий тюрбан, скрепленный  крупной заколкой похожей на перо павлина.  В ее ушах золотые серьги в виде колец, они оттягивают мочки ее ушей.  А вид лица не вяжется со всем этим: оно бледно и костляво, глаза впали так глубоко, что не разглядеть их цвет. Между тем на ее  губах легкая улыбка. Она с приятной отрешенностью наблюдает за большим голубем, который топчется перед ней.
   
    - Ой, ой! Да вижу, вижу, какой ты красавец и ухажер!  Как перед   голубкой  хвост свой распускаешь! – говорит женщина вслух  и негромко смеется. – А она–то, засранка, делает вид, что не замечает тебя!

   Голубь крупный,  бело-сизый с  коричневыми крапинками на спине, вокруг его шеи переливается радуга  цветных перьев. Он, потоптавшись  около голубки, сосредоточенно клюющей в траве зерна пшена, подошел ближе к сидящей на лавке женщине и стал косить на нее то один, черный, как спелая черемуха, глаз, то другой. Понятно: он хочет, чтобы его заметили и дали, какую-то вкусную для него еду. У голубя лапки чистые, ярко-розовые, с тремя длинными пальцами спереди и одним, коротким, сзади.  А выше на крепких  розовых лапках  что-то серое, не то складочки кожи, не то короткие перышки – похоже на модные бриджи. Этот голубь заметно крупнее и упитанней суетящихся  в поисках еды в траве  голубок, темненьких, тощеньких, но очень деловых, с лапками грязными, как  у босых  женщин крестьянок работающих в поле.

    - Третий день хожу смотреть на этого красавца сизаря, - поворачивается женщина к сидящему рядом на скамье мужчине с белой шторкой из бинта на правом глазу. -  Топчется передо мной, что-то строит из себя… Посмотри,- обращается она к сизарю,- голубки-то поиском еды заняты,  им пропитания не хватает, а тебя, вишь,  за твою красоту люди откормили… У них, голубей, - говорит она, вздыхая,  соседу по лавке,-  все как у нас, людей: одни с жиру бесятся, а другим еды не хватает… Интересно тут за этой жизнью наблюдать!.. Я эти сережки большие надела, - показывает она на золотые, нелепые для больничной обстановки кольца в своих ушах,- для него. сизаря, одела. Может быть, ему интересно на них смотреть...  Да и вообще хорошо тут: и солнце  третий день хорошее, не жаркое, тихо, соснами хорошо пахнет, траву еще не всю вытоптали… Белок вон покормить можно с руки – они тут привычные. Как-то все по настоящему, благополучно… Я сюда к сыну год назад жить приехала из Нижнего Тагила. Это на севере Свердловской области, там танки делают. Дом у нас там неудачно стоял: дым от комбината прямо на нас,  иногда дышать было нечем. Муж у меня военный был, умер от туберкулеза. А сын давно здесь живет, тоже военный, ему недавно майора присвоили и отправили на Украину… Здесь у вас воздух хороший.  Сижу вот и  думаю:  живут же голуби и белки… и сосны, и трава под солнцем живет! Не то, что мы, люди! В палате сидишь, всякую глупость про болячки у соседок слушаешь, лекарствами пахнет, да, извините, мочой…  А то врач что-нибудь непонятное наговорит: не то выздоровеешь, не то умрешь… Сегодня утром из окна палаты видела, как  во дворе в машину тяжелые черные мешки грузили. Пять мешков. Кто-то до свежей картошки не дожил… Нет, тут с сизарем хорошо сидеть, помогает даже лучше, чем лекарства и процедуры.

      Больных под соснами на лавочках много, разных на вид, с  разным выражением лиц, глаз. Что у них в головах? Какие мысли, чувства? Трудно сказать. Разве что голубь сизарь знает?