СТЕПАН ПЕТРОВИЧ ШЕВЫРЁВ
ИСТОРИЯ ИМПЕРАТОРСКОГО
МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА,
написанная
К СТОЛЕТНЕМУ ЕГО ЮБИЛЕЮ
ОРДИНАРНЫМ ПРОФЕССОРОМ РУССКОЙ СЛОВЕСНОСТИ И ПЕДАГОГИИ СТЕПАНОМ ШЕВЫРЕВЫМ.
1755 - 1855
ПРОДАЕТСЯ В ПОЛЬЗУ РАНЕНЫХ В СЕВАСТОПОЛЕ.
(М.: В Университетской Типографии. 1855.)
(Продолжение)
ИСТОРИЯ ИМПЕРАТОРСКОГО
МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
В ЦАРСТВОВАНИЕ
ИМПЕРАТОРА ПАВЛА I ПЕТРОВИЧА,
от 6-го Ноября 1796 года по 11-е Марта 1801 года
ГЛАВА VII
КУРАТОРСТВО М.М. ХЕРАСКОВА, КНЯЗЯ Ф.Н. ГОЛИЦЫНА
И П.И. ГОЛЕНИЩЕВА-КУТУЗОВА
СОДЕРЖАНИЕ
Учреждение цензуры. - Возобновление Казанской Гимназии. - Указ о Дерптском Университете. - Мундир Московского Университета. - Указ о потомстве Ломоносова. - Перемена в Начальниках Университета. - Кончина Шувалова. - Попечительность Князя Голицына, нового Куратора. - Щедрота Императора Павла. - Частные пожертвования. - Кончина Шадена. - Преподавание (1790 - 1801). - Речи Профессоров. - Другие занятия Профессоров. - Ведомости и издания. - Студенты.
Учрежедние Цензуры.
Попечение Правительства об учреждении цензуры входило в заботы последнего года царствования Императрицы Екатерины II: «в прекращение разных неудобств, которые встречаются от свободного и неограниченного печатания книг», как сказано в Указе, данном Сенату 16 Сентября 1796 г., признано необходимым это учреждение. Мысль Екатерины достигла своего исполнения в царствование Императора Павла: в 1797 г. Указом Февраля 16 новоучрежденная цензура подчинена 3-му Департаменту Сената, а другим Указом Июня 30-го определены ее штаты. Сенат сносился с Куратором Шуваловым о том, чтобы он, в исполнение Указа, назначил двух ученых из Московского Университета: одного для цензуры в Москву, другого для нее же в Радзивиловскую таможню. На первое место Шувалов избрал Профессора Антона Прокоповича-Антонского, на второе Магистра Философии Александра Барсова, с назначением им жалованья каждому в год по тысяче рублей. Указом Июля 4-го того же года повелено было Московской Цензуре: «Книги, цензурою признаваемые недозволенными и даже те, кои кажутся сомнительными, представлять на рассмотрение Совета Его Императорского Величества».
Возобновление Казанской Гимназии.
31-го Октября, 1797 года, восстановлена бывшая в Казани Гимназия, которая в царствование Екатерины заменена была Народным Училищем. В Именном Указе, данном Казанскому Военному Губернатору Князю Мещерскому, Император благоволил так выразиться об этом учебном учреждении Императрицы Елисаветы, которое процвело под сенью Московского Университета: «Вам известно, какую пользу приносила бывшая в Казани Гимназия до ее уничтожения. Желая паки восстановить оную, Я поручаю вам составить об оной положение». В следующем году, Указом Маия 29-го, утверждено было это положение и назначен под Гимназию Губернаторский дом в Казани. Распределение наук предположено довольно обширное. Так как целью заведения поставлено образование людей, способных к отправлению должностей по службе военной и статской, то введены весьма подробно все математические и военные науки. При Натуральной Истории определено читать Земледелие; язык Славянский изъяснять вместе с Российским. В числе языков иностранных, для местной пользы, назначен и язык Татарский. Время обучения предписано расположить так, чтобы важнейшие науки предлагались поутру, а те, которые не требуют напряжения рассудка, как вообще все искусства и художества, после обеда. Для библиотеки Гимназии предположено выписывать из Германии каждый год на определенную сумму несколько книг самых новейших и лучших сочинителей для каждой науки, равно и иностранные ученые ведомости. Назначение книг возложено на учителей наук, а выбор предоставлен Директору.
Указ о Дерптском Университете.
Мысль об учреждении Университета в Дерпте принадлежит также царствованию Императора Павла, хотя она была приведена в исполнение только в царствование Императора Александра. Правительство при этом руководствовалось тою целию, чтобы дать возможность Лифляндскому, Эстляндскому и Курляндскому Дворянствам образовывать детей своих у себя, не прибегая к Университетам заграничным.1
Мундир Московского Университета.
Указом 14-го Октября 1800 года определен мундир Московского Университета. В штатах изображено: «Мундиру Московского Университета быть: кафтану цвету темно-зеленого, камзол и исподнее платье белые, а воротник и обшлага на кафтане малиновые, пуговицы белые, в одной половине с гербом Империи, а в другой с аттрибутами учености».
Указ о потомстве Ломоносова.
Говоря о том, что сделано было на пользу просвещения в краткое, менее нежели четырехлетнее царствование Павла Первого, нельзя не упомянуть о действии, которым Император почтил память науки в лице крестьянского потомства Ломоносова. В 1798 году, в Марте месяце, Генерал-Маиор Николай Исаевич Ахвердов, приехав Губернатором в Архангельскую Губернию, объезжал ее уезды и в Холмогорском случайно встретил родную сестру Ломоносова, Марью Васильевну Головину. Она жила в быту крестьянском. Ее внука, Ломоносова, записали в рекруты. Ахвердов написал немедленно одушевленное письмо к Генерал-Прокурору Князю Алексею Борисовичу Куракину, в котором просил, именем великого предка, за его крестьянское потомство. Князь Куракин немедленно доложил о письме Императору. Его Величество в то же мгновение подписал такой Указ:
«В уважение памяти и полезных познаний знаменитого Санктпетербургского Академии Наук Профессора, Статского Советника Ломоносова, Всемилостивейше повелеваем, рожденного от сестры его, Головиной, сына Архангельской Губернии Холмогорского уезда, Матигорской волости крестьянина Петра с детьми и с потомством их, исключа из подушного оклада, освободить от рекрутского набора».
Поэт Дмитриев, одушевленный таким действием Государя, воспел его в известной оде, где, обращаясь к рыболову, говорит:
Царь иго с плеч твоих снимает;
Твой предок Ломоносов был!
О Павел! ты единым словом,
Не потрясая мiра громом,
Бессмертие себе купил.2
Перемены в Начальниках Университета.
Благоволение Императора Павла к Московскому Университету и попечительность об его благоустройстве выразились Высочайшими милостями к его начальникам и назначением новых, близких Университету. Ноября 6-го Император вступил на престол. Ноября 13-го Куратор Херасков был пожалован в Тайные Советники. Ноября 15-го, отставной Бригадир, Иван Петрович Тургенев, определен в Директоры Университета, с чином Действительного Статского Советника и с жалованьем его предместника. Тургенев, как мы видели, был учеником Гимназии в одно время с М.Н. Муравьевым, в конце шестидесятых годов. Он был другом Новикова и первым руководителем Карамзина. Старшие два сына его, Андрей и Александр, воспитывались в Университетском Пансионе. Узы духовные воспитания и просвещения, узы кровные семьи привязывали его к Университету. Религиозный характер его давал ему силу нравственного действия на все юношество.
В том же году, в Декабре месяце, Император Павел назначил Куратором, на место покойного Мелиссино, Действительного Каммергера Князя Федора Николаевича Голицына, с чином Тайного Советника и с окладом его предместника в 1875 рублей. Мы встретили уже имя Князя Голицына, тогда еще Каммер-Юнкера, в числе членов Вольного Российского Собрания с 7-го Ноября 1780 года, рядом с Тургеневым. В заседаниях он читал свой перевод из Монтескье: Разговор Силлы с Эвкратом, и напечатал его в 6-й части Трудов Общества. Князь Голицын был племянником Шувалова: утешительно было учредителю Университета, уже в преклонных летах, за год до кончины, видеть, что кураторство остается в родстве его по нисходящей линии. Князь Федор Николаевич в своих заграничных путешествиях бывал также посредником в сношениях Шувалова с Вольтером, который был в восторге от любезности Князя, но сдерживал язык свой, говоря о предметах религии в присутствии молодого человека, из уважения к его благочестивому характеру. Гостя; несколько дней у Вольтера в Фернейском замке, Князь Голицын получил от него в подарок его сказку о белом быке, в знак особенного уважения; но просмотрев книжку, Князь, при отъезде оставив ее на столе, возвратил хозяину и тем, конечно, жестоко оскорбил его самолюбие. Так благочестивый Русской выражал искренно свое разномыслие Вольтеру.
В Париже Князь Федор Николаевич бывал собеседником на маленьких субботних вечерах у Марии Антуанеты. Лудовик XVI любил его и называл добрым Князем. Во время пребывания его в Париже происходила известная борьба Глюкистов и Пичинистов. В Италии он был весьма лестно принят Папою, и связан дружбой со многими Кардиналами, учеными и художниками. По возвращении из чужих краев, был назначен придворным Кавалером ко двору Императрицы, тогда еще Великой Княгини, Марии Феодоровны, и потому лично приближен и коротко известен Императору Павлу Петровичу. Несколько времени находился Послом при Шведском Дворе в Стокгольме и, щеголяя знанием Русского языка, первый из дипломатов, решился писать донесения Екатерине II по-Русски, а не по-Французски, чем угодил чрезвычайно Императрице.3
Апреля 5-го 1797 года, на праздник Пасхи совершилось коронование Императора Павла. Университет 1-го Маия праздновал публичным актом всенародное торжество, в присутствии двух Кураторов своих, Хераскова и Князя Голицына. Но Шувалов, уже больной, не мог присутствовать при короновании и прислал поздравительное письмо к Государю, который в милостивом Рескрипте сказал слабевшему старцу, что всегда с благодарностию вспоминает попечение Шувалова о нем в младенчестве и не сомневается в его усердии. Зная бескорыстие и недостаточное состояние Шувалова, Император пожаловал ему три тысячи душ.
Кончина Шувалова.
Но недолго мог Шувалов пользоваться монаршими милостями: он скончался в Петербурге, 14-го Ноября 1797 года.4 Князь Репнин, уведомляя о том племянника его, писал к нему: «Богу угодно было взять к себе вашего почтенного дядю. Ему там лучше, нежели здесь». При погребении Шувалова, Ноября 17-го, гроб его окружили все питомцы Университета, бывшие тогда в Петербурге. Университет же посвятил особенный акт воспоминанию о своем основателе и благодетеле. Чеботарев в похвальном слове славил его бескорыстие, сострадание к бедным, с которыми он делил последний рубль, его чистую и священную любовь к отечеству, которая устремляла его к очищению народных умов от вредных предубеждений. Он припоминал его покровительство Ломоносову, основанную им Академию художеств; он приглашал вельмож Русских, если дорого им прямое их достоинство, поревновать другу человечества, истинному патриоту, «в безмолвной тишине, в беседе кротких Муз зиждя общее благо сограждан, разнасаждая, питая и ободряя между ими Науки и Художества». Очевидец свидетельствует, что голос оратора прерывался рыданиями, когда он говорил о добродетелях покойного, что печаль живо изображалась на всех лицах.
Через три года по кончине Шувалова, Университет возобновил печальный обряд своих воспоминаний. Сохацкой говорил слово. Он обратил внимание на особенную нравственную черту в учредителе Университета, а именно что Шувалов умел оправдать на себе истину изречения Апостольского: любы долготерпит, и потому соединял любовь с необыкновенным терпением во всех неприятных случаях, постигавших его любимое учреждение. «Тихонько! мало-помалу!» были частые отзывы кроткого и любви преисполненного его терпения. А как искрення была эта любовь, можно было видеть из того, что даже в самой старости, в его болезнях, всякому Университетскому был всегда отворен к нему вход. «С каким приятным и дружественным видом встречал он всякого отсюда к нему явившегося! Какой первой вопрос его был, как не о любимом предмете отеческого попечения!». Оратор в заключение говорит, что добрый дух оживлял основание Университета: отсюда такая любовь питомцев к месту своего воспитания; отсюда их правота и бескорыстие на разных поприщах служения государственного; отсюда постоянство людей, посвятивших себя здесь ученой жизни и помимо выгод и преимуществ постоянно остающихся на избранном ими многотрудном поприще. За речью следовала Ода Сохацкого же, которой заключительная мысль есть та, что памятник Шувалова, им самим воздвигнутый себе, есть Университет. За Одою читали еще одушевленные стихи Мерзлякова, тогда уже Баккалавра, посвященные памяти почившего. Поэт так выразился:
У трона трех Царей за нас он предстоял. 5
В 1798 году, Ноября 14-го, в первую годовщину смерти Шувалова, освящен был утром новопостроенный Флигель Университетского Пансиона, а вечером на акте внесены были питомцами и поставлены в новой зале портреты двух умерших Кураторов: Шувалова и Мелиссино, и третьего, Хераскова, покрытого литературною славою, уже творца двух поэм: Россиады и Владимира. В числе питомцев, вносивших портреты, был и Жуковский, говоривший благодарную речь. Семен Родзянка прочел стихи. Херасков сам присутствовал на акте, и с ним два его товарища: Князь Федор Николаевич Голицын и новый, недавно определенный Куратор, Павел Иванович Голенищев-Кутузов.
Милости Императора к Университету в лице его начальников не прерывались. В 1799 году Марта 10-го Куратор Херасков пожалован Орденом Св. Анны 1-й степени.
В 1800 году, указом Июня 12-го, Директор Тургенев и третий Куратор Голенищев-Кутузов пожалованы в Тайные Советники.
При Директоре служил Помощником Князь Петр Трубецкой, в 7-м классе: 15 Ноября он произведен был в следующий класс «за прехождение с отличною исправностию возложенного на него служения».
Попечительность Князя Голицына, нового Куратора.
Князь Голицын наследовал от дяди своего любовь к Университету и заботливость о его благоустройстве. Через Князя Куракина он просил Императора Павла о том, чтобы в течение десяти лет отпускалось ежегодно по пяти тысяч рублей на поправку и отделку Университетского дома.
Щедрота Императора Павла.
Просьба увенчалась успехом, и повелено было Государственному Казначею отпускать ежегодно эти деньги из суммы, назначенной для строений по государству. Куратору хотелось также исходатайствовать Университету право награждать Студентов, хорошо окончивших курс, при вступлении их в службу, обер-офицерскими чинами; но награждение осталось на прежнем основании.7
Частные пожертвования.
Своими связями и знакомствами Князь Голицын побудил некоторых лиц в Петербурге к пожертвованиям на пользу Университета. Граф Александр Сергеевич Строганов, в Maиe 1797 года, прислал в Университет значительное собрание вещей для Анатомического и Зоологического кабинетов. Главный Директор горных и монетных дел Михаил Федорович Соймонов, соревнуя попечению Кураторов, в удовлетворение оного, как сказано в газетном объявлении, 24-го Февраля 1798 г., прислал значительное количество штуфов для Минералогического кабинета, с обещанием и впредь доставлять Университету отечественные ископаемые произведения природы. Московские Ведомости печатали благодарные объявления об этих пожертвованиях.
Для истории преподавания Университетского за пять академических лет царствования Павла Петровича мы имеем только два каталога лекций, из которых один относится к самому первому году царствования и есть наш академический 1796/7, а второй к последнему году, наш академический 1801/2.8 Шаден, старший Профессор Юридического Факультета, объявил, что будет продолжать «начатую им в прошлом году Нравственную Философию или науку образования нравственности и совести, яко основание всех узаконений и наблюдения оных, сообразуясь в том началам Критической Философии и применяясь инде Г. Якобу». Кант, как видно, уже был принят в руководство Профессором.
Кончина Шадена.
Но смерть, 28-го Августа 1797 года, прекратила полезную деятельность Шадена, который начал ее 26 Июня 1756 года и продолжал слишком сорок один год. Мы имеем свидетельства современников и очевидцев о том, какие чувства обнаружил Университет при погребении Шадена, 31 Августа. М.Н. Муравьев в биографической об нем записке говорит, что Шаден «препровожден в гроб благоговением и плачем слушателей своих». Студент Цветаев, после Профессор, выразил тогда в Приятном и Полезном препровождении времени, чувствования свои, излитые им на бумагу в самый день погребения. «Какое зрелище! какое торжество для добродетелей твоих! - говорит благодарный ученик, обращаясь к покойному. - Кто был при погребении твоем, смотрел на множество стекшихся на сию печальную церемонию, не из корысти, но из нелестного почтения, кто видел блестящие у всех на глазах слезы, слышал повторяемые воздыхания о лишении тебя - и не трогался?.. Кто был свидетелем усердия целого почтенного корпуса отдать последний долг праху твоему, и не удивлялся столь всеобщей любви, заслуженной тобою?.. Кто слышал простые, но красноречивейшие всех выражений слова самых слуг твоих: «Это не господин был, а отец нам!» - и не плакал вместе с ними?
Кто хочет научиться добродетели, пусть придет на погребение того, кто любил ее. Он научится более нежели от всех проповедников, более нежели из всех написанных доселе книг о нравственности!».
Другой ученик Шадена, П. Запольской напечатал в том же издании стихотворение: Памятник Достопочтенному Профессору Шадену, где сказал:
Ты был учености и мудрости ревнитель,
Ты веры был святой всю жизнь свою хранитель.
Другой Запольской Иван в статье своей: Обманутый мудрец, напечатанной в том же издании, говорит: «Кант! поживи еще немного - до тех пор, пока ты увидишь и узнаешь, что изыскания твои справедливы! - Ты был в России под другим именем; но смерть похитила тебя от нас. Будет ли время, когда я услышу где-нибудь второго Шадена?». Отголоски сочувствия Профессору мог слышать он сам, еще при жизни своей, от старших учеников своих. Фон-Визин, умерший 1-го Декабря 1792 года, в своем чистосердечном Признании вспоминает о том, как он слушал Логику на Латинском языке у Шадена, и хвалит в нем отменный дар преподавания и способ объяснения необыкновенно внятный. Муравьев, в Эпистоле к товарищу своему Тургеневу, писанной в 1774 году, так вспоминает о годах своего Университетского учения:
С тобою почерпать мы прежде тщились знанья:
Счастливы отроки, в возлюбленных местах,
Где виючись Москва в кичливых берегах,
Изображает Кремль в сребре своих кристаллов;
Где Музам храм воздвиг любимец их Шувалов;
Где, Ломоносова преемля мирный звон,
Поповский новый путь открыл на Геликон;
Где Барсов стал по нем ревнитель Росска слова
И Шаден истину являет без покрова.
Преподавание (1796 – 1801).
В Юридическом Факультете, по смерти Шадена, оставалось всего два Профессора: Баузе, читавший Римское право по Гейнекцию, и Общую Энциклопедию наук, по Эшенбургову руководству, сначала в Юридическом, а потом в Философском Факультете; Горюшкин, предлагавший о должностях разных судейских чинов и практическое судопроизводство. К ним присоединился еще Медик Скиадан, в 1800/1 году читавший Право Естественное и Народное по руководству Пуффендорфа.
В состав Медицинского Факультета принят был новопроизведенный Доктор с званием Экстраординарного Профессора, Фома Барсук-Моисеев. Преподавание распределялось следующим образом. Старший Профессор Зыбелин, по окончании правил Медицины практической, изъяснял Химию по Фогелю с опытами. При нем, под его руководством, ученый Аптекарь Биндгейм показывал по-прежнему Аптекарское искусство, а потом уже, как Почетный Член Медицинского Факультета, преподавал Аптекарскую Химию по руководству Гагения. Скиадан читал Историю Медицины, Энциклопедию Медицинских наук и Физиологию по Галлеру. В 1800/1 году к нему перешла от Зыбелина Практическая Медицина, которую он читал по руководству Франциска Юма, а Зыбелин «Медицину консультаторию, в которой показывая разные случаи всяких болезней, упражнял слушателей как в распознавании самых болезней, так и в предусматривании следствий от них, присовокупляя притом и лечение оных». Керестури, при чтении Анатомии, продолжал свои вивисекции и употребление микроскопа. К руководству Пленка прибавлено руководство Калданиево. Показывал он случаи Судебной Медицины. В 1800/1 году к Анатомии присоединил Хирургические наставления по Каллизену. Политковский в 1796/7 году читал по прежним руководствам Натуральную Историю, но в каталоге лекций 1800/1 года не упоминается. Рихтер в 1796/7 году преподавал Хирургию и Повивальное искусство по Рёдереру, а в 1800/1 году науку о женских болезнях по предписаниям Фан Деверена и Судебное Врачебное искусство по Мецгеру. Новый Профессор Барсук-Моиссеев в первом году, изложив кратко Физиологические приготовительные наставления по Галлеру, подробнее объяснял физиологическую Семиотику и Гигиену или Диэтетику по Лудвигию и другим славным сочинителям; в последнем году он читал, после введения во всеобщую Врачебную науку, Физиологию по Блуменбаху, и затем изъяснял Лудвигиеву Патологию и Терапию, следуя притом и другим авторам.
В Философском Факультете Чеботарев читал два предмета: Российскую Словесность, соединяя по-прежнему с Латинскою, и Русскую Историю. Страхов, Антонский и Брянцев оставались при прежних программах. Гейм в 1796/7 году читал, кроме Немецкой Словесности, вспомогательные исторические науки: Хронологию, Геральдику и Нумизматику, а потом по руководству Шрекка Всеобщую Историю; но в 1800/1 году он уже ограничивался одним Немецким языком, потому что Всеобщая История, по тому же руководству, перешла к Адъюнкту Никифору Черепанову. Панкевич в 1-м году читал по Вейдлеру Оптику, Начальные основания перспективы, Катоптрику и Диоптрику с показанием опытов, где нужно, а в последнем году сферическую Тригонометрию, начальные основания Астрономии, как сферической, так и теорической, Математическую Географию и Навигацию, первые три по Вейдлеру, а Навигацию по лучшим новейшим сочинителям. Аршеневский читал сначала Геометрию, плоскую Тригонометрию, Алгебру, а потом конические сечения. На кафедре Французской Словесности Профессору Бодуэню, который скончался 23 Октября 1796 года, наследовал также Экстраординарный Профессор Карл Aбиа де Ватэ, бывший несколько времени домашним наставником у Князя Репнина и получивший звание Экстраординарного Профессора еще до смерти Бодуэня за преподавание в Университетском Пансионе. Он следовал программе своего предместника; переводил с знающими Студентами статьи из Ведомостей на Французский язык и объяснял с особенною любовию сатиры и послания Буало. Высший класс филологический, соединявший Гимназии с Университетом, по образцу своих предместников Маттеи и Мелльмана, занимал Профессор Сохацкий.
Речи Профессоров.
Слово ораторов Университета, торжествуя венчание Императора, выражало их благоговейное сочувствие словам, которые Государь повелел изобразить на первых монетах, выбитых в его царствование: «Не нам, не нам, но Имени Твоему!», другим словам, которые произнес он многим заключенным: «Не прощаю, но освобождаю!» - закону, освобождавшему духовное сословие от телесного наказания, учреждениям, которыми призревались престарелая воинская заслуга, страждущая болезнь и бедность. 9 Из немногих Речей этого краткого периода времени мыслью нравственно-физической пользы народу замечательна речь Рихтера: О врачебных пособиях, служащих к приращению многолюдства в обществе.10 (1797) Устремляя внимание на все те средства, которые предлагает Медицина для благосостояния и здравия народного, оратор говорит особенно о прививании оспы, о первоначальном физическом воспитании детей, о распространении повивального искусства и славит новые действия Императора, направленные к той же цели: учреждение Врачебных Управ по всем городам России, определение не только Медиков и искусных операторов, но и Акушеров и повивальных бабок. В заключение оратор тронут мыслию Императора, который на Супругу Свою возложил бремя попечения о воспитании детей во всем отечестве. Тогда уже начались те незабвенные подвиги Матери народа, которых в течение 32-х лет была счастливою и благодарною свидетельницею вся Россия. - Слово Профессора М.М. Снегирева, который действовал с пользою в Гимназии, преподавая Умственную и Нравственную Философию, имело предметом: пользу нравственного просвещения (1797). Предмет не был тогда общим местом: вспомнив направление умов в конце ХVIII века, раздор между умом и сердцем, вражду науки и нравственности, мы усмотрим легко, как наставникам необходимо было беспрерывно указывать на нравственную сторону в воспитании детей.
Но самое замечательное из произведений университетской кафедры этого времени есть, конечно, Слово или точнее рассуждение Антонского О воспитании, сказанное 30-го Июня 1798 года. Недаром причислено оно было к образцовым произведениям нашей Словесности. Оно отличается от других слов этого времени совершенным отсутствием оффициального риторства, порока общего современникам, необыкновенною краткостию выражения и такими изящными формами слога, которые в то время, можно смело сказать, принадлежали только двум писателям: Карамзину и Антонскому. В содержании сл;ва благоразумно и основательно сознаны начала и способы воспитания; призваны на совет лучшие учители дела, но сохранена самостоятельность Русского на него воззрения. Речи наших ораторов о воспитании тем б;льшую получали силу, что оправдывались делом. Когда Шаден произносил свое Слово, у него в пансионе воспитывался Карамзин. В год, когда Антонский с кафедры Университета рассуждал о воспитании, на торжественном акте Пансиона, в ряду первых учеников его, получал золотую медаль питомец Антонского, Жуковский.
В то же самое время Профессор Французской Словесности Ватэ сказал также замечательное слово: Discours sur les sciences consid;re;s dans leurs diverses p;riodes. Сделав очерк движению наук в древнем и новом мiре и воздав каждому из новых народов свое, Француз, с любовию и сочувствием, остановил внимание свое на России и выразил весьма верную и новую для того времени мысль, что наука возникла у нас не из смятений, не из недр вражды и раздора, не среди религиозных возмущений, потрясений и ненависти, как на Западе, но в спокойствии и тишине страстей, из прекрасного стремления Государей Русских просветить отечество. Речь переведена была в то время на Русской язык воспитанником Пансиона, Андреем Тургеневым.11
В 1799 году, Июня 30, сказано было Профессором Брянцевым слово: О всеобщих и главных законах природы. Сии последние весьма ясно изложены по Лейбницу, Картезию, Бильфингеру и Мендельзону, и Слово обнаруживает светлое разумение начал философских.12
Скиадан в Латинском юридическом слове (1800) указал на врожденное стремление человека ко благу: отсюда разум возводит нас в начало любви к Богу, как высочайшему благу, а из любви к Богу истекают все обязанности человека и гражданина.13
Другие занятия Профессоров.
Кроме преподавания и речей, Профессоры исполняли различные должности. Чеботарев был библиотекарем Университета, имея при себе помощником Гейма; Политковский врачем Университетской больницы; Сохацкий Ректором Греческих и Латинских классов в обеих Гимназиях и Инспектором Учительского Института; Страхов Инспектором обеих Гимназий; Антонский Главным Смотрителем Пансиона при Университете и Ботанического сада. Ему же, как мы видели, была поручена Цензура, которая, по Высочайшему повелению, помещена в покоях Университета14. Антонский в это время цензоровал многие произведения Карамзина и находился в самых близких с ним отношениях. Рихтер был Акушером Москвы. Аршеневский и Брянцев правили должность Эфоров над поведением и учением казеннокоштных питомцев Университета.
При Сенате была учреждена юнкерская школа учителей Правоведения. Устроение школы и управление ею поручено было Генерал-Прокурором Князем Лобановым-Ростовским Статскому Советнику Козодавлеву. Потребовались в школе учители для преподавания теоретического и практического правоведения или юриспруденции Российской. С требованием обратились к Куратору Университета Князю Голицыну, который послал для этой цели двоих Студентов, Цветаева и Тимковского. Учение открылось в школе 18 Марта 1797 года. Козодавлев был чрезвычайно доволен присланными Студентами. Цветаев был вскоре назначен Инспектором Юнкерской школы, Тимковский оставался учителем, и оба пожалованы чинами15.
Академия Киевская обращалась также к Московскому Университету как источнику просвещения, и присылала ему своих Студентов, с тем, чтобы они, окончив в нем курс на академическом иждивении, могли в Академии достойно занять учительские места.16
Ведомости и издания.
Типографию Университетскую продолжали содержать Христофор Ридигер и Христиан Клаудий. Ведомости издавались от них, под руководством Профессоров Университета. При Ведомостях выходил Политический Журнал по-прежнему под редакциею Сохацкого до 1800 года, а с 1800 перешел к Проф. Гаврилову. Приятное и полезное препровождение времени, при Ведомостях же, продолжалось по 1799 год, под редакциею Сохацкого и Подшивалова. В конце 1797 года редакторы, обращаясь к читателям, просили сообщать достопамятные анекдоты об отечественных великих людях и редких приключениях. В издании особенно деятельно участвовали: Мерзляков, Илья Тимковский, Ефим Люценко, Григорий Яценко, Князь Александр Черкасский, Князь Федор Сибирский, Князь Петр Козловский, Григорий Глинка, впоследствии Профессор Русской Словесности в Дерптском Университете. Встречаются нередко Феофилакт Покровский, известный также под именем Алаунца или философа горы Алаунской, и бывший в Тульском народном училище строгим учителем Жуковского; питомцы Пансиона: Степанов, Петр и Михаил Кайсаровы, Александр Воейков, - и в их ряду, с 1797 года, выступает четырнадцатилетний Жуковский с своими Мыслями при гробнице в прозе, с своим Майским утром в стихах, с одою К Добродетели, с пиесами в прозе: Мир и Война, Жизнь и источник. За ним следуют двое товарищей его, Андрей и Александр Тургеневы, Семен Родзянка, также Василий Поляков, все трое переводившие много с Немецкого, Князь Григорий Гагарин. Между сотрудниками весьма часто заметно имя Василия Нарежного. Здесь Князь Иван Михайлович Долгорукий напечатал свое знаменитое стихотворение: Авось! и, как бывший Студент Университета, воспел кончину Шувалова. Целая семья Магницких деятельно участвует в издании. Князь П.И. Шаликов был одним из неутоми;мых и ревностных сотрудников. Многие дамы, или с полными именами, или с таинственным окончанием на букву …… а, печатают свои пиесы в стихах и прозе.
С 1799 года издание переменило заглавие на другое: Иппокрена или утехи любословия. Но издатели, сотрудники и содержание журнала остались те же. Являются и новые участники: Каченовский с своею первою пиескою в прозе: Отпускная жаворонку, и с своими стихами: Чувство по прочтении Орла; далее Иван Татищев, Григорий Каменев, Максим Невзоров, особенно деятельный Павел Львов, автор Храма Славы. Жуковский напечатал здесь свой перевод разбора сочинений Леонарда из Spectateur du Nord, и на 17-м году, внушенную ему в Вифании, Декабря 25-го 1800 года, богослужением Преосвященного Платона, прекрасную надпись «Неподражаемому Платону, достойно славящему Господа». Неизвестный, вероятно Гаврилов, печатает переводы отрывков из Латинского сочинения Англичанина Ловта о священной поэзии. В числе новых сотрудников заметен Ф. Иванов, друг и собеседник Мерзлякова. Элегия Грея: Сельское кладбище, особенно нравится; два перевода ее в прозе напечатаны: один под заглавием: Сын Меланхолии, с именем Князя Петра Козловского, другой без имени; но никто не осмеливается еще перевести Элегию в стихах; на этот подвиг созревает Жуковский. Переводы из Гёте, монологи Шекспира под странным заглавием единобеседований, Скандинавские песни Короля Рёгнера Лодброга, Гаральда храброго, целая Трагедия в древнем вкусе с хорами: Кровавая ночь или конечное падение дому Кадмова, написанная пятистопным ямбом, под буквами В.Н. (вероятно, Василия Нарежного), обнаруживают первые начала нового движения в литературе Русской, которые позднее разовьются в людях с призванием к Поэзии.
В 1800 году вышла первая книжка Утренней Зари: Труды воспитанников Университетского Благородного пансиона. Здесь встречаем тех же сотрудников, которых участие видели в первых двух изданиях, и сверх того имена Ивана Петина под баснями весьма остроумными, и Сергея Фон-Визина, сына бывшего Директора Университета.
Карамзин печатал тогда в Университетской типографии новое прекрасное издание Бедной Лизы, в 4-ую долю, с картинками, изображавшими трогательные и прекрасные места из ее приключений, Оду на присягу Московских жителей Императору Павлу I, 2-ю и 3-ю книжку Аонид, новое издание Моих безделок, 2-ю часть Новых Повестей Мармонтеля. Из книг ученого и нравственного содержания напечатаны при Университете: Дифференциальное, интегральное и вариационное исчисления с изобретениями Невтона, Бернуллия, Эйлера и Лагранжа; Анти-Эмиль Формея или опровержение Руссова образа воспитания и мыслей; Картина всемогущества, премудрости и благости Божией, созерцаемая в природе; Физиология, или наука о естестве человеческом, соч. Блуменбаха; Физика Бриссона, перевод Профессора Страхова и проч.
Студенты.
В Студентах, произведенных с 1797 года по 1801-й, встречаются: Иван Черняев (1797), Xapькoвcкий Профессор, Алексей Мерзляков (1797), Московский, Алексей Клеменко (1797), Демидовского Лицея, Федор Вронченок (1798), Министр Финансов, Илья Грузинов (1798), Профессор и воин в 1812 году, Василий Нарежный (1798), писатель и первый романист, Христиан Герке, известный в Москве педагог (1798), Сергей Немиров (1799) Профессор, Андрей Тургенев (1799), рано умерший для литературы, Роман Тимковский (1800), Профессор, Спиридон Дестуни, переводчик Плутарха (1800), Андрей Чеботарев (1800), Адъюнкт, Николай Кошанский (1800), Профессор и наставник Пушкина.
На актах Университетского пансиона первенствовал во все эти годы Василий Жуковский. В 1797 году осталась в Пансионе картина, писанная им по 14-му году, памятник той художественной способности к рисованью, которая развилась в нем рано и которую упражнял он и в старости, во время своих путешествий по России и за границею. В 1798 году он получил золотую медаль с одобрительным листом и читал на акте оду свою Добродетель. В 1799 он признан первым воспитанником Благородного Пансиона и на акте читал стихи: Могущество, слава и благоденствие России. Тогда же получил одобрительный лист и серебряную медаль с именем. В 1800 году его золотое имя осталось на доске Пансиона, вместе с именем товарища его, Семена Родзянки.
Молодое поколение питомцев Университета и его Пансиона, исполненное сил и надежд, шло навстречу новому веку, который приближался. В счастливое предзнаменование тому развитию, которое ожидало нашу Словесность в XIX столетии, Московские Ведомости 1800 года открылись стихами Жуковского, из которых приводим заключительную строфу:
Лети, сын вечности желанный,
Лети, и по следам своим
Цветы блаженства вожделенны
И кротку радость насаждай -
Пускай полет твой благодатный,
Как зЕфир, землю освежит;
Любовь, согласие священно
Во всей вселенной утвердит.
ПРИМЕЧАНИЯ
к седьмой Главе.
1. Указы 9-го Апреля 1798 г. и 4-го Маия 1799 г.
2. Вестник Европы. 1804. Ч. 2. стран. 312.
3. Биографические подробности о Князе Ф.Н. Голицыне сообщены внуком его, Студентом 3-го курса Юридического Факультета, Князем Иваном Михайловичем, сыном Звенигородского Уездного Предводителя, Князя Михаила Федоровича.
4. День и год кончины Шувалова определены с точностию в статье С.Д. Полторацкого: О биографиях Шувалова, напечатанной в Северной Пчеле 1853 года, № 112. Для биографии Шувалова служит еще статья И.М. Снегирева: Иван Иванович Шувалов, основатель Московского Университета и Русский Меценат. Журнал М. Н. П. 1837. Август. Ч. 15. стран. 396.
5. Речи и стихи, читанные в разные времена на приватных актах Университетских в воспоминание кончины Основателя Университета, Ивана Ивановича Шувалова. Москва. 1800.
6. Московские Ведомости 1798 года, № 92, и Москвитянин 1847 года.
7. Эти подробности, равно и некоторые другие, заимствованы из частной переписки Князя Ф.Н. Голицына с Князем Алексеем Борисовичем Куракиным и другими лицами, сообщенной внуком его Студентом.
8. Первый списан в Императорской Публичной библиотеке Н.С. Тихонравовым, а второй доставлен П. Ил. Страховым.
9. Слово на коронование Государя Императора Павла Первого, говоренное на Латинском языке Федором Баузе и переведенное Павлом Сохацким.
10. Заглавие приведено по Русскому современному переводу, сделанному Студентом Медицинского Факультета, Максимом Успенским; Латинское: Oratio de civium frequentia praesidiis medicis augenda. Говорено 30-го Июня 1797 года.
11. И оригинал и перевод находятся в Московском Архиве Иностранных Дел. Речь довольно редка, равно как и речь Антонского, в первоначальном издании 1798 года.
12. Другое слово на том же акте сказано было на Немецком языке Геймом и напечатано с Русским переводом: О состоянии наук в России под покровительством Павла Первого.
13. Заглавие речи Скиадана: De primo et remotissimo juris Naturae et gentium principio.
14. Об этом есть два письма к Куратору Князю Голицыну от Московского Главнокомандующего Измаилова (12-го и 18-го Марта 1797 года).
15. Из писем Козодавлева к Князю Голицыну: «Сии воспитанники Московского Университета не только совершенно удовлетворяют желанию начальствующих над юнкерскою школою, но отличными знаниями, благонравием и препохвальным поведением обращают на себя от всех достодолжное внимание и уважение».
16. Письмо Митрополита Киевского Иерофея к Князю Ф.Н. Голицыну от 12 Июля 1797 года: «Императорский Московский Университет, покровительствуемый вами, так как источник просвещения, привлекает на себя внимание всех любителей наук».
ИСТОРИЯ ИМПЕРАТОРСКОГО
МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
В ЦАРСТВОВАНИЕ ИМПЕРАТОРА АЛЕКСАНДРА I ПАВЛОВИЧА,
от 12-го Марта 1801 года до 20-го Ноября 1825 года
(ГЛАВА VIII, IX и X)
ГЛАВА VIII
КУРАТОРСТВО М.М. ХЕРАСКОВА, КНЯЗЯ Ф.Н. ГОЛИЦЫНА,
М.И. КОВАЛЕНСКОГО, П.И. ГОЛЕНИЩЕВА-КУТУЗОВА (1801-1803). ПОПЕЧИТЕЛЬСТВО М.Н. МУРАВЬЕВА (1803-1807).
СОДЕРЖАНИЕ
Высочайшие Рескрипты. - Куратор Коваленский. - Освобождение от постоя. - Кабинет Яблоновского. - Комитет для рассмотрения Устава. - Министерство Народного Просвещения. - Предварительные его правила. - Пожертвование Демидова. - Попечитель М.Н. Муравьев. - Преподавание в 1802/3 году. - Акты и речи. - Новые Доктора. - Периодические издания. - Отчет Попечителя за 1803 год. - Публичные курсы на 1803/4 год. - Отчет Попечителя за 1804 год. - Открытие Гимназий. - Вызов иностранных Профессоров. - Новые курсы для публики. - Молодое поколение Русских ученых. - Переписка с Профессорами. - Общества при Университете: Истории и Древностей Российских - Медицинских и Физических наук - Испытателей природы. - Утвердительная Грамота 5-го Ноября 1804 г. - Устав 5-го Ноября 1804 г. - Полувековой юбилей 1805 Июня 30-го. - Объявление от Университета. - Преподавание в 1805-1807 гг. - Институты хирургический, клинический и повивальный. - Ботанический сад. - Библиотека и другие учебные пособия. - Музей. - Минц-Кабинет. - Пожертвование Княгини Дашковой. - Другие пожертвования. - Академическая Гимназия. - Речи Профессоров. - Рассуждения при каталогах лекций и задачи. - Новое управление Типографиею. - Периодические издания. - Студенты. - Кончина Муравьева. - Кончина Хераскова.
Высочайшие рескрипты.
Благоволение Императора Александра к Московскому Университету выразилось немедленно по восшествии Его на престол. Через 22-го дня после сего события, в ответ на поздравительные стихи Университета, Государь, 4-го Апреля, благоволил прислать два Высочайших рескрипта на имя Куратора Князя Голицына и Директора Тургенева. В первом из них было сказано: «Я поручаю вам изъявить признательность Мою Университету за сей знак усердия, и уверить его Моим именем, что в числе первых упражнений, Мне Промыслом предназначенных, считаю Я нравственное образование юношества благородного, и потому все заведения, к сему предмету относящиеся, приятно Мне будет поддержать во всей их силе и действии». Во втором: «Поднесенные Мне от Университета стихи принял Я тем с б;льшим удовольствием, что всегда Я уважал место сие, как один из первейших источников просвещения благородного юношества. Успехи его всегда будут привлекать особенное Мое внимание и благоволение1». Университет праздновал Монаршую милость особенным торжеством. По совершении литургии и молебствия о здравии Государя, оба рескрипта прочтены были в церкви Университетской, в присутствии всех. Затем последовал акт в зале Конференции: прочтена ода Куратора Голенищева-Кутузова; Профессор Красноречия Чеботарев произнес благодарственную речь; баккалавр Мерзляков заключил акт стихами. В современном газетном известии сказано было: «Невозможно изобразить той радости, которую ощущали все присутствовавшие, оживленные благотворным воззрением на ученые их труды милосерднейшего Монарха».
Куратор Коваленский.
В том же году к числу Кураторов был присоединен Тайный Советник Михаил Иванович Коваленский. Уроженец Малороссии, друг ее философа Сковороды, наставник и спутник Графа Алексея Кириловича Разумовского во время путешествия его за границею, Коваленский довершил образование свое в Страсбурге. При Императрице Екатерине он, в чине Генерал-Маиора, был Правителем Рязанского Наместничества. На акте Университетском 31-го Августа 1801 года Тайный Советник Коваленский присутствовал в числе Кураторов, выше Голенищева-Кутузова. В том же году, в начале Октября, Куратор Князь Голицын, по болезни жены, уехал за границу. В одно время с ним отправился баккалавр Лев Цветаев.
Освобождение от постоя.
Благоволение Государя к Московскому Университету выражалось непрерывно. Апреля 21, 1801 года, указом на имя Московского Военного Губернатора Графа П.С. Салтыкова, Государь приказывал особенно освободить от повинности постоя чиновников Московского Университета, по правам заведению сему присвоенным и потому, что повинность сия, по роду их службы, менее других им свойственна.
Кабинет Кн. Яблоновского.
В 1802 году, Февраля 12, Государь пожаловал Университету Натуральный кабинет, купленный после бывшего Воеводы Брацлавского, Князя Яблоновского, у его наследников, за 50.000 Голландских червонцев. Государственный Казначей Граф Васильев сообщил об Монаршей милости Куратору Хераскову.2
Комитет для рассмотрения Устава.
Между тем мысль Государя устремлялась все более и более на преобразование Университета. 18-го Марта 1802 года, повелено было двум Сенаторам М.Н. Муравьеву и Графу Потоцкому, и при них Академику Фусу, составить особый комитет для рассмотрения новых уставов Академии Наук, Академии Российской и Московского Университета; Комитету же повелено «сообразив их с намерением сих учреждений и с истинным средством расширения пользы их и действия на народное просвещение, сравнить с лучшими в сем роде иностранными заведениями, и по сему сравнению сделать надлежащие перемены или дополнения, какие к лучшему их устройству могут быть нужными». Письмоводителем в Комитете назначен был Коллежский Советник Каразин. По этому случаю Начальники Университета сделали представление Государю о необходимости переменить прежние его постановления,3 и Государь весьма благосклонно принял их представление. От Университета же был командирован в члены Комитета Профессор Баузе.
Министерство Народного Просвещения.
В 1802 году, Сентября 8-го, учреждены были Министерства - и Министру Народного Просвещения вверено воспитание юношества и распространение наук. С тех пор Университет из ведомства Правительствующего Сената перешел уже в ведомство Министра Народного Просвещения. Первым Министром был Граф Петр Васильевич Завадовский.
Предварительные его правила.
В 1803 году, Января 24-го, утверждены были Императором Предварительные Правила народного просвещения. Приведем содержание их, касающееся особенно Университетов. Министру и, под его ведением, Главному Училищ Правлению вверены все училища по четырем их разрядам: приходские, уездные, губернские, или Гимназии, и Университеты. Вся Россия разделена на Учебные Округи, из которых каждый подведом одному из Членов Главного Правления Училищ. В Округах учреждены Университеты для преподавания высших наук; кроме существовавших трех: Московского, Виленского и Дерптского, предположено учредить еще три: в С. Петербурге, Казани и Харькове, и со временем предназначены для Университетов города: Киев, Тобольск, Устюг Великий и другие, по мере способов, какие найдены будут к тому удобными. Каждому Университету дано Правление, Председателем которого назначен Ректор, избираемый общим собранием Университета и через Министра представляемый Главным Правлением Училищ на Высочайшее утверждение. Избрание Профессоров возложено также на общее их собрание; Министр утверждает их, по представлению Попечителя. Ординарным Профессорам присвоить седьмой класс, Ректору пятый. Для преподавания Богословия, Св. Синод определяет духовную особу в каждый Университет. Члены Университета ежегодно обозревают училища Округа. Гимназии сего последнего доносят Ректору обо всех распоряжениях по учебной и хозяйственной части, а Ректор Попечителю. Члены Главного Правления Училищ суть Попечители округов и другие, определяемые Государем Императором. Попечитель, поставленный в посредники между своим округом, его Университетом и Министром, обязан пещись о распространении и успехах народного просвещения в местах, ему вверенных. Спустя пять лет, ни в какой Губернии, никто не будет определен к гражданской должности, требующей юридических и других познаний, не окончив учения в общественном или частном училище. Университетам дано право возводить в ученые степени или достоинства, но не иначе как по строгом испытании в знаниях. Три степени отнесены к классам службы: первая Кандидатская к 12-му, вторая Магистерская к 9-му, третья Докторская к 8-му. К 9-му классу отнесены старшие учители Гимназий, к 8-му Адъюнкты Университетов. Студентам, кончившим курс наук, присвоен 14 класс при вступлении в службу. Университетам исключительно предоставлена внутренняя расправа над подчиненными им лицами и местами. Апелляция, по приговорам Университетского Совета, идет только в Правительствующий Сенат. В случае уголовного преступления, Университет, учинив предварительное исследование, виновного с мнением своим отсылает, куда следует, для суждения и поступления по законам. В отношении к присутственным местам Университеты сравнены с Коллегиями. Ценсура всех печатаемых в губернии книг принадлежит единственно Университетам. Им обещаны частные Уставы. Об учении сказано, что науки в Университетах преподаются во всем пространстве, нужные для всех званий и разных родов государственной службы. Профессоры составляют особые по роду наук отделения: каждое избирает по большинству голосов своего старейшину (Декана) на определенное время. Старейшины вместе с Ректором составляют Правление Университета, Профессоры всех отделений общее собрание Университета. Способ и предметы преподавания в каждом Университете будут предначертаны общим собранием Профессоров и представлены на усмотрение Попечителю. При каждом Университете должен быть учительский или Педагогический Институт. Студенты, принятые в оный, получают степень Кандидата, соединенную с особыми выгодами в содержании. Положенное число Кандидатов, преимущественно наполняется казенными воспитанниками. Они не могут без важных причин оставить учительского звания, не прослужа в нем по крайней мере шесть лет от определения к должности. Все высшие училища будут иметь свои библиотеки, открытые в определенное время для посетителей, также собрания естественных и искусственных произведений, типографии и тому подобное.
Указом 17-го Марта 1803 года утверждено исчисление сумм на ежегодное содержание всех Училищ. Оно простиралось до 2.149.213 р. Из этой суммы на Университет Московский определена штатная сумма в 130.000 р. асс. Указом 1804 года Апреля 9-го дан новый мундир для Университета и подведомых ему училищ: однобортный кафтан темно-синего сукна, со стоячим воротником и обшлагами малинового цвета; подкладка синяя, камзол и нижнее платье белое. Золотое шитье на воротнике, обшлагах и клапанах, смотря по классам, представляло лавровые листья, обвивавшие дубовую ветвь. Этот мундир нам особенно уже памятен, ибо в нем видали мы на торжествах Университета и училищ, его окружавших, незабвенных тружеников науки, добрых наставников наших.
Правила заключались приглашением к патриотам содействовать благу отечественного просвещения. Оно выражено было следующими словами: «Все благонамеренные граждане, при устроении училищ вспомоществуя Правительству патриотическими приношениями и пожертвованиями частных выгод общей пользе, приобретут особенное и преимущественное право на уважение своих соотчичей, и на торжественную признательность учреждаемых ныне заведений, имеющих возвысить в нынешнее, и утвердить на предбудущее время, благосостояние и славу их отечества».
Пожертвование Демидова.
Эти слова немедленно нашли отголосок в благородном сердце Дворянина, которого род славен уже был и прежде ревностию к отечественному просвещению. Павел Григорьевич Демидов пожертвовал 3.578 душ в Ярославской губернии и 100 тысяч рублей деньгами на заведение Училища, соответствующего значением своим Университету, для неимущих дворян Ярославской губернии. Таким образом даны были средства к основанию Лицея, названного именем своего учредителя. Сверх того Демидов принес в дар 200 тысяч рублей: из них 100 тысяч назначались для будущих Университетов Киевского и Тобольского, а другие 100 тысяч Московскому Университету с тем, чтобы часть процентов с этой суммы употреблялась на содержание Студентов, часть на отправление достойнейшего из них в иностранные Университеты и часть на содержание кафедры Натуральной Истории с поручением ее иностранному Профессору, пока эта важная часть наук дойдет у нас до б;льшего совершенства. Кроме суммы, Демидов дарил немедленно Московскому Университету свою Библиотеку, собранную в течение всей его жизни, Кабинет Натуральной Истории, Минц-Кабинет с медалями и монетами почти всех Европейских государств и собрание разных художественных редкостей, чт; все оценено было по современным ценам в 250 тысяч рублей. Государь, указом Сенату 6-го Июня 1803 года, утвердив во всей силе благотворительное распоряжение Демидова, повелел выбить золотую медаль с изображением лица его и с надписью, означающею его деяние. - Не можем не вспомнить здесь, что то же обращение к патриотам, которым заключались Предварительные правила Народного Просвещения, вызвало Харьковское Дворянство пожертвовать 400.000 р. для основания Университета в своей губернии.
Попечитель М.Н. Муравьев.
Правила немедленно вошли в силу, и тогда же назначен Попечителем Московского Университета и Товарищем Министра Народного Просвещения, Тайный Советник Михаил Никитич Муравьев. Избраны Деканы в отделениях Университета и из них Ректором Ординарный Профессор Красноречия и Нравоучения Чеботарев, который, по докладу 20-го Маия 1803 г., на Высочайшее имя, был утвержден. - Указом 21-го Ноября 1803 г. уволены от Университета Кураторы Князь Голицын, Коваленский, Голенищев-Кутузов (Херасков, вероятно, был уволен прежде) и Директор Тургенев; повелено производить им получаемое ими жалованое до определения их к другим местам. Уволены также Члены Университетской Канцелярии, Статские Советники: Вицедиректор Гильдебрандт, Лихарев, Наумов; Коллежские Советники: Крупеников, Перелывкин и Секретарь Жегулин, с обращением их оклада в пожизненную пенсию из уважения к долговременной их службе.
В лице Муравьева дан был Университету первым Попечителем его славный питомец, известный писатель с глубоким и многосторонним классическим образованием, наставник Великих Князей Александра и Константина Павловичей в Русском языке, Нравственности и Словесности, покровитель Карамзина, своим ходатайством у Императора открывший ему путь к занятиям Историею Государства Российского. При самом восшествии на престол Александра Павловича, Муравьеву повелено присутствовать в Сенате и вскоре быть при Особе Государя у принятия подаваемых на Высочайшее имя прошений. Назначением такого Попечителя увенчалось благоволение Императора к Московскому Университету.
Преподавание в 1802/3 году.
Прежде чем увидим, как новый Попечитель одушевил жизнь и умножил силы Университета, взглянем на два года, предшествовавшие Академическому 1803/4-му, который начался уже под управлением Михаила Никитича. Профессор П. Ил. Страхов сберег нам объявление о лекциях на 1802/3 год, последний до начала преобразования. В юридическом факультете преподавали четверо: Скиадан Право Естественное и Народное по Пуффендорфу, Баузе Право Римское по Гейнекцию, Горюшкин Русское Практическое Судопроизводство, Шлецер Политику, по книге отца своего. В 1800 году этот Профессор был выписан из Геттингена: слава имени и заслуги отца, столько сделавшего для Русской Истории, побудили Университет пригласить к себе сына его на кафедру. В Медицинском факультете Керестури читал зимою Анатомию, а летом Судебную Медицину; Андреевский был при нем Адъюнктом и Прозектором, разнимал трупы и читал Остеологию по Зёммерингу; Политковский преподавал Химию и Практическую Медицину; Рихтер Хирургию и особенно Повивальное искусство; Барсук-Моисеев Физиологию по Блуменбаху, Патологию и Терапию по Лудвигу. В философском факультете Чеботарев продолжал по-прежнему параллельное преподавание Латинской и Российской Словесности, теоретическое по Эрнестию, сверх того критическое и практическое. К Риторским упражнениям присоединялось также преподавание Российской Истории. Баузе читал Общую Энциклопедию наук, с библиографиею по всем частям знания; Страхов Физику по Бриссону; Брянцев Логику и Метафизику по Федеру; Панкевич Оптику, основания перспективы, Катоптрику и Диоптрику; Аршеневский Геометрию по Вейдлеру; Черепанов Всеобщую Историю по Шрекку; Гейм Немецкую Словесность, Ватэ Французскую; Сохацкий и Снегирев действовали в Гимназии и занимали высшие классы: Сохацкий филологический, Снегирев философский. Замечательно в этом году отсутствие Антонского в числе преподавателей.
Акты и речи.
Акты Университета с 29-го Июня перенесены были на 30-е Августа, чтобы соединить торжества его с днем тезоименитства воцарившегося Государя. Торжество венчания на царство и миропомазания праздновано особенным собранием, Сентября 25-го. Два оратора, Страхов в прозе, Мерзляков в стихах, одушевили его своим словом. Кроме того, по давнему обычаю, на языках Французском, Английском, Греческом Университет выражал свои чувства. Мерзляков тогда начинал еще свое лирическое поприще. В его оде, согретой Державинским восторгом, замечательна строфа:
Где, где не слышно имя Россов?
Как буря, мiр они прошли!
В сто лет победных сто колоссов
Во всех краях им возрасли! -
Куда еще им бросить громы?...
Постойте пламенные Сонмы!
Вам новый к славе путь открыт!
Пусть Росс наукой, просвещеньем,
Добротою, благотвореньем,
В другой раз мiр сей победит!
Характер Александра, исполненный Любви, поэт изобразил так: возлюбленная Милость
Пришла - и у Престола стала;
Меня послал Господь, сказала,
Тебя всемощным сотворить!
Ораторы Университета наперерыв выражают благодарные сочувствия свои к подвигам Государя, при самом вступлении его на престол: к уничтожению Тайной Канцелярии, к возвращению прав Дворянам, к возвышению власти Судов, к движению, какое дано просвещению Отечества. От имени Университета они благодарят за освобождение служащих в нем от городских повинностей, за дарование драгоценного кабинета Естественной Истории, за кроткое снисхождение, с каким принял Государь представление Начальников Университета о необходимости изменить его прежние постановления. Предметы речей соответствовали по-прежнему достоинству науки. Молодой Профессор Барсук-Моисеев исследовал влияние воздуха, времен года и метеоров на человеческое здоровье и предлагал диэтетические правила, какие должно наблюдать по различному его состоянию (31-го Августа, 1801 года). Сохацкий тогда же говорил о предметах, свойстве и влиянии изящного вкуса на счастие жизни. Взгляд его на изящные искусства обнаруживает основательное знакомство с современными эстетическими теориями и правильное воззрение, без увлечений. Одушевленный примером справедливого и мудрого Государя на Русском престоле, Шлецер говорил слово о том, что справедливый и мудрый Государь сам никогда не судит дел своих подданных, но всегда препоручает суждение их учрежденным на то, присутственным местам (31-го Августа 1802).4 - Аршеневский тогда же в слове своем: О связи чистой Математики с Физикою, показал ясно, как ученые умели у нас в то время связывать эти две науки, из которых первая может быть названа единственно возможною философиею второй.
Новые Доктора.
С обычною торжественностию Университет, на основании данного ему права, произвел двух Докторов Медицины. Июня 14-го в 1801 году, Адъюнкт Иван Двигубский защищал свое Латинское сочинение: Опыт Московской Фауны, в котором он исчислил и описал животных, находящихся в окрестностях Москвы. 28 Июня в том же году Адъюнкт Максим Успенский защищал диссертацию: О коровьей оспе.
Периодические издания.
Университетская Типография от прежних содержателей, Клауди и Ридигера, с 1802 году перешла к трем: Люби, Гарию и Попову. При Ведомостях продолжался Политический Журнал, статьи которого заимствовались из Поссельтовых Летописей и Архенгольцевой Минервы. Литературные издания не прерывались. Иппокрена продолжалась до конца 1801 года; в последних номерах видно деятельное участие Каченовского, как переводчика. Журнал с 1802 года изменил заглавие на другое: Новости Русской Литературы. Из прежних издателей остался Профессор Сохацкий, но к нему присоединился молодой литератор, Победоносцев. Издание в успехе уступало другому, более славному, привлекавшему к себе все первенствовавшие дарования. Карамзин, с 1802 года, начал издание Вестника Европы и продолжал его в 1803 г. Объявление о журнале выходило при объявлении о Ведомостях от Университетской Типографии. Карамзин был тогда во всей силе своего развития, как литератор и политик.
Его политические статьи о современном состоянии Европы были явлением, совершенно новым в Русской Словесности, и обнаруживали самостоятельность политического взгляда в будущем историографе России. В последнем номере Вестника Европы 1802 года напечатано стихотворение Жуковского: Сельское кладбище, перевод Греевой Элегии, с которого начался новый период в Русской поэзии. Карамзин готовился тогда к новому своему поприщу. Его Похвальное Слово Екатерине, его Марфа Посадница уже предсказывали историка. В своем журнале он красноречиво выражал надежды России, возбужденные бессмертным указом 24-го Января о заведении новых училищ и распространении наук в России. Учреждение приходских школ проливало свет учения на все сословия и вызывало с тем вместе потребность во множестве наставников для народа. Новые педагогические предприятия Министерства устремлены были к тому, чтоб удовлетворить этой потребности. Университеты должны были служить для того орудиями, и во главе их старейший Московский. Так выражал Карамзин и благодарность и сочувствие к этому рассаднику просвещения.
«Все знают, - говорит он, - что при Московском Университете всегда воспитывалось несколько молодых людей на казенном содержании; но не всем, может быть, известна великая польза сего учреждения. Ему обязаны мы тем, что ученое состояние (несмотря на малые свои доныне выгоды и весьма ограниченный круг действия) не погасло в России; что Университет наш, славясь иногда чужестранными Профессорами, всегда славился и Русскими, которые, преподавая науки, в то же время образовали и язык отечественный. Другие учились временно, мимоходом и редко доучивались; но из питомцев Монаршей благодетельности выходили хорошие Студенты, Баккалавры, Магистеры, Профессоры. Обязанные моральным бытием своим Университету, привыкнув к месту, к людям, к жизни, посвященной наукам, они не обольщались выгодами других состояний, оставались в ученом, и с удовольствием брали на себя должность наставников юношества. - Когда же мудрое наше Правительство новыми благодеяниями оживит сей Институт, то Россия будет иметь столько ученых людей, столько Педагогов, сколько ей надобно. Правда, что мы и не знаем другого надежного способа иметь их; но довольно и одного верного».5
При самых счастливых обстоятельствах, сильный полным доверием своего Государя, окруженный живыми надеждами ученого сословия, первый Попечитель начинал свои действия в Университете, который приближался уже к празднованию своего полустолетия. Как питомец Университета, он уважал его прошедшее в настоящих его наставниках; как начальник, призванный вести учреждение вперед, он приглашал на помощь для своего дела Русских ученых молодого поколения, открывая им все пути для усовершенствования, и ученых заграничных.
Отчет Попечителя за 1803 год.
В бумагах М.Н. Муравьева сохранилась книга его Записок, касающихся Московского Университета, начиная с 24-го Января 1803 года, как дня его назначения в Попечители. Из этой драгоценной книги выпишем собственноручный отчет его Министру за 1803 год, из которого узн;ем, как он приступил к своему делу.
«Будучи по Высочайшему Его Императорского Величества повелению наименован Попечителем Московского Университета, вступил я в подробное сношение со старшим Куратором Г. Тайным Советником Коваленским, который препроводил ко мне все нужные сведения, как до успехов, так и до хозяйственного управления касающиеся. Из них усмотрел я, чего недоставало для усовершенствования Университетского преподавания. С давнего времени Библиотека оставалась в скудном состоянии, и Университет лишен был единственного способа соразмерять постепенные успехи свои с распространением наук в Европе. Я не преминул препроводить в Библиотеку новейших великих писателей, которые распространили в краткое время пределы человеческих знаний в Химии, высокой Геометрии и Экономии Политической (внизу написаны имена: «Лавоазьера, Фуркруа, Лаланда, Монжа, Прони, Смита, Стюарта, Бентама и прочих»). Астрономия преподавалась единственно в теории. Преднамереваясь основать Обсерваторию, ласкался я получить выгодное местоположение вне города и для построения оной одного из сотрудников славного Берлинского Астронома Боде. Но слабость здоровья не позволила Г. Сандлеру принять сие предложение. Между тем доставил я в Университет удобный для больших наблюдений Грегорианский телескоп, Кериевой работы, выписал из Лондона Арнольдов хронометр и заказал у Бержа, искусного художника астрономических орудий, большой регулатор и полный круг, величиною три фута в диаметре. Профессору смешанной Математики Панкевичу поручил двух питомцев, довольно искусных в Математике, для приучения их к употреблению астрономических орудий. В рассуждении заведения Химической Лаборатории пользовался я советами члена Академии Наук, славного Г. Ловица, по рисунку которого препоручил я преподавателю Химии, Котельницкому, завести на первый случай химический камин и предоставил себе снабдить Университет необходимыми химическими сосудами, чт; частию уже и исполнено. Физический кабинет Университета более обилен махинами и снарядами, хотя и те последовавшими открытиями и исправлениями требуют нарочитой перемены. До сих пор препроводил я в оный галванический аппарат, Гюйтонову переносную лабораторию и Атвудов снаряд для показания ускорительного падения тел.
«Предписав Медицинскому Факультету заняться начертанием клинической больницы, получил я отзыв его о совершенном почти недостатке или обветшалости хирургических и анатомических орудий, которые выписываны были в 1766 году и с тех пор сделались вовсе неупотребительными. В отвращение сего недостатка обратился я к славному Лондонскому Савиньи, который и принял на себя доставление полного оных снаряда.
По окончании полного курса, Медицинский Факультет, приуготовивший четырех Докторов, находящихся в чужих краях, и такое же число Кандидатов Медицины, оставался без действия, по малой склонности Студентов к сему учению. Напоминанием моим и настоянием Г. Куратора Коваленского, принял он паки свою деятельность.
Но как общий план Университетов полагает большее число Профессоров, нежели сколько существовало их в Университете; при восприятии мною попечительства, и как по выбытии смертию знаменитейших членов Университета, некогда из чужих краев вызванных, места некоторых оставались праздными, других не совершенно были заняты; то и принял я намерение заблаговременно возобновить учение призванием из чужих краев способных Профессоров. На сей конец отнесся я к двум знаменитым членам Университетов Геттингенского и Иенского, Гг. Надворным Советникам Мейнерсу и Шицу, которые по местам своим и пространной переписке с учеными имели все возможные способы доставить искуснейших людей во всех науках. По мере их переговоров относился я предложениями своими к общему собранию Профессоров, которое, одушевлено тою же ревностию к общему благу, положило призвать Профессоров Геттингенского Университета Ботаники Гофмана, Статистики Грелльмана, Химии Рейса, Философии Кельнского Профессора Рейнгарда, Натуральной Истории Леманна, находившегося тогда в Париже, и Математики Доктора Иде. Профессор Леманн, удержанный благодеяниями и вниманием правительства своего, принужден был отклонить от себя призвание: почему известный Маинцкой Профессор Фишер приглашается с препоручением ему кабинета Натуральной Истории, дарованного Г. Статским Советником и Кавалером Демидовым. Происшествие весьма важное для Университета и служащее несравненною честию Российскому Патриотисму есть сие самое деяние просвещенной благотворительности, которою упоминаемый Покровитель наук обязал современников и потомство вечною благодарностию. Даяние беспримерное в летописях наук: капитал ста тысяч рублей, с которых внесены им в Университет ежегодные проценты пять тысяч рублей; драгоценный кабинет естественных произведений, собранный им под глазами Добантона и Ласепеда; многочисленная библиотека; другой капитал ста тысяч рублей и 3578 душ для заведения Университетского Училища в Ярославле. Таковы сияющие изъявления любви к отечеству и просвещению, которыми ознаменовал себя почтенный Благотворитель Московского Императорского Университета, воспламененный Высочайшими учреждениями Всемилостивейшего Государя нашего в пользу Просвещения народного.
Желая быть сам очевидным свидетелем деятельности Университета, по учиненному от Вашего Сиятельства докладу, ездил я в прошедшем Маие месяце в Москву. Дорогою как туда, так и обратно имел я случай обозреть лично уездные училища Вышневолоцкое, Новоторжское, Клинское и Главное училище Тверское. В Московском Университете имел я счастие объявить Высочайшее Е. И. В. подтверждение избранного Университетом Ректора Г. Коллежского Советника Чеботарева: открыл по новому образованию заседания Университетского Правления, посетил лекции разных Профессоров, Библиотеку, Семятический кабинет, Анатомический театр, Гимназию, Благородный Пансион и осмотрел Московское Главное народное Училище.
Я почел долгом своим принести лично признательность Университета почтенному его Благотворителю Г. Статскому Советнику Демидову.
Способствуем готовностию и рвением Профессоров, предписал я кроме обыкновенного круга Университетских лекций открыть публичные курсы Истории Натуральной, Опытной Физики, Истории Европейских народов до времен Карла пятого и Науки торговой, которая имеет столь великое сродство с Наукою Государственного Хозяйства. Общество Московское удостоило курсы сии ласкательнейшим одобрением, и множество молодых людей знаменитых фамилий вписали себя постоянными слушателями сих лекций.
По неимению кратких систем, по которым могли бы преподаваемы быть науки в Гимназиях, по приглашению моему Гг. Профессоры Страхов, Шлецер и Гейм приняли на себя сочинение таковых элементарных книг.
По данному мною наставлению составился при Университете Училищный Комитет, и в Августе месяце отправились визитаторами в Губернии Ярославскую, Вологодскую и Костромскую Г. Профессор Панкевич, в Тульскую и Калужскую Г. Профессор Гейм, в Тверскую и Смоленскую Г. Коллежский Ассессор Невзоров, во Владимирскую, Московскую и Рязанскую Г. Коллежский Ассессор Дружинин. Наблюдения их служат настоящими основаниями, которые принял я в открытии Губернских Гимназий.
Университет, оживленный Монаршим воззрением, имел удовольствие в истекший год украсить многих из питомцев своих и сочленов учеными достоинствами. Г. Прозектор Андреевский, представивший важные анатомические наблюдения, получил степень Доктора Медицины, так как удостоены таковой же достойные питомцы Университета Гг. Кандидаты, Венсович и Щеголев. Для рассмотрения издаваемых в Округе книг учрежден Цензурный Комитет, который уже находится ныне в полной деятельности, и Г. Гражданский Губернатор Московский препроводил в оный все до цензуры касающиеся дела.
Наконец, в исходе прошлого года по введении полной организации, преобразовано Московское Главное Народное Училище в Губернскую Гимназию. Почетный член Университета Князь А.А. Урусов споспешествовал при сей эпохе обогащению Гимназии принесением ей драгоценного дара избранной Библиотеки и Кабинета Истории Натуральной. Сей любитель наук, распростирая благотворительность свою к оным, подарил Московский Университет своим пространным кабинетом минеральным и мозаическими картинами.
В заключение имею честь представить отчет денежных сумм, Университетом в течение года принятых и употребленных в расход».
Публичные курсы на 1803/4 год.
В 1803/4 Академическом году, с Сентября по 1-е Маия, открыты были четыре курса для Московской публики. Политковский читал Натуральную Историю, пользуясь при этом сокровищами натурального кабинета Князя Яблоновского; Шлецер предлагал по-Немецки курс Истории Европейских государств от разрушения западной Римской Империи до XVI века; Гейм систематическое обозрение торговли с приобщением подробных сведений о монетах, по экземплярам Семятического кабинета Кн. Яблоновского и Демидовского минц-кабинета; Страхов опытную Физику с показанием новейших опытов над газами, гальванизмом и проч.
Карамзин сохранил нам в последнем нумере, им изданном, Вестника Европы 1803 года, память этих курсов и их современного действия на Московское общество. Он радовался тому, что наука, облекшись в доступную для всех форму, начинала свое влияние на общежитие, и так говорил:
«Счастливое избрание предметов для сих публичных лекций доказывается числом слушателей, которые в назначенные дни собираются в Университетской зале. Любитель просвещения с душевным удовольствием видит там знатных Московских дам, благородных молодых людей, Духовных, купцов, студентов Заиконоспасской Академии и людей всякого звания, которые в глубокой тишине и со вниманием устремляют глаза на Профессорскую кафедру.
Можно было предвидеть, что лекции Опытной Физики привлекут более слушателей, нежели другие. Не мое дело сравнивать таланты достойных Господ Профессоров; но феномены силы электрической, Гальванизма, опыты аэростатические и проч., сами по себе столь любопытны, и Господин Страхов изъясняет их столь хорошо, столь вразумительно, что публика находит отменное удовольствие в слушании его лекций.
Вообще должно отдать справедливость ревности и талантам Господ Московских Профессоров, которые, не имея доныне случая преподавать науки публично, столь успешно начали и продолжают свои лекции. - Господин Политковский, следуя Линнеевой системе, проходит царства натуры, изъясняет ученые слова и наименования, еще новые в языке Русском, и замечая все достойное удивления как в общем плане творения, так и в особенных существах, старается возбудить в слушателях любовь к великой науке природы. - Лекции Господина Гейма, представляя в системе все отношения торговли, служат доказательством его обширных познаний в сей части. Русской язык не есть его природный; но он говорит им чисто и правильно. - Молодой Профессор Шлецер, читая Историю Европы со времен падения Римской Империи (по искусному Робертсонову введению в Историю Карла V), не только именем, но и талантом своим напоминает славного Геттингенского Шлецера, отца его. Он говорит с живостию и с благородным красноречием, предлагая слушателям собственные зрелые мысли о случаях и характерах. История средних веков, столь отличная от древней Греческой и Римской, не менее их достойна любопытства, изображая страшное волнение народов, смесь их и наконец рождение новых, которые, выходя, так сказать, мало-помалу из всеобщего хаоса, сделались основателями нынешних великих Государств Европейских. Мысль преподавать сию важную часть Истории в Московском Университете для публики и наиболее для молодых людей, была весьма счастливою мыслию. Всякой хорошо воспитанный человек имеет понятие о древних Государствах, о судьбе Афин, Спарты, Рима; но многие ли умеют ясно вообразить себе происшествия, которые следовали за падением Римской Империи и преобразили Европу? Тем нужнее впечатлевать их в разум юношества систематическим изустным предложением, которое остается в памяти долее всего читаемого нами в книгах. - Немецкий язык, на котором Господин Шлецер преподает Историю, хотя вообще и не столь известен у нас, как Французский, однако ж сей достойный Профессор имеет довольно слушателей из числа благородных молодых людей, для которых наставления его могут быть тем полезнее».
В заключение статьи своей о публичных лекциях, Карамзин говорит: «После всего, чт; великодушный Александр сделал и делает для укоренения наук в России, мы не исполним долга патриотов и даже поступим неблагоразумно, если будем еще отправлять молодых людей в чужие земли, учиться тому, что преподается в наших Университетах. Московский отличается уже в разных частях достойными учеными мужами: скоро новые Профессоры, вызванные из Германии и в целой Европе известные своими талантами, умножат число их, и первый Университет Российский, под руководством своего деятельного и ревностного к успеху наук Попечителя, возвысится еще на степень славнейшую в ученом свете».
Отчет Попечителя за 1804 год.
Случай сохранил нам отчет Попечителя Министру и за второй год его управления Московским Университетом и его округом, 1804-й: он написан также его собственною рукою. Передадим и этот отчет читателям, как драгоценный памятник неутомимой заботливости Попечителя. В этих двух отчетах Муравьева мы видим первые образчики того будущего систематического управления, которое ввело в круг Университетской деятельности более ясное, разумное сознание всего ее хода.
«Изложение трудов Императорского Московского Университета в течение 1804 года.
В течение 1804 года Совет Императорского Московского Университета обращал главное внимание свое на образование и открытие Гимназий в Учебном Округе своем, чт; в том же году и привел в полное действие, открыв чрез посланных депутатов своих, Профессоров и Адъюнктов, Гимназии Тверскую, Смоленскую, Владимирскую, Костромскую, Тульскую, Калужскую, Вологодскую, Рязанскую. Снабдение сих Гимназий учителями, учебными пособиями и распределение предметов учения занимало Училищный Комитет Университета. Во исполнение Высочайшего подтверждения, последовавшего на всеподданнейшее прошение Г. Статского Советника и Кавалера Павла Григорьевича Демидова в рассуждении основания в Ярославле Училища высших наук, Университет отрядил Адъюнкта Яниша для положения первого основания оного и открытия публичных лекций Физики и Естественной Истории. Скоро после того послал он в том же намерении для преподавания Словесности Магистра Срезневского, Магистра Шмида для Философии и Кандидата Вильке для Правоведения. Сие высшее училище имело в Директоре училищ Ярославских Статском Советнике и Кавалере Хомутове ревностного сотрудника, и учение постепенно приближалось к полной деятельности заготовлением Библиотеки и физических орудий.
Между тем с самого начала года вызванные из чужих краев Профессоры являлись один после другого для занятия кафедр своих: из Кельна Профессор Рейнгард для Практической философии; из Геттингена Профессор Иде для высшей Геометрии, Профессор Рейс для Химии, Профессор Грелльман для Статистики. Университет имел несчастие потерять сего знаменитого ученого в Октябре того же года смертию, в то самое время, когда он напрягал все свои силы к пользе и славе оного. За сими последовали: из Маинца известный учеными трудами своими и путешествиями Профессор Фишер для Зоологии и Сравнительной Анатомии; Г. Гофман из Геттингена для Ботаники; Г. Маттеи, славный прежним пребыванием своим в Москве, толь полезным для Греческой литературы, из Виттенберга; Г. Буле, остроумный сочинитель философической Истории, из Геттингена для Философии и Теории изящных искусств; Г. Гольдбах из Лейпцига для Астрономии. Все сии Профессоры, выгодно известные в ученом свете, одушевлены живейшею ревностию сообщить знания свои юношеству Российскому всеми возможными способами и участвовать по силам своим в славном поприще, отверстом неподражаемою и беспримерною в Истории щедротою Всемилостивейшего Государя нашего.
Кроме курсов публичных и приватных, о которых объявили от себя Профессоры Шлецер, Рейнгард и прочие, составились в течение сего года два ученые Общества: одно Истории и Древностей Российских, председательствуемое Профессором Чеботаревым, другое Соревнования врачебных и физических наук под председательством Профессора Керестури. Существование сих ученых обществ удостоилось Высочайшего утверждения. Многие Почетные Члены в России и в чужих краях приступили с удовольствием к трудам оных. Первое занимается сличением древних Летописей; второе обнародовало программы о важных и общеполезных предметах Физики и Врачебной науки.
Многие из Профессоров показали опыты знаний и трудолюбия своего сочинением и изданием в печать книг, служащих для преподавания их науки. Особенно Профессор Политических Наук Шлецер ознаменовал тщание свое многими сочинениями, как то: полною системою Государственного Хозяйства, Атласом, служащим для преподавания Английской Истории, и сочинением о Естественном праве; Профессор Сохацкий перевел Эстетику Г. Мейнерса; Профессор Гейм сочинил основания торговой Науки; Доктор Андреевский выдал введение в Анатомию животных; Кандидат Озеров перевел Функову Технологию. Гг. Профессоры Сохацкий, Гаврилов, Черепанов и Магистр Мерзляков наполнили сочинениями своими первую часть Эфемерид, издаваемых ежегодно как продолжение Трудов Вольного Российского Собрания.
Для ежегодного обозрения училищ назначаемы были в течение сего года визитаторами Гг. Профессоры Аршеневский в губернии Смоленскую и Тверскую; Профессор Черепанов в Костромскую и Вологодскую; Снегирев во Владимирскую; Адъюнкт Щеголев в Тульскую и Калужскую; Адъюнкт Дружинин в Московскую и Рязанскую. Их донесения представлены Училищному Комитету и приняты были оным в уважение в свое время.
Произведены в Академические степени питомцы Университета из Кандидатов Медицины в Доктора: Котельницкой, Немиров, по предварительному испытанию и произнесенным диссертациям; Адъюнкты Мудров и Воинов, путешествующие в чужих краях, по выгодным свидетельствам и присланным наблюдениям; Титулярный Советник Адам в Магистры. Студенты числом «-» выпущены в гражданскую службу, с заслуженными свидетельствами; в Университет поступило в Студенты из находящейся при оном Гимназии «-», из благородного Пансиона «-», свободных «-». (Числа в черновом отчете не обозначены.)
Путешествующие Адъюнкты и Докторы Медицины Двигубский, Мудров и Воинов, препроводив назначенное время в Немецких Университетах, отправились в Париж, где пользовались лекциями славнейших ученых и сами удостоены были принятием в Академии и ученые общества Парижские.
Наконец Ноября 5-го последовало навсегда достопамятное для Университета происшествие, Высочайшее Его Императорского Величества подтверждение Грамоты и Устава, которыми знаменитое существование оного поставлено на незыблемом основании. Университет принял сей священный дар со всеподданнейшим благоговением и с ревностным обетом усугубить посильные труды свои к достижению предписанной цели».
Следуя порядку этого отчета, мы предложим некоторые подробности о событиях, здесь обозначенных, по другим источникам, и прострем их на другие годы попечительства Муравьева.
Михаил Никитич на время приезжал в Москву, но более жил в Петербурге, где, за отсутствием Министра, как Товарищ, правил иногда его должность, и откуда вел деятельную переписку с Профессорами.
Открытие Гимназий.
Открытие Губернских Гимназий представляло в 1804 году ряд торжеств, следовавших одно за другим непрерывно. 2-го Января открыта была Московская Губернская Гимназия в том самом доме, где помещалось прежде Главное Народное Училище. Директором был назначен Дружинин, преподававший и Натуральную Историю. Кроме Катихизатора, назначенного духовною властию, прочие учители, избранные Университетом, были: Баккалавр Ивашковский для Латинского языка и Словесности, Назарьев для Математики и Физики, Фролов для Исторических наук и начал Философии (последние двое были учителями народного училища), Боэт для Французского языка и Лейбрехт для Немецкого. Открыв Гимназию, Университет объявил через Ведомости, что в ней готово учение в языках и науках для отроков всех состояний, а что два нижние класса, как непринадлежащие к предмету Гимназии, отделясь от оной, составят на прежнем основании частное Училище, которое и было открыто Марта 15-го. По случаю открытия, Почетный член Университета, Князь Александр Александрович Урусов подарил Гимназии превосходную библиотеку и систематическое собрание минералов.
2-го Февраля, Депутат от Университета Гаврилов открывал Гимназию в Твери. - 26-го Марта, в Ярославском Демидовском Училище высших наук открыты публичные лекции Физики, Естественной Истории и Химии, Адъюнктом и Доктором Медицины Янишем. Того же числа в Смоленске открыта Гимназия Депутатом Аршеневским. Августа 7-го Депутат Снегирев открыл Владимирскую Гимназию, в присутствии Губернатора Князя Ивана Михайловича Долгорукого. В Августе Депутат Щеголев открыл Гимназию в Туле и в Калуге (Авг. 30-го); Черепанов в Вологде (Августа 18-го); он же в Костроме (Сентября 15-го). Директорами Гимназий и Училищ назначены: в Смоленске Людоговский, в Ярославле Хомутов, в Вологде Станиславский, в Костроме Шурман, во Владимире Цветаев, в Твери Толмачев, в Рязани Толстой, в Калуге Потресов, в Туле Колзаков. С Августа месяца устроены кафедры других наук в Ярославском Училище: кроме кафедры Яниша, Шмиду поручена Философия на Латинском языке, Вильке Правоведение, Шишацкому Математика, Срезневскому Словесность. 27-го Ноября открыта Гимназия Рязанская. С этих пор начались беспрерывные сношения между Профессорами Университета и Гимназиями, ему подведомыми. Ежегодно члены Училищного Комитета отправлялись визитаторами в губернские и уездные Училища и представляли начальству отчеты о своих поездках.
Вызов иностранных Профессоров.
Иностранных Профессоров Попечитель пригласил, по преимуществу, из Геттингенского Университета, который славился в то время именами Пюттера, Мартенса, Блуменбаха, Осиандера, Гейне, Шлецера, оканчивавшего там поприще, славно начатое в России, Эйхгорна, Геерена, Буле, Бутервека и других. Между Геттингеном и просвещенным Русским юношеством, ездившим за границу с учебными целями, уже существовало живое сочувствие. Университет Немецкий имел для Русских странников библиотеку Русскую, подаренную ему Бароном Д’Ашем, равно и богатую коллекцию продуктов и вещей Сибирских. Муравьев вел большую переписку с учеными Геттингена для своей цели. Посредником в этом деле служил для него Профессор Мейнерс, читавший Историю Религии и Философии. Профессор Гофман, приглашенный для Ботаники, занимал уже отличное место между знатоками этой науки; исследованиями своими о тайнобрачных растениях он приобрел себе имя у Англичан. Его Германская Флора, его Plantae lichenosae были в большой славе; ботанический сад в Геттингене был им умножен и украшен. Буле приобрел имя Историею Философии и изданием Аристотеля, хотя еще не доконченным. Иде, ученик славного Кестнера, прославился объяснением солнечной системы Лапласа. Рейс показал себя в опытах животно-химических и гальванических. Его родство с библиотекарем Геттингенского Университета дало ему возможность короче ознакомиться с устройством Библиотеки и впоследствии оказать Московскому Университету услугу каталогом, столько нам облегчающим употребление нашего книгохранилища. Грелльманн, и в Париже и в Лондоне, был известен сочинением своим о Цыганах, переведенным по-Французски и по-Английски; во время приглашения работал над Статистикою и уже напечатал общее статистико-историческое обозрение всей Германии и отдельно Статистику Австрии. Астроном Гольдбах издал Небесный атлас и работал на Лейпцигской обсерватории, будучи весьма хорошо известен знаменитому Берлинскому Астроному Боде, делившему с ним иногда свои занятия. Фишер, бывший тогда в цвете лет, последующею своею деятельностию и славою более, чем кто-нибудь из приглашенных, оправдал свое призвание. Маттеи, с 1772 до 1784 года, в течение 12 лет уже действовавший в Университете и принесший такие важные услуги древней Филологии своими открытиями в Синодальной библиотеке и своими изданиями, возвращался в Москву на знакомое место, исполненный надежд на покровительство и сочувствие Попечителя, который был сам отличным знатоком древних языков.
Первые приехали в конце Марта: Рейнгард, Рейс и Иде. Университет немедленно 2-го Апреля объявил о их прибытии и о том, что они откроют курсы: Рейнгард Истории философских систем, Рейс Химии, Иде высшей Геометрии. Преподавание объявлено на Латинском языке, но с тем, что для желающих присоединять будут истолкование на Немецком и Французском языках.
Грелльманн, 31-го Августа, открыл лекции Статистики Латинскою речью о пользе ее, но вскоре занемог. Жестокая нервическая горячка, несмотря на все усилия и пособия врачебные продолжавшаяся 20 дней, прекратила жизнь ученого 1-го Октября. Этот Профессор, по свидетельству друзей своих, более всех других оживлен был надеждами на новоизбранное им отечество и бодро побуждал своих товарищей решиться на отъезд в Россию. «Последним его чувством за несколько дней до кончины было, что прекращение жизни отъемлет у него способ оказать услуги свои и благодарность новому Отечеству и столь благотворному к наукам Государю. Это точная сила собственных покойного слов, произнесенных им многократно в продолжение его болезни». Так напечатано было в современном газетном объявлении об его кончине.
Новые курсы для публики.
С Ноября 1804 года по Май 1805-го объявлены были, по примеру прошлого года, новые курсы для публики, еще более разнообразные. Фишер читал на Французском языке Натуральную Историю; Сохацкий по-Русски Эстетику с разбором произведений древних и новых, иностранных и отечественных писателей; Шлецер по-Немецки Историю Английского народа, особенно в отношении к земледелию, мануфактурам и торговле; Рейс по-Французски Химическую Философию с физико-химическими опытами; Рейнгард по-Французски Историю Философии, изображающую ход развития ума человеческого и философских систем; Иде главные основания гражданской Арифметики на Немецком языке; Гейм по-Русски начала коммерческой науки и описание разных товаров, обращающихся в коммерции, показывая притом важнейшие Европейские монеты по Минц-кабинету Демидова; Страхов Опытную Физику. - Сверх того Рейнгард для желающих объявлял два приватных курса на Французском языке: 1) L’;tat actuel de la Philosophie, 2) La Philosophie du go;t.
Молодое поколение Русских ученых.
Призывая ученых иноземцев в Университет для того, чтобы возвысить преподавание наук до современного их состояния, и поручая им преподавать на Французском и Немецком языках, Попечитель чувствовал, однако, необходимость для науки языка отечественного. В черновом проэкте устава, писанном его рукою в записной книге, под 34 статьею читаем: «Желательно, чтобы со временем лекции всех наук преподавались на природном языке. Университет ободряет как сочинение, так и преложение на Российской язык систем учения в разных науках». Вот почему с надеждою патриота, с заботливостью начальника, он обратился ко всему молодому поколению ученых, которое жило в Москве или странствовало за границею, вошел с ними в близкие и живые сношения, приблизил их к себе, подал им надежды, умножил средства, задал работы. В его Записках мы читаем: «Иначе нельзя завести своих Профессоров, как посылая их в чужие краи, чтобы они выучились там своим правам, трудолюбию и должностям. Грузинов, Чеботарев, Мерзляков, Воинов».
«Тимковский - Греческая литература.
Кошанский - Археология, Теория изящных искусств.
Чеботарев - Технология.
Буринский - История.
Болдырев - языки восточные.
Жуков - высокая Геометрия.
Озеров - Лесоводство.
Смирнов (Петр) - Философия (зачеркнуто).
Для прав:
Воинов, Смирнов (Рос. юриспруд.), Щупаткевич.
Двигубский, М. Д. |
| в Геттингене.
Воинов, Адъюнкт |
Первый для Натуральной Истории и Химии.
Мудров, Адъюнкт, в Берлине, для Хирургии и Клиники.
Успенский, в Лейпциге. Остановлен за болезнию.
Баккалавр Яценко, в Париже с Графинею Воронцовою, для древностей.
Бак. Цветаев, с Долгоруким, может быть Пр. Юриспруденции.
Своекоштный Студент из купцов, Гусятников, в Литературе учился в Геттинге.
Калкау, Мед. Студент, учится в Геттинге.
Г. Адам у Графа Пушкина.
NB. Всех сих ученых по приезде можно сделать Адъюнктами и Профессорами Экстраординарными.
Кандидаты Щеголев и Котельницкой - Мерзляков».
Мерзлякова, в 1803 году, Муравьев пригласил к себе в Петербург и ввел в лучший круг писателей, ученых и мужей государственных. Мерзляков вспоминал всегда об этом времени как самом счастливейшем в своей жизни. Попечитель устремлял его внимание к изучению древних и поощрял к переводам их произведений. Мерзлякову был тогда 25-й год. Памятником отеческой заботливости о Мерзлякове остались слова Муравьева в записной его книге: «Поговорить о Мерзлякове (manners and fashion)».
Двигубский из Парижа, от 10-го Термидора, прислал Попечителю отчет о своих ученых странствиях, который тогда же напечатан был в Университетских Ведомостях. Парижские натуралисты одобрили его предприятие издавать Русскую Фауну и избрали его Курресподентом Парижского Академического Общества наук. Выпишем из отчета то, что поразило тогда молодого Русского ученого при обозрении различных заведений по части Естественной Истории.
«Особливо понравилось мне собрание минералов Французских. В огромной зале, определенной единственно для произведений собственных Франции, можно одним взглядом обозреть все то, чт; во Франции достают из недр земных. Вся зала разделена по числу Департаментов и в каждом отделении лежат все земли, камни и руды одного известного Департамента; в другом отделении произведения другого и так далее. Я не имею надобности писать В. П. о пользе подобных заведений, которых немного сыщется в Европе. Я с удовольствием воспоминаю, что будучи еще в Москве, имел случай видеть в богатом кабинете Г. Татищева особенное отделение для камней, окамененых раковин и проч., вокруг Москвы находящихся. В Ганноверских владениях я заметил сад, в котором разводят одни только растения своей земли. В Кассельской Академии собирают все образцы из разных фабрик суконных, полотняных и проч., находящихся во владениях Кассельских». - 11 Профессоров преподавали Натуральную Историю. Кабинет ее выстроен середи Ботанического сада и расположен систематически. - «В саду есть особенное отделение, определенное для разведения растений, как природных, так и иностранных, полезных для Франции, и которых семена каждого года рассылаются во все Департаменты безденежно. По представлению бывшего Министра внутренних дел, Г. Шапталя, отведено в предместии Парижском обширное место, где сеют сосны, ели, кедры, дубы и другие нужные деревья, которые после развозят для рассадки в разные Департаменты, смотря по приличной почве земли».
Попечитель послал молодому ученому в чужие краи звание Экстраординарного Профессора, которое умножало средства его жизни, а по возвращении его в 1806 году, возвел его на ординарную кафедру.
Весьма занимательна переписка остроумного, неутомимого, исполненного жизни М.Я. Мудрова с Попечителем. По вызову Начальника, он представил ему в 1805 году подробную картину всех недостатков преподавания Медицины в Московском Университете и за тем Чертеж практических врачебных наук, снятый с главных училищ Германии и Франции, который сам автор назвал идеальным. Это живое начертание было результатом неутомимого изучения, с каким Мудров следил свою науку в Париже, Берлине и Геттингене. Мудрову, жившему в Париже домашним доктором у Княгини Прасковьи Андреевны Голицыной, посланы также с званием Э. Ординарного Профессора и новые средства для занятий.
Чеботарев, сын Профессора и первого Ректора, отправлен в 1805 г. для Технологии в иностранные Университеты; Тимковский для древней Филологии в 1806 году и с ним вместе Болдырев для восточных языков. Грузинов в 1805 году переписывался с Попечителем на Английском языке из Лондона, где изучал Анатомию и особенно практическое искусство анатомических препаратов.
Следующая записка, писанная собственною рукою Михаила Никитича, покажет, как он умел оживлять деятельность молодого поколения Русских ученых. - «Весьма желательно, чтобы молодые наши Магистры и Кандидаты заблаговременно приучились к сочинению нужных для учения книг и чтобы упражнением достигли они до некоторой силы в искусстве писания. С сим намерением поручил я Магистру Загорскому перевод Монжевой представительной Геометрии; Жукову Биотову Геометрию; Николаеву Биотову Астрономию; Воинову Начала Философические Невтона; Кандидату Буринскому Гиббоново Начертание, Геродианову Историю и сочинение Истории войны 1736 года; Адъюнкту Мерзлякову Пиитику Аристотелеву; Магистру Ивашковскому Геродота; Маг. Тимковскому Фукидида; Магистру Кошанскому Археологию Милленя, Ксенофонта, Винкельмана, Мосха и Виона; Маг. Константину Воинову основания Права Гейнекциева; Проф. Воинову Афоризмы Иппократа; Пр. Венсовичу и Ад. Немирову о Медиц. Полиции Франка; Канд. Озерову Функову Технологию; Маг. Кочановскому Горация или Тита Ливия; Смирнову Экономию Политическую Шлецера».
В 1804 году вышли Эфемериды, одна книжка Трудов Любителей Российской Словесности, служащих продолжением Опыта трудов Вольного Российского Собрания, в 1771 году учрежденного при И. М. У. Содержание книжки все посвящено изучению древности Греческой и Римской. Кроме рассуждений Сохацкого, Гаврилова, Черепанова, напечатаны перевод Платонова Федра, сделанный Сохацким, переводы сцен из Эврипидовой Алцесты и первой Пиндаровой Олимпийской оды стихами, едва ли не первые из напечатанных переводов Мерзлякова из древних. Сам Попечитель приложил два биографические известия о членах И. М. У., своих наставниках, Барсове и Шадене. Черновые подлинники их, писанные его рукою, сохранились в записной его книге.
Переписка с IIрофессорами.
Оживляя таким образом деятельность Русских ученых, Муравьев вел в то же время непрерывную переписку с иностранными Профессорами, из которых каждый писал к нему о своих занятиях, нуждах ученых и личных: Маттеи о своих филологических поисках в библиотеке синодальной, о намерении сделать такие же в Киеве, о посвящении издания Теренция Министру Графу Завадовскому; Гольдбах об астрономических снарядах; Фишер об Музее и его новых приобретениях, также о действиях Общества Натуралистов.
Общества при Университете.
Одно из сильных средств к возбуждению ученой деятельности в членах Университета видел Муравьев в возможности связать ее с общественною: отсюда объясняется мысль его окружить Университет учеными обществами, которые соединяли бы науку с общежитием, представителей первой с просвещенными членами второго. Общества, основанные Муравьевым, принадлежат уже не к числу тех преждевременных попыток, которых начало и быстрый конец мы видели в прошлом столетии. Нет, посаженное им семя общественно-ученой жизни принесло плоды многочисленные, разрослось прекрасно, живет и действует в наше время.
Истории и Древностей Российских.
В Маие месяце 1804 года Высочайше утверждено при Московском Университете Общество Истории и Древностей Российских. Первым Председателем его был избран Ректор Чеботарев; первыми действительными Членами Профессоры: Страхов, Гейм, Сохацкий (он же и Секретарем Общества), Снегирев, Черепанов и Адъюнкт Гаврилов; почетными членами: знаменитый Шлецер, Граф Мусин-Пушкин, Н.Н. Бантыш-Каменский, А.Ф. Малиновский, Н.М. Карамзин. Главным трудом для Общества определено «критическое, то есть, вернейшее и исправнейшее издание оригинальных древних о России летописей, с приобщением к ним нужнейших замечаний, дабы то и другое могло служить основанием в сочинении подлинной Российской Истории». Вследствие того, Высочайшим Указом, данным Св. Синоду 6-го Июня 1804 года, повелено доставлять Обществу все оригинальные летописи и хронографы, из Государственного Архива Иностранных дел, из С.-Петербургской Академии Наук, из Патриаршей и Типографской Синодальной библиотек, из Троицкой Лавры и других монастырей, с тем, чтобы по списании с сих летописей точных списков, возвратить оные в те места, откуда будут доставлены. - Мысль об этом обществе принадлежит к числу первых мыслей Михаила Никитича, записанных в его книге. Он мечтал соединить изучение Русских Древностей с изучением всемiрных. Выпишем собственные слова его: «Изыскания древностей Российских привлекали к себе некоторое время внимание публики. Можно, после Миллера, с честию упомянуть Шлецера, Стриттера и Новикова, который послужил бы более отечеству, оставшись в пределах учения древностей его. Вивлиофика есть национальное сокровище, из которого любопытные Немцы будут когда-нибудь черпать. Вольное Российское Собрание поместило также в трудах своих некоторые отрывки древностей. Не можно ли бы было соединить с древностями Российскими и весь округ древностей Греческих, Римских, Египетских и так далее?».
Последняя мысль принадлежала к числу любимых мыслей Муравьева. Древняя филология увлекала его. Он думал в Словесном Отделении основать Латинское Общество. Вот его мысль (§ 26 Учебного распоряжения): «Под председательством Декана Словесных наук составится Латинское общество, к которому приглашаются Магистры, Кандидаты и Студенты. И сами Профессоры, предшествуя им примером, могут показать им путь к образованию себя сочинениями в искусстве писания на Латинском языке. Декан может позволить и некоторым из отличнейших Студентов пользоваться правом посещения сих заседаний, которые иметь два раза в месяц». Увлекаясь своими Греко-Латинскими идеями, филолог хотел и Академическую Гимназию переименовать в Лицей, а Благородный Университетской Пансион назвать Пританеем и главного надзирателя его Пританом.
Медицинских и Физических наук.
2-го Января 1805 года открыло свои действия другое Общество, Высочайше утвержденное при Московском Университете под именем Общества соревнования Медицинских и Физических наук. Цель его определена троякая: 1) распространять в России всякого рода полезные знания, касающиеся до Физики и Врачебной Науки; 2) тщательно возбуждать, питать и подкреплять любовь к сим наукам, как между его сочленами, так и между всеми прочими любителями учености; 3) обогащать новыми открытиями, опытами и замечаниями Физику и Врачебную науку. Труды Общества предположено издавать в двояком виде: 1) в виде Медико-Физического журнала, 2) в виде актов на Латинском языке. Председателем Общества избран Заслуженный Профессор Керестури, ровно 30 лет преподававший в Университете. Первым публичным действием было предложение пяти ученых задач, наградами за которые назначались от Попечителя медаль в 200 рублей и от четырех членов: Антонского, Керестури, Политковского и Рихтера, по медали, каждая в 175 р.
Испытателей природы.
В том же 1804 году, Сентября 26-го, основано при Университете третье Общество Испытателей Природы; устав же его обнародован в следующем году. Цель в уставе показана троякая: 1) усовершить сведения в Естественной Истории обширной Российской Империи; 2) собрать по географическому порядку все произведения России, по части Минералогии, Ботаники, Зоологии, Земледелия и Промышленности; 3) приложить старание к открытию таких произведений, кои могут составить новую ветвь Российской торговли. Все приобретаемые Обществом вещи по части Естественной Истории должны храниться в Университетском Музее, которого Директор есть вместе и бессменный Директор Общества. Труды членов на всех Европейских языках предположено издавать в Журнале. Первым Председателем Общества был Граф Алексей Кирилович Разумовский, владелец знаменитого Горенского сада; первым Директором Проф. Фишер; первыми Членами: Пр. Гофман, Директор Московской Гимназии Дружинин, Проф. Рейс, Проф. Гильдебранд, Лектор Фрид. Виллерс, Докт. Джон, Докт. Фрид. Фишер, Докт. Шмиц, Проф. Реннер, Князь Петр Мещерский.
История этих обществ в дальнейшем их развитии и успехах, по своей важности и объему, могла бы послужить предметом особого сочинения и потому в подробности не взойдет в нашу, чтобы не нарушить ее единства. К тому же источники, средства и специальное право быть историком каждого из этих Обществ принадлежат их членам.
Московский Университет, под руководством своего неусыпного Попечителя, в течение двух лет изготовлял свои силы и средства, чтобы достойнее принять Монаршее благодеяние, которое излилось на него, 5-го Ноября 1804 года, незабвенными словами Утвердительной его Грамоты.
Утвердительная Грамота 5-го Ноября 1804 г.
«Обращая особенное внимание наше на Московский Императорский Университет, который чрез целые полвека имел столь великое участие в образовании людей способных для Государственной службы, в распространении знаний и наипаче в усовершенствовании отечественного языка, рассудили Мы за благо изъявить чрез сие торжественную признательность Нашу сему первому в России вышшему училищу, даровав оному новые права и преимущества, более сообразные с просвещением текущего времени. Образ существования, каковой предначертан ему Августейшею Основательницею его, Блаженной Памяти Государынею Прабабкою Нашею Императрицею Елисавет Петровною в 1755 году, по патриотическому представлению знаменитого Любителя наук, Действительного Каммергера Шувалова, изменяем был впоследствии по востребованию обстоятельств и по мере умножающегося числа учащихся распространяем щедротами Государей Предшественников Наших.
Мы, желая поставить на незыблемом основании сие благотворное учреждение и дать ему новые способы ознаменовать деятельность его, даруем Московскому Университету новое и пространнейшее образование, подтверждая за Нас и Преемников Наших существование сего Университета».
Какою лучшею радостию мог встретить первый Русский Университет пятидесятилетний юбилей бытия своего, как не признанием из уст Монарха пятидесятилетних заслуг его минувшей жизни, полезной Отечеству, утверждением его существования в будущем, возвышением в настоящем?
В первой статье Высочайшей Грамоты сказано: «Императорский Московский Университет пребудет Сословием ученых Мужей, которое под непосредственным Нашим покровительством управляемо будет на основании Устава, в сей день Нами утверждаемого». - Науки для преподавания в Университете предположены во всем пространстве как общие, каждому человеку нужные, так и особенные, служащие к образованию гражданина для разных родов Государственной службы. Университет поставлен под начальство Министра Народного Просвещения и вверен Члену Главного Училищ Правления или Попечителю. Ему дано собственное Правление: в отношении к другим Присутственным местам он сравнен с Коллегиями. Дано право подносить дипломы Почетных Членов; право возводить в ученые достоинства Кандидата, Магистра и Доктора, которым присвоены классы 12, 9 и 8. Профессор Экстраординарный и Адъюнкт признаны в 8 классе, Ординарный Профессор в 7-м, Ректор в 5-м. Студентам присвоен 14 класс. Даны права беспошлинного вывоза из-за границы всех учебных и художественных предметов; своя цензура для печатания издаваемых Университетом или членами его сочинений, и для получения иностранных книг. Здания Университета и домы Профессоров, собственные или наемные, освобождены от постоя и платежа квартирных денег. Письмоводство изъято от пошлин и употребления гербовой бумаги. Иностранным ученым, служащим в Университете, позволено беспошлинно выезжать за границу; приезжающим из-за границы на службу в Университет привезти с собою или по приезде выписать пожитков или вещей в собственность ценою до 3.000 рублей беспошлинно. Профессорам и Адъюнктам, беспорочно и усердно в звании своем прослужившим 25 лет, присвоено почетное имя заслуженных, и годовой оклад обращен в пожизненную пенсию. Предусмотрен случай неизлечимой болезни, отъемлющей у Профессора, Адъюнкта или учителя силы исправлять должность: такому определена половина годовой пенсии; но за отличные достоинства и оказанные заслуги может быть дано в пенсию и полное жалованье, не иначе однако, как с Высочайшего разрешения по представлению Министра. Вдовам и малолетным детям умерших Профессоров, Адъюнктов и учителей, прослуживших полное число лет, определены единовременно годовое жалованье умерших и сверх того полная пенсия. Семействам непрослуживших полного срока, сверх единовременного жалованья, соразмерена пенсия по числу лет. Вдовам присуждена пенсия до вступления в новый брак; детям, когда минет 21 год последнему.
В заключение Грамоты повелено, «утвердив оную Государственною печатью, отдать для хранения на вечные времена Университету». Грамота за собственноручною подписью Государя Императора Александра Павловича до сих пор хранится в Московском Университете, как драгоценный дар Его благоволения и Его щедрых Монарших милостей.
Устав 5-го Ноября 1804 года.
Ноября же 5-го 1804 года, подписаны были Государем Устав Императорского Московского Университета и Устав учебных заведений, подведомых Университетам. В начертании этих узаконений царствования Александра I принимал деятельное участие и М.Н. Муравьев, как это можно видеть из книги его записок.
По сему Уставу учебная часть Университета и его Округа поручена была Совету или общему Собранию Профессоров; хозяйственная Правлению, которое, под председательством Ректора, состояло из четырех Деканов и Непременного Заседателя, назначаемого Попечителем из Ординарных Профессоров. План преподавания наук в Университете, разделенном на четыре факультета, был следующий. Отделение Нравственных и Политических наук составляли науки: 1. Богословие Догматическое и Нравоучительное, 2. Толкование Священного Писания и Церковной Истории, 3. Умозрительная и Практическая Философия, 4. Права Естественное, Политическое и Народное, 5. Права гражданского и уголовного Судопроизводства в Российской Империи, 6. Права знатнейших как древних так и нынешних народов, 7. Дипломатика и Политическая Экономия. - Отделение Физических и Математических Наук: 1. Теоретическая и Опытная Физика, 2. Чистая Математика, 3. Прикладная Математика, 4. Астрономия (Астроном-Наблюдатель), 5. Химия, 6. Ботаника. 7. Минералогия и Сельское Домоводство, 8. Технология и науки, относящиеся к торговле и фабрикам. При этом Отделении учреждена была 25-м §-м Устава особенная кафедра Натуральной Истории, под названием Демидовской, с тем, чтобы на содержание оной употребляема была часть доходов с капитала, принесенного в пользу Московского Университета благотворителем П.Г. Демидовым. - В Отделение Врачебных или Медицинских наук входили: 1. Анатомия, Физиология и судебная Врачебная наука; 2. Патология, Терапия и Клиника; 3. Врачебное Веществословие, Фармация и Врачебная Словесность; 4. Хирургия; 5. Повивальное искусство; 6. Скотолечение. - В Отделение Словесных наук: 1. Красноречие, Стихотворство и язык Российский; 2. Греческий язык и Греческая Словесность; 3. Древности и язык Латинский; 4. Всемiрная История, Статистика и География Российского Государства; 6. Восточные языки; 7. Теория изящных искусств и Археология. Каждый из этих предметов составлял по штату особую кафедру. Для новых языков: Французского, Немецкого и Английского, назначено три Лектора.
Кроме Почетных Членов, избираемых Университетом в знак уважения к их заслугам ученым или государственным, предполагалось иметь четыре Почетных Члена по четырем Факультетам за границею, которые пользовались бы пенсиею от Университета по 200 р. в год и вели бы с ним переписку, доставляя ему сведения о новых изобретениях в науках и исправляя ученые препоручения Университета. Из Магистров, наиболее отличившихся успехами в науках и поведением, Совет каждые два года должен был избирать двоих для отправления в чужие края на два года. При выборе в Адъюнкты, повелено предпочитать иностранцам природных Россиян, имеющих нужные знания и качества. В § 26 Устава сказано было: «Ежели между природными Россиянами найдутся молодые люди в какой-либо науке толико успевшие, что представленными печатными или рукописными сочинениями и чтением о заданном предмете лекций удостоверят, что с пользою Университета могут занять место Адъюнкта, в таком случае приобщить их к Университету дозволяется». Пишущий эту Историю не может привести этой статьи без особенного чувства благодарности к той руке, которая ее начертала: ибо он, воспитанный в училище, не дававшем ученых степеней, единственно этому параграфу Устава обязан честию и счастием служить в Московском Университете. Устав учебных заведений, подведомых Университетам, содержит в себе превосходные педагогические наставления учителям и премудро определяет их отношения к ученикам и к родителям их.
Полувековой юбилей 1805 г. Июня 30-го.
Всемилостивейше пожалованный Высочайшею Грамотою, возвышенный в знаменитости и достоинстве Августейшим словом Самого Монарха на степень первого в Poccии высшего Училища, обогащенный новыми силами и средствами, полный самых светлых надежд на будущее, любимый и лелеемый своим питомцем-Попечителем, Московский Университет встретил юбилей своего пятидесятилетия и праздновал торжество свое 30-го Июня, 1805 года. - Предварительно разослано было 28-го Июня напечатанное на Латинском и Русском языках приглашение к любителям наук, чтобы приняли участие в полувековом юбилее Университета. Сочинял его Профессор Буле: здесь, показав историческое значение Университетов вообще, ученый указал на заслуги Московского, на его настоящее возвышение, на благодеяния Монарха, на новые права и преимущества, на благотворительный подвиг Демидова, на неусыпные заботы Министра и Попечителя, и приглашал в заключение к торжеству, предлагая его программу. 30-го Июня, утром в 8 часов, Члены Университета собрались в большой аудитории, откуда всем корпусом пошли в Университетскую церковь. Здесь совершена Божественная литургия и потом принесено Господу Богу благодарственное молебствие о здравии и благоденствии Покровителя наук Императора Александра и всего Августейшего Его Дома, о сохранении под святым своим покровом любезного нашего Отечества, древнего первопрестольного его града и существующего в нем Университета.
По полудни в 5 часов, хором благодарных Московских Муз к Августейшим своим Питателям и Покровителям, которого музыку сочинил Кашин, а слова Буринский, открылся торжественный акт юбилея. За хором Ректор Чеботарев сказал Посетителям приветствие. Следовало шесть речей от всех четырех отделений. От Нравственно-Политического говорили двое; Рейнгард Латинскую речь о плодах, каких можно ожидать от Университетов основанных, или которые будут основаны в России; Цветаев Русскую - о взаимном влиянии наук на законы и законов на науки. От Физико-Математического также двое: Гольдбах Латинскую - об успехах, сделанных Россиею в Математике; Фишер Французскую - об истинной цели кабинетов, состоящих из достопамятнейших предметов натуры, и о пользе их для народного просвещения. От Врачебного Венсович Русскую - о врачебной антропологии, от Словесного Сохацкий Торжественное Слово и Мерзляков Оду.
Один из достойных питомцев и наставников Университета, Сохацкий, так говорил о его заслугах отечеству: «Пп. Сс., имея счастие чрез двадцать три года находиться неотлучно при сем знаменитом месте, я приемлю на себя смелость торжественно пред вами о том свидетельствовать. Кажется, ныне вижу пред глазами, как новые сонмы за сонмами благовоспитанных и образованных людей, подобясь выходящим роям трудолюбивых пчел, вступают непрестанно, чрез целый ряд протекших лет, в различные служения ко благу возлюбленного нашего отечества.
Да и подлинно! какое найдется из высших и благороднейших в нем званий, где Московский Университет не мог бы похвалиться своими воспитанниками? Достойные Первосвященники и Пастыри Церкви, высокие Министры, проницательные Политики, мудрые Градоправители, правотворные судии, знающие письмоводцы, искусные врачи, даже отличные военнослужащие приносили и приносят государству честь и украшение. Отличительные черты характера их и поведения суть честность, прямодушие, верность и любовь к отечеству - плоды истинного просвещения. Вот живые и действующие, если могу так выразиться, подлинники главных трудов сего Училища, собственно ему предлежащих, и по праву от него требуемых!».
После речей, в заключение торжества, провозглашены были производства в ученые достоинства и степени. В Адъюнкты произведены трое: Перелогов, Падерин и Тростин; в Доктора прав: Коллежский Советник Максимович и Профессор Харьковского Университета Тимковский; в Доктора Философии и свободных наук: Коллежский Ассессор Яценко, Алексей Гусятников и старшие учители Гимназий Московского учебного округа: Покровский, Елоховский, Зельницкий и Назарьев; в Магистры Философии учители Гимназии М.О. Генниг, Вельцын и Клименко; Университетские Студенты Кандидаты: Андрей Чеботарев, Александр Воинов, Роман Тимковский, Николай Кошанский, Петр Богданов и Семен Смирнов. Студент Герасим Покровский награжден золотою медалью, Студенты Щупаткевич и Добротворский серебряными. Изъявлена особливая похвала от Совета Студентам: Болдыреву, Ризенке и Болхарьевскому. 27 воспитанников Университетской Гимназии, по испытании, произведены в Студенты. Чеботарев передал Ректорство свое новоизбранному Ректору Страхову. В 10 часов вечера горела иллюминация. Пылали 6 пирамид. Между ними видна была прозрачная картина, изобретенная славным живописцем Тончи. Здесь Елисавета I, в образе Минервы, попирала косу Сатурнову, с изображением на ней XII Ian. MDCCCXLV, как настоящего дня основания Московского Университета. Гений Александра I подавал масличную ветвь России в знак мира, а Минерва указывала ей на вензель Императора.
Объявление от Университета.
Объявляя о начале лекций своих с Августа 17-го через Московские Ведомости, Университет обещал Студентам, по окончании трехлетнего курса, чин Обер-Офицера. Лекции предлагал не на одном Латинском, но на Русском, Французском и Немецком языках. Кроме лекций, он открывал учащемуся юношеству библиотеку, музей Натуральной Истории, собрания медалей и художественных вещей, и так называемые беседы, учреждаемые Профессорами для изустного упражнения в языках и науках. Лекции у Профессоров можно было иметь по уговору особые и особеннейшие (privatae et privatis-simae). Все те, которые через домашнее учение положили основание в Истории и Географии, в Арифметике и Геометрии, в знании природного языка и одного или двух употребительнейших иностранных, имели право на вступление в Университет. Латинский язык, как видим, уже не составлял того необходимого условия, без которого двери Университета были накрепко замкнуты для учащихся.
Преподавание в 1805 – 1807 гг.
Взглянем на преподавание наук в течение двух первых лет преобразованного Университета, до самой кончины его первого Попечителя. В Отделении Этико-Политическом, Баузе, Декан на 1805/6 год, читал Римское право, по Гепфнерову изданию Гейнекциевых Elementa juris civilis и по руководству Шмальца, Историю же Римского права по Баху; Брянцев Логику и Метафизику, по Федеру и Снеллю, а если время позволит, и Эмпирическую Психологию; Шлецер Элементы Политики и Политическую Экономию по своим руководствам, а в пятницу час разговаривал с слушателями о политических предметах, объясненных в течение недели; Рейнгард, Декан на 1806/7 год, Философию Практическую по своему руководству, Этику и ее Историю, два раза в месяц беседуя с слушателями о пройденных предметах; он же Историю Европейских государств, по руководству Шпитлера, на Немецком языке, и публично Ученую Историю XVIII века на Французском; Буле Критическую Метафизику, изъяснение и разбор философских систем Канта, Фихте и Шеллинга, публичное и народное Естественное Право и приватные лекции о Философии, о литературе Римской и Греческой, о Теории и Истории изящных искусств; Цветаев по-Русски Теорию законов, по руководству Бернарди, с применением к законам Русским и иных народов; он же Историю Законодательства, по Гоге и Бернарди; приватные лекции о всех предметах пр;ва на родном языке; Горюшкин, предложив о Законоискусстве вообще, о начале, происхождении и разделении Российских Законов, наставлял Студентов практическому Законоискусству о делах спорных и неспорных, вне суда и в суде отправляемых; Рогов читал Вексельное Право по руководству покойного наставника своего, Дильтея, и объяснял потом Устав о банкротах. В 1806/7 году начал свои лекции приглашенный из Галльского Университета Профессор Штельцер: он читал на Латинском языке публично Историю и Древности Римского права по Баху, Уголовное Право по сокращению младшего Мейстера, с дополнениями из своей книги, на Немецком языке, Галлеву Органологию в отношении к Уголовной Психологии; приватно же на Латинском или Немецком языке: Пространное Гражданское Римское право по руководству Гельфельдиевой Судебной Юриспруденции и Энциклопедию Прав и Методологию, по руководству Шмальца. В этом же году объявлены были лекции Адъюнкта Турнейзена о государственных доходах, на Французском языке; но в следующем году он перешел в Ярославское Демидовское Училище на кафедру Политической Экономии. - В Отделении Физико-Математическом преподавали: Страхов, Ректор на 1806/7 год, умозрительную и опытную Физику по Бриссону; Антонский Зоологию и Ботанику по системе Линнея, Минералогию по книге Севергина, и общие замечания о сельском домоводстве; Панкевич, Декан в оба года, Оптику, Перспективу, Катоптрику и Диоптрику, предложив некоторые начала высшей Математики; он же Статику с основаниями Динамики, Идростатику, Аэрометрию и Идравлику, с объяснением употребления машин - обе науки по руководству Вейдлера; Гофман Ботанику с ботаническими экскурсиями, по руководству Линнея и Гедвигия, особенно о тайнобрачных растениях; он же предлагал публично Антропологию или избранные главы из Materia Medica, приватно ботанические лекции для желающих на Латинском или Немецком языке; Фишер Естественную Историю и Сравнительную Анатомию раздельно, а именно: часть Истории Натуральной о животных, имеющих позвонки, как-то: о сосцепитающих, о птицах, о ползущих и о рыбах, на Французском языке, по своим синоптическим кратким таблицам, и Сравнительную Анатомию тех же животных на Латинском языке; Гольдбах Сферическую Тригонометрию, с применением к Астрономии и с практическим употреблением инструментов, Астрономию сферическую и теоретическую, Математическую Географию, по книге Боде, Гномонику и Хронологию; для показания звездного неба и для наблюдения назначались, смотря по погоде, особенные вечера и часы; Аршеневский Дифференциальное и Интегральное исчисления с применением к Алгебре и высшей Геометрии; Иде нач;ла Дифференциального исчисления с применением к высшей Геометрии, Динамику и Гидродинамику по руководству Эйлера и Бюриа, Аналитику определенных величин и Теорию пределов; он скончался 1-го Октября 1806 года; Рейс Всеобщую Химию с опытами; в 1806/7 г. он читал особенно о новоизобретенном Гвитоном и Смитом искусстве очищать воздух от гнилых испарений, истреблять вредные материи, также предупреждать и наверное отвращать заразительные болезни; Загорский читал приложение Алгебры к Геометрии и Всеобщую Арифметику, руководствуясь сочинениями Эйлера; Двигубский, возвратившись из чужих краев, с 1806/7 г. начал преподавание Технологии по Бекману, но просил письменно Попечителя вверить ему кафедру Минералогии, которую охотно уступал ему Антонский; с того же года Мягкову поручено было чтение Военных наук. - В Отделении Врачебном, Политковский, Декан за оба года, преподавал Медицину Советовательную в Клинике у постелей больных и Специальную Патологию, или Носологию, по руководству Туртеля; Рихтер Повивальное искусство с практическими в нем упражнениями, и о болезнях беременных женщин, родильниц и новорожденных младенцев; Барсук-Моисеев Историю Медицинской литературы и Диэтетику, по руководству Стефана Туртеля; Гильдебрандт летом о глазных болезнях с хирургическими операциями, зимою Практическую Хирургию по руководствам Арнеманна, Гунчовского и Титтманна; Венсович осенью Физиологию по Блуменбаху, зимою Анатомию по руководству Пленка, показывая препараты, приготовляемые Прозектором Данилевским, весною Судебную Медицину; Андреевский Гигиэну домашних животных, в особенности о скотских падежах, по сочинениям Пленциза и Вит;, Практическую Медицину о любострастных болезнях по Фрице; Котельницкий Фармацевтическую Химию о сложных лекарствах, по руководству Жакеня и Российской Фармакопеи; Щеголев Врачебное Веществословие, по руководству Линнея, и Рецептуру по Гаубию; Немиров, Адъюнктом при Политковском, то всеобщую Терапию, то общую Патологию, по своему руководству. С 1806/7 года Воинов (Иван), по возвращении из чужих краев, начал преподавать Прагматическую Историю Медицины по руководству Геккера. - В Отделении Словесных наук: Маттеи объяснял Оды Горация с его метрикою, Речи Римских Историков по правилам Критики и Риторики, и Греческие Эклоги, изданные при Университете; Гейм, Декан за оба года, Статистику главнейших Европейских государств, а особливо Российской Империи; публично Науку торговли с показанием монет по Демидовскому минц-кабинету; Сохацкий в первый год теоретическую часть Эстетики, во второй практическую, по руководству Мейнерса, им переведенному на Русской язык; объяснял также Платонова Тимея и выбранные места из Римских писателей; Снегирев, предпослав общие понятия о Философии, читал Антропологию по Шаванну; Черепанов Всеобщую Историю по Шрекку; Гаврилов занимал практически сочинениями и переводами, читал критически Русские сочинения в стихах и прозе, объяснял курс Батте, беседовал о Еврейской поэзии по руководству Гердера; Ватэ читал Французскую Словесность, Десанглен Немецкую, Перелогов Английскую; Мерзляков в 1805/6 г. начал в звании Магистра преподавание Теории Поэзии. В 1806/7 г. Бели, возвратившись из Англии, возобновил преподавание Английской Словесности; тогда же Магистр Каченовский начал свое Университетское поприще Теориею Риторики.
Институты: Хирургический, Клинический, Повивальный.
По 76-му § Устава должно было учредить при Университете Институты: хирургический, клинический и повивальный. В начале 1805 года, через Ведомости (№ 12) объявлено, что при Клиническом Институте открыта больница для страждущих глазами и даже для потерявших зрение, и Доктор Гильдебрандт, утром каждую пятницу, предлагает им помощь. - 30-го Августа в том же году открыт был Клинический Институт, на Никитской улице, позади главного Университетского корпуса, покамест на 6 кроватей для страждущих хроническими болезнями. Императрица Мария Феодоровна благоволила определить в Университет 16 питомцев с тем, чтобы они с самых нежных лет приучали себя к состраданию в болезнях и постепенно приобретали сведения во врачебной науке. По освящении больницы, Протоиерей Ф.А. Малиновский сказал слово о том, сколь полезны ближнему и сколь приятны Богу такие человеколюбивые заведения; Декан Политковский произнес речь: о пользе и необходимости таких заведений при Университетах для вящшего преуспеяния учащихся во Врачебной науке. - В 1806 году, 7-го Января, открыт был в Университетском доме Повивальный Институт и родильный госпиталь для бедных рожениц, на первый случай только на три кровати. По молебствии и окроплении святой водою, Профессор Рихтер прочел слово: о пользе и преимуществах Повивального искусства.
Ботанический сад.
В 1805 году, Апреля 1-го, по докладу на Высочайшее имя разрешено приобрести немедленно покупкою сад, принадлежавший в Москве Медико-Хирургической Академии и оцененный со всеми его строениями в 11.000 рублей, а деньги взять из капитала, определенного на учебную часть. Этот сад находится за Сухаревой башней, на большой Мещанской улице, и занимает земли; около осьми квадратных десятин. Он получил начало при Петре Великом. По преданию, в нем росли три дерева, посаженные Государем для различения трех пород хвойных деревьев: пихта, лиственница и ель. Прежде в саду разводились только врачебные растения, как например ревень; из них делали разные препараты для Аптек, и потому сад назывался Аптекарским. После покупки, он вверен был Профессору Гофману и превращен в ботанический. При нем, впоследствии, устроены были две оранжереи с каменною залою для чтения лекций, теплица, дом для Профессора и другой для садовника.
Библиотека и другие учебные пособия.
Библиотека Университета, кроме пожертвований от Демидова, Князя Урусова и Княгини Дашковой, умножена была приобретением библиотеки Профессора Шадена у вдовы его. Попечитель соединил это приобретение с добрым делом. Еще в 1804 году положив пенсию жене своего покойного наставника, Михаил Никитич за библиотеку, от нее принятую, определил ей сверх того 700 р. ежегодной пенсии с Июля 1807 года. Библиотекарем был сам Ректор Университета, Чеботарев; Профессор Гейм его помощником. Собрание Физических инструментов было под Ведением Проф. Страхова. Собрание дорогих химических и астрономических орудий было вверено Профессорам Гейму и Страхову; Анатомическая коллекция препаратов Декану Керестури; богатое собрание хирургических инструментов Акушеру Рихтеру. В записках Муравьева мы читаем черновую бумагу к Министру: «Для удовлетворения разных надобностей Императорского Московского Университета, как на добавку к жалованью Профессоров по новому положению, так и на заплату заказанных мною в Англии астрономических и хирургических инструментов, на покупку новых книг, по различным наукам вышедших и для преподавания необходимо нужных, наконец для Физического кабинета и припасов к Химической Лаборатории, потребно получить мне в течение нынешнего года пятнадцать тысяч рублей, чего ради всепокорнейше прошу Ваше Сиятельство назначить количество сие для получения в Московский Императорский Университет из суммы, Всемилостивейше определенной для Университетов».
Музей.
Музей Натуральной Истории открыт был в том же 1805 году для публики. Особым прибавлением к 96 № Московских Ведомостей сообщено было известие об Музее, откуда почерпаем и сведения о его происхождении, умножении и расположении. Находившееся прежде при Университете небольшое собрание некоторых минералов и нескольких банок с животными возвышено было в число известных в Европе Музеев славною коллекциею Княгини Яблоновской, пожалованною Императором Александром Университету. Щедроте Монаршей благородно соревновали П.Г. Демидов и Князь А.А. Урусов, умножив Музей более чем половиною. Демидов в Натуральной Истории был учеником Линнея и коротко знаком с Добантоном и Бюффоном. Зоология обязана была ему верным определением корсака, животного, которое Линней, по определению Демидова, внес в систему природы. Князь Урусов издетства занимался Естественными науками, умножил свои познания за границею и в 1780 году издал Опыт Естественной Истории, заключающий Ориктологию или описание всяких земель, мелов, глин, песков, камней, солей, сер, смол, полуметаллов, металлов и прочего.
Коллекция Демидовская, содержавшая кроме предметов Натуральной Истории, монеты, антики, картины и библиотеку, оценена была в 300.000 рублей. Коллекция Князя Урусова, плод сорокалетних трудов, заключавшая собрание минералов, редких энкаустических и мозаических картин, монет и драгоценных камней, вместе с тем, чт; подарил он вновь основанной Гимназии, оценена в 150.000 рублей. Кроме сих двух главных жертвователей, участвовали в приношениях Герман, Раздеришин, Стариков и сам Профессор Фишер, подаривший Университету свое собрание натуральных произведений, редких скелетов и ископаемых. Все эти предметы расположены были в шести залах. Первая большая зала содержала в себе: 1. животных млекопитающих, 2. птиц; на другой стороне: 3. черепокожных животных (crustacea), раков, морских ежей, морских звезд, 4. раковины (conchylia), 5. насекомых, 6. зоофитов или животнорастения. Посредине начинался прекрасный ряд минералов, между которыми особенно отличались большие штуфы из коллекции Князя Урусова. Во второй зале шкафы по правую сторону и посредине представляли продолжение минералов; в шкафах по левую хранились амфибии, или земноводные животные, ящерицы, змеи, рыбы и черви. Третья зала вмещала художественные вещи и работы; прекрасные мозаические картины, над которыми возвышался портрет подарившего их; антики Демидовские и из кабинета Яблоновской; анатомические препараты, сделанные из воску в подражание натуральным; резные работы на слоновой кости и по образцу Рафаэлеву изображения на блюдах (majolica).
Галлерея, которая вела к трем следующим залам, наполнена была огромными ископаемыми костями (ossa fossilia), и здесь помещался также Демидовский травник (herbarium).
Три следующие залы назначены были собственно для помещения Демидовского Музея и назывались этим именем. В зале четвертой или первой Демидовского Музея находились насекомые, собранные самим Демидовым под руководством Линнея; две доски с Американскими насекомыми; раковины; драгоценное собрание минералов, состоявшее из дорогих камней, больших штуфов, коллекции геогностической и из полного собрания, содержавшегося в запертых ящиках и назначенного по воле жертвователя для показания на лекциях. - В зале пятой или второй Демидовского Музея помещалось продолжение раковин, чрезвычайно дорогое собрание животнорастений, кораллов, морских губок и других морских растений, Египетская мумия и первая часть библиотеки. Эта зала была украшена бюстом Демидова. В зале шестой или третьей Демидовского Музея хранилась большая часть книг и рукописей. Каталог Демидовского Музея, в четырех томах in 4°, украшенный картинами, печатался на иждивении Павла Григорьевича. Первый том был отпечатан в 1805 году.
Минц-Кабинет.
В 1806 году, в Маие месяце, Университет объявил о новом пожертвовании П.Г. Демидова. Это был Минц-Кабинет из нескольких тысяч монет золотых, серебряных, оловянных, медных и свинцовых. Владетель, в продолжение многих лет, с величайшим старанием собирал его в разных странах Европы. Кроме нескольких древних золотых, серебряных и бронзовых монет, в нем находилось великое множество отчасти уже редко встречавшихся монет всех почти Европейских государств, вместе с значительным количеством медалей. Но особенное внимание заслуживал этот Кабинет редким собранием Шведских монет, расположенных в порядке времени, начиная с самых древних времен до новейших, собранием, которому в полноте не было подобного и в самой Швеции и в котором Шведские нумизматы завидовали Демидову.
Пожертвования Княгини Дашковой.
В 1807 году, в Маие Месяце, Княгиня Екатерина Романовна Дашкова, урожденная Графиня Воронцова, бывшая первым Президентом Российской Академии, принесла в дар Университету кабинет Натуральной Истории и других редкостей, который она собирала более 30 лет. К приращению его содействовали ей Император Иосиф II, Курфирст Саксонский, Король Шведский, Великий Герцог Тосканский и другие царственные особы. Кабинет содержал всего числом 15.121 предмет: в том числе животных, натуральных и окаменелых, 4.806; растений сухих, плодов и проч. 765; камней и руд 7.924; антиков-отпечатков 1.636. Все пожертвование оценено было в 50.000 рублей. Для помещения кабинета назначена была особенная зала, которую должны были украсить портрет и имя благотворительницы. - Вслед за тем Княгиня Дашкова подарила вскоре Университету еще 332 предмета: это были драгоценные камни, физические инструменты, антики, оригинальные рисунки насекомых и значительная библиотека (упомянут в описании полный экземпляр Нового Завета, напечатанного по повелению Императора Петра I-го на Славянском и Голландском языках).
Другие пожертвования.
Пожертвования на пользу наук и просвещения были в духе времени. Демидов не переставал благотворить. В Маие 1805 года он подарил для Университетской Обсерватории превосходный астрономический экваториал, работы славного Английского художника Шорта, и сверх того прислал в дар Университету прекрасные органы свои для употребления при торжественных случаях: они поставлены были в большой Аудитории; на устроение Ярославского основанного им училища еще дал 20.000 рублей. Братья Зосимы: Анастасий, Николай, Зой и Михайло Павловичи, прислали Университету более 50-ти томов своих изданий древних Греческих писателей, которых напечатали они в разных типографиях Европы. Все сословия, духовные, дворяне, купцы, мещане, крестьяне, одушевленные прекрасною любовью к просвещению Отечества, приносили беспрерывные дары на устроение уездных и приходских училищ, которые возникали повсюду. Читая отчеты об экзаменах, списки учеников, нередко встречаете имена людей, теперь известных в обществе своею полезною деятельностию.
Академическая Гимназия.
При новом образовании Университета и его округа оставалась излишнею старая Академическая Гимназия, рассадник Шуваловский, современный началу самого Университета, возлелеянный в стенах его, под его кровом и наблюдением. Муравьев уважал по преданиям это пятидесятилетнее училище, которого сам был питомцем. Ему жаль было с ним расстаться.
Он захотел непременно сохранить его. Вот чт; об этом читаем в его записках.
«При преобразовании Московского Университета встречается великое затруднение: существующая при нем великая Гимназия, в которой действительно находится сто тридцать воспитанников на казенном содержании, сто пятнадцать на стопятидесятирублевом пансионе, сто четыре сверх-комплектных, и приходящих для учения пять сот шестьдесят три. Сие заведение, до сих пор весьма полезное, остается при новом назначении штата совершенно без дохода; за тем что сумма, для Гимназии назначаемая (6250), нисколько достаточною для содержания ее быть не может. Ныне Гимназия ст;ит Университету 36.740 р. ежегодно. Я предлагаю сохранить ее, не смешивая с Губернскою Гимназиею, особливым Институтом, под именем Лицея, отпуская на оной из казны на содержание казенных ста воспитанников по сту десяти рублей на каждого, 11.000 рублей; получая со ста пятидесяти пенсионеров сто пятьдесят рублей с каждого, что составит двадцать две тысячи пятьсот рублей, и позволяя пяти стам ученикам приходить в классы с тем, чтобы каждый из них платил по десяти рублей в год за ученье: все сие составит тридцать восемь тысяч пять сот рублей, довольную сумму для содержания Лицея. Со временем можно уничтожить низшие классы малолетных, где учат читать и писать, а заменить их основаниями Наук по примеру Гимназий.
Благородной Университетский Пансион, существуя также особым Институтом под названием Пританея, останется на прежнем положении своем под управлением своего Надзирателя или Притана, который имеет товарищами двух Профессоров Пританея в управлении доходов и доносит об оном ежемесячно Университетскому Правлению.
Лицей имеет Инспектора, который с двумя приданными ему Профессорами управляет доходами Лицея и доносит ежемесячно Университетскому Правлению. Университет отпускает на содержание Лицея из типографской суммы ежегодно одиннадцать тысяч рублей. Старшие ученики Лицея производятся в Студенты и по желанию их поступают в Университет на принятых правилах. Лицей и Пританей состоят под беспосредственным начальством Университета и не имеют никаких окружных училищ в зависимости: дело, препорученное единственно Губернской Гимназии. Таким образом существование сих двух Институтов, которых пользы отрицать невозможно, особливо первого, опытом многих годов признанной, сохранится во всей своей целости».
В 1806 году, Января 13-го, состоялся Высочайший Указ, благодетельный для учебных заведений: при совершении купчих на покупаемые на счет казны для них места и домы не взимать пошлин.
В 1806 году, Октября 28-го, Министр Граф Завадовский подписал Постановление Академической Гимназии, представленное ему Попечителем Муравьевым. Цель заведению предположена педагогическая: эта Гимназия должна была сделаться рассадником ученых чиновников Округа для того, чтобы успешнее распространить учение в Гимназиях. Число гимназистов ограничивалось средствами Университетского хозяйства, но никогда не должно было менее быть шестидесяти, так, чтобы после четырех-годичного курса Гимназия могла ежегодно снабжать Университет пятнадцатью студентами. Лучшие ученики Губернских Гимназий, с особенным призванием к ученому поприщу, могли поступать в Университетскую. Основаниями содержания воспитанников приняты: порядок, чистота, без излишества роскоши; правила все изложены весьма подробно в постановлении. Присмотр вверен Инспектору Университетских Студентов, назначаемому из Ординарных Профессоров, и его Помощнику из Экстраординарных или Адъюнктов. Определено шесть комнатных надзирателей, из которых двое должны говорить хорошо на отечественном языке, двое на Немецком и двое на Французском. Всем этим лицам поручено только учебное и нравственное наблюдение за Гимназиею; хозяйственная часть возложена на двух смотрителей. Штатная сумма для училища определена в 17.000 рублей. Учение распределено на 4 года и объемлет полный курс приготовительного к Университету образования, даже с некоторою роскошью в предметах, как например: Начала Государственного Хозяйства и Краткий курс Естественной Истории. Введен Английский язык. Но странно, что не показано Латинского, а только один Греческий. Высшее отделение учения и среднее поручены Университетским Адъюнктам, Лекторам и Магистрам. Академическая Гимназия в этом виде существовала до 1812 года; но после пожара, истребившего ее вместе с Университетом, она уже не возобновлялась.
Речи Профессоров.
Речи Профессоров в эти годы содержанием своим свидетельствовали об умножении ученых сил Университета. Слово Двигубского: О нынешнем состоянии земной поверхности, было явлением новым в литературе Русской науки. В изящных формах Карамзинской речи, оно отличается строгостью ученого содержания и в этом отношении стои;т наравне с современными геологическими познаниями.6 Тогда же Буле говорил: О лучшем способе, как писать можно историю тех народов, кои, по общему мнению, прежде девятого века населяли, или переходили Российские, особенно южные, земли. Речь с Латинского переведена была Кошанским. Здесь в первый раз ученым образом сознана возможность найти исторические сведения о наших Славянских предках в Греческих и Римских писателях. В 1807 году, Июля 2-го, Профессор Ботаники Гофман, с необыкновенным чувством вкуса и любви к предмету, беседовал о ботанических врачебных садах, рассказал их историю в Европе, познакомил с лучшими современными садами и с планом предположенного сада Университетского: речь переведена была по-Русски Кандидатом Медицины Дмитрием Левитским. Венсович в Русской речи: О главной цели народной Медицины и важности оной, сдерживал легкомыслие тех, которые из Медицины хотели сделать исключительно знание популярное, и ограничивал народную Медицину только возможностью предупреждать болезни, а не лечить их. - Ученье, сильно распространяемое Правительством, могло отвлекать благородное юношество от долга службы воинской: Университет не хотел понести такой вины перед Государем и Отечеством, тем более, что война гремела на западе, угрожала внутренности России и требовала, чтобы силы молодого поколения стояли на страже, готовые к защите родного края: вот почему Профессор Сохацкий, наставник, любимый юношеством, украшенный опытностию, сказал слово, которого главную мысль выразил так: «Долг благородного Российского юношества, - долг каждого из нас, - служить отечеству оружием, до приобретения нами опытности, дабы в свое время вступить во храм Фемиды!».
Рассуждения при каталогах лекций и задачи.
Иностранные Профессоры ввели обычай заграничных Университетов прибавлять к каталогам лекций ученые рассуждения: так при объявлении о лекциях на 1805/6 год напечатано было Латинское рассуждение Буле с Русским переводом: О домашних богах, или Пенатах Римского народа, которых, как гласит предание, Эней привез с собою в Лациум - в объяснение места из Дионисия Галикарнасского, Древностей Рим. к. I. г. 67 - 69; в следующем 1806/7 году Маттеи издал в первый раз Греческое послание Нектария, после бывшего Патриархом Иерусалимским, с Латинским переводом и примечаниями. Исполняя 56 § нового Устава, Университет начал публично предлагать на решение задачи, наблюдая очередь между Факультетами. В 1805 году Отделение Словесных наук предложило следующую: «Нестор, летописец Российский, говорит, что Славяне, населившие Россию, пришли с берегов Дуная из Болгарии и земли Угорской, будучи вытеснены оттуда Волохами. - 1. Когда, по всем вероятностям, могло случиться сие переселение? - 2. И кого называет Нестор Волохами? Римлян, Лонгобардов, Болгар, или действительных Волохов?». - В награде за решение этой задачи принял участие Почетный Член Университета, Российский Историограф Карамзин, умножив своим приношением сумму, определенную Университетом. Вся награда составляла 100 червонных. Бывший Студент Университета М. Антоновский напечатал решение этой задачи, особою книжкою; но из четырех рассуждений, представленных Университету, ни одно не было удостоено премии: лучшее принадлежало Профессору Шлецеру, который, как Член Университета, не мог иметь на нее права.
Новое управление Типографиею.
С 1806 года Университет перестал отдавать Типографию на откуп и принял ее под непосредственное свое ведомство и надзирание. Это было в том году, когда должность Ректора правил в первый раз Профессор Страхов. В предании сохранилось, что это новое распоряжение было его мыслию и что с этого года чрезвычайно умножились типографские доходы Университета, что ими могли быть покрыты даже издержки на Академическую Гимназию. Тогда же составлены были Правила для производства дел Типографии Университетской - и, по представлению Попечителя, утверждены Главным Училищ Правлением, 11-го Октября 1806 года. Управление Типографиею с тех пор было вверено Начальнику ее и при нем помощнику. Определены особый Издатель политических Ведомостей, при нем помощник и два или три корректора, знающих иностранные языки. При Типографии положены книжная лавка и словолитня. Первую позволено отдавать на откуп с тем, чтобы книгопродавец продавал книги, напечатанные на иждивении Университета, получая по десяти процентов. Типография подчинена Университетскому Правлению. Большая часть этих правил, постановленных М.Н. Муравьевым, до сих пор сохранила свою силу и служит руководством к управлению Типографиею.
Периодические издания.
При Университете, кроме Московских Ведомостей, в течение этих лет (1804 - 1807) выходили следующие издания: Вестник Европы в 1804 году издавался П. Сумароковым; в 1805, 6 и 7 годах Каченовским. Политический Журнал продолжался под редакциею Гаврилова. Новости Русской литературы, сначала под редакциею Сохацкого, с IX части под редакциею Победоносцева, окончились 1805 годом и уступили место Минерве, журналу того же Издателя. Истинный характер ученого журнала имели Московские Ученые Ведомости. В них исполнялась любимая мысль Муравьева. Издавал их Буле: сотрудниками и переводчиками его статей на Русский язык были Кошанский и Десанглен. Журнал печатал превосходную библиографию замечательных ученых сочинений, выходивших в России и за границею; кроме того следил всю ученую деятельность Университета и его обществ, и давал в ней постоянный отчет. Он продолжался в 1805, 1806 и 1807 годах: в последнем вышло только 27 номеров; прекратился он со смертью Попечителя. - Буле в 1807 году предпринял еще Журнал изящных искусств: переводчиком был Кошанский. Вышло всего три номера, содержавших статьи весьма любопытные касательно художеств в России и на западе, как например о Русских граверах, Каппониановых образах Ватиканской библиотеки, о памятнике Минину и Пожарскому. Журнал посвящен был самому Муравьеву. Внимание публики, к сожалению, его не поддержало. Кроме того, в эти годы выходили журналы: Московский Меркурий Макарова в 1803 году; Патриот Владимира Измайлова в 1804; Друг просвещения, которого издатели были Граф Хвостов, П.И. Голенищев-Кутузов и Гр. С. Салтыков; Периодическое издание о полезных изобретениях, ремеслах и художествах, которое в 1806 и 1807 годах выдавал Директор Дружинин при Московской Губернской Гимназии под покровительством Муравьева; Аврора в 1805 и 1806 гг.; издателями были Профессор Рейнгардт и Лектор Десанглен; Друг юношества, с 1807 года начатый Максимом Невзоровым. Кашин в 1806 году издавал Журнал отечественной музыки. При Университетском Пансионе продолжалась Утренняя заря (шесть книжек 1800-1809); сверх того вышел И отдых в пользу (1804). Некто К. Андреев в 1807 году издал две книжки Весеннего цветка, содержавшего упражнения в Словесности питомцев Университета.
Студенты.
Вспомним Студентов этого счастливого для наук времени; но прежде вспомним то, как Император Александр милостиво звал их на службу воинскую. В Высочайшем Рескрипте на имя Министра Графа Завадовского от 14-го Марта 1807 года сказано было: «Студенты, окончившие учение в Университетах, приехав в С. Петербург, должны явиться в один из Кадетских сухопутных корпусов, куда будут они немедленно приняты Унтер-Офицерами, и пробыв в оных определенное время для приучения их к воинской службе, будут выпускаемы и определяемы в полки Офицерами».
С 1801 по 1807 год включительно произведены в Студенты: Алексей Болдырев (1801), Профессор и Ректор Университета; Захар Буринский (1801), поэт, рано умерший; Василий Ризенко (1801), Федор Денисов (1802), Герасим Покровский (1803), Семен Смирнов (1804), Василий Ромодановский (1804), Федор Чумаков (1804), Николай Бекетов (1805), Федор Бекетов (1806), Иван Снегирев (1807), Пафнутий Афанасьев (1807), Профессоры; Константин и Петр Калайдовичи (1807), Николай Смирной (1810).
В Университетском Пансионе встречаем питомцев: Александра Тургенева (1801), Ивана Петина (1802), Павла Свиньина (1802), Дмитрия Дашкова (1803), Федора Граве (1804), Данилу Мороза (1805), Степана Жихарева (1805), Михаила Милонова (1805), Григория Полетику (1805), Дмитрия Языкова (1805), Николая Шишкова (1805), Николая Грамматина (1806), Николая Раевского (1807), Авраама Норова (1807), Федора Прянишникова (1807), Павла Строева (1807), Ивана Калайдовича (1807).
Прибавим к этим именам, уже теперь известным, имя неизвестное: Студента Петра Ильинского. В 1802 году он был произведен в Студенты из казеннокоштных учеников Гимназии, а в 1805 скончался. Товарищи, похоронив его на Лазаревом кладбище, воздвигли ему на могиле памятник - голубую, четвероугольную пирамиду. На ней написано было с одной стороны: Под сим камнем погребено тело Петра Степановича Ильинского, Студента Императорского Московского Университета, умершего 1805 года Августа 21-го дня, на 23-м году от рождения. На другой стороне: Сей памятник посвятили питомцы Московского Университета покойному своему товарищу. Тут же была надпись:
Любовь и Дружество сей памятник создали
Над прахом юного любимца своего;
Оне и здесь ему все блага обещали -
Бог более хотел, Бог взял к Себе его.
Эта гробница дала известность Студенту неизвестному и есть прекрасное свидетельство того чистого духа любви, который соединял тогда товарищей по науке. Современник, передавший это событие в 1805 году7, прибавляет к описанию следующее: «Я знавал и знаю Университетских питомцев. Они это сделают; они способны к этому. Живучи в Петербурге, я бывал свидетелем многих завидных сцен: когда кто-нибудь из товарищей приезжал туда - как они встречают его! сколько обниманья, поцелуев! какая радость! они не наговорятся друг с другом, как братья, как друзья самые старинные! - При недостатке в деньгах - случай, очень обыкновенный в Петербурге - всякой из них готов делиться последним. Они там, как будто одноземцы в чужом государстве; почитают за стыд ожидать, или просить себе помощи от людей посторонних, а особливо от знатных. - То, что называют в Университетских питомцах застенчивостью, есть в самом деле благородная гордость, а она не любит одолжаться теми, которые слишком дорого ценят свои одолжения. Всякому известны их благородный образ мыслей и чувствований, их честность, их откровенность. Но всего любезнее в них привязанность к товарищам, не охлаждаемая ни летами, ни отдаленностью местопребывания, ни разностию состояний».
Кончина Муравьева.
В 1807 г., Июля 28-го, Московский Университет испытал горестную утрату: он лишился своего незабвенного питомца-Попечителя, скончавшегося в Петербурге, на 50 году жизни. Студент Университета посвятил почившему Плач питомца Муз на кончину М.Н. Муравьева, написанный по-Гречески и изданный с Русским переводом. Кошанский принес ему также дань воспоминания в Вестнике Европы8, откуда выпишем следующие строки:
«Муравьев избран был сотрудником Министра Просвещения и благотворениями своими соделался истинным Меценатом Российским. Из любви к месту образования, принял он в нежное попечение свое Университет Московский, и щедроты Монаршие полились на него рекою. Вдруг явились в нем новые полезные заведения; Профессоры чуждых стран распространили различные отрасли наук и искусств изящных. Каждый Профессор, каждый питомец чувствовал благотворное действие нежных его попечений; ибо он знал цену истинных питомцев просвещения, и сам был любителем и любимцем Муз и Граций.
С каким кротким снисхождением - ему только одному свойственным - умел он ободрять их! с какою нежною заботливостию открывал им путь к знаниям! с каким нежным участием образовал их! Сам желал видеть и знать многих питомцев, сам руководствовал их - ободрял с улыбкою - возвышал дух их - воспламенял юность любовию к наукам и искусствам - вливал в сердца огнь к прекрасному... Я не в силах продолжать... горесть питомцев Университета чувствует всю свою бесценную потерю, и может быть никто столько, как тот, чьи слезы теперь катятся на бумагу... Но я не стыжусь их, и не скрою от глаз посторонних.
С сею благодарною слезою провождаю тебя в мiр лучший, тень благодетельного! Пусть дух твой всегда носится над питомцами Университета, и оживляет их своим невидимым, но тем же нежным, утешительным действием!».
Кончина Хераскова.
Вслед за М.Н. Муравьевым скончался и бывший Куратор Университета, отдыхавший от служебной своей деятельности, основатель Университетского благородного Пансиона, М.М. Херасков, на 74 году жизни. Один из питомцев Пансиона, Грамматин, в Элегии на его кончину выразил чувство скорби и признательности от лица товарищей.
ПРИМЕЧАНИЯ
к осьмой Главе.
1. Оба Высочайшие рескрипта напечатаны при речи Сохацкого, говоренной 30-го Августа 1801 года: Слово о предметах, свойстве и влиянии изящного вкуса на щастие жизни. Речь находится в собрании Речей Университетских (1791-1812).
2. Московские Ведомости. 1802. № 18.
3. В Речи Шлецера о справедливом и мудром Государе, произнесенной в 1802 году Августа 30-го сказано: «Помним - и всегда будем помнить кроткое снисхождение, с каковым Он принял от достопочтенных Начальников наших представление о переменении прежних постановлений в Университете». (Текст взят из современного Русского перевода Речи).
4. Слово тогда же переведено с Латинского на Русской Студентом Федором Ленкевичем.
5. Вестник Европы. 1803. Т. 8. стран. 317. «О верном способе иметь в России довольно учителей». Статья подписана буквами Ц. Ц. Другая в том же томе, стр. 49: «О новом образовании народного просвещения в России».
6. Перепечатано было в периодическом сочинении о успехах народного просвещения. 1806. № XV.
7. Вестник Европы. 1805. Т. 6. 138 стран.
8. В. Евр. 1807. № 9.
(Подготовка текста и публикация М.А. Бирюковой).
Шевырёв. История Московского Университета. Гл. 7-8
© Copyright: Библио-Бюро Стрижева-Бирюковой, 2022
Свидетельство о публикации №222082201667
Свидетельство о публикации №222082201667
Рецензии