Художник

    В один июльский вечер, когда бетонный город изнывал от духоты и одновременно радовался победе России над Испанией, я был сторожем в детском саду. Под оглушительное ликование, крики и вопли, раздающиеся отовсюду, я пытался читать какую-то книгу на дворике, около песочницы. Как вдруг, совсем неожиданно, я услышал скрип забора и шорох кустов. «Воры», — подумал я, совсем растерявшись. «Да кому придёт в голову воровать что-то в детском саду?», — следовала другая моя мысль, и я встал, чтобы лучше увидеть.
    Из кустов выполз рыжий бородатый мужчина. Он отряхнулся, поправил свои волосы, постучал по ногам и затем достал из штанов бутылку пива. Открыв её зубами, он как будто даже не сразу заметил меня, но стремительно пошёл в мою сторону.
— О, человек! Привет, я Серёга! А ты кто? — сказал он после нескольких шагов.
— Сторож, — ответил я, держа кулаки наготове.
— Директор получается?
— Сторож, — повторил я.
— Так, если никого нет, то можешь быть директором. Правильно? Директор садика. А? Звучит же!
    Он быстро подошёл ко мне и сел на бортик песочницы. Я молча стоял, как вкопанный, с устремленным на него взглядом
— Да не ссы ты так. Я свой, — сказал он, предлагая рукой мне сесть рядом. Я сел, словно загипнотизированный, а он продолжал: — Я в этот садик когда-то ходил… Давно это было. Эх… Пиво будешь?
— Не, спасибо.
— А ты, кстати, местный? Из «десятки»?
— Да. Живу около авторынка, ну, точнее, он был там когда-то.
— Хорошее место. Друг мой лучший там жил. Сейчас его нет уже… Хороший человек был. Выпьем за него! — Серёга тряхнул головой и в один заход выпил всё пиво. — Что-то смотрю я и ни черта не изменился этот садик, — продолжал он. — Может экскурсию проведёшь, сторож?
— Внутрь нельзя.
— Да хоть снаружи. Я тут давно не был. Хочется былое вспомнить.
    Мы обошли всю территорию садика несколько раз, и на каждый её кусочек у Серёги была интересная история.
— …Вот здесь в конце 90-х мы прятали арматуру. А здесь мне девочка выбила зуб. А тут мы прятались от гопоты и пили «Блэйзер». Здесь мы распилили Ракету и сдали на металл…
    «Тут… Там… Вот здесь… А вот там», — долго Серёга это говорил и показывал рукою на былое, а у меня с каждой историей складывалось впечатление, что это была не территория детского сада, а обыкновенный двор.
— Да, так и есть. Забор то был маленький. Вот и лазили сюда постоянно. А что: тут и где посидеть, где постоять, где спрятаться, и где поспать даже есть. Не место, а сказка!
    Затем Серёга рассказал мне, где он жил и почему переехал.
— Да, вот этот дом, который параллельно нам. Третий подъезд, седьмой этаж. Вон он мой родненький балкон, видишь?
— Ага.
— Скучаю по нему…
    Серёга сел на побелённый поребрик, подобрав под себя ноги.
— Знаешь, — начал он, — есть такая старая истина: «Что было на балконе, то и остаётся на балконе».
— Знаю.
— Так вот, я её нарушу сейчас. Лет пятнадцать назад, я стоял на этом балконе со своей девушкой и, глядя на всю эту грёбанную «десятку», сказал: «Я уеду скоро и никогда больше сюда не вернусь. Я ненавижу Казань и этих людей вокруг. Мой талант достоин большего, чем эта скучная провинциальность». И много чего я ещё тогда сказал, но как видишь я здесь. За эти 15 лет я продал всего четыре картины в Москве и девять в Петербурге за какие-то копейки.  Мда…
   Он достал потрепанную пачку сигарет.
— Будешь?
— А давайте.
    Мы закурили. Я жутко закашлял, а Серёга взглянул на звездное небо и сказал тихо:
— Вот мы курим, да, а я совсем не знаю, как мне быть дальше…