Состоятельная рыба 2

В общем, еду на трамвае до остановки Негодяя (Б.Е.) там спускаюсь вниз и пру до девятиэтажки на улице Набережная Рабочей Молодёжи 45. Как и сказали по телефону, железная дверь открыта, но открыта в том смысле, что её кто-то снял и унёс. Поднимаюсь без лифта на третий этаж, надеваю гетры с рисунком с приклеенными "пики-бубями" и, найдя квартиру за номером 12 с затаённым дыханием, звоню четыре раза против трёх, последний более чем настойчивей.
Прислушиваюсь. За дверью слышится кудахтанье и вот наступает кульминация момента, начинают греметь солидными засовами. Дверь приоткрылась и в щели возникла никелированная цепь оба-на, так, значит опасаются.
— Ктё?
— Ктё, ктё, конь в польтё! Открывайте медам, и надеюсь, вы там без мусью?

За дверью опять замешательство и вот цепочка снята и передо мной возникла женщина мать моя, чем ты думала, когда меня рожала. И чего я такой махонький. Первая моя мысль, простите ошибился дверью, да и дом не тот. Но пухлая рука уже тянет меня за галстук к себе.
— Ой, ктё туть, какёй муччина! Дучечка!
— Твою мать… вот попал, — думаю я.
Медам, взяв меня за галстук, заносит в комнату и садит на диван как кактус в горшок.
— Чичас, — говорит она мне и скрывается в соседней комнате.
Я с утопленным в горло кадыком еле хриплю и дико озираюсь. Вот попал в Гестапо! Бежать поздно третий этаж, дверь на семидесяти засовах, прыгать высоко, расшибусь.

Минуту спустя выходит её подруга, и я сразу просёк — ***снеярова, по виду татарочка, но худышка что сразу мне становится легче.
— Нюс, — говорит она и выпячивает и без того накаченным силиконом рабочие губы.
— Йес, — отвечаю я и как Бельмондо вскидываю руку и смотрю на часы.
— Скёкё?
— Половина с овчины, — уже твёрдо отвечаю я и окончательно прихожу в себя. — Что будем пить красотка?
А на столе даже ни тарелки с салатиком.
Татарочка жмётся ко мне ногами и делает губами долгий воздушный засос.
— Как тя зовут милый? — шепчет она еле слышно.
— Дудик Дундолин, — отвечаю я.
— Раскалывайся Дудик и прошу в наш маленький бюдюяр.
— Будуар, — перевожу я мысленно. — Что-то типа грим уборной как в цирке.

Я захожу первым, и сразу в глаза бросается интерьер комнаты в стиле рококо. Посередине стол накрытый яствами и окружённый необычными стульями в виде конских сёдел. В правом углу роскошный старинный трельяж с ползающими по краям зеркал ангелочками и туалетный белый столик с множеством ящичков для женской косметики и всяких безделушек. С двух сторон столика изогнутые в серебристых лебединых шеях светильники. На окнах розовые шторы, рядом на стене целый набор каких-то ремешков, плёток, тростей с диковинными набалдашниками.
— Нюс, — отрывает меня от созерцания интерьера будуара татарочка Хуснейярова.
— Йес! — отвечаю я, чем только завожу её подругу Какаявскую-Мокросусь. — Может, познакомимся поближе, как вас зовут?
Толстушка представилась Нелличкой, а её подруга Тасси.
— Значит,  — думаю, — Нелличка и Тасси хотя врут, конечно, Нелличка явно тянет на Танюшку, а Тасси на конкретную Татлыбанат вот как светится.
— Ай, мумент, — шаркнув ножкой, говорю я и исчезаю за подарками.
— Нюс? — спрашивается Тасси.
— Бруталь, — отвечает Нелличка. — Самец.

Обменявшись мнениями они, как только дверь в будуар приоткрывается, буквально вспархивают — подарки!
Чтобы из ревности не текли слюнями, я подарил им одинаковые духи «Gucci 1921» забадяжив в пустые бракованные пузырьки с концерна «Калина» всё, что успел подтянуть, когда успел потрудиться там экспедитором.
— О тякё толькё в кинё, — прокартавила Нелличка.
— Ёканый бабай, — более откровенно нуськнула Тасси.
Я, будучи уже на крыле уселся на конский стул и нашёл, что более удобного никогда не испытывал. Пока дамы душились, я открывал бутылки с вином и между делом, поддевая вилочкой ломтика кальмара.
— Дамы прошу к столу, — позвал я этих душечек, уже мечтая присунуть им по очереди своё сокровенное.

— Нажми на кнёпькю, — сказала Нелличка, разнюхивая содержимое пузырька, как наркоман кокаин.
— Чего?
— На кнёпькю тям, — Нелличка ткнула на рожок седла.

И только тогда я увидел там несколько кнопок, но без надписей и как я понял, сидящий мог сам на ощупь знать, где и какую кнопку нажать. Только кнопки были цветные» красная, голубая, зелёная, белая и жёлтая, а вот зачем они там можно было только догадываться.
Когда дамы уселись в сёдла, Тасси порекомендовала мне поставить ноги на педали и нажать для начала на белую кнопку. Я осмотрел рожок седла ещё раз и с некоторой опаской нажал на выпуклую белую кнопку и тут же поплыл по облакам.
— Нюс? — спросила участливо Тасси.
— Шикардос! — восхитился я.