Глава 22. Признание в любви

+18. Глава содержит нецензурные выражения.


Советский корабль опустился на раскаленную базальтовую поверхность. Стелла тут же включила защитное поле корабля на максимум. Рядом с ювелирной точностью приземлились коптеры. Поступило предложение от пилотов- ООНовцев объединить поля и портал гигантским конусом вывести к самому входу на объект, что и было немедленно сделано.

- Пилотам корабли не покидать! Это приказ! – скомандовал Кетцель. – Будьте готовы к взлету каждую минуту! Установить колпак радиопомех!

- Дэвид, подождите здесь! – Стелла вскочила из кресла, отстегнула ремни и чуть ли не бегом ринулась в медблок. Увидев хлюпающую носом Ирину, она бросилась перед ней на колени:

- Прости меня, недостойную, о, ihenne! Но я люблю его! Я недостойна тебя!

- Чего ты извиняешься, дурочка?! – Ирина ласково погладила ее по голове. По ее щекам стекали слезинки. – Так и должно быть! Это нормально. Не обращай внимания, это на меня, наверное, местная погода так действует. Ты ни в чем не виновата. Я сказала сегодня, - я тебя благословляю, моя ласточка! Наконец-то ты будешь счастлива. Дэвид – хороший мужчина, одобряю! И благословляю!

- Спасибо, ihenne!

Она ласково поцеловала Стеллу в губы, а та прижалась к ней всей своей силой. Ирина улыбалась и всхлипывала, вытирая слезинки.

- Он тебе предложение сделал?

- Нет! – спохватилась Стелла.

- Да ладно?! – вспыхнула Иванникова. – Ага, нашли дуру! Любить все горазды, а как замуж звать…Знаю я этих любовничков! Не отвечай, пока предложение не сделает!..

А Иоффе сейчас сидел в кабине, совершенно потерянный, и вслушивался в обстановку, чувствуя себя последним дураком. Ведь Стелла не ответила ему согласием. Она вообще ничего не ответила…

Огненный фонтан ревел, как исполинское чудовище, - в трех шагах не было слышно друг друга. Воздух был раскален до предела, любой, кто попытался бы пробыть здесь без скафандров, погиб бы в ту же минуту…


Перед входом сейчас было много землян. Десантники Степана Титова, рейдеры-разведчики федералов, отделение звездной пехоты в своих огромных скафандрах-крепостях… Внутри объекта активности не было никакой. Электричества на объекте не было, - электростанция обвалилась в тот же огненный кошмар.

Времени было в обрез... Часть бойцов обследовали склады и сооружения, - там нашли несколько мертвых людей в комбинезонах технической службы. Кроме них, в помещениях не было ни души. Склады РАВ* вскрыли, немедленно запенивая ящики с боеприпасами специальным огенупорным раствором. В баки в горючим заливали особый состав, превращая горючее в инертную желеобразную массу.

Наскоро обследовав ворота, старпехи просто снесли их залпами из тяжелых плазмометов. Ломанулись внутрь убежища. Там в тяжелых скафандрах было тесновато, поэтому первая роль перешла к десантникам Титова и к рейдерам лейтенанта Ву.

Группы бойцов быстро растекались по всем залам и сооружениям. Было темно, гулким эхом отзывались шаги вооруженных бойцов в защитных скафандрах. Земляне уже в открытую звали болхианцев, не думая ни о какой маскировке. Вместе с ними в укрытие рванулся отравленный раскаленный воздух.

Нигде не было ни души.

- Говорят пришельцы! Болхиа, отзовитесь! Вам грозит опасность! Немедленно вступите в контакт! Шутки кончились, вы сейчас в огонь провалитесь вместе со своим ебучим цирком!

Изредка попадались мертвые тела военных и техников, - изуродованные, раздутые. В самом укрытии дышать тоже было не особо сладко. Воздух-то поступал с поверхности…



…Где-то далеко в пустыне, с самой границы аномальной зоны, проклятой богом и людьми, в небо поднялся маленький шарообразный бот, размером с теннисный мяч. Он был настолько мал, к  тому же сделан из специального материала, что системы слежения землян его просто не увидели бы. Да и сам аппарат был изготовлен на одном из марсианских заводов, по вполне земным технологиям.

Таинственный бот быстро набрал высоту и устремился на север, туда, где огненный смерч вставал до самого неба…


…В штабе Васильев и его команда не находила себе места. Сам Васильев метался от монитора к монитору, как тигр в клетке, искусав все ногти. Ковун вел бойцов по виртуальному планшету и курил сигарету за сигаретой, находясь в страшном волнении. Чуть позади сидели Лурье и Сайто, также следившие за обстановкой, вслушиваясь в каждое слово бойцов, в сообщения с корабля, с «Йеллоу Форт». Лурье делил внимание между планшетом и своими бумагами. А на Сайто было больно смотреть. Ведь Титов находился там.

Периодически в зал влетали небольшие боты, приносившие новые сообщения.
Ковун своим чекистским нутром чувствовал беду. Наконец, его прорвало. Квадратный, лысый, раскрасневшийся, он вскочил с места, раздавив очередную сигарету:

- Ян Рудольфович, не нравится мне все это! Предлагаю отозвать людей!

- А я, ****ь, прям от восторга кончаю! – огрызнулся Васильев через плечо.

- Вы посудите сами, там сейчас шесть десятков бойцов со всех подразделений.
Представьте себя на месте противника! Если бы сейчас там бомбу рвануть, - вы представляете, какие потери у нас будут?! Какой ущерб они нам нанесут?!

- Да не каркай ты! – взревел генерал. Но сомнения Ковуна и ему не давали покоя. Он вызвал Кетцоалькоатля:

- Кец, что там у вас?

- Склады и баки обработаны. Живых аборигенов нет. Наши бойцы вошли на объект. Болхиа в контакт не вступают. Связь, в том числе и радио, не работает.

- Только что пришли данные геологоразведки, - Васильев передал киборгу ряд данных. - Часть газа выгорела, но есть опасность дальнейшего обрушения пород. Судя по дыму, в ход пошли глубинные залежи. Часть газа накапливается в двух подземных карманах примерно в сотне метров под поверхностью.

- Есть предложение пробить два канала для выхода газа, - предложил Кетцель.

- Тогда там еще два огненных фонтана появится.

- Но зато часть газа сгорит! Это поможет снизить вероятность взрыва, - предложил киборг. – Можно также попытаться двигателями кораблей сорвать пламя и в этот момент впрыснуть в скважину огнегасительный состав. Это отсечет пламя от потоков газа. Хотя бы главный фонтан погасим!

- И сколько на это надо времени? – спросил Васильев. – Нет у нас на это времени! Забирайте людей, если найдете, и сматывайтесь оттуда как можно быстрее! Залп с «Ерофеева» уничтожит там все, и пламя погаснет.

- Как скажете…

- Слушай, Кец! – обеспокоенно спросил его генерал. – Ты своими машинными мозгами не улавливаешь там ловушку? Мне Ковун все уши прожужжал, и я, что-то начинаю с ним соглашаться. Может, уведем людей от греха подальше?

- Маловероятно, - ответил Кетцоалькоатль, - Что явится в таком случае поражающим фактором? Все горючие и взрывчатые материалы мы нейтрализовали. Признаков минирования не обнаружено.

- А если мина – сам объект? – ворвался в разговор Ковун, нарушая все принципы субординации.

- Признаков минирования не обнаружено, - как эхо повторил киборг. – Радиоактивных следов так же. Извините, товарищ генерал, я отключаюсь!

Повисла тишина. Васильев, проклиная тот день и час, когда послушал Кетцеля, и не послушал Ковуна, прошелся, как медведь, из стороны в сторону:

- Если с ребятами что-то случится… Я сюда такую спецуру приведу! Я этих опарышей замогильных из-под земли штыками выковыривать буду, и на эти штыки насаживать прямо на месте! Как Иоффе рапорт напишу, и хоть обычным капитаном в роту пойду! Лично каждого буду приговаривать, на месте! А «крота» этого живого на части пилить буду, коли отыщется… Живого!

Он остался у монитора, кончиками пальцев вытирая уголки глаз, уставших от напряжения. Ковун же, подчиняясь какому-то инстинкту, отошел от него и прошелся в угол кабинета, сев за стол в уголке кабинета. Все трое: и Сайто, и Лурье, и Васильев были сейчас перед ними, как на ладони, и не один из них не перекрывал другого.

Едва заметным движением Ковун просунул руку в карман кителя, нащупав там небольшой, но мощный бластер, изготовленный по спецзаказу КГБ. Достал его и положил перед собой на колено, превратившись в лесного зверя, улавливающего каждое движение добычи.

«На всякий пожарный», - подумал чекист, не сводя глаз с японки и темнокожего француза, которые были погружены в свои мысли и не обращали внимания за его манипуляциями. Почему-то ему показалось, что «крот» проявит себя сейчас. Больно ситуация удобная. Тотчас в голове чекиста сформировался план действий на будущее.
 
Потом движением пальца он отправил сигнал на пульт дежурного в своем отделе, - чтобы оперативная группа была наготове.

А бедная Сайто, не осмеливаясь вызвать Титова в открытую при всем народу, мысленно написала ему сообщение:

«Я люблю тебя. Вернись живым!»

Разумеется, ответа не было. Титову сейчас не до того...



… Стелла вернулась в кабину пилота, путаясь в своих мыслях и чувствах. В кабине сидел флегматичный Иоффе, изучая новые данные и обкусывая пальцы. Услышав шуршание платья Стеллы о пол, он встал, пропуская ее. Графиня чуть заметно поклонилась ему, отводя взгляд:

- Не изменилась ли обстановка, господин полковник?

- Нет… Бойцы на объекте… Пилоты и медики ждут команды. Вы Ирину предупредили?

- Увы… Я не знала.

- Ирина Геннадиевна, будьте готовы к приему раненых каждую минуту, - произнес Иоффе в комлинк.

Графиня, полными ужаса глазами, взирала на огромный огненный столб до самого черного неба, на горящую землю, на дрожащие в багровом свете черные тени. На металлический трос крана, на конце которого чуть заметно покачивался в языках пламени довольно большой металлический куб непонятного назначения. Он притягивал к себе внимание, будто это был гипнотический предмет в кабинете врача. Гул горящего гигантского факела был слышен даже в кабине корабля.

В эфире шли переговоры на интерлингве, сдобренные русской и англоамериканской матершиной.

- Стелла, я понимаю, что сейчас не самый лучший момент, но позвольте, я вернусь к нашему разговору.

Иоффе понимал, что сейчас его шансы на успех низки, как никогда, но какая-то неведомая сила буквально тянула его за язык:

 – Я уже говорил, что давно люблю вас. Не сочтите за назойливость, но, может быть сейчас и есть самое время… Наверное, это делается в более торжественной и спокойной обстановке, но… Я, наверное, самый большой трус и бездарь на свете, потому что довел ситуацию до такого… Я с ужасом думаю о том, что трое суток назад могло произойти непоправимое… Я не знаю, что произойдет с нами сейчас, и далее. Как говорил один из героев Булгакова: «Трусость – это самый страшный порок»*. Так вот, я больше не хочу предаваться этому пороку!

- Чего же вы боялись, почтенный военачальник?! – Стелла жалела, что из моды на ее планете давно вышли веера. Как было бы удобно сейчас прикрыть им лицо, которое пылало не хуже огненного факела. – Меня ли?

- Да. Вашего ответа. Вашей реакции. Что вы неправильно поймете меня, обвините в злоупотреблении властью… Помните наши споры?

- Я вам отвечу другой пословицей: «Если бы мужчины знали истинные мысли женщин, они были бы в сто раз смелее», - сказала Стелла. – И потом, я  не могу понять, - какого ответа вы от меня ждете? Ведь я еще не слышала вопроса.

- Да, вы правы… - Иоффе встал, пытаясь выпрямиться в тесной кабине. – Уважаемая Стелла Альваровна! Я понимаю, такая прекрасная и знатная женщина как вы, скорее всего, не раз слышали признания в любви, но…

- В том числе, и от особ королевской крови, господин полковник, - уточнила графиня.

- Ну, я не особа королевской крови, - невесело усмехнулся Дэвид, не особо-то и надеясь на успех. – Потому я скажу просто, и глядя вам в глаза. Нас сейчас никто не слышит. Будьте моей женой, сударыня... Я прошу вашей руки, Ваша Светлость!

Стелла промолчала, сложив перед собой руки, как будто собиралась молиться. Ее степень волнения достигла предела, за которым дама может и чувств лишиться.

- А вы уверенны в своих чувствах?

- А вы посмотрите в мои глаза! – ответил Иоффе. – Вы ведь умеете чувствовать ложь. Скажите, лгу ли я вам?

- Вопрос не в том, лжете ли вы мне, - еле слышно промолвила Жю Сет. – Вопрос в том, не лжете ли вы самому себе?

- Это отказ?

- Милый друг мой…  - Стелла чуть не плакала, -Уверенны ли вы, что любите действительную Стеллу Жю Сет, какая она есть на самом деле, а не ее фантом, образ, который нарисовало ваше воображение? Знаете ли вы, что я уже не молода и моя старость уже начинает стучаться в дверь, и с каждым днем все настойчивее? Известно ли вам, что в своем мире я имею дурную славу падшей женщины? Известно ли вам, милый Дэвид Иоффе, что я являюсь автором почти десятка книг и статей, которые были запрещены в разные сроки в моем королевстве, и меня даже собирались привлечь к суду, за оскорбление государственной власти, церкви и общественной морали? Причем, из некоторых изданий я даже не осмелилась бы прочесть вам и одной страницы? У меня взрослая дочь, которая всегда будет для меня на первом месте. Я помещица и представительница знати, а вы – коммунист, который смотрит на мир через другую призму. Наконец, за грехи мои я наказана богами, и никогда не смогу выносить вам ребенка. Вы все еще хотите, чтобы я стала вашей женой?! Не достойны ли вы лучшей доли? Просто, я хочу, чтобы вы делали этот шаг с открытыми глазами.
 
- Знаете, Стелла, - Иоффе становился все смурнее, - Amor vincit omnia*. Я не знаю, как решают подобные вопросы в вашем мире. Но у нас не выбирают любимых по опциям, как машины в салоне. Я просто люблю, и все. А что касается «падшей женщины»… Я сам психолог… И могу вам сказать с уверенностью. – не полезет падшая женщина спасать чужих людей, рискуя своей жизнью. Падшая будет защищать себя, жертвуя другими, а не наоборот! Поэтому, прекратите уже на себя наговаривать, пожалуйста, и казаться хуже, чем вы есть. Есть такой синдром в психологии и есть его причины… Скажите, вы согласны?! Не мучайте меня, хоть «да», хоть «нет», но скажите уже сейчас..!

Иоффе уже понимал по ходу беседы, что ему откажут. Да и смешно было бы бывшему завлаборатории предполагать успех там, где «сложили свои головы» куда более именитые и знатные люди мира Жю Сет. Даже, вон, особа королевской крови! Поэтому Дэвид, будто приговорены на суде, сам был не рад, что начал этот разговор и разрушил свою прекрасную несбыточную мечту. Он уже просто хотел, чтобы этот разговор побыстрее закончился хоть как то.

 Только бы вернуться домой живыми, и только бы уцелела эта женщина, будь она хоть триста раз прекрасна и неприступна! Может, и впрямь оставить службу и вернуться в Петроград? С повинной, на поклон властному родителю?! Или уехать в древний Израиль, его давно звали родственники… Да мало ли мест во Вселенной?!

- Мой дорогой Дэвид, - сказала Жю Сет после паузы. – Я очень уважаю вас, поэтому не посмею вас мучать. Скажу вам, как велят мне мои чувства…


…- Да есть тут кто?! – гаркнул Титов, и эхо его голоса отправилось гулять по темным гулким коридорам, заставленным малой техникой и промышленным оборудованием..

- Чего орешь? – подошел лейтенант Ву. – Мои люди обследовали все закоулки. Около двадцати трупов. Причина – отравление продуктами сгорания, ожог органов дыхания, ожоги кожных покровов и слизитых оболочек. И тому подобное.

- Мне тоже похвастаться нечем, – согласился Титов.

Два офицера в раздумьях уставились в низкий, ребристый потолок. Подоспели сержанты – Голованов и Крински.

- Сэр, все обследовали. Люди здесь были, но сейчас никого. Ушли совсем недавно. Буквально менее суток назад, - доложил европеец своему командиру из Китая.

- Так точно, товарищ капитан, - подтвердил Голованов. – Подтверждаю.

- Дак и куда они делись? – Титов был в недоумении. – Летательных аппаратов у них нет. Может, подземные коммуникации?

- Много вещей осталось в жилых блоках, - сообщил Голованов. – Человек триста-четыреста здесь были. Киберы также показали, что в комплексе людей нет.

- Уходить надо, господа! – сказал Кринки, оглядываясь по сторонам.

Внезапно где-то в дальних помещениях раздался грохот. Потом треск и шипение. Сквозь отборную матершину в эфире Титов понял, - в переборке убежища пошла трещина, и сюда тоже рвется горящий газ. Стало немного светлее от всполохов пламени.

- Ну шо у вас тут, планетарщики? – подошел, согнувшись, огромный капитан-старпех.
 – На поверхности беда! Синхронно отключились генераторы радиопомех. Теперь теоретически можно пользоваться радиприборами. Не к добру это…

- Час от часу не легче, - ответил Титов. – Ребят, валить отсюда надо! Ой, не к добру все это!

- Пацаны, тишина! – раздался крик кого-то из советских десантников. – Слышу шум в отсеке! Ритмичные глухие удары!

Прислушавшись, можно было понять, что это местная «морзянка». Точка-тире-точка-тире-точка-три тире-точка. Стучали чем-то тяжелым по трубам.

- Парни, это же местный SOS! – хлопнул себя ладонью по шлему Ву.

- Пацаны, слушать сигнал! Откуда он идет? Засечь точку сигнала! – закричал Титов.

Нашли быстро. Стучали по трубам, которые выходили из стены. Бойцы-земляне увидели огромные гермоворота. Вскрыли их. За затвором обнаружилась пологая лестница-спуск, который обрывался вниз метров через  тридцать. Лестница здесь просто обрушилась, и на месте разрыва струились шипящие змейки метана.

А там, в темном подвале, по пояс в воде стояли люди. Болхианцы. Живые. Их были десятки, может и сотни… Женщины, мужчины, дети… Военные, гражданские, «драконы», техники, медики, просто какие-то оборванцы… Мокрые, грязные, едва дышащие, едва держащиеся на ногах… Поодаль громоздились груды деревянных ящиков, на которых стояли носилки с ранеными и больными. Рядом с ними сидели плакавшие дети. Двое доходяг в серых робах колотили железной арматуриной по широченной трубе.

- Нашли, ****а мать! – гаркнул Титов, спускаясь на антиграве вниз.

- Пришельцы… - прокряхтел кто-то из аборигенов. Уныло лязгнули несколько затворов.

- Не стрелять! – закричал Ву.

Проникшие на нижний уровень бойцы тоже брали местных на прицел, оставались буквально секунды до перестрелки.

- Мы пришли вытащить вас отсюда! – прокричал Титов. – Его звонкий голос тут же был переведен системой на язык Гуэннехор. – Даже не думайте открывать огонь! Шутки кончились! Вы жить хотите? Потом воевать будем! Сейчас все на выход!

Из-за спин болхианцев-военных вышел худой тощий человек в сером кителе.

- Не стрелять! – сказал он своим… Потом он повернулся к Титову.

- Пришельцы! Нам больше не у кого просить помощи! Будьте осторожны, рядом с убежищем бомба! Мы хотели опустить ее в шурф и взорвать, чтобы остановить пожар, но аппараты вышли из строя.  Будьте осторожны, она может взорваться! – Его лицо исказилось отчаянием. – Вывезите хотя бы детей…пожалуйста!

И в этот момент одна из дальних стен с грохотом лопнула. Раздался визг десятков глоток, люди полетели в грязную воду. Прямо за ними по перекрытию пролегла трещина, из которой струилось живое пламя… Пол просел, металлические трубы со скрежетом  лопались и гнулись, будто пластмассовые… Люди, тесня друг друга, пытались отойти подальше от того места, где переборка начала сминаться в складку. Именно отойти, а не бежать, топча ближних своих и пробираясь по головам. Упавшим помогали, поднимали, а не втаптывали в грязную воду. Детей передавали из рук на руки подальше от опасной зоны. Даже несколько «черных драконов» не показывая никакой наглости, оттаскивали раненых от шипящего, пробирающегося в последние жилые помещения горячего газа.

Несколько сотен людей застыли в небольшом подземном темном зале, глядя на пришельцев, глядя друг на друга, ожидая конца... Даже не люди, а тени, почти призраки…


... – Да. Я согласна, – выдохнула Стелла, вновь опуская глаза и смыкая руки в молитве. Ее сердце сейчас колотилось, словно пулемет.

- Ну наконец-то решили вопрос… - Иоффе, не ожидая ничего хорошего от графини, сказал готовую фразу по инерции. Лишь спустя пару секунд до него дошел смысл ее ответа:

- Что?! Что вы сказали?!

- Да, сударь… Да… Я отвечаю вам согласием.

Иоффе не верил своим ушам:

- Вы любите меня, Стелла?! Я хотел сказать...вы ко мне что-то чувствуете?

- Да…, мой полковник, - с трудом сказала Стелла, будто каждое слово весило по пуду. – Да будет вам известно, я никогда не ответила бы согласием, если бы не испытывала к вам ответных чувств.  Я не из таких… И я так же, как и вы, боялась даже помыслить об этом. Смешная штука жизнь, правда?

Иоффе, не говоря ни слова, тяжело опустился в кресло. Опустилась и Стелла. У обоих сердца лезгинку отплясывали. Оба боялись посмотреть друг на друга. Потом Дэвид осторожно взял ее за руку и держал, как великое невесомое сокровище. А Жю Сет не препятствовала ему.

Ни Дэвид, ни Стелла не верили, что это происходит с ними наяву. Что это все-таки происходит… Будто они были низшими машинами, и этими словами исчерпывались их программы.

Жю Сет чувствовала, что что-то сейчас поднимается из самого сердца, из глубин души, захлестывая ее, сметая, стирая все, что было до этого момента. Примерно то же самое чувствовал и Дэвид. Они оба были погребены под своими чувствами настолько, что боялись даже подойти друг к другу, не говоря уж о чем-то большем. Им было достаточно просто держать друг друга за руку и слышать дыхание любимого человека…

Стелла поймала себя на мысли, что теперь многое в ее жизни обретает новый смысл. Она смотрела на огненное чудовище и осознавала, что оно уже не так уж и страшно. И на него найдется управа… Она вновь, как загипнотизированная, смотрела на металлический куб, покачивающийся на кране. Почему-то он волновал ее не меньше, чем обретение новой любви.

Она привычно вслушалась в себя, вгляделась «сквозь» предмет…

И ей почудилось, что в этом кубе находится семя цветка. Огромное железное семя.
Такие цветы расцветают на бесплодных землях, поднимаясь в высоту на сером пепельном стебле.

А бутон цветка распустится с минуты на минуту и будет яркой вспышкой, поглотит и этот гигантский пожар, и ее, и Дэвида, и Иру, и …всех. Ей почудилось, что семя уже трескается, что уже через миг чудовищный побег пробьет оболочку и коснется земли.

Стелла почувствовала, что ее язык присыхает к небу. Она хотела закричать, но ее парализовало, как в кошмарном сне. Она поняла, ЧТО ЭТО за куб в непосредственной близости от них, и ЧТО ЭТО за семя.

В эфире вновь кричали что-то… Иоффе что-то говорил, но Стелла его не слышала, она никого не слышала… Побелев от ужаса, она невероятным усилием воли заставила себя коснуться пульта . Руки были, как деревянные, пальцы не гнулись, не слушались хозяйку.

- Стелла, что вы делаете? – удивленно спросил Иоффе. Что? – это адресовывалось уже  Титову. – Где, капитан? Какая бомба? Где?

Четыре плазмоида мелькнули в раскаленном воздухе… Жю Сет, не объясняя, не тратя слов, впаяла сразу четыре заряда в черную емкость.

- Что вы делаете? Какого черта?!

Куб взорвался с яркой вспышкой. Стелла, взвыв от испуга, закрыла глаза, боясь, что сейчас ее поглотит адское пламя. Но это не была вспышка атомного заряда. Так атомную бомбу подорвать невозможно, и гуриассийская графиня это знала. А вот испортить бомбу можно и нужно.

Знать-то она знала, но вот что-то сделать с внезапно накатившей волной ужаса она ничего не смогла.

Устройство было разорвано в клочки, так и не превратившись во всепожирающее чудовище. Адская начинка, вырвавшись на свободу, начала реагировать с огненным воздухом.

Со скрежетом полетел в горящую породу накренившийся грузовой кран. Искрящая раскаленная добела масса рухнула в то же бушующее пламя. Запищали датчики, показывающие скачок уровня радиоактивности. И эти звуки окончательно добили Стеллу.

Графиня Жю Сет, зажмурившись, забилась в жестокой истерике, сползая из кресла на пол. Иоффе и ворвавшаяся в кабину Иванникова пытались удержать ее, как могли, но Стелла отбивалась, будто ее белая горячка накрыла. Иоффе прижимал возлюбленную к себе, забыв про всякие к черту условности. Ирина, хватая ее за шею, вколола ей успокаивающий препарат прямо в артерию. Стелла визжала, орала ругательства на двух языках, пыталась вырваться.  Ее трясло от испуга так, что она даже колотилась головой о приборную панель. Иоффе даже испугался, что графиня сошла с ума. Ирина, вколов ей еще одну дозу, схватила ее за щеки и крикнула на нее так, что слабонервным бы стало плохо, а потом со всей силы саданула ее по щеке два раза. Стелла перестала биться и дрожать, ее тело обмякло, она уткнулась лицом в грудь Дэвида и зарыдала, как маленькая девочка, заблудившаяся в темном лесу.
Вдвоем с Ириной они вытащили обмякшую, дрожащую Жю Сет в медблок. Иоффе, оставив женщин, вновь бросился в кабину…



…А где-то на большой высоте над этим огненно-черным ужасом маленький незаметный бот-мяч отправил несколько радиосигналов на активацию атомного устройства вниз, в черную клокочущую бездну.

Но ничего не произошло.

Огненной вспышки не было. Грибовидное облако не появилось. Приемный элемент взрывного устройства был несколько минут назад разорван на мельчайшие оплавленные обломки, и перестал существовать. Вместе с самим устройством…


…Тем временем крейсер «Виктор Ерофеев» занял позицию над целью для атаки.
 
Бойцы-земляне начали эвакуацию болхианцев. В эфире слышались маты по поводу всего происходящего, по поводу радиоактивности, в стиле «какая сволочь стреляла?!»

Роботы-разведчики сообщали, что время поджимает, и взрыв газового мешка может произойти уже в ближайший час…

ПОЯСНЕНИЯ И РАСШИФРОВКИ-*

РАВ - ракетно-артиллерийское вооружение

"Как говорил один из героев Булгакова: «Трусость – это самый страшный порок»" - Понтий Пилат, роман "мастер и Маргарита".

Amor vincit omnia - Любовь побеждает все (лат.)