Детская месть

В посёлке Высоком, позади заброшенного парка, что через дорогу от нашей калитки, жил во времена моего детства в своём неказистом маленьком доме одинокий старик, Яков Иудович. Сыновья его погибли на войне, жена умерла, и остался он сам, один на один со всем белым светом. Был он невелик ростом, благодушен и добр. На жизнь помимо пенсии зарабатывал продажей яиц из своего курятника. Кур он содержал великое множество, и каждое утро можно было его видеть в лапсердаке и стоптанных башмаках, торопящимся на базар с большими наполненными до верху лукошками.

Мы мальчишками часто забегали к нему в гости поглядеть на птичий двор. Яков Иудович выходил на покосившееся крылечко, усмехался и провожал нас к загородкам, обязательно давая какой-нибудь гостинец. Стоял с нами, гладил кого-нибудь по голове. Иногда у него выкатывалась одинокая слеза и, стекая по щеке, терялась в морщинах у подбородка, а он вздыхая приговаривал: "Да-а, да-а, могли бы и у меня такие внучата быть"

Там же, за парком, но с другой его стороны, жила Маруська Повэлыця со своим мужем, дидом Петро. Была она баба сварливая и злая, лицом чисто Баба Яга, а Петро был угрюм и молчалив. Они пасли стадо коз в парке и всегда гоняли нас, пацанов, чтобы мы не играли в футбол, не топтали траву. Но гоняли не просто словами или окриком, а могли, чего доброго, огреть деревянной клюкой между лопаток или швырнуть тяжелым камнем. Мы их боялись, и если кто-то из них появлялся за калиткой, все опрометью бежали из парка.

Как водится, в хозяйстве у них были не только козы, но и немного птицы - кур, гусей, уток.

Вот однажды, когда наша детская чаша терпения была переполнена, когда уже не стало почти никакой возможности гулять в парке, мы на общей сходке в кустах пищиков задумали отомстить проклятой бабе с дедом. Но как? Было решено выследить, когда они вместе отправятся из дому, совершить налёт на курятник и разворовать все яйца. Сказано - сделано. Такой день вскоре наступил. Прячась в кустах бузины и крапивы, мы отбили одну из досок забора, влезли в их сад и, наконец, проникли в курятник. Там оказалось не менее полутора или двух десятков яиц. Мы утащили их все до единого и, ликуя, принялись решать вопрос, что с ними делать. Нести домой? Страшно. Как ответить на вопрос, откуда они? Разбить? Жалко.
- А давайте отнесём их Якову Иудовичу, пусть он их продаст, - находчиво воскликнул кто-то из ребят.

Через пять минут мы были у него во дворе и наперебой рассказывали о произошедшем. Он нас выслушал, улыбаясь, помолчал задумчиво и сказал:
- Знаете, мои дорогие, злоба Маруськи и Петра это их грех. А их грех не даёт права грешить вам. Яйца, как вы понимаете, я не возьму, даже, если бы они были золотыми. Но, если вы попросите у меня совета, я бы очень хотел, чтобы вы отнесли их обратно. Воровством вы ничего не докажете. Сила в правоте. Не бойтесь их и никогда не убегайте. Ничего они вам не сделают. Перебесятся.

Мы послушались старика. Отнесли яйца обратно, сложив их у курятника. И с этого дня стали играть в парке, не обращая внимания на Маруську Повэлыцю и дида Петра.