Дух пищерный

Виктор Матюк

Дух пещерный

Дух пещерный  не боится скверны, он создаёт шедевры из призрачных перлов,
Он не отрицает православной веры и держит в напряжении нервы духовной сферы!
Её каноны бессмертны, Бог милосердный дарит бессмертие только душам благоверным,
А грешникам достаётся только то, что вольно или невольно восвояси отошло,
Теперь смотрит тоскливо на вселенское диво, мимо клубок грехов проплыл,
Он не исказил суть мирского бытия, жизнь твоя и моя почти, что в тупик зашла!
На всё, Боже, воля Твоя!  Коль нет в голове царя, тогда надо заморить червя,
Втихаря, невдалеке от алтаря! Стихия бунтаря – идти против царя,
Пусть ему аплодирует толпа, ага, стрела зависти через грудь прошла,
Сердце кипящей кровью обожгла, и обнажила блуждающий нерв,
Он немного с годами заржавел, самую малость потускнел,
Так же само изменился окружающий его интерьер!
Много проблем давят на душу и модный торшер,
Червь сомнения находится в неведение, боль перетерпев,
Сердце замедлило бег на длинную дистанцию,
До последней станции грешникам бежать  далеко,
Её не видит широко открытое око, всё чувствует нутро!
Распри и склоки обнажают  все наши  телесные пороки,
Они обивают высокий порог отчего дома, когда же истома
Вновь станет невесомой, и не почувствует под собой ног,
Грешная плоть  уже не издаст громкий и протяжный вздох!
Срок для разглагольствования о грехе, наконец,  истёк!
Время тревог прошло, шторами закрыто зарешеченное окно,
Беглец липким потом насквозь промок, он внезапно вздрогнул,
Ахнул и охнул, едва ли не оглох, всему - своё время, всему – свой срок!
Убегающий от своего Эго  обездоленный судьбой человек, долго думал об идеале любви,
Он при себе оставил думы свои, прежде чем отойти от ратных дел в зыбкую тень!
Отбросил думы свои на покосившийся плетень, потуже затянул на штанах ремень,
И попытался взять новый разбег, внезапно яркий голубой свет в конце тоннеля померк,
Неужто эта новость предвещает грядущую смерть! Непосильная ноша давит на хребет,
В голове уже согрел ответ приспешникам чужим, он устремился к ним по городским мостовым,
Чтобы уже на рассвете всем беглецам ответить, что и как? пусть несут свой крест, пока силы есть,
Окрест колосится созревший ячмень, короче становится день, вокруг брошенных деревень
Осталась только жалкая тень жития былого! Ураган прошелестел у родного порога,
На всё воля Божья, она остановилась на краткий миг в диком поле, впереди – бездорожье,
И выжженная пустыня, здесь когда-то была огромная цветущая равнина, не было мирской суеты,
По обочине стези полыхали зеленью густые и высокие кусты, за ними прятались бывшие рабы,
Столбы пыли все концы в воду сразу обрубили, но от грязи душу не отмыли, суть исказили,
И тут же пошли в отказ, им угрожала казнь за половую связь с чужой женой, бог своей рукой
Попытался людскую злость остановить, и попросил толпу о распрях и склоках забыть!
Мало ли что Ему рок обещал? Мало ли с кем он на безлюдной развилке трёх дорог стоял
И о чём-то до рассвета на пригорке тихо болтал? Быть может, он поджидал свою судьбу,
Грядущее в дыму, самому никак разобраться в дебрях бытия, медлить дальше нельзя!
Холодная и чистая роса, как слеза, все невзгоды, перетерпев, зашла в заброшенный хлев,
Чтобы там всё расставить по своим местам, быт бьёт по ушам, подобно церковным колоколам,
Истины островки от будничной жизни далеки, святым людям не с руки добивать чистоты
Чужой души вдали от падающей в небытие утренней зари, её полыхание
Подобно трепету угасающей свечи вблизи пожарной каланчи!
Там нет ни одной живой души, кто-то невдалеке святые мысли крушит,
Лишив надежды, на счастье и любовь грешную плоть, она погрузилась с головой
В радость общения, коротки мгновения счастья и невиданной страсти!
Истлело прежнее наследство, истрачены все весомые средства
На своё душевное совершенство, не обозначена нужная цель,
Всё, что было, дождевым потоком со стези медленно смыло,
Иссякла мощь, истощались силы, мимо грозовые облака проплыли,
Они удивили своей красотой люд простой! Дух пещерный
Был далёк от совершенства, перед ним простёрлась бездна,
Без дна и без края, только мысль шальная, задыхаясь,
Стеная и каясь, в память вошла, ей показалось, что победа разума близка!
Только боль и тоска насквозь прошла через телесные раны,
Из них вылилось куда-то вниз немало тёмной отравы,
Только ветер со стороны зелёной дубровы помог
Отдалить от души дым и смог! Ну не повезло и что?
Вы же себе отчёт не отдаёте, куда против ветра прёте?
Мысль всегда в работе, она барахтается в грязном болоте,
То плачет, то хохочет, что записывает в толстом блокноте,
Речь не о зевоте, а о казни на эшафоте, жизнь вот-вот оборвётся на излёте
И что тогда? В Лету канут добрые дела, с утра потушены в душе горящие факела,
Жизнь на излом пошла, нет дыма без огня, я же стою посреди безлюдного пустыря,
Где-то вдалеке звонят церковные колокола, у кого-то в душе весна и сирень уже расцвела,
Только не у тебя! Седые волосы, на ветру теребя, стеная и скорбя о былых временах,
Ты вновь пытаешься сделать широкий шаг навстречу грехам человечьим,
Они быт увечат, душу калечат и ничем не лечат, ещё не вечер, никто не вечен,
Миг жизни скоротечен, грешник беспечен, его образ не безупречен!
Опохмелиться нечем, во время вчерашней встречи пришлось
Вкусить запретный плод, грех скрыла тёмная и промозглая ночь!
Взгляни-ка на себя издалека, ты напоминаешь ночного мотылька,
Прилетевшего в незнакомые края издалека, его сразу опутала паутина,
Повседневная рутина ускорила развязку, не стоило пороть горячку,
И рассказывать судьбе и року сказки о самом себе! Трещина на стене,
Штукатурка сыплется с потолка, припухшая щека  и больная голова
Искажают все мысли слова, вокруг такая грязь, пронзительный взгляд
Попятился вспять, крестясь, и преклоняясь  перед чудесами природы,
Смотришь на уродливые избы и небоскрёбы, пьянь водит хороводы,
Я же в самом заде городского сада, где трава примятая, попытался спрятаться
От назойливых дум, они сразу подняли шум и гам, и бьют весь день по мозгам,
Подобно монастырским колоколам! В субботу с большой охотою расстанусь с зевотою
И усердно поработаю над высокой нотою идеалов земных, в глазах хмельных
Только глина и пыль, да степной пожухлый ковыль, судьба лишила мысли крыл,
Взгляд опять в болотную тину и грязь угодил, он вспомнил о годах младых
И о грехах земных! Разум нирваны достиг в тот благословенный миг!
Вчера балы приятная компания, вином залеты мерзкие желания,
Так природа захотела! Почему? Не наше дело! Грешное тело к страстям охладело,
Неужто ему всё надоело? Чело поседело, осталась только плешь в области затылка,
Жизнь о нём сообщила со злорадной ухмылкой, не затряслись поджилки у меня,
Стеная и кляня свой образ бытия, пытаюсь разменять всё, что видит и ценит взгляд,
На пару борзых щенят! Они должны настроение поднять, пусть душа не скорбит,
Хотя один глаз подбит, и душа болит, а сердце плачет, почему? Это неведомо никому!
Рок искушает судьбу, она навевает муку, неприязнь и скуку на грешную душу,
Надо на что-то решаться, но на что и за что? Небо не безоблачно, будущее – не радужно,
На дворе – безветренно, и мухи не докучают, комары изредка кусают,
Всё, замётано! Неужто врет она, с виду благовидная  и престижная судьба?
Дух пещерный от балды благодарит беглеца за ратные труды,
Он прислушивается к зову походной трубы, живы будем,
Не помрём, не моргнув оком, расстанемся с очередным пороком,
Ему бы я крепко тощую руку пожал и ничего впредь ему не обещал!
Глаза покрылись слезами, хмурые мысли тут же нависли над седыми бровями,
Дума о будничной жизни погрязла в болотной грязи, как не суди, как не ряди,
От прозы будней не уйти! Так встарь толковали старики на берегах привольной реки!
Они ели сухари и были счастливы тем, что им незачем ускорять темп своего бытия,
Они пьют водку прямо с горла, чтобы плоть не лишилась тепла без домашнего очага!
Местная братва следом за собой звала степного орла в далёкие края,
Там, страстям потакая, тихо стеная и громко рыдая, и плохо на похмелье соображая,
Струны прошлого бередя, ты, быть может, сможешь  возвысить себя выше уличного фонаря!
Вверившись року, грешник раньше срока приблизил себя к одиночеству,
Он был склонен к зодчеству, оно присуще меньшинству, и воплотил  бы мечту в явь,
Если бы не рябь в глазах, на хилую грудь, приняв стакан иль два пивка для рывка,
Твоя душа лишилось Фаворского огня, впереди вновь замаячило облако небытия!
Воротник, на демисезонном пальто приподняв, хотя он был и дыряв, но помешал
Промозглому ветру дуть в пустоту, даже ему не суждено разорвать в груди гитарную струну,
Она душе чужда, для плоти – ближайшая родня, под ногами шуршит пожухлая листва,
Над головой уже нависла темнота! Жизнь нам для ратных дел дана, мы живём от звонка
И до звонка, он для грешного естества, как хлыст для одинокого вдовца,
В голове мало серого вещества, она даже на Покрова всю ночь сидит у костра,
И что-то постоянно просит ради Христа у седьмых небес,
Неужто, чтобы пещерный дух заново воскрес?
Что за бред? Что за суета? Близится рассвет,
Дым от дешёвых сигарет бросает тень на грядущий день!
Зачем? Всё – тлен! Всё – суета! Истина проста, как тень от придорожного куста,
Нельзя святое Писание читать без нательного креста, сидя до утра у гаснущего костра!
Чтобы праведно жить, нам предстоит себе место у Амвона заранее застолбить,
И впредь не грешить, наступят те времена, когда в душе будет натянута каждая струна,
Только ущербная полночная Луна, будто дева младая, стеная и страдая,
Взбирается на высокие горные отроги небесного края, там тишина такая,
Что пора золотая тут же исчезает в сумраке земного бытия,
Неужто и я так же исчезну, как моя путеводная звезда
Во время летаргического сна?  В ответ – тишина,
Ни крика, ни стона, ни колокольного перезвона,
Бьётся волна и берез речного затона, падает листва
Со старого клёна, в мире оном трудно живётся миллионам,
Остальным намного легче, у кого нервы покрепче!
До истины ползти далече, все остальные новости при встрече,
Дух пещерный громко рукоплещет  тем, кто обеспечен всем,
И продолжает жить без проблем, что ни день, новая тень наплывает
На покосившийся плетень, за него заглянешь, если слегка привстанешь,
Своё  предчувствие не обманешь, оно с тобой поиграет, потом в покое оставит,
Только взгляд затуманит, но мозги на месте, мысль давно уже в поднебесье!
Не покалечьте остатки её, ветхое старьё себе прикарманил местный дикарь,
Он  в этих местах – известный палач, крик и плач выбивает слезу из бесстыжих глаз,
Потом долго играет одесский скрипач на чужих похоронах, тле и прах соседствуют в головах,
Пока Господь не приоткроет мудрости чертог, мыслей поток притормозил у трёх дорог,
Блеснул клинок у края головы, кровь начала струиться с левой щеки, боль от изжоги
Вызывает тревогу, на подмогу старому остолопу ангелы прилетят, если небеса захотят!
Им решать, что и как? Велик грехов масштаб у местных мужчин и статных баб,
Им не привыкать себя казнить за скрытную жизнь, прощение у бога надо заслужить!
Талант и опыт не пропить, есть чувство, что из-за любви к искусству, можно злость укротить,
Но нельзя Отчизну разлюбить, её природой не могу насладиться, и с чужим разбоем смириться!
Могу себя пересилить, и на вражеских холуёв ведро помоев вылить! Месяц тих и спокоен,
Он проплывает мимо золотых колоколен, мир неизлечимо болен, он неудачно скроен,
И тем более так обустроен, что здесь никто не спросит согласие твоё на всё,
Что в бореньях было рождено! Дожди всю грязь с душевных ран не смоют,
Розни и свары в местный чернозём стремглав зароют, немыслимое зло оставят под Москвой,
Пусть оно  продолжает ходить по полям и лесам с не покрытой головой! Ветер пустынный
Взобрался на замок старинный и с его вершины зрит в небесную высь,
Внизу скользкий карниз, хочешь в гроб заживо ложись, хочешь  - катись
Во все четыре стороны, жест обманный, как образ туманный возник из толпы,
Поредели её ряды, как не суди, как не ряди, местные газеты напишут,
Что у автора сносит разум крышу! В битве шумной народ полоумный
Громко воскликнул: «Боже! Боже! Грех наши души гложет,
Наказывай нас строже!» Разум заторможен, любой исход возможен,
По что богу слышать из народных уст бессмертную тоску и грусть?
Чужая речь, как буря пронеслась мимо монастырских оград,
И за высокой изгородью тотчас оборвалась! Всему – своё время!
Всему – свой час! Во мраке промозглой ночи не смогут заплаканные очи
Заметить грех, он падает на голову, как ранний снег и тут же всплывает наверх,
Там притаилась смерть, за ней следит пророк, он – очень строг, но мягок, как воск,
Переминаясь с пятки на носок, видит враньё и несусветную ложь! Что посеешь, то пожнёшь!
Силу духа вряд ли ты когда-то обретёшь, всюду вранье, везде одна и та же ложь,
Хотя дух пещерный обладает силой неимоверной, и даже те,
Кто едет по степи с ним рядом, удивлены его нарядом! Они все выросли в нищете,
Едва держатся в седле, глубокие морщины на лице
Давно поставили крест на сокровенной  мечте!
Вы мои слова услыхали? Мой голос узнали,
Или огромные уши двумя руками зажали,
Когда на всю округу громко чихали?
Дух пещерный едва скользит по песку,
Его внешний вид навевает тоску на многолюдную толпу!
Почто же она недовольна и не выглядит хлебосольной?
Повинны в том ни зависть, ни злоба, глаза заплывшие струями пота,
Без особой охоты всматриваются в безликое создание, простое созерцание
Не приводит к приятному мечтанию, всё как раз наоборот, злость уже набрала ход,
Небо не посылает своих щедрот, потому что грешная плоть не по карману живёт!
Дух пещерный поразил не только край Мещерский, неприятный, неопрятный и мерзкий,
Дух бестелесный спорит с ярким светом небесным, ему все грехи до лампочки,
Он облизывае5т дамские пальчики, делает медленные фрикции в часы утренние.
Когда нет мыслей в голове, только в полдень знойный проявляется его характер беспокойный,
На чело ниспадает длинные седины, образ вечно гонимый готов издать крик тревожный,
Он – герой по взорам и речам,  только по ночам дух пещерный даёт свободу своим устам,
Слова вылетают из огненной пасти ватагой, пытаются удивить святость собственной отвагой!
На бумаге все происходит легко, а наяву чело в горячечном поту
Пытается отвести народную молву от дыма и смрада!
Всё выдержит пожелтевшая от времени бумага,
Слова спешат навстречу к грешному человеку,
Он с отчаяньем немым притворяется слепым,
Вдруг раздаётся взрыв страстей, и ****и всех мастей
Убегают из-под уличных фонарей, как можно быстрей!
Чем приятнее поёт старый соловей о любви своей,
Тем жизнь становится ценней, вот только голос громовой
Напугал пещерный дух тишиной гробовой, мы сходим в тень само собой
 С дороги столбовой! Мысли, по воздуху чертят круги, завсегдатаи заведений пивных
Не обращают внимания на них, протекают армейские сапоги, льют проливные дожди!
Дух мещерский, холодея, покидал душу отпетого злодея, он попытался где-то притаиться,
Прежде, чем в дальний путь на рассвете пуститься! Бес вблизи стоял, он своего часа ждал,
Назревал большой скандал, потух ночной мангал, мятежному духу не следовало спешить,
Он без толпы не сможет ни дня прожить! Лист осенний над душой кружит и кружит,
Разум пророчит:  тужить зазря не стоит, досужая мысль улетит через краткий миг
В край далёкий, он после себя оставит недописанные строки о душе и пророке,
О себе и Господе - боге! В духе пещерном спрятана бомба,  Мокша будет свободной,
Народ обездоленный и голодный отправится вплавь по реке полноводной
В другие людьми обжитые места, там тоже есть и тлен, и суета,
Но там свободна душа, хотя у неё в кармане нет ни гроза,
Зато душа постоянно слушает шелест зелёного камыша
И ранним утром песни соловья! Чёрный дым промчался мимо,
Небо свою слезу наземь обронило, и теперь взирает покорно
На стезю торную, там где-то затерялся дух Мещерский,
Он всю жизнь сопровождал Венедикта Ленского,
Тот почему-то впал страх и стал не своим голосом орать:
«В этих местах истины и святости давно уже не видать,
Где их искать?» - «Если хочешь знать, взгляни вот туда,
Где не сходятся гора с горою, их тени сливаются вечерней порою,
И если ты увидишь густую пыль и зацветший степной ковыль,
Сразу вспомнишь старинную быль, как грешник лишился крыл
Только потому, что забыл, чей ты сын и кто твой истинный Отец?
Творец! Он сотворил небо и земную твердь, создал тьму и свет,
Без них жизнь напоминает бег на одном и том же месте,
Где люди без совести и чести, без стеснения творят грех!
Потерпи, не грехи, вот-вот опустится на сцене жизни занавес,
Тогда поймёт даже балбес, что нет чудес без воли небес!
Божий дух везде, он там и здесь, так что неси свой крест до конца,
И никогда не отводи в сторону глаза от бесчестья и стыда!»  - ему ответил анахорет,
Ему немало лет, он – аскет, изменился цвет его лица, он стал бел, как мел,
Но рад, что жив и цел! Грех – пустяк, это должен знать всяк: и умник и дурак,
Взгляни – ка вот на тот большак, где люди замедляют уверенный шаг,
Здесь гуляет, он бездельников с объятьями встречает, и каждый раз он им напоминает,
Что счастья без любви не бывает! Ею надо дорожить, и голову перед ней склонить!
Из этих мест, где когда-то по вечерам играл полевой духовой оркестр,
Седая осень сдаёт тест на совесть, отвагу и честь, в дни всеобщих торжеств
Здесь склоняется месть, она сделает незаметный жест и ты останешься без
Таланта своего, и тебе кроме бога не поможет никто! Люди сами находят добро,
И бегут, приметив зло, чтобы от души отлегло, не смотри на мир любви через оконное стекло,
Измазано оно! Горькая досада прилетела из городского сада, будто нежданная награда
От Моссада, её вытащили из обветшалого склада, оттуда повеяло прохладой,
Мимо проходит автострада, над головой пора – листопада! Мне ничего от неба не надо,
Только бы от взгляда ничто не ускользало, ни конец, ни начало, там, где мещерский дух,
Там Русью пахнет, Мокша чахнет не по дням, а по часам, она поникшим стеблем машет,
Но не сеет и не пашет, ждет, когда же вселенский гром по ней шарахнет,
И только тогда широко откроет наглые глаза, чтобы вновь никогда
Не восстать заново из дыма и пепла! Страна вся от столицы до окраин ослепла,
Своё реноме не уберегла, медленно поблекла, и с политической арены исчезла!
Малейшее дуновение ветра и в километре от эпицентра зуда комара ужасается детвора!
Она желает с травинкой дружить, и о рознях забыть, поп Гапон не смог Мокшу освятить,
Теперь вихри враждебные повсюду кружат, баб заставляют мужиков заново рожать,
Они вынуждены на стороне любовников искать из отставных солдат! Япона мать,
Куда ни кину взгляд, везде запустение, не слышно травы шелестение,
Не можешь любить, продолжай с бабами дружить, чем меньше мы их,
Больше работы остаётся для других! Мокша может соперничать
Только с давно усопшим Коперником, не с кем откровенничать,
Надо молчать и широко рот не открывать, можно к соседке в дом вбежать,
Там навзрыд рыдать, даже ей нельзя сказать пару избитых фраз невпопад!
Запрут в каземат, там ты увидишь багровый закат, от себя не убежать,
Там, где мужик, как конь ретивый, до утра потряхивает перед бабой гривой,
Мотая головой, вступает в споры с роком и судьбой, ждёт выстрел роковой.
И вот рок уже перед тобой, он виз прошлого века назад вернулся, и жестоко обманулся!
Его никто здесь не ободряет, он силы зазря теряет, такой исход не воспринимает хмельной народ!
Он привык жить наоборот, чтоб он ел морковь и хрен, а жена была похожа на Софи Лорен!
Зачем выходить за пределы стен своего жилья? Везде тлен и суета, и классовая борьба
С вечера и до утра, некого на помощь позвать, тут же отправят в военкомат, некому воевать,
Кто же будет чужие богатства защищать? Среди всеобщего смятенья нет ни малейшего движения
В сторону духовного спасения, нет ни озаренья, ни небесного благословенья на счастливую жизнь,
Она давно на Московии потеряла здравый смысл! Страной правит неудачливый каратист,
Перед этим у власти был тракторист, его сменил пофигист, страна покатилась вниз, дым и смог
Над привольными долинами завис, страна случает задорный спич двух неудавшихся актрис!
Камень на камень, кирпич на кирпич, брошен клич: нам не страшен ВИЧ,
Коль суждено жить среди пепелищ! Везде разруха, воет заверюха под ухом,
Власть ни слухом, ни духом не желает знать, что Ванька – пьяница,
А Манька – ****ь, кому ключи от белокаменной вручать?
Их можно только по наследству передать, ведь зрелый плод от здоровой ветки идёт,
Остальных предстоит пустить в расход, два шага вперед и шаг назад,
Вот так и бредёт страна наугад, солдаты возвращаются в цинковых гробах,
Начался осенний листопад, исход московии не предугадать! Рухнула деревянная гать,
Не удалось вновь окно в Европу прорубать, но и стоять на месте нельзя,
Лучшее подспорье – война! О Времена! О Нравы! Страной правит Бес Лукавый,
Дозволены игрища и забавы, забыты православные нравы, педерасты и шалавы
Стоят у истоков огромной державы! На них пишут эпиграммы, шлют им телеграммы,
Кусают локти с досады, гремят стаканы, ложь и обманы хуже отравы растеклись везде,
Нет душевного покоя нигде, сидишь наедине и видишь свет в окне харчевни,
Покой душевный ищет народ-кочевник по просторам земным, людям отсталым и простым
По душе только гимн в лету канувшей страны, её постулаты темны, в речах  нет теплоты!
У власти – вышибалы и вертухаи, за лагерной оградой собачий лай, в одном строю шагай
И своё место знай, рот широко не открывай, свой голос отдай за упырей и бандитов,
Плевать на эрудитов, НАДО ПОДДЕРЖАТЬ  БАНКИРОВ и ИЗУИТОВ!
Все, кто иже с ними, имеют недвижимость в Париже, идёт война антисемитов,
Они деловито и открыто гноят пиитов, из уст паразитов летят транзитом
Убитые временем слова, шумит трава, а пожухлая листва падает на дрова,
Как предвестница проливного дождя! Когда же судьба соблаговолит
Свои врата для грешников открыть, тогда можно с небом по душам поговорить!
Вдруг в дыме густом бес сделал ход конем, грянул гром , мелькнула молния за окном.
Кто-то бросил кирпичом в железные ворота, началась охота на волков,
Сука ждала помёта, в ход пошла пехота, огромный волк следом скулящую суку увлёк,
Чтоб не дай Бог смертью не закончился для волчат столь краткий в жизни эпизод!
В дрязгах и склоках уже многие века утопает грешная земля, сюда вновь пришла Орда,
Ей сказали три парубка: «От винта, вы бы за три рубля своих жён бы могли
Иметь от зари и до зари, не любя, отдаваться
И сексом заниматься по божьим заповедям нельзя,
Лучше выпить стакан водки на коня и уйти в бега!
У твоих ног растоптанный песок, багрянцем покрылся восток,
Твоя стезя пошла наискосок, время тревог не кануло в вечность,
Любовь и нежность, ласки и человечность дарят страсть и верность
Другой половине, только неучи и кретины, взобравшись на вершину,
Толкают женщину в пучину беспредельного греха, бес следит из зарослей мха,
Будет ли женская стать так же легка, как в миг оргазма или спазмы перекроют гортань,
Если она из пуритан! Здесь правит тиран, он - бестолочь и болван, в глазах туман,
Неудавшийся любовный роман разум застил, он с горя запил, кое-как с трудом пережил
Измену бабы на стороне, в этой стране ****уют все, пот льётся ручьём,
Партбилет попутным ветром унесён, жизнь замедлила свой бег,
Куплен билет в обратную сторону, орут на стезе чёрный вороны,
Жизнь во всей красе встречает блуд и смерть!
Городок наш ничего, население его таково,
Что добро и зло, столкнувшись лбами,
Только скрежещут зубами, упираются в землю рогами,
Бросаются матерными словами до тех пор, пока в разговор
Не встрянет пожилая дама, служительница местного храма!
Здесь сексуальное меньшинство составляет большинство,
Смотрит на это баловство всевидящее Божество, Ему не смешно,
Бог чувствует своё родство с теми, кто нынче не в теме!
Под вой гудков и плач жидков будут хоронить местного мессию,
Теперь пускай другие  попробуют с колен поднять отсталую Россию!
Он не смог для неё выбрать одну и сотни дорог, мир жесток, а Бог уже изнемог
Слушать звуки пушек и мортир, кое-кого уже давно спустили на красной площади в сортир!
По мощам и елей, не лей мне боль на рану, не нарушая, Господи, мою нирвану,
Я же с коленей когда-то встану, пока же военная операция идёт по плану,
Всё выглядит наивно и странно, на дворе играет фортепьяно,
Во двор выходят окна ресторана, автор безымянный в утро туманное
Чисто случайно по пьяни решил, что этот мир для него всегда загадкой был,
Нет ни мощи, ни сил взирать тупо на кремлёвский купол, его рупор  всю ночь вещает,
Он толпу поучает, что и как? Знатный вурдалак натянул на себя английский фрак,
И айда в злачные места, там тлен и суета за полшага не видна! Обитель смерти
Открыта для пещерного духа, желаю ему - ни пуха, ни пера, пусть продолжает крест целовать
У мастера лжи и вранья, он - выходец из двора, где молодость прошла у жалкого меньшинства!
Дрожит авторская строка, досада его душу грызёт, он своих друзей давно уже не узнаёт!
Он не лыком шит, тихо и медленно говорит, лишь иногда на всю округу кричит,
Когда бросает клич: «С кого, братва, магарыч? Кто успел забыть все свои долги,
Пусть не мешает другим, как положено, платить!» он в этот миг пожал плечами,
У него впереди не сдан ещё один экзамен, женщина пригласила его на белый танец,
Но этот упрямец с другой весь вечер танцует, баба голову ломает, почему
Он себя с ней ведёт, как Герасим из Тургеневской повести «Муму»?
Один умирает, миллионы – рыдают, когда миллионы мрут,
Ни у кого слёзы не текут, вопли не тревожат слух! Чем реже толпу балует счастье,
Тем слаще мечтать о настоящем, взор видит дальше, да и жить проще,
Когда покой царит в душе! Антигуманный и лицемерный час,
Никого из нас давно уже не тревожит женский плач!
На убиенных начхать, в стране есть, кому пахать, сеять и жать,
А вздыхать будет в дальней деревне одинокая мать!  Остатки ума
Поглотила тьма и мирская кутерьма, иные роли, другие амплуа
Прибьёт к берегу полноводная река земного бытия!
Сам шучу – сам пугаюсь, грешу и нехотя каюсь,
А иноходи в галоп срываюсь, отрываюсь по полной программе,
Будто цунами подобно пламени пронёсся над грешными головами,
Бес скрежещет зубами, из искры возгорится пламя!
Всюду процветает скряжничество и мотовство,
Жалкое большинство ратовало за провалившееся вторжение.
Искушение вызывает порабощение души и плоти, ну, что же вы врёте,
Что свободу слова переживёте! Не курите, где попало, курите там, где ещё не попало!
То, что упало, пропало, бесплодных гор ступени бросают неуклюжие тени на все поколения
Отсталой Мокши, они мелькают, мельчают, и пролетают, как фанера над Парижем,
Опустившись ниже не оправдавшейся мечты, прячутся в тени, как упыри и вурдалаки,
На глаза, полные слёз, смотришь всерьёз через зарешеченное окно,
И видишь только грязное полотно, а за ним нет никого! Мысли бегут взад- вперёд,
Страсти кипят, чувства не спят, от них избавиться хотят, но не могут, тупеет взгляд,
Головы генералов летят в кромешный Ад! Недовольство гремучей волной
Наплывает над нищей, но гордой страной, она отправляет солдат на убой,
А домой они возвращаются по дороге столбовой в гробу, нельзя переиначить судьбу!
Пусть рок – свиреп и одинок, он до нитки промок, идёт очищающий дождь,
Он смывает враньё и ложь с питерской мостовой, там за всеми, кто не в теме,
Всё время следит старенький и лысый городовой! Он не смог разрубить поленья
Одним движением руки, чтобы в огне очищения сохранить традиции свои,
О которых знавали волхвы! Увы, не прыгнуть выше головы уроженцам захудалой страны,
Стонет земля от самых окраин до стен Кремля, во бля, страна труда никуда не годна!
Там люди не живут, а смерти ждут, особо не вникая в суть, тащат на шее хомут,
Когда помрут, скажут питерским спасибо после последнего всхлипа!
Пока же звёзды алые горят на башнях кремля, их разукрасили чужие вензеля
В сочные цвета, запах гнилого вождя отгоняет от себя мокшанская земля!
Она не оставляет гордый ум и дух от тяжких мыслей и дум! Им обещали мощь и силу,
И вот согбенный дух сброшен в глубокую могилу, спорить с роком невозможно.
Поговорить по душам с ним можно, но очень осторожно, касаясь запретных тем, а зачем?
Один хрен, тень прошлого  растаяла под солнцем юга, супруга потеряла любящего мужа,
Рыдает вся округа даже в часы всеобщего досуга, воет сирена, возникла проблема:
Измена везде и во всём, пока не грянет гром, мужик не перекрестится,
Парой слов с женой перебросится, она, конечно же. Опростоволосится,
На всё воля Творца, ему перечить нельзя! На траву упала холодная роса,
Она чиста, как слеза, до чего дошла наука – в космос отправили суку,
Было бы лучше для простых людей, кабы в космос запустили всех ****ей!
Надо верить в судьбу, и не плевать через губу ей в душу, она противостоит пещерному духу!
Налево – пропасть, справа – напасть, а над головой – мерзкая власть, она заставляет молчать,
И рот не открывать, ты в своей стране живёшь, хуже, чем изгой, тебя могут пнуть ногой
То ли в пах, то ли в грудь, и только сильные бабы берут нахрапом всё,
Что было тяжким трудом обретено, там все грехи на одно лицо! Каждая из них желает
Грешное нутро как-то усладить, и никчемной судьбе на краткий миг забыть,
Но рок не победить, он на своём стоит и не желает отступать, ему решать: что и как?
Упущенное время уже не наверстать, желание и взгляд на всю округу трубят,
Что возжелать невозможное можно, опосля на душе будет больно и тревожно!
Пусть тайное пристрастье было рождено беспредельной властью над людьми,
К ним нет любви, дань времени легко прими, ты должен жить в тени
И держать язык за зубами, живи в стыдобе и сраме, верь рекламе,
Слова должны быть взаперти, и даже на паперти лишнее не попу не говори,
Он из ФСБ, будет дороже себе: спать на белоснежной простыне нагишом,
Мечтая о счастье земном только в сумраке ночном! Плохо кончил Вася,
Ещё хуже – Никола, только Маша и Даша ржут за соседней стеной холодной зимой,
Они грызут подушки и что-то шепчут друг другу на ушко, они вместе кончали партийную школу,
Доколе никто из тех, кто пока ещё на воле, не желает подчиняться Господней воле?
Рожь уже колосится в поле, в памяти поневоле всплывает былое раздолье,
Каждый был своей судьбой доволен, даже если он неизлечимо болен,
Сейчас же дождь полощет вдоль исхоженной тропы, о****енели местные мужики,
Когда им на шею стали вещать ярлыки, что они – враги отечества,
И не хотят воевать против всего человечества! Нашлась одна ответчица,
Маша – минетчица, она может согрешить сгоряча, то есть иногда сходит с ума,
Сомнение возникает в ночи, когда проталины внутри многогрешной души
Никак нервное не замечают пламя трепещущейся свечи!
Вдали летят с неба камни, и твои следы смывают проливные осенние дожди,
Кто небо осудит за то, что оно одно Бога любит?  Никто! Древние устои заржавели,
Они маются без дела у русской купели, были поставлены высокие цели,
Их не успели в жизнь воплотить, колокольный перезвон над седой головой звучит
До рассвета, при первых проблесках света, всплывает Надежда, и рядом с неё Вера и Любовь,
Что вновь в страну вернутся златые горы,  если народ забудет про залп «Авроры»!
На ловца и зверь бежит, все знают вдовца и примерного отца и видят в образе мужском
То грешное естество, что тайком пролезло на государственный трон,
Но в нём нет мужского конца, сыплется труха со старика,
Он построил замки из зыбучего песка, рушится страна,
Пришло время совершать святой обряд: лишать всех почестей и наград тех,
Оскопит всех, кто воровал без помех, и гонял по крышам голубей!
Жизнь их разделала под орех, пришло время за пару недель
Загнать их в прогнивший хлев, а потом отправить в дальнюю артель,
Где снег и пурга стремглав  в белые цвета окрасят обрывистые берега,
А прежняя белизна исчезнет из глаз, пара поучительных фраз
Смоет всю нечисть в старый и ржавый унитаз! Пусть играет негритянский джаз
Старый советский парафраз на значимую тему, пришло время менять систему
И бросить рабское бремя из пьянки, блуда и веселья в пенистые воды разбушевавшейся природы!
Пусть голос охрип до хрипоты, и летаргические сны поют на все лады,
Что неосуществлённые мечты, были даны по воле рока и судьбы,
Взамен кромешной темноты! Пройдёт зима, настанет лето,
Вечность потребует от вурдалаков ответа за преступления все,
Тот, кто ехал на молодом скакуне, будет ехать на осле задом наперёд,
Пришёл его черёд жить в грязи и пыли, две гитарные струны радостно завыли,
Только божественная душа продолжает пить, как из ветра дыхание освежающего ветерка!

г. Ржищев
23 августа 2022г
8:30