Пересказ от С. В. Горбунова. Поступь ко Христу

Удивительно летний день даровал Господь в середине мая этого года. Я приехал в Щербинку по приглашению нашего пастыря Николая Николаевича, на домашнее общение всего их родства. В этот вечер договорились о встрече, приехавшего на побывку, его родного дяди, Семёна Васильевича Горбунова, которому исполнилось восемьдесят четыре года, которого сопровождал его первенец, сын Василий. Они приехали из США, где проживают уже долгие годы, с середины девяностых годов, прошлого столетия. Через три дня, они должны улетать к месту своего постоянного проживания.
У меня было одно желание, поговорить с братом Семёном Васильевичем, один на один. Разумел это так, пока вся родня соберётся, тогда я и смогу с ним поговорить. Дело в том, что он знал меня подростком, и я помнил его, он знал моего отца, в городе моего рождения – Жмеринка, в Украине. Церковь Жмеринки занимала яркий след в его христианской биографии.
Я приехал электричкой в Щербинку, температура воздуха, в тени, достигала двадцати восьми градусов, по Цельсию. Пошёл к дому Романюков пешком, зная, что время в пути займёт у меня тридцать минут. В своё время, мы с моей женой Галей и младшим сыном Женей, значительное время жили в доме Романюков, которые оказали нам сугубое внимание попечения о нас, в трудностях нашей жизни. Спасибо Господу, за их заботу! Работал я на предприятии четырнадцать лет, там же в Щербинке. Поэтому и знал многие переулки и улочки, а ходить приходилось много…
Щербинка, как один из районов города Москва, вся в зелени цветущих садов. Рясно цветут яблони, как японская сакура, черешни, вишни, каштаны, сирень всех цветов и оттенков. Радостное цветение различных цветов. Роща Щербинки, можно сказать, реликтовая. Высокие вековые деревья осин, тополей, дубов, берёз, сосны и елей… Я шёл вдоль дороги, по которой проносились авто разных иномарок, реже отечественных машин, а слева и справа цветущее благоухание… цель моего пути – роща, с которой, впритык, был построен новый дом семьи Николая Васильевича Романюка и его наследия. Договорились подходить к 18.30 московского времени. Пришёл, исключительно, точно к указанному времени, по-армейски. Николай Николаевич стоял у двух котлов, на которых готовил вечернее угощение, как он сказал «узбекский суп», главное блюдо, ожидаемой трапезы. Я шутя добавил: «узбекский суп, по- щербински». Внучатое наследие Романюков, как «броунское движение», суетливо двигалось, с шумом, в разных направлениях двора. Через пару минут подошёл главный виновник встречи – Семён Васильевич Горбунов.
С благодарностью к Господу, приветствовал нашего брата, Семёна Васильевича, взял, рядом находившиеся удобные, пластиковых, дачных кресла, перенёс и поставил в сторонке, чтобы можно было спокойно поговорить, как и задумывалось, один на один. Он сидел напротив меня. Я попросил его подробно рассказать о своём периоде жизни в Жмеринке. Он охотно согласился на это свидетельство, я задавал разумные, наводящие, вопросы, а он спокойно рассказывал… Нужно отметить, что Господь даровал ему отменную память. Как он мне сказал, о чём и просит Бога, чтобы быть в таком состоянии до конца, так как нагляделся на своих сверстников, которых знал в былые времена, утративших эту способность… Слава и благодарность Господу! Не скрываю, я тоже имею такой опыт и прошу Бога, и мне стоять в вере, трезвости и ясности ума, до последнего удара в сердце.
Призвали его в Советскую Армию, с Урала, в конце одна тысяча девятьсот пятьдесят четвёртого года. Попал служить в большую танковую часть, в подразделение фронтовой разведки, где учили его бывшие фронтовики, всему, что необходимо знать и уметь делать разведчику. А в этом он преуспевал и был не из последних. Попал служить в Северокавказский Военный Округ. Часть базировалась в суровой горной местности Грузии, у самой границы с Турцией. Вспоминает один из случаев, который произошёл с ним, однажды ночью.
Спали на трёх ярусных койках, он спал внизу. Приснился сон. Видит всех своих верующих родных, маму, сестёр… которые собрались вместе большой толпой и стоят вместе. Подошёл и спросил, а что это вы стоите. Ему ответили, что ждут, во спасение, Христа. Я сказал, ладно, что тоже буду стоять и ожидать вместе с вами, словив руки впереди. Стоял в сторонке от них, и вижу идёт Христос, все обрадовались… А Господь Иисус Христос весь измученный, избитый, окровавленный, усталый.  Я смотрю на Него, а слышу голос, эти раны за твои грехи, а это за то, а это за то и перечисляются все мои согрешения… Все пошли со Христом, спасённые им, а он остался… Слышит голос сверху, с Небес, кайся! Я стал кричать, рыдать и просил, чтобы Господь его простил и тоже спас…
Сосед по койке стал его тормошить, потому что от крика его некоторые проснулись, стал спрашивать: что случилось?!  Но Семён ответил, что всё в порядке, повернулся на бок и укрылся одеялом, стал усердно со слезами молиться, чтобы Господь простил ему его согрешения, уже не во сне, а лёжа под одеялом, на казарменной койке. Тут же просил, чтобы Господь дал ему крещение в воде и крестил Духом Святым. Ведь о Христе он знал, видел и слышал проповедь о Господе от мамы, сестёр, в богослужениях верующих. Но продолжал жить по своим похотям.
Служба приближалась к концу, скоро демобилизация. Предварительно, был подан рапорт в штаб части, куда его нужно направить после ДМБ - после дембеля, как говорят солдаты. Написал, чтобы его уволили на Урал, откуда его и призвали на службу. Домой к матери и сёстрам, которые в это время жили в общежитии в Москве, ехать не хотел, где-то, хотелось ещё погулять плотской жизнью. Если ехать в сторону Москвы, то понимал, что, непременно, надо каяться и идти за Господом, жить с церковью Христа. Вот эти двойственные мысли владели им. То к Богу, то тяга к мирскому…
Внезапно, объявили тревогу. Начались крупные военные учения с привлечением всего Северокавказского и Дальневосточного Военного Округа. Учения были напряжёнными, близкими к реальной обстановке войны, с имитацией ядерного взрыва, наступательных операций и проведения крупномасштабных военных мероприятий масс войск. Вся военная махина разворачивалась с неудержимой силой. Неожиданно, в расположение части, где служил Семён, большими колонами стала приезжать разная техника, машины… Стали выдавать боевые боеприпасы, снаряды в танки, солдатам полное боевое снаряжение и вооружение, подсумки с боевыми патронами с увеличенным боекомплектом, гранаты, … по готовности №1. Уже тогда разведывательное подразделение было вооружено новенькими десантными, с откидными прикладами, автоматами Калашникова – АК.
Объявили Приказ Министра Обороны, что Турция напала на Сирию, СССР выдвинул ей ультиматум, если не приостановит своих военных действий, то Советский Союз вступит через два дня в войну с последней, а граница вон она, рядом, горы в снегу, мороз, выпал снег. Наступала тревожная ночь, в одну из кузовов машин ЗИЛ – завода имени Лихачёва, (тогда ещё ЗИС – завода имени Сталина, после смерти узурпатора, завод переименовали), положили на ночлег разведку. Кто-то принёс солому, солдаты дружно, в усталости, легли спать, выставив прежде охранение. Семён первым согласился стоять в охранении, бывалый солдат понимал, что лучше сперва отстоять, а потом, перед подъёмом подняться, это здоровее и полезнее для него. А над кузовом, спящих, был брезентовый тент – такая казарма на колёсах.
Одетый и вооружённый в полном боевом снаряжении, с каской на голове, с автоматом АК, наизготовку к стрельбе, ходил и нёс свою бдительную службу, как был научен, почти, за эти прошедшие три года службы. Тем более разведка, гляди не зевай, всё чревато пагубным… Ходит и смотрит на окружающие его горы, боевую технику во множестве, на суровое ночное небо, с яркими звёздами, хоть дотягивайся рукой и бери в ладони…
Стал размышлять о предстоящей войне, о жизни и смерти, понимая, что война, есть война, вон и родной отец пропал без вести, в пучине прошедшей войны с фашистами, быстрее всего погиб, росли с сестрёнками сиротами, ох и тяжело было всем… Понимал, что двум смертям не бывать, если убьют, то куда пойдёт его вечная душа? Это-то и тревожило Семёна Горбунова. Разумел, что путь его только в ад… так как жил без Бога, а ведь знал о Нём и не мало. Стал молиться к Господу, чтобы спас… о том, чтобы его демобилизовали, так как, буквально, дни оставались до окончания срочной службы, здесь он и уразумел, что, если уволят из армии, то нужно ехать не на Урал, откуда его призывали, а к сёстрам и матери в Москву, куда приезжал к ним в общежитие на побывку, когда давали ему краткосрочный отпуск. В Москве он видел Тоню, Тамару, маму молящихся, был с ними на богослужении. Хорошо знал и Николая Романюка, будущего мужа Тони, который проживал в общежитии, в Раменском. Молился долго, размышлял о своей жизни…
Общежитие, где проживала сестра Тоня, было много народу, молодых девушек, работавших, в основном, на стройке. Он познакомился с одной из них и стал переписываться с ней, одно из таких писем, Тоня перехватила и прочла, написала ему письмо и предупредила брата, что та, хоть и красавица, но никчемная и недостойна его внимания, что живёт она блудливой жизнью, а взяла и прислала ему адрес, проживавшей в общежитии, Симы (Серафимы), которая была с детства верующей, что она очень хорошая и искренняя девушка, она приехал в Москву с Брянщины. Так было угодно Богу, что Тоня, однажды зашла в комнату Симы и увидела нераскрытый конверт, с адресатом от её брата. Она спросила, а что это за нераскрытое письмо? Сима ответила, что это письмо от какого-то солдата Горбунова, не зная, что фамилия у Тони та же, и читать его не собирается. Тогда Тоня, в волнении, всё рассказала, что это её брат, и она послала ему её адрес, чтобы они переписывались, потому что желает им только хорошего. По прошествии небольшого времени, а почта в СССР работала отменно и точно, пришло письмо к Семёну в армию от Симы. Неправда ли, как в романе или хорошем кино, ведь Сима впоследствии стала женой Семёна. Но тогда, раскрыв письмо от Симы, он утомился его читать, он было «размером в тетрадку», исписанное убористо, аккуратным почерком, и всё о Христе с большим стихотворением. Письмо до времени отложил, не смог его дочитать до конца. Почему? Да потому, что плотские мысли грызли его с разных сторон, то к Богу, то курево, то похотливая тяга к миру сему. Но Господь совершал и через это письмо свою работу в нём.
Но, когда стоял на посту, в охранении, вразумился, окончательно – надо ехать только в Москву, после ДМБ. Оканчивался одна тысяча девятьсот пятьдесят седьмой год, прохладная осень, скоро ДМБ – дембель! По прошествии двух суток, пришёл приказ, всем на свои места, постоянного базирования. Турция вняла предупреждению властей СССР, прекратила боевые действия против Сирии. Все войска свернулись и разъехались, на радость всех, по своим местам постоянного пребывания. Поэтому, Семён, с волнением, пошёл в строевую часть и сказал, что писал рапорт на Урал, а теперь передумал, что необходимо ехать только в Москву. Солдат в строевой опустил глаза и сказал, что он потерял рапорт Горбунова, попросил его написать новый, и здесь Господь, содействовал Семёну, что он и сделал с великой радостью, что устроилось так, как думалось ему.
Господь, и здесь, явил милость, в очередной раз, его демобилизовали без задержки в Москву, где Бог усмотрел для него место лучшее, в его жизни. В столице, Семён ходил целый месяц, чтобы где-то устроиться на работу, жить в общежитии, но нигде такого для него не находилось, кроме предложения, служить  в милиции метрополитена. А дома, особенно мама, имела для него особое пожелание, чтобы сын Семён посвятил свою жизнь Христу. В это время, как бы случайно, но у Господа случайностей нет, Он уже взял в заботу это дитя, приехал из Жмеринки, с Украины брат во Христе, молодой парень, Вася Байворовский, который загорелся желанием, чтобы Семён ехал с ним в Жмеринку, где и устроится его жизнь и с церковью и с трудоустройством и всем остальным… Он стал уговаривать Семёна, который напоследок и согласился на такой шаг в жизни.
Вася, молодой брат, во Христе, ревностный тогда к Богу, ещё учился в школе, после окончания которой поехал на Урал, поступил там в медицинский институт и стал врачом, но это будет потом. Василий был родным братом Ксяни, которая была замужем за Михаилом, у них были девочки Галя и Мария, имели дом на улице Межировской, недалеко от садика на окраине города, в районе ТЭЦ. Михаила не раз арестовывали и ссылали в лагеря, туда «где Макар телят на пас». Он проживал в пристройке с родителями, а Ксяня, с семьёй, в просторном доме, где, в большой комнате, собиралась церковь Жмеринки, периодически, на богослужения.
Наступил день, когда Семён согласился на уговоры и доводы, в его пользу – ехать в Жмеринку, из Москвы. Препятствием были всё лукавые мысли, что ещё не нагулялся, тянуло к интересам плотским… У Василия был билет, нужно было купить билет Семёну, а их в кассах киевского вокзала не было. Приехал он в гражданке, везде отказы, в воинских кассах – отказ, пошёл в военному коменданту, тот ещё и выругал, почему не в форме, солдат?! Семён в оправдание сказал, что тёрся везде в форме, целый месяц, стала грязной, постирал, поэтому так. После взбучки военного коменданта, Семён поехал в общежитие, где была его солдатская форма, одел, пришёл, после всех «перепитий» и отказов, и смело подошёл к воинской кассе, где ему дали, без всякого разговора, билет в общий вагон, на сидячее место.
Поезд №90 «Москва – Жмеринка», повёз их в сторону Украины. Так как у Васи Байворовского был билет в плацкартном вагоне, то Семён, после регистрации пассажиров в своём вагоне, пошёл к Василию, где они дружески беседовали на различные темы: о Боге, о жизни, о церкви,… так наступила глубокая ночь, то пришёл старший по вагону и попросил, чтобы Семён шёл в свой вагон, так как кондуктору за это может быть нагоняй от начальства – ревизора или коменданта поезда. Он поднялся, пожелали друг другу доброго до завтрашнего дня и, пришёл в свой вагон, естественно, найти свободным своё место было бесполезно, то кондуктор предложил ему залезть на третью, грузовую, полку, лечь и спать, хоть до самой Жмеринки. Он так и сделал, залез, улёгся и уснул крепким «армейским» сном, но прежде испытал ненависть к дыму курцов. Которые курили без всякого стеснения, прямо в вагоне. Нужно сказать, что Семён выкинул свою пачку курева в мусорный ящик, там, в Москве, на вокзале. Господь, и здесь, освободил его от тяги к табаку, так как видел решительность Семёна начать свою новую жизнь со Христом, отказавшись от благ столицы… За окном была холодная и морозная погода. Поезд мерно напевал свою песню: «ту-ту-у-у! и «так-так-так, так-так-так»… до Жмеринки оставалась ещё ночь и день.
Моё поколение помнит, что такое сидячий билет в общем вагоне, особенно, когда он переполнен и жара, от скученности людей, воздух спёртый, дышать нечем и сесть негде. За счастье попасть на третью грузовую полку, чтобы лежать, но и там муки от томления, которые внизу. Но на верху они преумножаются. Я зарекался ехать в таких вагонах на длительный путь, сутки и более, претерпеть часов восемь ещё ничего, а больше – пропадает вся радость от предоставленного отпуска. До этого я не понимал, что такое: общий, плацкартный, купейный, мягкий… но после такой езды, вразумлялся и понимал, что лучше доплатить из скудного денежного довольствия военнослужащего и ехать в плацкартном, чем бесплатно на третьей полке общего вагона.
На утро Василий пошёл искать Семёна в том вагоне, который он запомнил по купленному билету, но придя туда несколько раз просмотрел вагон и нигде не нашёл его. Стал расспрашивать, кто-то пошутил, что солдат на пути в Жмеринку, сбёг. Но все тревоги рассеял занятый своими делами проводник, он показал на полку и сказал, а там чьи ноги? Вася поднялся и увидел, сладко спящего Семёна. Разбудил, предложил пойти в его вагон и перекусить, что и сделали.
По приезде в Жмеринку, сперва проживал у Байворовских, потом снял угол, устроился на работу в строительную организацию, со временем, дали комнату в трёхкомнатной квартире, где проживало, соответственно, три семьи, это доставляло большие сложности, так как маленькая и тесная кухня была общей. Это сегодня холодильники, туалеты, а тогда всё за окном и на улице… Туда он привёз маму, а потом и молодую жену – Симу, там в Жмеринке, на улице Тартакской, близко к окраине города, у них родился, первенец, Вася.
Первое богослужение, которое он посетил с Василием Байворовским, было по соседству с домом моего отца, через забор. Собрались в доме Голода Семёна, жену его звали Дашей, а единственного их сына – Володей. В тот вечер, богослужение закончилось членским общением, то есть, только для членов поместной церкви, а Семён и ещё один брат, не были таковыми, поэтому их попросили покинуть общение и уйти. Вася попросил братьев, чтобы его отпустили и идти вместе с друзьями. Все согласились и отпустили Василия, который и повёл к своему дому. Зашли в дом Ксяни, хозяева остались на членском общении, а Вася спросил их веруют ли они, что Господь может их крестить Духом Святым, они ответили, что веруют и имеют такое желание пред Господом. Стали молиться – Господь крестил Духом Святым Семёна Васильевича. Радость была великая! Пришло время, преподали ему и водное крещение. Крестили в ледяных водах Тартака, крещение ему преподал Семён Голод, который, на то время, был пастором церкви Жмеринка.
КГБ – Комитет Государственной Безопасности города Жмеринка не оставлял Семёна Васильевича в покое, еженедельно, после работы, вызывали его на допросы. Вели себя с ним грубо, угрожали разными страстями, всё спрашивали за моего отца, который до того был пастором церкви и о Семёне Голоде, ставшем служителем церкви, но Семён Васильевич Горбунов без страха отвечал, что спрашивайте о них у них самих, на такие вопросы не отвечаю, что касается меня отвечу. Молчал. Вызывали на допросы, в таком же порядке, и других… таково было время воинствующего атеизма в Советском Союза, а всё это проходило через сердца братьев, их семьи, церкви…
Прожил Семен Васильевич в Жмеринке три года, а в шестидесятом уехал в сторону Москвы, в Щербинке получил участок земли, где своими руками построил свой дом, рядом с домом семьи его родной сестры Тони, мужем которой был Николай Васильевич Романюк. Младшая сестра его Тамара, проживала все годы жизни вместе с Тоней, но это уже другая история. Работал Семён Васильевич на стройке в разных организациях, служил Богу сам и домом своим. Родились у них ещё, с Серафимой, детки: Вера, Миша, Лена, Витя и Таня, а Вася был старшим. При наступлении, так называемой, «оттепели в СССР и перестройки», выехали на постоянное жительство в США, где и живут поныне, а семья Михаила и Тани проживают в Москве, городе Щербинка.
В воскресенье, тринадцатого мая, Семён Васильевич Горбунов со своим сыном Василием, были желанными и ожидаемыми гостями в нашей поместной «Церкви Святой Троицы», на улице Поповка, дом № 46, они послужили Господу. Василий свидетельствовал и пел, вместе с детьми пастора, а Брат Семён Васильевич говорил проповедь. Вспомнил о своём детстве, как видел явление Ангела, пришедшего к ним в дом. Все спали, между кроватями стояла печка-буржуйка, а рядом с ней увидел Ангела святого, подумал, что это пришла смерть за его сестричкой Тоней, которая тяжело на то время болела. Ангел смотрел внимательна на них. Сема никому об этом не стал говорить, так как думал, что скоро Тони не станет. Мама у них работала в свинарнике, а он с семи лет пас этих «общинных» свиней, а, когда ему было двенадцать лет, то погнал на пастбище стадо на крутогор, где знал всю местность, вдруг посмотрел, а в стороне величественный Храм и чудный красивый город, всё горело в огне и сверкало. В тот день это явление не исчезало, посмотрит в ту сторону, а там Храм и город в огне, всё задавал себе вопрос, когда же успели такое построить???! Но на другой день, там уже ничего не было, да и в другие дни этого явления больше не повторялось. До этого, живя в деревне, окромя двух этажей зданий, не видел, только когда приехал в Москву, то увидел многоэтажные разные здания, но всё это было несравнимо с Величием и Красотой с тем огненным Храмом и городом, который он видел в детстве.
Расспросив брата моего, во Христе, Семёна Васильевича, о том, о чём мне хотелось, после молитвы и трапезы узбекского супа (по-щербински), употребив берёзового сока, этого сезона, поблагодарил и попрощался с Николаем Николаевичем, Семёном Васильевичем, Василием Семёновичем, почти по-английски, пошёл в сторону платформы Щербинка на пути к моему месту проживания, где живу, по милости Господа, с лета одна тысяча девятьсот семьдесят пятого года, прошлого столетия, шёл и, под впечатлением беседы и общения, размышлял и ночью и днём грядущем и последующим временем о том, что вам всем написал. Прося о том Бога, чтобы ничего не упустить и, правдиво, передать пересказ Горбунова С. В. Что и сделал, вы все этому свидетели, читающие страницы этой книги. Да благословит вас Господь!
16.5.18 г., (Ср), Чернецкое.
P.S.:  Благодарю вас, братья и сёстры, за поддержку и, что вы, находите время и, конкретно, молитесь о том, чтобы Бог благословлял меня в писательстве.