Тобби хочет на Солнце

   Тобби, черный крольчонок с белой подпалиной на груди, ворвался в чью-то пустую нору и с гулко колотящимся сердчишком, вжался в глиняную стенку. Мимо норы галопом промчалась ослепленная охотничьим азартом Кича — собака, что принадлежала сыну вождя индейского племени. Она была юна и глупа и больше всего на свете хотела играть, чем серьезно охотиться, потому вовсе не обратила внимания, что ее дичь куда-то исчезла.

   Тобби тоже принадлежал сыну вождя, и Кича совершила большую ошибку, загнав хозяйскую зверушку. Ее маленький владыка гневно звал ее, однако Кича не желала повиноваться. Наконец ее заливистый лай затих в отдалении.

   Тобби долго не мог оправиться от страха. И хоть его дыхание вскоре выровнялось, он по-прежнему вздрагивал от всякого писка птицы или далекого рева буйвола.

   Кролик не знал, сколько просидел в норе, однако вскоре явился хозяин — Серый Суслик и пинками выгнал непрошенного гостя, отчего-то не пожелав слушать его объяснений. Измученный Тобби упал посреди поляны в душистую высокую траву и забылся тревожным сном.

   Когда он открыл глаза, солнце уже садилось. Тобби оглянулся по сторонам и вдруг заметил около себя золотистого прозрачного зайчонка.

— Кто ты?— спросил Тобби.

— Я — Солнечный Зайчик,— пропищал тот.

— Ты живешь на Солнце?

— Где же еще! Нас там много-много. Как тебя зовут? Тобби? А я — Рокки. Почему ты один и такой грустный, Тобби?

— Чему же радоваться, если меня едва не растерзала страшная собака, а после — прогнал от себя дикий товарищ?

— И это все? Но погляди вокруг — сколько света, сколько зелени и цветов!

Тобби выглянул из травы. На полянке играли другие Солнечные Зайчики. Кролик увидел, как они беспечны и оставил затею пожаловаться Рокки.

— Почему ты прозрачный?— спросил он.— И вы все?

— Мы очень добры и живем на Солнце. Те, кто добр — всегда светел, а те, кто светел — всегда добр.

Тобби осмотрел себя.

— А я, выходит, черный оттого, что злой?

— Этого не знаю. Но я вижу, на твоей груди — белое пятнышко и мне это нравится. Пойдем, познакомлю с друзьями.

И они поскакали на поляну.

— Послушай, Рокки! Но ведь снег тоже светел, ах как светел — аж больно глазам, но сколько невинных младенцев и немощных стариков погубил он в своих объятьях!

— Какие странные мысли в твоей голове! Это скучно. Позабудь о них и давай играть!— закричал Рокки.

Вдруг Тобби заметил недалеко тело оленя.

— Неужели вам никогда не бывает грустно?

— Никогда! Ведь мы сотканы из света. В нас нет места злу и печали.

— Но как же вы можете смеяться, когда здесь лежит мертвый олень?

— На что нам прелые кости? Они навевают мысли о бренности сущего. Давайте поскорее забудем о покойнике и отправимся плясать по глади реки!

"До чего пустотел этот народ,— подумал Тобби.— До чего бессмысленны их суждения. Но почему это я так самоуверен? Быть может глупы не они, а я? И в самом деле. Зачем живому думать о мертвом?"

— Знаешь, нам некого бояться на этой земле, лишь Черного Орла, что прилетает каждый полдень и кружит над прериями,— поделился Рокки.— Его крылья так широки, что могут закрыть Солнце и тогда мы исчезнем, умрем... Но пока нас не укрыла тень — мы живем вечно и это так чудно! А ты боишься исчезнуть?

— Разве я когда-нибудь умирал, чтобы бояться смерти?

К Тобби подбежали несколько Зайчиков и надели ему венок из полевых цветов.

— Послушай, Рокки, кажется, я хотел бы стать таким как ты — веселым, беззаботным и забыть страх.

— Да, это бы не плохо. Страх — это хворь, которой болеют все и от которой нет лекарств.

— Ты говоришь, что вечная жизнь — это хорошо. В таком случае я тоже хочу получить ее.

— Для этого, Тобби, нужно попасть на Солнце.

— Но как? Ведь у меня нет крыльев, как у...

— Черный Орел летит!— крикнул кто-то и Пустотелый Народ бросился врассыпную. Рокки отбросило словно ветром, однако его накрыла тень от крыла и он погиб.

Выросший среди людей, Тобби не знал, что Орел ест кроликов и смело поднял голову. В раскаленной лазури медленно кружил Орел. Плавно покачивая крыльями, в лучах солнца он казался золотым осколком на материи неба. "Что болтают эти прозрачные трусишки! Их головы так же пусты, как тела. Какой же он черный?"

   Черный Орел величественно парил в знойной высоте, кланяясь Солнцу. "Как же царственна эта птица!— подумал кролик, завороженный его полетом. Вдруг Тобби пришла удивительная мысль.— Хотел бы я знать: не откажет ли благородный Орел помочь попасть на Солнце маленькому кролику?"

   Заметив добычу, Черный Орел стремительно ринулся вниз. Лишь в последний миг Тобби осознал, что на него мчится смерть и, сбросив с себя оцепенение, шмыгнул в густой кустарник. Промелькнула и исчезла тень воинственно раскинутых крыльев. Внезапно Тобби услышал хищный орлиный посвист и короткий шум битвы, словно в воздухе схлестнулись две огромные птицы. А через несколько мгновений на землю опустились черные и белые перья и все стихло. Белые перья вмиг проросли в траве цветами, а черные сгорели, едва коснувшись земли. Тобби осторожно выглянул из кустов и увидел на высоком камне величавого Белого Орла.

— Я летел с поручением на Дальние Земли и заметил маленького кролика. Что же заставило тебя ждать встречи с дьяволом?

— Не схватишь ли ты меня в когти, о Белый Орел?

— Нет! Я убиваю лишь немощных и больных, для которых смерть — дар и благо.

Тобби выбрался из своего убежища и поклонился исполину.

— Спасибо тебе, о Белый воин, за то, что спас мою жизнь! Я ждал встречи с Черным орлом, потому что хочу попасть на Солнце и жить вечно. Мне подумалось, что он поможет мне.

"Как жаль, что нет закона, запрещающего безумцам иметь желания," подумал Белый Орел.— О глупый, глупый крольчонок! Вечная жизнь! Когда-нибудь ты стал бы проклинать ее!" Однако вслух ответил:

— Ты должен дважды сотворить большое добро. После того взойдешь на один из высоких утесов и я отвезу тебя на Солнце.

С этими словами он взмахнул крыльями и взлетел высоко в небо. Тобби задумался и огляделся по сторонам. Но никому вокруг не была нужна ни помощь, ни спасение: весело играли койоты на зеленой поляне, порхали в ветвях птицы, бежал звонкий ручей и ни один камень не препятствовал бегу его, в извечном покое лежал мертвый олень и никто не осквернял голодными челюстями его тела. Размышляя, Тобби побрел по лесу. Через какое-то время его взору открылась широкая залитая солнечным светом поляна, на которой восседал старый судья-Медведь, в окружении клерков-лисиц. На голове его был убор, скрывавший верхнюю часть лица. "Обращусь-ка к господину судье,— решил Тобби.— Быть может, он пособит мне." Кролик робко приблизился. Подобный скале, судья-Медведь был недвижен, в поднятой руке застыли каменные весы. Подоспевший волк-пристав почтительно подал Тобби легкое кресло, сплетенное из ветвей.

— О, справедливый из справедливых! Мудрейший из мудрых! С тобой говорит маленький кролик Тобби.

— Говори свое дело, истец Тобби,— прогремел глас судьи.

И кролик рассказал Медведю про свое намерение, про Белого Орла и его условие. Пока он говорил, одна из лисиц высекала его речь на дощечке. Было видно, что это дается ей с трудом. То и дело она попадала по своим изящным пальцам и от этого они сочились кровью.

— Скажи, о Великий, какое же большое добро я должен сотворить?

— Я хочу взглянуть на своего истца прежде, чем разрешу дело,— произнес судья, затем медленно снял головной убор и устремил на Тобби взгляд пустых глазниц.

Сердце кролика пронзила жалость при виде увечья судьи. Подумав, он отдал Медведю свой правый глаз.

— Своей мудростью ты разрешил это дело. Не скорби об оке. Помни: едва ты попадешь на Солнце — ослепнешь от его лучей и глаза тебе пригодятся менее всего. Пускай же они послужат другим. Но, о маленький мудрец, ты не только исцелил калеку — ты вернул потерянную гармонию: ведь теперь каждая из моих лисиц вместо того, чтобы тяжко работать каменным стилусом, станет душить гусей у людских селений и писать перьями на мягком пергаменте.

   С поклоном Тобби покинул широкую поляну, на которой восседал судья-Медведь и удалился в лес.

   Он долго брел по чаще, дивясь, как непривычно теперь существовать с одним оком.

   Наконец его глазу открылись скалистые утесы, раззолоченные лучами Солнца. Тобби хотел было подняться на один из них, но вспомнил, что ранее должен сделать еще одно большое добро. И тут кролик увидел Красного Лиса. Тот стоял у мольберта с кистью в руке. Тобби подошел и взглянул на полотно, на котором застыла сцена бытия от рождения до смерти. Однако картина напоминала кривое зеркало: молодой цвет плодовых деревьев алел сквозь снег, при летнем же солнце — ветви были обнажены; койот на полотне выбрал себе в жены волчицу, конь — буйволицу, скворец — сойку; собака в убранстве вождя кормила человека из своих рук. Кролик хорошо присмотрелся единственным глазом и заметил, что живописец — тоже слеп. Потихоньку взяв кисть, Тобби вознамерился поправить картину, но Красный Лис сказал, что раз взял кисть — пусть возьмет и амулет творца.

— Но я вовсе не хочу быть художником, а просто желаю помочь.

"Я не посмел спросить у Медведя, отчего он был слеп", подумал Тобби.

— Почему ты незряч, о Красный Лис?

— Я потерял глаза, пожелав уменьшить обилие зла, что расплодилось на нашей земле. Хочешь послушать, что случилось в одну из ночей?

— Расскажи.

— Девять лун тому назад человек из селения застрелил из лука мою жену. Но я бы поцеловал ему руки, если б он принялся разделывать ее тело для пропитания или снимать ее огненную шкуру, чтобы согреться. Однако проклятый не взял ни ее мяса, ни ее шубы: он убил ее из пустой забавы и жестоко насмеялся надо мной, когда я, визжа от ужаса, спрятался под корягу. На другое утро я взял мой томагавк, дождался пока выйдут играть его маленькие сын и дочь и зарубил девчонку на лугу среди цветов и высоких трав. Мальчишку убить я не успел, потому, что явился Белый Орел. В страхе я бежал в лес, но это не спасло меня и вскоре я предстал перед судом. Я рассказал, что пал до смертоубийства, не видя иного пути, однако судья молвил мне в ответ: "Разве ты смел учинить самосуд? Люди, что живут в селении, творят порой кровную месть, ибо у них нет суда, как у нас и нет державы." Суд приговорил меня к лишению глаз, за то, что я, будучи зрячим, слепо направился тропою зла. Но я раскаялся в содеянном и, как видишь, пытаюсь теперь обучиться образному творчеству.

Красный Лис умолк и вздохнул.

— Судья-Медведь тоже слеп, я только от него. Отчего же у него это увечье? Неужели он и сам когда-то направился тропой мести?

— Нет, мой милый кролик, это вовсе не увечье. Он стар, как замшелый валун; сто по сто дней и сто по сто ночей вершил он правосудие. И меня он осудил, уже будучи слепцом. Впрочем, он известный плут и душа его мелка и нечиста, как иссыхающая река.

— Почему же?— прошептал Тобби, испуганный словами Лиса о верховном судье.

— Разве ты не видишь, что он завистлив и подл до того, что лишил меня не головы, как водится, а очей? Но ему не понадобились глаза убийцы и он взял твое молодое и ясное око. Говоришь, сам отдал? О, неискушенное дитя! Нет! Никогда не поверю. Он околдовал тебя высокими словами, бедное, бедное дитя. Он — порочный сын ручного пса!

Всякая домашняя тварь была у лесных зверей презренна. Тобби стало жаль себя. Его вера в беспорочие судьи пошатнулась от слов Лиса.

— Сейчас, о, маленький кролик, я расскажу тебе одну премудрую притчу. Слушай же,— и Лис принялся выдумывать на ходу какой-то рассказ.— Однажды, возвращаясь в селенье с ночной охоты, человек по имени Золотой Змей услышал женский стон в одной из хижин. Он приблизился и заглянул в окно. В хижине было двое: мужчина из другого племени и жена Золотого Змея. Человек обнажил свой острый топор и ворвавшись в хижину убил и мужчину, и неверную женщину. Тут явилось Великое Божество земли, на которой жил Золотой Змей, и молвило грозно: "Как смел ты сам вершить суд над этими людьми? За это я покараю тебя: отныне ты будешь гоним и презрен каждым, кто встретит тебя, о, охотник большой дичи!" И семь лет, и семь зим скитался Золотой Змей по изумрудной долине. Вся она была усеяна прекрасными цветами. Однако отчаяние и мучительный стыд рвали сердце несчастного и он не зрил красоты их. Ночами, когда при луне тоска делалась непереносимой, он катался с криком по зеленой траве и громко стонал, как раненый зверь, раскаиваясь в содеянном. Наконец к нему вновь явилось Великое Божество и Человек спросил: "Если я раскаявшийся убийца — могу ли я получить благо быть почитаемым в моем обществе?" И Бог ответил: "Да."

Лис умолк, ожидая, что скажет кролик. Тобби за красотой тирады не сумел целиком уловить ее тривиального смысла и сквозь величие слов, он показался ему достойным стилуса бога Шочипилли. Он лишь понял, чего хотел от него Лис.

— О да, раскаявшийся убийца, я отдам тебе свое левое око! Бери же! Только покажи мне теперь, в какой стороне скалистый утес.

— Поверни налево и иди вперед!— бросил Красный Лис, срывая амулет творца и доставая припрятанный томагавк. В следующий миг он скрылся в кустах, направляясь к людским селениям.

   Тобби отправился, куда сказал Красный Лис, ощупывая каждый дюйм земли и скоро взобрался на гранитный утес. Здесь Тобби поднялся в полный рост и воздел лапки к вожделенному Солнцу. "О ты, отнявшее у меня глаза! Скоро ты высушишь и мою плоть. Тогда я стану прозрачным, как дух. И не буду знать ни горечи утрат, ни страха, ни боли... Где же мой провожатый? Почему он не прилетает? Высокую цену заплатил я, чтобы попасть к тебе! Горизонт, небо, цветы — все есть, но не для меня. Только сердце мое — при мне, оно не отнято еще и не выжжено, как у Пустотелого Народа. Однако ждать осталось недолго и вскоре я стану таким же вечно радостным слепцом. Благородный Лис сказал мне, что я сделал псевдо-добро, вернув зрение недостойному — подлому взяточнику судье. О, каким же я был глупцом!.."

   Тобби затрясся от нахлынувшей на него горечи, но зарыдать уже не мог. Он хотел было повернуть назад, как вдруг с небес камнем упал Черный Орел и, схватив Тобби в железные когти, взмыл ввысь. И болючей искрой сверкнула последняя мысль кролика, обожженного лучом светила: "О, почему же я был слеп, имея глаза и прозрел, лишь потеряв их?!."