Вечер с апельсинами

Ранее:http://proza.ru/2022/08/23/961


Вскоре после венчания Василия Андреевича и Аграфены Андреевны,  в доме Вярьвильского возобновились и традиционные «вечера с апельсинами» для членов городской Управы.

Так без лишней помпезности, протоколов и голосования, в уютной, непринуждённой обстановке, за доверительной беседой в среде единомышленников, рождались новые городские проекты, обсуждались личные и общественные проблемы.

Центральной фигурой  первого возобновлённого вечера стал Яков Егорович Мартышкин. Как отметил Городской Голова, когда раскрасневшиеся от мороза  мужчины расположились за длинным, покрытым белой скатертью столом, во многом благодаря именно этому человеку, в Управе воцарилась снова спокойная рабочая обстановка.
 
- Теперь мы с Иваном Миновичем снова полны решимости продолжать осаду городских проблем , зная, что за спиной надёжный тыл любящих, заботливых жён, - при этих словах Василий Андреевич встал и, взяв руку своей супруги, которая разливала присутствующим чай из большого самовара, нежно её погладил и поцеловал.

В комнату вошли две старшие дочери – сестры - погодки от первого брака Лёля и Клавдя. Молодые, стройные, в белоснежных воздушных блузах и тёмных юбках, перехваченных на тонких талиях широкими поясами, они торжественно несли два больших блюда с оранжевыми апельсинами. Одна из них, Лёля, наиболее хрупкая и изящная, ставя блюдо на стол, сделала неловкое движение, и верхний апельсин скатился на край стола, где его перехватила широкая ладонь Якова Егоровича. Растерявшись, девушка сделала резкое движение в сторону апельсина, но мужчина накрыл его другой ладонью, слегка улыбаясь и с прищуром вглядываясь в глаза юной красавицы. Лёля, перехватив этот взгляд, густо покраснела и, опустив голову, быстро вышла из комнаты.

Эту, казалась бы, ничего не значащую сценку, с данной минуты многократно во всех деталях будут прокручивать в своём сознании три человека: Лёля, Василий Андреевич Вярьвильский  и Яков Егорович Мартышкин.

 *

Лёля вбежала в свою маленькую комнатушку, где кроме небольшого комода с зеркалом и кровати ничего не помещалось, и тихо плача, зарылась в мягкие пуховые подушки, пирамидкой выложенные на взбитой перине. Почему она плакала, девушка и сама не понимала. Размышляя, считала, что скорее всего от стыда. Но она не сделала ничего такого, чего следовало стыдиться. А может быть от чувства внутреннего одиночества, которое преследовало её всю жизнь, а теперь снова внезапно нахлынуло? Рано оставшись без матери, девочка долго привыкала к мачехе, слишком озабоченной нескончаемыми домашними хлопотами по хозяйству, ежегодным рождением и выкармливанием собственных детей, чтобы уделять много внимания падчерице.

Теперь вот не стало и её. Отец же  всецело поглощённый своими делами вне дома, со всеми своими детьми был одинаково суховат и требователен.  Нет, конечно, она росла в очень большой, заполненной событиями семье, в окружении многочисленных сестёр и братьев, которые постоянно нуждались в её заботе. Но её собственными мыслями, её жизненными проблемами и желаниями никто не интересовался.

А все свои сначала детские, а затем девичьи обиды она привыкла доверять, как и сейчас, только подушкам. И вдруг ей  вспомнились эти большие ладони, обнимающие апельсин и пронзительный, но какой-то обволакивающий взгляд Якова Егоровича. Тёплая, приятная волна пробежала по телу Лёли. Какой красивый, взрослый, и, наверняка, заботливый человек, - подумала она, как, должно быть, счастлива его жена…внезапно девушку  охватила удушающая ревность этого зрелого, малознакомого мужчины к совсем уже мифической супруге, и испугавшись этих нахлынувших греховных мыслей, Елена судорожно перекрестилась на образ в углу.

*

Василию Андреевичу нравился и раньше этот уравновешенный, крепкий, с деловой хваткой, уверенный в себе человек.  Теперь же, когда Яков Егорович поддержал его в тяжёлые первые недели после смерти жены, посодействовал в выборе новой спутницы, Мартышкин стал ему как родной.

- Такого бы зятя!- договорил Вярьвильский свои мысли вслух. И тут он понял, что совершенно ничего не знает о личной жизни 36-ти летнего сослуживца. В Управе купец Мартышкин служит недавно, его братья единственного из семьи делегировали на общественную работу: родному городу надо помогать, да и свои интересы в Пензе отстаивать. Известно, что старшему брату уже под 60 лет, он постоянно в разъездах с сыновьями по губернским полям и имениям; а младший Иван - на биржевой реализации в Санкт-Петербурге, где у Мартышкиных и торговый дом, и квартира в центре имеются. Семьями братья собираются вместе только зимой на своей заводской Малокочетовской усадьбе, а в летний период жёны и дети живут в разных имениях: в Воскресеновке, Кривозерье,  Лебедёвке, Никифоровке и др.
- Странно, почему Яков Егорович о своей семье никогда не упоминал? – продолжал размышлять Василий Андреевич, - где жена, сколько у него детей?

На другой день Городской Голова ехал в Управу полный решимости, наконец,  побеседовать об этом с купцом.

*

Яков Егорович принял православие несколько лет назад, вслед за младшим братом Иваном, когда понял, что без этого обряда дальнейшее развитие столь успешно начатого дела не возможно. Семья была старообрядческой, маму - «мордовскую княжну» отец «умыкнул» из соседней деревни, и они жили по общинным законам. По общинным законом и начинали солодовенное дело, скупая чернозёмные участки земли и строя заводы в Пензе и в Каменке. Работали, изыскивали денежные средства, делили прибыль с общиной.

Старшие сыновья Василий и Яков по старообрядческим законам и свои семьи создавали. Юноши в брак вступали строго по воле родителей в возрасте от 16 до 22 лет, считалось, «во избежание половой распущенности и во избежание нравственного падения».

Первым выпал из традиционного старообрядческого домашнего уклада младший сын Иван. Его взросление уже проходило в городской обстановке, в окружении, большей частью православной пензенской детворы, в то время, когда принятие православия старообрядцами разных направлений, как и иноверцами, становилось нормой. Дело в том, что по принятым в то время законам, если крепкий крестьянин и дальше собирался развивать своё дело, записываться в купеческое сословие, платить меньше налогов и получать банковские кредиты, то он непременно должен был принадлежать к Синодальной Церкви (РПЦ). Понятия «русский» и «православный» на Руси до XX века были неразделимы. Православным, а значит принадлежащим к русской православной культуре, мог стать человек любой национальности, готовый принять через Святое Крещение и веру во Христа православное мировоззрение и образ жизни.

Таким образом, и старообрядцы мордва-эрзя Мартышкины, приняв крещение, стали «православными великороссами».

Но Иван женился на православной дворянской дочери, а жена Якова изменять вере предков не захотела. Вот и получился парадокс: вроде бы у Якова Егоровича семья и была, но брак не был венчан.

Семью он видел редко. Раньше всё время занимали заводы и постоянные разъезды, теперь же -  общественная работа. И хотя зарплату ему в Управе не платили, хорошо уже поставленное дело торгового дома с управляющими и наёмными работниками, а также активное участие в нём братьев приносило неплохую прибыль. Поэтому обеспечена семья всем необходимым была.

Больше всего сейчас Якову мечталось иметь такую жену как у Ивана: с известным отцом, богатым приданным, которую не стыдно в столичном Свете представить. И Мартышкину показалось, что он встретил такую у Вярьвильского на «вечере с апельсинами». Молодая, нежная, утончённая, скромная, дочь первого лица в Пензе …её образ глубоко засел в сердце купца.

*

Не трудно догадаться, чем закончился долгий разговор Василия Андреевича с Яковом Мартышкиным. Сидя весь вечер и половину вьюжной ночи в жарко натопленной дачной избе на «Верхнем гулянии», отец Лёли и будущий зять обсуждали возможность заключения этого брака, приданное, материальное обеспечение молодой семьи, деловые перспективы, которые ожидались от этой выгодной сделки, и много ещё что.

В получении согласия Лёли сомнений не было, но лишь в том случае, если девушка не будет ничего знать о  существовании первой семьи Якова Егоровича. Более того, этой тайны  Елена Васильевна Вярьвильская, по уговору, не должна была узнать НИКОГДА.


ПРИЛОЖЕНИЕ:

-Василий Андреевич Вярьвильский с первой женой Еленой Яковлевной Пословой (ур. Бабыниной) конец 1860-х годов, Пенза;

- Яков Егорович Мартышкин с матерью "умыкнённой мордовской княжной", 1870-е годы, Пенза.


Далее:http://proza.ru/2022/08/23/975