18 04. Мужики, не стреляй! Своя твалет пошла!

На фотографии Александр Ашихмин с бойцами 1-го батальона стоит на булыжниках речки Хисарак зимой 1986.   


       На пути в ночной Мариштан наша рота преодолела подвесной мост и влезла в россыпь валунов в кромешной темноте. Между этих валунов прыгала вода речки Хисарак. Ледники зимой почти не тают, поэтому воды в речке было мало. По щиколотку, не выше. Большие округлые камни, которыми усыпано дно реки, стали похожи на головы солдат в ледяных касках. Вода толчками переливалась через камни, замерзала на них, превращалась в тонкую корку, похожую на оконное стекло. Под неё плескало потоками воды, подбрасывало и весело звякало об камень. Всё вокруг нас булькало, журчало и перекликалось перезвоном ледяных колокольчиков. Никогда прежде мне не доводилось слышать ничего подобного.
       Наша рота шла ночью по камням, покрытым ледяными касками. Мину в такую фигню не поставить. Это было очень хорошо. Однако то, что мешало духам ставить мины, оно же мешало нам нормально передвигаться. Валуны были очень скользкие и разнокалиберные, совсем не похожие на ровный асфальт. В темноте ты ставишь ногу, она соскальзывает, проваливается между валунами. А на тебя нагружен такой вес, как будто бы ты несёшь на плечах шифоньер. Если твоя нога соскользнёт с обледенелого камня, то эта вся поклажа поможет впечатать ногу поглубже. В лучшем случае ты получишь вывих. В худшем случае тебя поджидают растяжение и перелом. Если поскользнёшься и сломаешь ногу, что тогда будешь делать? На карачках ползти в Руху по обледенелым булыганам? Пацаны будут тащить тебя в плащ-палатке? Со своими вещмешками, с твоим вещмешком и ещё с тобой в плащ-палатке? Нереальная по своей грусти перспектива.
         С Тринадцатого поста нас не заметили в русле реки Хисарак. Пост был расположен на горной гряде, нависающей над обледенелыми валунами, мы топали по ним, а с поста не запускали осветительных ракет, в нашу сторону не стреляли. Это наводило на мысль о том, что мы двигались победоносно и недогоняемо. Мы шли, нас никто не видел, никто не догонял, что мы там идём. Это обозначает, что мы научились передвигаться как профессиональные ниндзя, значит мы молодцы.
       Сразу же после слова «молодцы» раздался металлический звон, всплески воды, глухой удар чьей-то впалой грудью о камень и выдавленный этим ударом, хриплый звук «Бля!». Все присели на полусогнутых, выставили в разные стороны стволы. Принялись судорожно выискивать среди тьмы врага, который напал и которого надо срочно одолеть из автомата.
- Кто шумит? – Рязанов едва слышным, но очень злым голосом вывел роту из состояния готовности пулять во всё, что пошевелится.
- Рядовой Буруля. – Вовка Буруля пытался подняться из лежачего положения, дрыгался, плюхал водой. В одной руке он приподнимал над собой снайперку, другой рукой пытался опереться на покрытый мокрым льдом камень. Эта рука соскакивала с камня в воду и смачно булькала.
 - Скользко, тарищ старший лейтенант, и не видно нихрена.
        С Тринадцатого поста, шипя и сверкая, в небо полетела осветительная ракета.
- Всем замереть. Присели и притворились булыжниками! – Тем же сдавленным голосом скомандовал Рязанов.
       С поста одиночным выстрелил ДШК. Трассер от ДШК полетел очень сильно не в нашу сторону. Он полетел хрен знает куда, а не в нас. Это разрядило нависшую обстановку.
- Всем сохранять тишину. Они нас не видят.
       С поста уныло постреляли в сторону ущелья Хисарак, пустили пару ракет и успокоились. Рязанов дал команду продолжить движение.
        Рота снова двинулась по обледенелым валунам в сторону ближних домов Мариштана. Эти дома на фоне склона горы выглядели как чёрная дыра невероятных размеров. Мы медленно шагали в эту дыру.
       Из русла речки мы вышли на правый берег. Под ногами почувствовалась более устойчивая поверхность. Физически идти стало легче, а морально очень даже не легче. Мариштан был весь заминирован: поля, сады, тропинки, пороги домов, всё было нашпиговано минами и фугасами. Наша рота вошла в Мариштан. Темнотища вокруг была – хоть пальцем в глаз тычь. Вытягиваешь вперёд руку, растопыриваешь пальцы, а их не видно. Нихрена не видно. Куда идём не видно, куда ставим ногу не видно. Кто там впереди щупает или не щупает тропу – всё не видно. Какое тут нафиг движение след в след. Не долбануться бы башкой в стену дувала. Вокруг было слышно только тяжелые шаги нагруженных солдат и тяжелое дыхание. По этим звукам мы ориентировались и куда-то шагали. Каким-то непонятным образом дошагали до большого трёхэтажного дувала. Рязанов дал команду: - «Второй взвод вперёд. Занять трёхэтажный дувал, разведать, закрепиться. Обеспечить вхождение остальной роты».
Наш взвод полез в черный проём двери и попал в полный, свершенный мрак. Всё, что я видел в Мариштане, это, оказывается, был ещё нихрена не мрак. Это был светлый и прозрачный Проспект имени Шота Руставели. А то, куда мы влезли, это была густая, плотная, почти ощутимая на ощупь темнота. В этой тьме я дотронулся рукой до шершавой холодной глинобитной стенки, решил к ней придавить спиной вещмешок чтобы немного разгрузить позвоночник. Пока пацаны во тьме шарили руками, искали вход на лестницу, я задумал малёха перевести дух.
       Мир вокруг меня почему-то начал переворачиваться. Мой вестибулярный аппарат подсказывал что весь мир куда-то перемещается, причем, скорость перемещения стремительно нарастала. Надо было срочно решать, что с этим делать. Не успел я придумать что теперь станет, раздался лязг моего пулемёта, полетели искры глаз. Из моих. Во рту появился вкус металла, по спине ударил вещмешок. Значит, я упал на спину. В долю секунды в голове пронеслось бесконечное множество картинок. Нет, не детство. Перед глазами пронеслись варианты того, что могло со мной произойти, что со мной случилось. Среди этих картинок был душман с ломом. Он, очевидно, с размаху перемкнул меня ломом по каске. Потом в голове мелькнула мысль про сработавшее взрывное устройство. Потом про бронебойный снаряд, попавший мне в башку. Все эти картинки не подходили к случившемуся. Душман с ломом не мог попасть мне в башку в такой темноте. Фугас не мог взорваться без взрыва. Бронебойный снаряд не мог прилететь через стены. Что же произошло? Моя способность к аналитическому мышлению развилась до невероятных масштабов. В кромешной тьме я лежал на спине и тихо охреневал. Руками полапал по сторонам, обнаружил сухую мягкую солому. Дык от чего я упал?
       Оказывается, в темноте я опёрся вещмешком не на стену, а на дырку дверного проёма и повалился в ослятник на спину. В той стороне, куда торчали мои ноги, в непроглядной тьме, начали щёлкать снимаемые с предохранителей автоматы. Понятно было, что пацаны сейчас откроют огонь на звук. А там лежал я, молодой и красивый. В такой обстановке срочно надо было что-то сделать.
- Пасани, нэ стрилай! Свая твалет пашоль! – закричал я из темноты.
Такой фразой на Зубе Дракона пацаны из Узбекистана сообщали о том, что собираются отойти с поста в туалет. Фраза быстро прижилась, её знали и использовали все бойцы в нашей роте, а душманы её не знали. Поэтому я выкрикнул то, что точно спасёт мою жизнь.
- Ты чё там делаешь? Я в тебя, ты понял, чуть из автомата не въ@бал. –Зашипел в темноте Андреев.
- Стенка кончилась, я в ослятник упал.
– В другой раз предупреждать надо. Ты понял. Давай руку, где ты там.
         Пока Женька в темноте помогал мне подняться и выбраться из ослятника, пацаны нащупали в углу помещения лестницу. Они поднялись на второй этаж, подали сигнал Рязанову, что можно заходить в дувал. Женька и я наощупь поднялись на верх.
       Рота, выстроилась гуськом, подошла к двери. Колонна медленно втягивалась внутрь дома. На втором этаже было слышно через окно, как пацаны шаркали внизу ногами, медленно по одному заходили в темноту двери, звякали оружием и шарили в поисках лестницы. В темноте я выставил вперёд руки, пошел на силуэт оконного проёма потому что решил установить в окно свой РПК и прикрывать проникновение роты в дом. До проёма я почти дошел, уже видел внизу каски двигавшихся плотной колонной пацанов. В этот момент в грудь меня то-то толкнуло. Затем послышался скрежет стали, царапающей глинобитную стену. Затем послышался лёгкий свист. Сразу после свиста раздался неимоверный лязг металла об другой металл.
 - Хрясь!
- Дзынь!
- Ёж твою мать!
- Чё за херня! – Рязанов снова зашипел злым голосом. – Кто гремит? Поубиваю нахер!
- Мне на башку пулемёт ПК сверху свалился! Хорошо, что я в каске!
- Мне тоже, тарищ старший лейтенант, по башке пулемётом гробнуло! Тяжелый, сука, с ног сбил.
       После толчка в грудь я замер с оттопыренной назад задницей и растопыренными вперёд руками. Стоял, медленно открывал-закрывал рот. Думал. Получается, что кто-то уже поставил в окно пулемёт до меня. А я в темноте наткнулся на его приклад своим грудаком и выпихнул в окно. Приклад прошел между моими растопыренными руками, поэтому я его не нащупал. Теперь он вместе с пулемётом оказался внизу, на бошках моих боевых товарищей. Сказать им что это сделал я? Или пусть думают, что оно само? Меня видел кто-нибудь как я это сделал? Я стоял, в темноте с открытым ртом и хлопал глазами. Хорошо, что было очень темно, никто не догадается что это сотворил я. А с другой стороны, если бы не было так темно, то я заметил бы приклад.  «Блин, дебил, чего стоишь? Сваливай отсюда, пока тебя не застукали!» – Сказал я сам себе и убрал с прохода свой отставленный зад.
        Рота втянулась в дувал. Рязанов распределил взводы по этажам, распределил посты, указал сектора наблюдения. Наблюдать в такой темнотище было равносильно тому, что попой нюхать ромашки. Эффект будет примерно одинаковый.   
       После падения в речку Бурули, душманы, может быть, ничего не заподозрили. После того как из окна чуть-чуть выпал установленный на треногу пулемёт, после грохота, который он наделал, душманы за двумя хребтами должны были услышать, что в Мариштане что-то происходит. Скорее всего они догадались что это не Санта Клаус. Теперь стало глупо рассчитывать, что ненавязчивая пара-тройка духов припрётся в зону нашего наблюдения и принесёт нам важную штабную карту. Даже если душманы расчувствуются под действием чарза. После нашего скрытного проникновения под звуки падающего пулемёта духи либо вообще сюда не придут, либо придут невменяемой толпой. Чтобы вломить нам звездюлей с заведомым для них успехом. Мне почему-то захотелось чтобы они выбрали первый вариант. Чтобы вообще не пришли.
       В общем, засада обещала быть интересной.