Диктатор и палач. Глава двадцать восьмая сессия ЦИ

Глава двадцать восьмая: сессия ЦИКа

Чрезвычайная сессия ЦИКа открылась в последних числах августа. Проходила она в тревожной обстановке: были арестованы представители старой гвардии, те, которые плечом к плечу воевали с товарищем Емелиным за дело революции. Теперь оказалось, что они не выдержали испытание властью. Желая её вернуть, они сговорились с маршалом Мануилом Трухичем и комиссаром госбезопасности первого ранга Георгием Перестроевым, но доблестные работники госбезопасности во главе с Генрихом Малиной раскрыли гнусный заговор. Неожиданное повышение Иеронима Уборича породило в народе слухи о том, что и он как-то в этом замешен.

За несколько дней до сессии собрался пленум ЦК СПР, на котором заговорщики были исключены из партии. Трухич и Перестроев лишились должностей, званий, наград и всего имущества. Вот-вот должен был состояться закрытый процесс над ними. Не было сомнений в том, что Трухич, Перестроев и старогвардейцы получат высшую меру, а их семьи и ближайшие друзья отделаются годами лагерей. Но как знать, может эта участь хуже смерти.

Чрезвычайная сессия открылась как обычная, если не считать того, что открывающий доклад зачитал не председатель ЦИКа, а его заместитель Енукидзе. Товарищ Енукидзе зачитал об успехах социалистического строительства, о достижениях народного хозяйства, после чего на трибуну поднялся сам вождь, Лев Данилович Емелин.

Сидящим ближе к трибуне было видно, что за несколько прошедших дней Емелин постарел на несколько лет. Глаза ввалились, вождь сгорбился и перестал следить за собой. Но его походка была всё так же тверда, он поднялся на трибуну и все услышали его мощный баритон, такой же грозный, как и двадцать лет назад.

- Товарищи! Я с горечью сообщаю вам, что в наши ряды проникли проклятые двурушники, бессовестные наймиты западного капитализма. Ни вы, ни я не ожидали увидеть среди них таких когда-то прославленных революционеров, как Рыков, Пятаков, Бухарин, Томский, Раковский, Смирнов, Сокольников, а так же более-менее талантливого военного Трухича и в прошлом отличного сотрудника органов Перестроева. Все они предали светлые идеалы, сломавшись под временными трудностями. Так называемой "старой гвардии" объяснили наиподробнейше, что их идеи гибельны для страны, ведут к катастрофе, а они с упрямством фанатиков стремились воплотить их в жизнь. Как крысы, они держались в тени и готовили заговор с целью дорваться до власти, ради чего были готовы с кем угодно войти в преступный сговор. Они продавали секретную информацию Европейскому альянсу, а взамен получали оружие и деньги. По приказу Лондона и Парижа они морили ящуром скот, портили посевы, вели подпольно-диверсионную работу, запасали тайники с оружием, готовили покушения на первые лица государства, развращали молодежь. Семь лет они вели свою вредительскую работу. Как всегда, британцы действовали хитро, расчётливо. Первую их изменческую группировку в лице Кирова, Хрущёва и их подхалимов мы разгромили в тридцать четвёртом, только что разгромили вторую и кто знает, сколько ещё групп предателей нам предстоит разгромить! Ровняй строй, товарищи! Держим крепче наши ряды! Озирайтесь по сторонам, доносите о каждом подозрительном гражданине, помните: недоносительство - тоже преступление!

Емелин сошёл с трибуны и вернулся в своё кресло. На его место поднялся Иван Акулин, прокурор РСФР, с листом бумаги в руках и стал зачитывать:

- В ходе расследования обнаружено сто сорок тайников с оружием, в которых суммарно находилось: гранатомётов - двести восемь штук, автоматов - сто тридцать восемь штук, винтовок - восемсот двадцать три штуки, пулемётов - четырнадцать штук, пистолетов системы "Наган" - сто восемьдесят штук, пистолетов системы "Вальтер" - сорок девять штук, пистолетов системы "Браунинг" - восемьдесят штук, ручных гранат - сто пятьдесят четыре штуки, гранатомётных выстрелов - пять тысяч четыреста шестнадцать штук, патронов различных калибром - десять с половиной тысяч штук, а также большое количество различного холодного колюще-режущего оружия. Его найдено так много, что можно вооружить целую дивизию и две роты.

Акулин перевернул листок и продолжил:

- Заговорщики обещали отдать: финнам - Александрградскую область, Карельскую АО, Латвийскую АР, Эстонскую АР; полякам - Барановичскую, Белостокскую, Брестскую, Вилейскую, Винницкую, Волынскую, Закарпатскую, Ивановскую, Каменецкую, Киевскую, Львовскую, Минскую, Пинскую, Ровненскую, Тернопольскую, Черновицкую области; Дакии - Одесскую область; непосредственно под британский протекторат - Астраханскую область, Горьковскую область, Дальневосточный край, Емелинградскую область, Мурманскую область, Саратовскую область, Северный край, Сызраньскую область; непосредственно под французский протекторат - Днепропетровскую область, Емелинскую область, Крымскую АО, Харьковскую область. Так же заговорщики обещали дать якобы независимость, но на самом деле отдать в сырьевые придатки Британии и Франции Азербайджанскую АР, Армянскую АР, Грузинскую АР, Долгано-Ненецкую АО, Казахскую АР, Калмыцкую АО, Северо-Кавказский край (раздробив его на одиннадцать республик), Татарстанскую АО, Туркестанскую АР, Якутскую АО, Ямало-Ненецкую АО. Кровь стынет в жилах, когда читаем и слышим эти строки!

Зачитав, Акулин уступил место председателю ЦИКа, Осипу Васильевичу Иванову. Тот был сильно взволнован и пропотел насквозь, хотя в зале было прохладно. Когда он заговорил, всем было слышно, как его хрипловатый голос совсем охрип, дрожал и готов был в любую минуту сорваться.

- Товарищи! Мне восемьдесят один год, я в революции ещё со второй половины прошлого века. Я лично был знаком с Плехановым, Ткачёвым. Я собрал разрозненные ячейки марксистов и социалистов в Русскую Единую Социал-Марксистскую Партию, которую передал в умелые руки моего ученика, нами всеми любимого и уважаемого товарища Льва Даниловича Емелина. Я возглавил ЦИК и наркомвнутдел сразу после революции. С тех пор прошло девятнадцать лет. Я уже стар и готов уйти на покой, на заслуженный отдых. Я прошу вас, товарищи, принять мою отставку с обеих постов, оставив при этом членом ЦК партии.

Тут Иванов не выдержал и разрыдался. С трибуны уже его выводили четверо крепких мужчин.

Следующим на трибуну должен был подняться снова Енукидзе и зачитать по памяти то, что ему на бумаге заранее принёс сам нарком госбезопасности Малина. Только Генрих знал, что текст на этой бумаге написал Емелин. Да и многие об этом догадывались.

Но Енукидзе куда-то пропал. Как оказалось, с ним случилось несварение желудка. Тогда на место выбывшего заместителя председателя Енукидзе должен был встать другой заместитель председателя, прокурор РСФР Акулин. Но вот беда - текста он не знал. Тогда нарком Малина нашёл в своих бездонных карманах сию бумагу и сунул прокурору, зло процедив:

- Зачти на трибуне. Хоть в одной букве ошибёшься - лесоповалом не отделаешься!

Побледневший от ужаса Иван Акулин вновь поднялся на трибуну, уже с новой бумагой. Так как от ужаса у него ещё и дрожали руки, он положил её перед собой и зачитал:

- Товарищи! Кто за отставку товарища Иванова с поста председателя ЦИКа?

Акулин обвёл зал глазами.

- Единогласно... Кто за отставку товарища Иванова с поста наркомвнутдела?

Акулин повторно обвёл зал глазами.

- Единогласно... Предлагаю назначить на освободившейся пост наркомвнутдела товарища маршала Уборича. Кто за?

Акулин ещё раз обвёл зал глазами.

- Единогласно... Предлагаю назначить на освободившийся пост председателя ЦИКа верного емелинца, достойного члена партии и строителя социализма товарища Конокрадова и освободить его от поста наркомзема.

Акулин в последний раз обвёл зал глазами, на секунду остановив взгляд на подавившем возглас удивления человеке.

- Единогласно...

***

Поздно вечером в своём кабинете Емелин принял доктора медицины, известного геронтолога Залматова. Вождь жестом пригласил гостя сесть на диванчик.

- Абрам Соломонович, присаживайтесь, не бойтесь, я вас пригласил не для того, чтобы арестовать. С начала двадцатых годов начинается культ моей личности, газеты наперебой восхваляют мою гениальность, мою неусыпную заботу о народе, о моём богатырском здоровье, а в последнее время... и о моём бессмертии. Знаю, моя просьба прозвучит дико, даже глупо, но... Доктор Залматов, вы можете сделать меня... физически бессмертным?..

Примечание. Всё вышесказанное является вымыслом автора и не относится к реальной истории. Произведение является представителем жанра "альтернативная история"