Воспоминания о службе в Ветрино

                Часть 1. Начало.

       Начну, пожалуй, со школы прапорщиков РВСН, войсковая часть 74306, город Переславль-Залесский Ярославской области, куда был направлен на учёбу из Бологое, где проходил срочную службу. Командиром там, на то время, был подполковник Эдемский.
         
       Наступал 1981-й год. Именно здесь я впервые услышал от Медведева Валеры, что в Ветрино, Полоцкого района, стоит полк РВСН - «Белочка». Я чуть не подпрыгнул от радости! Приятно ласкал слух позывной полка - «Белочка». Так мило! Не то что «Геолог», где я служил. Тогда то я и подумал о переводе в Ветрино. Спасибо Валере Медведеву. Мы подружились и потом, когда я перевёлся, уже вместе служили в 1-й группе 4-го дивизиона.
         
        После школы прапорщиков, проучившись пол года, я вернулся в Бологое в войсковую часть 03394 (командир подполковник Бордунов) и немного прослужив на должности дежурного по радиосвязи дивизии, я по весне 1982-го года, взяв очередной отпуск, отправился в Полоцк.
         
       Доехал на попутке до перекрёстка в часть. Налево поворот в полк, а справа указатель «Воробьи». Позже я расскажу вам кое-что, связанное с этой деревенькой. В то время там автобусной остановки не было - сейчас есть. Смотрю стоит прапорщик, я к нему: «Привет! Вот хочу переводиться в вашу часть, как тут служится?». Смотрю, он замялся. Я говорю: «Кому как?». Он: «Кому как!». Это был прапорщик Яблонский Василий. Потом я вместе с ним служил в одной группе. Не скажу, чтобы мы дружили - он был своеобразный человек, но на рыбалку вместе ходили и зимой на лунки, и летом с лодки. Он был заядлый рыбак, можно сказать, профессионал, а я любитель. Многому тогда я от него научился.
         
       Прошёл немного пешком и  вот он - КПП. Бросилась в глаза табличка на красном фоне: «Склады тяжёлого арт. вооружения в/ч 34171». Я немного удивился - первый раз вижу, чтобы раскрывали принадлежность части. Хорошо замаскировались! Решив некоторые формальности с дежурным по КПП, я прошёл в часть и замер от удивления - прямо передо мной на пьедестале стоял настоящий танк Т-34! Рядом - высокая стела, а на ней боевой путь части и награды полка: знак Гвардия, орден Кутузова 3-й степени, орден боевого Красного знамени. Вот это да! Я был поражён! Постоял немного и прошёл в штаб полка.

       Наконец-то летом 1982 года я прибыл к дальнейшему месту службы в городской посёлок Ветрино. Заходили мы со стороны автобата и школы поваров. Прошли через КПП и открылся перед нами весь городок. Ничего себе куда попал! Вспомнился фильм «Свадьба в Малиновке» и тот момент, когда Назар Дума смотрит вдаль и говорит Петре: «Да это ж мои родные края, Петря!». Вот так и я стоял и заворожённо смотрел сверху вниз на красоту природы. Главное - озеро с двумя небольшими островками посередине. Потом я узнал - Сердово. Вскоре я получил квартиру в 4-м ДОСе (дом офицерского состава) - это, буквально, сто метров от озера! Там мы купались, рыбу ловили и ковры чистили.
       
        Это был небольшой уютный городок, в котором было всё: своя почта, своя милиция, своё домоуправление, своя котельная. Магазины на все случаи жизни: овощной, хлебный, молочный, книжный, продовольственный, молочный и промтоварный. А ещё гостиница, столовая, швейное ателье, детский сад и дом офицеров с кафе, зрительным залом и библиотекой. В общем, было всё и это всё мне очень нравилось.
 
        В гостинице нас (я был с женой и ребёнком) приветливо встретила дежурная и выдала ключи от свободной комнаты. На втором этаже жили женщины - военнослужащие. Одна из них Угодникова Алла - рядовой из автослужбы полка мне очень нравилась. И не только мне. Иногда парни бегали к девчонкам, общались, выпивали. Я сдружился с капитаном из школы поваров Бураковым Сашей. С ним то мы и похаживали на второй этаж. Иногда вместе, иногда по очереди. С Аней дружила жена нашего помощника начальника связи по радио Ушкалова Татьяна.
      
        А могли бы мы жить и не в гостинице! У меня в центре Полоцка жили дедушка и бабушка по папиной линии. Мы могли жить и у них, но моя бывшая жена испугалась, что придётся ухаживать за пожилыми и мы прямиком отправились в Ветрино. Потом я сожалел об этом. Родные не вечные и, после их кончины, квартира по закону отошла государству.
       
      В этот же день, хотя по предписанию я должен был прибыть только завтра, я приехал в часть. И вовремя! На следующий день был плановый выход полка в поле. После представления командиру полка и сдачи документов в строевую часть, я был направлен в 4-й дивизион - он же дивизион боевого обеспечения. Назначили меня на должность дежурного по связи полка.
         
      Представляюсь командиру дивизиона. Он мне пожимает руку и говорит: «Ты кстати приехал - завтра выход, поедешь с нами!». Я был огорошен. Какой выход? Только приехал, никого и ничего не знаю - и сразу в поле! И на неделю! У меня и формы то полевой не было с собой - всё в контейнере. Да и как одну жену оставить на новом месте? Замполит пытался что-то сказать, но  командир его прервал: «Ничего страшного - жене помогут, а он там быстрей освоится и войдёт в курс дела».
      
      В поле я нёс боевое дежурство в качестве стажёра дежурного по связи полка. Моим наставником стал гв. прапорщик Сухаревский. Через несколько дней я уже самостоятельно мог  нести боевое дежурство и работать на ПР-55 (пульт радиста).
         
       Теперь немного отвлекусь и напомню вам командование и состав дивизиона на 1982-й год. Но, сначала немного о командовании полка: командир полка гв. подполковник Себекин Виктор, заместитель командира полка по политической части гв. подполковник Гелетин Николай, начальник штаба полка гв. подполковник Лобов Валерий.
         
       4-й дивизион или он же дивизион боевого обеспечения: командир дивизиона гв. подполковник Метельский Михаил, заместитель командира дивизиона гв. майор Курганов Николай, заместитель командира дивизиона по политической части гв. капитан Кужекин Николай, начальник штаба дивизиона гв. майор Чупахин Александр. Состоял дивизион из:
      
        - 1-я группа  (СБУС ПКП - средств боевого управления и связи подвижного командного пункта) - командир группы гв. капитан Щербинин Андрей;
      
        - 2-я группа (СБУС КП - средств боевого управления и связи командного пункта) - командир группы гв. капитан Борисов Сергей;
      
       - ББО (батальона боевого обеспечения) - командир батальона гв. капитан Федотов Николай.         
         
         Моя родная 1-я группа: заместитель командира группы по политической части: гв. старший лейтенант Серпуховитин Андрей, начальник 1-го отделения (средств боевого управления и связи) гв. старший лейтенант Милюков Владимир, начальник 2-го отделения (радиосвязи) гв. капитан Литвинов Александр, начальник 3-го отделения (обеспечения) гв. капитан Мордвинов Борис.
       
         Теперь прапорщики - все начальники расчётов, кроме старшины группы Жука Василия. Это: Яблонский Василий и я - второе отделение, Корзун Владимир, Иванов Николай и Медведев Валерий - третье отделение.
          
          Наша техника, или в РВСН  агрегаты.
         
         1. МБУ (машина боевого управления), индекс 15В55 - гв. старший лейтенант Милюков.
       
         2. МС (машина связи) Р-137, индекс 15В57 - гв. прапорщик Яблонский.
         
         3. МДЭС (машина дизельная электростанция) боевая зона, индекс 15Н1061 - гв. прапорщик Корзун.
       
         4. МДЭС (машина дизельная электростанция) бытовая зона, индекс 15Н1061 - гв. прапорщик Корзун.
         
         5. Обмывочно - нейтрализационная машина на базе Зил 131, индекс 8Т311 - гв. прапорщик Корзун. 
         
         6. МДСО (машина дежурной смены охраны), индекс 15Я55 - гв. прапорщик Иванов.
 
         7. МОБД (машина обеспечения боевого дежурства) столовая, индекс 15Т117 - гв. капитан Мордвинов.

        8. МОБД (машина обеспечения боевого дежурства) гостиная, индекс 15Т118 - гв. капитан Мордвинов.
 
         9. БТР (машина боевого поста), индекс 15Я56 - гв. прапорщик Медведев.
         
        10. Радиостанция Р-412 на базе Урал 375, индекса не имела, так как выпускалась как общевойсковая - гв. капитан Литвинов.
         
       11. Радиостанция Р-140 на базе Зил 131, индекса не имела, так как выпускалась как общевойсковая  - гв. прапорщик Шендяло.
       
       Буквально, после моего боевого крещения в поле, мне предложили принять у гв. прапорщика Бруя радиостанцию Р-140. А его поставили дежурным по связи. Перечислю штатных дежурных. Это прапорщики: Манкович Валерий, Чмара Валерий, Половиков Николай и Бруй Василий. Когда мы не выходили в поле, то я, наравне с ними, нёс  боевое дежурство в качестве дежурного по связи стационарного командного пункта «Белочка».
         
       Мне нравилось дежурить на КП. Я к этому привык, будучи ещё дежурным по радиосвязи «Геолога». Это моё! И ещё плюс - можно было ходить в ботинках. В полку же постоянная форма одежды - сапоги! И только когда политзанятия (вторник и пятница) можно было приезжать в ботинках.
         
                Часть 2. Служба.      

        Построения у нас были строго три раза в день, а по необходимости бывало и больше - утром полковое, а после обеда и вечером - в группах. А ещё периодически бывало одно очень важное и значимое построение - это общевойсковая вечерняя поверка. Весь личный состав полка перед отбоем у солдат выстраивался на плацу и, после зачитывания фамилий и доклада командиру полка, исполнял гимн СССР. Это мне нравилось, хотя мы и ворчали - вот, после службы, а опять надо в полк ехать на эту чёртову поверку. Но приезжали все, и пели все, и  никто не сачковал!
         
       Настал момент, когда на плацу я впервые увидел знамя полка! Я был поражён! Слева в уголке звезда с серпом и молотом, вверху - «Смерть немецким захватчикам» и посередине крупными буквами - «402 гвардейский ракетный Дновский Краснознамённый ордена Кутузова полк». Думаю: «Вот это да! Вот это полк! Как здорово, что я сюда попал!». Особенно мне понравилось: «Смерть немецким захватчикам».
 
         А ещё придавал гордости вымпел Министра обороны СССР «За мужество и воинскую доблесть», которым был награждён полк за учения «Запад - 81». Личному составу 1-го и 3-го дивизионов за те учения Министром обороны была объявлена благодарность. Жаль, что в то время меня ещё не было в полку.
      
        Также по приезду я узнал, что в списки 1-го дивизиона нашего полка был навечно зачислен герой Советского Союза гвардии старший лейтенант Космодемьянский Александр. Как-то я, ради интереса, зашёл в казарму, посмотреть, как увековечена память героя. Я был поражён! Аккуратно заправленная койка Александра Космодемьянского, на стене большой стенд с портретом, биографией и описанием подвига. Я постоял, помолчал и отдал честь герою.
       
        Следующий интересный момент был, когда умер Леонид Ильич Брежнев. Его хоронили 15 ноября 1982 года на Красной площади в Москве у Кремлёвской стены. По опубликованным свидетельствам, это были самые пышные и помпезные похороны, после сталинских, в марте 1953 года, на которых присутствовали главы государств и правительств более 35 стран мира. Так вот. Когда транслировались похороны, весь личный состав полка, кроме дежурных смен,  был рассажен у телевизоров. Во время минуты молчания, все стояли, отдавая, таким образом, последние почести вождю. И я стоял, и молчал, и думал. Помню то чувство до сих пор - было очень жаль, аж до слёз. Столько лет... Моё детство, юность, вся моя жизнь была при нём. Было во всём этом что-то очень важное и значимое, что ещё больше сплачивало всех нас.
         
       16 мая 1985 года вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об усилении борьбы с пьянством и алкоголизмом, искоренении самогоноварения». Документ санкционировал административные и уголовные наказания, применяемые в случае пренебрежения новыми правилами. В клубе части находился радиоузел (динамики располагались по всей жилой зоне) и этот Указ тогда транслировался на весь полк полк. Я стоял у танка, слушал и думал: «Всё равно, как пил русский народ, так и будет пить - ничем его не сломить!». Меня что-то волновало и настораживало - и как это будет выглядеть?
         
         Осень 1985-го. Приказ МО СССР о призыве и увольнении военнослужащих срочной службы, отслуживших положенный срок. Здесь моё внимание привлёк один момент. Увольнялся гв. старшина срочной службы Штефан Николай. Во первых: само по себе звание  «старшина» - самое высокое для «срочников» и я за свою службу такого ещё не видел. Во вторых: его имя было занесено в книгу Почёта части, которая находилась в музее полка. Не каждая часть имеет свой музей и свою книгу Почёта. А наш полк имел и свой музей и свою книгу Почёта! Это меня тоже приятно удивило. Я всего лишь один раз был в том музее и то, как-то мимоходом, не успев ничего толком рассмотреть.
       
        Николай служил в 8-м отделе на должности прапорщика - старший специалист СПС (специальная связь). Начальник отдела гв. капитан Беликов Сергей и шифровальщики (так мы их звали) гв. прапорщики Красненко Олег, Опанасюк Василий и Опанасюк Георгий. Отдел относился к управлению полка и отвечал за спецсвязь, режим секретности и прослушку телефонных переговоров.
               
         Не могу не сказать несколько слов о полковом оркестре. Начальником оркестра был старшина сверхсрочной службы Кирилов Владимир, кстати, мой сосед по дому. Мне его жена очень нравилась. Мы с ней и сейчас на связи. Я в городке собрал детей, собирающих марки и создал кружок филателистов. Встречались   в доме офицеров, обменивались марками, делали выставки. Победителям вручались призы - Полоцкое общество выделяло мне для этого почтовые блоки и марки.
       
        Что касается оркестра. Создан он был в 1978-м году гв. прапорщиком Степулёнком в составе: сам Эдик Степулёнок, гв. ст. лейтенант Скрябин, гв. лейтенант Быстрик, гв. ст. лейтенант Иванов, гв. ст. лейтенант Соловкин, гв. прапорщик Распутин, гв. прапорщик Валигурский, гв. прапорщик Бабако и солдат срочной службы. За инструментами съездили в дивизию в Поставы и кое-что прикупили в Полоцке в магазине электроники - командир выделил небольшую сумму из фонда части. В штате полка оркестра как такового не было. Единственная должность, относящаяся к музыке, это - «инструктор ротных барабанщиков». Вот на эту должность и пришёл в 1979-м году Володя Кирилов и создал свой замечательный оркестр.
         
        У нас был свой Ветринский гарнизон! И этим тоже можно было гордиться! И выезд за приделы гарнизона без разрешения командира части был запрещён! И не только выезд! Даже если ты в выходной день отлучаешься куда-то: на рыбалку, за грибами или в ближайшую деревню к любовнице (у меня была в Жерносеках), то должен оставить записку в двери. Как говорил начальник штаба дивизиона гв. майор Чупахин: «Вплоть на какой лунке на озере ты ловишь рыбу!». И не зря он так говорил. Зимой почти у каждого местного рыбака было своё любимое место ловли и лунка, в которую с вечера засыпали прикормку, маскировали и ставили какой-нибудь ориентир (обычно какая-нибудь ветка или палка). Кто-то спросил: «А где границы нашего гарнизона?». Чупахин не долго думал: «Мост через речку Ушача - по трассе в сторону Полоцка и мост через речку Нача - по трассе в сторону Глубокого». Так были определены границы гарнизона и мы обязаны были заранее писать рапорт по команде, когда в свой выходной день намеревались выехать в тот же Полоцк или Новополоцк.
         
       Для поддержания порядка и оповещения по тревоге, в городке были определены старшие ДОСов и подъездов. Ответственным за наш 4-й дом был назначен гв. прапорщик Корзун Владимир - мой друг и очень хороший человек, а мне был доверен первый подъезд, где я жил.
       
       Жили мы дружно. Каждый год, на день Победы, день радио, день части или ещё какой повод находился, мы собирались на берегу озера и в непринуждённой обстановке отдыхали, выпивали и говорили о службе. Да да! Так уж повелось почему-то: на отдыхе о службе, а на службе о женщинах. Наш весельчак и говорун гв. ст. лейтенант Ушкалов Валерий (помощник начальника связи по радио) не давал нам скучать - травил анекдоты и рассказывал всякие интересные байки.
         
        Природа располагала - красота! Одно только наше озеро Сердово чего стоит! Небольшое отступление. На северо-западном и юго-западном берегах озера находятся 2 орудийных дота, входивших в состав Полоцкого укрепрайона (линия Сталина). В начале июля 1941 г. в них был размещен пулеметный батальон, который оказывал сопротивление немецким войскам почти 2 недели.
 
       Посредине озера - два острова, один из которых остров Любви. Так мы неофициально называли этот райский уголок. Бывал я там с подругой моей сестры Панихиной Леной, ну и влюблялся, конечно, чтобы оправдать название острова. Картину любви добавляли дикие белые лебеди, облюбовавшие это место.
 
       Лодка у меня была своя. Помню, на пилораме в части договорился насчёт досок и вечером, когда дежурил по столовой, вместе с нарядом перенёс их в бокс ПКП, где стоял БТР. Там места было побольше. В моём же стояли две машины - станции 140-я (Зил 131) и 142-я (Газ 66). Был у нас мастер на все руки - вновь испечённый гв. прапорщик Лебединский Александр. Он то мне и соорудил там лодку и вёсла. Был у меня и свой гараж в городке на горке. И мотоцикл Иж-56 с коляской, который я купил у гв. майора Кота. Кстати, перевернулся я на нём однажды - коляску сильно тянуло вправо. Вот я и не справился с управлением на повороте. А сзади сидел Юра Иванец - мой двоюродный брат. Когда слетели вниз в кювет и мотоцикл перевернуло, Юрка пулей пролетел через меня и носом протаранил метр свежевспаханной земли.  Я пахом налетел на руль. Боли сначала не чувствовал - главное как там брат! В колонке у ближайшей избы отмыл его, успокоил. Местный мужичок помог с мотоциклом и мы, еле-еле, но всё же своим ходом, добрались до Ветрино. Купили бутылку водки, закусь, доехали до гаража, ну, и отметили наше спасение.
      
        Бывало, из части убегали или уходили в самоволку солдаты - тогда объявлялся план «Кольцо». Любил я это мероприятие! Офицеров и прапорщиков оповещали по тревоге и направляли в места, где с большей вероятностью мог появиться беглец. Это вокзалы, перекрёстки и другие оживлённые места. А изюминка состояла в том, что мы должны были находиться на посту в гражданской форме одежды,  не привлекая к себе особого внимания. Никто нас не контролировал и не проверял. Просто периодически, в определённое время мы должны были  по телефону докладывать обстановку руководителю операции.
       
        Первый раз мне не повезло - попал я на безлюдный железнодорожный переезд у деревни Кутняны. Изредка поезд проедет и тишина!
       
        Второй раз - Полоцкий автовокзал. Люди вокруг, буфет работает - красота! А по соседству, на железнодорожном вокзале, стоял гв. прапорщик Бруй Василий. По инструкции мы должны были координировать свои действия. Хорошо тогда подежурили!
         
       Два реальных случая, когда меня вызывали по плану «Кольцо». А сколько было придуманных! Захотим погулять, пивка попить, ну и вызываем друг друга по очереди. Делаем недовольное лицо, надеваем «гражданку» и уходим на задание - план «Кольцо»! 
         
        Меня немножко коробило то, что служил в ракетном полку, а саму ракету-то и не видел. У меня не было допуска в боевую зону и по службе не приходилось там бывать. На выходе в поле мы не сталкивались - ПКП шёл сам по себе, а дивизионы отдельно. И всё же один раз мне посчастливилось увидеть самую настоящую СПУшку (самоходная пусковая установка) и даже потрогать её родимую! Некоторые могли служить в полку и ни разу не видеть ракету.
   
        Как то стояли мы на боевой позиции в Прозороках и послали меня с секретным пакетом в дивизион, стоящий неподалёку. На «нейтралке» (так мы называли  обмывочно - нейтрализационную машину) я быстро добрался до места, благо водитель знал дорогу, и передал командиру пакет.  Затем постоял немного возле ракеты, пощупал её и поехал восвояси.
      
                Часть 3. Чрезвычайные происшествия.

       При мне, в начале 80-х, в полку было шесть чрезвычайных происшествий.
      
       Я обещал вам рассказать кое-что о деревне Воробьи, помните перекрёсток, где я впервые встретил прапорщика Яблонского? Сейчас там автобусная остановка с этим названием. Так вот. С этой деревушкой связано первое из шести происшествий. Пошёл солдат в самовольную отлучку в ту деревеньку. Заманил конфетами маленькую девочку в лес и изнасиловал. Кто-то из местных видел их. В полку построили весь личный состав и провели опознание. Узнали! Было расследование и суд в городке в доме офицеров. Я очень хотел пойти на суд. Повезло - меня назначают старшим с группой нерадивых бойцов. Из каждого дивизиона тогда собрали таких по пять - шесть человек, чтобы преподать урок. Судил не трибунал, а гражданский суд. Знаете почему? Уже вышел приказ об очередном увольнении в запас. Чернов (я даже запомнил эту фамилию на всю жизнь) как раз на днях должен был уйти «на дембель». Ушёл, но не домой, а на зону. Сколько ему дали, уже не помню точно (лет 6 - 7), но этот случай тогда глубоко меня потряс.
         
         Второе и третье ЧП. Два раза ложили МАЗ с ракетой на бок. Первый раз: механик - водитель РСД 10 (комплекс 15П645К) гв. прапорщик Соловьёв, а гв. ст. лейтенант  Краснолицкий - старший машины, он её и положил и стал лейтенантом, а Соловьёв был не виноват. Второй раз: механик - водитель гв. прапорщик Пашута - его уволили и старшего машины тоже. Кстати. Механики-водители приравнивались к лётчикам! Самый высокий разряд, питание в столовой по лётной норме и вещевое соответственно.
         
        Вспоминает гв. младший сержант Казаков Владимир: «Ракету, в смысле машину, при мне на бок клали, помню плечами выталкивали. Я спросил у кого-то из начальства -  а она не ёбнет? Ответ - не должна, а так х/з. Он же первым принял упор и мы на «раз - два» начали толкать машину обратно».
         
        Четвёртое. Гвардии прапорщика Половикова Николая - нашего дежурного по связи назначили старшим  машины - БРДМ химической разведки. Задача - по плану боевой подготовки вождение на полковом озере. Немного отвлекусь - с этим прапорщиком вечно случались какие-то нелепые и смешные истории. Чуть позже расскажу про него ещё один случай.
         
        Озеро Окунёво - наш вододром. Был автодром, где обучались вождению механики водители СПУ, и был вододром, где обучались    водители плавающих БТР и БРДМ. На противоположной стороне озера был оборудован из бетонных плит плавный съезд в воду.
         
        Сейчас понимаю - какой же наш полк был важный! Всё в нём было - и свой профилакторий, свой музей, своя почта, баня, клуб, санчасть, пилорама, котельная, подсобное хозяйство и прочее. Даже была проложена железнодорожная ветка из станции Фариново прямо к нам в полк! По графику, от дежурного подразделения, выделялись бойцы для разгрузки угля под навесы. По «железке» к нам прибывал также мазут, которым заполнялись огромные подогреваемые резервуары. Топливом снабжались от нас, кроме полка и жилого городка, котельные 1, 2 и 3-ей Боровух и некоторые другие объекты Полоцкого гарнизона. Также на станции было оборудовано специальное место для погрузки и выгрузки ракет. Приходил вагон из Каунуса, где размещалась КИЛ (контрольно-измерительная лаборатория) с группой специалистов. Один раз в год все КИП (контрольно-измерительные приборы) полка проверялись этой группой и делалась отметка на приборах и в паспортах. Это я вам коротко рассказал о нашей 6-й площадке. А городок, где мы жили - 7-я площадка, а служил я после Ветрино на 5-й площадке (ПДРЦ). Площадки - ещё одно из специфических обозначений объектов в ракетных войсках.
      
       Однако, я немного отвлёкся. Стояла зима - озеро покрыто льдом. Поехали, вернее поплыли, ломая лёд. И тут, на середине озера, лопаются какие-то заглушки - задвижки и вода резко, с двух сторон, врывается кабину. Водитель гв. рядовой Семенюта из ББО, как можно спокойней, говорит: «Товарищ прапорщик! Мы сейчас потонем!». Солдат выскочил наружу быстро и легко, а вот Коля застрял. На нём была надета шинель с портупеей. Так эта портупея за что-то  зацепилась за спиной и не давала ему вылезти. Вода стремительно прибывала. Тут его охватила паника - он всё дёргал и дёргал, но никак не мог освободиться, только кричал: «Портупея, портупея!». Семенюта уже был на броне и ничем не мог помочь. Николай, всё же,  как-то освободился и едва выбрался наружу, как БТР плавно ушёл из-под ног. Барахтаются наши друзья, кричат что есть сил. Половиков: «Спасите! У меня двое детей!». Вылезти на лёд никак не получается - ломается, никак не зацепиться. Какой-то солдат услышал крики и бегом за помощью в клуб (совсем рядом с озером), где проходила командирская подготовка офицеров и прапорщиков. Там, к счастью, находился наш «морж» -  командир 2-го дивизиона гв. майор Якунин Александр. Он то и спас наших утопленников - солдата первого, потом Половикова. Доставили их в санчасть, там растёрли бедолаг спиртом и дали внутрь. Коля толком ничего не мог сказать, только всё повторял: «Портупея, портупея!».
       
       Довольно быстро, из отдельного инженерного батальона, который стоял в Козьянах, прибыли водолазы, которые подцепили «утопленника» к нашему БАТу (бульдозеру на артиллерийском тягаче) и тот, без особых проблем, вытащил БРДМ на сушу. Потом, уже в боксе, специальная группа разобрала машину до винтика и собрала снова, предварительно каждую деталь обильно смачивая спиртом. Этого ценного продукта ушло тогда «море»!
       
        Как и обещал, поведаю вам ещё один смешной случай, связанный с этим прапорщиком. Стояли мы, как-то, в поле и поступает вводная: «Химическая тревога! Газы!». Весь личный состав облачился в ОЗК (общевойсковой защитный комплект) и надел противогазы. Вместо ожидаемой команды «отбой» - команда: «Противник наступает! Приступить к рытью окопа для стрельбы с колена!». Делать нечего - бойцы нехотя приступают к выполнению приказа. А один стоит и ноль эмоций. Подбегает к нему Половиков, перекрывает гофрированную трубку от противогаза и кричит: « Что стоишь? А ну, марш рыть окоп!». Тому дышать нечем, упирается и бормочет что-то невнятное. Половиков: «Что ты там мычишь? Схватил лопату! Бегом!». Прислушался, а тот, бедненький, задыхается и мычит: «Я подполковник Рыжов!». Это был заместитель командира полка. Во смеху было! В ОЗК все одинаковые, не поймёшь солдат это или полковник.
      
       Пятое ЧП - застрелился начальник финансовой службы полка гв. капитан Вернигоров Виктор. Причина - какие то семейные разборки. Проверяли всю его финансовую деятельность - недостача совсем небольшая, из-за которой не стреляются.
       
       Помню как сейчас. В этот день я на службу добирался своим ходом. Доехал на попутке до перекрёстка со знаком «Въезд запрещён» и пошёл пешком. Благо дорога недальняя - полтора километра. Это не соседний полк «Эскадра», куда от перекрёстка надо было топать около 4-х километров. Вышел напрямую к КПП, вижу стоит на обочине, метров двадцать от проходной, наш автобус КавЗ и несколько человек возле него, среди них офицер краснопогонник с блокнотом. Думаю - это неспроста! Подхожу ближе - справа на сиденье, упёршись головой в окно, застыл труп. На стекле кровь с белыми кусочками мозга. Дверь в автобус распахнута, на полу валяется фуражка. Узнаю Вернигорова. Я с ним был в хороших отношениях. Он, кроме своей основной должности, был внештатный дознаватель полка. Вызывал меня на беседу по поводу моей семейной жизни, давшей к тому времени трещину.
       
       В этот день Виктор ездил в банк за получкой для всего полка. Естественно, с личным оружием. Должен был быть с сопровождающими солдатами, но в этот раз, почему-то, поехал один. Потом началось расследование и выяснение причин. Первое, что напрашивалось - большая недостача в кассе. Но, проверка показала, что из-за той недостачи, что оказалась, не стреляются. Там, вроде, проблемы семейные были. Мои разруливал, а свои решил вот таким образом.
       
       Ну, и шестое. 1983-й год. Лето. Жара. На полк обрушивается гепатит (желтуха). Представляете себе,  какой подрыв боеготовности, если пол полка госпитализируют с этой инфекцией! Даже не подрыв - стоял вопрос о снятии полка с боевого дежурства!
       
       Здесь большую роль в избавлении от этой напасти сыграл, тогда ещё молодой, врач специалист полка Лузгин Борис. Не начальник медицинской службы полка гв. майор Крышалович Георгий, не начальник медицинского пункта гв. капитан Сом Владимир, а именно он - гв. ст. лейтенант Лузгин Борис. Очень толковый и грамотный врач был. На нём, в принципе, и держалась вся медицина полка. После восьмого госпитализированного больного, Борис понимает, что это неспроста - вспышка! Он обращается за помощью к начальнику инфекционного отделения госпиталя подполковнику Чеканову Александру, прошедшему Афганистан и  имеющему большой опыт по этой теме. Борис привозит его в полк. Они анализируют обстановку и составляют план дальнейших действий. Только уехал Чеканов, как приезжает из Постав эпидемиолог дивизии гв. подполковник Куприянов Николай. В курсе всего был только гв. ст. лейтенант Лузгин. С ним он и общался. После разборок и отдыха в полковом профилактории (был у нас такой для гостей и отдыхающей дежурной смены), Куприянов уехал. Борис был на высоте!
      
        Выявили ещё 14 заражённых, но, благодаря грамотным действиям и вовремя принятым мерам, вспышку удалось победить. При расследовании выяснилось, что повар офицерской столовой болел безжелтушной формой гепатита. Это проявлялось симптомами ОРЗ - незначительная температура, насморк, головная боль.
       
        В дальнейшем наш Лузгин стал подполковником и начальником 465-го военного госпиталя в Переславле Залесском. Уволился в 2005-м году.
      
       Что ещё касается медицины. Раз в год приезжала из Постав донорская машина и в добровольно-приказном порядке мы сдавали кровь. За это, после сдачи, на построении, выдавались знаки в виде капельки крови. Плюс солдатам - дополнительный обед с котлетой и день отдыха. Положено было два, но командиры давали только один - в день сдачи крови. Разрешалось даже лежать на койках в казарме. Офицеры и прапорщики получали по закону два дня отдыха.      
            
                Часть 4. Командировки.    
       
       Что касается командировок - было их у меня две.
       
       Первая - 500 километровый марш на БТР в Поставах. Моя задача - старший машины, доставить БТР к месту сбора и передать его для выполнения марша. Конечно, не обошлось без проволочек. Сдал машину вместе с водителем дежурному по парку и отправился в казарму, где для таких как я была выделена ленинская комната с установленными там койками. Там мне предстояло переночевать и на следующий день забрать БТР и вернуться в полк. Познакомился с капитаном из соседней «Эскадры» и со ст. сержантом сверхсрочной службы из местного полка. В казарме делать нечего - подались искать приключений в город. Походили по магазинам, посидели в парке и привела нас дорожка в местный ресторан на площади «Свитанок». Посидели хорошо, выпили. Вскоре капитан захотел в казарму и покинул нас. Нам же хотелось приключений и мы их нашли. Только вышли, как нас зацепила женщина. Слово за слово и мы пошли к ней ремонтировать радиолу - я сказал, что понимаю. В  частном доме было скромно и нечисто. Я поковырялся с радиолой и пошёл за вином в ближайший магазин. Прихожу - а друг уже с ней в кровати! Выпил я немного и, раз такое дело, оставил их одних. Хотя, она была не против и с двумя, всё пыталась меня  задержать. Это было 1-е апреля. Почему запомнил? По пути в казарму меня пытался обмануть какой то местный парень: «Служивый! У тебя погон оторвался!». Я посмотрел, а он: «Первое апреля!».
 
        Друг пришёл под утро. Довольный рассказывает как всё было классно! Поспрашивали местных. Оказалось первая б. на селе! На все Поставы славилась своей общительностью и безотказностью. Была большая вероятность подхватить что-то нехорошее. Бог меня миновал, а вот другу оставалось только переживать и надеяться.
       
       Прихожу за БТРом и узнаю, что он сломан. Что-то там с двигателем. Но, очень тихо, со скоростью около 20 километров в час ехать, всё же, можно. Я принимаю решение - домой! Расстояние между Поставами и Ветрино 124 километра. Доедем! По дороге несколько раз останавливались, заливали в радиатор воду. К вечеру добрались до родного КПП. Сдал машину и поплёлся на трассу ловить попутку домой.
      
        Вторая командировка - Смоленск.
         
        Там у них были какие-то учения и понадобилась моя 142-я станция, обеспечивающая закрытую телефонную связь. Естественно, с военным,  который имел первую форму допуска к работе с секретной аппаратурой, в частности Т-219. У меня была вторая. Мне выделили толкового сержанта Давыдова из 1-го отделения. Он получил ключи, коды и оружие - автомат АКМ с двумя полными магазинами. Я пистолет не брал.
      
       С вечера получил инструктаж, взял командировочные, чековые требования, а на следующий день под утро на «попутке» добрался до полка. Благо в то время люди добрые были, форму уважали - водители останавливались, подвозили, в деревнях местные здоровались, салом угощали и, бывало, самогоном тоже.
      
       До Смоленска, а конкретней на военный аэродром, добрались нормально, оформились, устроились. Помню, стоял там самолёт  Ан-26 - ВЗПУ армии, позывной «Шелковица». Так мне удалось увидеться м поговорить с бортрадистом этого самолёта. Думаю: «Вот мне бы сюда попасть! Лётная пайка, лётная форма, год за два...». Мечтать не вредно!
         
        Учения начинались утром. Определив машину и бойцов, сам отправился в город. Сижу на лавочке в парке, пиво пью. Смотрю - едет трактор «Беларусь». Нормально едет, ровно. Ещё думаю, чего это в городе трактор разъезжает? Появляется «гаишник» и тормозит его палочкой. Трактор останавливается и тишина. Гаишник подходит, открывает дверцу и оттуда вываливается и падает с высоты тело! Не тракторист, а именно тело! Пьяный до потери сознания. Я такого никогда не видел! Как он ехал? Не зря есть такое выражение: «на автомате». А как остановился, так расслабился - мол, приехал! Инспектор его так и не смог поднять. Вызвал подмогу по рации.
 
       Ранним утром сидим в машине, ждём когда вызовут. Учения  уже шли полным ходом, а про мою 142-ю совсем забыли, или не понадобилась вовсе. Позавтракали (я в лётной столовой кушал), оформил командировку и … Не успели отъехать - потекла тормозная жидкость! Пригодились чековые требования. В автопарке нас подремонтировали, заправили.
         
        Ещё запомнилось, что купил я там будущей жене (я уже жил не в Ветрино, а на квартире в Полоцке) варенье из лепестков роз. Первый раз видел и пробовал такое «чудо».
         
        За городом я сел за руль и до Полоцка управлял машиной сам.
         
        Так и закончилась эта командировка, в которой я и толком ничего и не сделал. Если только тракториста пьяного увидел, с радистом ВЗПУ поговорил, ну и купил редкое варенье. Но всё равно - задача считалась выполненной! Даже телеграмма потом была по итогам учений, где благодарили наш полк за оказанную помощь.

                Часть 5. Проверка Главнокомандующего РВСН.       
                               
       Проверка ГК РВСН 1984 - это особая история. Хотел её изложить отдельным рассказом, но, раз уже я здесь пишу, то расскажу здесь.               
         
       Гв. майор Ходарович Василий (был в то время начальником             связи полка) - грамотный и инициативный руководитель. Он то и разработал интересный план перед проверкой. По трассе на нашу боевую позицию в Прозороки располагалось небольшая точка связи Техническое здание - гражданский телевизионный ретранслятор и рядом небольшое жилое здание - военный дальний привод, где жили и несли службу два солдата войск ПВО. Естественно - кругом антенны. Вот сюда-то и решил начальник связи определить мою 140-ю радиостанцию. Кстати, это только при нём мы стали работать на приём и передачу в движении, используя свой небольшой дизель. При прежнем начальнике связи на маршах мы не включались.
         
        За несколько дней до проверки гв. майор Ходарович взял меня в УАЗик и мы поехали к месту моей будущей дислокации.
       
         Замысел начальника связи заключался в следующем. Я со своей 140-й станцией следую на марше в общей колонне и при подъезде к ретранслятору, сворачиваю туда. Разворачиваю антенны и не маскируясь, сливаюсь с общей обстановкой (стояла там ещё какая-то гражданская машина связи), делаю привязку к линии городского телефона. Когда приезжали, всё досконально продумали и осмотрели. Вплоть для места, где будем спать и чем питаться. Пообщались с дежурным аппаратного зала, сказали, что на его телефонной линии параллельно буду сидеть я. Мне этот план очень понравился. Как какая-то игра в шпионов. Единственное, что упустил начальник связи - это не оповестил обо всём моего командира группы гв. капитана Щербинина. 
       
       Объявляют тревогу. Уже перед выездом, в парке, говорю Щербинину: «Товарищ капитан! Вы в курсе, что по дороге я сворачиваю к ретранслятору и остаюсь там? По плану майора Ходаровича». А он мне: «Я не в курсе. Едешь со всеми до места, а потом посмотрим». Я спорить не стал и доказывать ничего не стал. Бесполезно. Не любил я его. Что делать? Такой план может сорваться! Возле МБУ стоял, назначенный после Лобова, начальник штаба полка гв. подполковник Ващенко Валерий - очень хороший человек и командир.  Я решил действовать по уставу. Подхожу к нему и докладываю последнее приказание Щербинина. Спрашиваю, кого мне слушать командира группы или начальника связи? Тот долго не размышлял (да и времени уже не было - техника под парами, ждём команду на выход): «Делай, как сказал Ходарович!». Я с удовольствием выслушиваю последнее приказание вышестоящего по должности, отвечаю «есть» и бегом к своей машине.
               
      Никто и не обратил внимания когда я свернул - колонна пошла дальше. Первым делом забрался на столб и подключился к телефонной линии. Аппаратура работала постоянно и уже накопилась информация, которую нужно было срочно передать. С МБУ у меня была одна связь -  городской телефон. И пока они там не сделают привязку, ничего я доложить не смогу. Звонил я по междугородней связи. Набираю 08, называю пароль: « гвоздика» (до сих пор помню) и говорю телефонистке номер, который был заранее обговорён с Ходаровичем. По этому паролю соединяли сразу же, без всякого ожидания. 
         
      Организовал быт - пару коек было свободно для отдыхающей смены, сухой паёк распределил в холодильнике. Водителя гв. рядового Никитенко назначил поваром и своим заместителем по тылу. Кстати - очень хороший боец был! Я хотел его сделать сержантом - командиром отделения, но командир группы назначил того, кто ему был удобней - гв. рядового Сёмина-Вадова. С него командир, как с меня балерина! Одно слово - москвич! Была в армии такая особая каста - «москвичи». Не любили их. Незадолго до назначения этого Сёмина-Вадова (фамилия двойная), в части появились его родители - крутые и важные персоны на личной «Волге». Со мной, непосредственным начальником, даже разговаривать не стали - сразу с огромной сумкой в канцелярию к капитану Щербинину. Чем закончилась их беседа, вы догадываетесь - Сёмин-Вадов стал младшим сержантом и очень быстро дорос до старшего. Как радист он был очень посредственен. Я ему не доверял. Тогда, на учениях, я его на приём старался не сажать - так, был на подмене.
            
       Хочу ещё несколько слов сказать о своём водителе. Когда мы выезжали на марш, солдатам - водителям выдавали по фляжке крепкого чая. Но это не всегда помогало. Однажды ночью едем в колонне. Километров 40 в час, не более. Дорога монотонная, размерный гул двигателя. Смотрю, а мой Никитенко носом кивает. Я ему: «Не спать!». Он встрепенулся. «Пой!». Заставил его петь. И сам с ним. Чего мы только не пели! И «Солнечный круг», и «В лесу родилась ёлочка», и с репертуара Пугачёвой и Макаревича. Сначала тихо, немного стесняясь, а потом так разошлись, что пели уже красиво громко и слажено.
         
       И так, мы расположились, определили обязанности, составили график дежурства и началась боевая работа. Боевой листок я выпустил сам, отметил лучших и объявил благодарность. А на следующий день приезжает на УАЗике заместитель командира дивизиона по политической части гв. капитан Сорокин Анатолий. Похвалил. Так прошёл ещё один день.
       
        К вечеру началось! Радиограммы посыпались одна за другой. В машине сидели всем расчётом, кроме Никитенко, конечно. Он готовил ужин. Радист принимал, я, с помощью секретной таблицы, определял по номеру оперативная радиограмма или служебная (шли только оперативные, но проверить я обязан) и по телефону докладывал в МБУ. Звоню 07 (межгород), говорю пароль «гвоздика» (до сих пор помню) и номер телефона. Меня сразу же соединяют. На том конце провода отвечают: «да», или «алё», без фамилий и званий (открытая связь - режим секретности). Но это должен был быть, по любому, или командир дежурных сил или его заместитель. Я: «Примите информацию!» и  начинаю диктовать радиограмму. С кодограммами (цифровые) проблем не было - они короткие и понятные. Например: номер 342, текст 56345 87098 43198 и т. д. Они и передавались мною и принимались там быстро. А вот криптограммы (буквенные) - это была проблема! Если цифровые шли по 10 - 15 групп (в группе по пять знаков), то буквенные - больше ста в одной радиограмме! Каждая буква имеет своё обозначение. Например «а» - Анна, «б» - Борис, а вот «ц» - цапля, «ь» - знак, «ы» - еры и т. д. Представляете, сколько времени нужно, чтобы по телефону передать радиограмму в 130 групп? А если на том конце сидит человек, далёкий от радиосвязи?
      
      Оперативные кодограммы содержат какой-то короткий приказ, а криптограммы - в основном для тыловиков, типа: сколько тушёнки или горючего отправлено. Кодограммы идут чаще и все оперативные! Пока передаю сто с лишним буквенных групп, набирается несколько цифровых. Передаю: «Анна, Леонид, Николай, Ольга, еры...». Меня перебивают: «Что?». Я: «Буква «ы»!». Ещё не закончил передавать, как опять перебивают: «Цифровые есть? Давай цифровые, буквенные потом». Диктую цифровые. Естественно, буквенные все не довожу. Сам Ходарович сказал (его-то голос я знаю).
          
        Время близится к двенадцати ночи. Звоню: «Номер 443...». Меня перебивают: «Подожди! Все уехали! Скоро будут тебя проезжать. ПКП по плану проверки сворачивается и переезжает на запасную позицию. На старом месте остаётся ложная позиция и прапорщик с несколькими солдатами. Он то мне и отвечал. У меня набралось несколько оперативных кодограмм. Как доложить? Зима. Я в фуфайке и валенках иду на трассу и жду колонну. Через некоторое время вижу - идут! Первый БТР. Выхожу на середину дороги и машу листками с радиограммами. БТР притормаживает, высовывается заместитель командира полка. Я ему кричу» Примите информацию!» и передаю листки. Колонна пошла дальше, а я довольный собой, возвращаюсь в машину. В эфире тишина. Изредка проскочит короткая служебная. Я понимал, что передал что-то важное. Учения шли к концу. Где-то к обеду приехал УАЗик (уже не помню кто) и мне передали приказ сворачиваться и ехать в полк. Так для меня закончились эти учения. А Щербинин, когда я доложил о прибытии, ни слова не проронил - ни поругал, ни похвалил. Ну, и на том «спасибо».
         
       На следующий день общее построение и мне вручают грамоту, подписанную Себекиным: «За усердие и инициативу, высокую боевую выучку проявленную в ходе учений». Это была самая дорогая мне награда за всю мою службу. После построения Чупахин сказал мне, чтобы я готовил ящик. Но, прежде чем, представлять к медали, комиссия стала досконально проверять всю мою работу - все принятые и доведённые радиограммы. И оказалось, что доведены были не все. Сижу в штабе перед комиссией, листающей мой журнал. Рядом - начальник связи гв. майор Ходарович. Спрашивают: « Почему эту не довёл? А эту?». Таких криптограмм набралось три - четыре. Цифровые были доведены все. Я объясняю так и так, что на том конце сказали «давай цифровые, буквенные потом». «Кто сказал?». Я перехватил напряжённый взгляд Ходаровича. «Мы вели переговоры без званий и фамилий - открытая связь. Кто конкретно принимал, я не знаю. Но это должен был быть или командир дежурных сил, ну, или кто находился на тот момент в МБУ». Ходаровича я не выдал, но и медаль не получил. По идее, меня не награждать, а наказывать надо было, за то, что не всё довёл.
      
      Потом мне зам. по радио Ушкалов Валера сказал по секрету, что в тех кодограммах, что я передал в БТР, была команда на учебный пуск ракеты. А комиссия всё недоумевала откуда появилась эта информация. Про меня и мою 140-ю они вообще не знали. В этом то и состояла вся хитрость задуманной майором Ходаровичем операции. Он вообще молодец! Это его была инициатива нагадить меня грамотой и медалью.
 
                Часть 6. Будни.       

        Что ещё касается гв. майора Ходаровича. Без подписи начальника связи, я   не получил бы денежные вознаграждения и удостоверения за два  рационализаторских предложения. Оформлял и подавал я, но, идея была моего начальника гв. капитана Литвинова. Кстати, очень хороший и грамотный человек!
 
      Почему именно меня взял Литвинов в соавторы? Да потому что это напрямую касалось моих 140-й и 142-й станций.
       
      Первая «рацуха» - №1034 от 16 апреля 1985 года: «Устройство для подавления радиопомех в слуховых радиосетях (для Р-155)».
       
      Вторая - №1065 от 22 марта 1986 года: «Организация дуплексной УКВ радиосвязи радиостанции Р-142».
      
       Насчёт второго у Ходаровича претензий не было. А вот с первым он долго не соглашался, пока мы с Литвиновым не сделали коробочку и не продемонстрировали ему работу на приёмнике Р-155 на командном пункте полка. Тогда он подписал. Но... Деньги и удостоверения то мы получили, а вот само устройство на практике не прижилось.
       
       Мне очень нравился начальник штаба дивизиона гв. майор Чупахин Александр. Простой добрый человек и справедливый, немного суетливый командир. За глаза его называли «майор Паника». Именно он мне сказал после проверки ГК РВСН 1984-го года: «Готовь, Юра, ящик коньяка! Хотят тебя представлять к медали «За боевые заслуги». Я потом почитал положения об этой медали. Оказывается, в мирное время за учения эта боевая награда тоже может быть вручена. Но, прежде, чем я вам расскажу про те события, поведаю одну историю, которая хорошо раскрывает характер нашего начальника штаба.
   
       На территории полка была своя почта. Когда солдату или сержанту приходила посылка, то получить он её мог только в присутствии прапорщика или офицера. Работники почты были предупреждены. Однажды попросил солдат получить с ним посылку. Вскрывает, а там, среди прочего, бутылка вина 0.7л. Я солдату: «Конфискую!». Тот и не возражал. Порядок был всем известен.
      
       На следующий день собрался я в Ветринскую баню, ну и прихватил с собой нежданно свалившуюся бутылку. Думаю, после баньки с кем-нибудь её и оприходую. В моечном зале встречаюсь с Чупахиным. Хвалюсь ему, мол какой я бдительный - не допустил проноса спиртного. Предложил ему после баньки выпить по стаканчику. А он: «Что ты наделал! Ты всё испортил! Надо было разбить перед строем эту бутылку! Чтобы он сам лично её разбил! Эх ты, Юра, Юра! Думал, он меня похвалит, но Геннадьевич сильно расстроился, отвернулся и больше со мной не разговаривал. Такое представление сорвалось! Пришлось пить одному. А он, ведь, был прав!               
    
      Немножко расскажу про спорт. Начальник физической подготовки и спорта полка был гв. лейтенант Алдохин Андрей. Он прибыл к нам после института сразу на майорскую должность. Мы с ним сдружились. В своей 1-й группе я был внештатным спорторгом. Ежемесячно у меня выходила стенгазета «Спортландия». Я организовывал спортивные мероприятия и по их итогам награждал солдат знаками ВСК (военно-спортивный комплекс) и удостоверениями к ним. Благо, этим добром меня Алдохин хорошо снабжал. Ни в одном дивизионе такого не было, как в нашей группе. На протяжении нескольких лет по итогам боевой и политической подготовки наша 1-я группа 4-го дивизиона считалась отличной.
         
      Активно в спортивной жизни полка использовалось наше озеро. Как видите - не только вододром. На берегу была оборудована купалка и небольшое кирпичное сооружение - спасательная станция. В сезон выделялся дежурный по озеру (прапорщик) и два солдата. Имелись спасательные круги, багры. Снаружи, как и положено -  укомплектованный пожарный щит. Здесь начальник физической подготовки организовывал занятия и сдачу нормативов по плаванию. Зимой озеро тоже не пустовало - лыжная подготовка! Сам несколько раз бегал.   
       
       В характеристиках обычно пишут: «Участвует в общественной жизни подразделения». Это, наверное, про меня. В добровольно-приказном порядке пришлось мне попеть и в полковом хоре. Даже какую-то женщину прислали из Полоцка, что-бы  с нами позанималась. Сроки были сжаты - ожидалась какая серьёзная проверка. Одно успокаивало, что на репетициях мы освобождались от всех занятий - кому-то строевая и ОМП (оружие массового поражения), а мы поём в клубе. Класс!            
      
       Помню, как командир полка гв. подполковник Виктор Себекин прощался с полком. 1985-й год. Он тогда получил назначение в Поставы на должность начальника штаба нашей 32-й ракетной дивизии. Было общее построение с выносом  знамени и вымпела «За мужество и воинскую доблесть».
       
       Командир вывел из строя всех офицеров и прапорщиков и лично каждому пожал руку. Потом подошёл к знамени, преклонил одно колено, и, взяв за край, прильнул губами. Полк застыл в ожидании, а у меня будто камень в горле - так всё это выглядело почётно и волнительно. После этого Себекин поднялся на трибуну, заиграл оркестр и мы, чётко чеканя шаг, торжественным маршем прошли мимо, отдавая честь и прощаясь. Рядом с ним стоял новый командир полка гв. подполковник Новожилов.
 
      Не могу здесь не сказать про геройский поступок Игоря Марченко. Жил у нас в городке такой мальчик - сын начальника пожарной охраны полка гв. прапорщика Марченко Александра.
Он спас мою маленькую дочку, когда та тонула на озере. Я написал благодарность в газету «Полоцкий вестник», подарил чеканку (мальчик с собачкой), коробку конфет.

      Только через много лет, уже будучи в Израиле, мы нашли Игоря - благо есть интернет. Купили подарки, полетели в Полоцк, встретились, пообщались. Но, меня никогда не покидало желание о награждении Игоря медалью «За спасение утопающих». Я написал письмо в Полоцкую спасательную станцию совета ОСВОД, но ответа так и не получил. При очередном приезде в Полоцк обращусь лично.

      Жизнь в городке кипела! Военных и их семей было много - ракетчики, связисты, автомобилисты, школа поваров. В доме офицеров регулярно демонстрировались фильмы, по субботам организовывались танцы, работал буфет. Приходили девчонки и мальчишки из Ветрино, Фариново и Жерносек. Было многолюдно и весело. В самом Ветрино тоже хватало мест для развлечений и досуга. Был клуб, железнодорожная станция, церковь, ковровый комбинат, больница, швейное ателье, всевозможные магазины. А для любителей горячительного - ресторан, пельменная, пивбар, рюмочная. Автобусы из Полоцка и Новополоцка ходили регулярно  и постоянно забитые до отказа. По главной трассе посёлка командир Ветринского гарнизона (он же командир нашего полка) на  День Победы устраивал парад, с возложением венков к памятнику погибшим воинам. Приходило много народа смотреть, как мы маршируем.
 
     На фото впереди марширует командир дивизиона гв. подполковник Гребенык - он сменил Метельского. Среди зрителей выделяется большой человек в костюме и белой рубашке - это наш старшина ББО (батальона боевого обеспечения) гв. прапорщик Самойлов Анатолий. А справа крайняя чёрненькая женщина - моя знакомая из Жерносек. Как поругаюсь с женой, так бегом к ней напрямик через поле. Далековато, но деваться некуда - несколько раз такие марш-броски проделывал.
      
       Всё было хорошо. И служба и городок. Но, несмотря на все прелести пребывания в этом сказочном месте, семейная жизнь не сложилась. И это было основной причиной моего перевода на «Эскадру». Тогда, в 1986 году, приезжал к нам командир соседнего полка подполковник Мирошин Леонид и набирал к себе всех желающих. Кроме меня перевелись ещё человек десять. Кстати, крутой командир был этот Мирошин - зимой и летом носил только фуражку. И как человек был прямой и свойский - приходилось мне общаться я с ним и в неофициальной обстановке.
       
      Итак, подал я на развод и уехал жить в Полоцк на съёмную квартиру, а родную двушку в 4-м досе, с большим трудом, переписал на жену. На суде просил ребёнка оставить со мной, но, мотивируя тем, что я ракетчик и служба моя - боевое дежурство, мне отказали. И зря! Мать пошла в разгул была лишена родительских прав. Дочь попадает в интернат посёлка Быковщина. Я навещал её там, брал на выходные и обратно отвозил. Душа моя разрывалась, но забрать её я смог только после окончания учёбы в том заведении.
      
      А фамилия моя не умерла! Она жила и живёт до сих пор, благодаря моей бывшей, которую звали, не иначе, как Шендялиха! Мне это неприятно было, но - людская молва крепкая!
      
                Часть 7. Наши дни.

        Прошли годы. Появился интернет, стало проще общаться с друзьями и сослуживцами. Так я сблизился с Эдиком Степулёнком. Служили мы в разных подразделениях, но пересекались, конечно.               
    
         Сейчас Эдуард секретарь ветеранской организации полка и проводит очень большую работу в этом направлении. Огромное ему спасибо! Эдик вернул меня туда, где всегда была моя душа. Только благодаря его энтузиазму полк жив и память о нём будет сохранена на долгие годы. А его дача превратилась в настоящий штаб, где проходят встречи и отмечаются памятные даты полка. Здесь же банька, озеро, аисты и лебеди. Получше любого пятизвёздочного отеля будет!
    
        В городке на входе у КПП установлена мемориальная доска, а наверху, откуда открывается красивый вид, оборудован парк Памяти с огромным валуном и надписью. Также воплощена и реализована идея Эдика о создании аллеи Почёта, где посажены деревья с табличками почётных жителей и гостей городка. А в полку, где сейчас   пограничники, обновлён и усовершенствован памятник гв. старшему лейтенанту Космодемьянскому Александру.                                                
 
     Спасибо друзьям - сослуживцам, которые принимают активное участие в ветеранском движении полка. Кстати, моё участие тоже есть. Не физическое, но кое-какую материальную помощь я оказал и буду оказывать. 
       
     На этом буду заканчивать свои воспоминания о службе в Ветрино. Много чего было и я всего вам, конечно, не смог здесь передать. Но, на сайте «Проза.ру» вы можете найти ещё два моих произведения о службе в полку. Первое в сборнике «Пашка и другие» под названием: «Сентемон» и второе в сборнике «Эротическая солянка» под названием: «Пришёл, увидел, победил». Почитайте, будет интересно.
      
     Большое спасибо Степулёнку Эдуарду, Милюкову Владимиру, Лузгину Борису и Иванову Николаю за некоторые уточнения в моих воспоминаниях.

                24.08.22.