В Ленинград за конфетами

В 70-х годах, когда мы жили еще в Советском Союзе, нас молодых ученых Уральского лесотехнического института, пригласили выступить с докладами на научно-практической конференции, проводимой в Ленинграде. Мы с Владимиром Васильевичем Болдыревым только что закончили свои диссертационные работы, и приглашение выступить на конференции воспринимали, как хороший знак.

Что касается меня, то я ехал на конференцию с двояким чувством: ощущением гордости за новизну результатов исследований и чувством опасности, потому что уже знал, что профессор Бершадский А.Л. не признавал мои выводы. К тому же мне предстояло впервые лететь самолетом, было страшно. Молчал, но сильно волновался, да так, что меня стала беспокоить тошнота. Во время полета волнения несколько улеглись. Подали еду, жареную курицу. Я отказался и до сих пор жалею.

В положенное время мы с рулонами ватмана (чертежами) и текстами докладов прилетели в Ленинград. Здесь стояли теплые солнечные июньские дни и незабываемые ленинградские белые ночи. На следующий день началась конференция по резанию древесины и дереворежущему инструменту. Оказалось, заявленных докладчиков так много, что организаторы конференции не могут предоставить всем слово для доклада. Мы с периферийных вузов сразу были отодвинуты назад. Сидели, просто слушали сообщения наших коллег. На следующий день дали слово новому докладчику. Пока он шел до трибуны и готовился, выступил Александр Эдуардович Грубе, зачитал открытое письмо профессора Александра Львовича Бершадского к участникам конференции. Суть письма сводилась к тому, что на конференции присутствует Глебов Иван Тихонович, не слушайте его, поскольку выводы исследования ненаучны и вредны для науки. А.Э. Грубе объявил, следующее слово для доклада предоставляется И.Т. Глебову, приготовьтесь.

После такого услышанного, я поплыл. Настолько разнервничался, что лишился всех сил. Меня трясло, руки, ноги дрожали. Чувствовал, что я не могу встать, а не то, чтобы пойти на трибуну. Я попросил моего товарища:
– Владимир Васильевич, уведи меня отсюда, я не могу.
– Да ты что, соберись, я помогу.
И, верно, он меня вывел на трибуну, развесил плакаты. Я стал говорить, стало легче. Потом были вопросы. Подошли ко мне Александр Эдуардович Грубе, Евгений Григорьевич Ивановский, наши ведущие ученые, о чем-то говорили, успокаивали, я только зыркал своими беспомощными глазками с одного лица на другое, ища защиты. Как я это испытание вытерпел, не знаю. А потом долго приходил в себя.

***

Кроме выступления с докладами на конференции перед нами, жителями города Свердловска, стояла еще одна, немаловажная задача, что привезти домой. В то время так было принято.

Тогда столицы союзных республик и город Ленинград снабжались промышленными и продовольственными товарами хорошо, значительно лучше, чем периферийные районы страны. Туда отовсюду ехали, чтобы кое-что купить. Жителям столиц это не нравилось, и они ворчали:
– Понаехали тут.

Мой товарищ по командировке заявил:
– Здесь большой выбор конфет, давай купим для дома сладости.

Закончив дела с конференцией, выступив с докладами, мы отправились в магазин заниматься покупками для дома. А в магазине выбор – глаза разбегаются. Шоколадные конфеты: «Мишка косолапый», «Мишка на севере», «Белочка», «Ну-ка, отними», «Птичье молоко», «Петушок золотой гребешок», «Красный мак», «Кара-кум».  Карамельки: «Лимончики», «Гусиные лапки», «Дюшес», «Барбарис», «Раковые шейки». Мы составили список шоколадных и карамельных конфет, включающий десять наименований, и решили купить на двоих десять килограмм. Мой товарищ стал сочинять легенду закупки. Дело в том, что в городе было много иногородних, каждый норовил купить что-нибудь и купить в большом количестве. Продавцы должны были распознавать таких покупателей и призвать к разумному потреблению, и уж никак не допускать оголение полок магазина.

Подойдя к прилавку, Владимир Васильевич повел разговор так:
– Здравствуйте. Мы по поручению пионерского лагеря хотим сделать у вас закупку конфет для детей вот по этому списку.

Продавец ознакомилась со списком, посмотрела на нас и, не заметив обмана, стала молча накладывать конфеты в бумажные пакетики и взвешивать по одному килограмму. Расплатившись за покупку, мы отправились в гостиницу и визуально поделили конфеты между собой поровну. Затем отправились на почту и отправили конфеты посылками по своим домашним адресам.
 
Когда я прибыл домой, а затем принес с почты посылку, мой сын был в восторге от такого количества сладостей. Этим мне тоже запомнился Ленинград.