Букеты из чужих садов. Аксель Мунте

Аксель Мунте - шведский врач. Лейб-медик королевы Виктории Баденской. Наиболее известен автобиографической книгой «Легенда о Сан-Микеле». 1857-1949 г. (91 год)

Разговор старика со смертью:

- Добро пожаловать, повелительница! Я слышал ночью стук копыт вашего коня. Вот я вижу ваш лик, склоненный надо мной. Вы не чужая мне – мы часто встречались прежде.

Тогда я называл вас злобной и жестокой, сравнивал с палачом, радующимся долгим мукам своей жертвы. В ту пору я еще не знал Жизнь так хорошо, как я ее знаю теперь. Теперь я знаю, что вы милосерднее, чем она, и то, что вы берете одной рукой, вы возвращаете другой.

Теперь я знаю, что Жизнь, а не вы, порождала ужас в широко раскрытых глазах.

Я не стану бороться с вами. Если бы вы пришли за мной в дни моей молодости, я не сказал бы так. Тогда я был полон жизни и отчаянно защищался бы. Теперь я устал, мои глаза потускнели, тело ослабело, а сердце измучилось, – мне остается только разум, а он говорит, что бороться нет смысла.
Я буду тихо сидеть в своем кресле и предоставлю вам делать то, что вы должны делать. Мне любопытно посмотреть, как вы за это приметесь, – я всегда интересовался этим.
Предупреждаю вас, что я скроен из прочного материала – бейте сильнее, иначе вы можете вновь не достичь цели, как это уже несколько раз случалось, если я не ошибаюсь. Надеюсь, повелительница, что вы не затаили против меня зла.
Я не так смел, как притворяюсь, и был бы бесконечно признателен, если бы вы дали мне две три капли напитка сна перед тем, как приступите к делу.

- Может быть, ты хочешь послать за священником, пока еще есть время? При моем приближении обычно посылают за священником.

- К чему? Священник сейчас ничем не может мне помочь. Мне поздно раскаиваться, а для вас это, наверное, не имеет значения.

- Мне все равно. Для меня нет хороших и плохих. Все люди для меня одинаковы.

- К чему призывать священника, который скажет мне, что я родился во грехе, что мои мысли и деяния запятнаны грехом, что я должен во всем раскаяться, от всего отречься. А я лишь в немногом раскаиваюсь и ни от чего не отрекаюсь. Я жил, руководствуясь моим инстинктом, и я считаю, что мой инстинкт был здравым. Я наделал достаточно глупостей, когда пытался полагаться на разум. Виноват был мой разум, и я уже понес наказание. Я хотел бы поблагодарить тех, кто был добр ко мне. Врагов у меня было мало. Я хотел бы попросить прощения у тех, кому я причинил боль. Вот и все, а остальное касается Бога и меня, но не священника, за которым я не признаю права меня судить.

- Я не люблю ваших священников. Это они научили людей бояться моего приближения, запугав их вечностью адского огня. Это они сорвали крылья с моих плеч, обезобразили мое лицо, и, превратив меня в отвратительный скелет, заставили по воровски красться из дома в дом, с косой в руках. А я не имею никакого отношения ни к их небу, ни к их аду.
Я - закон Бога.

- Вчера я слышал в саду песню иволги, а на заходе солнца прилетела малиновка и пела под моим окном. Услышу ли я их когда нибудь?

- Там, где есть ангелы, там есть и птицы.

- Я хотел бы, чтобы дружеский голос еще раз прочитал мне вслух диалог Платона о бессмертии души.

- Эти слова бессмертны. И ты их услышишь вновь.

- Услышу ли я, когда нибудь вновь: моцартовский реквием, и творения моего любимого Шуберта, и титанические аккорды Бетховена?

- Все, что ты перечислил, было лишь эхом, доносящимся с небес.

- Я готов. Наноси удар!

- Я не буду этого делать. Ты просил, и я навею на тебя сон.

- А буду ли я видеть сны после того, как всё закончится?

- Да. Вся твоя прошедшая жизнь была, - лишь очередной сон.

- Проснусь ли я когда-нибудь?

     Ответа не было. Я умер.