Путь в точку отсчета. Сновидение четвертое

Повозки четвёртого отделения возникли не сразу. Потянуло дымом.
- Пожар, пожар, - неслось в толпе.
Люди засуетились, замелькали пёстрые шали.
- Да стойте, - окрикнул кто-то зычно, - посмотрите на дорогу-то. Не  пожар то, представление.
Толпа надавила, двинулась ближе к проезжей части. Купцы презрительно морщились, но молчали. Какой-то оборвыш выскочил перед процессией, задрал руку с оторванным рукавом и завопил:
-Факелы, факелы несут.
- Петруха, видно что?
- Да не видать в дыму. Будто поют, - отвечал парень в истрепанном треухе.
Толпа притихла, вслушиваясь.
- Поют. Вроде цыгане, - дородная баба в зелёной шали приложила ладонь к уху.
- Цыгане, вон и бубны звенят.
Коробейник, оказавшийся дальше всех от места представления, подпрыгивал, силясь разглядеть что-либо через головы. Связки баранок, свисающих с шеи, раскачивались и подпрыгивали вместе с ним.
- Смотри, растеряешь товар-то. От баранок одни дырки останутся.
- Да уж, милостива матушка чрезмерно, - не выдержал крупный купец, - слыханное ли дело, чумазым мордам…
Он не договорил, заметив недобрый взгляд Петруши.
Наконец показалась процессия.
Впереди шли факельщики, размахивая лампами, от которых исходил едкий густой дым, укутывающий повозку.
 Сама же повозка напоминала большую клумбу с розами. Огромные кусты алых, белых, жёлтых цветов роскошной оранжереей разместились на открытой площадке.
- Ишь ты, красота какая, - ладная молодка в кокетливой атласной шубке до сего момента равнодушно щелкавшая семечками, застыла в удивлении.
- Это, Марфуша, не на лужку, на котором с мил-дружками развлекаешься, когда к родителям погостить ездишь, - крикнули из толпы.
-Тю на вас, охальники. Это с кем же я там развлекаюсь-то? У меня, чай, муж есть. Да за такую напраслину…
Марфуша не договорила. Повозка остановилась и грамотные стали разбирать, написанное на табличке, припрятанной в кустах роз.
-Па-губ-на-я пре-лесть, - неслось со всех сторон.
Откуда-то возник артист в костюме шута:
«Сиё, четвёртое отделение нашего маскерада, уважаемая публика, называется «Обман». Сейчас вам представляют аллегорию чувственной страсти. Посмотреть на нее – красота, кою и на свете сыскать трудно. А приглядитесь внимательнее. Видите, меж кустов головы змеиные. Так жалят нас предметы обожания, вводя в обман чувственный».
- Это точно, - прошамкала какая-то старуха.
- А ты откуда знаешь-то, Щекочиха? – засмеялась толпа, - никак обожателя завела?
- Так ведь и я молодкой была когда-то.
- И много грешила? - не унимались молодые мужички, шутя пощипывая старухин тулуп.
- Сколь и были, все мои, - парировала Щекочиха.
- Им для вразумления демонстрацию проводят, а они, - щуплый купчишка подобострастно заглядывал в глаза своему дородному товарищу.
- Одно слово, невежество, - согласился его приятель.
- Украли, ироды, - раздалось над толпой.
- Что украли?
- Кто украл?
- Узелок с платками расшитыми.
- Горничная купца Перешеева от белошвейки несла.
- Эх, раззява. Ищи теперь.
- Малец будто стащил, рябой вроде видел.
- А чего ж молчал? Разве догонишь?
Люди, оживлённые было криком молодой горничной, опять увлеклись представлением, лишь хрупкая девичья фигурка бросилась бежать по улице.
За повозкой с розами показался цыганский табор. Молодые цыганки плясали, распевая песни, трясли цветными шалями и норовили погадать.
- Эти уж непременно украдут что-либо. Вы осторожнее, - доверительно зашептал тощий купец, отодвигаясь подальше, на всякий случай.
- Знамо дело. Уж такой народ.
Табор с плясками отправился вниз по улице. Шествие, которое следовало за ним, ужасало. Страшные ведьмы с растрепанными седыми волосами, колдуны, размахивающие связками сушеных жаб, ворожеи с какими-то склянками, гадалки всех мастей. Замыкали процессию артисты в костюме дьяволов.
Толпа притихла, поэтому пение следующих участников раздавались особо громко:
«Пусть мошенник шарит, невелико дело,
Срезана мошонка, государство цело.
Тал-лал-ла-ла-ра-ра!
Плутишке он пара.

К ябеде приказной устремлён догадкой,
Правду гонит люто крючкотворец гадкий.
Тал-лал-ла-ла-ра-ра!
И плуту он пара.

Откупщик усердный на Руси народу
В прибыль государству откупает воду.
Тал-лал-ла-ла-ра-ра!
Плутишке он пара.

К общу благоденству кто прервёт дороги?
Ежели приставить ко лбу только роги!
Тал-лал-ла-ла-ра-ра!
Плутишке он пара».

«Уважаемая публика, - опять появился ведущий шут, - вашему достопочтимому вниманию было показано настоящее лицо обмана. Суть мошенники, прожектора и аферисты всех мастей».
- Знатно, - одобрил старший купец.
- Назидательно, - подтвердил его приятель, а скажите-ка, вы селёдку ржавую уже спустили?
Толпа зашевелилась, зашумела в ожидании следующего отделения.
Шали, треухи, цветные рукавицы – всё двигалось, мелькало, сливаясь в разноцветную массу.

***
Картины маскарада реконструированы мной по архивным записям. Тексты песен оригинальны.