Старик и море. Зомби блюз

Не было щастья старому дону Педро. Днём на него лаяли собаки, по ночам кусали насекомые. Летнее солнце вставало и садилось. Зимнее билось об лёд и гасло. Море плескалось вдали, но щастья не было.
Теплыми вечерами ходил старый дон Педро к морю, садился на теплый песок, закуривал и думал.
Он думал о жизни, которая совсем недавно была бесконечной.
Он разглядывал звёзды и рыб, что валялись после шторма в соленых лужах; наблюдал за желатиновыми медузами, протекающими сквозь песок, рождающими зловоние; смотрел на песчаные башни с полосатыми флажками и на чаек с крыльями черными от мазута.
Облака были пропитанные норвежской нефтью и плыли в небе. Чайки падали в море.
Старик смотрел на облака и на чаек и не понимал  почему он так быстро и бестолково прожил жизнь.
Метнув окурок в ползущий на горизонте танкер, старик поднимался, отряхивал парусиновые брюки и шел в прибрежное кафе, где всегда играла одна и та же музыка.
С музыкантами дон Педро был знаком так давно, что и не замечал как все они стали стариками и музыка стала соответствующей.

"A caballo vamos pal monte
A caballo vamos pal monte
A caballo vamos pal monte
A caballo vamos pal monte..."

Впрочем, когда музыканты были помоложе репертуар их не сильно отличался.
В их песнях была дорога, петляющая посередине двух океанов в страну облаков и ветра. По обе стороны навстречу друг другу плелись какие то тощие клячи, груженые  прошлогодним туманом и прелой листвой.
Глаза музыкантов были обесцвечены тем туманом, табачным дымом и растраченными иллюзиями.
Слова их песен - каждое по отдельности и все вместе взятые -  напоминали о движении серых прибрежеых волн с их негромким шелестом.
Старик раскладывал на столике широкую как скатерть газету, разглаживал её сухой   шершавой ладонью и заказывал сладкий чуррос в сахарной пудре.
Старик окунал хрустящий чуррос в чашку горячего chocolate и начинал присматривться к рыбакам, которые приходили в кафе утолить жажду.
Уставшие после тяжелой работы, рыбаки приходили сюда выпить огненного рома с ямайским кофе и отправиться на поиски женщин, которые (благо неподалеку) торговали собой, сигарами и бенгальской ганджей, тоговали оптом, в розницу, а иногда даже с помощью бартерных операций.
По мнению  Кривого Хулио, их сутенера, женщины торговали неумело, не энергично и крайне невыгодно.
Но Хулио делать было нечего. Других женщин не было. Другие уехали, и теперь с успехом трудились по другую сторону океана на неприемлемых для Хулио условиях.
Изучив новости вчерашней газеты и утрамбовав огрызок чурроса в дно чашки подобно окурку сигары в пепельницу, дон Педро начинал присматриваться к бутылочке ячменного пива за соседним столиком.
Дон Педро смотрел на бутылку, покрывшуюся мелкими холодным пОтом и думал почему за напиток, содержащий 95 процентов воды, хмеля и консервантов он должен платить такие деньги.
Дон Педро выпивал пиво с 5-ю процентами щастья на дне бутылки и начинал прсматриваться к женщинам, лениво торгующимися с рыбаками, и в его глазах появлялвсь  улыбка.
Он забывал о том, как быстро и неудачно он прожил жизнь....