И снова о русском национальном характере

   В.Т., дружбу с которым мы несем через всю жизнь со времени счастливой ярославской юности, посвящается

   В 2006 году, уважаемые читатели, я написал большую статью «Либеральная угроза и русский национальный характер» с целью публикации в одной патриотической газете. Там ее приняли, хотя и с оговоркой о некоторых сокращениях. Я не возражал. Однако статья не была напечатана, но по отдельным дальнейшим газетным материалам стало понятно, что с ней довольно подробно «ознакомились». Причин отказа я не знаю, но полагаю, что важнейшая – в отсутствии должного пиетета к тов. Сталину. Если говорить коротко, работа так и не увидела свет. Были, конечно, мысли разместить ее здесь, на «Прозе». Но я не стал этого делать, потому что конкретика значительной, если не большей, части статьи, связанная с либеральной действительностью начала века, потеряла актуальность, а еще заметил отдельные ошибки (не надо было торопиться). «Исторический» же «раздел» работы, связанный со становлением русского характера и пр., я использовал с некоторыми небольшими изменениями при написании настоящей статьи. Повторять в ней, что такое либерализм и кто такие либералы, думаю, не имеет смысла, а вот о неоконсерваторах надо сказать пару слов.

   С одной стороны, я согласен с современными [2014] трактовками консерватизма и неоконсерватизма, которые и привожу.
«Консерватизм… – политическая идеология и практика, ориентирующаяся на сохранение исторически сложившихся форм государственной и общественной жизни, воплощённых в религии, государстве, семье, собственности» [1982].

«…Консерватизм – являет собой политическую идеологию, ориентированную на сохранение и поддержание исторически сформировавшихся морально правовых оснований, форм государственной и общественной жизни. В отличие от консерватизма неоконсерватизм обозначен стремлением приспосабливать традиционные ценности к реалиям современного постиндустриального общества. <…>

…Современный неоконсерватизм объединяет различные консервативные и либеральные идеи, концепции, продолжает развивать принцип о том, что власть является предпосылкой всех свобод, отдаёт первостепенное значение закону и порядку, авторитету и дисциплине. По мнению современных неоконсерваторов, «информационное общество» нуждается в повиновении и послушании, а государство для достижения этих целей вправе принимать необходимые меры. Показательным для неоконсерватизма является способность приспосабливаться к социально-экономическим и политическим изменениям. Как следствие, в настоящее время, неоконсерваторами приняты многие идеи и принципы либерализма, которые раньше отвергались, например, свободные рыночные отношения, конституционализм, система представительства и выборности органов власти, парламентаризм, политический и идеологический плюрализм. Сохранив приверженность господствующей религии, большинство неоконсерваторов восприняли рационализм и технократизм».

   С другой стороны, я хотел бы обратить внимание на один очень простой прием/способ, позволяющий легко отличить неоконсерватора, например, от того же консерватора. Имеется в виду отношение к Столыпину: положительное у неоконсерваторов и отрицательное у консерваторов. Причина тривиальна: Столыпин хотел разрушить / пытался разрушить крестьянскую общину. Она же, община, «есть проявление народного духа, характерная черта традиционного отечественного мироустройства» [Артамонова Т.А., 2018]. Поэтому убежденный консерватор, т.е. традиционалист, не мог / не может быть сторонником Столыпина.

   И еще. В статье будет упомянут социал-консерватизм, или консервативный социализм. По Ю.В. Пущаеву [2019], со ссылкой на А.В. Щипкова, это «соединение справедливости и социального равенства (левая составляющая) и русских традиций (правая или консервативная составляющая)». При этом, согласно тому же А.В. Щипкову [2014], «консервативный социализм становится все более востребованной идеей в современной политической ситуации», а «истоки социал-консерватизма, конечно, следует искать у славянофилов с их пониманием соборности»; а по Е.А. Беляеву [2011], «социал-консерваторы стремятся осуществить своеобразный синтез русской идеи и коммунизма, ценностей державности и марксизма-ленинизма. Они полагают, что Октябрьская революция 1917 г. и советский строй органически вписываются в отечественную историческую общинно-коллективистскую традицию», и с последним положением трудно не согласиться.

   Итак, вспомните, уважаемые читатели, как либералы и неоконсерваторы обманывали россиян, утверждая, что социальной справедливости нет и не может быть. В чем-то они, однако, правы. Ее нет, не было и не может быть в принципе при капитализме, т.е. либеральной же «экономической системе». Еще совсем, кажется, недавно либерализм – во всех своих ипостасях, включая неоконсервативную – Дамокловым мечом продолжал висеть над Россией, грозя уничтожить все исконное, русское, народное. Поневоле вставал вопрос: где же тот богатырь, тот Святогор, который защитит Русскую землю, где та сила, которая спасет нашу Родину от нависшей угрозы?!

   Ответ на этот вопрос существует, он ясен и прост. Сила в русском национальном характере, в русской духовности, которая только и сможет, словно покрывалом Богородицы, укутать, защитить и спасти Русскую землю от смертельной для нее либеральной угрозы, как и от угрозы неоконсервативной, скрытой, закамуфлированной.

   А для того, чтобы увидеть истоки русской духовности, уважаемые читатели, давайте обратимся к известной картине В.М. Максимова «Бабушкины сказки». Замечательная картина – ее надо увидеть, ее надо прочувствовать, в ней надо раствориться. Надо стать ребенком с этой картины, надо услышать при этом каждому свою бабушку или маму. Такие вот похожие друг на друга бабушки либо столь любимые на Руси богомольцы-странники столетиями рассказывали таким же вот похожим друг на друга детям, да и взрослым тоже, в долгие зимние вечера удивительные, чУдные народные русские сказки. Сказки/былины эти не только были отражением родной культуры и истории, не только были отражением души простого народа, его чаяний и устремлений, они сами же с детства и формировали во многом эту народную душу, ее нравственные и ценностные ориентиры. На картине же особенно хороша/удалась пара детишек слева, возле дедушки, ведь и взрослым, тоже воспитанным на сказках, иногда хотелось услышать их вновь, почувствовать себя детьми, вспомнить свойственное юным мечтателям сладостно-тревожное ожидание благополучной развязки или состояние душевного подъема, даже жажды подвига во имя чего-то светлого, высокого...

   Такие же вот открытые для идеалов добра и справедливости детские души, да и в целом похожую во многом картину, но иными, поэтическими, средствами изобразил, как всегда достоверно, Н.А. Некрасов в поэме «Кому на Руси жить хорошо»:
– Зимой, перед лучиною
Сидит семья, работает,
А странничек гласит. <…>
Досыта похлебал.
По жилам ходит чарочка,
Рекою льется речь.
В избе все словно замерло… <…>
Ребята, свесив головы
С полатей, не шелохнутся… <…>
Услышишь шепот ужаса,
Увидишь ряд испуганных,
Слезами полных глаз! <…>
Кто видывал, как слушает
Своих захожих странников
Крестьянская семья,
Поймет… <…>
Еще народу русскому
Пределы не поставлены… <…>
Такая почва добрая –
Душа народа русского...
О сеятель! приди!..

   Пришедшие к власти либералы со товарищи «разумное, доброе, вечное» сеять, разумеется, перестали. Мало того, понимая всю значимость для воспитания детей и подростков в духе традиционной культуры русских народных сказок и добрых советских мультиков, они старались по возможности заменять их западными суррогатами. Хорошо, что в последнее время усилиями, можно полагать, социал-консерваторов хотя бы в этом плане стали возвращаться к истокам.

   Разделяю мнение тех ученых, которые связывают происхождение русской духовной культуры с цикличностью сельскохозяйственных работ, с прекращением их в зимний период, что вело к усилению контактов между людьми как в самой неразделенной семье, так и в пределах сельской общины; а тесные контакты, дружеское общение прежде всего, абсолютно необходимы для формирования нематериальных потребностей человека. Этому способствовала и особенно развитая у русских зимняя обрядность. Вместе с тем в хозяйственном отношении зимой в основном занимались домашними промыслами. Не менее значим в происхождении русской духовности и традиционный коллективизм, во многом унаследованный русскими от своих славянских предков, о чем будет рассказано ниже.

   Для детского же воспитания тем более важны эмоциональные контакты, познавательная впечатлительность. Конечно, те же сказки рассказывали не только зимой и не только дома. Их можно было услышать летом и на мельнице, и у перевоза, и у ночного костра. Но психологически куда сильнее действует на ребенка сказка, услышанная зимним вечером, перед сном, в слабоосвещенной избе под треск поленьев, завывания ветра в печной трубе и близкие вздохи разместившихся рядом на полатях братишек и сестренок.

   Далее, уважаемые читатели, нам поможет в описании национального характера известный русский религиозный философ Н.А. Бердяев, который, с учетом двоичности русского сознания, «загадочной противоречивости России», пишет: «Русская душа сгорает в пламенном искании правды, абсолютной, божественной правды и спасения для всего мира и всеобщего воскресения к новой жизни. Она вечно печалуется о горе и страдании народа и всего мира, и мука ее не знает утоления» [1915]; и далее: «Миссия русского народа сознается как осуществление социальной правды в человеческом обществе, не только в России, но и во всем мире. И это согласно с русскими традициями» [1937].

   Вывод напрашивается сам собой: русские не смогут нормально жить, развиваться и тем более возрождать Русский мир без объединяющей национальной идеи. И сейчас даже «наверху» начинают это осознавать. Уточню, что национальная идея должна соответствовать исторической памяти и чаяниям большинства русских людей, т.е. простого народа. Таковой виделась/видится «государство для народа», подразумевая строительство, а в чем-то и возрождение социального государства, но без западных выкрутасов, т.е. государства прежде всего социальной справедливости – предтечи социализма.

   И действительно, чувство, даже, точнее, по Достоевскому, жажда справедливости, по-русски правды, всегда была важнейшим проявлением русской духовности. В старину, однако, «правда» понималась не только как изначальная «истина», но и как социальный порядок. Так было у Ярослава Мудрого в «Русской Правде»; у Пестеля же, в его «Русской правде», чувствуется и присутствие «справедливости», особенно по отношению к крестьянам. Представляется, что доминировавшая «правда» как «истина» не сразу, а постепенно, через «правоту», превратилась в «справедливость».

   Трансформация шла параллельно жестоким реалиям русской истории. Начиная с феодальных распрей, положение крестьянства, т.е. подавляющего большинства населения Руси/России, только ухудшалось, достигнув своего апогея в царствование Екатерины II, когда крепостные мало чем отличались от рабов. «Просвещенная» императрица сначала хотела освободить крестьян от крепостной зависимости, но, несмотря на свое «величие», пошла на поводу у консервативного дворянства и, наоборот, закабалила крестьян еще больше. Однако, когда дело касалось ее личной власти, она могла проявлять и твердость, и жестокость.

   Представьте только, что произошло с нашими предками... От почти сказочной, «берендеевской» Руси через раздробленность и распри, через монголо-татарское иго, через распри и объединение, через Смуту, через огни Раскола, через приход «Антихриста» (Петра Великого) дожила мужицкая Русь до изощренного ига «просвещенного абсолютизма». Правда ушла давно, пропала. Искали ее всегда, искали истово. Оставались там, где, казалось, находили, заселяя бескрайние просторы. Несправедливость же творили не только чужеземные враги: хазары, печенеги, половцы и татары (татаро-монголы) да поляки, литвины, немцы и шведы, – но и свои, – бояре. Великие же князья и цари были для мужиков, наоборот, всегда хорошими – объединителями. Классовая борьба – борьба за правду – была жестокой. Она то разгоралась кровавым заревом, то затухала, то загоралась вновь и, прогорев, опять затухала, но не до конца: мириады искр взывающей к ответу попранной и рассеянной правды-справедливости были всегда готовы «возгореться в пламя».

   В 19 в. двойственная психология России сложилась окончательно. Страна разделилась как минимум на два лагеря, на две неравные и чуждые друг другу части: на «черную и белую кость», на «красную и голубую кровь», на «мы и они». Чудовищная несправедливость настолько разделила русских людей, разверзла такую пропасть, что даже за Советское время присыпать ее до конца не удалось. В постсоветское же время бездна эта, благодаря талантам г-д либералов и Ко, зазияла столь бездонными глубинами, что в ней уже в буквальном смысле гибли сотни тысяч обездоленных людей. Г-да либералы и неоконсерваторы, решившие консервировать малосовместимые столыпинско-имперские идеи и ценности, искажают историю классовой борьбы, т.е. борьбы за справедливость: то приравнивают эту борьбу к экстремизму, то вуалируют, лакируют ее, усыпляя людей примиренчеством, – но на самом деле они лишь консервируют несправедливость. Г-да власть имущие должны усвоить уроки истории и понять, что обманом им, может, и удастся несколько притормозить поиск русскими людьми правды-справедливости, но заставить их отказаться от нее не сможет никто и никогда!

   А об особом отношении русских людей к справедливости говорит и большое количество слов, происходящих от слова «правда», однокоренных. Вернувшись к истории, можно увидеть, что даже в русском крестьянском социальном идеале «земля и воля» под «землей» понимается скорее воплощение социальной справедливости, ну а под «волей» – возможность свободно – от помещиков и прочих – заниматься главным делом – земледелием. Даже месть у русских, а точнее, возмездие может быть восстановлением справедливости. В качестве яркого примера упомяну повесть «Дочь Ивана, мать Ивана» [2003] писателя-деревенщика В.Г. Распутина, человека скромнейшего, совестливейшего. После прочтения вспоминается классическое: «…хочется встать и снять шляпу»!

   Несправедливость порождает и такие отрицательные чувства и отношения, как зависть, равнодушие. Когда неоконсерваторы начали ограничивать либералам, правым на телевидении свободу слова, которой для левых, кстати сказать, не было никогда, за исключением скромной дозы гласности, г-да либералы воззвали к совести русских людей (а совесть – это такое очень русское мерило нравственности), обвинили их в равнодушии, в нежелании защищать «ценности демократии». От г-д либералов слышать подобное было, по меньшей мере, странно. Именно они через либеральную антинравственность, через тиражирование своих ценностей с помощью подконтрольных СМИ всегда издевались над традиционной русской культурой, над той же совестливостью.

   Внешнее равнодушие большинства простых людей – это болезненная реакция на уход государства после контрреволюции от своих прежних обязанностей и обязательств по отношению к народу, на продолжение поддержки олигархов и крупного бизнеса, а не простого народа, на господствующее положение во властных структурах, в СМИ чуждых и «чужих». Резкое возрождение психологии «черной и белой кости» и т.п.; продолжающаяся борьба за фактически полунищенское существование при явной, откровенной, вызывающей, но тем не менее якобы «законной» роскоши для немногих, включая коррумпированных чиновников, призванных в «демократическом обществе» защищать интересы народа; а главное, как представляется, невозможность лево-патриотическим силам нормально, с помощью радио-телевидения прежде всего, общаться с народом, т.е. с избирателями, приводят/привели к отдалению и замкнутости простых людей. О разоренной за свои коллективистские традиции – что соответствует заветам общего для либералов и неоконсерваторов учителя, Столыпина, – потерявшей все ориентиры, расхристанной деревне в этом смысле и говорить не хочется. Правящие же партии – сначала либералы, потом неоконсерваторы – всячески хаяли, дискредитировали оппозицию, а люди при этом видели, что и у них самих рыло в пуху – все, выходит, плохие, – и еще больше обособлялись.

   Далее можно будет ответить на обвинения со стороны как явно неверующих либералов, так и скрывающих неверие неоконсерваторов в адрес большевиков в отношении проводимой ими антицерковной политики. Что было, то было – нечего греха таить. Причин тут несколько. Одна из них – продолжение Гражданской войны и после победы, возмездие за поддержку Церковью «белого движения» (хотя надо отметить, что массовая компания по закрытию и сносу религиозных зданий проходила в 30-е годы).

   Сейчас нам довольно трудно представить, но и тогда, и раньше, до революции, и много раньше отношение к церковникам, к попам было в некоторой степени отрицательное. Чего только стоит презрительное прозвище «жеребячье сословие». Можно вспомнить и пушкинского попа, и отрицательный образ попа в русских народных сказках, и то, что Есенин, к примеру, стал богохульником и даже в какой-то степени сам Пушкин, с его «Гаврилиадой», и многое другое; однако наиболее показательна здесь, ярка до тенденциозности известная картина В.Г. Перова «Чаепитие в Мытищах». В либеральные же, бесовские 90-е годы без священников не обходилась ни одна презентация и т.п. «новых русских». А в наше время в союзе со властью церковная «элита» продолжает бороться с Советской историей. И это происходит несмотря на попытки к примирению со стороны Г. Зюганова и КПРФ, с ее явной «почвенностью», «русскостью». Только вот не понимает церковное руководство, что переписать учебники или отменить праздники можно, но нельзя отменить Прошлое, Время, саму Историю. Нельзя/не получится вычеркнуть из нее подвиги наших предков, защитивших завоевания революции и строивших Великое государство, как, к примеру, и легендарные имена Чапаева, Стаханова, Чкалова, как и имя Великого Ленина, с его извечной мечтой о всеобщем счастье! РПЦ же должна еще заслужить доверие простого народа, и делается в этом направлении немало, но пока, кажется, лишь усилиями отдельных подвижников.

   Теперь перейдем к рассмотрению важнейших особенностей, отличительных признаков, черт русского национального характера. Имеются в виду коллективизм (чувства товарищества, дружбы), который не надо путать с восточным группизмом/группизмом, и широта (души, натуры, характера русского человека). Везде при упоминании широты русской души, конечно же, подразумевается и глубина души – а души порой бывают и бездонные, – мелкие же душонки, черствые фактически, здесь не рассматриваются.

   Русские религиозные философы широту и некоторые другие русские национальные черты связывали с российскими просторами, что можно понять. Но что необходимо отвергнуть как неприемлемое, так это связывание некоторых русских характерных черт – составляющих той же широты – с конкретными этносами, якобы участвовавшими в сложении русского народа. При этом упоминаются, например, татары.

   Так вот они, несмотря на известную пословицу, сколько-нибудь серьезного участия в этногенезе русского народа не принимали, да и в антропогенезе – тоже (не путать с финно-уграми где-нибудь в Среднем Поволжье). Весьма показательно, «что татаро-монгольское иго не оставило в русском роде практически никаких следов с генетической точки зрения» [Савельев А.Н., 2007], что «мы не обнаружили в геноме русских заметных татарских привнесений…» [Скрябин К.Г., 2009]. Советскую же метисацию рассматривать не будем. А вот русские, наоборот, в какой-то небольшой степени участвовали в антропогенезе татар еще во времена ига, попадая в Орду как пленники (пленницы). Вместе с тем, может, оттого, что родственные в этноязыковом отношении группы татар действительно занимали обширные территории, однако скорее оттого, что с 15 в. после распада Золотой орды татары стали селиться и собственно на Руси, поступая на службу к Великим князьям московским – так, в частности, было образовано Касимовское царство, – и могло возникнуть ощущение некоей общности.

   Широта же русской души (помните, как любит русский человек, по М.Ю. Лермонтову, – «пламенно и нежно») – сложное свойство, гранями своей «тонкой» стороны уходящее в русское «сказочное» детство, чуткое, восприимчивое, отзывчивое, мечтательное. Отзывчивость формировалась как острая ответная реакция на услышанное, прочувствованное. Ф.М. Достоевский справедливо говорил о «русской национальной» «всемирной отзывчивости» [1880]. Эта великая русская отзывчивость в основе доброты, так свойственной русским людям, из нее берут начало жалость и сострадание, тоже великие качества русской души, особенно к «униженным и оскорбленным», а тут еще и реакция на несправедливость. И вообще «тонкие» черты русской души способствовали/способствуют гармонизации отношений, созданию теплого, положительного психологического климата.

   Формирование же граней «сильной, пламенной» стороны душевной широты связано уже с влиянием коллектива, пусть подросткового сначала, с товарищеской спайкой. Начальный этап этого процесса относится к еще детским попыткам примерять на себя, в играх например, черты любимых легендарно-былинных героев. Наши мудрые предки когда-то придумали и до позднего времени сохраняли удивительно простой и эффективный механизм достаточно быстрого воспитания в подростках коллективного начала, сплоченности и взаимовыручки, хотя и без того вся сельская жизнь строилась на основе общинной солидарности, да и городская в значительной степени тоже. Механизм этот действительно простой – кулачные бои по типу «стенка на стенку» (плюс палочные бои). В отличие от известной многим народам борьбы, здесь побеждает не какой-то отдельный мастер, атлет, а именно группа людей, действующих как одно целое, т.е. коллектив. Ребята, с учетом наблюдений за взрослыми, быстро понимают, что трусам в стенке нет места, но более слабым она поможет, прикроет, защитит. Объединяющее людей в бою чувство локтя, чувство опоры на дружеское плечо зреют быстро и могут остаться/остаются на всю жизнь, а вчерашние ребята могут превратиться/превращаются в смелых, сильных бойцов, готовых и в жизни прийти в любой момент на помощь другу.

   Другими словами, широта русской души всеми своими составными частями способствует укреплению коллективистских, товарищеских, дружеских отношений, и сама в большой степени является продуктом этих отношений. Происходит от широты и свойственное русскому характеру шараханье в крайности: «то ли чаю выпить, то ли застрелиться».

   Что касается коллективизма, чувства товарищества, дружбы – то это основа основ, спинной хребет русского национального характера. Для того, чтобы увидеть истоки русского коллективизма вернемся, уважаемые читатели, к нашим славянским предкам на «польскую» территорию (см. «Прародина славян и северновеликорусы») ко времени, непосредственно предшествовавшему переселению (предков северновеликорусов), т.е. в 5 в. н.э. Вспомним изречение: «я бы с ним в разведку не пошел» (или, наоборот, пошел бы). Переселение – штука серьезная, и поэтому, конечно же, ему предшествовали разведывательные походы отрядов искателей, воинов. Это немалое число людей должно было, безусловно, быть абсолютно уверено друг в друге, быть связано, спаяно особыми узами дружбы и товарищества. Но и сами переселенцы в массе своей, становясь в пути воинами, а прибыв на место – снова тружениками, которым предстояло вместе осваивать новую территорию, постоянно испытывали, т.е. прививали себе, подобные чувства, укрепляли свои отношения.

   Выйдя на суровые просторы Великой Русской равнины – зеленый шумящий бескрайний и зовущий вдаль океан – славяне, а потом в значительно большей степени их русские потомки многократно повторяли свои передвижения, уходя все дальше и дальше и осваивая новые земли, дошли до Тихого океана потому, что к тому времени коллективизм, чувство товарищества, дружбы давно уже хранились у них как бы в генетической памяти как нечто абсолютно значимое и ценное и вместе с тем совершенно естественное и обычное, как воздух. Другими словами, суровая русская бескрайность, бесконечность покорялась только сплоченным людям, но и сама в то же время сплачивала людей в единое всепобеждающее целое.

   И еще. Издавна известный на Руси артельный принцип организации труда и общинный уклад жизни русской деревни постоянно подпитывали коллективистские, товарищеские отношения, оставляя их на вершине русского народного самосознания. Не говорю уж о преемственном советском – разумеется, без обязательно-принудительных элементов – коллективизме: на одном только этом запасе можно длительный период противостоять либеральному – во всех его воплощениях – злу. Все сказанное легко проиллюстрировать соответствующими народными пословицами и поговорками. Их множество, например: «мирскую силу не пересилишь», «согласного стада и зверь не берет», «с миру по нитке – голому рубаха», «отец – наставник, брат – опора, а друг – и то и другое», «верному другу цены нет», «дерево держится корнями, а человек – друзьями», «хорошая дружба крепче каменных стен».

   Если человек предан своей Родине и своему народу, если он любит свою Родину и свой народ – он патриот, если же он ставит свой народ выше других народов – он националист. Чтобы не скатиться к национализму, приведу лишь один пример отличия русского народа от других великих народов. Раньше китайцы в пределах Китая, а немцы – (условно) Германии могли плохо понимать, а то и вовсе не понимали друг друга. Англичане – великая морская нация – заселили все омываемые мировым океаном края света, но англичанами быть перестали, превратившись, в частности, в австралийцев, канадцев, американцев. То же можно сказать и об испанцах. А вот русские, благодаря своей высокой традиционной культуре, остались, несмотря на наличие этнографических групп, русскими от Балтики до Тихого океана.

   Русские люди прекрасно понимали, что огромную территорию своей страны удержать можно только единством, т.е. единой волей. Их навсегда убедили в этом горькие, кровавые уроки феодальных распрей и монголо-татарского ига. Поэтому особо значимой здесь видится фигура великого князя Ивана III – первого русского монарха / «государя», фактически царя, объединителя, прогнавшего татар. Считаю, что взамен неуместного церетелевско-лужковского монстра давно пора поставить в Москве достойный монумент этому великому собирателю Земли Русской. Представляется, что вековая вера простых русских людей в доброго, справедливого царя, надежда на него – «надежа-царь» – связана именно с Иваном III, победителем, объединителем, закончившим, как казалось, эпоху крови. Вместе с тем вполне возможно, что он стоит в центре некоего собирательного образа и что с этим образом связано утверждение идеологии русского патернализма. Царь у русских всегда «батюшка», т.е. отец, посредством государства заботящийся о своих детях – подданных. Но Иван III все-таки юридически еще не царь, и, может, поэтому в русских народных сказках положительными героями часто являются царевичи, т.е. еще не цари, но будут таковыми, пройдя испытания. Однако, не исключено, что они от малолетнего Дмитрия, которого народ не хотел признавать убиенным в Угличе и прихода которого как избавителя ждал и после воцарения Романовых, о чем говорит появление лжецаревичей – лжедетей Лжедмитриев.

   Интересно, что в былинах русские всегда бьют «татар», причем не важно имелись ли в виду печенеги, половцы, сами татаро-монголы, несмотря на Батыя, Тохтамыша, или это собирательный образ врага – в то время тюрка. Даже в заведомо поздних вариантах былин герои – богатыри – защищают единую Русь-матушку со столицей в Киеве, служат одному государю – князю Владимиру Красному Солнышку. И в этом случае можно говорить не только о патриотической идейной направленности былин, но и патерналистской установке. Дожив до нашего времени и проявляясь порой неожиданно и ярко – «комбат, батяня, батяня комбат», – русский патернализм стал неугоден властям по понятным либеральным, экономическим соображениям. Враги русской традиционной культуры – либералы и, как выясняется, неоконсерваторы – обвиняли патерналистов (читай: большинство русских людей) в нежелании и неумении действовать самостоятельно, надежде только на помощь государства, на помощь вообще, что ведет, по их мнению, к деградации личности.

   Против непреложности связи патернализма и несамостоятельности говорит и жизненный опыт, и немалое число пословиц, например: «на бога надейся, а сам не плошай», «не все свято, что в книгу взято», «чужим умом не скопить дом», и многочисленные индивидуальные воинские и – в Советское время – трудовые подвиги; да и вообще в Советском Союзе – раз г-да либералы и неоконсерваторы имеют в виду прежде всего советское наследие – самостоятельность считалась положительным качеством, даже слово «пионер» говорит само за себя. Из ярких исторических примеров можно назвать хоть ту же колонизацию, массовое бегство крепостных, казачью вольницу, с ее непосредственной демократией, не говоря уж о множестве героев–народных заступников. Если г-да русофобы имеют в виду предпринимательскую деятельность, в какой-то мере существовавшую и в Советском Союзе, то большинство крестьян Нечерноземья занималось кустарными и отхожими промыслами, а также торговлей. Некоторые из них стали основателями известных в России династий купцов, фабрикантов, заводчиков... Вместе с тем считаю, что ничего страшного не произойдет, если государство снова станет заботиться и об обычных людях, гражданах своей страны, а не только о крупном бизнесе, собственном аппарате и до недавнего времени западном товаропроизводителе. В противном случае возникает законный вопрос: а нужно ли нам такое государство?..

   Вернемся, однако, уважаемые читатели, к взаимосвязи коллективизма и широты русской души. Из русской «разбойничьей» / «удалой» лирической песни исходит ощущение, говоря словами Н.М. Лопатина, «необычайно дружной силы и могучего широкого раздолья». У Н.А. Некрасова гениально:
– Вдруг песня хором грянула
Удалая, согласная:
Десятка три молодчиков,
Хмельненьки, а не валятся,
Идут рядком, поют,
Поют про Волгу-матушку,
Про удаль молодецкую,
Про девичью красу.
Притихла вся дороженька,
Одна та песня складная
Широко, вольно катится,
Как рожь под ветром стелется,
По сердцу по крестьянскому
Идет огнем-тоской!..
В последней строке великий народный поэт одним лишь штрихом показал всю широту, до крайностей, души русского народа.

   Два слова надо сказать и о «разбойничьей» тематике в русском фольклоре. В нем имеются и «разбойничьи» исторические предания, и песни, и баллады, и драма. Понятно, что под «разбойниками» здесь подразумеваются повстанцы, народные заступники: «мы не воры, не разбойнички, Стеньки Разина мы работнички». Такое большое место в народном творчестве отражению подобной формы классовой борьбы уделено неспроста. У нас на Севере, в отличие от казацкого Юга, не было – лишь отголоски – возглавляемых казаками грандиозных крестьянских войн и восстаний, зато волнения и бунты происходили часто: «...пройдет команда. Догадаешься: должно быть, взбунтовалося в избытке благодарности селенье где-нибудь!» Ну, а разбои практически не прекращались никогда.

   После «удалых» некрасовских строк, наверное, к месту будет привести и еще один его отрывок, показывающий на этот раз всю глубину сердечной крестьянской души, способной, кстати, вопреки злым наветам доморощенных русофобов, радоваться – не завидовать – и чужой радости:
– А внучку жаль!.. – Пошел опять
Про внучку! Убивается!..
Народ собрался, слушает,
Не смеючись, жалеючи;
Случись, работой, хлебушком
Ему бы помогли… <…>
Да был тут человек… <…>
Так он Вавилу выручил –
Купил ему ботиночки. <…>
Зато крестьяне прочие
Так были разутешены,
Так рады, словно каждого
Он подарил рублем!

   А взять русскую хмельную застольную душевность, лучше даже сказать задушевность, иногда до слез, до «соплей пузырем»!.. Пока живо одно только это замечательное качество русской души, коллективизм как важнейшая составляющая национального характера будет неодолим. Задушевность эта и ярчайший пример «тонких» граней широты русской души, которые гармонизируют, укрепляют отношения в коллективе, и сама – следствие такой гармонии, положительного психологического климата. Выпивали/выпивают же русские люди для «согрева души» и в мороз, и для теплоты общения, и в праздник, и с устатку, и с радости, и с горя... А что касается алкоголиков, то есть они во всем мире, и пьют они – другие же курят, нюхают, колются – всегда по болезненной привычке своей.

   Есть одна черта русского национального характера, о которой особо хочется напомнить г-м либералам и неоконсерваторам: простые русские люди, как правило, не уважают богатство, даже относительно честно нажитое. А может, в России «честное» богатство всегда сомнительно?.. Здесь не только дань православной традиции, но и связь с общинной нравственностью, так как, богатея, человек часто меняется («полез в богатство – забыл и братство»), обособляется и в конце концов ставит себя выше других; отсюда прямой путь к врагам общины – кулакам, мироедам.

   Теперь обратимся к терпению/долготерпению, в котором часто – иногда справедливо – упрекают русских народ. Оно и от крестьянского умения ожидать: погоды, урожая, зверя на охоте, клева; и от крестьянской же неспешной основательности, когда мужик «долго запрягает, но быстро едет»; и от веры по доброте души как в обещания властей, так и в лучшее, справедливое будущее. Вера и особенно надежда приведут нас к детской мечтательности. И если у одних людей мечта может стать активным побудительным мотивом, то у других может превратиться в пустые грезы, привести к пассивности, терпеливому ожиданию чего-то, хотя здесь есть и христианская добродетель: «бог терпел и нам велел». Только все равно говорим мы здесь о терпении, но не о мифической русской покорности, о которой твердят г-да либералы, «демократы» и прочие русофобы. Обвинять в этом русских людей – значит клеветать на них либо расписываться в собственной слепоте. Именно русские демонстрируют полное неуважение и, главное, неподчинение любым законам, которые считают для себя неприемлемыми. Здесь опять действует принцип «черной и белой кости»: вы со своими законами сами по себе, мы – сами по себе. Но долготерпение русских обманчиво: «…наши топоры лежали – до поры!». Русский народ можно сравнить со сжимающейся пружиной материкового масштаба, с временно Тихим, но и Великим океаном!

   Может, в чем-то действительно и от долгого терпения, от сдерживаемых чувств, но больше от переполняющей душу великой русской отзывчивости изливаются, как будто из самого сердца, удивительные народные русские песни, особенно с минорными напевами протяжных песен, которые В.Г. Белинский называл «грустью души крепкой, мощной, несокрушимой» [1841]. То же относится и к русским плачам/причитаниям, и к северным прежде всего. От внешне более эмоциональных, бурных кавказских, скажем грузинских, плачей/оплакиваний они отличаются длительным внутренним напряжением, даже перенапряжением, надрывом. Если бы в русском сердце не звучала музыка, с ее особым национальным лиризмом, если бы не обливалось оно слезами и водкою, то давно сгорело бы или высохло, как у многих других, что несравненно хуже.

   Теперь несколько слов надо сказать и об особенной русской щедрости, которую, кстати, хорошо знают/помнят на Западе и не только. Но не надо путать ее с показной расточительностью. А чтобы лучше понять, что такое русская щедрость, обратимся к яркой грузинской щедрости. Кто из советских людей не помнит кавказского и особенно грузинского гостеприимства? Настоящий грузин в лепешку расшибется, но встретит гостя так, что тот и уезжать не захочет; русские же иногда говорили, что «незваный гость хуже татарина», т.е. врага когда-то. Под стать гостеприимству и грузинская щедрость, которая, как и радушие, является важнейшей его «генетической» стороной, составляющей, хотя и стала чертой достаточно автономной. О грузинской щедрости в советское время даже слагали анекдоты, помните: «палто нэ надо!» Чем-то они напоминают анекдоты про «новых русских». Что-то в элементах, компонентах грузинской щедрости сопоставимо со щедростью загулявших русских купцов. Грузинская щедрость – это обычай, возведенный, как и гостеприимство в целом, в высшую добродетель грузинским менталитетом, и контролируется он национальной гордостью, которой у грузин более чем достаточно. Поэтому грузинская щедрость – это не порыв, а процесс, в котором довольно много элементов сознательных, оценивающих. Другими словами, грузинская щедрость в значительной степени связана и с соображениями престижа – как личного, так и национального, – что, однако, скрывается, вуалируется темпераментом.

   Что же касается русского гостеприимства, то и русские, конечно же, гостеприимны, и примеров, и пословиц соответствующих («гость в дом – бог в дом») множество, но происхождение его не связано с важнейшими свойствами русского национального характера – коллективизмом и широтой. Товарищи и тем более друзья, как правило, не рассматриваются в качестве гостей. Друг вообще хоть и в другом обличии, но часть тебя самого: «в недруге стрела – как во пне, в друге стрела – как во мне». Гостеприимство происходит от известного многим народам в старину обычая приема на ночлег, для отдыха прохожих, проезжих (и в частности, купцов – «гостей»), причем преимущественно неизвестных, нежданных: «Стучись же, гость неведомый! Кто б ни был ты, уверенно в калитку деревенскую...»

   Щедрость – это особая грань широты русской души, и «генетически» она сродни щедрости душевной, особенно той задушевности, о которой говорилось выше. Русская щедрость может быть порывом, когда «душа гуляет нараспашку»: «раз пошла такая пьянка, режь последний огурец»! Однако в основном она – «состояние души», как и другие сопоставимые с великой русской отзывчивостью черты национального характера, и из души она также и исходит. Самое трогательно-пронзительное здесь: «отдам последнюю рубаху»! А еще о сердечности, душевности, нежности русского человека говорят наши замечательные уменьшительно-ласкательные суффиксы, на которые обращал внимание не один только М. Задорнов.

   Безусловно, к основным чертам русского национального характера относится и смелость, включая сюда и достаточно близкую храбрость. Конечно, смелость – черта личностная и часто используется для достижения личных целей, но у нас на Руси она тесно связана и с коллективистскими традициями; и восходит такая смелость, понятно, к необходимости защиты интересов своего коллектива плюс себя в составе этого коллектива. Многие коллективистские проявления, о которых говорилось выше и будет говориться ниже, так или иначе требуют смелости. Г-м либералам и прочим индивидуалистам не понять феномен готовой к подвигу коллективной русской смелости: «на миру и смерть красна». Они даже себя, любимых, привыкли защищать чужими руками, и уж родину-то точно защищать не пойдут, да у них и нет родины, как, впрочем, и у купленных ими чиновников.

   Русских традиционалистов и социалистов, с их коллективизмом, г-да либералы и неоконсерваторы упрекают в том, что коллектив якобы всегда подавляет личность, нивелирует ее, превращает людей в «серую массу». Против непреложности подобной привязки говорилось выше в связи с русским патернализмом. Да и та же смелость, которая «города берет», – очень яркая, совсем не «серая» черта, тем более известная всему миру смелость/храбрость русская: «или грудь в крестах, или голова в кустах», – и тут опять дань крайностям русского характера. С другой стороны, действительно, есть люди, прячущиеся за спину коллектива, но таких не любят; когда же говорят: «вперед батьки в пекло не лезь», – имеют в виду опеку неопытной молодежи.

   Вот таковы вкратце основные черты русского национального характера. Некоторые, понятное дело, могут возразить, что он не очень-то соответствует людям реальным, тем более современным, и даже, что это лубок; можно что-то добавить и о квасном патриотизме. Да, люди, особенно современные, особенно приспособившиеся к либеральной мерзости, несколько измельчали – такой, сшитый по старинным меркам, национальный костюм будет им явно велик. Но зато он будет впору спящему Святогору, который, проснувшись, сметет многоликую либеральную нечисть с Русской земли. В то же время другие, более доброжелательные, могут резонно заметить, принимая в целом данный образ, что бывают и исключения и что «в семье не без урода» и т.п. Им, и тоже доброжелательно, можно ответить, что исключения подтверждают, как известно, правила и что говорилось здесь не об уродах, а о лучших чертах, качествах наших предков, позволивших им объединиться в Великий народ, который создал Великое государство, да упустил на свою беду Птицу счастья… Речь идет о том, что было и что должно сохраниться не только для сокрушения либерального – во всех его проявлениях – зла, но и для возрождения Родины и дальнейшей созидательной жизни.

   Говоря о будущей безусловной победе русского национального характера, т.е. русского народа, над многоголовым либеральным монстром – а другого для выживания просто не дано, – подразумеваю те его черты, которые не совместимы с либеральными чертами, ценностями, принципами. Либерализму же – с близкими течениями – «антитеза», по А. Дугину, социализм, поэтому именно социалистические черты в русском национальном характере нужно выявить и рассматривать их как спасительные. Здесь нам поможет автор концепции «нового социализма» известный философ-евразиец А.Г. Дугин (хотя я далеко не сторонник собственно евразийства), а точнее его перечень социалистических и либеральных принципов, которых у него равное количество и которые как бы зеркально противопоставлены друг другу [2001]. Возьмем социалистические, выделим из них и оставим ценностные, несколько сократим, упростим их до удобопонятного состояния и получим приблизительно следующее: утверждение превосходства общественных (трактуется широко), коллективных интересов над индивидуальными; разумное вмешательство общества в личную и хозяйственную жизнь гражданина в тех случаях, когда требуется отстоять общественные интересы, помочь обездоленным, защитить слабых (принцип «все за одного»); создание в обществе нравственного климата взаимоподдержки и солидарности; четкое разграничение между степенью материального благополучия и социального престижа; превосходство принципа «нравственных ценностей» над принципом «частного интереса».

   Не правда ли, возникает ощущение, что о чем-то подобном мы только что говорили, особенно если слово «общество» заменить словом «община». Вспомним: революционные демократы с середины 19 в. считали русскую сельскую общину зародышем и базой социализма, а русского общинного мужика – «природным социалистом». Действительно, и само чувство товарищества, русский коллективизм, и производные черты – сплоченность и солидарность, взаимоподдержка и взаимопомощь, – и гармонизирующая, укрепляющая коллективистские отношения великая русская отзывчивость с близкими чертами: чуткостью, добротой, душевностью, щедростью – все это и социалистические черты русского национального характера. Мало того, поскольку эти черты способствовали сближению и организации людей в объединения с непосредственной демократией – общины тех же казаков, переселенцев, беглых, – их условно можно назвать и демократическими.

   В свое время коммунистические классики, считая русскую сельскую общину феодальным пережитком, тем не менее положительно отзывались о ней в смысле воспитания «коммунистического» сознания. В.И. Ленин, также относясь к общине как к тормозящему социально-экономическое развитие анахронизму, считал долгом большевистской партии защищать общину «как демократическую организацию местного управления, как товарищеский или соседский союз» [6; 344].

   Ленин утверждал, что «последовательная демократия, с одной стороны, превращается в социализм, а с другой стороны... требует социализма» [33; 78]. Российская история сохранила примеры и демократического традиционного народного самоуправления, и условно социалистических, коллективистских хозяйственно-бытовых традиций, а также православных, которые были тесно переплетены и взаимообусловлены. Действительно, в послевечевых допетровских городах продолжали существовать территориальные объединения во главе со старостами по улицам, иногда имевшие особые помещения для собраний. В некоторых старых торгово-ремесленных городах сохранялось объединение улиц в «сотни» и «концы», как, например, в Новгороде. А в других городах существовали «братские дворы» – центры самоуправления посадских слобод. Власть была вынуждена считаться с самоуправляющимися организациями горожан, которые влияли на политическую жизнь и выполняли административные и хозяйственные функции.

   Сельская же земельная община считается единицей административно-хозяйственного самоуправления крестьян, в Центральной России, как правило, совпадающая с помещичьим владением. На Севере в 19 в. еще сохранялись кое-где остатки архаичной формы общины, состоявшей из родственников – «печище», – с долевым землевладением. Также на Севере и в Сибири сохранялась древняя форма общины, которая была основана на вольном захвате земли и свободном пользовании ею. Господствующей же формой – особенно в Центральной России – была соседская община с периодическими уравнительными – т.е. справедливыми – переделами земли. В общем владении находились пахотные земли, пастбища, луга, леса и пустоши. Община выполняла не только хозяйственные и бытовые, но и тягловые, и частично административно-судебные функции. В общине существовала круговая порука, господствовали коллективистские традиции. В ведении крестьянского схода – мира – находились переделы земли, перераспределение сенокосных угодий, разверстка платежей и повинностей, выбор старост и других должностных лиц, найм пастухов, выход и исключение из общины, прием в нее новых членов, определение времени начала/сроки полевых и иных хозяйственных работ, разрешение соседских и семейных споров, со второй половины 19 в. – строительство школ и пр. При этом бытовая, семейная жизнь деревни была обусловлена нормами обычного права. Мирские комиссии проверяли отчетность старост или бурмистров.

   Что касается коллективистских традиций хозяйствования, то необходимо прежде всего сказать об артелях с выборными старостами, ватагах по-русски. Очевидно, о них следует говорить лишь со времени образования соседской общины, так как объединения родственников требуют другую терминологию. Артельному объединению предшествовал договор – изначально устный, – который заканчивался рукобитьем и, как полагалось на Руси, магарычом. С древнейших времен артели рубили леса, охотились, ловили рыбу. Издавна существовали артели бурлаков, а также плотников, пильщиков, позже – каменщиков, кровельщиков и другие.

   Возвращаясь к общине, обратим внимание на формы ведения хозяйства, основанные на артельно-товарищеских началах. Так, несколько маломощных крестьянских хозяйств объединялись в «супрягу» для совместной обработки земли и уборки урожая; для молотьбы объединялись несколько малосемейных хозяйств; три–четыре семьи, иногда побольше, на паях – «складники» – строили овины; по две–три семьи строили для себя бани; небольшие мельницы могли принадлежать на артельных началах нескольким домохозяйствам, однако чаще мельница была мирской, принадлежала всему деревенскому обществу; некоторые крестьяне на паях покупали фабричные орудия и сельскохозяйственные машины в собственность нескольких домохозяйств, иногда они сдавали их в аренду. А уже в начале 20 в. стали появляться товарищества для приобретения и содержания небольших предприятий, перерабатывающих сельскохозяйственную продукцию; для покупки и проката сельскохозяйственных машин и инвентаря.

   И еще о коллективных работах на селе: «Коллективные работы в общине предпринимались, во-первых, для создания инфраструктуры аграрного производства, во-вторых, для ведения промыслов на территории общины, в-третьих, для отбывания натуральных повинностей [«строительство дорог, мостов, осушение болот, строительство ирригационных сооружений»], в-четвёртых, для выполнения трудоёмких сезонных работ, наконец, для оказания помощи слабым в хозяйственном отношении крестьянским семьям. Для ведения промыслов и отбывания натуральных повинностей крестьяне создавали артели.

Коллективно исполнялись трудоёмкие работы и работы для нуждающихся крестьян. Такие работы назывались помочи. В этой социальной практике нашла наиболее яркое выражение норма взаимопомощи, принятая в крестьянской общине. Можно выделить три типа помочей: поочерёдные помочи – исполнение определённой трудоёмкой работы всеми общинниками у всех по очереди; помочи нуждающимся – исполнение необходимых аграрных и домашних работ для тех крестьян, которые по какой-либо причине не способны были самостоятельно справиться с обычным годовым кругом работ [а также погорельцам. – В.Ф.]; помочи за угощение – участие в работе, исполняемой для крестьянской семьи, которое вознаграждалось праздничным угощением. Помочи нуждающимся считались нравственной обязанностью. Последний же вид совместных работ был скорее добровольным, хотя крестьянин был обязан являться на помочь к тем, кто был на коллективных работах у него» [Федорова О.К., 2002].

   Именно в «помочах», по-моему, проявились лучшие черты русского человека, о которых говорилось выше. Совершенно права Т.А. Артамонова [2018], которая пишет: «…Сельские общины были защитой самым уязвимым слоям населения: детям-сиротам, одиноким женщинам и старикам. Считалась грехом не подать голодающему члену общины, даже если тебе самому завтра придется голодать, т.е. поделиться действительно последним. Община содержала общественные хлебные склады, больницы, школы, богадельни и другие подобные заведения. <…>
Общинный тип жизни формировал такие качества характера, как сплоченность, ответственность перед «миром», взаимоподдержку, которые позволяли русскому народу выжить в суровых природно-климатических условиях».

   Можно добавить, что «помочи» в основном были связаны со следующими видами работ: пахота, сев, посадка овощей, прополка, сенокос, метание стогов, уборка урожая, жатва, вязка снопов, вывоз хлеба и сена с поля, молотьба, вывоз навоза в поле, обработка льна, обработка конопли, рубка/сечка капусты, чистка лука, стрижка и обработка шерсти. Тут надо выделить помощь при строительстве дома/избы, особенно погорельцам, которую оказывали чуть ли не всем «миром». Помимо возведения собственно сруба, помогали с подвозом бревен и других стройматериалов, постройкой печи, постройкой крыши, «мшением» избы, перевозкой построек и пр.

   На селе существовали общественные виды досуга, особенно у молодежи. Зимними вечерами собирались на посиделки, избы чередовались либо были специально «откуплены». Девушки приходили со своей работой, обычно пряли, шили, вязали, за работой пели; потом к ним присоединялись парни, чаще всего с гармошкой, заканчивалось все совместными песнями, плясками, играми. Летом же гуляли на улице, играли, водили хороводы, плясали. В праздники гулянье носило массовый характер. О том, как на селе отмечали праздники – календарные, трудовые, храмовые и семейные, – как и о многом другом, можно узнать из работы Марины Михайловны Громыко «Мир русской деревни» [1991].  Коллективное начало проявлялось не только в праздничном общении, но и в общественном характере различных обрядов, в том числе православных, ибо крестьяне были одновременно и прихожанами.

   Здесь хотелось бы напомнить, что столыпинская аграрная реформа провалилась главным образом потому, что русские мужики в массе своей не захотели становиться «фермерами», уезжать на хутора (не путать с казачьими хуторами – станичными поселениями), ломать сельский общинный уклад жизни. Теперь крестьян вынудили вести борьбу не только против извечных врагов – помещиков («хвали сено в стогу, а барина в гробу»), – но и против кулаков-хуторян, причем только «в 1909–10 отмечено ок. 11 тыс. поджогов хуторов» [БРЭ]. Более того, массовое кооперативное движение в предреволюционной России, в которое были вовлечены многие и многие миллионы людей, в большой степени стало естественным народно-социалистическим ответом на антинародную столыпинскую реформу, на разрушение русской деревни. Так, «накануне первой мировой войны 82,5 процента деревенского населения России участвовало в тех или иных формах кооперации» [Громыко М.М., 1991, с. 37].

   В 20 в. народный общинный демократический идеал был реализован в форме Советов, сначала рабочих, позже – солдатских и крестьянских депутатов. Показательно, что первый Совет был создан в Иваново-Вознесенске весной 05 г. во время стачки рабочих-текстильщиков, а Иваново – это бывшее промысловое село. Всего в Первую русскую революцию Советы рабочих депутатов были созданы в 50 городах и рабочих поселках, в сельской же местности тогда действовали различные комитеты Крестьянского Союза, которые под влиянием эсеров требовали «социализации» земли. После Февральской революции правые эсеры и меньшевики, доминировавшие в тогдашних Советах, обладавших реальной властью, не оправдали народных ожиданий, в первую очередь связанных с надеждами на мир и землю, и даже добровольно уступили власть Временному правительству. Лишь партия большевиков, ведомая Лениным, откликнулась на нужды и чаяния трудового народа.

   Простые люди верили в Советы, успешно выполнявшие властные функции, особенно на местах, многие и сами участвовали в их работе. Именно поэтому после Октябрьской революции и произошло «триумфальное шествие» по России «Советской власти». А ведь без всенародной поддержки не было бы ни Великой Октябрьской социалистической революции, ни победы в навязанной Гражданской войне – показателен здесь фактически отрицательный ответ популярного ныне А.И. Деникина на собственный же вопрос: «...пойдет ли народ с нами?», – ни победы над интервентами, только вот обо всем об этом г-да неоконсерваторы, по понятным причинам, «забыли» начисто.

   Русские мужики и первоначально большинство рабочих, тех же вчерашних мужиков, были носителями русской традиционной – читай: социалистической – культуры, освященной Православной церковью, с ее почти социалистическим принципом соборности. Примечательно, что с 30-х годов Советский Союз стал кое в чем напоминать погибшую империю, так как большевистская идеология заменила православие, генсек – царя, а социалистический коллективизм – соборность. И действительно, социалистические/коммунистические ценности в какой-то мере «генетически» связаны с ценностями христианскими. Эта общность в определенной степени прослеживается в Моральном Кодексе строителей коммунизма, большевистский же тезис «кто не работает, тот не ест» полностью соответствует христианской заповеди.

   Русский народ в массе своей поверил большевикам, пошел за ними, преодолел все трудности и построил какой-никакой, а социализм... Что бы г-да неоконсерваторы, либералы, «либерал-демократы» и иже с ними ни говорили, ни шипели, ни каркали, ни тявкали, а советские люди – наши с вами предки, – строя социализм, совершали удивительные, непревзойденные подвиги, подтверждающие их искреннюю веру в грядущее светлое будущее: трудовые (например, стахановцы), воинские (Сталинград), научные (космос) и даже нравственные (ленинградские селекционеры в блокаду), – о которых все мы должны помнить, если не хотим окончательно превратиться в Иванов, не помнящих родства. А разве можно забыть, например, тимуровское движение или то, как в Великую Отечественную войну молодежь, комсомольцы рвались на фронт?! А великое советское кино, советская романтика, бардовская песня?! А студенческие стройотряды, добровольные народные дружины и многое другое?! Разве можно забыть все это?!.

   Возвращаясь к Советам, вспомним: В.И. Ленин считал, что подлинно народная, т.е. социалистическая, демократия – это «самодержавие народа» [32; 157]. Сначала Советы и были такой самодержавной народной организацией. Однако построили мы не совсем то, что хотели, и самодержавие народа с течением времени – после фактического отстранения его от контроля над партией – постепенно превратилось в самодержавие партии, а потом и вовсе – в самодержавие генсеков и/или партийной элиты.

   Что до действенности Советов, то они наиболее эффективны при беспартийной системе, и поэтому когда-нибудь в будущем обязательно возродятся. При реальной многопартийности и политической демократии Советы могут быть достаточно эффективны как органы местного самоуправления. Однако при однопартийной системе они могут лишиться первоначального смысла, если вместо партии, представляющей интересы народа, как первоначально предполагалось в Советской России/Советском Союзе, всем будет управлять такая партия, которая либо (постепенно) потеряет, как в действительности получилось в Советском Союзе, связь с народом («держи с народом связь – не ударишь лицом в грязь»), либо не имеет такой связи вовсе, как в современной России, с ее фактической однопартийностью. Вместе с тем, однако, я – сторонник именно однопартийной системы, но, разумеется, при условии, что партия будет действительно отражать интересы всего народа, у которого будет действенный механизм «партийного контроля», а это возможно только при реальном социализме.

   Бывших советских людей, которые в душе все равно ими и оставались/остаются всегда волновал вопрос: почему распался Советский Союз, великая сверхдержава? Причины назывались разные, и все они в той или иной степени соответствовали действительности. Позволю себе высказать мнение, что важнейшая, помимо укоренившейся подмены решения национальных вопросов в многонациональной стране «песнями» о «дружбе народов», – это неверие абсолютного большинства населения в деградирующую/деградировавшую правящую элиту, отрыв ее от народа, включая членов партии, что привело к потере ею опоры в массах. Когда в Китае начались реформы Дэн Сяопина, у нас уже шло разложение: всем стало видно, что за спиной больного генсека, Л.И. Брежнева, вставала стена из не желавших ничего менять ортодоксов, из льстецов, т.е. откровенных лжекоммунистов, а также из представителей теневой экономики. В долгожданном же «перестройщике», Горбачеве, разочаровались довольно быстро: его нудная болтовня – вместо экономических реформ – по всем телеканалам «доставала» буквально всех. Когда же он вкупе с партийно-комсомольской верхушкой замахнулся на последнее и «святое», на водку, – наступило отчуждение.

   Вместе с тем недовольство, недоверие населения и т.п. – это, конечно, только следствие того, что вместо (ленинского) социализма был построен социализм – с позволения сказать – административно-командный, или «реальный», при котором государство, например, хотя и выполняло социальные функции, но из-за постоянного дефицита, полупустых прилавков, особенно на периферии, не способно было удовлетворять во всяком случае материальные потребности простых людей. А ведь если посмотреть с экономической точки зрения, тот же Великий Китай, по меткому выражению Захара Прилепина [www.kp.ru; 22.04.2013], это «ребенок Ленина»!..

   Ленинский же социализм, уважаемые читатели, новая программа построения которого была буквально выстрадана Владимиром Ильичом из-за «коренной перемены» «всей точки зрения нашей на социализм», иной – «кооперативный» (читай: народный) фактически. Через развитие кооперации предполагалось по прошествии «целой исторической эпохи», после индустриализации и «культурной революции», добиться «полного кооперирования» «русского населения», что означало бы победу социализма как «строя цивилизованных кооператоров» [45; 369-377]. Это был бы социализм с участием народа посредством Советов разных уровней в управлении государством; с подлинным единством народа – трудящихся – и его партии; с отчетом партии перед народом и народным контролем посредством ЦКК – РКИ («через посредство лучших из наших рабочих и крестьян» [45; 384]) за деятельностью партийных и советских органов; с выбором и отзывом «должностных лиц», причем зарплата последних не должна была превышать «среднюю плату хорошему рабочему» [32; 153]. (Вот только жаль, что В.И. ушел слишком рано...) Обо всем об этом, правда, г-да либералы и неоконсерваторы либо умалчивают, либо – чаще – лгут по понятным причинам.

   Давайте вспомним, уважаемые читатели, что для В.В. Маяковского «социализм – свободный труд, свободно собравшихся людей» [1927]. Не правда ли, эта строка перекликается со старой крестьянской мечтой о «земле и воле»?.. И вообще социализм, настоящий, подлинный, с его справедливостью и равенством, коллективизмом и солидарностью, – строй в первую очередь для русских людей. Впрочем, главное – чтобы социалистические ценности были живы, какой бы словесной одеждой они ни прикрывались, хотя, конечно же, социалистическая и красива, и впору. В свое время на важное свидание молодого человека/девушку одевали почти всем общежитием, не думая, разумеется, о каких-то собственных качествах. Так что надо просто оставаться самими собой, русскими людьми, ибо русский характер сам по себе является целебной прививкой от даже мутирующей либеральной заразы.

   С удовольствием вспоминаю событие, произошедшее в 2005 году, ясно показывающее, что во всяком случае в русской глубинке чувство дружбы, товарищества – основа национального характера – несомненно живо, и это вселяло не только надежду, но и уверенность в будущем возрождении русской традиционной, т.е. социалистической, культуры в масштабе общероссийском. Дело вот в чем.

   В августе 05-го г. прошло сообщение, что с недавнего времени начались исследования русского менталитета, «русской души», что работа рассчитана на 3 года, а выбрана была для исследований Костромская область. Так как никаких подробностей тогда не приводилось, и в частности о тех, кто ведет исследования, кто заказал тему, кто оплачивает работу, вполне можно предположить, что уж за 3 года в зависимости от конъюнктуры будет не исключен любой результат. Поэтому из-за значимости темы очень важны были именно первые сведения – не откорректированные, не приукрашенные, не исправленные и т.п., в связи с чем потенциальные поправки рассматривать не имело смысла. Итак, выяснилось, что костромичей, т.е. северян, что показательно, среди прочих серьезных забот более иных волнует... судьба друзей. Ну что же, ПОКА русского человека защищает такая броня, он действительно непобедим!

   А дальше уже встает знакомый со школьной скамьи вопрос «что делать»? Если говорить об обозримом будущем, то я на него отвечу, причем по пунктам, коих двадцать.

«1. Национализировать ключевые отрасли экономики и банковскую систему. Первый шаг – обращение в собственность государства активов иностранных компаний, покинувших Россию. Производственные площадки и торговые сети «беглецов», их технические и логистические центры, предприятия общественного питания и сферы услуг должны работать в интересах народа. Нужно использовать государственные инвестиции для запуска остановленных производств, восстановления разорванных экономических цепочек, борьбы с безработицей и нищетой. Установить госмонополию на производство и реализацию спиртсодержащей продукции и табака. Удвоить бюджет Российской Федерации, превратив его в бюджет развития.

[Надеюсь, уже понятно, что я цитирую известные «Двадцать неотложных мер для преображения России», которые от имени КПРФ предложил Г.А. Зюганов (29.03.2022).]

2. Восстановить государственное планирование. Создать с этой целью специальный Государственный комитет. Поручить ему координацию экономической деятельности на национальном, отраслевом и межотраслевом уровнях. Приоритетами нового Госплана определить возобновление полноценной работы авиа-, станко- и автомобилестроения, энергетики и металлургии. Гарантировать прорыв в высоких технологиях, контроль за тарифами и ценообразованием, ускоренный рост производства товаров и услуг. Реорганизовать «проблемные» акционерные общества в государственные унитарные предприятия. Навести порядок в работе госкорпораций.

3. Гарантировать продовольственную безопасность России. Особое внимание уделить агропромышленному комплексу. Обеспечить производителей на селе необходимой техникой и топливом, семенами и удобрениями. Создать систему поддержки сельхозпредприятий через механизмы дешёвых кредитов, прямых субсидий и дотаций. Поддержать восстановление сельхозмашиностроения. Отменить уплату земельного налога с кадастровой стоимости. Преодолеть кадровый голод на селе. Осуществить масштабную программу развития сельских территорий, через программу второй целины обеспечить масштабный ввод в севооборот брошенных земель.

4. Изжить произвол спекулянтов. Создать государственную сеть торговли продуктами питания и товарами массового спроса. Продавать их с минимальной наценкой. Для граждан, находящихся в трудной жизненной ситуации, дать возможность совершать покупки через беспроцентный кредит и при помощи социальных карт.

5. Перевести фармацевтические компании под контроль министерства здравоохранения России. Организовать их работу в строгом соответствии с программами и заявками государства. Поэтапно ликвидировать зависимость нашей страны от импортных препаратов и их компонентов.

6. Резко увеличить вложения в развитие экономики. Использовать для этого средства госбюджета и Фонда национального благосостояния, а также механизм денежной эмиссии с целевым направлением средств в перспективные производства. Внедрить беспроцентный кредит для предприятий.

7. Обеспечить госконтроль над экспортом и импортом в целях развития производства. Экспорт углеводородов сочетать со снижением цен на газ и нефтепродукты внутри страны. Ускоренно развивать нефтепереработку. Ограничить вывоз древесины за рубеж и поддержать деревообработку.

8. Повысить конкурентоспособность отечественной продукции. Отменить налог на добавленную стоимость в производственной сфере. Заменить его налогом с оборота. Капитально «отремонтировать» всю налоговую систему. Освободить от подоходного налога бедных, повысить налоговую нагрузку на олигархию.

9. Определить ключевой задачей Центрального банка содействие росту экономики. Усилить ответственность ЦБ за курс рубля и устойчивость национальной валюты. Настойчиво расширять использование рубля в расчётах с зарубежными странами. Восстановить специализированные государственные банки для поддержки промышленности, строительства, наукоёмких технологий. Нацелить все госбанки на задачи экономического и социального развития страны. Сократить число коммерческих банков.

10. Надёжно защитить трудящихся от безработицы. Срочно сформировать отвечающую сегодняшним вызовам государственную программу поддержки занятости. Она должна эффективно способствовать сохранению рабочих мест и активному созданию новых.

11. Пресечь вывоз капитала из России. Гарантировать деофшоризацию экономики. Прекратить отток капиталов и обеспечить их возвращение. При помощи масштабных инвестиций государства преодолеть хроническое недофинансирование реального сектора экономики.

12. Признать вступление во Всемирную торговую организацию грубой ошибкой. Осуществить выход из ВТО, нахождение в которой ослабило Россию перед лицом варварской санкционной политики Запада. Провести экспертизу всех двусторонних и многосторонних соглашений России, пересмотреть невыгодные и устаревшие.

13. Первостепенное внимание – поддержке и развитию регионов. Провести глубокий государственный аудит их экономического потенциала. Через работу Госплана восстановить и обновить технологические цепочки. Чётко сформулировать подходы к распределению народонаселения по территории России. Уделить самое серьёзное внимание развитию регионов Дальнего Востока и Севера.

14. Всемерно поддержать российскую науку. Вернуть Академии наук её статус и экспериментальную базу. Решительно ускорить разработку и внедрение научно-технических достижений. Использовать отраслевой принцип формирования новых научных учреждений и лабораторий. До конца 2023 года увеличить втрое госрасходы на научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы.

15. Поддержать народные предприятия как проверенный и наиболее эффективный локомотив роста экономики и социальной защиты трудящихся. Создать условия для всестороннего раскрытия и реализации их потенциала. Строго пресечь административное и рейдерское давление на коллективы народных предприятий и их руководителей.

16. Немедленно отменить повышение возраста выхода на пенсию. Данное решение правительства и «Единой России» ничем не обосновано. Необходимо вернуть прежний пенсионный возраст: 55 лет – для женщин, 60 лет – для мужчин. Упразднить страховую медицину, восстановить государственную систему здравоохранения.

17. Повысить вдвое минимальную оплату труда и прожиточный минимум. Это позволит предотвратить дальнейшее вымирание страны. Уже сегодня прожиточный минимум не может быть ниже 25 тысяч рублей. Возвратить единую тарифную сетку для медицинских и педагогических работников. Оплачивать труд учителей и врачей из федерального бюджета. Раз и навсегда ликвидировать подушевое финансирование образовательных организаций.

18. Массово строить социальное жильё для граждан России и вынужденных переселенцев из Донбасса и с Украины. Рассматривать право на жильё как гарантию права на жизнь. Перейти к масштабным инвестициям государства в жилищное строительство и коммунальное хозяйство. Заморозить тарифы на услуги ЖКХ, отменить поборы за капремонт и общедомовые нужды. Плата за ЖКХ не может превышать 10% семейного дохода.

19. Гарантировать поддержку русского языка и культуры народов, составлявших великий Советский Союз. Поставить вне закона пропаганду русофобии и антисоветизма. Очистить школу от егэшного образования и соросовских учебников. Окружить особой заботой музеи и театры, картинные галереи и филармонии, архивы и библиотеки, дома культуры и творческие коллективы. Поддержать внутренний туризм, способствующий знакомству молодёжи с богатейшей историей и природой нашей Родины.

20. Укреплять Союз России и Белоруссии и связи на пространстве СНГ. Деятельно формировать общее экономическое и культурное пространство с Донецкой и Луганской народными республиками. Способствовать укреплению сотрудничества стран, входящих в БРИКС, ШОС, ОДКБ. Решительно защищать соотечественников за рубежом. Широко открыть двери для их возвращения на Родину».

   Позволю себе несколько замечаний по 20-му пункту. Возвращать соотечественников на Родину надо прежде всего из Прибалтики; в меньшей степени – из Средней Азии и Закавказья; в малой – из Украины и Белоруссии; нельзя – из Казахстана: возвращать оттуда надо не русских людей, а русские земли, временно дарованные Сталиным и незаконно отданные Ельциным, а каким образом – «начальству с бугра» виднее. Что же касается «связей на пространстве СНГ», то это вообще ни о чем, продолжение тех же советских «песен о дружбе народов». Так, например, «орган Центрального Комитета КПРФ» газета «Правда» умудрилась фактически «не заметить» «вторую карабахскую войну», причем весьма кровопролитную, хотя так называемая «карабахская проблема» целиком и полностью лежит «на совести» компартии, а изначально – того же тов. Сталина. И еще. Пусть, как и раньше, идут под защиту Великой России все желающие этого народы со своими историческими землями!..

   По-моему, надо было добавить в пункт 10 положение о вреде института гастарбайтеров. Действительно, с одной стороны, он развращает россиян, с другой – мешает нормальной рабочей конкуренции и может даже способствовать неким фашистским проявлениям, не говоря уж о росте коррупции. А ведь раньше, в советское время, как-то обходились своими силами, можно вспомнить и т.н. «лимитчиков». И еще. В связи с вышеупомянутым коренное российское население должно иметь реальную возможность влиять на местах на ситуацию с мигрантами (внешними и внутренними), включая защиту своей культуры от неприемлемых проявлений культуры чужеродной (от ограничения до запрета).

   Много чего, правда, хотелось бы еще сказать и пожелать руководству КПРФ, да рамки статьи не позволяют. Обойдусь лишь пожеланием не дискредитировать себя защитой порочащих партию «товарищей»…

   Далее, уважаемые читатели, очень желательно потратить еще минут 20–30 на ознакомление с докладом Г. Зюганова на Пленуме ЦК партии «Системный кризис капитализма, информационная война и задачи КПРФ в борьбе за социализм» от 27.06.2022. Надо отметить, что в «Совраске» дается сокращенная раза в два передача текста доклада [https://sovross.ru; 05.07.2022]. В нем, в этом докладе, действительно есть ответы на извечные русские вопросы «кто виноват?» и «что делать?», и они более четко прослеживаются именно в сокращенной версии.

   Особенно важным здесь, с моей точки зрения, является упомянутое несколько раз «сплочение Народного фронта левопатриотических сил», без чего, полагаю, трудно будет надеяться на реальное возрождение страны. Примечательно в этой связи следующее сообщение: «МОСКВА, 28 июля [2022] – РИА Новости. Лидер КПРФ Геннадий Зюганов заявил РИА Новости, что не исключает объединения с партией «Справедливая Россия – За правду», если они будут готовы выполнять партийную программу коммунистов, по его словам, условия объединения известны.

Объединение партий «Справедливая Россия – За правду» (СРЗП) и КПРФ неизбежно в исторической перспективе, соответствующее предложение КПРФ давно сделано, заявил ранее журналистам лидер СРЗП Сергей Миронов».

   Хотя я и сторонник любых объединений «во благо», включая названное, однако категорически против каких бы то ни было потенциальных изменений названия партии – «КПРФ» – ни сейчас, ни в будущем. Причина удивительно проста: только вокруг общей для всех/для всего мира коммунистической идеи когда-нибудь в будущем и сможет объединиться все человечество.

   Но при всем при этом надо отдать должное усилиям СРЗП и конкретно З. (Е.Н.) Прилепина по объединению левопатриотических сил России во благо будущего нашей страны, и подписание соответствующей Декларации 23.08.2021 – важный шаг в этом направлении, который надо только приветствовать, ибо
«Доля народа,
Счастье его,
Свет и свобода
Прежде всего!»

   В продолжении темы весьма примечательны построения одного из идеологов социал-консерватизма А.В. Щипкова.
   «Путин строит русский социальный консерватизм
На наших глазах постепенно формируется русский социальный консерватизм, идёт процесс социализации российского государства, причём парадоксальным образом защитой социальных прав занимаются консерваторы, а не лево-либералы, заявил советник спикера Госдумы, политический философ, первый зампред синодального Отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Александр Щипков, говорится в пресс-релизе, поступившем в редакцию РНЛ.

«Сегодня мы находимся в начале очень интересного пути, – заявил эксперт. – В начале перехода от прямой раздачи денег малоимущим, чему была посвящена львиная часть Послания Президента России Федеральному Собранию, к раздаче социальных потребностей и прав. В поручении Путина газифицировать частные дома речь идёт именно о реализации той социальной потребности, которая жизненно необходима огромному числу граждан. Мы наблюдаем концептуальный переход от либерально-монетаристских методик к социально-консервативным».

«Раздача социальных прав есть прямое и непосредственное движение к строительству социального государства, которое заявлено в Основном законе России, – заявил он. – Движение в эту сторону будет сокращать дистанцию между народом и властью, будет сплачивать наше общество». <…>

«Политические права при всей важности нужны достаточно узкой прослойке, – заявил философ. – Подавляющему большинству населения важны в первую очередь социальные и экономические права: право на хорошее медицинское обслуживание, право на качественное образование, на отдых, на качественную инфраструктуру». [Щипков «забыл» сказать о возрасте выхода на пенсию. – В.Ф.]

Либералы подменяют социальные права политическими, под шумок о свободе слова у нас проходят то монетизация льгот, то оптимизация медицины, то коммерциализация образования – всё это, поясняет эксперт, и есть урезания наших с вами социальных прав.

«В противоположность либералам за социальные права выступают именно российские консерваторы, – подчеркнул Александр Щипков, – в то время как обычно в мире это сфера леволиберальных политиков. То, что делает Владимир Путин в течение последних лет, разворот в сторону социальных прав – это и есть консервативный подход к социальной проблематике. Мы с вами являемся свидетелями формирования русского социального консерватизма».

Как убеждён философ, в этом и заключается демократия большинства, полноценная нормальная демократия, а не её симулякры» [https://ruskline.ru/; 07.07.2021].

   Итак, здесь Щипков не только отождествляет консерваторов – а во властных структурах преимущественно это все-таки неоконсерваторы – с социал-консерваторами, но и самого Путина уже видит лидером социал-консерваторов, т.е. консервативных социалистов!?. Кстати сказать, в 2021 г. президент заявил: «Существующая модель капитализма исчерпала себя» [www.kp.ru; 21.10.2021] и позже повторил, «что прежние модели капиталистической системы себя изживают» [там же; 17.06.2022]. При этом и «классические» консерваторы, доля которых в той же правящей партии весьма значительна, и иные консерваторы все равно благодаря усилиям западных «партнеров» будут вынуждены дрейфовать в сторону социал-консерватизма/консервативного социализма. Ну, и очень хорошо. И вообще пусть «наверху» постепенно привыкают к термину «социализм», хотя бы и «консервативный» поначалу, потому что приход социализма все равно неизбежен. Главный же вопрос тут – это вопрос времени: чем быстрее, тем лучше для страны и народа.

   Филиппов Владимир Васильевич, Москва, 25.08.2022