Когда я вылечусь

  Одно время я брала «халтуру» — соглашалась делать инъекции и внутривенные вливания (капельницы) на дому. Это сейчас имеется множество коммерческих медицинских организаций, которые оказывают большой спектр услуг: хочешь — капельницу, хочешь — уколы на дому делать будут. Главное, были бы деньги. А в нулевых годах все обстояло по-другому. Не знаю, как в других городах, но в нашем больница такие услуги не оказывала, коммерческих медицинских организаций не было, а найти медсестру, чтобы та согласилась делать инъекции на дому, было трудно. Делали, конечно, но «по знакомству».
 Однажды попросили меня поделать капельницы с питанием девушке со злокачественным заболеванием. Конечно, не бесплатно. Назову девушку Лена. Лене было на тот момент 23 года. После внутримышечной инъекции (какого именно препарата, не помню) в правой ягодичной области появилось злокачественное новообразование — саркома. Длительное лечение не имело успехов, заболевание прогрессировало. Пошли метастазы.
 На момент нашего знакомства Лена уже не могла себя обслуживать — лежачая больная в подгузниках для взрослых. Обезболивающие препараты ставил старший брат, а вот внутривенные инъекции он делать не умел. Поэтому в доме появилась я. Дело в том, что девушка не могла есть. Тут же начиналась рвота. И мама вместе со старшим братом решили кормить ее внутривенно. Обсудили все с лечащим врачом. Он дал разрешение и выписал препараты для парентерального питания.
 Я приходила к Лене домой, собирала систему, устанавливала венозный доступ. Минут пять-десять наблюдала за тем, как переносит инфузию препаратов больная, а затем уходила домой. Брат Лены потом все сам убирал. И вот это время, что я наблюдала за Леной, мы общались с ней и ее семьей. Мне рассказывали, как жили до болезни. Показывали фотографии Лены. На этих снимках была запечатлена молодая веселая девушка. Белокурые вьющиеся волосы, белая кожа, пухлые губки, ямочки на щеках. Всегда с улыбкой. Сейчас же передо мною лежал в постели скелет, обтянутый серого цвета кожей. От белокурых кудрей ничего не осталось. После лучевой терапии волосы все выпали, а затем вырос ирокез из черных жестких волос.
Мама вспоминала о прошлом, а Лена говорила о будущем. И вот это было самое тяжелое.
— Я ведь вылечусь? Я обязательно вылечусь! Я закончу колледж и пойду работать. Найду себе хорошего парня и выйду замуж. У нас будет дом и двое детей…
 И так далее. А ты знаешь, что этого никогда не будет. И плакать хочется. Но ты улыбаешься и поддакиваешь. На протяжении недели я ходила и делала капельницы с питанием. А потом позвонил брат и сказал, что Лена умерла…
 На похороны я не пошла. Тот год был тяжелым. За два дня до смерти Лены я побывала на очередных, двенадцатых за год, похоронах. Сил моих больше не было.
Больше я на такие «халтуры» не соглашалась. Даже не представляю, как люди в хосписах работают. Такая боль.