Золотой резец

                «ЗОЛОТОЙ РЕЗЕЦ»
               
   На другой день после того, как скульптор Кирилл Щугорев получил за свои работы премию «Золотой резец», он слег от постоянного перенапряжения во время ваяния. За обессилившим Кириллом ухаживала его жена Люба – добродушная, веселая толстушка со вздернутым носиком, работавшая на дому экстрасенсом. Ни разу не проявила она даже тени недовольства тем, что на нее свалилось нелегкая обязанность сиделки. Каждый день Люба буквально заваливала своего мужа различными газетами, сообщавшими о присуждении ему премии, которая составляла три миллиона рублей, и печатавшими многочисленные интервью с ним.
   «Теперь обо мне знает вся Россия!» - с гордостью думал Щугорев.
               
   Два месяца пролежал он в постели. Наконец выздоровел.
   - Тебе нужно подышать свежим воздухом, - сказала ему жена. – Сходи на прогулку.
   - Я не люблю бродить без дела, - отозвался Кирилл.
   - Тогда сходи в химчистку за моим платьем и своей шляпой. Заодно прогуляешься.
   Щугорев сунул в карман сложенную полиэтиленовую сумку и вышел из опротивевшей ему духоты в опьяняющую свежесть августовского дня.
   Он решил  поехать в химчистку на автобусе, а оттуда пойти домой пешком.
   В салоне автобуса, в который сел Кирилл, находился всего лишь один пассажир – темноглазая черноволосая девушка, как-то странно поглядывавшая на него.
   В химчистке Щугорев положил в сумку выданные ему платье и шляпу.
   Выйдя на улицу, он направился домой, неестественно медленно переставляя ноги, точно к ним были привязаны пудовые гири.  «Отвык я от ходьбы», - подумал Кирилл.
   Около книжного магазина ему навстречу попались два парня.
   Когда они проходили мимо Щугорева, один из них тихо проговорил:
   - Козел.
   Произнес он это таким неуверенным тоном, каким называют свое имя перед незнакомой красавицей, на чью любовь или дружбу  не стоит и надеяться.
   Однако Кирилл, не являясь дураком, сразу понял, что обидное слово относится к нему, Кириллу. Может быть, парню не понравилась медленная походка Щугорева? Кирилл пошел быстрее, что было для него трудновато, поскольку икры стали дряблыми и тряслись под кожей, как кефир во взбалтываемой бутылке.
   Из проходной машиностроительного завода  вышли три молодые женщины и двинулись в сторону Щугорева.
   -Шут гороховый! – прокартавила одна.
   И троица прошла мимо, обдав Кирилла волной тошнотворного запаха дешёвых духов.
   Щугорев понял, что причиной раздражительности прохожих является не его манера передвижения, а что-то другое. Но что? Может быть, его голова? Вернее, грязные, давно не мытые волосы…
   Кирилл вынул из сумки шляпу и надел её на голову.
   Возле кладбища он заметил, как дорогу перед ним пересекли четверо подростков лет шестнадцати. Трое из них прошли мимо Щугорева, а четвертый остановился и, застыв в позе памятника Маяковскому, громко проговорил:
   -Пидер!
   Сделав вид, что не расслышал этого слова, Кирилл продолжил свой путь.
   Придя домой, он рассказал обо всем Любе. И спросил:
   - Почему они меня оскорбляли?
   - Сейчас узнаем. Садись на диван.
      Щугорев сел. Примостившись рядом, жена приблизила свои ладони почти к самой груди Кирилла и, закрыв глаза, вымолвила:
   -Я ощущаю энергию злобы и энергию чувства собственной неполноценности.
   -Но я не испытываю ничего подобного, - удивился Щугорев.
   - Я говорю не о тебе. Эти два чувства испытывали те, кто тебя сегодня оскорблял, - объяснила Люба, разомкнув веки.
   - А почему они их испытывали?
   - Потому что узнали из газет, что ты – выше их.
   Кирилл вопросительно посмотрел на жену.
   - Из газет?
   - Да. Там ведь было напечатано, что ты получил премию «Золотой резец».
   Щугорев задумчиво почесал подбородок.
   - А что нужно сделать, чтобы люди меня не оскорбляли?
   - Стать таким же, как они.
   - Каким именно?
   - Заурядным, ничем  не примечательным человеком.
   - Но ведь для этого придется бросить ваяние!
   - Придется.
   - Нет уж. Пусть лучше меня обзывают, как хотят, но ваяние я не брошу.
   И Кирилл, зайдя в домашнюю студию, приступил к работе над очередной скульптурой.