Павел Флоренский - колдун

МИХАИЛ АБЛАЕВ. «ПАВЕЛ ФЛОРЕНСКИЙ – КОЛДУН».


Ознакомившись с парадоксами творчества Павла Флоренского по книге Н. Гаврюшина «Этюды о разумной вере» в декабре 2015 года, я сделал промежуточные выводы, неутешительные для него, каким-то кривлянием судьбы ставшего православным священником, но о колдовстве речи тогда не шло. Я приведу выдержку о Флоренском из своей статьи в конце этой работы. Однако, получив недюжинный опыт в борьбе с литературным колдовством, я довольно поздно, но, как всегда, вовремя понял простую истину об этом вредителе от философии и богословия. Причём колдовство его так очевидно, что только христиане, убеждённые «дети на злое», могли не заметить гадину в своих рядах. Этот волк не носит овечьей шкуры – ему довольно и маски козла!
Между тем, христиане выставляют гада в своих магазинах, изучают в  учебных заведениях, почитают едва ли не за святого – новоисповедника российского! Поразительно!

Наконец то я вобью осиновый кол в сердце этого нетопыря! Для этого хватило его крошечной статьи-лекции под названием «Храмовое действо как синтез искусств», само название которой соответствует её колдовскому содержанию. Напоминаю, что литературное колдовство «осиливается» сочетанием периодической лжи и полуправды с преступными кощунством, богохульством, святотатством,  демонизмом фрагментов текста. О Флоренском надо сказать, что в его специфическом колдовстве, объясняемом его священством, и «тело», и «голова» слиты воедино, преступный зверь подменяет собой привычную «рабочую лошадку» литературной ворожбы.

Итак…

 Нужно сказать, что сама тема этой лекции ложна, что формирует колдовство всего текста. Храмовое действо (то есть собственно культово-богослужебные действия) никак нельзя назвать «синтезом искусств». Если уж, скрепя сердце, говорить о подобном, то церковность, веру вообще можно отнести не к синтезу, но к основе христианского искусства.
«…именно к проблеме церковного искусства как высшего синтеза разнородных художественных деятельностей».
Ложь и, если угодно, кощунство!

«…мысль о необходимости создать систему целого ряда научных и учебных учреждений при Троице-Сергиевой Лавре как образцовом памятнике и явленной исторически попытке осуществить верховный синтез искусств, о котором столько мечтает столько мечтает новейшая эстетика».
Это он о красной эстетике говорит в 1922 году?

После цитаты из П. Муратова о комплексном, «естественном» сохранении античных языческих древностей, Флоренский пишет:
«Не жизненный ли фон этих камней, не функциональное ли их созерцание волнует и возвышает душу?»
Православному священнику возвышают душу культовые языческие «остатки»! Что уж тут говорить! Посмотрите вот это, в конце уже:

«А всем им, ценителям искусства вместе, я не мог бы не напомнить о входящих в состав храмового действа более вспомогательных, но, однако, весьма существенных в организации этого действа как художественного целого, искусствах забытых, как полузабытых современностью: об искусстве огня, об искусстве запаха, об искусстве дыма, об искусстве одежды и т.д., включительно до единственных в мире троицких просфор с неведомым секретом их печения, и до своеобразной хореографии, проступающей в размеренности  церковных движений при входах и выходах церковнослужителей, в схождениях и восхождениях ликов, в обхождении кругом престола и храма  и в церковных процессиях. Вкусивший чар античности (!) хорошо знает, до какой степени всё это антично (!) и живёт как наследие и единственная прямая отрасль древнего мира (!), в частности – священной трагедии Эллады.»
Кощунство! Святотатство!

«Я не буду говорить об оккультном (!) моменте, свойственном каждому художественному произведению вообще (!), а храмовому действу по преимуществу (!!!): это завело бы нас в область слишком сложную…»
Кощунство!

«Как памятник и центр высокой культуры, Лавра безконечно нужна России, и притом в её целостности, с её бытом, с её своеобразною, отошедшей уже давно (!) в область далёкого прошлого,  жизнью (!)».
Ложь! Кощунство! Заклятие русского монашества.

«Если бы в пределах государства оказалось, хотя и чуждое нам по культуре и стоящее вне нашей истории, учреждение, подобное Лавре, магометан или ламаитов, то могло ли бы государство поколебаться в мысли о поддержке и охране такого учреждения?»
Клевета на российскую историю! Ложь о большевистском государстве!

Итак, колдовство Павла Флоренского доказано и спадает с христианского мира по опубликовании этой работы.

Катастрофически-тлетворного влияния  на христианский, в первую очередь православный, мир фигуры Павла Флоренского трудно недооценить: почти все мерзости жизни церкви, её богословия, религиозной философии  и монашества происходят от этого негодяя. По масштабам зла для христиан его можно сравнить разве что с Кьеркегором, который тоже «вышел от нас, но не был нашим».


А. Михаил. 25 августа 2022 года.



АБЛАЕВ МИХАИЛ. "НИКОЛАЙ ГАВРЮШИН. "ЭТЮДЫ О РАЗУМНОЙ ВЕРЕ". Заметки на полях".

"Рыцарь Софии на перепутьях религиозной эстетики: П. А. Флоренский".

В отношении материала этой главы-статьи мы не скажем многого: противоречивость, искусственность, неопределенность какого бы то ни было из направлений в творчестве Флоренского, какого бы то ни было его произведения автор воспринимает и изображает так же несерьезно, неопределённо и насмешливо. Нам хотелось бы представить его литературно-филологический "портрет", дать "определение" его творчеству согласно доминантам, главным отличительным особенностям этого творчества, чего автор не делает. Итак,  Флоренский как автор -  это "мистификатор",  "скандалист", "провокатор", "имитатор",  "певец несуразицы", "пародист", "абсурдист" и, что главное, "священник, играющий в ересь".
Приведем цитаты, наглядно подтверждающие это.
Первое, что говорится о духовном становлении Флоренского: "Еще в конце 1890-х гг. на П. П. Флоренского оказала существенное влияние "общечеловеческая религия" Л.Н. Толстого." (с. 444).
Напомним, что "мудрость" Л. Толстого носит провокативный, издевательский, игровой характер; этот "мудрец" - настоящий крупный "бес" для Русской православной церкви и  мировой христианской культуры. Об этом мы уже писали в работе, посвященной "Четвероевангелию" Толстого. Не от  него ли Флоренский перенял такой "увлекательный" дух своих "мудрствований"?

""Произошла борьба за любезную мне непонятность (!)...""(с. 444).
"Внимание его (Флоренского) привлекала в первую очередь  религиозная метафизика, которая помогала поддерживать  раз и навсегда избранную позу таинственности (!). Иначе зачем, в самом деле, было носить поверх рясы кинжал..." (с. 445)
"Сразу по окончании Московской духовной академии (в 1908 г.) в актовой речи "Общечеловеческие корни идеализма" Флоренский назвал Платона "отцом нашей Академии"..." (с. 445).
Флоренский писал про "иерархическое (??) подчинение Личности Христа - Его Имени: "Христианство  есть проповедь Имени Иисуса Христа (!) и Евангелия, призыв исповедать Имя Христа (!). А мы подменяем это исповедание Имени исповеданием Самого Иисуса Христа (!)."" (с. 446).
Здесь очевидна пародия, игра "в имяславие" и "с имяславием", о котором мы также уже писали.

"Культура  (от "культ") есть органически связанная система средств к осуществлению и раскрытию некоторой ценности, которая принимается за безусловную (!) и потому служит предметом веры." (с. 447).
""...Говорить можно не о религия, а о религии, что она есть неотъемлемая принадлежность человечества, хотя и принимает безчисленные формы." (с. 447-448).
""Имя Христово есть мистическая Церковь!"" (с. 448).
"... Разделение первоначального цельного человека (андрогина) (!) по полам (на мужчину и женщину) он готов объяснить как следствие греха (!) , осторожно подтягивая сюда ("какие-то невидимые нити как будто связывают..." (!)) Книгу Бытия..." (с. 450).
"Геенна - это состояние (!), в которое ввергает себя самонадеянная, самовлюбленная, непреодолённая  самость , - "она вечно (!) извергаема из Царства, бросаема в огонь, где и сгорает (!), хотя и извержение, и  огонь - не существуют (!) и только самости видятся в мечтании (!)." (с. 450).
""... Разум ...перестает быть болезненным (!), т.е. рассудком, когда он познает Истину: ибо Истина делает разум разумным (!), т.е. умом (!)... Показать. что Истина сама себя делает Истиною (!) - и есть задача теодицеи"" (с. 454).
"В них (лекциях по философии культа) по сути дела стирается всякое различие между религиозным сознанием язычества и религией Божественного Откровения (!), из некоторых общетеоретических посылок выстраивается философия (всякого!) культа, в том числе и христианского, а само Евангелие выступает в качестве подтверждения истинности платонизма (!)..." (с. 455-456).
"Таинств семь потому... что семь устоев человеческой личности (!),  и их не только есть семь, но и должно быть семь (!) - не больше и  не меньше." (с. 457).
Флоренский писал: ""В  табаке есть, помимо всяких рассуждений, нечто непосредственно нечистое, и дым папиросы оскверняет...Табак - "чёртов ладан". Он "отжигает"  в нашем духе "мистические корни бытия""... Самое удивительное заключается в том, что созидая этот текст, сам Флоренский  - курил..." (с. 459-460).
""Общенародное, платоновское, церковное" в "Иконостасе" являются синонимами. и потому на  одних его страницах платонические умозрения  действительно выправляются по церковному преданию, на других же  его подменяют." (с. 463).
 "...Флоренский упорно проводит мысль, что "вся Русь, в метафизической форме своей, сродна эллинству", а преподобный Сергий "воплотил в себе эту эллинскую гармонию совершенной, действительно совершенной личности", возжёг ... "Прометеев огонь Эллады", и потому в будущем его монастырь должен стать "русскими Афинами"..." (с. 464).
"Первый  по времени (!) русский иконографический сюжет" =- икона Софии Премудрости Божией  в виде огнеликого  Ангела или Девы появился, вопреки Флоренскому, только в 15 в., причем, что сегодня уже несомненно, под влиянием западной иконографии..." (с. 464).
"Писать о том, что "около древнейших наших Софийных храмов обращается  рыцарственный уклад (!) средневековой Киевской Руси", можно было только в расчете на слепое доверие и историческое невежество, ибо Русь не ведала "рыцарственного уклада", свойственного, как и культ Девы-Премудрости, именно Западу." (с. 465).
Иконы преподобного Сергия "помогают понять "внутреннюю жизнь", "те духовные силы, которыми вскормил (!) свой дух родоначальник (!) Руси." (с. 466).
"В изображении Богоматери... как бы невзначай дважды намечено противопоставление типу Афродиты, с тем чтобы тут же указать на связь (!)  с образом "безсмертной и безмужней Девы - Афины (!)."" ( с. 466).
"Логическим итогом предпринятого о. Павлом описания является вывод. что душу преподобного Сергия "насытил" и "определил" образ Богоматери Одигитрии, связанный с культом матери-земли (!) и души мира - Софии, символом Девы-Мысли  - Афины-Паллады (!), вдохновительницы  платоновой философии (!)." (с. 467).

""...Символ - это нечто являющее собою (!) то, что не есть он сам (!), большее его, и однако существенно чрез него объявляющееся", или, короче, это "такая реальность, которая больше себя самой (!)."" (с. 470).
В отношение "разумной веры" - здравого образа христианской критики и самокритики,  провозглашаемого книгой Н. Гаврюшина, мы можем квалифицировать стиль творчества Флоренского как высмеивание, издевательство над христианами, привыкшими верить,  а не веровать (смотри начало нашей работы) - верить "сильным" авторитетам.

Декабрь 2015 года.