Дед

Как много мыслей и дум рождается в голове человека за жизнь. Кажется, сложил бы всё это в коробку, как открытки какие или фотографии - так нет же, нельзя так! Все лишь наш кинофильм в голове. А ты  киноооператор, сам только и можешь киноленту эту крутить. Хочешь билеты продай, а хочешь так поведай, людям на радость да поучение.
Эх, все бы хорошо, да только глаза совсем не видят. Подумав, дед худощавой рукой коснулся ствола. Провел по шероховатой поверхности дерева, нагретого солнцем.
- Выросли, родимые! Сколько лет знаю я вас! Ещё детсадом с нами наперегонки, мальчишками, взрослели и тянулись ввысь. А, вон уже, и стволы огрубели, точно руки мои, затвердели от прикосновений внешнего мира, закалились под натисками стихии. Но всё такие же тёплые, родные, с каплями янтарной смолы, словно слезами, некой сентиментальности из старческих, видавших жизнь глаз!
Пальцы старика медленно исследовали структуру ствола. Ямки и выпуклости мягкой коры напоминали слоёный пирог. Вот засека от топора. Кто-то, хвастовства ради или из баловства какого, крепко засадил полотно по самую проушину в молодое дерево.
Больно было ему, родимому, плакало тягучей смолой, долго лечило рану, оставив рытвину. Вот так и в душах человеческих, порой остаются рытвины да шрамы от неразумных слов, да дел необдуманных, много боли принесших, да и счастье тому, кто сие сделал, вряд ли повидавших от этого.
-Эх... Старик глубоко вздохнул. Глаза давно плохо видели, а руки помнили, вместо глаз были, все заново передавали. Каждый изгиб, каждый сучок.
Часто бывал здесь дед! Как померла хозяйка, так почитай каждый день сюда наведывался! С каждой сосенкой поговорит, каждую березку приобнимет, словно подружку дорогую.
Пошарит палкой, попростукивает, где корни извитые, чтобы не споткнуться, да шарашится дальше. Каждое дерево погладит, добрым словом благословит! И вспоминает всё, вспоминает былое, и душу изливает - разговаривает, будто собеседников рядом много.
Нет! Не выжился старик из ума! Один он остался. Дети в городе, сколько звали - ни-ни! Тут, сказал, помирать буду!
Друзей - товарищей почти не осталось, а он все тут, скрипит.
Вот и осталось только, что рощица эта, где и молодость бурная кипела, и Марью свою у берёзы целовал, куда детей, а потом и внучат своих по землянику водил. Всё тут, всё было и есть и остаётся, жаль - что-то уже только в памяти.
Придёт дед, погостит час-другой, наговорится вдоволь с тем, что уже семьёй почти стало, да плетется домой обратно, только палочка постукивает, домой ведёт.
Вот и сегодня Марью свою вспоминал, рассказывал лесному народу, годовщина же! А тут она совсем молодая, румяная, смеётся, убегает и за стволы прячется, рукой манит.
Шумели берёзы, махали зелёными платочками в ответ на стариковы слова ласковые. А он только улыбался, будто и впрямь понимали они друг друга. За столько лет родными став...