Винтаж 3. Счастливая пора

До обидного быстро заканчивались новогодние праздники в детстве. Так хотелось, чтобы эта волшебная пора (и сопутствующие ей подарки) длилась бесконечно!
В один, сейчас уже приснопамятный год, родители сделали мне подарок совершенно чудесный, совсем невещественный, но от этого особенно уникальный и дорогой – открыли мне мир театра!

В драмтеатре шёл балет «Щелкунчик», поставленный в замечательной палитре Мариуса Петипа. Много позже я узнал, что либретто балета было написано по мотивам сказки Гофмана «Мышиный король» (быть может, поэтому Гофман на многие годы стал для меня любимейшим писателем, а гофманианская интонация явно присутствует в некоторых моих литературных опусах).
Самым естественным образом все эти персонажи – Маша, Миша, сам Штальбаум, Дроссельмейер, Фея Драже, Король мышей и, конечно же, Щелкунчик, превращающийся в прекрасного Принца – отпечатались в моём сердце навсегда. Как и «Вальс цветов», конечно.

Разумеется, родители традиционно устраивали для меня «детский новый год». Из так называемых «календарей» (почему-то так назывались толстенные папки с наборами красочных листов с раскроями масок, шляп разных народов, кокошников) вырезались и склеивались все эти новогодние аксессуары, которые так украшали наш детский праздник. И не знаешь, что было интересней: сам праздник или деятельная творческая подготовка к нему!
Были и вполне вещественные подарки. Некоторые из них сопровождают меня до сих пор. Это пара чудесных немецких кукол: голубоглазая Магда с пухлыми розовыми щёчками, и негритосик Том в белом костюмчике. Магду я увековечил в своем первом фотошоп-коллаже «Ночной полёт», когда начинал осваивать компьютер четверть века назад. Том ещё ждёт своего «часа славы». Ladies go first, так сказать.
Наряды моих драгоценных спутников по жизни, конечно же, обветшали: розовое платье Магды повыцвело, белый костюмчик Тома слегка обтрепался, но глаза полны жизни, сохранили свой  молодой фарфоровый блеск, исправно мигают, а руки-ноги подвижны в суставах и позволяют моим соратникам по жизни легко принимать любые позы. Порой это вызывает приступы белой зависти.   
 
Помнится еще миниатюрный биллиард с блестящими металлическими шарами и четой миниатюрных киёв. На обед папа приходил с завода домой и часто заканчивал обеденный перерыв партейкой в мини-биллиард со своим любимым сынком. Учил меня концентрировать внимание. Без особого успеха, нужно сказать.

На долгие годы другом стал и подаренный тигр. Я сноровисто одушевлял эту замечательную мягкую игрушку, устраивал наполненные жизнью сцены в стиле Маугли, определяя тигра как Шерхана. Порой я давал ему роздых, и он покойно возлежал на диванной «думочке» сплошь в разноцветных ромбах.
 
Но жизнь брала своё, и тигру снова приходилось идти в бой. Когда у него оторвался хвост, то Аня (молодая помощница мамы по дому - выдумщица и универсальная рукодельница) хвост вернула на место. Но затем выпал красивый огненный глаз. Пришили и его. Оторвался и выпал второй. К своему ужасу (помню панику!), не нашёл его ни под диваном, ни под пианино, нигде! В круглой жестяной коробке с пуговицами, а такая в те допотопные времена имелась в каждом доме, подыскали подходящую по размеру и цвету, пришили. И дали тигру новую жизнь. И в какие бы переделки он не попадал, всегда выходил из них с минимальными потерями: тело его было приятно упруго, и с готовностью предоставляло себя для полуденной дрёмы…

Как пронзительно прав был Лев Николаевич: «Счастливая, счастливая, невозвратимая пора детства! Как не любить, не лелеять воспоминаний о ней?»