Эксперимент

=============Эксперимент (ненаучная фантастика)

=============1. Срочная телеграмма
 
- Ну, вот почему когда завал, я должен давать тебе отпуск? Да еще и путевку в Крым доставать по своим связям? Да еще и в конкретный дом отдыха? -  вопрошал Карпухин –  белобрысый курносый крепыш, сидевший за заваленным бумагами столом главного редактора, за добродушной внешностью которого скрывался отчаянный боец.
- Наверно, потому что мы друзья? – наивным вопросом ответил ему Семен, рабочее место которого было здесь же слева от стола Карпухина.
- Ну, как же, как же, - Карпухин с сарказмом  развел руками. – Я всем друг, когда от меня что-то надо. А вот когда мне надо разгребать завал, то у всех появляются неотложные дела. Кому-то, вдруг, надо срочно ехать в Крым, в дом отдыха, куда едет его знакомая, с которой он намерен создавать ячейку общества. А отдуваться за все это должен Карпухин.
- Не начинай снова, Виталий, - поморщился Семен. – Ведь обговорили уже и все решили. Не буду я там весь отпуск. Дней десять не больше. А тут пока Светка на подхвате будет. Она справится. Ну не могу я допустить, чтобы какой-то курортный хлыщ охмурил Марину. Я тянуть не буду – сразу поставлю вопрос ребром. И если да, то вместе и вернемся. А ты будешь на нашей свадьбе тамадой.
- Буду, если ты вовремя сдашь статью.
- За статью не беспокойся. Я ее с собой беру. В Крыму и закончу.
- Свежо предание! – поморщился Карпухин. – Там тебе не до статьи будет. Вздохи, охи, поцелуи, гулянья под луной.
- Обещаю… - начал Семен.

В дверь постучали.

- Да, – одновременно сказали Семен и Карпухин.

Вошла Завадская – сухая чопорная дама, ответственный секретарь по работе с письмами читателей.

- Тут телеграмма, срочная, - сказала она.
- Кому? – одновременно спросили Семен и Карпухин.
- Неверову, - сказала Завадская, протягивая телеграмму Карпухину. – Я расписалась.

Карпухин взял телеграмму и уставился в нее. Завадская продолжала стоять у стола, с интересом следя за выражением лица Карпухина. Пауза явно затягивалась.

- Может, вы соизволите  наконец-то сказать мне, что там в телеграмме, которая, впрочем, предназначена лично мне? – наконец не выдержал Семен.

- Да ерунда какая-то, - ответил Карпухин, протягивая телеграмму Семену. – Вы можете идти, Анна Дмитриевна, - сказал он ожидавшей Завадской.

Семен взял протянутый бланк телеграммы, на котором обрывками ленты с текстом косо было наклеено:
 
«Срочно приезжай тчк нужно ставить тын тчк т Степанида»

- Ну, что скажешь? – спросил Карпухин, когда Завадская вышла из комнаты. – Кто такая эта т Степанида?

- Степанида? Тетка моя по матери. Живет в глухом селе в Сибири, - машинально ответил Семен, пытаясь понять суть телеграммы. – Муж у нее погиб вместе с моими родителями во время аварии на заводе.
- Что за завод?
- Да какой-то секретный завод в новосибирской области. Я там никогда и не был. А родители на нем в командировке были. Они были учеными, физиками. А тут и авария. После случившегося тетка взяла меня к себе и воспитывала до окончания школы. В общем-то, я жил в интернате, в Покровке, там средняя школа была. А потом я уехал в Москву поступать в МГУ.
- И с тех пор не видел ее?
- Да больше пятнадцати лет уже.
- Ты хоть писал ей?

Семен промолчал.

- Понятно, - поморщился Карпухин. – Ты же у нас столичный житель. А она кто? Простая деревенская баба из сельской глуши.
- Виталий, перестань! – вспыхнул Семен. – Не дави. Сам понимаю, что виноват. Но так все закрутилось после поступления в университет, что вот только сейчас, кажется, и начинаю очухиваться.
- Ладно, проехали. Что делать будешь? И чего она хочет? Какой такой тын надо срочно ставить?
- Да я откуда знаю? – пожал плечами Семен. – Я тоже ничего не понимаю. Но что-то у нее случилось, раз она срочную телеграмму прислала.
- Ну, так и отправь ей тоже телеграмму, что, мол, случилось, и при чем тут какой-то тын?
- Нет, - покачал головой Семен, - надо ехать.
- Ну, все, приехали! – махнул рукой Карпухин. – А как же Крым, путевка и Марина?
- Нет, надо ехать к тетке, - убежденно сказал Семен.


============ 2. Изумрудная звезда

- Смотри, какая яркая звезда! – сказала тетка Степанида, показывая рукой в вечернее небо.

Семен поднял голову. В вечернем небе то там, то здесь проступали еще слабо видимые звезды. Но довольно низко над горизонтом, немного выше Сириуса, который по праву самой яркой звезды неба уже занял свое законное место хозяина Большого Пса, висела немигающая, изумрудно зеленая звезда. И то, что она была в поле зрения с Сириусом на фоне темнеющего неба, наглядно демонстрировало, насколько ее яркость превосходила яркость Сириуса.

- Это, наверно, не звезда, а планета, - сказал Семен. - Венера, скорей всего. Только почему цвет такой?
- Смотри, она движется!

Семен уже и сам увидел, что яркий огонь начал все ускоряющее движение по небу. На какой высоте он летел, определить было трудно. Но было уже ясно, что это не космический объект, а скорей всего какое-то атмосферное явление.

- Да, движется! - подтвердил Семен. – На спутник не похоже. Шаровая молния? Но почему цвет зеленый? Может НЛО?

Изумрудный светящийся объект явно приближался к ним, он увеличивался в размерах, его уже можно было сравнить с футбольным мячом. Было видно, что скоро он должен пролететь над ними. Но внезапно он остановился чуть в стороне, беззвучно лопнул и осыпался вниз быстро гаснувшими искрами. Двор на мгновение залился ярким зеленым светом, который тут же погас.

- Что это было? - испуганно ахнула тетка.
- Похоже на шаровую молнию, - откликнулся Семен.
- Может, лучше в дом?
- Да, ты иди. А я еще постою здесь.
- Смотри! - Степанида указала в сторону сарая, который муж Степаниды, когда-то приспособил под мастерскую.

В окне сарая вспыхивали изумрудные сполохи зеленого огня, как от сварки.

- Горит, что ли? – озадаченно пробормотал Семен и побежал к сараю.

Он отшвырнул ногой камень, которым подпиралась дверь, и вбежал внутрь. Сзади ему в спину тяжело дышала тетка. Огня уже не было. Только на старом драном кресле, стоявшем напротив верстака еще пробегали какие-то еле видимые зеленые сполохи. Но вот и они пропали. Сарай погрузился во тьму. Только слабый сумеречный свет струился через окно и позволял еще увидеть контуры предметов внутри сарая...


============3. Стопка водки

Тын… тын… тын… - мысленно повторял Семен в такт ударам молотка свалившееся на язык слово. Теперь в будущем я гордостью смогу говорить о себе – в своей жизни я построил тын. Ну, положим, и не тын вовсе, а так – хлипкий заборчик. Чтобы тын построить, все же большие навыки нужны и что-то понимать в сельской жизни.

Семен потянулся за новой штакетиной и увидел, что их явно не хватит до конца тына… - тьфу ты! – забора.

Хотя Семен и понимал, что приехать все же надо было, тетка Степанида, по сути, заменила ему мать, а он поступил по отношению к ней совсем некрасиво – как уехал в Москву, так и забыл про нее. Но все же он никак не мог отделаться от чувства раздражения по поводу нарушения его планов на отпуск. Но тетка божится, что никакой телеграммы ему не отправляла. Но кто тогда это сделал? И зачем? И что теперь? Марина сейчас в Крыму, а он здесь в тайге в сельской глухомани у тетки тын городит. Ради этого он сюда приехал? А статья так и лежит недописанной в чемодане.

Двор должен оделяться от огорода! – вспомнил он с раздражением слова тетки, когда он спросил ее про тын. Она сначала и сама ничего не поняла и удивилась, но потом, вдруг, вспомнила, что давно хотела поставить тын, чтобы отделить двор от огорода. А чего отделять-то? Кустики смородины посадила – вот тебе и тын.

Семен снова вспомнил о недописанной статье. Как же! Допишешь тут! – с раздражением подумал он, прилаживая новую штакетину и наставляя гвоздь.

Тын… тын… тын… хрясь!

Это все же случилось. Он хрястнул себе молотком по пальцу. Он коротко взвыл, зажал палец другой рукой и потрусил к крану. Надо холодной водой полить. Главное чтобы кость цела была. После водной процедуры он внимательно осмотрел палец, подвигал им. Да нет, вроде цел. И почти не болит даже. Но Семен не хотел признавать, что этот хрясь прошел для него без всяких последствий. Он демонстративно пошел в сарай мастерскую, намотал на палец грязную тряпку и свалился на раздолбанное кресло напротив верстака.

Вот придет тетка, увидит замотанный тряпкой палец, и спросит – ой, что случилось? А он ей в ответ – что случилось, что случилось! Палец вот молотком отбил с твоим тыном! Будь он неладен! А она… Эх, сто грамм бы сейчас. Палец сразу бы прошел. Да где их взять? Тын, тын, тын…

Семен закрыл глаза, мысленно представляя себе запотевшую стопку полную водки. Почему запотевшую? Так водка же из холодильника. Почмокав губами, он открыл глаза…

На верстаке стояла запотевшая стопка, полная какой-то прозрачной жидкостью. Откуда она взялась?

Семен обвел мастерскую глазами. Нет, в ней ничего не изменилось. Все так же. Циркулярка, мотор которой только гудит, но не крутит. Рядом с ней обрезки старых досок. Дядя Спиридон любил плотничать. По стенам полки, с какими-то приспособлениями и незаконченными работами дяди Спиридона, которые за столько лет уже стали рассыпаться. Но тетка Степанида категорически запретила что-либо убирать с полок - вот пусть так и стоит до моей смерти!
Рядом с верстаком с тисками большой деревянный ящик с каким-то замысловатым плотницким инструментом. За верстаком на стене всевозможные пилы и стамески. Слева на верстаке в металлическом ящике гаечные ключи, молотки, напильники, отвертки… Нет, в мастерской ничего не изменилось. И все же на верстаке, на самом краю, стояла запотевшая стопка с прозрачной жидкостью. Конечно, Семен не сомневался, что это водка, но мало ли?

Он осторожно протянул руку, взял стопку и понюхал. Да водка же! Но пить ее Семен не стал. Надо было обдумать, что же произошло? Да, он подумал, что неплохо бы… И что? Она и возникла из ничего? Потому что он только подумал?

Семену стало как-то не по себе. Даже как-то и страшно. А если он подумает, что… А если он сейчас подумает, что… Да мало ли что он подумает! Ну вот, например, подумает, чтобы тут появился танк! Почему именно танк Семен не знал, но и на самом деле, а если он подумает про танк?

Семен снова взял в руки стопку, понюхал и поставил на место.

Нет, нет, надо собраться с мыслями. Он ведь только что и подумал про танк! А он все же не появился? А тогда стопка откуда? Или можно только сто грамм заказывать? А если закуску? Да, давай попробуем закуску – подумал Семен. Что бы такое заказать? Кусок колбасы? Докторской. А может икру? Черную осетровую. Нет, красную. Так, и что? Как заказывать-то?

Семен вспомнил, что сначала подумал – эх, выпить бы сейчас, - и представил себе эту самую стопку с водкой. Так же наверно и с икрой надо попробовать?

Семен выпрямился в кресле, зажмурил глаза и постарался представить себе блюдце с красной икрой. «Хочу красной икры» - мысленно в приказном тоне сказал он.
Он открыл глаза и посмотрел на верстак. На верстаке никакой икры не было. Стопка была.

Семен снова взял ее, снова понюхал и поставил обратно. Нет, стопка была на самом деле. Самая настоящая. Да и стопок-то таких у Степаниды отродясь не было – не граненая, как стакан, а рифленая под хрусталь.
 
Да, загадка. Семен пожал плечами, взял стопку, повертел ее в руке и хотел уже опрокинуть в рот, как у него снова мелькнула мысль – так я же что-то там сказал перед ее появлением? Что я сказал? Да тын этот дурацкий! Причем три раза! Нет, это просто сумасшествие какое-то!

Он уселся в кресло и, уже издеваясь над самим собой, с сарказмом раздельно произнес:

- Хочу, чтобы на верстаке рядом со стопкой появилось блюдечко с красной икрой. Тын, тын, тын. Оп ля! – Семен хлопнул в ладоши и театрально протянул руки к верстаку…

Послышался короткий звук, как гуденье трансформатора, и явно запахло озоном… На верстаке рядом со стопкой стояло блюдце с красной икрой…

…

- Семен, ты тут? - услышал он голос тетки.
- Да, здесь, - откликнулся он.
- Тебе посылка.
- Какая еще посылка?
- Да откуда я знаю? Тут почтальон пришел.
- Ну, так возьми посылку!
- Иди, объясняйся с ним сам! Он подписи твоей требует. Чего ты там застрял?

Семен услышал, что тетка решительно направилась к мастерской.
Черт возьми! - запаниковал Семен, - как ей объяснишь этот ресторан на верстаке? Ведь не скажешь же, что он сам их сотворил из ничего по своему велению.

Он схватил стопку, пытаясь сообразить, куда бы ее спрятать, но тут же понял, что полную ее вряд ли куда спрячешь, опрокинул ее содержимое в рот и пустую стопку сунул в ящик с инструментами. Затем он схватил со стола блюдце с икрой, одним махом слизал икру языком в рот и сунул блюдце туда же в ящик.

- Что ты тут делаешь? - подозрительно прищурилась тетка.
- Что-что, икру ем, - с вызовом ответил Семен, одной рукой делая вид, что что-то там ищет в ящике, а другой, вытирая бороду от остатков икры.
- Ну и шутки у тебя, - обиженно сказала она. - Иди уже к почтальону. Он ждет тебя.
- Хорошо, - буркнул Семен, направляясь к двери. - Ну, пошли, что ли? - сказал он тетке, легонько выпроваживая ее за дверь.


==============4. Государственное дело

На почте в Покровке его быстро соединили с Москвой. Карпухин был на месте.

- Привет, старик! - услышал Семен как всегда фальшиво радостный голос Карпухина. - Ну, как, отдыхаешь?
- Как же, отдохнешь тут с вами, - мрачно ответил Семен.
- Ой, да ладно! - деланно обиделся Карпухин. - Первый раз звоню ведь.
- А что, ты один меня достаешь, что ли? Тут и без тебя есть, кому мне нервы делать. То крышу чинить, то орехи лущить, а теперь вот еще и тын ставить надо!
- Ну, так тебя для этого и вызвали, - рассмеялся Карпухин. – Как тетка? Не надрала тебе уши?
- Наши личные дела тебя не касаются, - отбрил Семен. - Что у тебя? Что ты тут мне прислал?
- Но ты все же зря на меня бочку катишь, - Карпухин продолжал попытку настроить Семена на шутливый тон. - Сам ведь от Крыма отказался и решил поехать на малую родину к своей тетке Степаниде. Так чего теперь виноватых ищешь?
- Ладно, не морочь мне голову, что надо?
- Нет, ну вы посмотрите на него! - не унимался Карпухин. - Сам решил влезть в шкуру хозяина хутора, а теперь ему кто-то виноват! Хутор-то хоть большой? А скотина есть?
- Послушай, сам ты скотина! Если сейчас же не скажешь, что тебе надо, я брошу трубку и пойду заниматься тыном.
- Все, все, сдаюсь! - рассмеялся Карпухин. - Тут вот какое дело. Надо бы съездить туда.
- Куда туда? – не понял Семен.
- Да в Долматовку к Парфенову. Ты сопроводительное письмо читал? А научный трактат его смотрел?
- А ты случайно не забыл, что я в отпуске?
- Ой, да ладно, туда ехать-то от тебя всего часа три. Ну, или пять. Что я Светку посылать буду в такую глухомань? Да и не разберется Светка с такой заумью. Тут даже я почти ничего не понял, когда просматривал его опус.
- Да кто такой этот Парфенов?  Почему к нему такое внимание? Мало великих гениев посылают нам свои научные опусы? Если на каждого реагировать…
- Тут другое дело. Этот опус нам переслала Академия наук. С сопроводительным письмом – мол, пошлите корреспондента, на разведку, так сказать. Попросили встретиться с этим Парфеновым, выяснить, что он за птица такая. Они там, в академии, все люди занятые, ехать на пустое дело им, видишь ли, не с руки. А нам ехать надо обязательно. Государственное дело, как никак.
- Ну и ты, конечно, тут же вспомнил про меня!
- Ну, старик, непризнанные гении это же твой профиль. К тому же ты там совершенно случайно оказался рядом. Подумай сам, кому же ехать к Парфенову, как не тебе?
- Вот именно! Кроме меня некому.
- Ну, так что, едешь?
- Что он там хоть пишет в своем трактате?
- А ты не смотрел?
- Когда? Вот, с тобой лясы точу. Но ты хоть намекни – стоит ли тратить время на чтение?
- Не знаю, не знаю… Академия наук, все же. Как ты уже, наверно, видел, трактат называется «О шестом состоянии атома». Он там описывает строение атома на основе теории струн и эфиродинамики Ацюковского. И пишет о возможности материализации различных объектов из эфира.
- Что? – встрепенулся Семен. – Материализация объектов?
- Ну да. Он, видишь ли, материализует разные предметы. Из ничего. Вернее из эфира. Вот нет ничего на столе, он настроил там какие-то приборы, возбудил какие-то поля, пошептал что-то себе под нос, как старик Хоттабыч, и бац! - на столе, скажем, стопка водки.
- Стопка водки? - ошарашено переспросил Семен и даже захрипел от волнения.
- Ну, ты даешь, старик! - рассмеялся Карпухин. - Надо было тебе все же в Крым ехать. Сельская жизнь на тебя плохо влияет. Явная деградация умственных способностей.
- Брось трепаться. Он что, на самом деле стопку водки может материализовать?
- Да чего ты так разволновался-то? Стопка водки - это я так, для образности. Небось, сам бы так хотел, а? А по его словам он может материализовать вполне серьезные объекты. Шарлатан скорей всего. Ну, так что, поедешь?
- Да еду, - твердо без колебаний сказал Семен. И потом добавил, – от тебя же не отвяжешься.
- Вот и ладненько! - обрадовался Карпухин. - Жду звонка. Тетке Степаниде привет.

В трубке раздались короткие гудки. Семен опустил ее на рычаг.


==========5. Нерейсовый автобус

- Сколько стоит билет до Долматовки? – спросил Семен, нагнувшись к окошку кассы.

Кассирша уже не молодая, но с милым и добрым лицом, подняла глаза на Семена:
- В Долматовку? Туда автобусы не ходят.
- Как же так? – растерялся Семен. – Что, вообще?
- Да, автобусы туда не ходят, - повторила кассирша.
- Но почему? Как же мне туда попасть?
- Рейсовые не ходят, - сказала кассирша.
- А не рейсовые? – спросил Семен.
- Не знаю. Я продаю билеты на рейсовые, - кассирша явно хотела закончить разговор.
- Но… - начал было Семен.
- Послушайте, товарищ, не задерживайте очередь! – возмутилась стоявшая за ним дама.
- Ладно, ладно, - успокоил ее Семен и отошел от окошка.

Вот так – думал он, сходя с крыльца автовокзала, - автобусы не ходят. А что ходит? Поезда? Самолеты? Надо с теткой поговорить, она наверняка знает, как туда добираться.

- В Долматовку? – вдруг услышал он за спиной.

Рядом с ним стоял довольно полный уже лысеющий мужик с хмурым лицом в расстегнутой потертой кожаной куртке.

- Да, - несколько растерянно ответил Семен.
- Вон автобус у обочины видишь? Садись, скоро поедем.
- А сколько…
- Садись, говорю. Потом разберемся, - мужик поднялся по крыльцу автовокзала и зашел внутрь.

…

Автобус съехал на обочину и остановился возле бетонной конструкции со сломанной скамейкой внутри, которая по идее обозначала автобусную остановку. Водитель открыл двери и объявил:
- Долматовка! Кому до Долматовки. Можно выходить.
Семен с недоумением посмотрел в окно. Кроме эпического сооружения остановки никаких домов не было видно вообще. Сразу за остановкой начинался густой лес. Немного дальше впереди был виден съезд с шоссе на грунтовую дорогу.
- А где же Долматовка? – Спросил он у водителя.
- А вон по той грунтовке еще километра три протопаешь, будет и Долматовка, - ответил тот.
- А что подъехать к ней нельзя, что ли? – снова спросил Семен, поднимаясь с места.
- Извини, друг, у меня маршрут без заезда в Долматовку.
Семен нерешительно подошел к открытым дверям и остановился, выглядывая наружу.
- Тут сразу за остановкой тропинка через лес начинается, - стал объяснять ему водитель, - по ней короче. Дойдешь до заброшенной церкви на вершине холма, а там и Долматовку сразу увидишь. Ну что, выходишь?
- Да, да, - решился Семен и сошел с автобуса.
- А ты к Парфенову, что ли? – спросил ему в спину водитель.
- А как вы догадались? – с удивлением повернулся к нему Семен.
- Догадаться нетрудно, - с улыбкой ответил водитель, - В Долматовке кроме Парфенова никто и не живет. Заброшенная деревня. Зона. А Парфенов личность известная. Увидишь его, передавай ему привет. Он меня знает. Николай меня зовут. Водитель автобуса. Захочешь на моем автобусе обратно ехать, около девяти я тут буду обратно проезжать. Ну, пока. Да, про рюкзак не забудь.
- Какой рюкзак? – не понял Семен.
Но дверь автобуса с лязгом захлопнулась, автобус надсадно взревел мотором, вырулил на шоссе и покатил от Семена прочь. «Какой рюкзак?» – с недоумением повторил он уже про себя.

Он проводил взглядом уезжавший от него автобус и как-то остро почувствовал свое одиночество. Он даже поежился. Вроде обычный пейзаж. Холмы, покрытые лесом. Живописная дорога с подступающими вплотную стенами деревьев с одной и другой стороны. Но почему-то все это порождало у Семена какое-то тревожно гнетущее чувство.

Он тряхнул головой, чтобы сбросить это впечатление, и повернулся к нелепой бетонной конструкции остановки. «Прямо Стоунхендж какой-то» - подумал он. Так что, как добираться до этой Долматовки – по дороге или по тропинке?

Семен нерешительно потоптался на месте, подошел к съезду на грунтовку, посмотрел на уходившую в лес левым поворотом дорогу и вернулся снова к остановке. Где там эта тропинка? Он зашел за остановку. Ага, вот она. Вполне себе утоптанная тропинка сбегала с крутого откоса в придорожные кусты и тут же, поднимаясь на холм, терялась в лесу. «И дернул же меня черт согласиться на эту авантюру! Три часа езды, три часа езды! Вечно этот Карпухин…» – с внезапным раздражением подумал он. Что этот Карпухин, он так и не додумал. А что, лучше на огороде ковыряться и тын городить? – пришла спасительная альтернатива. Ладно, пойдем по тропинке – принял он решение.


==============6. Ева

- Мужчина, вы в Долматовку? – услышал он сзади женский голос. – Не поможете донести?

Семен вздрогнул от неожиданности, резко повернулся и увидел перед собой…

Перед ним стояло юное создание с нескладной фигурой. На ней были ветровка, парусиновые брюки, на ногах кроссовки, на голове странный живописный капелюх, из под которого на Семена смотрели широко открытые глаза, в которых совершенно не было какой-либо настороженности от встречи с незнакомым человеком. На ее губах играла едва заметная улыбка, как бы предлагавшая Семену поддержать шутку, которая им обоим должна быть понятна. Но совершенно сбитому с толку Семену таким ее неожиданным появлением, было совсем не до шуток.

- Как вы здесь… как вы здесь оказались? – наконец смог он сформулировать свой вопрос.
- Так я же приехала с вами на том же автобусе, - с явным удивлением ответило юное создание.
- Да нет же, я здесь один сошел с автобуса! – возразил Семен.
- Как видите, не один, - развела руками девушка. – Я вышла через заднюю дверь. А вы меня наверно не видели, потому что в это время разговаривали с водителем.
- Ну, нет! – снова возразил Семен. – Когда автобус уехал, я был один. Рядом никого не было! Перестаньте меня разыгрывать!
- Так я же ходила за рюкзаком, – с недоумением сказала девушка. – Он был там за кустами, - девушка махнула рукой куда-то назад. – Я хотела позвать вас, но вы зачем-то пошли к грунтовке. Я и решила сама его поднести к тропинке. А потом,когда я подошла, вы тут стояли ко мне спиной. И снова не увидели меня, –  девушка застенчиво улыбнулась и поправила выбившиеся из-под шляпы каштановые волосы.
«Опять какой-то рюкзак, - подумал Семен. – Сговорились они, что ли?»

- Ну, хорошо, – согласился Семен, нехотя принимая версию юного создания. – Так вы что, тоже в Долматовку?
- Да, туда же.
- Вы там живете?
- Нет, что вы, я живу в Новосибирске. Я там учусь. В университете. А в Долматовку мне надо по делу.
- Да какое же у вас дело может быть в Долматовке? В этой заброшенной деревне, как мне сказали?
- Мне надо к Парфенову Игорю Петровичу. Кое-что ему передать, и забрать у него кое-какие материалы.
- Как? И вам тоже? – Удивился Семен. – Хотя чего я удивляюсь. Он ведь там один живет, как мне сказали. К кому же еще, если не к нему. А он что ваш родственник?
- Нет. Я с ним еще не знакома, - ответила девушка и как-то странно изучающе посмотрела на Семена.
- Ладно, чего уж там, - махнул он рукой. – Раз так получилось, что нам совершенно случайно оказалось по пути, тогда давайте и двинемся в путь. К нашему общему таинственному незнакомцу отшельнику Парфенову. Давайте сюда этот ваш рюкзак.

Семен подошел к рюкзаку, стоявшему у ног девушки, взялся за лямки и попытался его поднять.

- Ого! Да что там у вас? Кирпичи, что ли? Как же вы сами хотели донести его в Долматовку, когда даже я, здоровый мужик, его с трудом поднимаю?
Девушка пожала плечами и взмахнула руками, словно птенец своими крылышками:
- Так получилось, - сказала она неопределенно.
- А что там у вас?
- Вы не знаете? – совершенно искренне удивилась она.
- Да откуда я могу это знать? – в ответ удивился Семен. – Мы с вами видимся впервые в жизни. Но вы просто обязаны мне сказать, что там у вас. Я ведь должен знать, что я несу? А вдруг там бомба?
Девушка с недоумением посмотрела на Семена:
- Да что вы такое говорите, какая бомба?
- Ну, насчет бомбы я пошутил, - успокоил он девушку. – Так что там у вас? Если не бомба?

Девушка некоторое время удивленно смотрела на Семена, будто только что увидела его.

- А вы действительно не знаете, что там? – вдруг как-то тихо и настороженно спросила она. – Вы действительно идете к Игорю Петровичу?
- Да, я действительно иду к Игорю Петровичу Парфенову в Долматовку. Мне к нему надо по делу. У меня задание редакции такое. Взять у него интервью. А что там у вас в вашем рюкзаке, это, извините меня, мне совсем не ведомо, – с некоторым раздражением ответил Семен.
- Да это действительно странно, - тихо как бы сама себе сказала девушка и огляделась по сторонам. – Значит вы не Никита? Да Никита должен был выглядеть по-другому. А вы здесь больше никого не видели?
- Абсолютно! Вы и сами тут появились как этот... ну этот самый… из табакерки.
- А знаете что, - девушка отстранила Семена от рюкзака, и, ухватившись двумя руками за лямки, оттащила его чуть дальше. – Вы идите в Долматовку один. А я здесь еще побуду.
- Вы что, обиделись? – спросил Семен.
- Ну что вы, что вы, - махнула рукой девушка. – Я тут подожду. Сюда должен прийти мой знакомый. Никита. Мы договорились. Он и поможет мне донести этот рюкзак. Так что вы идите, обо мне не беспокойтесь.
- Да откуда же он придет? Дорога пустая. Ни одной машины. До Покровки не меньше ста километров. Из леса он придет, что ли? Или из Долматовки?
- Не знаю… может из Долматовки… - девушка была в явном замешательстве. – Я его тут подожду.
- Ладно, как хотите, - согласился Семен. – Только сдается мне, что за своего знакомого Никиту вы сначала приняли меня, совершенно незнакомого человека. Ладно, не хотите говорить, в чем дело, не надо. Ваше дело. Ждите тут вашего Никиту. А мне действительно надо в Долматовку по делу. Всего вам хорошего, - и Семен, намеренно не оглядываясь, спустился по откосу дороги на тропинку.

Тропинка довольно круто запетляла среди деревьев вверх по склону холма. Из каменистой земли поперек тропинки выступали корни деревьев, и Семен шагал по ним как по ступеням.

Подумаешь, цаца какая, - думал он. А рюкзак действительно тяжелый. Точно не меньше пуда будет. Куда ей дотащить его до Долматовки. И что там у нее? Ну и пускай тащит сама, если так. Было бы предложено. А там уж как-нибудь сами.
Семен все дальше уходил вверх по склону холма.

- Подождите! – Семен услышал снизу от дороги возглас девушки.
Он остановился и обернулся. Ветви деревьев еще не совсем скрыли от него дорогу, и он видел в просветах, как снизу девушка махала ему рукой.
- Подождите, я пойду с вами! – она подняла обеими руками рюкзак и на подгибающихся ногах стала спускаться с откоса.
- Да не тащите вы этот рюкзак! – крикнул он. – Я сейчас спущусь к вам.
Прыгая боком и цепляясь за деревья, он быстро сбежал по склону к дороге.
- Давайте ваш рюкзак, - сказал он, наклоняясь к нему.
- Подождите, - остановила его рукой девушка, - я все же должна вам сказать, что в нем.
- Хорошо скажите, - согласился Семен. – Хотя я уже понес бы его и так, не зная, что в нем.
- В нем бюст, - сказала девушка.
- Бюст? – переспросил Семен, думая, что ослышался.
- Да бюст, - подтвердила девушка, - из бронзы. Поэтому такой тяжелый.
- И чей же это бюст? – У Семена все еще мелькала мысль, что его разыгрывают.
- Ленина, - просто сказала девушка.
- Ленина? – еще больше удивился Семен. - Вы шутите?
- Нисколько. Да бюст Ленина – вождя мирового пролетариата. Да посмотрите сами.

Девушка наклонилась к рюкзаку, откинула клапан и развязала стягивающий шнур. Из рюкзака показалась бронзовая голова в натуральную величину с характерной лысиной, бородкой и взглядом с прищуром. Это действительно был бюст Ленина из бронзы. Причем сделанный на весьма высоком художественном уровне, а не их тех аляповатых истуканов, которые когда-то сотнями стояли во дворах школ и перед районными администрациями.
Семен присел на корточки, и некоторое время смотрел на бюст.
- Хороший бюст, - наконец сказал он. – Из музея, что ли?
- Нет, не из музея… не знаю…  –  смешалась девушка, и Семен снова почувствовал, что она не знает, как ответить.
- Ладно, пусть будет из музея, - пришел он ей на выручку.  –  Ну, значит, и понесем этого музейного Ленина по назначению, - сказал Семен, закрывая рюкзак и закидывая его себе на спину. – И заметьте, я не спрашиваю вас, зачем Парфенову понадобился этот бюст. Вы же точно ответите мне, что и понятия не имеете. Ведь так? Ладно, пойдемте уже.
И они стали подниматься по тропинке вверх.

- Давайте хоть познакомимся? – сказал Семен, не оборачиваясь. – Меня Семеном зовут.
- А меня Ева, - ответила девушка.
- Красивое имя, - заметил Семен. – И главное довольно редкое. Без шуток. А вы откуда родом? У вас характерный акцент. Хотя он почти и не заметен.
- Я из Прибалтики. Из Вильнюса.
- Да? А почему в России учитесь? А не в самом Вильнюсе? Там же прекрасный университет. Или в Европе? Кстати, сейчас Прибалтика тоже Европой стала.
- Мне больше нравится Россия, - просто сказала Ева. – Я уже и российский паспорт получила.
- Понятно. А на каком вы курсе?
- Да собственно я уже закончила. Сейчас аспирантура. Пишу диссертацию.
 
 «Да сколько же тебе лет?» - чуть не слетело с языка Семена. Но он вовремя удержался.
- И на какую тему? Если не секрет, конечно.
- Да какой секрет. Цивилизация разума как феномен космоса, - ответила Ева.
- Да вы, какой факультет закончили? – Семен даже остановился, повернулся к Еве и прислонился рюкзаком к стволу дерева.
- Астрономия, - ответила Ева
- Ну, надо же, - покачал головой Семен.
- А что вас удивляет?
- Да как-то… астрономия не совсем характерный выбор образования для девушек, что ли.
- А я вот выбрала астрономию. И тому есть причины, - с некоторым вызовом сказала Ева.
Семен примирительным жестом поднял руку:
- В моих словах нет никакого негативного смысла. И что вы будете писать в своей диссертации? – спросил Семен.
- Да ведь в названии сказано? – удивилась Ева.
- А ну да, мог бы и сам догадаться, - буркнул Семен.

Он оттолкнулся от дерева, наклонился вперед, чтобы уравновесить тяжесть рюкзака, и снова стал подниматься по тропинке.

- Нет что вы, я совсем не хотела вас обидеть, – стала оправдываться Ева ему в спину. - Просто тема сложная, так сразу и не скажешь.
- Да где уж нам понять, - подлил масла в огонь Семен.
- А вы все-таки обиделись, - с сожалением сказала Ева. – Но если вы готовы меня выслушать, я попытаюсь объяснить, о чем будет моя диссертация.
 
Семен ничего не ответил, с сопением преодолевая очередной зигзаг тропинки.

- Понимаете, - не дождавшись ответа, продолжила Ева, - в своей диссертации я попробую  проанализировать существующий на сегодняшний день парадокс – с позиций науки цивилизаций в космосе должно быть много, но мы их не видим, никак обнаружить не можем. Космос молчит.
- Да, -  поддакнул Семен, - еще Джордано Бруно говорил о множественности миров. Но инопланетяне как-то не очень спешат попадаться в расставленные нами сети  антенн, - он решил все же поддержать разговор. – Но может быть они на таком же уровне, что и мы – мы их не видим и не слышим – они нас тоже. Помните песенку? – нас не слышат – это минус, но и не гонят – это плюс. Какой же тут парадокс?
- Нет, парадокс есть. По расчетам время жизни некоторых цивилизаций, в том числе и в нашей галактике, должно значительно превосходить время существования нашей цивилизации. А если исходить из экспоненциального роста научных открытий и технологий, они уже давно в своей деятельности должны были выйти в космос, и мы должны были бы наблюдать в космосе следы их деятельности. Для таких явлений в космосе, которые не могут быть объяснены естественными процессами, даже специальный термин придумали – чудеса.
– Ну, чудес, как известно, не бывает. Да вы и сами даете указание на возможное объяснение этого парадокса.
- Какое же?
- Вы говорите – исходя из экспоненциального роста научных открытий и технологий. А где вы это видите сейчас в нашей цивилизации? Сейчас с моей точки зрения идет экспоненциальный рост деградации не только науки и технологий, но и самого человека, а вместе с ним и разумной составляющей цивилизации. Кстати, насколько мне известно, наука до сих пор никак не может дать хотя бы приблизительно непротиворечивого определения, что такое разум. Как же мы можем искать следы разумной жизни в космосе, если мы даже не понимаем, что такое разум?
- Да, вы правы. Разных определений разума много. Но здесь акцент не на гуманитарном содержании понятия разума, а на чисто научно-технических аспектах жизнедеятельности цивилизации и их последствиях в  среде обитания. Например, загрязнение морей мусором и пластиковыми пакетами могло бы служить свидетельством наличия разумной цивилизации на Земле.
- Да, - хмыкнул Семен, - уж таких следов разумной деятельности на Земле чем дальше, тем больше. Мусорные свалки распространяются не только на моря, но уже и на космос. Наверно уже сейчас на околоземных орбитах пора создавать мусорные свалки из отброшенных частей ракет и закончивших свою работу спутников. Иначе новым ракетам просто некуда будет втиснуться. Но, по крайней мере, по отсутствию такого космического мусора вокруг других планет солнечной системы мы уже наверняка можем утверждать, что на них разумной жизни нет.
- Не совсем так, - возразила Ева.
- Вы серьезно? Наука еще не достаточно изучила планеты солнечной системы, чтобы сделать такой вывод?
- Это неизбежно вытекает из ваших же слов о неопределенности определения разума. Например, космическим цивилизациям совсем не обязательно быть антропоморфными и быть копией нашей на разных стадиях развития. Поэтому мы просто можем не понимать, что наблюдаем цивилизацию разума. Потому что ожидаем, что следы их деятельности в космосе обязательно должны быть похожи на следы нашей цивилизации, и носить антропогенный характер.
- «Солярис» Лема? – спросил Семен. – Да, например, на Венере ему самое место.
- Именно нечто в этом роде. Но возможен и другой вариант. Другие цивилизации совсем не обязательно искать где-то там, в космосе. Возможно они уже здесь на Земле, рядом с нами.
- Вы имеете в виду всяких там рептилоидов и НЛО? Неужели вы и об этом будете писать в вашей диссертации? Это уже будет даже и не фантастика, а… -  Семен не закончил свою фразу.
- А вы не стесняйтесь, - рассмеялась Ева. -  То, что тема рептилоидов и НЛО постоянно обсуждается в Интернете, это известный манипулятивный прием – доведение до абсурда некоторой информации, которую нужно скрыть. Уж вам-то это как журналисту должно быть хорошо известно.
- Вы что же серьезно полагаете, что иноземная цивилизация уже присутствует здесь на Земле? – Семен снова остановился и повернулся к Еве.
- Скажем так, официальная наука не видит оснований для подобных утверждений, - ответила Ева. – Но мне хотелось бы проанализировать некоторые официально зафиксированные факты, которые не находят пока объяснений с позиций естественных природных процессов и как результат человеческой деятельности. Давайте немного отдохнем. Я вижу, вы устали.
- Да, есть маленько. Этот ваш бронзовый… бюст, довольно тяжел, - согласился Семен, снимая рюкзак.


==============7. Фокус с монетой

- Вот вы говорите, чудес не бывает, - продолжила Ева, когда он поставил рюкзак на землю.
- Это не я говорю. Поговорка такая известная.
- А хотите, я вам фокус покажу?
- Фокус? Здесь? Прямо сейчас? – удивился Семен.
- Да прямо сейчас. Здесь и место удобное. Это будет фокус с монетой, поэтому много времени не займет. Только не удивляйтесь, я ими еще со школы увлекалась. Вот смотрите у меня в руке монета, - Ева протянула к нему руку, и Семен увидел в ней довольно большую монету. Это был советский рубль. Откуда она взялась у нее в руке, он совершенно не мог себе представить, но точно видел, что она не доставала ее из своего кармана или из рукава ветровки.
- Вы удивлены, правда? – спросила Ева. – Откуда она появилась в моей руке? А это просто одно из правил техники фокусов – подготовка необходимых условий для фокуса заранее. Я достала эту монету из своего кармана, когда вы шли впереди и не смотрели на меня. Но это ведь уже, скажем так, слегка произвело на вас впечатление чуда? Правда?

Ева движением руки остановила Семена, который хотел что-то ответить.

- А теперь еще один пример. Известный фокус с исчезновением монеты. Вот смотрите, я на ваших глазах перекладываю монету из одной руки в другую и сжимаю ее в кулаке. Сейчас она в этой руке, правда? – Ева проделала это так убедительно, что у Семена создалось полное убеждение, что монета действительно зажата у нее в кулаке.
- Да, я понимаю, что она как бы должна быть там, - ответил Семен.
- Все правильно. Я только сделала вид, что перекладываю монету из одной руки в другую. А на самом деле она осталась у меня в той же руке, в какой и была. Это в технике фокусов называется пальмированием. В этом случае ощущение чуда у вас уже не возникает, потому что вы, скорей всего, уже не раз видели исполнение этого фокуса, и наверняка знаете его секрет.
- Увы, - притворно вздохнул Семен.
- Тогда, что вы скажете по поводу вот такого фокуса. Эта монета, как вы уже заметили, советский рубль. На одной ее стороне написан номинал, на другой  - изображение профиля Ленина. Если я сейчас буду подбрасывать монету вверх, затем ловить ее и показывать ее вам на раскрытой ладони, причем она всегда будет лежать той стороной вверх, какую назначите вы, это не покажется вам противоречащим вашим научным представлениям о мире? Это не заставит вас все же засомневаться, что ваши представления о мире, мягко говоря, не совсем точны и полны? Как, кстати, и в том, что моя диссертация не будет такой уж фантастикой?
- Вы действительно сможете сделать такой фокус? – с сомнением спросил Семен.
- Давайте попробуем? – ответила вопросом Ева. – Называйте сторону.
- Хорошо, пусть будет профиль Ленина.
Ева щелчком подбросила в воздух монету так, что она быстро завращалась и легко зазвенела. Затем она ловко поймала ее на лету и зажала в кулаке. Затем она повернула кулак и раскрыла ладонь. Монета на ее ладони лежала профилем Ленина вверх.

- По теории вероятности в таком исходе нет ничего странного, правда? Вероятность того, что монета ляжет вверх орлом или решкой, равна пятидесяти процентам. Но это в первом броске. А с каждым новым броском, в случае положительных исходов, эта вероятность будет уменьшаться, и очень скоро станет исчезающе мала. А если к этому добавляется еще одно граничное условие – ваш заказ стороны монеты, то положительные исходы этого события будут явно противоречить теории вероятности, а, следовательно, и самой науке. Вы согласны?
- Безусловно, - подтвердил Семен. – И знаете, что-то мне подсказывает, что вы действительно в состоянии проделать то, что сейчас описали. Но чтобы все же у меня не осталось сомнений, давайте проделаем этот фокус еще раз. Пусть и в этот раз монета ляжет профилем Ленина вверх.

Ева снова подбросила монету, поймала ее и раскрыла ладонь. Она снова лежала профилем Ленина вверх.

- Хотите еще раз? – спросила Ева.

Семен взял монету и повертел ее в руках, внимательно рассматривая. Ничего необычного в ней он не увидел.

- Да, бог любит троицу, - после некоторого молчания сказал он. – Чтобы уж окончательно, давайте еще раз профиль Ленина.
 
И снова после броска монета лежала на ее ладони профилем Ленина вверх.

- Я так понимаю, что раскрывать секрет этого фокуса вы не станете? – спросил Семен.
- Я почему-то думаю, что скоро вы узнаете его сами, - с улыбкой ответила Ева. – А пока я не хочу разрушать у вас ощущение чуда. А ведь оно у вас сейчас возникло, согласитесь.
- У меня просто нет слов, - развел руками Семен.


========= 8. Огни Святого Эльма

Тропинка, будто устав от кряхтения Семена, который карабкался по ней с тяжелым рюкзаком за плечами, уменьшила свой наклон и затем легла перед ним ровной дорожкой. Они вышли на вершину холма. Деревья перед ними расступились, и они оказались на краю довольно крутого пригорка высотой метра три. На срезанной вершине холма слева от них и боком к ним стояло здание церкви. Сзади нее начинался пологий подъем, на котором раскинулось заросшее кустами и бурьяном заброшенное кладбище. Справа у края площадки было видно начало широкой каменной лестницы, очевидно, там был спуск уже в Долматовку.

Церковь была небольшой, но ее здание выглядело очень массивным. С осыпавшейся штукатуркой и проваленной крышей каменная глыба церкви мрачно возвышалась над холмом и отрешенно смотрела на мир пустыми глазницами проемов своих окон. На куполе, во многих местах которого зияли дыры, на удивление еще сохранился крест. Вся эта картина производила тяжелое гнетущее впечатление.

- Да, - сказал Семен, - была жизнь. А что теперь? Почему это никому не нужно? И зачем все это было?
- Время неумолимо, - уклончиво ответила Ева. – Там, наверно спуск в Долматовку, нам нужно идти туда, - она показала вправо от себя и начала спускаться с откоса на заросшую травой с остатками когда-то покрывавших ее плит площадку перед зданием церкви.
Семен последовал за ней. Когда они уже спустились и направились к спуску на Долматовку, сверху внезапно раздался гром. Вернее не гром, а рокот, который медленно словно бы нехотя прокатился по небу. Они подняли глаза, и увидели нависшую над холмом черную тучу.
- Грозы нам только не хватало, - пробурчал Семен. – Надо поторопиться.
Он бросил взгляд на церковь и остановился как вкопанный. На кресте церкви горел огонь.
- Смотрите! – остановил он Еву.
Огонь был похож на пламя свечи. Он и колебался как язык пламени, охватывая собой верхнюю часть креста.
- Это наверно огни Святого Эльма, атмосферное электричество, - сказал Семен. – В грозу такие явления бывают. Выглядит очень эффектно, но явление вполне безобидное.

Он повернулся к Еве и увидел ее напряженное лицо. Она неотрывно смотрела в сторону церкви. Семен с удивлением снова повернулся.

Пламя на кресте на его глазах вдруг стало разгораться все сильнее и собираться в ярко светящийся белый с изумрудным оттенком шар. Некоторое время он еще цеплялся за кончик креста, но затем, словно оборвав невидимую связь, подскочил вверх метров на пять. Он неподвижно висел несколько секунд, словно раздумывая, что делать дальше, затем стал медленно описывать вокруг купола церкви все расширяющиеся круги, снижаясь к земле.
- Да это же шаровая молния! – воскликнул Семен.
- Это очень опасно! – тихо сказала Ева. – Наденьте это, - она сняла свой капелюх и надела его на голову Семена. Ее довольно длинные волосы, которые были собраны под шляпой, упали ей на плечи.
- Да вы что? – удивился Семен, - зачем это?
- Так надо! - Ева решительно пресекла его попытку снять шляпу.

Он встретился с ее глазами и увидел перед собой совершенно другого человека. Это был властный жесткий человек, очевидно обладавший чем-то таким, что давало ему право так себя вести.
 
Ева взяла его за руку:
- Стойте, молчите, и не двигайтесь, - тихо и властно сказала она.

Яркий светящийся шар, описав большой круг вокруг церкви, подлетел к ним и завис в воздухе, в метре прямо перед лицом Семена. От него было слышно потрескивание как от горящих дров, гудение как от трансформатора и ощущался запах озона. Довольно долго он висел так неподвижно, слегка покачиваясь, затем вдруг неожиданно сорвался с места, по уходящей дуге стремительно взлетел вверх, и белым росчерком воткнулся в черную тучу. И тут же по небу снова прокатился рокот грома, и на землю упали первые тяжелые капли дождя.

- Все, уходим! Мы прошли кордон, – сказала Ева. – Но нам надо быстрее отсюда уйти.


===============9. Не случайный гость

Спуск от церкви в Долматовку начинался тремя ярусами с каменными лестницами во всю ширину дороги, дальше дорога по дуге уходила вниз, постепенно уменьшая свой наклон, и, наконец, превращалась в улицу самой Долматовки, которая словно ось держала на себе всю вытянутую вдоль нее деревню. Справа и слева были еще улицы, но это была уже окраина.
Ева довольно быстро стала спускаться на первый ярус. Семен последовал за ней. Неожиданно выглянуло солнце и превратило долину, куда они спускались, в одно из живописных полотен передвижников. Семен бросил взгляд вверх – никакой черной тучи не было и в помине. По небу весело бежали белые кучевые облака.

- А гроза-то, кажется, миновала, - с неподдельным удивлением сказал он в спину Еве. – Да, кстати, возьмите вашу шляпу, - Семен снял шляпу и протянул ее Еве.

Одним движением руки собрав волосы в узел, она накрыла его шляпой.

- А скажите, она действительно помогает от шаровых молний? – спросил он с улыбкой.
- Помогает, помогает! – в тон ему ответила Ева, поправляя на голове свой капелюх. – Можете считать, что это шапка невидимка для шаровых молний.
- Шапка невидимка? А вас, значит, они не трогают?
- Их надо чувствовать и понимать, как с ними себя вести. Здесь они довольно часто летают. И ведут себя очень странно. Есть ученые, которые полагают, что это другая форма жизни, организованная на энергетическом уровне.
- Вот даже как, - усмехнулся Семен. – Живые шаровые молнии. И что же это за ученые, которые так считают?
- Например, Парфенов. Он называет их эфорами.
- Эфорами? – переспросил Семен.
- Сокращение от – энергетическая форма разума – эфор.
Ева продолжила спуск в Долматовку. Семен последовал за ней, продолжая осматривать на ходу деревню и местность вокруг нее с высоты птичьего полета.

- А хотите, я покажу вам дом Парфенова? – снова обратился он к Еве.
- И будете совершенно правы, - с улыбкой ответила Ева, останавливаясь на втором ярусе. – Его легко узнать по ветряному колесу и башенке для телескопа.
- Да, да. А я все думал, что это за башенка такая странная там, на крыше торчит? Смотрите, а что там? – Семен указал рукой вдаль.

За Долматовкой чуть левее ее на довольно значительном расстоянии на возвышенном открытом месте точно указующий перст в небо торчала огромная заводская труба. Рядом с ней можно было разглядеть бетонные коробки цехов.
- Там какой-то комбинат? – то ли вопросительно, то ли утвердительно сказал Семен, повернувшись к Еве.  Ева посмотрела на далекий комбинат, который на таком расстоянии был похож на мираж.
- В советское время там был комбинат по производству технеция, редкого элемента из таблицы Менделеева, который не встречается в естественном виде в природе. А потом этот технеций применялся в каких-то военных разработках, - наконец ответила Ева.
- Технеций? – Семен вдруг осознал, что это именно тот комбинат, на котором погибли его родители и муж тетки Степаниды. Он остановился и долго с волнением смотрел на далекие коробки цехов. Наконец он справился с волнением.
- Он заброшен? – спросил Семен.
- Да, - коротко ответила Ева и пошла дальше.
- Вот вы говорите, что никогда здесь не были и с Парфеновым не знакомы, тогда откуда вы все это знаете? – не унимался Семен.

Ева не ответила и шла дальше, словно не услышала вопроса Семена.

Некоторое время они шли молча. Семен уже начал уставать. Спускаться с этим чертовым рюкзаком было еще труднее, чем подниматься. Надо было постоянно выбирать место, куда поставить ногу, чтобы она не соскользнула.

- Вот смотрите, такая красивая долина, - начал он, чтобы как-то разрядить обстановку, - но почему люди отсюда ушли?

Ева остановилась на площадке третьего яруса, поджидая его, и внимательно посмотрела ему в глаза.

- Еще в советское время на комбинате случилась серьезная авария. Много людей погибло тогда.
- Я это знаю, - тихо сказал Семен.
- А сейчас здесь геопатогенная зона, - продолжила Ева. - Какой-то разлом в тектонических плитах, через который на поверхность выходят опасные для всего живого потоки. Не знаю, связано ли это с той аварией на комбинате, но это началось после нее. Здесь стали происходить странные природные явления…
- Одно из них мы только что видели, - вставил Семен. – Но на растения эти потоки, выходит, не действуют?
- Да, - кивнула Ева, – Только на органику. Люди стали сильно болеть и даже исчезать бесследно. Поэтому Долматовка была заброшена. Здесь даже животные не живут. А потом уже официально эта территория была объявлена зоной отчуждения.
- Вот почему, наверное, меня никак не оставляет это гнетущее чувство тревоги, - как бы про себя сказал Семен.

- А как же Парфенов? На него эта зона не действует, что ли? – спросил Семен, когда они уже шли по пустынной улице Долматовки.
- Конечно, действует. Но он знает, как этому противостоять.

Стояла глубокая тишина. Не было никаких звуков, которые обычно всегда слышны в деревнях – лай собак, отдаленный крик петуха, голоса людей. Не было даже слабого ветерка, который нарушал бы эту всепоглощающую тишину шелестом листвы. Дома с обеих сторон были совершенно целыми, и даже со стеклами в окнах. Но сразу было ясно, что в них никто не живет. Это было видно хотя бы по заросшим дворам и огородам. Буйство растительности просто поражало своим гигантизмом. Бурьян, крапива, лопухи… Особенно лопухи, которые закрывали даже окна.

- Вот удобная лавочка, давайте немного посидим, - сказал Семен, подойдя к лавочке у забора рядом с зеленой калиткой, на которой был изображен петух. Он скинул с себя рюкзак и облегченно вздохнул. – Смотрите, какой горделивый петух, - Показал он на калитку.
- Хорошо нарисован, - согласилась Ева и села рядом с ним. – Талантливых людей значительно больше, чем принято думать. Особенно в деревнях. Здесь люди меньше исковерканы цивилизацией.
Она посмотрела вдоль улицы:
- Чтобы попасть к дому Парфенова, нам, наверно, нужно повернуть на следующем перекрестке налево.

- Да, я тоже так думаю. Тяжело все же здесь. Постоянное ощущение какой-то опасности. И как Парфенов тут один живет? А вы, как мне кажется, тоже как-то связаны с этой зоной? Или я ошибаюсь?

Ева молчала, отрешенно глядя вдоль улицы.

- Знаете, здесь в зоне случайных людей не бывает, - вдруг сказала она. – Если вы прошли кордон, то совсем не важно, по каким причинам вы идете к Парфенову. Значит, здесь вы не случайный гость. Очевидно, и вам был какой-то знак.
- Знак был, это точно, - вздохнул Семен. – А если бы меня не пропустили на кордоне? Что было бы тогда?
- Не знаю, - покачала головой Ева. – Но в зону вы бы точно не прошли.
- Прямо как у Стругацких «Пикник на обочине», - покачал головой Семен. – А вы, получается, сталкер?
- В какой-то мере, да, - Ева серьезно посмотрела на Семена. –  Стругацкие были талантливыми писателями. Но и не только писателями. Многое из того, что они писали, они брали совсем не из головы.

 
============10. Парфенов

Дом Парфенова стоял на самом краю деревни, улица перед ним заканчивалась, и дальше уже поросшая травой проселочная дорога левым поворотом уходила в лес. Лес стеной стоял и за домом Парфенова. Но странным образом пространство вокруг дома, огороженное металлической сеткой, было свободным от растительности. Не было ни кустов, ни деревьев. Весь двор был покрыт жестким ежиком желтой травы, которая, казалось, была подвергнута термической обработке.

Фасад дома был оформлен как портик с четырьмя колоннами, перед которым была широкая деревянная лестница с тремя ступенями, уже почти разрушенными временем. По центру лестницы была сделана бетонная вставка метровой ширины, по которой можно было подняться к двери. Над портиком был балкон тоже с четырьмя колоннами, которые подпирали уже продолжение двускатной крыши. Справа к дому перпендикулярно к нему было пристроено одноэтажное крыло, над которым в дальнем от дома конце на выходящей из крыши оси неподвижно висело горизонтально расположенное ветряное колесо метров двух в диаметре.

Поднявшись по ступеням, Семен и Ева увидели, что дверь в дом была открыта настежь. Они вошли внутрь и остановились в прихожей, в которой было две двери – прямо в дом и справа в пристройку. Слева была лестница на второй этаж.

- Игорь Петрович! – громко позвала Ева. – Вы дома?

- Вы подождите здесь, а я осмотрю дом, - сказала Ева, не дождавшись отклика. – Снимите рюкзак.

Она открыла дверь в комнату и снова достаточно громко позвала Парфенова. Ответом снова была тишина. Ева подошла к правой двери, которая вела в правое крыло дома, и скрылась за ней.

Семен снял рюкзак, поискал место, куда бы его поставить, и решил отнести его влево к лестнице на второй этаж. Внезапно он услышал идущие сверху глухие голоса. Он поднялся по скрипучим ступеням, подошел к закрытой двери и прислушался. Говорили двое, один низким баритоном, ему отвечал искаженный каким-то фоном довольно высокий и несколько картавый голос.

- Я не хотел бы спорить с вами в понимании диалектики, - говорил низкий баритон, -  но не кажется ли вам, что не совсем диалектично утверждать, что революционер должен ждать объективных условий революции? Может правильнее в соответствии с диалектикой так, что он их сам должен создавать?

- Э, батенька! Вы все же плохо знаете диалектику. Для революции нужны как объективные, так и субъективные факторы. Наличие нужного лидера революции это субъективный фактор. Но никакой лидер, вождь, каким бы гениальным он не был, не может по своему желанию сотворить объективные факторы революции. Если вождь…

В этот момент снизу раздался голос Евы, звавший Семена, и разговор за дверью резко оборвался буквально на полуслове, как будто его выключили. За дверью раздались шаги, она открылась, и на площадку вышел довольно высокий человек лет пятидесяти.

На нем был поношенный свитер, темные, висевшие мешком спортивные брюки, на ногах ботинки с высокой шнуровкой и рифленой подошвой, на голове лыжная вязаная шапочка, из-под которой были видны уже седые короткие волосы. Высокий лоб, широко расставленные большие темные глаза под густыми бровями и с мешками под ними, прямой крупный нос, плотно сжатые тонкие губы, выступающий подбородок. Лицо и вся фигура незнакомца выражали чувство угрюмого раздражения.

Незнакомец закрыл дверь и остановился перед Семеном, вопросительно глядя на него:

- Вы кто?
- Это Семен, он пришел со мной, - Ева стала подниматься по лестнице.
- Оставайтесь внизу! – сказал ей незнакомец и легонько подтолкнул Семена к началу лестницы. – Давайте спустимся.

- Значит, вы Ева, - сказал незнакомец, когда они с Семеном спустились вниз. - А где Никита?
- Никиты на месте встречи не было, - ответила Ева. – А вместо него был…
- А рюкзак? – перебил он ее.
- Рюкзак был на месте, - кивнула она головой.
- Так вы принесли его?
- Да, принесли. Его нес Семен.
- Хорошо, давайте пройдем в комнату, - незнакомец указал на центральную дверь.
- Рюкзак брать с собой? - просил Семен.
- Да, возьмите.
- А ваш собеседник? – спросил Семен, закидывая рюкзак на плечо.
- Какой собеседник? – настороженно спросил незнакомец.
- Мы слышали разговор там, наверху в комнате… - начал Семен.
- Там нет никакого собеседника, - оборвал его незнакомец. – Это был компьютер.

В комнате незнакомец раскрыл рюкзак, достал бюст, поставил его на тумбочку у двери и некоторое время рассматривал, даже ощупывая его руками, стоя спиной к Семену и Еве.

- Это Парфенов? – тихо спросил Семен у Евы.
Она молча кивнула в ответ.

- Хорошо, - кивнул Парфенов, поворачиваясь от бюста, – с этим можно работать. Ева, я подготовил вам материалы. Они там, на столе. Вы отберите, что вам нужно, а мы  пока с товарищем побеседуем.

Он повернулся к Семену:
- Я вас слушаю.
- Меня зовут Семен Андреевич Неверов. Я журналист, работаю в редакции одного научно-популярного журнала.
- Вы ко мне? – удивился Парфенов.
- Да к вам. К нам в редакцию пришло письмо…
- Чье письмо?
- Ваше.
- Я не писал никаких писем в редакцию вашего журнала.
- Да, нам вы не писали. Но вы написали письмо в Академию Наук, а они переслали его нам. Вот я и приехал по этому письму.
- Значит, академики решили не заморачиваться, - усмехнулся Парфенов. – Это очень похоже на них. Но и в Академию Наук я тоже не писал. Так что вы явно не по адресу. Извините. Можете присесть тут и подождать Еву, - он показал на кресло у журнального столика. - А мне некогда, еще раз извините, - он повернулся к двери.
- Но постойте! – воскликнул Семен. – Так же нельзя! Это письмо у меня с собой. Вот оно!
Парфенов взял из рук Семена конверт, не открывая, повертел его в руках, и небрежно бросил на журнальный столик:
- Я уже сказал, это не мое письмо, - отрезал он.
- Но ведь в нем ваша работа по физике микромира. И еще написано, что вы обладаете способностью к материализации предметов.
- Да? – удивился Парфенов.

Слегка подняв голову, он прислушался к чему-то на втором этаже. Затем, отодвинув рукав свитера, посмотрел на часы и поднял глаза на Семена:
- Это явно чья-то шутка. И очень неудачная. Мне жаль, что вы потратили свое время, но я ничем не могу вам помочь.
- Подождите! Но я сам… я сам тоже материализатор! – совершенно неожиданно для самого себя выпалил Семен.

- Что вы сказали? - Парфенов остановился у двери, повернулся к Семену и внимательно посмотрел ему в глаза.
- Я тоже… материализатор… в какой-то мере, - уже не так уверенно, запинаясь, повторил Семен.

- Хорошо, давайте присядем, - устало сказал Парфенов, прошел к журнальному столику и сел в кресло.

Семен сел в кресло с другой стороны и посмотрел на Парфенова. Тот сидел, откинувшись на спинку кресла с закрытыми глазами. И Семен вдруг увидел перед собой смертельно уставшего человека.

Парфенов неожиданно мотнул головой, открыл глаза и наклонился к Семену:
- Так вы говорите, что тоже материализатор? И что вы смогли материализовать? 
- Ну-у-у… - Семен отвел глаза в сторону.
- Говорите. У нас мало времени, - поторопил его Парфенов.
- Стопку водки! – решительно сказал Семен и с вызовом посмотрел в глаза Парфенову.
- Да, да, стопку водки, - задумчиво покивал Парфенов, как будто совсем не удивившись названному предмету материализации. – Больше ничего?
- Ну… еще икру… красную... немного. Потом хотел еще танк, но это уже не получилось.
- Ага, икру красную получилось, а танк нет, - в утвердительном тоне сказал Парфенов.
- Да, - подтвердил Семен.
- А какой танк вы хотели материализовать? – неожиданно задал вопрос Парфенов.
- В смысле? – удивился Семен. – Просто танк.
- Но ведь танки разные бывают.
- Вы хотите сказать, что надо было заказать конкретный танк? Например, Т-34, и тогда бы он появился? – с некоторым удивлением спросил Семен.
- Возможно, - ответил Парфенов. – Вы же заказали именно рюмку водки, а не вообще какой-то алкоголь. Могли бы, например, и коньяк. И икру красную, лососевую. А ведь есть и черная осетровая, например. Для материализации нужно создать четкий ментальный образ предмета. И не только внешнего облика, но и его внутренней структуры. Но и этого мало. Для материализации сложных и габаритных объектов нужна еще значительная энергия, которой у вас тогда очевидно не было. К тому же, ею еще нужно уметь управлять и направлять ее в нужное место. Поэтому с рюмкой водки у вас получилось, а вот с танком нет. Вопрос, почему вы оказались подключены к системе? Но сейчас для выяснения этого нет времени. Ева, вы скоро? – обратился он к Еве.
- Мне надо еще посмотреть, если есть время, конечно, - ответила Ева.
- Времени нет совсем, - самому себе сказал Парфенов. – Что же случилось с Никитой? Да вы можете не смотреть, - снова обратился он к Еве, - заберите все. Это все для вас.

Парфенов повернулся к Семену.

- Хорошо, - подытожил он. - Я понял, что вы здесь появились не случайно. Очевидно, вам был какой-то знак. Это несколько меняет расклад. У меня на сегодня запланирован очень важный и крайне опасный эксперимент. В его проведении мне должен был помогать Никита, мой ближайший соратник. Но его почему-то нет. Но этот эксперимент я должен провести обязательно, потому что именно сегодня из тектонического разлома будет особо мощный выброс эфира. Этот выброс должен создать нужный уровень материала и энергии для эксперимента. Ждать следующего выброса надо будет довольно долго.
- А вы могли бы объяснить суть вашего эксперимента? И тогда, возможно, мы могли бы вам помочь в его проведении.
- Нет, это невозможно, - категорически отрезал Парфенов. - Вам все равно нужно будет уйти. Здесь во время эксперимента должен быть только я один. Никита тоже ушел бы. А суть эксперимента? – Парфенов снова посмотрел на часы. – Ладно, немного времени все же есть. Да, рассказать все же нужно. В случае неудачного его завершения… - он не закончил мысль и провел ладонями по лицу.

- Ладно, слушайте. Сегодня при удачном исходе эксперимента, быть может, впервые в истории науки удастся синтезировать искусственного человека.
- Это как? Клонирование? Или это будет биоробот? – удивленно спросил Семен.
- Нет, это будет живой человек. Если, конечно эфоры позволят.
- Эфоры… Ева мне говорила о них. Вы действительно думаете, что это иная форма разума?
- Да, это иная форма жизни, иная форма разума, иная цивилизация, - с некоторым раздражением сказал Парфенов и поднял руку, останавливая Семена. – Сейчас не время объяснять и доказывать вам это. Коротко скажу только, что это эфирные структуры. Поскольку частицы эфира на много порядков меньше элементарных частиц нашего мира, то в небольшом объеме могут быть созданы структуры, значительно превосходящие по сложности человеческий мозг. Это и есть эфоры. Они могут жить в космосе, и не привязаны к какой-либо планете. Здесь на Земле они решают какие-то свои задачи, и им, в общем-то, наплевать на нас. Они не обращают на нас никакого внимания, если мы не начинаем каким-то образом влезать в их дела. Однако на определенном этапе развития земной науки они вынуждены были пойти на соглашение с силами, которые с их точки зрения определяли глобальные процессы на нашей планете. Для этого они выбрали Мальтийский Орден.
- Они выбрали масонов? – спросил Семен.
- Да, они решили, что именно масоны, или проще финансовая олигархия, как организация, стоящая над государствами, и в которую входят самые влиятельные люди самых могущественных государств на Земле, может оградить их от того, чтобы цивилизация Земли нарушала их планы. Это именно они потребовали, чтобы из науки была исключена проблематика эфира, и само упоминание эфира в науке было запрещено. Это они помогли разработать, внедрить через Эйнштейна, и сделать непререкаемой основой физики теорию относительности, которая отрицает существование эфира.
- Но почему? – воскликнул Семен. – Зачем им это?
Парфенов с сожалением посмотрел на Семена:
- Я понимаю, для вас это ново. Могу порекомендовать вам, ознакомиться с теорией Ацюковского под названием Эфиродинамика. А если коротко, то вся Вселенная состоит из эфира. Наш материальный мир, состоит из элементарных частиц, которые являются тоже формами эфира. И этот материальный мир, эта наша Вселенная, которую мы наблюдаем, составляет лишь около десяти процентов от существующей на самом деле реальной Вселенной, которая закрыта для нас. Мы можем наблюдать и воспринимать только небольшой кусочек от реально существующей Вселенной. Если бы мы постигли тайну эфира, нам открылась бы вся Вселенная, а это было бы уже угрозой для эфоров. Поэтому они стараются всеми силами помешать нашей цивилизации прорваться к тайнам эфира. Пока мы ковыряемся на своей планете, как муравьи в своем муравейнике, мы им не мешаем. Но если мы начинаем постигать и осваивать огромную энергию, которая заключена в эфире, мы становимся для них опасными. И должен сказать, что они так думают вполне обоснованно. Мы открыли и в какой-то мере освоили энергию атома, и наша цивилизация с тех пор постоянно находится под угрозой самоуничтожения. Но это их не волнует. Если мы сами себя уничтожим в термоядерном апокалипсисе, они этого, в общем-то, и не заметят. Но если мы откроем энергию эфира, которая на много порядков превосходит термоядерную, то получаем оружие, с помощью которого будем способны уничтожить не только самих себя, но и их. И я не сомневаюсь, что в нашей цивилизации найдутся те, кто будет бряцать уже не только атомной, но и эфирной бомбой, и требовать от эфоров подчинения. А эфоры в принципе могут многое сделать для нашего материально мира. Им вполне по силам устроить на Земле, к примеру, материальную базу коммунизма, когда все блага польются как из рога изобилия. Даже будет возможность реализации сокровенных желаний людей. Разумеется, в определенных пределах. Если эти пределы кто-то будет пытаться переступить, то тут же окажется в роли старухи у разбитого корыта из сказки Пушкина о рыбаке и рыбке.
- Вы говорите, что эфоры заключили договор с Мальтийским Орденом. Но ведь они должны были и что-то пообещать масонам?
- Да, это так. И это самое печальное, что может быть для нашей цивилизации. Эфоры дали обязательство масонам поддерживать их власть на Земле. И они это неукоснительно выполняют. По крайней мере, эфоры будут их поддерживать до тех пор, пока они не дают нашей цивилизации прорваться к тайнам эфира.
- А ваши эксперименты? – спросил Семен. – Они не нарушают это соглашение эфоров с Мальтийским Орденом?
- Да, конечно, - кивнул Парфенов. – Но я смог с ними договориться. А, в общем-то, я их обманул. Хотя и у самих эфоров тоже не все гладко. Там тоже разные группировки. Играя на их противоречиях можно вести свою игру. Ничто человеческое, как оказалось, им тоже не чуждо.
- Вы можете с ними связываться?
- Да, могу. Я смог их убедить, что мои эксперименты не направлены на раскрытие тайны эфира. Что целью моих экспериментов является создание искусственного человека, который мог бы быть у них под полным контролем напрямую. И таких людей они могли бы сами ставить на управляющие посты в нужные места цивилизации Земли. И для этого я использую аномальные свойства этой зоны. В моих экспериментах эфир выполняет вспомогательную роль. Он является материалом и источником необходимой для экспериментов энергии на базе естественного процесса этой зоны, а не с помощью какой-либо технической установки по производству эфира и использования выделяемой им энергии. В этом случае изучение свойств эфира и его использование на практике в промышленных масштабах не представляется возможным. Поэтому они смотрят на мои эксперименты сквозь пальцы. Но если они узнают, кого и зачем я собираюсь синтезировать, то, думаю, они тут же поставят крест на моих экспериментах. Да и на мне самом. Противников Мальтийского Ордена, а собственно мирового олигархата, они уничтожают без всяких сантиментов. По крайней мере, пока.
- А кого вы хотите синтезировать… материализовать? – Насторожено спросил Семен. – Этот бюст… вам нужен для этого?
- Да, для этого, - кивнул Парфенов. – Реальный материальный прототип значительно упрощает и ускоряет создание внешней оболочки материализуемого объекта.
- Вы хотите материализовать… Ленина? Но зачем? – поразился Семен.
- Это не будет воскресший Ленин. Это будет искусственный человек, похожий на Ленина. Я в течение нескольких лет работал над созданием ментального образа наиболее приближенного к реальному Ленину. В том смысле, что если он будет создан, то базовые основы его знаний, аппарат мышления, мощность его мысли и их направленность должны будут максимально соответствовать реальному Ленину. Но вот в духовном или морально-нравственном аспекте это будет чистый лист. Он будет подобен только что родившемуся ребенку.
- А разве нельзя ему сразу сформировать и духовный внутренний мир, если вы смогли сформировать его ментальный?
- К сожалению, нет, - ответил Парфенов. – Если пользоваться терминологией мистиков, то я смог создать ментальное тело человека, которое отвечает за базу знаний и мощность интеллекта, а вот астральное тело, которое отвечает за эмоции, переживания и чувства, нет. Конечно, в ментальном теле морально-нравственный аспект личности находит свое отражение. Но вот чтобы он стал сутью данной личности ему нужен реальный жизненный опыт. Астральное тело и формируется в ходе приобретения жизненного опыта на базовой основе исходных животных инстинктов. Оно неотделимо от физического тела. Поэтому искусственно созданному человеку придется учиться заново жить. Конечно, не совсем как новорожденному, но все же некоторое время ему придется постигать азы жизни на практике.
- Тем более непонятно, зачем вы его создаете? Что вы с ним будете делать? Какова будет его судьба? Вы сами будете его воспитывать? Где? Здесь?
- Нет. Есть поселение … организация, которая возьмет это на себя. Никита и Ева должны будут отвести его туда. Если эксперимент, конечно, будет удачным.
- Но почему именно Ленин? – опять задал вопрос Семен. – Ведь Ленин это вождь мирового пролетариата, как любили тогда говорить. А сейчас совсем другое время. И пролетариата в понимании марксизма уже нет.
- А с этими Ротшильдами и Рокфеллерами, на стороне которых еще и эфоры, вы, что ли будете воевать? – в ответ спросил Парфенов. – Нужны личности. Лидеры. Именно масштаба Ленина. Способные сформулировать главную проблему цивилизации и дать ответ на извечный вопрос – что делать? Способные зажечь и организовать людей на противостояние этой глобальной своре упырей. Хотя бы попытаться привести нашу цивилизацию к человеческому состоянию. И не важно, что пролетариата в понимании марксизма уже нет. Есть человек. Который не меняется по своей сути на протяжении всей истории цивилизации.

Парфенов посмотрел на часы и поднялся:
- Все, вам пора уходить. Да и мне нужно готовиться к эксперименту. Но я все же хочу позволить вам, Семен, задать ваш вопрос тому, кого собираюсь материализовать. Давайте, поднимемся на минуту наверх.



==============11. Голограмма

Парфенов щелкнул выключателем, и длинный зал пять на десять метров осветился матовым белым светом двух рядов потолочных светильников. Справа и слева вдоль стен стояли металлические шкафы с рубильниками, кнопками, приборами, индикаторами, рядом с которыми размещалось различное оборудование, назначение которого Семену было трудно определить, кроме разве что мощных трансформаторов.

- А электроэнергия у вас откуда? – спросил Семен.
- Из эфира, конечно. Там в дальнем углу трансформатор Тесла, - Парфенов указал в левый дальний угол зала, отгороженный металлической сеткой, - а основная силовая установка в цокольном этаже. То, что вы сейчас увидите, это голограмма, объединенная с ментальным телом. Сегодня в ходе эксперимента к ментальному телу будет добавлено эфирное, а затем материализация – создание физического тела, – пояснил Парфенов.

Парфенов подошел к одному из ближних шкафов справа, повернул рубильник, щелкнул тумблерами, отчего на шкафу зажглось множество разноцветных огоньков, и нажал какую-то кнопку. Зал прорезали несколько лазерных лучей, идущих с разных мест, но пересекающихся в одной точке в центре зала. В этой точке образовалось светящееся облако, которое внезапно трансформировалось в фигуру человека. Этого человека, безусловно, можно было узнать – он ожидаемо был похож на великого политического деятеля конца девятнадцатого начала двадцатого веков, лидера мирового пролетариата Ленина. Костюм тройка, галстук, бородка клинышком, лицо с азиатскими скулами, глаза с прищуром.

- Что, Игорь Петрович, вы решили все же закончить нашу дискуссию о роли личности в истории? – вдруг раздался чей-то голос.

Нельзя было определить, откуда он шел. Хотя Семен отчетливо видел, как шевелились губы голограммы, но казалось, источник звука был где-то в пространстве зала, или даже за его пределами. Голос был сильно искажен, как будто звучал из плохого динамика, или кто-то говорил через рупор, срезавший низкие частоты. Семен машинально быстро осмотрел зал в поисках динамиков.

- Нет, Владимир Ильич, - ответил Парфенов. – Я хочу познакомить вас с моими гостями.
- А, молодые люди! Да, вижу, у вас гости. Это архиважно привлекать к нашему делу как можно больше людей. Особенно молодежь! – откликнулась голограмма.
- Это Ева, - Парфенов подошел к Еве. – Наш сотрудник, который принимает участие в эксперименте. Она молодой ученый, которая, надеюсь, будет вашим секретарем после вашей материализации. А это Семен, журналист, наш гость, но тоже в какой-то мере принимает участие в эксперименте. Он просит разрешения задать вам один вопрос. – Парфенов повернулся к Семену и тихо сказал, - только один вопрос, время сеанса крайне ограничено.
- Да, да, конечно, отвечу на любой вопрос, - откликнулся тот же голос.
- Э-э-э… - замычал Семен.
- Владимир Ильич, – с саркастической усмешкой подсказал Парфенов.
- Да не смущайтесь! – подключилась голограмма. – Называйте меня просто товарищ.
- Хорошо, товарищ… Ленин, - с трудом выговорил Семен. – Сейчас в начале двадцать первого века, - начал он нащупывать свой вопрос, - общая мировая ситуация совершенно другая, чем она была в начале двадцатого века.
- Общая мировая ситуация одна и та же начиная с древнего мира и по сей день, – мгновенно отреагировала голограмма. – Меняются только конкретный исторический антураж, уровень научно-технического развития, расклад мировых сил и лидеры мировых процессов. Но сами процессы их суть и содержание не изменяются – это борьба за власть над миром.
- Подождите! – разволновался Семен. – Я говорю об идеологии марксизма, которую лично вы, если вы ассоциируете себя с известным политическим деятелем периода социалистической революции и создания СССР, отстаивали как единственно верную теорию, согласно которой шло объективное, а значит не зависящее от сознания людей, развитие цивилизации Земли. Или я не прав?
- Безусловно, вы правы, - легко согласилась голограмма, - и что же?
- Как что? – растерялся Семен. – Разве сегодня не ясно, что марксизм неверно предсказывал вектор эволюции цивилизации, и поэтому закономерно сошел с исторической арены?
- Так и в чем ваш вопрос? – в ответ задала вопрос голограмма, игнорируя замечание Семена о марксизме.
- Задавайте ваш вопрос – поторопил Семена и Парфенов.
- Если вы получите возможность заниматься политической деятельностью, вы снова будете готовить революцию на основе марксизма? – сформулировал Семен свой вопрос.
- А разве есть другая основа? – хитро прищурилась голограмма. – Марксизм сложнейшая универсальная теория, базовой основой которой является диалектический и исторический материализм. Марксизм включает в себя несколько составных частей – философия, история, политология, теория организованного социума, теория государства, экономика… Разве вы можете отрицать, что марксизм дал глубочайший анализ капитализма? Или вы знаете другую теорию, которая справилась бы с той задачей лучше марксизма?
- Не знаю, - согласился Семен.
- Вот видите, а вы говорите на свалку истории. Как же противостоять капитализму без теоретического понимания его сути?
- Марксизм доказывал, что вектор эволюции цивилизации имеет объективный характер и направлен по ступеням общественно-экономических формаций от первобытно общинного строя к коммунизму! Но вы же не будете отрицать, что практика опровергла это базовое положение марксизма? Вопреки марксизму, СССР и мировая социалистическая система обрушились в один момент по историческим меркам как карточный домик, вместо того, чтобы распространить свое влияние на весь мир!
- Не буду, - снова согласилась голограмма. – Но дело в том, что все эти общественно-экономические формации лишь внешние формы для обозначения одного и того же строя в различных исторических условиях – капитализма. На Земле с момента зарождения цивилизации существовал и существует только один строй – капитализм.
- А как же СССР? Мировой социалистический лагерь? В половине стран мира, благодаря в значительной мере вождю мирового рабочего и коммунистического движения Ленину, которого как я понимаю сейчас будете представлять вы, был построен или строился социализм.
- Социализм – это тот же капитализм, только социально ориентированный.
- А что же тогда коммунизм? Тоже капитализм?
- Да, тоже. Коммунизм это капитализм, в котором действует диктатура на основе морально-нравственных и духовных устоев, закрепленных в законодательстве. И ничего более. Любой организованный социум может существовать, если он создает ресурс, необходимый для его жизнедеятельности. Наиболее адекватное название этого ресурса – капитал. И строй организованного социума, который создает капитал как ресурс своего жизнеобеспечения, естественно называть капитализмом. И в коммунизме, разумеется, тоже есть эксплуатация, как и в капитализме. Только она завуалирована, скрыта.
- А как же тогда марксизм?
- Марксизм оказался наиболее подходящим инструментом в тех исторических условиях для трансформации капитализма в коммунизм на базе стремительно растущего рабочего класса. Эта трансформация закономерно приобретала форму диктатуры пролетариата. Сейчас, когда организованной армии рабочего класса практически нет, по причине наступления постиндустриальной эпохи, разумеется, нужен другой идеологический инструмент. Но марксизм как философия диалектического материализма, как теория экономики капитализма должен оставаться базовой основой новой идеологии.
- И какова же эта идеология? В чем она состоит?
- Все, время вышло! – Вмешался в дискуссию Парфенов. – Надо готовится к эксперименту, Владимир Ильич.
- Еще буквально несколько слов. Вы, Семен, не ограничивайтесь рассмотрением каких-либо исторических событий изолированно от общего процесса эволюции цивилизации. Вся эта лестница общественно-экономических формаций – и рабовладельческий строй, и феодализм, и капитализм – это формы капитализма на различных этапах научно-технического прогресса и развития производительных сил. Социализм, как я уже говорил, это социально ориентированный капитализм. Капитал в нем формируется тоже в процессе эксплуатации, но распределение капитала производится с учетом максимально возможного снятия социальных конфликтов и несправедливости вследствие неизбежного иерархического строения организованного социума, и с учетом устойчивого его развития в научно-техническом плане. Если к социализму мы добавим диктатуру человека труда и коммунистических ценностей, то мы получаем коммунизм. Из того, что я сказал, следует, что социализм и коммунизм возможны на любом этапе эволюции цивилизации, независимо от уровня развития производительных сил. Но это долгий разговор. Я рекомендую вам прочитать «Диалектику природы» Энгельса и мою книгу «Материализм и эмпириокритицизм». Название мудреное, но книга интересная, поверьте. Она не относится прямо к предмету нашей дискуссии, но дает базовую основу для понимания того, что я сказал.
- Все, Владимир Ильич, - снова поторопил Парфенов.
- Да, выключайте уже. До свидания, - обратился он к Семену и Еве. – Надеюсь увидеть вас в числе моих друзей…

Парфенов повернул рубильник, и голограмма моментально исчезла.

Семен стоял, отрешенно глядя в то место, где только что была голограмма. Ему явно требовалось время, чтобы переварить то, что он сейчас услышал.

- Давайте спустимся вниз, - тронул его за руку Парфенов, открывая дверь.

Семен и Ева вышли на лестничную площадку. Парфенов щелкнул выключателем и зал погрузился во тьму…


===============12. Рапид

Они снова шли по Долматовке. И снова стояла мертвая тишина.

Почему такая мертвая тишина? – думал Семен. – И почему тишина мертвая?

Дома утопали в зелени, во многих местах расцвеченной яркими красками цветов и сирени. Но от этого буйства красок, казалось бы, живой природы веяло смертью, тленом. Все было неподвижным, застывшим, и поэтому казалось, даже не миражом, а не живым муляжом. Не было слышно птиц. Кроме шороха их собственных шагов по песку и гравию улицы больше ничего не нарушало это застывшее безмолвие. И это производило еще более угнетающее действие. Стояла мертвая тишина.

Семен вспомнил про ветряк Парфенова и повернулся к его дому. Ветряк был неподвижен.

- Скажите, Ева, а зачем Парфенову ветряк, если тут совершенно нет ветра? – спросил он.
- Ветры здесь бывают. И сильные. Только редко и в определенное время.
- А у вас нет ощущения, что мы не на Земле, а где-то на другой планете? – снова обратился он к Еве.
- Да, - откликнулась она, - я тоже думаю, почему эти прекрасные деревья и цветы порождают какой-то непонятный страх. Но зона всегда действует на людей так угнетающе.

Стоял яркий солнечный июньский вечер. Солнце уже клонилось к холму со срезанной вершиной и заброшенной церковью, куда они шли. Из-за края площадки на вершине холма, откуда начинался спуск в Долматовку, даже на таком расстоянии был виден скелет купола и крест над ним. Они повернули налево и подошли к скамейке рядом с калиткой с петухом, на которой они отдыхали, когда шли к Парфенову.

- Ева, пока мы идем, может, вы все же расскажете мне секрет фокуса с монетой? Или это тайна?
- В общем, да. Это закрытая информация нашей организации. Но вам я немного приоткрою ее. Вы знаете, что такое рапид?
- Это прием киносъемки с увеличенной скоростью? – спросил Семен.
-Да, - подтвердила Ева. – Если затем демонстрировать такую киноленту с нормальной скоростью, то все движения на экране будут замедленными. Теперь представьте себе, что вы получили возможность наблюдать процессы в режиме рапида.
- То есть, вы хотите сказать, что вы видите, как вращается монета, и можете ее поймать в тот момент, когда она ляжет вам в руку нужной стороной?
- Да, именно так.
- Но как это возможно?
- Поверьте, это возможно, - с улыбкой сказала Ева. – Если вы станете членом нашей организации, вы тоже будете обладать такой способностью.
- А как называется ваша организация?
- Давайте об этом поговорим потом. После эксперимента.

Некоторое время они шли молча.

- Ева, а это поселение, о котором говорил Парфенов, далеко отсюда? – нарушил молчание Семен.
– Километров пятьдесят по тайге. На север.
- Как же вы без Никиты переправите туда этого… нового человека? Может быть, я вам с этим помогу?
- А вы, вообще, по тайге ходили?
- Да, у меня разряд по туризму.
- Хорошо. Но давайте подождем. Там видно будет. Надо узнать, что с Никитой.
- А Парфенов уже проводил раньше такие эксперименты? По материализации людей?
- Насколько я знаю, нет. Но меня совсем недавно познакомили с тем, чем занимается Парфенов. И с ним самим я только сегодня впервые встретилась лично. Поэтому точно сказать не могу. Но других экспериментов именно по материализации некоторых объектов он провел уже достаточно много. В частности все свое оборудование, как мне рассказали, он создал именно таким образом. А начинал он с какого-то генератора, который снял на брошенном комбинате. Но мне говорили, что эти эксперименты очень опасны.
- Чем они опасны?
- Нестабильность процесса преобразования эфира в материю. Огромная энергия. Может закончиться взрывом.
- Так может, мы не пойдем на холм? К заброшенной церкви? Подождем здесь? Здесь то уже, наверно, безопасно? К тому же ему может, потребуется наша помощь?
- Нет! – решительно сказала Ева. – Мы не можем рисковать его дневниками и рабочими журналами. И мы ему ничем не поможем. Там капсула только для одного.

…

- Скажите, Ева, простите мою назойливость, но вы и, правда, думаете, что таким вот образом можно изменить мир? – спросил Семен, когда они уже подходили к подножию холма, откуда начинался подъем. По обеим сторонам дороги стеной стояли деревья, которые переплели свои кроны над дорогой, и она уходила вверх, словно по зеленому туннелю.
Ева остановилась и внимательно посмотрела на Семена:
- Каким? – спросила она коротко и негромко.
- Ну, вот таким… материализуя таких вот людей, например? Кстати, а как же быть с мавзолеем? Он же там еще лежит?

Ева долго молчала и смотрела на Семена, как будто увидела в нем что-то новое для себя.

- Он там лежать больше не будет, - наконец спокойно ответила она. - Но почему вы думаете, что Парфенов занят только экспериментами с эфиром?
- Нет, нет, – начал Семен, - вы меня не так поняли! 
Но Ева остановила его:
– Это именно Парфенов обнаружил цивилизацию эфоров, и смог войти с ними в контакт. Он узнал, что эфоры на стороне глобального финансового олигархата. Эфоров надо каким-то образом нейтрализовать. А еще лучше сделать своими союзниками. Иначе цивилизация Земли обречена. Он этим и занимается, кроме экспериментов. И последнее, он просто действует, в отличие от многих, которые почему-то убеждены, что проблема возможной гибели цивилизации их не касается. Парфенов, по крайней мере, что-то делает и верит в то, что делает. А вот, что делаете и во что верите, например, вы?
- Я? Я просто живу… как могу. А во что я верю? В бога уж точно не верю. А вот мой скепсис в отношении инопланетян и летающих тарелок, должен сказать, вы с Парфеновым сильно поколебали, -  в шутливом тоне закончил Семен, надеясь таким образом разрядить непонятно почему возникшее напряжение.
- Вам никто не мешает жить так и дальше, - спокойно сказала Ева. – Отдайте мне бумаги Парфенова, и идите себе спокойно на автобусную остановку. Дорогу вы уже знаете, - она протянула руку к сумке на плече Семена.
- Ну что вы, Ева! Это была шутка! Я обязательно дождусь конца эксперимента, и сам отдам бумаги Парфенову. Ну, успокойтесь, пожалуйста. Извините, если я что не так сказал. Я и правда до знакомства с вами и Парфеновым был вне всех этих проблем. Все так сразу свалилось. Просто голова идет кругом. Трудно как-то сразу все это принять. Эфоры… материализация людей…
- Охотно верю, - улыбнулась Ева. – Но я еще раз хочу акцентировать ваше внимание на том, что хотя здесь в зоне, как я поняла, вы появились совсем не случайно, но все же вы не член нашей организации, и у вас нет, по крайней мере, пока, никаких обязательств перед нами. Поэтому сейчас здесь в зоне вы в роли гостя, и если вы вдруг, например, вздумаете собой рисковать, то я вам этого просто не позволю.

Семен встретился с глазами Евы и опять почувствовал, что она вполне способна выполнить то, о чем говорит.

- Хорошо, Ева, - кивнул Семен, – я полностью вам подчиняюсь.
- Тогда идемте дальше. На холм с заброшенной церковью. Как нам и сказал Парфенов.

Когда они уже поднялись до ярусов с каменными лестницами перед выходом на вершину холма, Семен внезапно увидел, что наверху у самого края стоит какой-то человек.

- Ева, смотрите, там кто-то стоит! – остановил он Еву.

Ева остановилась и подняла голову.
Бросалось в глаза, что человек был высокого роста и выглядел как монах. На нем была длинная до самой земли черная ряса, на голове черная шапочка с покрывалом, опускавшимся ему на плечи.

- Это, наверное, Никита, - сказала Ева.

Семен и Ева преодолели последние ступени, и подошли к монаху, стоявшему слева у гранитной тумбы, обозначавший начало лестницы. Монах стоял, опершись на длинный почти до подбородка посох, и внимательно смотрел вниз на Долматовку. По его худому, длинному, изрезанному глубокими морщинами лицу с хищно изогнутым носом, похожим на клюв беркута, было трудно понять, сколько ему лет.

- Вы Никита? – обратилась к нему Ева. – Здравствуйте, я Ева. А это Семен. Он журналист. Мы идем от Парфенова.
Монах еще некоторое время напряженно смотрел вниз, затем повернулся к ним:
- Да я Никита. Простите, Ева, я не смог встретиться с вами в назначенное время. Меня задержали эфоры. Здравствуйте, – поздоровался он с Семеном и снова стал смотреть вниз на Долматовку.
- Он вас ждал, - сказал Семен. – Может вам надо сейчас пойти к нему?
- Нет, - качнул головой монах, - уже поздно.
Семен повернулся и посмотрел на Долматовку…


============13 Эксперимент

Над домом Парфенова стоял столб огня. Это был огненный смерч. Закручиваясь винтом, он устремлялся в небо. Довольно высоко в небе, он словно упирался в какую-то невидимую преграду, расходился веером во все стороны и опадал вниз гаснувшими на лету искрами. И в том месте, где он упирался и расходился веером, быстро формировалась черная клубившаяся туча по форме почти геометрически правильного тора. Туча стремительно разрасталась и все больше закрывала собой небо над ними. В ее центре было отверстие, горевшее зловещим красным огнем, словно глаз дракона. Внезапно из тучи в направлении дома Парфенова сверкнула молния и удар грома, словно выстрел из пушки отозвался болью в ушах Семена. И тут же из-под земли, словно отвечая ему, раздался скрежет. Это был надсадный механический вой, заполнивший собой всю долину. Он достиг наивысшей точки, и Семену показалось, что если он еще какое-то время продлится, то разорвет его тело на части.

- Что происходит? – прокричал он Еве.

По ее губам он видел, что она что-то ответила ему, но ничего не услышал. Ева жестом показала ему, чтобы он сел на землю. Подчиняясь ей, он опустился на одно колено и тут же понял, насколько своевременно это было сделано. Ему в спину ударил шквал такой силы, что если бы он продолжал стоять на ногах, то не удержался бы на краю и улетел вниз.

Стало темно как ночью. По всей долине метались кроваво-красные сполохи от огненного столба над домом Парфенова. Скрежет, идущий из-под земли стих. Вместо него все пространство заполнил вой ураганного ветра.

- Эфоры! – услышал он низкой голос монаха, который, не смотря на ураганный ветер, рвущий его рясу, неподвижно стоял справа рядом с ним. Монах вытянул перед собой посох, описал им дугу, переложил в левую руку, и снова опустил, словно воткнул его в землю так, что он оказался перед сидевшим на земле Семеном. Он почувствовал, как на его левое плечо легла рука Евы.

Откуда-то сверху из черной тучи по одному и группами стали вылетать светящиеся шары. Они кружились хороводом вокруг огненного столба, снижались по нему к дому Парфенова, и исчезали где-то там. Выглядело это так, будто дом притягивал и поглощал их. Внезапно на месте дома Парфенова вспыхнул нестерпимо яркий как Солнце желто-белый шар. Он набухал все быстрее и быстрее и стал захватывать всю долину с Долматовкой. В одно мгновение он достиг холма со срезанной вершиной и поглотил его…

…

- Эй, мужик! – сквозь сон услышал Семен, - ты ехать собираешься? Или будешь всю ночь тут куковать?
Он открыл глаза. Был поздний вечер. Закатное солнце последними лучами окрашивало верхушки деревьев в ярко-красный цвет. Он увидел на дороге автобус с работающим двигателем, остановку со сломанной скамейкой, на которой он сидел. Какой-то полный мужик в кожаной потертой куртке тряс его за плечо:
- Ты ехать то будешь или нет? А то ведь мне ждать некогда! Сейчас уеду.
- Буду, буду! – сказал Семен поднимаясь.
- Ну, так давай в автобус! – мужик подтолкнул его к автобусу, зашел следом и сел на место водителя. Автобус был совершенно пуст.
- Ну что, побывал у Парфенова? – спросил водитель у Семена, когда автобус, набирая скорость, покатил по дороге.
- У какого Парфенова? – удивился Семен.
- Чудак человек! – рассмеялся водитель. – Ты же утром ехал на моем автобусе. Вышел на этой остановке и сказал, что тебе надо к Парфенову. Я еще просил тебя привет ему передать. Знакомый он мой. Забыл, что ли?
Семен виновато улыбнулся:
- Забыл наверно.
- Ну, бывает, - сказал водитель. – Заснул, солнце голову напекло. Ты когда будешь выходить, сумку свою не забудь.
- Какую сумку? – удивился Семен.
- Да вон, рядом с тобой на сиденье лежит.
Семен увидел рядом на сиденье дорожную сумку с ремнем через плечо. Он расстегнул замок и заглянул в нее. Там лежали какие-то папки, общие тетради и конторские книги.

Автобус, фыркая мотором и подскакивая на рытвинах, катил дальше по проторенной для него дороге. Справа и слева в свете фар сплошной стеной мелькали деревья. Туда ему было нельзя…

================