Свадьба

Пока что мне довелось пережить лишь одну свадьбу.
А так как свою я не помню, то это была свадьба моей старшей дочери.
Говорят, два переезда, как один пожар. Так вот израильская свадьба хуже пожара. К этой безумной, камня на камне не оставляющей, стихии готовятся обычно год или полтора.
Нормальные люди за это время успевают жениться, родить, развестись и, забеременев, вновь жениться.
Но мы же говорим про израильтян, у которых с нормальностью ничего общего. Поэтому здешняя свадьба – событие не для слабожильных. Особенно, если организатором, вдохновителем и дизайнером предстоящего торжества выступает невестина мать.
«Не волнуйся, доченька, я всё беру на себя».
Услыхав это, я понял – мне кранты! Ибо, когда жена берёт на себя, на меня всё это автоматически взваливается.
 
- Ну чего ты бледнеешь? – сказала жена, обмахивая меня стопкой свадебных журналов. - Тебя это, вообще, не коснётся! Дыши пока. Мы всего лишь на этапе планирования…

И я снова пока задышал. Правда, ненадолго.
Потому что, когда у жены на лице появляется задумчивость, а в зрачках мерцание проблесковых маячков – это к тревоге.
Но не к такой, по которой тебя подняли, и ты побежал. А к такой, по которой ты сам будешь бегать, и не факт, что добегать.

«Это будет нечто особенное!» – с загадочной улыбкой поведала мне невестина мать и пообещала посвятить во все подробности вечером.
Конечно, после таких слов самое правильное – мчать к нотариусу, диктовать завещание. Однако я бросился в банк, так как по природе своей неутомимый пессимист, и всегда надеюсь на худшее.

В банке добрые люди без лишних слов налили мне стакан, брызнули им в лицо и, приведя меня в чувство, сказали: «Не волнуйтесь, всё кончается - либо ссуда, либо клиент… Не вы первый, не вы последний».
И действительно, если бы не существовало рождений, свадеб и похорон, их следовало бы придумать лишь для того, чтоб в банках могли вот так успокаивать.
 
В общем, домой я вернулся уже значительно разбогатевшим, и теперь мог позволить себе не только свадьбу дочери, но, при удачном раскладе, и скромные похороны себе.
Поэтому, приняв на радостях стакан пилюль и горсть водки, я решительно подошёл к главному дизайнеру, и сказал:
- Ну, что там у тебя? Вываливай!

И жена незамедлительно вывалила, завалив меня цветами, платьями, скатертями, похоронив под грудой блюд, черепков, декораций, и утопив в коктейлях, фонтанчиках и ледяных композициях.
И всё это, разумеется, под живую и мёртвую музыку, под их первый танец, и мой последний вздох.
 
- А ещё… - сказала эта невестина мать, когда я уже перестал трепыхаться и принял восковую пластичность, присущую последней стадии кататонии, - …а ещё, у нас будет много-много разных уголков.
- Чего? – вновь трепыхнулся я.
- Тематических уголков. Будет: цветочный, бисерный, фотомагнитный, уголок отдыха, уголок мягкой игрушки, уголок шаров, ретро-уголок…
- Прости, что там после «мягкого шанкра»? Я отключился!
- Я говорю, будет ретро уголок, уголок текилы, сланцевый…
- Какой?!
- «Сланцевый», где гости могут переодеться в сланцы… Ещё уголок гостевых подписей, тату-уголок, веночный…
- Может на «веночном» и упокоимся?
- А как же - браслетики и памятки? С чем будут уходить гости?
- Со сланцами!
- О! Отличная идея! Закажем мешочки с верёвочками вроде сранцев, и обязательно сделаем уголок леденцов и желе-сладостей!
- А свадьба, извиняюсь, будет?
- Ты имеешь в виду «хупа»? Конечно! «Хупа» — это совершенно отдельная история. Поэтому всё, что я тебе сейчас говорила, забудь!
- Слава те господи!
- Для «хупы» будет всё отдельное – свои наряды, свой декор, своё освещение, музыка и свои, разумеется, деньги. Сейчас я тебе всё подробно расскажу.
Но ей не удалось - закатив глаза, я выкатил язык, и подробности вместе со мной пришлось опустить, дабы кровь прилила к умирающему мозгу.

А потом стало и вовсе не до разговоров. Дом превратился в проходной двор, двор - в сарай, а сарай - в свалку!
Ни один блошиный рынок не мог бы похвастаться таким изобилием хлама, барахла, старья и рухляди. Вазы, урны, горшки, вёдра и амфоры. Сухие цветы, ветки, икебаны и гербарии. Кипы всевозможных тканей и облака тюли. Горы подушек, пуфов, банкеток. Куча фонарей, лампад, светильников. Залежи картона. Штабеля поролона. Доски, рейки, витки проволоки. Мотки верёвок, нитей и шнуров. Ворохи гирлянд. Ящики шаров. И груды, груды всевозможного мусора!
Год ушёл на то, чтобы всё это богатство собрать, и ещё три, чтобы от него, наконец, избавиться.

— Один день! - хватаясь за голову, не переставал вопить я. — Это же всего лишь один грёбанный день!
- Не грёбаный, а незабываемый! - не переставала поправлять меня невестина мать. - Вот увидишь, я превращу его в сказку!
И надо отдать ей должное - год ночного кошмара, в конце концов, таки превратился в сказку.
***
И вот когда уже всё было на мази, когда все, включая, натянутых струной, официантов, находились на последней стадии готовности и безумия, на место казни прибыл расфуфыренный жених… И у меня в кармане зазвонил телефон.

- Что случилось? – спросил я, потому что по природе своей неутомимый пессимист.
- Он забыл букет! - простонала мне в ухо устроительница.
- Букет невесты? – уточнил я, чувствуя, как отнимаются обе задние ноги.
- Да-а-а-а-а…
- Забыл в другом городе?
- Да-а-а-а-а…
- Так, свадьбы не будет?
- Не знаю… Иди к ним, и скажи, что я сейчас что-то придумаю!
- Что ты приду…
- Иди!

И я пошёл. Точнее, энергично задвигал задними ногами, которые вскоре привели меня к белоснежной невесте и не менее белоснежному жениху, - по крайней мере мне таких белоснежных лиц у живых людей до того момента видеть не приходилось.

- Я забыл… - безвольно мотнул жених поникшей головой.
- Я знаю.
- Я держал его в руке…
- Ничего страшного.
- Конечно, ничего страшного, - отрешённым тоном подтвердила невеста. – Забыл и забыл. С кем не бывает?
И тут уж побелел я. А жених и вовсе закачался.
- Видишь, - подхватил я его под локоть, - всё хорошо, невеста не расстроена. Ты же не расстроена?
- Ничуть.
- О, господи! - всхлипнул жених.
- Ну скажи ему, что всё хорошо!
- Всё хорошо, - послушно повторила невеста.
И когда жених простонал: «Боже, мне конец!», зазвонил телефон, и невестина мать выкрикнула: «Не дай ей его убить! Я уже бегу с букетом!».

И она прибежала с прекраснейшим букетом, слепленным из молитв, мата и вдохновения. И жених немедленно порозовел, и даже на фотографиях получился почти не зажмуренным.
А потом пел раввин, гремела музыка, и гости уносили сланцы сранцами.