Цыганское отродье гл. 5 последняя

Глава 5
     Утром Рита проснулась с незнакомым ощущением - предчувствием радости. Большинству людей оно хорошо знакомо, для Риты же это стало открытием. В ее жизни каждый новый день был похож на предыдущий, отличаясь только погодой. Каждое утро начиналось встречей с ненавистным зеркалом в ванной комнате. Нынче все было по-другому.  В  этом приподнятом настроении Рита вышла из подъезда и столкнулась нос-К-носу со вчерашним незнакомцем. Она невольно вспомнила романы из Нюриной коллекции, и в голове ее засияла бегущая строка: "....  был прекрасен, как молодой бог... его смуглая кожа… его мускулистый торс... буйная шевелюра шевелилась....  огромные глаза пылали страстью". Мальчишка смахнул с "буйной шевелюры", напоминающей примятый подсолнух, скрюченный сухой лист, огляделся и пошел к своему подъезду, оставив Ритку в состоянии полной прострации. "Она называла его Прекрасный Незнакомец, потому что не знала его имени", - продолжала бесноваться бегущая строка.
     С этого дня Ритка, как многие героини женских романов, начала вести дневник, обозначая своего нового знакомого буквой "С" (его звали Сергеем). Объект редко мелькал в поле зрения. Он учился в дурацкой школе с музыкальным уклоном, а по вечерам его возили на родительской машине еще черт знает куда. Ручей информации был жидок, что влияло на число и качество записей, например: "Видела С. - ждал машину. Уехал. Встретила в магазине. Помогал своей маме тащить пакеты. Стоял на балконе в белом свитере. Прямо светился в темноте".
 В принципе, это были очень скучные записи, преобладающими словами в которых были слова: "Видела, шел, стоял".  Однако, перед самыми выпускными экзаменами тон  записей приобрел почти драматический накал. Первая запись была радостной: "Сегодня С. стоял  у нашей школы, на крыльце. Болтал с дебилами из 10"Б". Смеялся. Посмотрел прямо на меня. Интересно, что он здесь делает? (подмигивающий смайл). Снова стоял в школьном дворе. Кажется, узнал меня (три смайла). Однако, вскоре все изменилось: "Сегодня С. зашел в свой подъезд с девчонкой. Ничего особенного: стриженная и тощая... (перерыв в записях)… Тощая дура - это Вика Круглова из нашей школы, из самого придурочного -  11"А" класса. Я ее не сразу узнала, потому что раньше волосы у нее были длинными. И это ее С. караулит у школы. Напялила кожаные штаны на свои уродские тонкие ноги.  А "С" пялится на нее, как больной.... (грустный смайл).... Каждый вечер гуляет с ней (грусть, грусть, грусть)... Куда-то пропал... (длинный перерыв в записях). Оказывается, С. гонял на скутере и во что-то врезался. Появился сегодня с забинтованным глазом. Хромает. Мама говорит, что с ним была подружка и ей сильно не повезло: до сих пор лежит в «травме» маминой больницы - со сломанными ногами.  Эта была последняя запись.
       Если бы у Риты возникла идея делать записи про свою дальнейшую жизнь, то они были бы примерно такими: "Завалила вступительные в юридический. Устроилась на нудную работу в больничную лабораторию. Чтобы мать отстала, пошла на курсы медсестер, которые проходили  здесь же, в дальнем крыле. Удача: в лабораторном шкафу обнаружила несколько томов "Всемирной истории ядов и отравителей". Книги перетаскала домой, с удовольствием прочитала. Изредка проводила время со случайными подругами и еще более случайными парнями. После курсов взяли на работу - медсестрой в хирургию". Все.
     Как ни странно, чувство ее к С. никуда не делось. Со временем он превратился в скандальную личность, и слухи о его жизни постоянно долетали до  Риткиных ушей. Едва закончив школу, С. сбежал из города с гастролирующей Рок-группой. Появился дома  через год, поступил в музыкальное училище. Снова уехал, но вернулся после какой-то скандальной истории, которую с трудом замяли его родители. Отец устроил его на работу в городской цирк, точнее - в цирковой оркестр. Сами же родители переехали жить за город, появляясь в городе лишь набегами. За окнами квартиры с некоторых пор шла бесконечная вечеринка, собирающая по вечерам молодых бездельников со всего города. Ритка наблюдала за этим спокойно, подобно зверю в засаде, который еще не уверен, что стоит выходить на охоту. Она словно ждала какого-то знака.
    Мысль осенила ее в один из невыносимо душных летних вечеров, когда она сидела на балконе. В знакомый подъезд то и дело входили и выходили из него обратно группы, парочки и одинокие, странноватые личности. Гремела музыка, на балконе кто-то беспрерывно ржал, вниз летели непотушенные окурки, оставляющие за собой горящий инверсионный след - все было, как обычно.  Вот тут-то ее и осенило: "Скорее всего, С. не знает и половины тех, кто бывает у него в доме. Пора увидеть его вблизи,  хотя бы для того, чтобы убедиться, что он - обыкновенный дебил, как и все его друзья". Верить в это не хотелось, но Ритка смертельно устала от своей дурацкой любви. Нужно было что-то менять.
    Случай представился уже на следующий вечер. Примерно в десять часов к дому подъехала машина, а из дверей подъезда вывалилась веселая компания. Девчонки полезли в такси; одна из них прокричала: "Серый, ты с нами?", -  С. махнул рукой: "...валите уже ", - машина тронулась с места, а он направился к  скамейке, доставая сигареты. Рита сидела наготове, в своем лучшем наряде. Чтобы вписаться в богемную толпу, она замотала на шее мамин шифоновый шарф, а на голову надела отцовскую черную шляпу. (В чем-то похожем ходила одна из постоянных тусовщиц). Последним штрихом стали очки с розовыми стеклами, на которые Ритка потратила пол-зарплаты. Итак, операция "Сближение" началась.
    Кумир курил, тупо упершись взглядом в огонек  сигареты. Ритка осела рядом.
 - Привет, - сказала она небрежно, - это не ты, случайно, живешь в сто пятой квартире? (текст Рита продумала до мелочей, с учетом разных вариантов ответов).
 - Че....? - отозвался Серый,  даже не повернув головы. Это был непредвиденный вариант.
 - Часто здесь бываешь?
 - Блин.....
- Меня зовут Маргарита, - не сдавалась она.
- И че..?
 - А тебя как зовут? - из последних сил сдерживалась Ритка.
 - Выпить хочешь? - наконец, отозвался он и вытащил из кармана тяжелую, на вид, флягу.
 - Вообще-то я не пью, -  сказала Ритка.
 - Зря, -  ответил он, не глядя, протягивая руку с фляжкой.
 - Ну, разве что немного....
... Уже через полчаса  неотразимая Рита с новым лучшим другом (Значит, Маргарита? Прикольно. А меня зовут Серый, типа - Волк, въезжаешь?), безудержно хохоча, в обнимку поднимались по лестнице. В квартире оказалось неожиданно много комнат, а еще больше - веселящихся парней и девиц. Ритка с Серым продирались сквозь рябь многоцветных ламп, муторный дым  сигарет и громкую, до осязаемости, музыку.  Последним, что запомнилось Ритке, была дверь с витражным узором; и то, как ее спутник сказал: «ну, все, Маргарита, приплыли"…
      Проснулась Ритка, словно в одной из своих любимых книг: совершенно раздетая, в чужой постели. Рядом спал Серый, которого Ритка, с приятным чувством собственницы мысленно уже называла "мой парень". Она помнила, как вечером они обменялась телефонами и решила уйти, привести себя в порядок и ждать, когда он начнет ей беспрерывно звонить. Ритка словно парила в воздухе. Бесшумно собравшись, она прихватила туфли и  на цыпочках заскользила в сторону двери.
- Эй.., - внезапно услышала она, - Ритка остановилась. С замиранием сердца она ждала, как Серый скажет: "Куда ты? Что значит - домой? Теперь твой дом - здесь. Твой дом - там, где - я... " Красавица Ритка медленно, грациозно обернулась, взмахнула ресницами.
 - Ты кто? - ласково пошутил Красавчик, откровенно любуясь ею.
 - Я - Маргарита, уже забыл? -  поддержала игру Великолепная Ритка и красиво сдунула с лица невесомую волнистую прядь.
- Да мне по......, как тебя зовут, курица, - неожиданно заорал тот, - ты ведь уборщица, так убирай... вам бешенные бабки платят, а в доме - срач... меняетесь каждую неделю... намылилась она уже куда-то... не хрен  глухой притворяться… давай, рысью - на кухню - пива принеси. Да, и начинай убираться с ванной... там... неважно... шевелись, короче....
     Рита смотрела на парня. Перед ней лежал еще очень молодой, но, уже сильно примятый жизнью, человек с нездоровым, бледным, действительно каким-то "волчьим" лицом: небольшие, слишком близко поставленные глаза его прятались в тяжелых веках. Желтоватые волосы, затянутые на затылке в длинную тощую косичку, открывали оттопыренные уши и ранние залысины на лбу.  Тяжелый нос нависал над противными мокрыми лепешками красных губ. Хилая рука была густо покрыта мрачными  татуировками, которые только подчеркивала жалкую незначительность лица. Ритка, спохватившись, отвела взгляд, хотя еще никогда ей так сильно не хотелось именно этого: смотреть человеку в глаза, и, разрывая взглядом невидимую преграду, с мысленным хрустом, погружаться все дальше и дальше, разрушая все на своем пути. Нет, на этот раз все должно было произойти иначе. Ей хотелось большего.
      Судьба не посылала Ритке настоящих друзей, зато и враги ее, едва возникнув, исчезали с поля жизни бесследно, безо всякого с ее стороны вмешательства. Два последних случая произошли совсем недавно, когда она уже работала в лаборатории, и были слишком явными. Словно невидимый доброжелатель понял, что Ритка обо всем догадалась и перестал маскироваться под случайность. Одна из лаборанток видела, как Ритка засовывала себе в сумку два последних тома истории отравителей. Она донесла об этом начальнику ПалПалычу, и тот устроил Ритке публичную оскорбительную взбучку. Ритка ответила, что взяла книги на время, почитать и что нафиг они ей нужны. ПалПалыч задумался, успокоился, но противная соперница пробубнила под нос: "Раньше у нас в лаборатории ничего не пропадало. Сначала - книги, а потом неизвестно – что". Намек был гнусным, Ритка перестала с поганкой здороваться и на этом, как она думала, все закончилось. Однако, по неизвестным причинам, лаборантка вскоре пришла на работу заплаканная и подала заявление - по собственному желанию. А ПалПалыча в конце месяца отправили на заслуженную пенсию, против которой он успешно боролся много лет.  Это было неплохо, но не в случае с Серым Подлецом. И Ритка, рискуя нарушить при этом правила игры,  мысленно обратилась к ТОМУ, КТО... Прошу тебя, -  попросила Ритка, - не делай Ему ничего плохого! Я хочу это сделать сама.
        С того дна прошло довольно много времени, наступила осень, потом - зима. Ритка жила спокойной, счастливой жизнью, свободной от зависимости к Подлецу. К тому же, у нее появилось любимое дело: она подробно изучала вопрос: как уничтожить человека и избежать наказания. Ритка в очередной раз перечитала любимые справочники и даже придумала способ проникновения в квартиру к соседке Анне Ильиничне, которая, по слухам, в последние годы страдала старческим слабоумием, и в комоде у которой прежде хранился пистолет.  Использование холодного оружия не рассматривалось, хотя дома в кухонном ящике лежал здоровенный скальпель, которым мама резала мясо и даже мелкие кости. Исключила она также все случаи уничтожения объекта, в результате которых могли пострадать невинные люди. Способы мести и без того были неисчерпаемы, и Ритка никак не могла сделать выбор. А возможно, она просто оттягивала приятный момент. Месть была мечтой, а расставаться с мечтой в очередной раз не хотелось.
     Рита всегда брала праздничные дежурства: праздники она ненавидела. Особенно - Новый Год, особенно - теперь, когда даже мать уходила из дому на всю ночь - неизвестно куда. Ритке нравилась больничная тишина, приглушенный свет, искусственная елочка в ординаторской, которая пахла хлоркой; снежинки на окне, вырезанные из салфеток; крошечный беззвучный телевизор и крепкий чай в керамической кружке с надписью "Стамбул". Дежурство прошло спокойно, не считая того, что утром, когда Ритка заходила в лифт,  навстречу ей выкатилась каталка с новым пациентом: голова его была забинтована, глаза, окруженные кровоподтеками, закрыты. Ритка посторонилась, и санитар повез его дальше - в сторону платных палат.
     В следующее дежурство, едва услышав слово "Цирк" в путанице больничных разговоров, Ритка почуяла неладное. По противоречивым слухам, коллектив цирка сообща отмечал Новый Год. И один из работников "не артист", напившись,  куда-то полез. Оттуда он не то прыгнул, не то - упал. А батут, в который он не то прыгнул, не то упал, оказался то ли рваным, то ли - плохо закрепленным. Или еще что-то - такое же нелепое. Короче, весь искалечен, лежит в коме, надежды нет. Родственники сильно хотят увезти его за границу, но доктора запретили. Все ждут, что будет в ближайшие несколько дней. Ритка, выяснив, что это был именно тот, попавшийся ей навстречу пациент, на ватных ногах пошла к угловой палате.  Человек лежал, окутанный проводами  и обставленный капельницами, с лицом, не поддающимся опознанию. Но на спинке кровати висела карта с именем: "Денисов Сергей 24 года". Ритка всхлипнула - ее опять опередили, над ней жестоко пошутили. Подлец лежал перед ней, угробленный не ее карающей рукой. Рядом сидела, враз постаревшая мать Подлеца. Услышав Риткин всхлип, она удивилась и обняла ее.
   Дальше события развивались стремительно. Видимо, по просьбе матери Подлеца, Ритку перевели в платное отделение; таким образом она получила легальный круглосуточный доступ к Серому. Похоже, родители его, как и ее собственные, очень любили свою работу: Ритка видела их крайне редко. Уже никто не верил в то, что Серый выживет. Счет шел на дни, а возможно - на часы. Ритка больше не могла ждать, и решила приблизить гибель Подлеца хотя бы на несколько часов. Иначе я себя никогда не прощу, - думала Ритка.  У нее уже была заготовлена волшебная жидкость, которую она сделала по рекомендации из справочника. Оставалось только добавить его в капельницу, а на другой день появиться в больнице пораньше, чтобы незаметно выкрасть использованный пакет. Ритка выбрала момент, сделала дело недрогнувшей рукой, и, спрятав пустой шприц в сумку, отправилась домой.
          Всю ночь ее мучили кошмары. Большая Нюра превратилась в огромного слепого монстра с ногами-ходулями. Она выла: "Я найду тебя, цыганское отродье!"  - и вытирала все вокруг трупиком черного петуха. Мама, облаченная в окровавленную хирургическую форму, со скальпелем в руке, спрашивала: "Где он? Я из-за тебя бросила плановую операцию!" Ритка молила: " Не надо....", - но мама уже стояла у кровати Серого и ритмично втыкала в него окровавленный скальпель.  Тут же появилась соседка Анна Ильинична, в подвенечном  платье и фате. За руку ее держал "Речной убийца", - лицо его было забинтовано, в прорезях чернела пустота.  "А вот и подружки невесты", - проговорил он глухо, сквозь бинты. Из воды за его спиной начали подниматься серые смутные фигуры. Анна Ильинична взмахнула сухонькой рукой и бросила назад "букетик невесты". Ритка пыталась уклониться, но букет все равно оказался у нее в руках. Это были ярко-красные маки с черным шевелящимся нутром, Ритка проснулась от собственного крика, и поняла, что проспала.
      В ее отделении царила, как она и ожидала, суматоха. Куда-то бежал санитар, медсестры шушукались, собравшись в стайку; было распахнуто несколько дверей, стоял непривычный шум. У палаты Подлеца, наклонившись и упершись руками в стену, мучительно рыдал его отец. Старшая медсестра что-то тихо говорила ему, протягивая стаканчик с лекарством. Ритка, накинувшая по пути халат, приблизилась к ним. "Что?! - изобразила она испуг, - что случилось?" Сестра подняла глаза - ее лицо выражало необъяснимо ликование. "Ты еще не знаешь? Больной твой пришел в себя! Врачи ничего не понимают. Говорят, что этого не может быть. Говорят, была надежда на один экспериментальный препарат, но его нельзя было так быстро достать... ждали на следующей неделе. Одним словом - чудо! Врачи так уверены....  даже родителей предупредили, что до утра вряд ли  доживет. Мать с отцом ночью приехали, сидели тут... Зайди, она тебя ждет, обрадуется. Так и говорит: "Может, если бы не она… такая добрая, прямо Ангел... " Рита зашла в палату. С головы Серого сняли бинты, глаза у него едва открывались и выглядел он страшно.  Увидев подошедшую Риту, спросил у матери еще слабым, но уже злым голосом: "А это еще кто?", - мать Подлеца встрепенулась, повернулась к Ритке: "Это твоя медсестра, она тут с тобой - день и ночь. Может, если бы не она... Поблагодари ее", - "О, Господи, - пробормотал Серый и закрыл глаза, - как же вы все меня успели за......."- "Не обращайте внимания, - сказала счастливая мать воскресшего Подлеца, - он еще совсем слабый...." Ритка кивнула. В это время дверь распахнулась и палата заполнилась незнакомыми врачами, окружившими кровать жужжащим белым кольцом. Ритку оттеснили к двери. "Пожалуйста, выйдите из палаты", - извиняющим тоном проговорила Старшая медсестра. Рита кивнула, выходя. "Стойте, стойте,  - услышала она голос матери уцелевшего Подлеца, - представляете, Риточка, скорее всего, нам разрешат его  увезти отсюда. Может быть, прямо сегодня. Какое счастье!  Думаю, мы с вами больше не увидимся, -  и она протянула ей огромную коробку конфет. На крышке, в центре рамки, окруженной лиловыми цветочками Ритка прочла название: "Фиаско". Вообще-то это было слово "Фиалка", просто художник переборщил с завитушками.