Над судьбой. Том первый. Глава четырнадцатая

 
 
 

Ночной Цветок пришла в сознание. Она лежала на медвежьей шкуре в глубине вигвама. Сквозь отверстие для дыма виднелся кусок затянутого серыми тучами неба. Избитое тело нестерпимо ныло, хотелось пить. Она поднялась, шатаясь от бессилия, вышла из жилища.


Все селение являлось одним огромным пожарищем, на каждом шагу её встречали завалы из трупов. Находящиеся в каком-то полубессознательном состоянии люди стаскивали убитых на погребальный костер. Стояла страшная тишина, лишь изредка разрываемая истеричными воплями. Женщина шла через селение, не узнавая людей.


Она увидела двух юношей, несущих тело ее мужа. Ночной Цветок подбежала к ним. Её ноги подкосились  от бессилия, она упала на землю  и стала безудержно рыдать. Руки гладили лицо мужа, но оно было безжизненным, холодным. Подошедший старик поднял женщину, обнял за плечи. Он тихо говорил   слова утешения, но в ушах стоял только шум. Кровь стучала в висках.


Ночной Цветок бессмысленно смотрела по сторонам, не воспринимая происходящего. В памяти всплывали страшные, едва осознаваемые картины, которые тут же сменялись новыми. Кровь застучала ещё сильней, что-то,  точно обручем, сдавило голову.  Невыносимая боль расплющила сознание, женщина почувствовала будто проваливается в бездонную пропасть.


Ночной Цветок открыла глаза. Рядом, низко склонившись над нею, сидел отец. Кругом распространялся запах гари, едкий чёрный дым тяжёлым столбом с трудом поднимался вверх. Небо казалось низким, сизым, моросил мелкий дождь. Было совсем безветренно, и дым погребального костра, ударяясь о тучи, затянувшие сплошной, непреодолимой пеленой небосвод, расползался во все стороны.


Лицо отца выглядело скорбным и растерянным. Он молчал,  тщась найти слова.
— Отец, — прошептала Ночной Цветок.
— Не надо, ничего не говори. Я понимаю, тебе сейчас тяжело. Успокойся, время лечит любую боль. Они все вознесутся на небо.


Жрец поправил кожаное одеяло, заботливо накрывая дочь. Она видела, как Познавший Древо подошел к костру. Как ворвался в круг воинов, в прощальном танце провожающих мёртвых в последний путь. Как кричал, призывая людей обратить взоры  на Большую Гору.


Затем на небосводе появился Гичи-Маниту. Бог пришел к алгонкинам. Он был суров, он смотрел прямо в глаза Ночному Цветку. И она испугалась. Она вспомнила все. Страх и отчаяние охватили женщину. Она знала: только смерть спасёт её от позора. Незаметно выйдя из жилища, дочь жреца направилась на окраину селения.


Медленным, но твердым шагом она приближалась к взорванной скале,  зная лишь одно: умереть совсем не сложно,  надо просто шагнуть вниз…
 
 ***

...Ночной Цветок родилась в семье жреца. Как и все девочки её племени, она уже с четырех лет помогала взрослым. Мальчики учились владеть оружием и ездить верхом, а девочки обрабатывать охотничью добычу, выделывать шкуры.

Они изготавливали глиняные горшки, обжигали и раскрашивали их, плели из прутьев корзины и другие прочные и добротные вещи. Девочки кроили платья и мокасины, шили и вышивали, разбирали и собирали походные типи при перекочевках.

Они учились, как найти съедобные ягоды и коренья, как отыскать норы хомяков и луговых собачек. Надо было уметь вытаскивать зверьков из нор так, чтобы они не укусили за руку. Вырастая,  девочки шауни должны были знать, как перевязывать раны, различать и находить лечебные травы. Они в совершенстве умели раскалёнными камнями  быстро нагреть типи - потельню, горячий воздух которой изгоняет злых духов, несущих болезни.


Прожив пятнадцать Больших Солнц, девушка начинала готовиться к замужеству. И разве возьмет достойный воин в свой вигвам ту, которая не может ловко ездить верхом и быстро находить дороги в лесах и лугах? И кто же выберет ту, которая с трудом может снять шкуру, разделать тушу,  провялить или закопать в землю мясо, очистить и высушить кишки?


Ночной Цветок, как дочь жреца, должна была уметь и ещё многое другое. Женщины шауни не были воинами, они не могли принимать участия в совете воинов. Но с самых ранних лет в девочке обнаружились черты, не свойственные женщинам. Она тянулась в чарующий мир заклинаний, магических слов, лечебных и ядовитых трав.

 Многие, даже старейшины рода, отводили взгляд при встрече с девушкой. Уже с детства на её лице проявлялись твёрдость и решительность. Блеск её больших чёрных глаз обжигал. И лишь презрительно опущенные уголки рта говорили о таких непонятных и таинственных мыслях, переполнявших дочь жреца…

 
 ***
…
Ночной Цветок шла к взорванной скале, чтобы ринуться вниз с обрыва и вознестись к мужу в Страну Духов. Перед глазами проходили ужасающие картины ночного побоища.


Её нашли без сознания рядом с мёртвым Меткой Стрелой. Она лежала на краю селения. Меткая Стрела вынес её из вигвама. На поясе воина было три скальпа белых людей.   Женщина знала, что уйдёт на Заоблачные Поляны Охоты отомщённой. Свой  позор она готова была смыть смертью,  получив в награду встречу с мужем.


Над селением, раскинув огромные крылья, привлечённые запахом горелого мяса, парили грифы-стервятники, тщетно надеясь устроить себе пиршество.               

 
 ***

Воспоминания одно за другим бередили сознание.  Когда воины привезли укушенного гремучей змеёй Тёмного Дыма, Познавший Древо впервые позволил дочери принять участие в лечении   охотника. Тёмный Дым был без сознания, он бредил. Тело покрылось холодным потом и блестело, словно намазанное медвежьим жиром.


 Жрец немедленно приступил к приготовлению противоядия, драгоценное время неумолимо отсчитывало мгновения жизни воина.


Девушка действовала молниеносно; ножом она вырезала углубление в месте укуса и припала к ране губами. Как хотела она уберечь воина, как просила Великого и Незримого  оставить жизнь Тёмному Дыму!


Она высасывала и сплевывала отравленную кровь.  Во рту пересохло, челюсти сводило, губы занемели, непреодолимо хотелось пить. Но разве это могло  значить хоть что-то? Ведь она спасала человеческую жизнь!


Познавший Древо закончил готовить противоядие и поднёс сосуд к губам Темного Дыма. Дочь с полуслова понимала отца.   Она подняла безжизненно повисшую  голову воина, положила себе на колени, закинула её назад.

Жрец осторожно раздвинул челюсти и начал медленно вводить в рот длинный полированный рог.  Затем, черпая костяной ложкой снадобье, он через рог стал поить Тёмного Дыма.


Едва подающего признаки жизни воина отнесли в   типи - потельню. Женщины уже подготовили большие раскаленные камни, и воздух в палатке быстро стал горячим. Тёмный Дым потел, яд уходил из тела. Воина трясло, он весь был мокрым, будто только что вышел из воды. Тёмный Дым стонал, выкрикивал какие-то непонятные слова, он боролся со злыми духами.


Наутро охотник был здоров. Он подарил Ночному Цветку несколько бобровых шкурок, он был очень благодарен ей. Девушка сшила себе праздничную куртку и очень гордилась  обновкой…

 
 ***

…Ночной Цветок не хотела жить, она поднималась на скалу, чтобы умереть. Лица насильников неумолимо преследовали её, они всё время стояли перед глазами. Эти похотливые стоны, вздохи, чмоканье, просто сводили с ума, они беспрерывно гудели в ушах.

 Ощущение чего-то мерзкого, гадкого пронизывало тело. С каждым шагом вершина приближалась. Липкие, потные руки бледнолицых будто вновь хватали её.   Жестокие, безумные взгляды сверлили насквозь, и не было от них спасения.


Женщину тошнило, тело слабело, она чувствовала, что не удержится на ногах. До заветной вершины оставалось всего несколько движений. Превозмогая головокружение, она  делала маленькие шажки, неумолимо продвигаясь к цели. Она должна была умереть красиво и предстать перед Владыкой Жизни чистой.


Ночной Цветок поднялась на вершину скалы. Легкий, прохладный ветерок нежно обдувал  лицо. Она была прекрасна:   стройная, гибкая, проворная. Нарядное, расшитое красивым орнаментом, платье подчеркивало ее грациозность и ловкость.


Женщина протянула руки к небу, смело, всматриваясь вдаль. На смуглых щеках играл румянец, глаза выражали твёрдость и уверенность. Улыбка немыслимого блаженства застыла на губах. Оставалось сделать небольшой шаг. «О, Великий Дух», — прошептала Ночной Цветок, отрывая тело от земли.


Но за мгновение до гибели что-то остановило ее. Она услышала чарующий мотив. Тихий, плавный, манящий.  Мелодия лилась отовсюду, и женщина почувствовала приятное тепло. Оно растекалось по всему телу, вселяя спокойствие и умиротворённость.

Это нечто было внутри неё. Перед глазами стоял яркий, но такой мягкий и приятный свет. Непреодолимо захотелось жить!  Одно за другим в сознание проникали слова.


«Ночной Цветок! Запомни  услышанное,  дочь жреца. Солнце краснокожих встанет на западе, реки потекут вспять, воины пройдут в победном танце. Этот ребёнок не принадлежит тебе. Он -  сын Великого Духа. Ты родишь и воспитаешь его ради своего народа. Так хочет Бог! Иди и сохрани  всё в тайне».


Голос оборвался, наваждение сразу исчезло. В небе плыли такие же грязные облака, внизу висел дым дотлевающих костров, впереди виднелись мутные воды реки. Но всё это было уже совсем другим.


В глазах стояли зарева пожарищ. Проходили видения событий, которые ей трудно было осознать. Это был мир белых людей.

 Горящие города, на развалинах которых пировали краснокожие воины. Огромные пылающие корабли. Армии солдат, бросающих ружья,  пушки и бегущих в безумном страхе с поля боя.

 Лавины всадников с орлиными перьями на головах, сметающие все на своем пути. Их вел в бой необычайно красивый вождь на белом мустанге. Ночной Цветок встретилась с ним взглядом, и звериный вопль вырвался из её груди:
— О, Гичи-Маниту!


В бессилии женщина упала на колени. Закинув руки за голову, уткнувшись лицом в землю,  она от страха закрыла глаза.


— Великий Дух, Великий Дух! — вновь и вновь шептали её губы,  -  я всего лишь обыкновенная  женщина, но я сделаю всё, как скажешь ты, о, Владыка Жизни.


Ночной Цветок плакала, слёзы радости текли  по щекам. Ей становилось легче. Никто не должен был видеть её испачканное лицо. Никто. Медленно и осторожно она стала спускаться с горы в сторону леса, к ручью.


Вдруг она испытала острое ощущение голода. Легкая улыбка скользнула по лицу, женщина почувствовала плод внутри себя. В этот миг Ночной Цветок поняла: Бог может верить ей, она сделает всё, чтобы её сын, кем бы ни был его отец,   родился и вырос.