Любовь как наказание. Мария Иньеста. Глава 54

Глава 54
Теперь дни для Марии превратились в вечную пытку, ей казалось, что эта проклятая осень никогда не кончится.  Прошло уже несколько месяцев, а Мехмед всё не возвращался, и сердце Марии ныло в тоске.  Одалиска всё больше понимала, что начинает сильнее привязываться к ненавистному когда-то мужчине. И если она не перестанет призывать Мехмеда и думать о нём, как о долгожданном любовнике, положение её станет весьма плачевным. Ведь тогда ей сложнее будет расстаться с ним и она не сможет покинуть сераль. Но чуть брезжущая вдали надежда возвращала её на землю, и блестящие от слёз глаза матери звали её за собой. Тогда она, вновь воспарив духом и расправив плечи, лелеяла надежду вновь воссоединиться с семьей. В последнее время к ней ещё и вернулась тревога, бередя старые раны. Её любезный друг Аделард часто виделся ей во сне, и она беспокоилась, не случилось ли что с ним. А, что если  предсказания Мадеи сбылись, и его бренное тело уже давно истлело. Поэтому он и снится ей слишком часто, думала она, и как только ей думалось об этом перед глазами всплывало прекрасное лицо Аделарда с едва обозначившийся порослью на щеках. Живой, весёлый и красивый, он улыбался ей своей обворожительной улыбкой. Только Аделард мог так улыбаться, только его глаза излучали столько тепла, столько радости и добродетели. Когда она вернётся, обязательно разыщет его и уже никогда не отпустит.
Рядом посапывала Зухра, сегодня она плохо спала, промучившись коликами. В последнее время она часто жаловалась на боли в животе и пила микстуру, которую дала ей Ёзгур. Надо попросить Мехмеда, чтобы её осмотрел Джабир, Зухра застонала во сне и перекатилась на другой бок. Сегодня она рассказала Марии, в каком бешенстве была Гульнуш, когда она поведала ей, что новая фавотитка совсем оправилась от болезни. В бешенстве она чуть не поранила Фирузу, запустив в неё вазой, когда молодая женщина высказала слова одобрения по этому поводу. Вскоре Гульнуш предпримет следующий шаг, и ей нужно быть на чеку. Какую она пытку придумает для неё на этот раз она не знала, но страшилась её больной натуры и поняла, что она не остановится пока не избавится от неё. У Гульнуш полон гарем сторонников и друзей, а значит ей будет легче выйти сухой из воды. Тем более она была уже на большом сроке беременности и к зиме должна родить. Валиде бережёт её, как зеницу око, в отсутствии Мехмеда. И даже, если она перебьёт половину гарема, ей ничего не будет. Сейчас она на особом положении, а вот авторитет Марии пошатнулся в отсутствии султана. Теперь с ней никто не считался, конечно  девушка так и оставалась в верхнем гареме, ведь решение султана никто отменить не в праве, кроме него самого. Поэтому Мария, как никогда, ждала Мехмеда, коротая дни за скучными делами. Принадлежности для рисования ей так и не доставили, объяснив, что есть много других полезных занятий: вышивка, шитьё и вязание на спицах. Она всё чаще спускалась в гарем, особенно вечерами, там девушки курили кальян и собирались за играми и беседами. Марии нравилось втягивать в себя фруктовый табак, отчего немного кружилась голова, и на душе становилось немного легче. В восемь она возвращалась к себе, выпивала айран с зеленью и ложилась спать. В девять часов гарем погружался в тишину,  девушкам объявляли отбой. Только икбал могли позволить себе задержаться со сном и лечь чуть позже остальных, но встать им придётся всё равно не раньше девяти часов. Поэтому Мария, чтобы не навредить себе, подолгу не засиживалась. Она хотела оставаться свежей и красивой для своего господина, ведь он может вернуться в любую минуту. Гульнуш совсем не выходила из своих покоев, Мария видела её лишь несколько раз в саду, в сопровождении прислужниц и валиде. Мария прослышала, что беременность её протекала тяжело, и она больше лежала.  Мария часто видела, как Ёзгур выходила из покоев икбал с бледным усталым лицом. И это могло значить только одно, Гульнуш опять было плохо. Мария даже хотела проведать несчастную, но не решилась. К чему разжигать в сопернице приступ очередного удушья и ненависти, тем более сейчас, когда положение её итак являлось незавидным. Мария представляла, как обрадуется Мехмед  рождению малыша, когда вернётся. Может тогда он забудет о ней и отдаст всё своё внимание мальчику и его матери. И у неё появится возможность покинуть гарем.  Зухра потянулась во сне и внезапно открыла глаза.
- Ты так и не ложилась?- спросила она сонным голосом.
- Ты же знаешь, я не люблю спать днём,- быстро бросила Мария и налила розовый воды для Зухры.
- На, выпей. Ты вся мокрая. Опять плохо?
 - Да, сегодня Ёзгур принесёт отвар, который посоветовал ей Джабир.
 - Когда вернётся Мехмед, я буду просить его, чтобы Джабир осмотрел тебя.
 - Но султан не позволит, его не заботит здоровье какой-то служанки. Не станет меня, найдут другую.
 Мария с упреком взглянула на подругу и возмутилась.
 - Почему так говоришь, если совсем не знаешь султана. Он добрый и заботится о своём гареме. Зухра улыбнулась и осторожно заметила.
 - Мне кажется или это действительно так, ты влюбилась?
 Мария встрепенулась, неожиданный вопрос застал её врасплох.
 - Нет же, чего выдумала, - быстро выпалила Мария, поспешно отвернувшись. Но от внимания Зухры не убежал томный взгляд её блестящих глаз.
 - Я же вижу, как ты считаешь дни и мучаешься ожиданием.
 Мария нервно махнула рукой и подошла к окну, пошире раскрыв его, она вдохнула свежий осенний воздух, пропитанный запахами жухлой травы,мокрой земли и старого мха.
 - Впредь, не смей говорить со мной в такой тоне. Это не твоё дело.
Зухра не обиделась на скверный тон подруги, ведь она часто так делала, когда злилась, но быстро отходила. Затем, успокоившись, сама возвращалась к теме разговора. Зухра уже давно поняла, что Мария не равнодушна к султану, когда впервые переступила порог покоев фаворитки. Просто Мария никак не хотела это признавать.
- Гульнуш совсем худо,- грустно заметила Мария.
- Так и надо ведьме,- глухо пробормотала джарийе и поудобнее уселась на кушетке.
Мария с упрёком взглянула на неё.
- Не будь такой жестокой, она ведь носит ребёнка.
- И это после того, что она хотела с тобой сделать?- продолжила Зухра, удивляясь.
 - Наверняка она уже жалеет об этом, Аллах уже наказал её за деяния. Не думаю, что она захочет повторить это снова.
 Джарийе с насмешкой хмыкнула.
 - Я даже не сомневаюсь, дай только ей разродиться.  Пока султана нет, ты ей не мешаешь, ей делить некого, но как он вернётся, так она примется за старое.
 Мария призадумалась, а ведь Зухра права. Наверно ей нельзя терять бдительность, и она будет держаться подальше от Гульнуш и остальных рабынь. Если будет нужно, она нанесёт удар первой и незамедлительно. Мария вдруг схватила нож со стола, которым только недавно резала фрукты, и плотно сжала его в кулаке.
- Я не дам себя обидеть и буду защищать себя, только так я смогу вернуться домой,- решительно сказала она, вонзая лезвие ножа в плотную мякоть дыни.
Мехмед вернулся глубокой осенью за несколько месяцев  до появления малыша. Новость о скором рождении первенца он принял очень охотно и одарил Гульнуш подарками и почестями. Мария, узнав о возвращении повелителя, пришла в неописуемый восторг. Она очень огорчилась, узнав, что Гульнуш удостоилась его почтения первой, а ей пришлось ждать. Повелитель не спешил её навещать и появился только вечером.
Зухра объяснила это просто, сначала повелитель приветствует свою семью, обедает с ними, а потом уже посещает любимых наложниц. Притом ей он воздаст больше привилегий, почестей и внимания чем остальным, ведь с ней он проведёт всю ночь и возможно оставит у себя ещё и на следующий день. И когда за Марией пришли, чтобы подготовить её к ночи любви, она уже изнемогала в тоске.  С бьющимся сердцем она шла в хамам, потом в гардеробную, а потом по золотому пути в покои к султану.
 Мария ждала его у себя, но Мехмед решил не пренебрегать традициями и призвал её к себе. Тем лучше думала Мария, быть с ним в его обители ей больше нравилось. Остановившись возе двери, она накинула прозрачную чадру и опустила голову. Чёрные евнухи отворили дверь, и Мария вошла в комнату. Почувствовав знакомый запах амбры и лотоса, Мария ещё больше заволновалась и взглянула на султана. Он стоял спиной к балкону и ждал, когда за Марией захлопнутся двери. Марии показалась, что прошла целая вечность прежде чем он повернулся к ней, и нарушая все традиции, Мария смахнула вуаль с лица и метнулась в объятия султана. Он крепко обнял её и, осыпая поцелуями, тихо шептал.
- О моя Арзу, яркий луч очей моих. Как же я скучал без тебя. Не было и дня, чтоб я не вспоминал твои прекрасные глаза. Как же я торопился к тебе.
 Мария чуть отстранилась и обиженно надула губки.
 - Не очень верится, тогда почему призвал меня так поздно, а приехал уже в полдень.
 Его звонкий смех залил комнату, и его счастливые глаза вдруг лукаво улыбнулись.
 - Неужели ты ревнуешь, душа моя?, - спросил он весело.
Мария кивнула и поцеловала его прекрасные уста.
- Я вынужден соблюсти все традиции и отдать дань уважения матери, сёстрам.
 - И Гульнуш?- потемнев от ревности спросила Мария.
 Султан вновь рассмеялся и погладил пушистые волосы Марии.
 - Она ждёт шехзаде.
Мария кивнула и потянула султана к полушкам, раскинутым на полу.
 - Я думал ты принесёшь мне счастливую новость по моему возвращению, но как видно на всё воля Аллаха,- грустно сказал он.
Марии вдруг стало не по себе, она даже не подумала над этим. А, ведь такое могло случиться, а стать матерью в её планы никак не входило.
Мехмед так нежно сжимал её в объятиях и так ласково смотрел на неё, что нежеланные мысли улетучились из её головы, и она с удовольствием прильнула к нему. И когда они упали на подушки, охваченные страстью, время вдруг остановилось для них. Они слышали биение своих сердец, которые звучали в унисон, они наблюдали восторженные лица друг друга и растворялись в глубоких чувствах. Каждой клеточкой чувствуя друг друга, они наслаждались острой страстью, которая сжигала их тела, пока волна блаженства не накрыла их и пучиной унесла в небытие. Открыв глаза, Мария осторожно привстала, чтобы не разбудить спящего любовника и осторожно прошла на балкон. Белёсый свет луны едва освещал серую мглу, и сквозь сизый туман Мария видела неясные очертания города, блуждающие далеко впереди. Ночь была особенно тихой, и казалось всё вокруг замерло, даже пение цикад смолкло, и ветер не шелестел, играя листьями. Мария прислушалась и удивилась, как же легко сегодня дышится, как будто в воздух влили цистерну святой воды. Она перегнулась через перила и взглянула вниз, тёмные воды Босфора едва блестели в чёрной пустоши ночи, и ей вдруг подумалось, как же глубоки его воды и сколько тайн в них скрыто. Природа, есть молчаливый свидетель вековых конфликтов, войн, трагедий и людских бед. Словно в древней рукописи в ней хранятся целые плеяды событий, когда- либо происходивших на земле.
Мария тяжело вздохнула и, вспомнив про страшные рассказы, которыми пугали её рабыни, осенила себя крестным знамением. Должно быть это так страшно тонуть в тёмных и холодных водах Босфора, зашитой в кожаный мешок. Какая же она молодец, у неё хватило сил и ума не оказаться в нём, думала Мария. А ведь сколько раз она была на волоске от гибели. В последний раз заглянув в холодные водные пучины, девушка хотела было уйти, как вдруг услышала тихое пение, прекрасный мужской голос напевал мотив старой итальянской песенки. Сердце Марии вдруг забилось, и она прислушалась.
 -Менестрель настроил лютню.
Струны тронула рука,
И запел негромко путник
О любви, что на века.
Песня пламенем вспорхнула,
Разлетелась серебром.
Со щеки слезу смахнула
Смерть, заслушавшись его,- пел мужчина, должно быть такой же прекрасный, как и его изысканный тембр.
Слова песни так затронули душу Марии, что она чуть не расплакалась.
- Кто же ты и откуда песнь твоя?- тихо прошептала Мария.
 Вдруг чистый молодой голос также внезапно исчез, как и появился. Мария улыбнулась и тихонько вернулась в постель. Мехмед крепко спал, и Мария прилегла рядом, и ещё долго рассматривала его тонкий профиль, пока он не проснулся. Увидев раскрытые глаза Марии, султан удивился и перекатился на бок. Чуть пристав на локте, он с нежностью заглянул в глаза возлюбленной и обнял её гибкий стан.
- Где ты был так долго?- тихо спросила Мария.
- Венгерский король приглашал меня на пиршества.  Леопольд оказался слабее своего предшественника, нерешителен, к тому же уныл и невесел,- он вдруг рассмеялся, заметив безучастное лицо Марии.
- Но не будем о политике. Я нашёл занятие поинтереснее,- заговорщицки произнёс он и хитро улыбнулся, склонившись над возлюбленной. Потом припал к её губам и нежно целуя,  ласкал её тело. Мария обняла его широкую спину и, сильно обхватив его ногами, опрокинула  на спину. Мехмед рассмеялся, очутившись под Марией, потом резко придвинул её к себе и накрыл страстным поцелуем.  Неудержимая страсть султана вновь заставила трепетать Марию в неудержимом экстазе.
Едва забрезжил рассвет, как Мария покинула покои султана и вернулась к себе. Она внезапно почувствовала себя плохо, предметы вокруг вдруг заплясали у неё перед глазами, и она чуть не провалилась наземь. Зухра тут же уложила её в постель и позвала Ёзгур. Женщина насторожилась, заметив тёмные круги под глазами Марии, но когда Зухра объяснила ей, что сегодняшнюю ночь фаворитка провела с повелителем, успокоилась. Она вдруг дружелюбно хихикнула и нарочито произнесла.
 - Ну, так не мудрено. Наш повелитель соскучился по дорогой Арзу. Ты спала сегодня?
 Мария зарделась и покачала головой.
 - Зухра, принеси ей мятной воды. Пусть выпьет и ложится спать. Я скажу Валиде, что Арзу нужен отдых.
Мария обхватила руку женщины и с благодарностью пожала её.
 - Вы второй раз спасаете меня.
- Девочка моя, это моя работа. А сейчас отдыхай. Я скажу Валиде о тебе. Ничего страшного не случится, если ты проснёшься чуть позже.
 Ёзгур чуть склонила голову и удалилась. Зухра счастливо улыбнулась и придвинулась ближе к Марии.
 - Я рада, что это всего лишь переутомление.
Мария махнула рукой.
 - Со мной всё хорошо. Ты лучше о себе подумай.
 Джарийе кивнула и схватила пустой кувшин.
- Сейчас я принесу тебе мятной воды.
- Не надо воды. Лучше разузнай, как там Гульнуш, только тихонько.
Девушка кивнула, она как раз собиралась это сделать. Мехмед вернулся, а значит Гульнуш будет строить новые козни. Она должна защитить свою госпожу, даже ценой своей жизни. Мария простила её, но не она себя, и муки совести продолжали грызть её душу, снедая изнутри. И она не допустит новой беды и не позволит навредить её госпоже.