Так было

«Кхе» — харкнула дверь, и на пороге появился отец. Осунувшееся лицо белее белого. Запыхался, дыхание не унять. Хватая ртом воздух, он нащупывает рукой табуретку и падает на неё.

— Что с тобой? — Маланья испугано смотрит на мужа. Вот уж полгода она не встаёт с постели. Ноги совсем обездвижились. Поначалу колени ещё скрипели и болели, но хотя бы гнулись. Однако вскоре разгибаться отказались, и Маланья слегла. — На тебе лица нет.

— Ховайся. — Харитон посмотрел на дочь и затряс пальцем в сторону окна. — От румын.

Женщины переглянулись.

— Уходи, — прохрипела Маланья и опустилась на подушку. — Прав отец, нельзя тебе извергам этим на глаза попадаться. Уходи.

— Яйки, млеко… — послышалось со двора. Рыжий фашист, с ним ещё трое. Харитон испугано захлопал веками и толкнул худющей рукой дочь.

— Бежи, бежи. — Костлявые плечи дрожали.

Уля глянула в окно, и её охватил страх. Она знала, как расправлялись с комсомолками и не только комсомолками. Она посмотрела на мирно спящую Есению.

— Куда же я с ребёнком спрячусь?

— Лезь в окно и бежи до уборной. Там схоронись. В уборную не полезут.

— В уборную? С ребёнком?

— О яйки! — обрадовано гаркнул рыжий за окном и направился к загону с курами. Довольная троица отправилась за ним

— Бежи, пока они кур ловить будут. Быстрей.

Уля открыла окно, осторожно, чтоб не разбудить, прижала к себе маленький свёрток и перелезла. Прильнув к стене, свернула за угол дома и побежала к дощатому строению. Уборную Харитон смастерил ещё до войны. Ветхое строение защищало от чужих глаз, но не от ветра. Уля прикрыла за собой покосившуюся дверцу и присела на деревянное покрытие - четыре доски с огромной дырой посередине.

Десять минут показались бесконечно долгими. Ей не было видно, чем занята фашистская кодла, но звуки, что доносились до её ушей, рисовали чёткую картину происходящего. Она слышала, как истошно кричала курица. Последняя. Несушка исправно давала по яйцу в день, и резать её решили только в самом крайнем случае. Когда куриный ор прекратился, стало слышно весёлое разноголосие румынской речи. Неприятное, режущее ухо. Потом ударила дверь, и звуки пропали. На какое-то время всё стихло, затем дверь снова грохнула.

«Ногой пнул», — успела подумать Уля, как из-за угла показалась рыжая голова. За ним остальные. Уля вжалась в холодные доски покрытия. Рыжий покрутил головой, зацепился взглядом за дощатый домик.

— Клозет! — выговорил, растягивая гласные, при этом скорчил торжественную мину и громко загоготал. Сподвижники заржали следом. Рыжий остановился, приподнял висевшую за поясом курицу и почесал причинное место.

Вонь от нечистот вызывала отвращение, но вид скрученной шеи курицы и её хлипкое, болтающееся из стороны в сторону тельце, отчего-то вызывали более сильные эмоции. И это у неё, Ули, которая за годы работы у Лукерьи хладнокровно рубила головы петухам и курам в огромном количестве. Ощипывала их, потрошила, шмалила над костром, дёргала штурпаки. Даже мать удивлялась, насколько бесстрастна в этот момент была Уля. Отчего же сейчас, глядя на хилое тельце последней домашней кормилицы, ей так защипало глаза?

В узкую щель, сквозь затуманенный влагой взор Уля увидела, что рыжий направился в её сторону. Порыв ветра захлопал незапертой дверью уборной. Висевший на гвозде деревянный ромбик, служивший запоркой, прокрутился вокруг своей оси, предлагая Уле закрыться. Она подняла было руку, но опомнилась — закрытая дверь выдаст её и тогда не миновать расправы. Но и открытая дверь её не защитит. Что же делать?

Уля привстала и посмотрела в дыру между досками перекрытия. Внизу чернела водянистая зловонная кашица из нечистот. Яма на треть заполнена, но это единственное место, где можно укрыться. Она положила свёрток на пол, села рядом, опустила в дыру ноги. Отец, когда копал, мерил глубину ямы дрыном. Дрын длиннее её на треть. Уля осторожно сползла вниз в фекальную жижу. Почувствовала, как мгновенно заледенело намокшее по пояс тело. Нащупала рукой свёрток, потянула и, ловко подхватив, прижала к себе. Согнулась, пряча голову под доской.

— Уф! — скрежетнула по-румынски дверь. — Чей духуаре!

Испускающая пар жёлтая струя мочи прозвенела около лица. Глухая возня с хлипкими причмокиваниями довольства и удар захлопнувшейся двери известили о спасении.

Вы прочли отрывок из книги Елены Касаткиной "Змея подколодная". Полностью книгу читайте на Литрес, Ридеро и Амазон.