Время собирать камни, глава 7 Черная Мгла

Глава 7.
«Калейдоскоп смерти – Черная Мгла»
 
- Бедная девочка, бедная девочка, - шептала Арахна, в очередной раз заглядывая в «зеркало судьбы», в надежде увидеть там что-нибудь другое, более утешительное. Но застывшая в чане вода показывала одно и тоже.

Старая женщина, давно потерявшая всех близких, очерствела душой и жила уединенно. Но она и не нуждалась ни в чьей заботе, ни в ласке. Обитатели Острова почти забыли, а иные из молодежи – и не подозревали о ее существовании. А несчастная Метиола вдруг напомнила юность. Безоглядная любовь девушки и вера в волшебство тронули старушечье сердце.
Изо дня в день упрямая «колдунья» чертила магические круги, произносила заклятья и спускалась в потусторонние миры, пытаясь предотвратить неотвратимое.
Но..., ни гаданья, ни город мертвых, ни древо жизни, ни сакральные мантры не давали подсказки. Напрасно призывала она священных сефиротов на помощь. Все было тщетно и магия была бессильна. А может, забылись и перепутались заклинания...?

Наконец, Арахна решилась на последнее средство и извлекла из-под завалов ведьминых атрибутов толстую старинную книгу, доставшуюся ей от прапрабабушки. Страницы оказались покрыты вековой пылью и наполовину истлели, а фиолетовые чернила выцвели настолько, что с трудом можно было разобрать лишь несколько слов на линялых строчках. Последовательность действий в общих чертах была все же понятна, и старая женщина пошла на риск.

Она сбросила с себя ритуальный балахон, с которым не расставалась последние годы даже во сне, и осталась в одной ночной сорочке, явившей взору набухшие вены на тощих руках и ногах.
Прежде ее капюшон скрывал розовые проплешины на голове, теперь же они обнажились и блестели в красном отсвете очага, как свежие раны среди редких волос. Лысый череп с выпирающими буграми являл собой страшное зрелище – он выглядел как большой, покрытый родимыми пятнами, камень.
Арахна сбрила жалкие остатки некогда пышной шевелюры, а срезанные седые пряди уложила в почерневший от времени чугунок. Затем присыпала сверху крошевом из чернильных камней и жжеными перьями мудрой совы.
По рецепту полагался еще толченый порошок из высушенного хвоста летучей белки. За ним пришлось лезть на корточках под кровать, но и это препятствие колдунья, не смотря на больные суставы, тоже преодолела.
Полученную смесь она пропитала в выдержанном яде гремучки, добыть который даже опытной ведьме было непросто. Змея выползала из вязкого ила реки лишь раз в году, на новолуние. Однако предусмотрительная женщина опять оказалась на высоте, и ее так и распирало от гордости, что она сумела позаботиться об этом заранее.

Когда адская «сборная солянка» была готова, Арахна, пробормотав заклятья, подожгла лучиной сухое содержимое чугунка.
Огненное зарево осветило скудное убранство жилища, где незатейливые пожитки соседствовали с костями умерших животных, пучками трав, всевозможными склянками, камнями и прочими предметами оккультной магии.
Глаза старухи засияли безумным огнем. Она была довольна –нашлись и нужные снадобья, и яд под рукой оказался. Оставался сущий пустяк – развеять полученный пепел.

***
Арахна вышла на крыльцо и начала осторожно спускаться по шаткому настилу к реке, крепко прижимая драгоценную ношу к груди.
Последняя утлая жердочка вдруг хрустнула под ступней, и старушка, теряя равновесие, уронила чугунок прямо в воду. Лишь несколько частичек золы успел подхватить и подбросить вверх легкий ветер. От его дуновения тонкая струйка пепла закружилась и исчезла в облаках. А незадачливая колдунья с тоской смотрела, как злосчастный котелок медленно идет на дно, и омут поглощает «магическую заправку».

Внезапно налетел холодный свистящий ветер, пушистые облака потемнели, набрякли и сбились в черные тучи. Солнце уже склонилось к горизонту, и в его багряном свете возник клубящийся шар фиолетового цвета, от вида которого кровь застыла в жилах.
Бурное загадочное движение внутри вращающейся громады навевало суеверный ужас. Неужели горстка пепла, улетевшая в небо, могла создать такое чудовище?
Низкие горизонтальные лучи предзакатного солнца высвечивали в центре беспрерывно мелькающие вспышки, будто там кружились целые рои сверкающих темно-сиреневых кристаллов.

Грозовая махина низко опустилась над ущельем, проползла над домом, едва не задев макушку несчастной Арахны, оцепеневшей на мостике.
Когда солнце уже совсем опустилось, туча вдруг съежилась, а из ее недр высунулся вниз расширяющийся к низу «хвост» гигантской воронки, которая то вздувалась, как огромный пузырь, то сжималась.
Вдруг он втянулся обратно в тучу, которая вертикально пошла вверх, неистово закружилась и распалась на множество черных облаков.
Внезапно пурпурный свет заката исчез, будто его задули. Несколько разрядов пронзили воздух, и над долиной прокатилось эхо громовых раскатов. Облака, соединились и проникли друг в друга, образуя сплошной черный туман, раскинувшийся на всю ширину ущелья. Мглу время от времени прорезали огненные нити молний.

Наконец, отвесно захлестал проливной дождь. Он был такой силы, что колдунья не могла сдвинуться с места, окруженная со всех сторон мощной водяной стеной.
Не успела она опомниться, как на смену ливню пришел крупный град. Он прыгал, скакал и разбрызгивал все вокруг. Хлесткие удары оставляли глубокие отметины на хлипком жилище и полуобнаженном теле несчастной женщины, едва прикрытом тонкой рубашкой.
Крупная градина угодила старухе прямо в глаз. Поток слез и мгновенно образовавшийся отек сделали ее наполовину слепой. Теперь она напряженно вглядывалась в темноту и смотрела на окружающий хаос в полглаза.
Но худшее ждало впереди и, было бы лучше, если бы она лишилась обоих глаз, чтобы не видеть последующего за дождем и градом кошмара.

Ровно в том месте, куда угодил чугунок, образовался крутящийся столб, который поднимался со дна и вырывался наружу, разбрасывая вокруг обжигающие капли. Вращающийся смерч устремился вверх – на «помощь» к темным, уже иссякающим тучам.

Три стихии - дождь, град и смерч, вопреки всем законам природы объединились и слились, подпитывая друг друга колдовской влагой. От нового напора воды тучи опять зашевелились, извергая мощные струи, падающие на землю с оглушительным свистом.

Теперь смертоносные фонтаны били и сверху, и снизу, бедную женщину окутали клубы водяной пыли. Однако и этого разбушевавшимся магическим силам показалось мало...

Ураган навалился на шаткий домик и «отгрыз» половину крыши, а затем принялся с хрустом поглощать непрочные стены. В воздухе понеслись гнилые доски, убогий старушечий скарб, какие-то банки. В вихре обломков Арахна ничего уже не могла различить. Когда в лицо ударила раскрошенная щепа, стало понятно, что от дома больше ничего не осталось.

Крученый столб извивался, как черная змея, которой молнией прижгли хвост. Он надвигался неумолимо. Из последних сил Арахна цеплялась за поручни мостика, но смерч вырвал их с корнем. Упругий жгут схватил ее, словно пушинку, завертел и помчал неизвестно куда.
-Прости меня, девочка…, - сквозь шум донесся ее голос с небес.
Конца трагедии заложница всеобщего хаоса уже не увидела..., хотя дьявольская битва еще не закончилась.

Над ущельем и долиной бушевал двойной ураган, один - бил водоворотом снизу, второй - обрушивался лавиной сверху.
Горы, окаймляющие берега реки, принялись оседать и осыпаться. Чернильные оползни устремились в русло. Они постепенно плавились от полыхающего жара, превращаясь в лаву. Ее поток начал пробивать себе дорогу к выходу из ущелья - прямо в долину, угрожая превратить Зачарованный Остров в огненный океан.
На полпути к поселению лавина внезапно остановилась, словно натолкнулась на непредвиденное препятствие. Черные силы зла, порожденные неумелыми колдовскими чарами, иссякли.
Место извержения обнажило ужасающую картину: растрескавшуюся землю, усеянную грудами спекшихся сиреневых кристаллов. Сквозь толщу тьмы в небе пробивался сгусток фиолетового огня.

***
Эд сидел на крутом берегу реки. «Надо же такому присниться? Плесень, пауки, грызокрысы... Вот, что бывает, когда одолевает скука, когда мозг не работает, и руки ничем не заняты.
Он оперся ладонями землю и попытался встать. Острая боль в ноге вернула его в прежнее положение. На щиколотке обнаружились следы зубов и ямка, заполненная засохшей кровью напополам с желтой слизью.
Метки грызунов были на пятках, под коленками и даже на локтях. Значит, это ему не приснилось? Колодец, плесень, пауки, грызокрысы… Все это было на самом деле? И он побывал в Сером Мире? Невероятно!

Дикарь снял с груди ожерелье и стал пересчитывать и пересматривать камни. Красный, желтый, зеленый, синий, фиолетовый – все пять были на месте. И каждый - он знал наперечет.
Только серого среди них нет, и никогда не было. Допустим, фиолетовый - вернул его сейчас обратно. Тогда серый - должен был забросить ТУДА? Однако серого камня - нет! Как же, нет? Серые будни, серые мысли. Все краски поблекли, его чувства затерлись и тоже стали серыми.
Значит, не камни, а чувства управляли всем его существом, захватывали его целиком, поглощали и перемещали, словно пушинку, куда хотели, и делали с ним, что хотели.

Он искал власти, уповал на магическую силу камней, дающую эту власть, а, оказывается, сам попадал в ловушку разнообразных чувств и эмоций. Он был у них в плену, все время у них в плену...
Частицы каждого камня каким-то непостижимым образом проникали в его организм, в его кровь, в его плоть, давали толчок и рождали новое чувство, которое, появившись, сначала преобладало, порабощало его, а потом исчезало.
 
Он думал, что собирает разноцветные камни, а на самом деле нанизывал новые чувства на невидимый стержень своей души. Затем необузданные эмоции множились, делились и смешивались, давая новую гамму и разнообразные оттенки. Они вступали в единоборство, воевали друг с другом, мирились и ссорились. И все это происходило без его участия... Он был не подвластен самому себе...

Однополярные миры воспроизводило его чудовищное подсознание. Он сопротивлялся, сопротивлялся, как мог в те моменты, когда чувства переполняли. Вот, и сейчас он просто устал от любви, пресытился ею, был замучен ею, а в ответ его мозг создал новое серое чувство.

Не было никакого серого камня. Он сам породил скуку, и он же сумел прогнать ее, призвав на помощь любовь. Она вытащила его из бездонного колодца, разорвала паутину, уничтожила плесень. Однако любовь сама по себе не приходит. Он ее возродил, вновь вызвал. Значит, можно управлять своими чувствами. Надо только как следует захотеть. Вот теперь в его голове все стало на свои места.

***

По темной воде, чернильного цвета, проплывало нечто..., совсем черное, похожее на кем-то выброшенную одежду. Следом тянулся хвост из поломанных досок, каких-то щепок, банок, тряпок и разного хлама, словно жители Острова одновременно затеяли генеральную уборку и не нашли лучшего способа, чем вытряхнуть весь накопившийся за долгие годы мусор в реку.
Эд с удивлением оглянулся вокруг – повсюду на потрескавшейся земле валялись порубленные ветки, вывороченные корни деревьев. Фиолетовые камни лежали слипшимися бесформенными кучами, словно оплавленные.

***
Вдоль берега ощупью и постоянно спотыкаясь, брела одинокая согбенная фигура. Она шла, опираясь на клюку, и смотрела вперед невидящим застывшим взглядом.
Эд не сразу признал в ней Флоранс. Прежде моложавое лицо было чужим, словно сделано из камня. Глубокие морщины избороздили его, седые волосы трепал ветер. Было такое ощущение, что прошел не день, а столетие с тех пор, когда дикарь последний раз видел ее. Она прошла мимо так близко, будто сквозь него.
- Тетушка, - прошептал дикарь.
- Кто здесь?- отозвалось «привидение» и стало шарить руками вокруг себя.
- Тетушка, что с Вами стряслось? Вы не узнаете меня?
- А… это ты…, - равнодушно сказала она и отрешенно потащилась дальше.
- Постойте, Флоранс! Куда Вы идете? Давайте я Вам помогу.
- Помогать нужно было раньше... И не мне, а им.
- Да объясните Вы толком!
- Нет больше дома… И Метиолы больше нет… и Мелиссы...
- То есть, как это нет?
- Ураган… дом… крыша… и никого…ураган, - бессвязно бормотала Флоранс.
- Крыша? Какая крыша?
- Ее нет… ураган, смерч, ветхая крыша не выдержала, - продолжало доноситься издалека.

Слова с трудом доходили до его сознания. Он впал в состояние ступора, какого-то остолбенения, в котором мозг перестал работать. Где-то далеко, отдельно от его тела билось измученное сердце.
- Ее нет? – переспросил он беззвучно.
- Ее нет, - эхом отозвалась Флоранс и шагнула вперед, в пустоту, к обрыву.
Эд не посмел ее удержать и смотрел в оцепенении, как падает в пучину невесомое тело, осознавая, что это лишь оболочка. Настоящая Флоранс давно была мертва.


***
Дикарь бросился на землю, погрузившись в глубокое отчаяние. Хотелось кричать, выть…, но он не мог издать ни звука.
Может это сон, опять страшный сон…?
Крыша, проклятая крыша… Рано или поздно она все равно бы рухнула… Нет, во всем виноват ураган…  Да какой ураган?
Ведь это он, Эд, и есть виновник несчастий. Будь он рядом. Этого бы не случилось. Скука вырвала его из объятий жены, а любовь помогла ему выжить и вернуться…. Вернуться к выжженному пепелищу. Цена осознания оказалась непомерно высокой.
 
Дикарь потерял чувство времени. Кругом была пустота, и черная тоска душила его. Он бессознательно силился втиснуться в то, на чем лежал, но под ним уже ничего не было, ничего…, кроме мрака.

В сером мире еще оставалась надежда. Сейчас же он осознал, что извечная вера в силу любви тоже переживает смерть, а отчаяние и любовь всегда идут рядом.
Он уже ни на что не надеялся, вскочил и побежал, сам не зная куда – от тоски или от себя. Его ноги стали двигаться тяжелее и куда-то проваливаться, все глубже и глубже, в бездонную черную пропасть.
Эд медленно погружался в трясину и сквозь мрак отчаяния уплывал в другой, еще более далекий мир.

***

Гнетущая чернота окружала его повсюду – он, словно завяз и застыл во мгле, пронизанный и объятый ею.
Эд хотел дотянуться до кончика носа, дотронуться до распухшего рта - пальцы не слушались. От беспроглядной тьмы набухли кровью глаза. Взгляд упирался в пустое пространство, лишенное луны, звезд и облаков.
Он попытался закрыть лицо руками, чтобы никуда не смотреть, и почувствовал, что больше нет ни рук, ни лица. Одна пустота! Он ничего не видел и не осязал. Не было ни ног, ни живота, ни спины. Он задыхался, отчаянно силился найти хоть что-то от него… прежнего. Задыхался, дышал… Значит, был еще жив.

Протяжный стон, раздавшийся совсем близко, вырвал его из оцепенения. Кто-то с силой сдавил его горло. Невидимый враг и здесь, в черном зловещем мире, в кромешной темноте, не давал покоя. Дикарь не хотел больше жить, но инстинкт самосохранения заставил его сопротивляться.
Он оттолкнул обвивающие его тугие спирали. В ответ непроницаемая тьма завыла, будто живая. Чьи-то щупальцы вновь навались на грудь. Мерзкие лапы едва не сдернули с шеи заветный шнурок с камнями.
Его тело отчаянно напряглось и заработало. Ребра заходили ходуном, кулаки сжались. Эд наносил удар за ударом, не понимая, что же он защищает - амулет или свою пропащую жизнь.
 
Вязкая темнота, непрерывно выла хриплыми голосами, но не отступала. Черная трясина, это мерзкое, скользкое чудище раз за разом возобновляло атаки, но Эд не сдавался и яростно их отбивал.

Он снял с шеи заветное ожерелье и принялся им размахивать. Пот заливал лицо, разноцветные круги плыли перед глазами и вращались быстрее, быстрее.
Все неожиданно слилось, и белое зарево вырвалось из мрака. Густая тьма ослабила хватку, незримая смерть осталась позади.