Из одного дня

   В библиотеке я встретил Юлию Франк и, не смотря на то, что мне много нужно было сделать, я с радостью отправился с ней в кафе пить чай и разговаривать о всякой чепухе.
 Юлия Франк есть интеллигент такой же как Пестов и Александров, которые работают на мех-мате, такой же каких часто показывают по телевизору, чтобы удивить зевающих зрителей, она также знает иностранные языки, разбирается в современной литературе и т. д.; в общем, человек она необыкновенный. Впрочем, я тогда и не догадывался об интеллигентности Юлии и видел в ней простую девушку, с которой мне приятно было общаться.
Когда мы спустились в библиотечное кафе, я спросил у Юли , какой она будет пить чай черный или зеленый.
 - Мне, пожалуйста, эретроцитный ,- ответила она.
 - Какой, какой? – удивился я.
 Ой! – и она засмеялась,- зеленый с жасмином, если можно. Просто я опять ночь не спала, все думала: как же устроены эти бактерии. Мы никак не можем объяснить один график;  я уже измучалась и не спала целую неделю.
 - Какие же они злые, твои бактерии, - сказал я, присаживаясь за столик,- и спать не дают.
 - Дело в том, что термиты вообще мало приспособлены к гидрокарбонитовым средам, - говорила доблестная Юлия и  уже не замечала меня.  Она была теперь уже в далекой Лилипутии вместе со своими ненаглядными бактериями.   Сколько я не пытался переломить разговор и обратить его в простые житейские формы, все было совершенно напрасно. « Термиты, эретроциты, вот просто интересно: она какие-нибудь другие слова знает или нет?  и чем она только мне нравится», - думал я.
Когда мы попили чай, я  хотел продолжить работать, но поднявшись в читальный зал и взглянув на свои тетрадки, я резко почувствовал отвращение ко всей этой библиотеке, в которой и без того бывал целые дни, и решил, что лучше поеду к Пупкову со Зверевым. Они жили тогда на Южной в трехкомнатной квартире совместно с какими-то корявыми, прыщавыми, жирными как свиньи удмуртками. В силу того, что постоянно были у них гости и часто устраивались дикие забухи, бедные эти удмурты сильно страдали. Как то произошел там инцидент, и на утро удмурты , никого не предупредив, собрали всю свою херню и поспешно, в течении минут двадцати, скрылись к ****и матери. Я было выяснял, что там именно произошло, но не добившись ни от кого правды, встречая везде смущение, скрытность и неискренность, прекратил расследование, оставшись с многочисленными правдоподобными и не очень версиями.
Ну да, хер на них, значит, в тот день я застал у друзей моих Прохора, которого по ту пору забирали в армию и интеллигента Черезова, который был такой же как Юлия Франк, но с некоторыми особенностями, частично описанными в его же стишке:
Был «Лысый» не бритый, алкаш недобитый,
                Его можно смело всем ставить в пример:
                Он хоть и бухает в сортирах рыгает,
                Зато посещает всегда универ.
Черезов горлопанил на кухне и тоже  вышел меня встретить.
- А, тоже пришел, какой ты жирный стал,- говорил он, желая видно меня как-нибудь доебать, а заодно и развеселить других. Кроме того, я уже давно заметил, что вся моя натура сильно его нервировала, и он как будто не прочь был влезть в мою шкуру и все там переделать как лучше.
Пупков, который даже в бухом виде не терял обаятельности, улыбался и пригласил  меня на кухню.
 - Что, Егор, водки,- сказал он, улыбаясь и указывая на стол, где все было разбросано: полусожранная сковородка картошки с майонезом, вилки, соленые огурцы, водка и стопки, и, что странно, яблоки в красной сеточке.
- Нет, Денис, спасибо, мне еще к Ольге ехать,- сказал я, однако, внутренне сомневаясь и чувствуя всеобщую веселость.
- Да отмени, позвони,- выпалил Зверев, причем как бы по старой памяти, так как в бухом виде он становился ленивым и думал только в крайних случаях то, есть когда дело касалось  до его сраки.
- Да, конечно, Егор, ты что! – убеждал Пупков,- перенеси на завтра.
- Э-э, на ***, ****ь, задрал, переноси свою хуйню,- горлопанил Черезов нетерпеливо и наливал водку, причем глаза у него перекосились и одна бровь была выше другой.
- Да, ****ый в рот, Ярдыкова вообще надо ****ить ,- заливался своим веселым смехом Прохор.
- Это тебя надо ****ить, вот в армии кашки поешь.
- Пе-пе-рло-вочки,- еле выпалил Зверев и стал дико, дико ржать так, что, наверное, охерели в очередной раз все окрестживущие бабки и гребаный сосед снизу, которые, суки,  дружно вместе любили стучать на нас ментам.
Я пробыл у них с час и, не смотря на всякие уговоры, ушел, чувствуя в себе желание сделать все наперекор. А когда я спускался по лестнице, мне вдруг стало так жалко и грустно, что я чуть не заплакал.


-------------------------------------------------------

С Ольгой я занимался уже целый год, и мы даже с ней сдружились. Однажды я довольно надолго уезжал, и вместо меня был Зверев. Ему Ольгина собачонка, маленькая злая дворняжка, сгрызла ботинок и утащила стельку. Ольга заметила и стала охать, Звереву и самому было неловко смотреть на свои старые покусанные ботинки, и он засмеялся своим приятным смехом, выручающим его одинаково и в бедах и в радостях, и стал уверять, что ничего страшного. Бедная Ольга все-таки сильно переживала  и рассказала все отцу, который, как и Ольга, был очень застенчивый и порядочный человек . В следующий раз, когда пришел Зверев, они стали предлагать ему деньги за стельку, и Зверев опять был принужден смеяться, краснеть и отказываться.
 Скоро я доехал до Академ- городка, где жила Ольга. Оттуда к ним в дом надо было идти через поле  по разбитой грязной дороге, зато можно было дышать свежим весенним воздухом и смотреть на распускающиеся березки.
Ольга к тому времени начала уже понимать, что к чему, и мы решали задания Б из ЕГЭ. Помнится, нам попался пример из тригонометрии, основывающийся на том, что   , например, что  .
- Такой длинный пример, а получается всего лишь число,- удивленно заметила Ольга и сощурила глаза, как она часто делала.
- Мне кажется, что красота математики раскрывается как раз на таких примерах и даже не на том, что она, математика, везде применяется, - сказал я частью Ольге, частью самому себе.
Был вечер, все кругом поутихло, березки за тот час пока я был у Ольги, казалось, еще распустились, и воздух был свежий-свежий. Я даже сбавил шаг, чтобы надышаться. «А что будет потом, через год-два, все друзья закончат университет и уедут; а я останусь один, один»,- думалось мне тогда.
Собственно так оно потом и вышло.