Утро того дня

Раечку разбудил солнечный луч, пробравшийся между белых в розовый цветочек ситцевых занавесок. Она потянулась и прислушалась. Мать уже возилась на кухне: ставила в печь чугуны, вымешивала тесто. «Сегодня будут пироги», - подумала Раечка и весело спрыгнула с кровати.  Тихонько выскользнув за дверь, она протопала босыми ногами через огород к деревенскому пруду. На берегу пруда в травке жил маленький дружок Раечки - лягушонок. «Ляга! Ляга!» - позвала Раечка. Лягушонок тут же появился. Он всегда появлялся, когда девочка его звала, и это было чудом! Раечка немного поиграла с ним, подержала его на ладошке, поболтала с лягушонком и побежала в дом.   Вся семья уже сидела за столом, готовясь к завтраку. Старшая сестра Раечки - Томуся помогала маме накрывать на стол.  «Ну, что? Синкины дудки уже натоптали в огороде?» - раздался голос бабушки Марфы. Ноги у Раечки были очень худые, тонкие, и бабушка сравнивала их с ножками синички, так и звала - синкины дудки. Дед весело поглядывал на девочку из-под густых бровей: «Стрекоза!». Отец нарезал хлеб. Он был сосредоточен и строг лицом, сегодня предстояло много дел.
Утро воскресенья выдалось солнечным. Бабы торопились в свои огороды, трава росла, как напуганная, картошки не видать. Мать с бабушкой заняли позицию на огороде.  Раечке мама дала задание, проредить и прополоть грядку с морковкой. Работа была нудная и скучная: тоненькие ниточки морковки так и норовили выскочить из земли вместе с сорняками. «Глубже, глубже пальчиком доставай, чтобы с корешком сорняки выбирать», - подсказывала мама. Руки девочки старательно выдёргивали сорную траву, но мысленно Раечка давно покинула морковную грядку. Она вспоминала, как накануне вечером бегала с подружкой Тосей в клуб на танцы, вернее, смотреть, как танцуют взрослые парни и девчата. Сестра Томуся, красивая и принарядившаяся, стояла в стайке подружек, которые весело щебетали, оценивая наряды друг друга. Парни кучковались отдельно: курили и исподтишка поглядывали на девчонок. Мелкотня, среди которой были Раечка с Тосей, угнездились на лавках. Все ждали гармониста Сашку. Долго ждать не пришлось. Вскоре послышались разливистые звуки гармошки. Парни двинулись навстречу Сашке, окружили его с двух сторон и - понеслось!.. Они хором запели частушки:
«Эта девка - ничего,
А эта - тоже ничего,
А эта - тоже ничего,
А эта - дышит тяжело!»
Каждая строчка частушки предназначалась определённой девушке, и, когда запели последнюю строчку - «а эта дышит тяжело», девчонки напряглись, зная, что сейчас в немилость впадёт кто-то из них. В этот раз «дышала тяжело» Таня Иванова. Густо покраснев, девушка пулей вылетела из клуба. А парни начали мелко дробить сапогами по полу на залихватский проигрыш, готовясь к новой каверзной частушке.
«Эта девка - ничего,
А эта - рябоватая.
У ней пупок на левый бок,
 Она не виноватая!»
«Вон» кидалась следующая жертва. А парни вновь пускались в пляс, мелко дробя сапогами.  Раечка всегда переживала за Томусю. Ей очень не хотелось, чтобы немилость парней коснулась её сестры. После каждой частушки из груди Раечки вырывался вздох облегчения, Томусе пока везло.
В этот раз парни разозлили девчонок не на шутку. Самая бойкая из всех, Галка - секретарь, запела звонким голосом ответку:
«Сам - играешь, сам - и пой,
Ты откуда, хрен такой?
Забирай, свою гармонь
И уматывай домой!»
Пропев, она рассыпала дробь каблуками так, что все невольно залюбовались девушкой, а потом, и парни, и девчата пустились в пляс под частушки, одна другой забористей. Смех, шутки, хохот сыпались со всех сторон и на девчат, и на парней, невесело было только «пострадавшим».
Танец продолжался до тех пор, пока в какой-то момент, одному из парней не понравилось содержание частушки, относящееся к его девушке. Запели частушки «под драку», которые всегда заканчивались фразой: «А-а-а, ты так?!  Пойдём, выйдем!» На этот раз Васька Силин предложил выйти Тимохе-трактористу. Все вымелись на улицу, а там уже мальчишки тащили драчунам жерди и - понеслось!..
Драка закончилась так же неожиданно, как и началась.  Глаз у Васьки «заплыл», и образовался «фонарь». У Тимохи была оторвана половина воротника его праздничной рубахи, нос распух и был похож на сливу. Не смотря на видимый ущерб, Васька с Тимохой пожали друг другу руки,  и танцы продолжились как ни в чём ни бывало. Танцевали «Краковяк», «Падеспань», вальс. Сашка играл, что называется «на разрыв». Когда он уставал, заботливые руки подносили ему подкрепительную стопку, которую Сашка опрокидывал, не прекращая игры. Следом те же руки давали закусить, и гармонист потихоньку хмелел.
Танцы закончились уже под утро, молодёжь стала расходиться. Парочки медленно потянулись в разные концы деревни. Гармониста Сашку провожали, слегка поддерживая с двух сторон. И ещё долго за околицей слышались протяжные песни девчат про любовь и разлуку. Раечка с Тосей, напрягая слух, крадучись шли за Томой и Славиком. Любопытство распирало девчонок, очень хотелось послушать, о чём говорят парень с девушкой. В темноте преследователи на мгновенье упустили парочку из виду, и в этот момент кто-то больно схватил Раечку за ухо: «А ну, марш домой! Расскажу отцу, он тебя выпорет!». Девчонки взвизгнули и припустили по домам.
Вспомнив о вчерашнем происшествии, Раечка машинально потрогала грязной рукой ухо. Спохватившись, поднялась, чтобы сбегать к пруду смыть грязь, и увидела, как по улице бежит её тётя Аня с маленькой Алёнкой на руках. Девочка невольно залюбовалась малышкой. Сестрёнка была одета в беленькое платьице и беленький чепчик с оборочками, которые обрамляли хорошенькое личико ребёнка. Мама тоже увидела Анну и с беспокойством в голосе крикнула: «Аня, с Алёнкой что-то?!». Анна, добежав до сестры, выдохнула: «Война!..»
 Муж Анны позвонил из районного центра, сообщив страшную весть, и сразу ушёл на фронт, даже не простившись с женой и дочерью. Больше они его не видели. Ушли на фронт и Сашка с гармошкой, и Васька с Тимохой, и Славик, и все деревенские парни и мужики. Отец Раечки тоже ушёл на фронт. В деревне остались только старики, бабы, да дети.
Так и осталось в памяти Раисы Николаевны это яркое солнечное утро: перекликающиеся голоса и смех работающих в огороде баб, и маленькая Алёнка в беленьком платьице и беленьком чепчике с оборками, сидящая на руках у матери.
Воскресное утро 22 июня 1941 года, когда началась Великая отечественная война.