Глава 9. Подготовка к войне. Часть 3

Город Афины
 
Фелиция не выходила из дома. Она много времени проводила с Зумратой. Хозяйка угощала гостью разными изысканными блюдами и вином с острова Хиос, которое особенно ценилось в Афинах. Зумрата была любопытна и хотела знать побольше о Фелиции, ведь Гелла была её родственницей и ей было интересно, как они оказались вместе. Фелиция опасалась рассказывать правду, она понимала, что скоро отношение к ней, как к персиянке, может измениться в худшую сторону. Фелиция хорошо знала греческий язык и ей не трудно было разговаривать с хозяйкой дома. Но пока она рассказывала Зумрате легенду, что уехала от мужа.

Гелла снова отправилась в город. Ей приходилось закутывать лицо платком, чтобы казаться старше. Кривые афинские улицы были невероятно узкими, ограждая здания, глиняные стены создавали сплошной коридор, где едва могли разминуться два человека. В городе многое изменилось. Гелла свернула, чтобы пройти мимо дома, где раньше жил со своими родителями Каис. Она постояла у окон, но увидела там совсем незнакомых людей. Рядом раздался громкий стук – прежде чем выйти во двор, хозяин бил кулаком в дверь для того, чтобы, распахнув её, случайно не ударить прохожего. Гелла поняла, что родители Каиса уже уехали.

Гелла постояла ещё возле дома, вспомная, как она вместе с Каисом в толпе таких же, как она молодых девушек и юношей, бежала с факелами по ночному городу. Этот ночной бег представлял собой фантастическое зрелище. Гелла дышала жизнью родины, ей хотелось побывать в родных местах, но время было очень тревожное.

На самой площади, как живые люди, выстроились скульптуры десяти легендарных героев. Там же был сооружён высокий пьедестал и Гелла увидела таблички – объявления, длинные списки военнообязанных и сообщения о наградах. Здесь располагались плоские кирбы* с вырезанными на них законами Солона. Там же под колоннами и на выходящих на агору портиках толпа народа шумела и кипела спорами и страстями. Из доносящихся разговоров, Гелла поняла, что нужно спасаться из города и она может не успеть найти Каиса.

По пути она встречала повозки и озабоченно идущих мужчин с баулами. За ними поспевали женщины и дети. По городу бегали беспризорные, но ещё ухоженные собаки.

Постепенно Гелла вышла к порту. Пирей был центром оптовой торговли Афин, а гавань центром жизни. Со всех концов света у многочисленных причалов разгружались корабли. Иностранные гребцы и матросы горланили песни в убогих харчевнях. По сходням сновали грузчики и была слышна их отборная ругань, перебиваясь разноязыкими выкриками команды и стуком топоров. Длинные ряды огромных глиняных пифосов с солёной рыбой, груды кожаных мешков с зерном, штабеля леса громоздились на пристани. В воздухе витал стойкий запах дёгтя. С длинных приземистых складов торговцы принимали и выдавали разные товары.

Но уже чувствовалась другая жизнь порта. Было оживлённо в узких заливах военного порта, где раньше было тихо. На берег вытащено много боевых триер, а некоторые без вёсел и парусов ещё качались на воде у пустующих причалов. Полным ходом велись ремонтные работы. Шумная толпа прибывших из Афин и Аттики военных моряков заполнила улицы.  Шло комплектование экипажей.

Гелла пришла домой и рассказала, что по городу ходят плохие новости. На Афины надвигалась страшная беда. Персидская армия продолжала двигаться на юго-восток и вторглась в Аттику. На площади все говорили о Фемистокле, обладающего выдающимся государственным умом и умением быстро оценивать ситуацию и хорошо предугадывать события.

– Я тоже слышала о нём, – сказала Фелиция. – Его отец происходил из знатного жреческого рода, а мать была из простых людей, поэтому аристократы не признают его.

Гелла стала возбуждённо возражать:

– Зато его не сдерживают аристократические порывы и для него все средства хороши. А сейчас не время выбирать. Его поддерживает беднота. Раньше граждан четвертого сословия не принимали в ополчение. А теперь из них стали набирать команды военных кораблей. Он добивается создания флота.

– Гелла, ты гречанка, а я ещё не забыла, что я родом из Персии, – раздражённо сказала Фелиция.

 – Нам нужно срочно уезжать из города, – настаивала Фелиция. – Мне говорила Зумрата, что большая часть жителей Афин уже лихорадочно пытается спастись из города. Греческие полководцы приказали эвакуировать граждан Афин на остров Саламин и на Пелопоннес. Я слышала, что много женщин и детей отправлено через Саронический залив в Трезену на северо-восток Пелопоннеса. Некоторые уехали на Эгину, а остальные вместе со всеми здоровыми мужчинами собрались на острове Саламин в Элевсинском заливе, всего в километре от афинского побережья.
 
Гелла уже немного успокоилась и согласилась:

– Бегство из города настолько паническое, что много старых и беспомощных людей оказались предоставлены своей участи. В Афинах остаётся только кучка фанатиков. Они заперлись в храмах и не хотят покидать город.
– То, что мы прибыли из Персии, делает наше пребывание здесь ещё более опасным, – взволнованно сказала Фелиция. – Просто сейчас всем не до нас. Но нам нужно уезжать туда, где нет греков и финикийцев. Мы обуза для хозяев, которые дали нам хороший приют. Надо было ехать в Индию, как и говорил Ксеркс. Напрасно я его не послушала. Я думала переубедить Ксеркса, но не справилась с его и своими амбициями и честолюбием! Одержимый идеей завоевания, он превратился в таран, который не остановить.
 
–  Я слышала, что спартанский царь отобрал из граждан всего триста достойных мужей, уже имевших детей. Сразу же по окончанию празднеств остальные спартанцы собираются присоединиться к войску, – добавила Гелла.
– Ксеркс не откажется от своих намерений. Он охвачен жаждой мести и настроен вельможами и жрецом. Ксеркс намеревался отправить в первой волне атакующих близких родственников воинов, погибших за десять лет до того в битве с греками при Марафоне, – взволнованно произнесла Фелиция.
В полумраке комнаты Фелиция увидела мерцающий свет, исходящий от кольца на её руке. Это было кольцо с бриллиантом, подаренное ей Ксерксом в Персии.
– Он такой надменный, – сказала Гелла. – Такой гордый и неприступный.

– На самом деле, он не такой, – ответила Фелиция. – Ксеркс очень чувствительный и ранимый. И не бросится первым на врага. Он всегда дает неприятелю шанс спастись. Он отвечает, но отвечает, как на обиду, может и жестоко. А его надменность и гордость – это защита, прикрытие своей ранимости. Жестокость всегда вырастает из обиды или из унижения. Или из страха. Она не бывает изначальной и её нет в мире в чистом виде. Я так думаю и эти мысли продиктованы моей любовью к нему. Ведь он первый, а быть первым тяжело – нет права ошибаться, нет права проявить слабость. У него и даже у его полководцев – разная мера ответственности. Эту войну завещал Ксерксу отец, но возможно, и ему придётся завещать продолжение войны своему сыну.

–  Ты не можешь забыть его, – грустно сказала Гелла.

– Я чувствую, что нужна ему, но всё так изменилось и теперь я не могу быть рядом с ним. И я часто думаю о Рушане, хотя ничего о нём не знаю. Всё так резко оборвалось. Если бы не война, мы были бы вместе. Я думаю, что Атосса благословила бы нас. Я могу только молиться о нём, – ответила Фелиция и вышла из комнаты.

В углу, занавешенном плотными шторами, она поставила фигурку Богини и часто там молилась, надеясь, что божественное провидение помилует Ксеркса и Рушана.


*Кирбы - камни

2009 г.