Кошичкина вкусняшка

- Времена нынче такие... суровые, — придав вес своим словам, изрёк сКот Сойер, сэр Мурселот Домашний, и вновь закрыл глаза. Жара, терзающая город уже не первый день, не то, чтобы доставляла пушистому страдания (как и всем котикам, тепло ему было очень даже по душе), но очень сильно повышала сонливость. Была б возможность, котей спал бы двадцать четыре часа в сутки... Нет, двадцать два с половиной: час на едулечку (не меньше четырёх раз в день минут по пятнадцать каждая трапеза) и полчаса на «минирование» коридора. Но возможности таковой не было: чёрная кошичка Василиса много раз в день требовала общения. сКот Сойер ворчал, конечно, но в глубине души был доволен: не зря, не зря он долгими зимними (и не только зимними) вечерами смотрелся в зеркало и репетировал Взгляд и Мурло Очень Мудрого Кота. И тайком от мамулечки записывал свой голос на диктофон: послушать на досуге и выбрать нужную интонацию.И вот теперь молодая кошичка смотрит на него с обожанием... ну хорошо, не смотрит с обожанием... но с уважением-то точно смотрит! И просит рассказать что-нибудь об окружающем мире, о людях, о котиках,о псин... псицах. И слушает ведь! Внимательно так слушает...

— Деееед, а что такое времена? — чёрная лапка осторожно потрепала спящего кота около уха.

— Суровые, тебе же сказали! — энергично, хоть и диссонансом пояснила собака Гера, которой совершенно не хотелось в такую жару думать о высоких материях, и добавила: — Пойдём играть!

Играть Василисе не хотелось. Она мечтала услышать от дедушки много новых рассказок: и о том, как кошички появились на Земле, и о том, как они подчинили себе двуногих, и о том, как они нашли рычаги управления собаками. Впрочем, в последнем пункте до сих пор есть недоработка: не всегда собака подчиняется. А бывает и совсем ужасно: собака (!) вылизывает (!!) кота (!!!). Но Дедушка Сойер спал и рассказывать ничего не хотел. Отмахнулся только, да ещё и зашипел грозно: сама, мол, догадайся. А как? Кошичка Василиса посидела перед окном, глядя на братанов-голубей и пытаясь догадаться. Не получилось. Тогда она перебралась на шкаф: вдруг догадка там прячется? Но и там ничего, кроме мамичкиной коллекции мышек, не оказалось. И под кроватью тоже. И даже на полочке, куда забираться очень сложно, не было ничего похожего. Кошичка попробовала поразмышлять, для чего снова вернулась на подоконник и, свернувшись калачиком, тихо замурчала: мурчание ей всегда помогало настроиться. Но совершенно случайно — заснула. А проснулась от того, что мамичка шуршала пакетиком с вкусняшкой!

Тут необходимо пояснить: кошичка Василиса всегда точно знает, чем шуршит мамичка - пакетиком с кошичкиной едулечкой или кошичкиными вкусняшками, упаковкой корма для Чудовища собаки Геры или же разворачивает конфетку для себя. Это Васеньке обязательно надо понимать: прибежавшая на постороннее шуршание кошичка выглядит очень глупо. А выглядеть глупо чёрная кошичка Василиса очень не любит. Вот Чудовище собака Гера — той только дай с дурацким выражением лица перед людьми поскакать, и чтобы все смеялись. Чудовище от этого себя счастливой чувствует: ей удалось вечно мрачных людей развеселить! А Вася — нет, Вася так не может: ну право слово, она ж не клоун какой-то! И не стендапер. И тем более — не собака!

Дедушка Сойер уже сидел рядом с мамичкой в ожидании. И Чудовище собака Гера облизывалась неподалёку. «Не достанется!» — промелькнула яркая и нехорошая мысль. И кошичка Василиса, чёрной молнии подобно, взметнулась в воздух, мгновенно оказалась на кровати, схватила аппетитно пахнущий кусочек и исчезла за кошачьей дверью: есть вкусняшку в одиночестве...

сКот Сойер, задумчиво дожевав свой кусочек, осмотрелся по сторонам: ему показалось, что съедено не всё. О, и правда: неподалёку обнаружилось искомое! Конечно же, Сэр Мурселот понимал, что не просто так оно там лежит, что это для Василисы, но ничего с собой поделать не мог: очень уж вкусно было! Ну вот представьте себе: вам с товарищем дают по кусочку вкуснющего тортика. И товарищ, оставив свой кусок, уходит. И нет его час... два.... три.... А тортик заветривается, оседает, кремовые цветы вскоре станут похожи на картину художника-абстракциониста... Неужели же вы оставите кусочек тортика гибнуть?! Вот и сКот Сойер оставить не смог, и слопал, помуркивая от удовольствия, вторую порцию...

Он ещё дожёвывал чудесный кусочек, когда пришла кошичка Василиса. Она легко вспрыгнула на кровать (Дедушка привычно позавидовал энергии юности: он на кровать теперь восходил степенно), подошла к тому месту, где оставляла вкусняшку и... ничего не нашла. В растерянности покрутилась вокруг себя, посмотрела по сторонам, даже под пледик заглянула: вкусняшки не было. Вот запах есть, а вкусняшки нет.

— А... — начала она.

«Глыть!» — сделал сКот.

— А! Я поняла! Это ты съел мою вкусняшку!

— Ну... — неопределённо муркнул пушистый. — возможно и я.

Василиса горестно вздохнула:

— Но как же ты мог? Ты же знал, что это моё!

сКот Сойер посмотрел на неё честными глазами и изрёк:
— То есть как это — как?! А вот так! Как ты мою едулечку из моей миски ешь!

Круглые Василискины глаза стали ещё больше и круглее.
— Но это же не сравнимо! — взмяукнула она. — Сравнил тоже: едулечку и вкусняшку! Едулечку-то всегда дают, а вот такой кусочек... Я его так хотела!

И чёрная кошичка Василиса обиженно ушла на узенькую полочку над папичкиным столом: скорбеть. А Дедушка Сойер посмотрел ей вслед, облизнулся сытенько и промолвил:

— А ведь я говорил, что времена нынче суровые!...