Про съезд 20-ый

Как и почему наш отец оказался сукою? Это очень просто, потому как
он оказался не как и почему, а зачем. Он оказался затем, что не каждый
даже из самых так уж сильно любил чёрные воронки себе по дням и ночам
ждать-пожидать.  Но они-таки дождались, как добрейший Джо-дядюшка
мог жить поживать только при Чейна-Стокса-дыхании. И только после того
оглянулись кругом и поняли, что всё у них от матери-родины и уже её
матери-партии: и колбаса с икрой черною, и сапоги яловые, и даже
дачи - и те государством на время даденные. Понимали конечно, начальники,
что народец содержать нужно в кулаке железном, но в воронках катать так-то
массово и себе дороже. С того-то, и чтоб самим с яловых в кирзачи не слишком часто переобуваться и устроили они съезд 20-ый, где приверженность
своей любви матери-партии в очередной раз продемонстрировали, Галич Александр
запел песню про огурец, кума и панихиду с танцами, народ слушал-прослушал
с удовольствием, но верил только с трудом, а начальникам жизнь полегчала, да и в массе своей, груза вес себя вовремя скинув, они при делах остались.
А случись сегодня благодетелей этих Чейна со Стоксом очередной удачный человечеству случай, то к чему
эти глупости с историческими аналогиями: у теперешних партийцев и около всё,
что мать-родина им дала, а этого так сколько, что ни в сказке сказать, ни пером описать, так вот, всё это уже давным-давно на себя через адвокатов
дорогих лондонских переписали, по недвижимостям там, окрест и барклаЯм
порассовали. Себе же самим они все цену прекрасно знают, чем и как это у них и с какого
труда непосильного тоже, пусть всем и врут красиво, уверенно догадываются
и живо понимают, куда, как и в какую миллисекунду это от них всё к другим
умниках мигом и быстрей света скорости окажется, если станут умничать и
съездами глупыми язвы того скуда все у них вскрывать, да и вообще,нехорошо это и неблагодарно. Они, может, ума не сильно гении, но до глупостей таких, кишкой понимают, доводить никак не надо, а надо друг-дружки крепенько держаться и дело правильное также вести тем же путём и ни шагу там влево или вправо, и тихо мирно и, главное, чтоб ничего и не слышно и не видно.