Полковник

Я познакомился с ним в палате для больных кардиологического отделения городской больницы. В небольшой, освещенной ярким солнцем, четырех местной палате свободное место было у окна.  Я положил свои вещи и стал знакомиться. Мой сосед внимательно наблюдал за мной и, опередив меня, представился:
– Алексей Иванович, – и протянул мне руку для пожатия. Мы поздоровались. Это был человек сорокалетнего возраста, среднего роста, плотного, явно тренированного телосложения, светловолосый, коротко остриженный и набок причесанными волосами. Взгляд решительный, глубоко пронизывающий. Рукопожатие было коротким, но крепким.

Мы стали общаться, и Алексей Иванович поведал о себе. Он окончил Высшее военное авиационное училище летчиков в Краснодаре и затем служил в военно-воздушных силах России, дослужившись до высокого звания полковника. Недавно его комиссовали из-за гипертонии. Давление стало подниматься выше нормы. Вот и сейчас лежит в больнице из-за этого.
– Алексей Иванович, – спрашиваю я, – а почему вы лежите здесь, а не в военном госпитале?
– Не хочу я туда. Там слишком строго. Дисциплина. А моя болезнь не серьезная. Вот капельницы проставят, давление собьют и все. Зато здесь я договорился с врачом, на ночь могу уходить домой. Скоро пять часов, он смотрит на ручные часы, и я отчалю домой. Вечером придет подруга. Отдохнем.
– Сейчас вы где-то работаете? – Продолжаю я.
– Нет, – отвечает он, – пенсия у меня хорошая, квартиру новую мне дали, можно жить без работы. Сейчас я занимаюсь только музыкой. Создал свой ансамбль, подобрал коллектив исполнителей. У меня есть своя студия записи.
– А ты любишь музыку? – Обращается он ко мне.
– Когда-то любил, – отвечаю, – когда-то играл на баяне, а сейчас только люблю слушать и классическую, и эстрадную музыку.
– А хочешь, я покажу, что я исполняю?

И он запел одну песню, другую, третью. Чувствовалось, что он любит петь, знает много эстрадных песен. Голос, которым его наделила природа, был скромным с небольшим диапазоном высот звучания. Но ему нравилось петь, получал большое удовлетворение от этого. Часто останавливаясь, он спрашивал:
– Нравится?

Мне не очень нравилось, но не мог же я ему сказать об этом, тем более человеку малознакомому. И я отвечал:
– Ничего.

Мне показалось, что в нем живет чувство хвастовства, самолюбования. Он стремится обратить на себя внимание, и, будучи полковником, порой допускает несерьезные пацанские выходки. Был жаден до женщин, пожирал и ощупывал их взглядом, допуская неприятные высказывания.

Вечером Алексей Иванович ушел домой, а утром к восьми часам вернулся, разбитый, больной. Сразу пошел к врачу и ему поставили капельницу.

– Сегодня не пойду домой, – объясняет он нам, – а то вчера пришла подруга, принесла бутылку вина, вино с таким ароматом свежескошенной травы и вкусом абрикоса, что невозможно было удержаться. Мы пели, танцевали, развлекались, а утром опять подскочило давление. Нет, больше домой не пойду!

Вечером он опять ушел домой, а утром опять ему ставили спасательную капельницу. Заведующая отделением пришла в палату и убеждала больного о переводе в госпиталь, указывая, что там лучше оборудование. Заметно было, руководитель отделения раскаивалась, пойдя на поводу пациента, разрешив ему удаляться на ночь домой. Во избежание неприятностей надо было избавляться от такого больного. В течение дня она созвонилась с госпиталем и договорилась о переводе больного для лечения к ним. В полдень Алексей Иванович попрощался с нами и уехал в госпиталь. А мне подумалось, что дисциплина, самоорганизованность нужна во всем, даже в больнице, так как врач лечит, а больной ему помогает справиться с болезнью.