Ох, уж эти либералы

                Еврейская семья в театре. На сцене «Евгений Онегин».
                Жена будит мужа:
                — Изя, пока ты спал, Ленский послал Онегину вызов.
                — И что, Онегин таки едет?
         
                Анекдот.

2010 год.
Мы с женой приехали из Питера в Нью-Йорк на две недели, в гости к своим друзьям, Маше и Мише, эмигрировавшим в Америку 6 лет назад. Мы с Машей в Ленинграде, страшно подумать, 25 лет назад учились в одном классе. Миша же, Машин муж, был, как он говорил о себе с гордостью: «Я из самогО Кривого Рога».

Ребята показывали нам этот чудесный город, эту прекрасную страну. Но в один из дней, они решили сводить нас на концерт «Любимые старые американские мелодии». Тем, очевидно, желая нам показать, как они смогли за эти годы глубоко погрузиться в американскую культуру. Концерт должен был состояться в, так называемой, либеральной Синагоге, в одном из районов Нью-Йорка.
Как объяснила Маша, что поскольку в Америке начал стихать религиозный накал и люди стали меньше посещать культовые места, придумали такое: отойти от религиозных строгостей, создав либеральные Церкви, Синагоги. Есть ли либеральные Мечети, Маша точно не знала, но предполагала, что такое возможно в свободной стране. И народ воспринял это новшество нормально, и народ потянулся к Богу!

Мы подъехали к современному зданию круглой формы. То, что это Синагога, а не что-то иное, можно было понять лишь по огромной шестиконечной звезде над входом.
Зрители, в основном это люди средних лет и очень пожилые, подъезжали на шикарных автомобилях.  Все были одеты как театралы, празднично. То, что они, действительно, евреи, говорило разве что, обилие драгоценных украшений на дамах, во всех местах.

Маша и Миша отличались от остальной публики тем, что и на них не было драгоценностей, но зато, они единственные в Синагоге, у кого, у обоих, на головах была надета кипА (кипА, головной убор евреев - мужчин, покрывающий макушку головы)

Внутри, либеральная Синагога представляет собой  зал, похожий на театральный. С потолка свисала огромная хрустальная люстра в виде звезды Давида. Ряды кресел, от пяточка сцены, поднимались вверх высоким амфитеатром. Наши места оказались на самой галёрке. На сцене белый рояль.

Вышла певица и мужчина аккомпаниатор. Над рядами зрителей начал гаснуть свет, оставив освещённым лишь сцену. Но я вам скажу, что задуманный устроителями концерта, эффект темноты над зрителями не был достигнут в полной мере из-за сияния множества бриллиантов на дамах.

Певица что-то сказала на своём английском и зал захлопал. Она запела. Голос был чудесный, и чувствовалось, что все эти песни знакомы людям, сидящим в зале, возможно, ещё с детства. Мне же, да и Машемише, они, если так можно выразиться, душу не согревали.
Народ встречал каждую новую песню аплодисментами.  Дальше пошли арии из старых, знакомых американцам опер, и хлопки стали раздаваться всё реже и реже. Ария Бесс, из оперы «Порги и Бесс», была встречена лишь тремя хлопками.
Безусловно, у меня не родилось другого объяснения этому, разве что не желанием отвлекаться на хлопки, слушая известную им оперную музыку.

Я взглянул на сидящего слева от меня Мишу. Его голова в кипе была опущена на грудь, глаза закрыты. Наслаждается Божественными звуками, подумал я.
Посмотрел на сидящую от меня справа, Машу. Ухмылку, которую я увидел в полумраке на её лице, можно было истолковать не иначе, как - «так сыграть и спеть может каждый, а вы бы «Мурку» попробовали.»

Но тут, в момент возникшей кратковременной паузы в арии, слева раздался громкий храп и затем удар твёрдого предмета обо что-то твёрдое. Весь зал, включая меня, повернулся в ту сторону, откуда исходили звуки. Да, все посмотрели на нашего Мишу, который сидел с ошарашенным видом, одной рукой потирая свой лоб, второй, ушибленное место на спинке кресла, впереди себя.

И чтобы разрядить обстановку, и скрыть неловкость ситуации, ведь все же видели, что Маша пришла в Синагогу с этим мужчиной, она громко сказала по-русски:
- Миша, что ты наделал? Ты же перебудил своим храпом весь местный бомонд.