Посвящается памяти моего друга Виктора Шадрина, артиста Драматического театра им. Б. Лавренева.
... Ветреным вечером
Смолкнут крики птиц.
Звездный замечу я
Свет из-под ресниц.
Прямо навстречу мне,
Прямо навстречу мне
Выйдет доверчивый
Маленький принц...
/Н. Добронравов/
Все персонажи и события романа являются вымышленными. Любое сходство с реальностью случайно.
Автор стихов, которые главный герой книги, Вячеслав Томилин, перекладывает на музыку, - Галина Георгиевна Калько, моя мама. Она написала их в 17 лет. Стихотворение публикуется с ее разрешения.
***
Она снова попала в тот вечер, когда все висело на волоске и разрешилось благополучно только благодаря друзьям. Если бы Ефим не придумал трюк с засадой. Если бы Белла не сшибла мотоциклом в реку Вальтера, когда тот начал размахивать пистолетом. "Может, если бы не они - меня уже и в живых бы не было", - думала Наташа, вспоминая ту белую ночь на берегу Оккервиль.
Только теперь она смотрела на свои речные приключения со стороны.
Ослепленный светом фар, преступник отпрянул. Пистолет вылетел из его руки и бабахнул в воздух. Раздался рев мотора. По экрану в глубине сцены стрелой пронесся байкер на мотоцикле - черная фигура с зеркальным "забралом" шлема. Темнота, удар, вопль, всплеск. На мосту - короткая схватка наемников Макарова со Штерном и Колиным.
- Помогите! - раздался крик из-за парапета. - Вытащите меня! Тону! Спасите!
- Сам вылазь! - рявкнула худощавая черноволосая девица, затянутая в блестящий байкерский костюм, снимая шлем. - У тебя тут прислуги нет!
- У меня свело ногу, - булькая и захлебываясь, кричал Макаров. - Я не могу... Спас...
По парапету пулей промчался высокий парень в джинсах и серой ветровке, примерился и прыгнул. Снова раздался всплеск.
- С ума сошел! - рявкнул дюжий седеющий мужчина, скручивая одного из задержанных гопников.
- Это же наш ключевой свидетель, Яша! - ответил парень, вытаскивая на парапет охающего и отплевывающегося Макарова. - Его нужно беречь, чтобы показания в суде дал!
- Настоящий адвокат, - хмыкнула коротковолосая девушка, тоже в кожаном костюме байкера, облегающем красивую статную фигуру, - за ценным свидетелем и в огонь, и в воду готов.
Парень в ветровке спокойно и серьезно посмотрел на нее, и девушка смущенно умолкла. А Макаров со стоном привалился спиной к парапету, в последний раз кашлянул и спросил:
- А если я не стану давать показания?.. Дурак я вам, путевку в "Черный дельфин" себе заказывать?
- А не станешь - так речка рядом, можем тебя туда вернуть, - угрожающе рыкнул здоровяк, сжимая могучие кулаки.
- Стоп, стоп, стоп, стоп! - в проход вышел высокий худощавый мужчина лет 50, с папкой под мышкой. - Никуда не годится! Все сначала!
- Что "все"?! - возмутилась девушка со стрижкой.
- Всю сцену на набережной. Один Томилин хорош, а вы все, как замороженные, играете!
-Да сколько можно?! - заспорил седеющий красавец, играющий Штерна. - Шестой раз уже сначала начинаем! А у меня ночь на съемках, я натурально не выспался! Даже в армии вторые сутки дежурить никого не заставляли! Венцепольский снимал ночные эпизоды в Озерках, -со вкусом подчеркнул он, - я всю ночь по берегу с автоматом туда-сюда бегал и хочу, наконец, домой, отдохнуть! Ты, Костя, уже запарил!
- Ладно, Стас, - махнула рукой девушка-мотоциклистка, - зря только время на споры теряем. Давай сначала.
- Полдня уже сначала, - пробурчал Стас Вяземский, но все же пошел на исходную точку.
Наташа Навицкая, сидевшая в третьем ряду, облокотилась о спинку переднего кресла. Она с интересом смотрела на артиста, который должен был теперь играть одну из главных ролей в спектакле, поставленном по ее роману. "Узница спецблока" теперь шла на сцене театра ее друга, режиссера Лаврецкого, под названием "Развязка на Оккервиль" и уже третий год сохраняла за собой место в первой десятке самых популярных спектаклей Петербурга. Но в марте спектакль неожиданно отменили, и два месяца его не было на афишах. Предыдущий исполнитель одной из главных ролей - адвоката Уманского, обаятельный герой-любовник Георгий Чирков, неожиданно перевелся в столичный театр, и на его место начали спешно выбирать другого артиста. Режиссер обратил внимание на молодого человека, ранее игравшего в спектакле эпизодическую роль одного из "особистов", преследующих беглянку в Северной столице. Через несколько дней Вячеслав Томилин должен был впервые выйти на сцену в новой роли, и спектакль активно репетировали.
"Узницу" Наташа переложила в формат пьесы самостоятельно по просьбе Лаврецкого. "Хочется показать на сцене сегодняшний день, - говорил ей Константин на фуршете в "Империале", - не все же только классику, всеми режиссерами до дыр заюзанную, ставить. Тут ведь какая ловушка, Натали: берешь "Гамлета", скажем, или "Три сестры", ищешь новое решение, приветствуешь индивидуальное актерское видение Офелии, Клавдия или Вершинина, чтобы не выдать стандартное клише, ни с кого не собезьянничать. А тебя в рецензиях все равно с кем-нибудь сравнят, - режиссер экспрессивно махнул рукой, обронив оливку со своего канапе, - да еще с ехидцей, с подковырочкой. И хейтеры тут же подхватят, заголосят, как мартовские коты: надоело, мол, однообразие, в какой театр ни придешь, у всех одно и то же, играют одинаково, лучше эти театры все закрыть и на их месте кабаки со стриптизом пооткрывать! За примером далеко ходить не надо - играли вот "Визит дамы", "Фантазии Фарятьева", "Любовь и голуби" - так снова-здорово, начали с экранизациями сравнивать в таком тоне: на кого, мол, замахнулись, кишка тонка с Васильевой, Мироновым и Гурченко тягаться, зачем нам эти бледные копии, лучше на торрентах фильмы скачаем и дома за пивасом посмотрим. Вот я и решил взять нечто принципиально новое, чтобы не с чем и не с кем было сравнивать, и забабахать на сцене экшен или детективчик!" "Интересная идея, - хмыкнула Наташа, уворачиваясь от слетевшего от следующего взмаха бутербродом куска семги. - Костя, не издевайся над едой, канапе едят, а не дирижируют им!" "Кстати, твою "Узницу" можно классно переписать в драматургическом формате, - загорелись глаза у режиссера, - я ее уже вижу на сцене... Да и ты сейчас в тренде, народ на имя пойдет. Артистов хороших подберем, музыку, спецэффекты - конфетка будет, а не спектакль!"
Лаврецкий был так захвачен идеей, его глаза так азартно блестели, что его энтузиазм передался и Наташе и, придя домой, она сразу же засела за работу и через две недели "Узница" была переписана в пьесу. При отборе актеров Наташа присутствовала лично. И уже после театральных каникул 2019 года театральный Петербург всколыхнула новость: по роману автора серии "Армейский детектив" поставлен спектакль. Это заинтересовало и петербургских любителей театра, и гостей города, и поклонников Лаврецкого и Навицкой.
До прошлогоднего локдауна пьеса шла при полных аншлагах и с большими сборами. Лаврецкий уже начал уговаривать Наташу на следующую пьесу - по "Штормовому предупреждению", но тут грянула самоизоляция, все учреждения культуры закрылись на карантин, и людям стало не до искусства. Но появившийся на ютуб-канале театра видеоспектакль имел успех, и рейтинг театра Лаврецкого остался высоким даже тогда, когда другие коллективы несли потери из-за вынужденного бездействия.
Саму Наташу, вернее - ее постоянную героиню Катю Савскую - играла Инесса Грозовская. Высокая, статная, красивая молодая женщина с яркими карими глазами и звучным голосом прекрасно вписалась в роль бывшей военнослужащей, ложно обвиненной в подготовке теракта и убийстве. Ее подругу, отвязную байкершу, цыганку Нонну, изначально играла Алиса Астахова, признанная красавица и ведущая актриса театра. При виде этой миниатюрной женщины с копной роскошных каштановых волос, задорно блестящими темными глазами и звонким голосом, энергично летящей на точеных ножках по коридорам театра и сцене, никто не верил, что ее сын учится уже на третьем курсе Университета профсоюзов Александра Запесоцкого. В романах Наташи Нонна была высокой девушкой, а рост Алисы был всего 160 сантиметров. Но увидев ее пробы на роль, Наташа поняла, что лучше Астаховой Нонну никто не сыграет.
Вальяжного главу юридической конторы, бонвивана и "брутала" Якова Штерна, умеющего мгновенно превращаться из лощеного денди в стремительного и могучего бойца, играл бессменный герой Наташиных экранизаций, звезда криминальных сериалов и кумир петербургских театралок Стас Вяземский. Несколько лет назад он был приятелем Беллы. Год назад, после череды головокружительных событий во время карантина, Стас женился на Инге, Наташиной подруге, журналистке светской хроники. Вопреки злорадным прогнозам сплетников - "И полгода не продержатся; надоест; поматросит и бросит" - брак оказался счастливым. И через месяц Стас и Инга собирались праздновать первую годовщину свадьбы. И если Вяземский в обществе начинал жуировать с окружающими дамами, это срабатывала, скорее всего, сила привычки - быть всегда в центре внимания. После женитьбы на Инге Вяземский поутих и уже не был таким донжуаном, как прежде, когда вспыльчивая Белла не раз устраивала ему разбор полетов из-за посиделок в кофейне или прогулок под ручку с очередной обожательницей.
Четвертую главную роль - помощника Штерна, молодого адвоката Виталия Уманского - вначале играл признанный жен-премьер Чирков, покоряющий сердца зрительниц от 15 до 80 лет, круглый год загорелый блондин с атлетичной фигурой и точеным лицом.
Наташа не хотела брать на роль адвоката-интеллектуала этого синеглазого "мачо". Не таким она представляла себе Уманского. С трудом верилось, что этот сияющий отбеленной "голливудской" улыбкой и играющий бицепсами красавец - чемпион брэйн-рингов, полтора года безответно влюбленный в Катю. Только когда смертельная угроза нависла над его любимой женщиной, тихоня Уманский разбудил в себе зверя и бросился в бой. А Чирков выглядел типичным супергероем. Он красиво прыгал с парапета, эффектно дрался, по поводу и без демонстрировал залу свой великолепный торс и страстно целовал Савскую в финале. Но в источнике-то Уманский был тихим скромным молодым человеком, которого коллеги не раз дразнили "зубрилкой" и "мямликом", и в этой роли Чирков смотрелся неубедительно.
- Он же "америкэн-бой-уеду-с-тобой", - доказывала Наташа Лаврецкому, - а в роли Уманского я вижу "обычного питерского парнишку", офисного клерка среднего звена. Воякой он становится, только спасая Катю. Ради нее он отбросил свои светские манеры и ринулся в битву. А так у зрителей может возникнуть вопрос: и почему такой крутышка всю пьесу тупили умничал?
- Натали, - снисходительно улыбнулся режиссер, - поверь мне, на Чиркова хорошо пойдут. Он стабильно делает нам кассу. Его поклонницы будут билеты за месяц разбирать и на спектакле балдеть, вопя от экстаза. А мне надо привлечь внимание к новой постановке.
Он оказался прав. Фото Астаховой, Чиркова, Грозовской и Вяземского, театралы тут же спешили в кассу. Прочитав восторженные отзывы о "Развязке", в театр потянулись и туристы. И в самом деле Чиркова приняли "на ура". Люди хотели видеть кумиров.
И вдруг Чирков заявил об уходе: "Извините, ребята. Но мне там Вронского предлагают. Я всю жизнь мечтал сыграть. Такое предложение раз в жизни бывает". Лаврецкий схватился за голову - в разгар театрального сезона потерять одного из ведущих артистов - катастрофа. Но не мог отказать Чиркову потому, что очень хорошо его понимал.
И его идея попробовать в новой роли молодого артиста, уроженца Новгорода, два года назад приехавшего в Питер из Твери, оказалась удачной. Вячеслав Томилин удачно прошел пробы и был утвержден на роль. И Наташа понимала, что в роли Уманского он идеален. ТАК эту роль не сыграет никто. И почему раньше он играл крохотную роль с десятком реплик и общим планом?
Этот худощавый молодой человек с тонким, словно иконописным, лицом и огромными серыми глазами не играл - он действительно становился Виталием Уманским, адвокатом, готовым на все ради спасения любимой женщины от ложного обвинения и бандитской угрозы. Он страдал вместе с Катей, лихорадочно искал пути для ее спасения, готов был грудью встать на ее защиту, если понадобится и, рискуя жизнью, нырял в ледяную июньскую реку за ключевым свидетелем, показания которого снимали с Катерины все обвинения. И Наташа сразу сказала: "Да. Таким я и задумывала Виталия".
После очередного переигрыша Вяземский снова начал бурно возмущаться, доказывая, что все идет великолепно, сколько можно людей по сцене гонять. И вообще, у него завтра съемки в клипе у Белосельского, он надеялся хоть сегодня отоспаться, чтобы в клипе не выглядеть сонным сусликом. Другие артисты зашумели - кто-то соглашался со Стасом, кто-то встал на сторону режиссера. Один Томилин не участвовал в споре. Он тихо сел через проход от Наташи и стал листать тетрадь со своим текстом. "Великий Новгород, - подумала Наташа, - красивый город... Одухотворенный. Немудрено, что его уроженец так талантлив..."
В первый же визит Новгород покорил Наташу. С зелёными берегами Ильменя, множеством храмов и соборов, древним "детинцем" и памятником 1000-летию Руси в центре города. Запах мёда, колокольный звон, щедрый комплексный обед в симпатичном кафе "Центр" на белой скатерти - вот чем Наташе запомнилась экскурсионная поездка. Уединенный скит на въезде в город и его начальник - острый на язык инок. Смотрители музея деревянного зодчества, в национальных костюмах. Пар изо рта в соборе Святой Софии - там холодно даже в жаркий летний день. Разноцветье клумб в женском монастыре - монахини любят цветы и старательно ухаживают за клумбами. Новгород...
Наташа вздохнула, вызывая в памяти эти картины, и улыбнулась. Вячеслав обернулся, внимательно посмотрел на нее и улыбнулся в ответ. На щеках появились мягкие юношеские ямочки. Казалось, ему совершенно не мешает шумная полемика возле сцены. Наташа невольно залюбовалась его одухотворенным лицом и азартно блестящими глазами. Такая самозабвенная верность любимому делу вызывала у нее симпатию - такой была и она сама, такими были и ее муж Виктор Уланов, и друзья - Ефим Коган, Белла Измайлова и Игорь Никольский.
Хотя, Белла сейчас выпала из обоймы. Они с Ефимом ждут ребенка, позднего и долгожданного. У Беллы все мысли о том, чтобы выносить и родить дитя благополучно, не упустить ситуацию, не прохлопать осложнения, и разговоры все - о гимнастике для беременных, витаминах, триместрах и "семейных родах". Белла обожала рассказывать о поведении "пузожителя", игнорируя остальные темы, и Ефим только разводил руками: "Надеюсь, это она не всерьез, насчет семейных родов?.. Мы как-то в Чечне у одной местной на эвакопункте роды принимали... Брр! Впечатлений хватило на всю жизнь!"
Вспоминая себя, когда она носила Витю-Младшего, Наташа иногда думала: "А что, если Белла ведет себя нормально, а я - моральный урод? Я все девять месяцев бегала, как конь педальный, сдала в издательство две книги, провернула очередное расследование для Фимы и Игоря. И выручила Уланова, когда одна подмазанная свидетельница обвинения накатала на него "телегу", требуя отстранить от дела. И еще я страдала из-за того, что врач запретил мне сигареты, кофе и сет "6 за 200" в "Кинге", а любимые джинсы стали тесны. Нет бы мне тогда ходить неспешно, поглаживая созревающее пузико и обсуждать самочувствие "пузожителя" (фу, ну и словцо же, откуда только Белла его взяла!). Все у меня не как у людей!"
Наташиному сыну, Вите-Младшему, или просто Младшенькому, в феврале исполнилось четыре года. Энергичный, любознательный крепыш становился все больше похожим на мать. Опасения Наташи, что отец и няня испортят ребенка своим воспитанием, превратят его в избалованного и безвольного нытика, пока не оправдывались. "Я его редко вижу, - думала Наташа, - а Лиза может избаловать подопечного. Конечно, она - профессиональная няня с дипломами школы Монтессори и курсов методики Гиппенрейтер, но может подпасть под обаяние Младшенького и разбаловать его. Сейчас мальчики бывают такими неженками, хуже девочек, а я не хочу, чтобы мой сын чуть что, заливался слезами и бежал жаловаться старшим, вместо того, чтобы самому решить проблему или дать сдачи обидчику. Но бросить все и посвятить себя только воспитанию ребенка я тоже не могу... В прошлом году я поневоле попробовала пару недель вести жизнь домохозяйки, когда всех разогнали по домам, и убедилась, что это - не моя стезя. Хранительница домашнего очага из меня хреновая".
"Потерпи, - шепнул однажды Наташе Ефим, когда она вышла в гостях покурить после двухчасового повествования Беллы о том, как себя сегодня вел "пузожитель", - она без работы долго не сможет. Белке только бы в бой и в строй, и ничто ее надолго не вышибет из седла. Родит, возьмем няню, подвернется первое же дельце позаковыристей, и вуаля, вот нам и наша прежняя Белка-Стрелка! Еще нарадуемся... и оглохнем!"
Наташа кивнула. И решила подождать.
А на следующий день ей позвонил Лаврецкий и триумфально сообщил, что в "Развязку" вводят нового исполнителя роли Уманского и не могла бы Наташа прийти, посмотреть на репетицию? Конечно же, Наташа пришла. И удивлялась, почему Вячеславу не дали эту роль раньше. Этот сероглазый молодой человек с трогательными ямочками на щеках, похожий на слегка повзрослевшего Маленького Принца из сказки Экзюпери, гораздо лучше понимал роль Виталия Уманского, чем эффектный, но склонный к самолюбованию герой-любовник Чирков.
***
Репетиция действительно затянулась почти до вечера. Лаврецкий торопился подготовить спектакль в новом составе, чтобы сразу после Дня Победы провести первый, закрытый, прогон для почетных гостей, поэтому и сгонял на репетициях с артистов и с себя семь потов, желая, чтобы труппа с новым исполнителем сыгралась безукоризненно. Поэтому он по много раз заставлял играть заново сцены, которые казались ему сыгранными недостаточно хорошо.
На ходу разговаривая по телефону, вскочил за руль своей ярко-алой "БМВ" Стас Вяземский и умчался домой - отсыпаться перед съемками у режиссера Белосельского в клипе модной певицы Алиевой. Стасу предстояло играть роль рокового мужчины, разбивающего сердце певицы.
Пискнула, снимаясь с блокировки, белоснежная маленькая "пунто" Алисы Астаховой. Помахала рукой ожидающему ее возле синей "ауди" мужу Инесса Грозовская. Расходились и разъезжались остальные артисты, прощаясь с Наташей, курившей около новенькой афиши "Развязки на Оккервиль".
Над чем-то смеясь, из театра выскочили Вячеслав и еле поспевающая за ним невысокая темноволосая девушка - сотрудник театра, которую Наташа несколько раз мельком видела в кулуарах, но пока не познакомилась с ней. На ходу Томилин договаривал спутнице: "Так что ты сама понимаешь, Соня..."
Начало мая в Петербурге выдалось холодным и промозглым, и убирать теплую одежду никто пока не спешил. Яркая, лимонного цвета куртка Томилина словно бросала вызов угрюмому пасмурному вечеру, тучам и серому мокрому асфальту и снова напомнила Наташе о Маленьком Принце с его желтым шарфом...
На бегу попрощавшись с Наташей, Вячеслав и Соня поспешили в сторону метро. "Сколько же ему лет? - подумала Наташа. - Выглядит совсем юным..."
Она даже позавидовала Вячеславу. Саму ее уже не тянуло бежать без зонтика под мелким и занудливым дождем, да еще так весело смеяться при этом. И то, что Томилин ушел с улыбающейся ему в ответ Соней, слегка уязвило ее.
"Хотя, сейчас меня не должно волновать, кто с кем уходит, - думала Навицкая, прогревая мотор своего "круизера", - у меня дома муж и сын. Вернее, пока - только сын. Уланов снова уехал. На этот раз у него подзащитная в Ростове. Левый, левый, левый берег Дона: пляжи, чайки, плесы у затона, как в песне Шуфутинского..."
Квартира встретила Наташу пустотой и тишиной: Младшенький и Лиза еще не вернулись с детского праздника в "Баскин Роббинс"; одна из подруг мальчика отмечала свой первый юбилей, пять лет...
Навицкая прошлась по коридору - бывшие дворянские апартаменты на набережной Фонтанки до 1917 года. Потом это была коммунальная квартира на восемь комнат. Счастливчиками считались обитатели самой большой комнаты с тремя окнами и балконом с видом "на воду". Сейчас эта комната, где при ремонте снесли все самодельные перегородки и восстановили лепнину и камин, снова обрела свой статус гостиной, а на балконе под навесом стояли ротанговый столик и три плетеных кресла.
Нужно было дописывать главу в черновике нового романа, благо дома сейчас никого нет, и никто не отвлекает. Но Наташа не спешила за рабочий стол. Она долго переодевалась, мыла руки, пила кофе и курила на балконе, любуясь закатом над Фонтанкой. И, когда добралась, наконец, до рабочего стола, каждую фразу приходилось из себя буквально вымучивать. "Вот так всегда. Когда строка идет, каждые пять минут со всех сторон за рукав дергают. А сейчас тишина, спокойствие, а меня непонятно какая муха укусила; муза улетела по другим делам или завалилась спать пораньше..."
После нескольких безуспешных попыток написать хотя бы пару страниц связного текста, который не увязнет надоевшей жвачкой в зубах у читателя, Наташа безнадежно отложила ручку. Сегодня явно не ее день.
Снова послонявшись по квартире, Наташа снова накинула куртку, зашнуровала ботинки и вышла.
Неподалеку от дома в глубине Измайловского сада расположился бывший Театр Буфф, ныне - Молодежный театр на Фонтанке. Наташа любила там гулять весной, когда природа уже проснулась после зимней спячки, и голые деревья снова нарядились в зеленые обновы. "Сад имени меня!" - всегда шутила Белла, составляя компанию подруге.
В саду было прохладно и тихо. Спектаклей сегодня не было, и к большой и малой сцене не спешили зрители.
Наташа остановилась около фигуры Петербургского ангела, маленького человечка в шляпе и с зонтиком, сидящего на спинке скамейки. Почему-то именно эта скульптура была у Навицкой самой любимой в городе, разделяя первое место с памятником Ахматовой возле "Крестов" и котенком Фунтиком на улице Якубовича. "Да, зонтик для нас - едва ли не самая важная деталь туалета, - подумала Наташа, которая не заметила, как начала говорить "мы", причисляя себя к петербуржцам. Город на Неве охотно принял ее, по происхождению - южанку. И она приняла Петербург, ни на что не похожий город со своей логикой, менталитетом и особым микроклиматом. - Чуть забудешь, и мало не покажется, - она натянула капюшон; с деревьев посыпались крупные капли холодного дождя. - Брр!"
Она вспомнила ярко-желтую куртку и непокрытую голову Томилина, весело бегущего к метро с сотрудницей театра. Кто она, эта Соня? Явно не актриса, Наташа это определяла безошибочно. Гример? Костюмер? Бутафор? Наташа с трудом представляла себе эту неприметную тихую девушку, затерявшуюся на репетиции где-то в глубине немаленького зала Большой сцены. Ничего общего с яркими, элегантными, уверенными в себе артистками. И что ее связывает с Томилиным?
Наташа сама себе удивилась: ей-то какое дело, какие отношения связывают молодого артиста и сотрудницу театрального закулисья? Вячеслав просто будет играть роль в спектакле, поставленном по ее пьесе. Его личная жизнь Наташи совершенно не касается. Но против воли снова вспомнились мягкие русые волосы, лежащие густой волной, тонкая "аристократическая" ладонь, перелистывающая страницы с текстом и полная отрешенность, пока остальные дискутируют с режиссером... Внимательный и задумчивый взгляд темно-серых глаз, легкая улыбка...
- Тихо навстречу мне, тихо навстречу мне
Выйдет доверчивый Маленький Принц... - замурлыкала себе под нос Наташа, выходя из сада и шагая к мосту.
Прогулка помогла ей собраться с мыслями, и до ужина Наташа успела написать две главы, не отрываясь от рабочего стола.
Закрыв тетрадь, Наташа вышла на балкон и оперлась локтями о перила. Внизу в свете фонарей мелькнула желтая куртка, и на мгновение Навицкой показалось, что это Вячеслав. Но парень оказался блондином, с круглым красным лицом, с кем-то шумно обсуждал по телефону недавнюю игру "Зенита" и глупо, с подвизгом, заржал над своей же сальной шуткой. "Дебил", - подумала Наташа, с раздражением уходя с балкона.
В столовой няня кормила Младшенького ужином. Наташа прошла туда и подумала: "По идее, это должна делать я. И сказки читать на ночь, и слушать его рассказы... Так, и в который раз я себя в этом упрекаю? правильно, в тысячный. И что изменилось? правильно, ничего!"
Младшенький тут же с энтузиазмом атаковал мать, рассказывая, как прошел праздник, что они с Олесей два раза танцевали и ей очень понравился подарок, а какой-то Ваня упал и "ревел, как девчонка, вот дурак". Увлекшись повествованием, он побежал за матерью на кухню. Наташа слушала этот поток слов, закладывая в тостер кусочки хлеба и доставая из холодильника листья салата и грейпфрут. Весы опять показали на два килограмма больше нормы, и пришлось снова сесть на диету. Да и сейчас ее подхлестывали воспоминания о репетиции: "Алиса старше меня, а фигура - как у манекенщицы. Инесса - моя ровесница, а как прекрасно смотрится в кожаных штанах в обтяг! Значит, и мне распускаться нечего!"
- Мама, а почему ты не ешь сыр? - любезно спросил Младшенький. - Очень вкусный! И ветчина тоже.
- Потому что если мама будет много есть, - улыбнулась Наташа, - то застрянет в дверях, как Винни-Пух в гостях у Кролика, - она мужественно свернула в трубочку ненавистные зеленые листья. - Помнишь мультик?
Младшенький залился хохотом. Мультфильмы про Винни-Пуха он обожал. И больше всего мальчику нравилась именно история о том, как Винни и Пятачок пошли в гости к Кролику, и что из этого вышло.
- Рада, что ты меня правильно понимаешь, - Наташа откусила зеленый рулетик.
На первый, закрытый, показ "Развязки" с Вячеславом Томилиным в роли Уманского Наташа пришла раньше всех, задолго до начала. Лиза сегодня повезла Младшенького в Зоопарк, и прогулка грозила растянуться до самого закрытия зверинца. И тишина пустой квартиры, и нетерпение: каким же теперь будет спектакль? - вытолкали Наташу из дома за три часа до начала.
Она любила бывать в театре в "неигровое" время и видеть больше, чем рядовой зритель, курсирующий по стандартному маршруту гардероб-зал-буфет-туалет.
Пустые и тихие коридоры, двери кабинетов и цехов - костюмерный, бутафорский, кладовая, где хранятся костюмы, комната гримеров, склад реквизита, фотографии на стенах - артисты театра, прославившиеся в прошлые десятилетия, вся история этого храма Мельпомены, уходящая своими корнями в середину XIX века. Особый неповторимый театральный запах и тишина. Или деловитая подготовка к спектаклю, который ставят впервые. Чувствовалось волнение перед премьерой. Да и спектакль, который идет уже давно, без треволнений не обходится.
Сейчас по коридорам сновали декораторы, реквизиторы, бутафоры и прочие работники. Доносились голоса из костюмерской. Пахло раскаленным утюгом и свежевыглаженной одеждой. Артисты еще не приехали.
Наташа поднялась в зимний сад на верхнем этаже, чтобы никому не мешать. Ее у Лаврецкого хорошо знали и беспрепятственно пускали знакомую режиссера за кулисы. А сейчас - тем более: Наташа была автором рейтингового спектакля, уже даже не гостем, а своим человеком в театре.
В зимнем саду было тепло и влажно. Пахло цветами и немного - мужским парфюмом.
Объяснение этому Наташа нашла, выйдя к своей любимой скамейке у декоративного фонтанчика. Там сидел худощавый молодой человек в джинсах и серой водолазке навыпуск и пролистывал тетрадь с текстом.
Услышав шаги, он поднял голову и тут же встал со скамейки:
- Здравствуйте, Наталья!
- Добрый день, Вячеслав, - улыбнулась Наташа. - Я, кажется, рановато пришла.
- Я тоже, - на щеках Томилина снова появились улыбчивые ямочки. - Люблю повторять текст в этом оазисе. Большой контраст с тем, что снаружи, - смущенно добавил он.
- Я вам не помешала?
- Нет-нет, я уже перечитал свои реплики, проговорил их в уме и уверен, что смогу сыграть. Просто сижу тут, чтобы не мешать рабочим...
Он продолжал стоять, и Наташа поняла, что Вячеслав не сядет раньше ее.
Сев на скамейку, она искоса рассматривала новгородца. Чистое лицо, тонкие черты, безупречная осанка и подмеченные еще в прошлый раз "аристократические" тонкие руки. И то, что он встает, когда вошла женщина, говорит о воспитании, которое сейчас редко встретишь. Даже в их культурной столице часто можно увидеть женщин, заботливо усаживающих своих порой не таких уж и маленьких детей. И кто-то из "малюток" без зазрения совести вручает стоящей рядом маме или бабушке свой рюкзак, спортивную сумку или самокат, чтобы ничто не мешало наслаждаться мультиками в телефоне. Однажды Наташин "круизер" заглох на Каменном острове. Сдав его на руки приехавшим на эвакуаторе сервисным работникам, Наташа повела Младшенького на остановку автобуса. Войдя в салон, они увидели такую картину: хлопотливая бабуля усаживает на освободившееся место пухлого мальчугана лет шести, забирает у него рюкзак, вытирает мальчику руки салфеткой и сует пакет с двумя пирожками: "Пожуй, солнышко, покушай, заинька!". А на замечание стоящего рядом мужчины "Вообще-то я вам уступил" она ответила: "Я сидеть не хочу, а дитю стоять нельзя! У него еще координация не развита! Автобус тряхнет, дите упадет! Пусть дите отдыхает, что вы до него докопались?"
Наташа фыркнула, вспомнив, как сама лет с пяти ездила в транспорте стоя, а до этого - на коленях у мамы. Однажды Тамара Ивановна ей сказала: "Ты уже большая девочка, Наташа, на ручках у меня не помещаешься. Теперь ты можешь ехать стоя, а я тебя буду держать". Когда Наташа попыталась поныть, мать ответила ей: "Я старше тебя на сорок три года; работаю и веду хозяйство. А у тебя все заботы - в детском саду на качелях качаться да фломастерами рисовать. Так кто из нас больше устал: ты или я?"
"А я тогда и не знала, что у меня не развита координация и преспокойно ездила стоя, - развеселилась Наташа. - И не требовала, чтобы у меня еще и ранец забирали и стояли рядом, как в почетном карауле!"
А бесхитростный Младшенький, тыча пальцем в жующего толстячка, звонким голоском спросил: "Мама! Он что, на ножках стоять не умеет? И чего он грязными руками ест? Надо руки мыть, а потом есть! Он что, не знает?"
Все в автобусе стали оборачиваться. Кто-то захихикал. Щекастый мальчик подавился вторым пирожком и натужно раскашлялся, обдав соседей шрапнелью из пережеванного лука с яйцом. Бабушка, хлопая внука по спине, прошипела Наташе: "Вам надо получше воспитывать своего ребенка! Что он себе позволяет?" "Не вам об этом судить!" - отчеканила Наташа таким тоном и так взглянула, что возмущенной пожилой даме расхотелось продолжать дискуссию. А с заднего сиденья донеслось: "Да... Устами младенца глаголит истина!"
Обозленная бабушка с перемазанным луком и яйцом внуком вышла на следующей остановке, а в автобусе еще долго смеялись.
Результаты такой заботы уже сказывались - нет-нет, да и появлялись парни, штурмующие сидячие места в транспорте. Усевшись, они отгораживались от внешнего мира наушниками, гаджетом или притворялись спящими, и с пеной у рта доказывали, что никому они уступать место не обязаны. Они тоже люди, имеют такое же право на комфорт. Кто первым сел - того и место. Они платят налоги в Пенсионный фонд и больше ничего не должны пожилым людям. А женщины столько времени боролись за равноправие - вот и получили. Равенство - так равенство. Кто-то из таких "толкователей указов" разместил в интернете демотиватор: гламурная девушка с белозубой улыбкой пьет латте в уютном офисе, а на другой фото полуголый парень таскает тяжелые грузы. И далее - в транспорте он сидит, вальяжно раскинув ноги, а девушка стоит рядом, еле удерживаясь за поручень в набитом салоне. И подпись: "Справедливо! Кто тяжелее работал - тот и сидит". Чувствовалось влияние таких вот заботливых мам и бабушек, которые усаживали своего "милого комочка" и замирали рядом навытяжку. И он рос с мыслью: "Мама и бабушка всегда меня первым сажали, а сами стояли. Значит, я особенный и никому ничего не обязан". И выглядели такие "усидчивые" граждане, как правило, соответственно - сутуловатые, расхлябанные, с покатыми плечами, брюшком к тридцати годам и не очень ровными ногами, загребающими при ходьбе, как у утки. Голова, привыкшая склоняться над гаджетом, всегда наклонена, плечи - одно выше другого, и из-за постоянных наушников нарушен слух - то и дело переспрашивают: "А? Че? Не слышу?". Те еще красавцы. при этом сами себя они считают "нормальными мужиками", а тех, кто уступил женщине место или встал, когда она вошла в комнату, величают "подкаблучниками, испорченными бабским воспитанием" и смотрят на них свысока. "Было бы, чем гордиться, - насмешливо говорит о таких Ефим Коган. - Только тем, что у них ж... как у памятника, неподъемная? Считают себя самыми крутыми потому, что не уступают место в транспорте и считают женщин "вторым сортом"? А вот их бы в то ущелье в горах, где наша рота в "клещи" попала! Там бы я на них посмотрел, сразу стало бы ясно, кто подкаблучник, кто нормальный парень, а кто - настоящий мужчина! Там была самая лучшая проверка человеческих качеств... Или хотя бы на Ваську их, прошлой весной. Или в Джамете... Или на переправу, автобус на мосту ловить..."
Сам Ефим при своем остром языке был очень галантен с женщинами и производил на них впечатление истинного денди. "Не видели они его дома", - хихикала Белла, вспоминая, как, изводясь на самоизоляции, они с мужем дошли до швыряния друг в друга трубкой радиотелефона и поваренной книгой "Итальянская кухня" подарочного формата...
"Томилины из Новгорода, - думала Наташа, - надо погуглить, может, они из "бывших"? Может, не случайно я назвала Вячеслава Маленьким Принцем?"
Томилин тоже искоса поглядывал, сидя чуть в отдалении. Многие мужчины любят вытягивать и широко раскидывать ноги или закидывать одну на другую так, что высоко задирается брючина. Но Вячеслав сидел, как примерный школьник за партой, и видно было, что это для него естественно; он не принуждает себя, ему и не хочется вести себя иначе. Даже будучи один в оранжерее - Наташа обратила внимание - он сидел прямо, как на светском рауте.
- Никогда еще не общался с литераторами так накоротке, - негромко сказал молодой человек и смущенно улыбнулся. - И с драматургами - тоже.
- Первый мой опыт в жанре драматургии, - призналась Наташа, - переложила в формат пьесы текст своего первого романа. Не знала, что у меня получится. Боялась, что тапками закидают, - "Так, и что это я? Напрашиваюсь на опровержения? Никогда не думала, что могу вот так кокетничать!"
- По-моему, получилось хорошо, - ответил Вячеслав. - И интересная идея - поставить пьесу из современной жизни, о событиях, которые все еще хорошо помнят... Я читал "Узницу спецблока" пару лет назад, но не думал, что сыграю в ее постановке.
- А вы любите детективы? - спросила Наташа и тут же снова укорила себя в кокетстве. Она что, напрашивается на комплименты? Ведь Вячеславу будет просто неловко ответить ей честно, если детективы - не его любимый жанр.
- Люблю, если они написаны хорошо, - кивнул Томилин. - Кристи, Сименона, выборочно - Чейза. Раннего Акунина, о Фандорине и сестре Пелагии. Кое-что из Литвиновых, о Диме и Наде. И ваши, с недавних пор. Когда меня включили в состав "Развязки", я прочитал всю вашу подборку. Особенно понравились романы с хештегом "Основано на реальных событиях".
В его глазах блеснул интерес:
- Это правда, или рекламный ход?
- Правда, - ответила Наташа, - жизнь иногда подсовывает такие сюрпризы, что просто грех не взяться за ручку и тетрадь. А вы раньше играли в пьесах из современной жизни?
- Нет, все больше в классике. В Новгороде я играл Незнамова в "Без вины виноватых" и лорда Уиндермира, из "Веера леди Уиндермир". В Твери - Правдина в "Недоросле", Хлестакова в "Ревизоре" и эльфа Пэка в "Сон в летнюю ночь".
Сероглазое лицо молодого человека с обаятельными ямочками на щеках, тонкая гибкая фигура. Да, его и впрямь легко представить в роли озорного юноши-эльфа из шекспировской комедии. Да и в образе Гриши Незнамова он тоже, наверное, смотрелся убедительно. И почему ему сразу не дали в "Развязке" роль Уманского, а заставляли выходить на сцену в роли безымянного агента спецслужб с десятком реплик? Почему два года роль адвоката-интеллектуала играл киношный красавчик Чирков?
- Жаль, что я не видела вас в роли Пэка, - сказала она. - "Сон в летнюю ночь" - моя любимая комедия Шекспира, а Пэк - самый симпатичный персонаж.
- У меня есть видеозапись. Могу скинуть вам на вайбер или ватсап.
Наташа покраснела. Этими благами технического прогресса она так и не научилась пользоваться. У нее не было аккаунтов даже в Телеграме и Тиктоке. Инстаграм и Твиттер не обновлялись у нее годами; Наташа постоянно забывала о них и теряла пароли. "Тоже мне, популярная писательница. То, что ты в Фейсбуке, Контакте и Одноклассниках ведешь свои страницы, прекрасно. Но надо не отставать от жизни! Хоть ватсап заведи, не будь солохой!"
- Лучше в Фейсбук, - сказала она, - я там чаще бываю.
- Хорошо, - Вячеслав достал телефон, - я там тоже есть, - его пальцы бойко забегали по экрану. Блямкнул в сумке Наташин телефон. - Я вам запрос в друзья отправил. У вас там ограничение в Мессенджере.
- Да, пришлось поставить ограничение, что писать мне сообщения и комментарии могут только друзья, чтобы защититься от хулиганов. А если под видом друга пролезет хейтер или просто тролль и начнет затевать склоки или просто оскорблять, - она открыла соцсеть в телефоне и приняла запрос, - с ним разговор короткий. Пошел в БАНю - и вся недолга.
- Понял, - рассмеялся Вячеслав. - В баню, то есть в бан. Все, видео уже у вас в личке. Обещаю вести себя хорошо на вашей странице и не хулиганить.
- Верю, - улыбнулась Наташа. - Спасибо за видео. Вечером дома посмотрю. А вы давно в Питере?
- Два года. С небольшим.
- А до этого работали в Твери?
- Да, пять лет.
- Скучаете по Новгороду?
- Я туда часто езжу. Скучаю, конечно.
Наташа спохватилась, что ее вопросы становятся все более личными. "Что я ему в душу лезу? Надо остановиться, а то еще начну интересоваться, гулял ли он в отрочестве с девочками и сколько раз с ними целовался!"
- А вы в самом деле служили в десанте? - Вячеслав потеребил край папки с текстом. - Тут тоже указано, что роман написан на основе реальных событий из вашей жизни.
- Да, десять лет, - Наташа обрадовалась возможности сменить тему.
- Я впервые вижу женщину-десантника, - Томилин развернулся к ней всем телом и с любопытством посмотрел на Наташу. - Туда и мужчин не всех берут, и не все выдерживают нагрузки. Вы, наверное, очень сильный человек.
Наташа радостно зарделась. Этот комплимент был ей приятнее всего.
***
Хозяевами этого вечера были режиссер Лаврецкий и Наташа - автор пьесы. Они встречали гостей, стоя на верхней площадке парадной лестницы.
Гости поспешно входили с улицы, где с пяти часов вечера небо было черным-черно от туч, периодически раскалывалось белыми и зелеными молниями, и лавиной шел дождь, заливая город. Щелкали, складываясь, зонтики, шелестели мокрые дождевые плащи, убираясь в пакеты. Гости предъявляли бдительным капельдинерам пригласительные билеты, сдавали пальто, плащи, зонты и пакеты в гардероб; дамы меняли уличную обувь на вечерние туфли и отходили к зеркалам, чтобы поправить прическу и макияж. На закрытый показ пришли родственники и друзья артистов и почетные гости из руководящих кругов города и области.
Приведя себя в порядок, зрители важно шествовали к лестнице, поднимались по ступенькам, здоровались и, перебрасываясь словечком с Наташей и Лаврецким, проходили в зал или фланировали по фойе.
Стоя рядом с режиссером, Наташа в длинном темно-синем платье в пол от Оскара де ла Ренты и непривычных туфлях в промежутках между улыбками и светской беседой, расспрашивала Лаврецкого о новом исполнителе роли Уманского.
Не женат. Живет в театральном общежитии неподалеку от метро "Фрунзенская", в начале Московского проспекта. Соня - его соседка по лестничной площадке. Она - звукорежиссер театра, приехала из Твери одновременно с ним. Одну из главных ролей в "Развязке" Томилину не дали потому, что тогда он был еще новеньким и на него сначала хотели посмотреть во второстепенных ролях, прежде чем давать главную. А на Чиркова зрительницы хорошо шли. Когда он три года назад играл Паратова в "Бесприданнице", кассы брали штурмом...
Наташа поздоровалась с Игорем и Таней Никольскими. Игорь, невысокий, молчаливый сорокалетний мужчина в синем костюме и круглых очках, был адвокатом из юридической фирмы Когана и давним другом Ефима, Уланова, Наташи и Беллы. Семь лет назад он был одним из адвокатов Наташи.
Инга, жена Стаса Вяземского, пришла еще и с аккредитацией от своего журнала "Даззлинг", чтобы написать репортаж о спектакле для светской хроники Петербурга.
Ефим Коган бережно поддерживал жену под локоть на ступеньках. Белла сияла улыбкой. Под ее элегантным костюмом вишневого цвета от Гуччи уже обозначился небольшой аккуратный животик, и супруги выглядели вполне счастливыми. Выслушав от Беллы новости об оглашении вердикта в Приморском суде, визите в женскую консультацию и самочувствии "пузожителя", Наташа спросила:
- А Уланов задерживается? Я ему звонила два часа назад, и он не отвечал, а теперь вообще вне зоны доступа, как в песне...
Ефим и Белла смущенно переглянулись.
- Ммммм, - промычал Ефим, - а разве он тебе не сказал?
- По-моему, нет, - нахмурилась Наташа.
- Пока Фима прожует мочалку, я тебе скажу, - выпалила Белла. - В общем, он усвистал на вокзал, искать ближайший рейс до Ростова. Мы уже собирались ехать в театр, как вдруг ему позвонили, там в СИЗО что-то случилось с его подзащитной, вроде ее незаконно в карцер отправили или она заболела, а ей не оказали медпомощь. В общем, я не очень поняла, в чем суть проблемы, но Уланов схватил билет на 17.34 и погнал разруливать ситуевину...
- Так, - с горечью сказала Наташа, - а поехать хотя бы после спектакля, или завтра утром он не мог? Форс-мажор с Агнией подождать не может, а я - могу. Понятно.
- Да ладно, не расстраивайся, там, похоже, что-то серьезное, - забубнил Ефим. - Иначе он бы не уехал, он ведь хотел посмотреть спектакль...
- Ох уж эти мужики! - видя огорчение Наташи, Белла постаралась ее ободрить. - Отец до сих пор забывает дату свадьбы, а Фима подарок на Восьмое марта припер мне на следующее утро. Тоже заработался и забыл. Забей!
Наташа еле справилась с огорчением. Почему-то внезапный отъезд мужа сильно ее задел. Именно в день закрытого показа "Развязки" с новым артистом в роли Уманского! Но Белла права, Уланов, Коган, да и они сами - трудоголики, способные забыть обо всем на свете. И стоит ли обижаться? Не в первый раз, да, скорее всего, и не в последний. Тем более что все остальные гости уже пришли. Вот бабушка Уланова - в элегантном бежевом брючном костюме и белой кружевной блузке, с букетом тюльпанов. И Андрей Корин, друг Беллы из Кронштадта. И Василиса Егорова с Алешей Строковым. И Оля Еремеева, Ольчик, которую Наташа и Белла в прошлом году вытащили из нешуточной передряги...
И Наташа снова улыбнулась - все нормально! - и светски-вежливо приветствовала очередную пару гостей.
***
На спектакле Наташа сидела рядом с режиссером и директором театра в ложе и старалась не обращать внимание на пустое кресло рядом с собой. почему-то ее охватила обида на Уланова, который уехал именно в этот день, да еще вот так, по-английски, а она узнала об этом от друзей, когда поезд уже отмахивал километры на юг. "Это для остальных я - автор модной пьесы, мне будут аплодировать, когда артисты вызовут автора на поклоне", - с горечью думала Наташа, пока на сцене Катя и ее вероломный возлюбленный прохаживались по Графской пристани под рев музыки и салют с площади Нахимова.
У Кати - грустное лицо. Ей только что пришлось расстаться с армией - с тем, что составляло смысл ее жизни в последние десять лет. Она любила свою службу, дело ее жизни, как у героев "Офицеров". Но менять присягу с такой же легкостью, с которой герой "Свадьбы в Малиновке" менял головные уборы, она не пожелала. И ее не прельстили даже более высокий оклад и внеочередное повышение. Она служила не за деньги и звездочки на погонах. А теперь все закончилось. Никогда уже не будет как раньше. И Катя не знала, как будет устраиваться на "гражданке".
Ее спутник смотрит на девушку участливо, понимающе, но с волчьим прищуром косится на вспышки салюта над белыми колоннами. Он похож на хищника, готового прыгнуть, вцепиться, рвать клыками. Уже ждет своего часа бомба, в закладке которой обвинят Катерину, а ее любимый от провала диверсии только выиграет и больше года не вспомнит о девушке, которая отвела от него дамоклов меч обвинения в подготовке теракта. И Катя не простит ему предательства...
"А для Уланова я - всего лишь жена, - с ожесточением думала Наташа, - перед которой можно тыняться по квартире в пижаме, заплевывать раковину зубной пастой, оставлять немытую кофейную чашку на столе, поздравить с днем рождения на следующий день, умотать к очередному подзащитному в день первого показа спектакля с обновленным составом и раздражаться в ответ на замечания: чем ты, мол, недовольна? Да скажи "спасибо", что такой классный парень, как я, вообще на тебе женился..." - Навицкая светски-вежливо улыбнулась сидящим в соседней, правительственной, ложе сановным господам в дорогих костюмах и их нарядным, как картинки из "Вог" или "Элль" и в театральный бинокль нашла в зале, в первом ряду у прохода, Когана и Измайлову. Белла что-то шепнула мужу, когда на сцену вышла Алиса Астахова в косухе и рваных джинсах, напевая "Фонари гаснут, пора на крышу". Ефим улыбнулся и кивнул.
"Фима тоже не большой театрал, - растравляла себя Наташа, - но он знает, что Белла любит театр, и ради нее подогнал свои дела так, чтобы пойти с ней на "Развязку"!"
Но тут на сцене появился Вячеслав, в строгом темно-сером костюме, с гладко зачесанными назад и блестящими от парикмахерского воска волосами, с папкой под мышкой. Но глаза блестят взволнованно и сквозь бесстрастный профессионализм пробивается совсем не адвокатское волнение. Он не просто занимается очередным делом - он хочет спасти любимую женщину от сурового приговора за то, чего она не совершала; он уже поверил, что Катерина говорит правду: она невиновна. Вот только до обывателей это дошло намного позже. И то не до всех...
Сейчас Вячеслав был похож на Уланова - каким Витя был тогда. Влюбленный, взволнованный, готовый бороться и рисковать ради спасения своей подзащитной, которую он полюбил. А после свадьбы, - цинично подумала Наташа, - бороться уже не надо. Можно расслабиться. И как знать, почему он так из штанов выпрыгивает ради этой Агнии, почему такая спешка - прыгнул в первый же поезд, полетел к ней, забив на все? Мы-то с ним так и познакомились - как заключенная и адвокат..."
События на сцене развивались. Хорошо выстроенный спектакль с новым артистом шел слаженно и "на кураже".
Каждый выход Томилина, Грозовской, Астаховой и Вяземского встречали аплодисментами. А когда артисты вышли на поклон, грянула такая овация, что в огромной люстре, тенькнув, лопнули две лампочки, а крики "Браво! Молодцы! Урааааа!" заглушили музыку.
На сцену со всех сторон побежали зрители с букетами и корзинами цветов. Ефим с Беллой снова пошептались - и Измайлова неожиданно легко для своего положения вспорхнула на сцену и вручила корзину со сложной и красивой композицией из пурпурных роз Вячеславу.
- Ого-го-оо-ооо! - завопила остальная труппа. Томилин залился такой же яркой краской, неловко перехватив корзину, и смущенно заулыбался. Стас Вяземский покосился на него с натянутой улыбкой и пару раз вяло шлепнул в ладоши. Когда-то они с Беллой несколько лет "крутили любовь", Стас ездил к ней на Котлин... Это было давно. Сейчас Белла отметила уже вторую годовщину свадьбы с Ефимом и ждала ребенка, а Стас и Инга готовились в июле отмечать ситцевую свадьбу... И все равно самолюбие покорителя женских сердец было уязвлено тем, что Белла вручила цветы Вячеславу.
- Режиссера! Ре-жис-се-ра!!! - заскандировал Стас, желая отвлечь внимание зала от роскошной корзины в руках у Томилина.
Грозовская и Астахова тут же закричали свое:
- Автора! Ав-то-ра!
- Идем, Натали, - Лаврецкий подал руку Наташе. - Это наш триумф. Мы его заслужили!
Навстречу им, с другой стороны, на сцену уже поднимался директор театра с двумя такими же роскошными корзинами. Подав руки Лаврецкому и Наташе, он произнес короткий спич об изменениях актерского состава "Развязки на Оккервиль" и о том, что главная тема спектакля - всепобеждающие любовь, дружба, верность долгу и самоотверженность, придающие сил в борьбе - никогда не устареет. Поцеловав руку Наташе, он вручил писательнице корзину. Вторую получил Лаврецкий. Зрители снова зааплодировали. Актеры, режиссер, писательница и директор театра снова вышли на поклон. Наташа оказалась рядом с Томилиным. Их глаза встретились.
- Поздравляю! - шепнул ей Вячеслав.
- И я вас тоже! Вы были великолепны!
Краем глаза Наташа увидела у сцены такую же сияющую Соню, которая восхищенно смотрела на Вячеслава, сжимая в руке букет тюльпанов.
- Слава, - Инесса тоже заметила Соню и указала Вячеславу глазами на нее.
Томилин наклонился, чтобы взять у девушки букет.
На фуршете Наташу снова усадили рядом с Вячеславом, и она заметила, что он растягивает на весь вечер один бокал сухого шампанского, вежливо, но непреклонно отказываясь от добавки и на общих перекурах просто присутствует рядом.
От шампанского и коньяка Наташа повеселела, горечь из-за несвоевременного отъезда мужа растаяла. Молодая женщина смеялась, шутила, поздравляла артистов и принимала поздравления сама. С блестящими глазами и ярким румянцем она в этот момент была похожа на юную девушку.
- Глаза не потеряй, - мрачно сказал Вячеславу Вяземский, цедя шестую порцию "Мартеля", когда Томилин после зажигательного фламенко проводил Наташу на место. - Не про вашу честь невеста, Юлий Капитоныч!
- Я вас не понимаю, - спокойно сказал Вячеслав, проходя к своему стулу.
- Не понимает он, - буркнул Вяземский. - Прям, юный пионэр. Официант, еще "Мартеля"!
***
Уланов приехал только через шесть дней. Из Пулкова он сбросил жене сообщение, но занятая рукописью Наташа даже не прочитала его. О прибытии мужа она узнала, только когда загремел замок в двери.
- Агнию отправили в карцер за мелкое нарушение дисциплины потому, что одна из надзирательниц ее невзлюбила, - объяснил муж, - и обещала "сгнобить за то, что сильно грамотная и место свое не знает".
- Да, - деревянным голосом сказала Наташа, - когда-то ты ко мне так же носился в наш СИЗО, ко мне. А сейчас чего из-за меня париться? Я же всегда под боком и больше в тюрьме не сижу, под бедолажку не канаю...
- И Агния объявила голодовку, - Уланов еще не замечал сгущающиеся тучи, - требуя обратить внимание на то, что надзирательница превышает свои должностные полномочия и занимается травлей...
- Да, ясно, - сухо сказала Наташа.
- А как прошла твоя премьера?
- Никак. Она будет только завтра. Был закрытый показ. Мог бы уже запомнить и не путать сладкое с мягким.
- Ты извини меня, - ответил Виктор, - после ночи в дороге я туго соображаю.
- Я поняла.
- Наташа, - Уланов наконец-то уловил, как накаляется атмосфера в кабинете жены, - что случилось? Ты за неделю ни разу не позвонила, не отправила СМС и сейчас...
- Фима мне объяснил. Что ты очень занят. С Агнией. А показ прошел отлично, - горько сказала Наташа, - вот только пустое кресло рядом со мной портило вид.
- Извини, - повторил муж, - я пытался позвонить тебе с вокзала, но ты не брала трубку, а потом я уже сел в поезд, и связь пропала...
- Ясно, - сухо кивнула Наташа, - мне за всю неделю не удосужился позвонить, а поезд до Ростова сию минуту нашел оперативненько так.
- Мне просто повезло... Я спросил ближайший рейс, и мне сказали, что он будет через час, скоро продажа билетов закроется, и мне посчастливилось схватить последнее место... Я же не просто так уехал, а потому, что мне позвонили из изолятора и сообщили о форс-мажорной ситуации, но на премьеру я пойду. Хотя, какая это премьера? Спектакль идет уже третий год, просто поменяли одного из артистов, и зачем это обставлять с такой помпой...
- А ты и не поймешь потому, что даже не пытаешься, - обиженно сказала Наташа, - это только я тебя всегда должна понимать, - она отложила ручку и встала.
- Ты пока отдыхай с дороги. Я прогуляюсь. Полдня работала. Голова разболелась.
Уланов растерянно смотрел ей вслед, но Наташа даже не обернулась.
Застегивая на ходу тонкую ветровку, Наташа вышла из парадного.
Шагая к повороту на Московский проспект, она обернулась и увидела, что муж стоит на балконе и провожает ее взглядом. Навицкая сердито отвернулась и прибавила шаг. "Все выглядит так, будто я - скандальная баба, надувшаяся на пустом месте, а он - подвижник и ударник соцтруда, - злилась молодая женщина на ходу. - Удивительно, как он умеет все обращать в свою пользу: как же, пропустил спектакль потому, что горн позвал, что дело - превыше всего, респект ему и уважуха, а я - вздорная мещаночка, думающая только о развлечениях! А то, что я битый час выглядывала его на лестнице, не зная, где он, что репортеры потом фотографировали пустое кресло в нашей ложе - это фигня. Хейтеры уже высказались по этому поводу: я, мол, так достала всех своими помойными книжечками, что мой муж просто не явился смотреть мою белиберду, а скоро мне придется вообще каждому читателю по бутылке коньяка ставить, лишь бы хоть кто-то меня читал... Мне, конечно, на таких, как говорит Фима, утырков наплевать с высокой кручи, но все равно было неприятно. И Уланов дал им повод так говорить, даже не сообщив мне своевременно о своем отъезде. Не буду же я объяснять каждому пустоболу, что мой муж уехал по срочной рабочей необходимости. Вот они и разрезвились на радостях: есть повод кого-то из селебритис тапками забросать!"
После майских праздников погода наконец-то наладилась, и уже второй день петербуржцы радовались солнечным дням. Через четверть часа Наташа остановилась и сняла ветровку, подставив руки и шею первому майскому солнцу.
Она миновала громаду Технологического института, пробралась по узким деревянным мосткам вдоль очередного строительного забора и вышла на старую часть Московского проспекта, которую очень любила. Это был один из уголков классического Петербурга.
Настроение выравнивалось, и Наташа даже улыбнулась своей обиде на Уланова. Вот уж не думала, что способна вот так надуться по такому незначительному поводу. Сама она всегда иронично относилась к женщинам, готовым делать оскорбленный вид каждые пять минут и менять гнев на милость, увидев дорогостоящий подарок от "провинившегося"... "И чем они отличаются от "девчонок-красоток", - Наташа шаркнула ногой по очередному объявлению какой-то "Глаши", - только ценой. Те сразу озвучивают стоимость обслуживания за час, а эти хотят то шубку, то дизайнерские джинсы, то колье, то уик-энд на Лазурке..."
Да... Новенькое объявление некой Глаши сияло свежей желтой краской. Ничему девчонок жизнь не учит. Только год назад на весь Питер прогремела история штурма родильного дома имени Т на Васильевском острове, где главный врач Кристина Соколова, наладив контакты с местным криминалитетом, контролирующим секс-бизнес, проворачивала такие махинации, что содрогнулись даже самые толстокожие "читатели газет". Наташа и Белла видели заключительный акт - на берегу рассветной Смоленки, когда водолазы вытаскивали со дна тела кое-кого из "красоток", польстившихся на легкий и внушительный заработок... Ольчику Еремеевой повезло - она вовремя поняла, что нужно выходить из игры, и Наташа помогла ей в этом. Свою прошлую жизнь девочка старается забыть, как страшный сон. Но некоторым ее товаркам, попавшим в лапы Кристины Станиславовны, повезло куда меньше... А сейчас новые мотыльки доверчиво летят на огонь, думая, что их-то он точно не опалит...
Под другим объявлением "милашки Илоны" было написано: "СПИД в подарок!!!". "Что ж, пусть любители "веселых девочек" задумаются, нужен ли им такой бонус за час удовольствия", - подумала Наташа. Может, кого-то такое предостережение удержит от звонка по "асфальтовому номеру".
У "Фрунзенской" она купила стаканчик ристретто и свернула в скверик, чтобы спокойно выпить кофе и покурить на скамейке.
И вдруг из-за живой изгороди, за которой высился светло-зеленый бывший доходный дом, она услышала игру на гитаре и пение. Кто-то исполнял "Не думай о секундах свысока".
Наташа знала, что в этом пятиэтажном доме с мансардой расположилось общежитие театральных работников и артистов Лаврецкого, не имеющих своего жилья в Петербурге. Тут поселили и Томилина, и Соню Завьялову.
"Может, если "Развязка" с ним хорошо пойдет, он хоть квартиру сможет снять, - подумала Наташа, - такой талантливый артист, и довольствуется койкой в общаге, стоит в очереди в ванную комнату и толкается в общей кухне. В светской хронике сплошь и рядом репортажи о резиденциях, нарядах и автомобилях знаменитостей с безумными ценами, а чем они лучше Вячеслава? Некоторые случайно "поймали волну". Кому-то помогли связи. Кого-то грамотно раскрутили. Есть и талантливые люди, но их не так много, как хотелось бы. А вот поди: одни бахвалятся в "глянце" дизайнерскими стрингами стоимостью, как "жигули", а другие живут в общежитии..."
- У каждого мгновенья свой резон,
Свои колокола, своя отметина.
Мгновенья раздают кому позор,
Кому бесславье, а кому бессмертие... - гитара внезапно грянула так, что Наташа чуть не выронила сигарету и невольно подняла голову: не идет ли грозовая туча.
- Из крохотных мгновений соткан дождь,
Течет с небес вода обыкновенная.
И ты порой почти полжизни ждешь,
Когда оно придет, твое мгновение. - голос поющего зазвучал громче, сильнее, и Наташа узнала его. Она слышала его на сцене, на закрытом показе... И снова вспомнила Оккервиль. Вот уж точно, кому позор, кому бесславье... Вот насчет бессмертия пока неясно, досталось ли оно кому-то.
Она вошла в сад через приоткрытую калитку, и сразу увидела Вячеслава. Артист сидел в беседке в рваных джинсах, холщовой рубашке в этническом стиле, с кушаком. Волосы забраны под бандану. Томилин перебирал струны гитары и выглядел совершенно поглощенным музыкой и пением. От этого его лицо словно светилось изнутри, длинные ресницы трепетали, а на щеках играли трогательные ямочки.
Рядом с ним никого не было. Вячеслав пел для себя, а не для слушателей. Наташа смущенно остановилась за пушистой молодой сосенкой, пышно растопырившей свои свежие зеленые иголки. Наташа чувствовала себя так, будто подглядывает за чем-то, не предназначенным для посторонних глаз, вторгается в чье-то личное пространство.
Томилин допел "Мгновения", отпил воды из бутылки "Эдельвейс, негазированная", открыл тетрадку и какое-то время шевелил губами, читая текст. Потом взял гитару и проиграл отрывок новой, незнакомой мелодии. Что-то ему не понравилось, и Томилин нахмурился, черкая ручкой. Потом снова проиграл этот фрагмент, и остался доволен. С энтузиазмом проиграв целый куплет, артист что-то отметил в тетрадке и снова взял бутылку воды.
Наташа поняла, что Томилин подбирает мелодию к стихотворению. "Он еще поэт-бард? - подумала она. - А я и не знала. Впрочем, о нем до сих пор в театре мало что знают. Так, в общих чертах..."
Хлопнула калитка. В аллее появились, шелестя туго набитыми пакетами из "Ашана", две артистки второго плана. Одна из них играла в "Развязке" тюремную надзирательницу, от которой сбегает при этапировании Катя Савская.
- Ой, здравствуйте, Наталья Викторовна! - прощебетала Лера, розовощекая белокурая пышечка-поморка. В жизни она была милейшим человеком, и все поражались, как она на сцене превращается в злобную, алчную надзирательницу - сущую мегеру и скрытую извращенку. Но некоторые зрители признавались, что у них всегда "мороз по коже от этой эсэсовки" и не узнавали Леру, когда та выходила из театра после спектакля, уже не в образе. А вот звучный голос ей даже вырабатывать не пришлось. Лерочке позавидовал бы даже Джельсомино из сказки Родари.
- Это наш автор, - сообщила Лера своей подруге Светлане, не занятой в "Развязке", - Наталья Викторовна Навицкая!
- Здравствуйте, - принужденно улыбнулась Наташа, понимая, что через два часа все общежитие будет знать о ее визите. Лере и Свете будет, что обсудить, готовя ужин в общей кухне. Лера обожала посудачить об увиденных в театре, в телестудии, в офисе кинокомпании или в других уголках центра Питера знаменитостях. Каждая такая встреча вызывала у девушки восторг и бурю эмоций. "Девочки, - могла говорить с придыханием Лера, - представьте, я видела в буфете Нину Усатову! Она сидела за соседним столиком! Вау-ви!". Или: "Вы представляете, я иду, и вдруг подъезжает машина, выходит Михаил Боярский и идет в магазин... Ой, он такой классный! Ой, как жаль, что у меня не было, на чем расписаться! Я бы автограф попросила..." А то, что писательница Навицкая стояла за сосной в аллее и слушала пение Вячеслава - отличная тема для обстоятельного обсуждения со всеми "девочками", пока варится ужин.
Наташе пришлось выйти из укрытия и сделать вид, будто она не стояла за деревом, а шла за Светой и Лерой.
Томилин услышал звонкое Лерочкино сопрано и поднялся, чтобы поприветствовать дам. Увидев Наташу, он улыбнулся ей:
- Вы в связи с завтрашней премьерой?
- Да, - вышла из положения Наташа, - я хотела обсудить с вами пару моментов в спектакле...
- Я вас слушаю, - Вячеслав отложил тетрадку и гитару.
- Извините, что отвлекла вас, - Наташа вошла в беседку и села.
- Ничего. Я уже закончил.
- Вы бард?
- Громко сказано, - смутился молодой человек, - так, иногда на досуге пишу тексты и подбираю к ним мелодию.
В сумке Наташи зазвонил телефон. Навицкая, не глядя, шлепнула рукой по сумке, и трель оборвалась.
- Пару раз ездил на фестивали, - добавил артист.
- А о чем пишете? - Наташа понимала, что снова заходит слишком далеко в расспросах, но слова помимо ее воли рвались с языка.
- О разном, - подумав, сказал Вячеслав. - О жизни... О людях. О дружбе и взаимовыручке. О тех краях, где я побывал и которые запали в душу.
- Я слышала из аллеи фрагменты мелодии к вашим стихам, - призналась Наташа, - и мне показалось, что песня - о зимней ночи в лесу.
- А почему вы так подумали? - с интересом взглянул на нее Вячеслав.
- Мне почудились в музыке завывание северного ветра и скрип замерзших деревьев, - пояснила Наташа. - Зимой я часто езжу за город, кататься на лыжах, и в пролеске завывает и трещит точно так же, если прихватывает морозец.
- Верно, - ямочки на щеках Вячеслава заиграли ярче. - Только я, когда придумывал текст, видел перед собой окрестности Новгорода. Все время вспоминал знакомые места. Вы знаете, - признался он, - я в детстве все мечтал совершить подвиг, думал: если кто-нибудь заблудится зимой в наших лесах, я его спасу. Я несколько лет состоял в кружке скаутов-следопытов... Пионерию уже не застал, даже октябренком не был... Нас учили ориентированию на местности, правилам выживания в дикой природе. И почему-то в моих мечтах всегда фигурировала именно зимняя ночь. Вот об этом и песня, - он достал штатив, стал крепить на нем телефон. - Я ее сейчас запишу, а вечером подберу видеоряд и скомпоную. Хотите послушать? Или у вас что-то срочное?
- Охотно послушаю, - Наташа была рада новой отсрочке - может, за это время она придумает какой-нибудь уважительный предлог, объясняющий ее визит.
Вячеслав установил штатив, включил видеозапись, подкрутил колки гитары и сел на скамейку напротив телефона, взволнованно поглядывая на Наташу: понравится ли песня ей, первой слушательнице.
Наташа сидела, затаив дыхание и боясь спугнуть очарование этого момента. Хоть бы не скрипнула скамейка, не звякнула пряжка сумки, не заорал некстати телефон, разрушив своим противным визгом магию этого майского дня с его ослепительно-синим небом, головокружительным ароматом сирени и воодушевленно блестящими глазами Вячеслава напротив нее.
- Деревья пятятся назад,
Туда, где светится закат,
Где серебрятся облака,
Деревья пятятся назад, - глубоким чистым баритоном запел Томилин, и Наташа сразу представила себе ранний зимний закат над лесом, ясное небо цвета малинового сиропа с медом, сверкающий всеми цветами радуги под лучами заходящего солнца снег - и недружелюбно чернеющую на другом конце белого поля лесополосу... И бегущего к ней через поле на лыжах совсем еще юного, охваченного тревогой Славу Томилина...
- А мне - вперед, а мне - туда,
Где чернота, где темнота,
Где гневно стонут провода,
Где бродит чья-нибудь беда,
Где руки тянет человек -
А всюду только белый снег,
И не дыханье, и не смех -
Холодный льдистый белый снег...
Наташа хорошо помнила, как шесть лет назад сама была в такой же ловушке. Ее планомерно загоняли за красные флажки, и никому до этого не было дела, никто из благополучных обывателей не видел, как рядом гибнет молодая женщина. И она - пусть это и происходило летом - была, как в том самом белом, холодном, льдистом плену без надежды на спасение, не видя выхода. И, если бы не Белла, Фима, Витя и Игорь... Если бы они вот так же не поспешили "туда, где стонет чья-нибудь беда"... "Не знаю, была бы я сейчас жива..."
- Деревья пятятся назад
И приглушают голоса -
Там солнце, небо, там сады,
И что им до чужой беды!
Наташа вздохнула, чувствуя, как сжимается горло от волнения - редкое явление. Она поразилась: как Вячеслав, с которым они были едва знакомы, почти дословно несколькими песенными фразами воспроизвел то, что случилось с ней в те месяцы - в марте 2014-го и в июне 2015-го года; испытания, которые обрушились на нее, ту безвыходную ситуацию, в которой она оказалась, и друзей, готовых прийти на помощь; готовность бороться с обстоятельствами и с самим собой, побороть нерешительность, страх, мысли "как бы самому не встрять". Не отступить, философски рассуждая "если жизнь ставит тебе препоны, лучше отступить" или "А может, у него судьба такая, замерзнуть в лесу, чтобы волчица могла сытно поужинать и досыта накормить молоком своих волчат; таковы законы природы, и вообще, сейчас по телеку "Зенит - Торпедо" покажут!". И пусть благоразумные обыватели хоть висок себе пальцем прокрутят, глядя на чудака, сорвавшегося из теплого дома в ночной лес за каким-то заблудившимся рохлей: "Нам-то что? Не наша печаль; так ему, сукину сыну, пусть выбирается сам!"... Но Слава так не может. Для него нет чужой беды, и он всегда готов протянуть руку помощи.
- Тихонько отступает дуб,
А я шагаю в темноту,
И рвется из-под ног земля -
Там человек!
Такой, как я!
Там человек!
Он должен жить -
Шутить, смеяться и дружить, - голос Вячеслава напряженно зазвенел, в нем звучал не надрыв, а тот самый вызов, брошенный стихии, обстоятельствам, благоразумным обывателям у телевизоров и даже самому себе; всем препонам - ради спасения попавшего в беду.
- Шаг. Снова шаг. И три шага...
Вячеслав выдержал паузу. И в следующей музыкальной фразе зимний лес зазвучал уже иначе - уже не зловещие черные дебри, где за каждым деревом видится опасность, а простой зимний лес, залитый лунным светом и совсем не страшный. А через поле, назад к деревне, потянулись следы уже двух пар ног.
- И расступаются снега! - торжественно заключил певец, опустив руку на струны, и Наташа улыбнулась вместе с ним. Спасатель успел. Заблудившийся в лесу человек спасен. И даже стихия затихла перед такой самоотверженностью и решимостью.
Не удержавшись, она зааплодировала, а Томилин смущенно покраснел. Потом снял телефон со штатива и спросил:
- Я вижу, вам понравилась песня?
- Не то слово, - искренне ответила Наташа. - Это потрясающе! Вы знаете, сейчас в тренде другие тексты, более соответствующие концепции целевой аудитории, как любит говорить одна из редакторов издательства, которое публикует мои книги, доминирует принцип "каждый сам за себя", "ты никому ничего не должен", "люби себя - чихай на других", и молодежь с восторгом это принимает и перенимает. А ведь сострадание и взаимовыручка вовсе не устарели, как бы ни думали такие "модники". Это вечные ценности, которые сейчас нужны, как никогда, иначе нам будет все тяжелее в социуме... да и социума не будет, если каждый будет заботиться только о своей заднице, извините за грубость...
- А мне кажется, что в паре мест музыка немного не стыкуется со словами, и в середине я спел не так, как мог бы, - сказал Вячеслав. - Сделаю еще пару вариантов, надо будет выбрать для клипа лучшую. Так что вы хотели обсудить со мной в связи с премьерой? - спохватился он. - Я вас слушаю.
Наташа смутилась, сообразив, что так и не придумала убедительную причину и не знала, как выйти из трудной ситуации. Вячеслав внимательно смотрел на нее, ожидая, но без понимающей самодовольной мужской ухмылки, как смотрел на своих фанаток у служебного входа избалованный женским вниманием Стас Вяземский. Когда очередная обожательница встречала его около театра или киностудии, сделав вид, что просто случайно проходила мимо, и с волнением просила у кумира автограф или селфи, Стас усмехался, всем своим видом говоря: "Знаю-знаю, много тут вас случайно мимо ходит, да и вижу, что ты тут уже долгонько стоишь!".
Ей пришлось спешно придумать какой-то вопрос насчет раскрытия образа Уманского и вероятности того, что первое время зрители будут сравнивать Вячеслава с Чирковым и жалеть о замене (в особенности обалдевшие от киношной красоты героя-любовника экзальтированные девицы-"сырихи").
- Это их право на собственное мнение и на его выражение, - ответил Вячеслав, - пусть выскажутся, это лучше, чем носить негатив в себе и копить его. И из-за хейтеров я не расстраиваюсь. У них такая работа - кого-нибудь не любить. Надо же людям как-то зарабатывать себе на жизнь.
- Да, кто-то трудится, создает произведение, картину, скульптуру, играет роль, поет, а кто-то разносит их труды в пух и прах в отзывах, - сказала Наташа. - Или ходят по кафе, магазинам и отелям и выискивают там огрехи. Или кому-то звонят от чужого имени. Это напоминает мне телефонную игру времен моего детства: "Это зоопарк? Нет. А почему обезьяна снимает трубку?" и за это имеют и доходы, и лайки, и восторженных фанатов.
- Пранкеры? - уточнил Вячеслав. - Кстати, я сам в детстве немного развлекался таким образом, - рассмеялся он. - Пока не нарвался на человека с определителем номера. Он нашел наш адрес по телефонной книге, приехал, устроил моим родителям скандал... - он артистично выдержал паузу, озорно поблескивая глазами. - И больше я зоопарк по телефону не разыскивал!
Наташа рассмеялась вместе с ним, подумав, что у многих артистов есть такая черта: они играют даже вне сцены, перед одним "зрителем". Вот и Томилин очень остроумно рассказал ей о своих детских шалостях и последующей расплате.
- Видно, пранкеры в детстве ни разу не нарвались на человека с АОН, вот и продолжают "игру в зоопарк", - сказала она. - Или им просто в кайф одурачить какого-нибудь важного сановного господина и потом уматываться над ним: вот, ты весь такой надутый и высокопоставленный, а я, славный парниша, так классно тебя развел!
Повышают самооценку, наверное, - предположил Вячеслав. - Для некоторых людей высокая самооценка очень важна. И я не раз встречал людей, любящих тешить свое самолюбие за чужой счет.
Наташе понравились его лаконичные остроумные формулировки. Томилин - не только прекрасный артист, но еще и умный, наблюдательный человек. "И привлекательный", - пришла на ум мыслишка, удивившая ее. В самом деле, Вячеслав все больше напоминал ей выросшего героя Экзюпери, мальчика в желтом шарфе, бережно накрывающего стеклянным колпаком от ночного холода капризную красавицу-розу...
Домой она возвращалась в хорошем настроении, напевая то "Ромашки" Земфиры, то новую песню Вячеслава.
Дома Наташа улыбнулась Уланову и поцеловала его; сунула в морозилку две пиццы и залила молоком шоколадные хлопья для Младшенького и до "Вечерней сказки" играла с мальчиком в железную дорогу.
- Рад, что ты больше не обижаешься, - сказал ей муж, когда они курили на балконе, уложив сынишку спать, - мне на самом деле очень жаль, что я так тебя подвел со спектаклем. С удовольствием пойду завтра на премьеру, слово чести!
- Как ни странно, я тебе верю, господин адвокат, - ответила Наташа. - Надеюсь, тебе понравится новый исполнитель роли тебя!
***
Приехав в театр в начале июня, Наташа сразу поднялась в административное крыло, гадая, с какой радости Костя вдруг высвистел ее "в срочном порядке" в театр. Он обещал какую-то сногсшибательную новость, совершенно заинтриговав молодую женщину.
Поднимаясь по широкой мраморной лестнице последнего пролета, Наташа услышала из коридора возбужденный женский голос: "Я пойду в профком, к директору театра... Он не имеет права!" - и узнала голос Сони Завьяловой, звукорежиссера. Мужчина ответил ей: "Не надо, Соня. У тебя потом могут возникнуть проблемы". Это был Вячеслав, но его голос прозвучал так тускло, будто артист обессилел после тяжелой болезни, был едва жив от усталости или же подкошен горем.
Наташа поднялась в коридор и увидела их под портретом одного из основоположников театра. Вячеслав поник в кресле, уронив руки на колени; меж бровей появилась складка, а ямочки на щеках исчезли. Соня развернула кресло к нему и держит друга за руку. В отличие от поникшего Вячеслава, она раскраснелась и гневно сверкает глазами.
- Ну и пусть неприятности, - в запале сказала она, - если смолчать, он и дальше будет самодурствовать. Безнаказанность ударяет в голову, и... - она осеклась, увидев Наташу. О дружбе Навицкой с режиссером знали все, и Завьялова жалела, что в пылу гнева могла сказать что-то лишнее, не предназначенное для Наташиных ушей.
Вячеслав инстинктивно поднялся при виде Наташи.
- Здравствуйте, Наталья Викторовна.
- Что-то случилось? - спросила Наташа после обмена приветствиями.
Вячеслав ответил не сразу. Он глубоко вздохнул:
- Мой отец... Неделю назад его госпитализировали. Ковид, 75% поражения легких... Он работал экскурсоводом, ездил с туристами в автобусные туры...
- Ужасная история, - подхватила Соня, - до чего же есть безответственные люди, которым наплевать на все, кроме собственных прихотей. И их даже под суд теперь не отдашь...
По словам Завьяловой, в одном из туров в первой половине мая оказалась семья - родители, бабушка и двое внуков, мальчик и девочка дошкольного возраста. Проблемы с ними начались сразу же. Вячеслав Томилин-старший сменил в автобусе петербургского гида и начал рассказывать об истории Новгородской области. И вдруг бабушка сочно чмокнула внука в макушку, просюсюкала про "щечки и волосятки", а потом обернулась к внучке и громко спросила: "Котеночек, хочешь псссь?" Так она выступала несколько раз, прерывая экскурсовода, а на замечания реагировала возмущенно: "Мне надо, чтобы внуки были в порядке! Подумаешь, важность, всего-то спросила! На секунду отвлекла, и уже недовольны! Это же дети!"
Родители малышей невозмутимо уткнулись в свои телефоны, перепоручив детей хлопотливой бабушке.
В Софийском соборе дети начали с гиканьем, хохотом и воплями носиться друг за другом, и недовольная мать, которой они помешали выбрать самую красивую витую цепочку к крестику, с кислым видом вывела их на улицу. В музее деревянного зодчества мальчик попытался вскарабкаться на колодец; ему этого не позволили, и он зычно заревел. В "детинце" они закидали камнями один из колоколов, и отец, бурча, посадил сынишку себе на плечи: "Сдурел? Нас ща так штрафанут!".
За обедом в уютном кафе "Центр" семейство оставило после себя такой стол, как будто за ним гуляли подпившие гусары.
Когда группа шла по улице пяти соборов, мальчик скуксился и начал чихать. Бабушка радостно комментировала: "Апчхи! Вот так! И еще раз!", а мать, когда ее попросили надеть на ребенка маску, огрызнулась: "Он еще маленький, не понимает, срывает ее! И вообще, у ребенка аллергия на чьи-то вонючие духаны! Дети не болеют ковидом! Если бы пьяный мужик чихал, вы бы и не вякнули, а дети прям всех бесят!"
Томилин-старший имел стойкие противопоказания и отвод от вакцинации по состоянию здоровья. Он несколько раз пытался отойти подальше от семьи с чихающим мальчиком, но родители настойчиво сокращали расстояние: "Мы хотим слышать! Мы заплатили за тур! Почему мы должны уши напрягать? Вы бы еще вон с той колокольни рассказывали!"
Через несколько дней экскурсовод почувствовал недомогание. ПЦР выдал положительный результат. Еще через три дня Томилина-старшего в тяжелом состоянии забрали в ковидный бокс. Шесть дней он лежал под ИВЛ. А вчера впал в кому, из которой уже не вышел. Два часа назад Вячеславу сообщила об этом по телефону мать. А когда артист обратился к режиссеру с просьбой дать ему положенные в данном случае три дня, Лаврецкий отказал...
- И о чем только думали эти идиоты, когда повезли на экскурсию больного ребенка, - возмущалась Соня, завершая рассказ, - интересно, сколько еще человек из этой группы заболели после поездки с этим Принцем Чихальей! Они, видите ли, купили тур и не хотели, чтобы билеты пропали... Остальное им пофигу. А Лаврецкий беспокоится только о том, что завтра в театре будут играть для почетных гостей, и не отпускает Славу на похороны отца...
Вячеслав поднял голову, и Наташа увидела в его глазах такую бездну горя и обиды, что закружилась голова. И вспомнилась его майская песня о темноте, где бродит чья-то беда, и о стремлении спасти попавшего в смертельную ловушку человека, выручить, помочь...
- Не пускает? - спросила она, поднимаясь. - Важные гости? Нельзя перенести спектакль? Ладно. Сейчас разберусь.
- Не надо... - начал, было, Вячеслав, но Наташа уже спешила в кабинет главного режиссера, и даже спина ее выражала решимость и угрозу.
- На месте Лаврецкого я бы сейчас не рискнула с ней спорить, - задумчиво сказала Соня, - во всяком случае, я сейчас Лаврецкому не завидую...
Вячеслав помолчал. А потом сказал:
- Я ведь даже не знал, что отец в больнице. Сначала он, наверное, не хотел нас грузить, надеялся, что обойдется, а потом... Не знаю, почему мама мне не позвонила, пока он был еще жив.
- Все равно ты бы ему уже не помог.
- Да, я это понимаю. Но все равно... - Вячеслав не закончил фразу.
***
Лаврецкий улыбнулся и вышел из-за большого стола навстречу Наташе, еще не видя выражения ее лица и того, какой тяжелой походкой она вошла в кабинет.
- Натали! - воскликнул он. - Чай-кофе-потанцуем? Ты знаешь, КАКИЕ люди заинтересовались твоей "Развязкой"? Ну вот, они получили приглашение и завтра будут здесь в ВИП-ложе! Натали, это триумф! Беги скорее в Пассаж за подобающим платьем! От де ла Ренты ты уже была одета на закрытом показе, а сейчас, думаю, Вествуд в самый раз подойдет. И туфли, от Джимми Чу! Я знаю, ты не любишь каблуки, - он придирчиво посмотрел на Наташу, - но сама представь, сколько там будет прессы! Ты должна блистать, ведь ты - автор топовой пьесы, модная писательница! Ярко-красная гамма будет - то, что надо! И макияж сделай в бьюти-центре у лучшего мастера! А почему ты молчишь? - запоздало удивился он. - И не садишься?
- Костя, твою мать, ты совсем охренел? - на правах давней подруги Наташе сходило с рук подобное обращение, - какая Вествуд, какой Чу?! Я не думала, что ты на такое способен! По закону работодатель обязан предоставить сотруднику трехдневный отпуск в связи со свадьбой или похоронами родственника, и за отказ можно и на судебный иск нарваться!
- Та-ак, - Лаврецкий вернулся за стол, - доложили уже. Завьялова тут только что тоже угрозами сыпала...
- Костя, ты не только закон нарушаешь, - уперлась ладонями в стол Наташа, - но и ведешь себя аморально. Вячеслав только что объяснил тебе, какое у него горе. А ты не отпускаешь его, чтобы он мог по-христиански проститься с отцом и вовсю балагуришь, обсуждая со мной шмотки и макияж! Я от тебя такого не ожидала.
- Ну как я могу отпустить его сейчас? - Лаврецкий, как ошпаренный, вскочил и заметался по кабинету. - Вы меня что, тоже доконать хотите? В какое положение вы меня ставите? Я пригласил на "Развязку" ТАКИХ людей! И что теперь? Отказать им? Отменить спектакль? Да нас после этого разве что "Чебурашку" перед детсадовцами играть выпустят!
- А что, твои гости не поймут, если ты объяснишь им, из-за чего отменили спектакль? - склонила набок голову Наташа. - Они что, роботы, не имеющие семьи и не способные понять, как тяжело терять близких? Моего отца нет уже 16 лет, но я до сих пор благодарна командиру, который отпустил меня на три дня с учений, чтобы я могла проводить близкого человека. А если им на это наплевать, и они думают, что шоу маст гоу, и, если они купили билеты - им все должны...
Она глубоко вздохнула, совсем как Вячеслав.
- То я в таком случае тоже не хочу для них наряжаться, улыбаться, позировать перед прессой и вообще участвовать в этом фаршированном цирке. Когда человека не пускают на похороны родного отца и вместо этого заставляют скакать по сцене, развлекая элитную публику... - Наташа стиснула зубы и процедила:
- Это мерзко и не по-человечески. Как гладиаторские бои, на которых бойцы калечили и убивали друг друга на потеху сытой самодовольной публике, - она отошла к окну и стала закуривать, чтобы Лаврецкий не увидел, как ее глаза наполнились слезами. Женщин, рыдающих по любому поводу или умело добивающихся желаемого при помощи картинных всхлипываний прижатого к глазам платочка Навицкая презирала и не хотела, чтобы Костя видел ее слабость.
- Он же за три дня не обернется, - безнадежно пробормотал режиссер, - как сейчас автобусы ходят, ты знаешь: то сломался, то перенесли время, то рейс отменили, то пробки... Понять-то они все поймут, но если я объявлю, что спектакль перенесен на такое-то число, а Слава на обратном пути в пробке застрянет и не успеет... Мне сорок семь лет, а в этом возрасте под гору катиться больно...
- Если дело в этом, - обернулась Наташа, - я сама отвезу и привезу его на своей машине. У меня внедорожник; соседнюю область я тоже хорошо знаю, и у меня в машине помощник и навигатор с картой. Он мне и пробки покажет, и посоветует, как их миновать.
- И с какой стати ты его повезешь?
- С такой, Костя, - негромко сказала Наташа, - что нужно помогать людям. Сегодня я кого-то выручила, завтра мне кто-то плечо подставит. Только так и выживем. А "Любить себя, чихать на других" - помнишь, ЧЬЕ это было главное правило? Мультики в детстве смотрел?
- Смотри, как бы твое великодушие превратно не истолковали, - предостерег ее режиссер. - Вчера в актёрском буфете две субретки с буффоном шептались о тебе и Томилине...
"Лера все-таки растрепала? Или Стас со своим острым языком отпустил пару комментов? Блин... Ладно, пофиг!"
- Пусть говорят, - ответила она, - мне, извини за мой плохой французский, ср... на фейкометчиков. Люди, чьим мнением я дорожу, знают меня и поверят мне, а не сплетникам. А до тех, кто развешивает уши на любой пустой треп, мне нет дела!
- Научи меня так же относиться к "княгине Марье Алексевне", - попросил Лаврецкий с тоской.
- Прямо "Ералаш": "Научи плохому!"... Сам учись, Костя. Мне никто не помогал. Так ты отпустишь Вячеслава и перенесешь спектакль?
- Давай, вей дальше из меня веревки, - воздел руки к потолку Лаврецкий, - признаю, слаб, и поэтому из меня не то, что веревки - коврики можно плести! Особенно вы, милые дамы, в макраме преуспели! Четыре дня. Три - на печальные дела, один - на дорогу туда-назад. Но чтобы в воскресенье, как штык, стоял на сцене! И ни минутой позже, и не проси!
- Спасибо, Костя, - Наташа пожала ему руку.
Выйдя из кабинета, она сразу увидела Вячеслава и Софью в креслах.
"А может, Соня кому-то проговорилась? Да нет. Она не стала бы распускать слухи о Вячеславе. Это очевидно: она его любит и не будет распространять или поддерживать фейки о нем. А как он к ней относится?.. По его лицу трудно понять. Он научился безукоризненно владеть собой..."
- Вячеслав, - сказала она артисту, с надеждой поднявшемуся ей навстречу, - быстро поезжайте в общежитие, возьмите все, что необходимо для поездки, и через полтора часа я подъеду к общежитию на машине.
- Разрешил? - ахнула Соня.
- Мне неловко вас обременять, - начал, было, Вячеслав, но Наташа его оборвала:
- Вы ведь хотите доехать и вернуться, не теряя времени? Тогда поспешите. Лаврецкий дал вам четыре дня. Счет уже пошел. Не спорьте. Через полтора часа я жду вас около общежития.
***
Времени было мало, но Наташа привыкла собираться быстро. На всякий случай небольшая, но удобная дорожная сумка всегда лежала наготове в гардеробной. Наташа раскрыла ее и сложила белье, туалетные принадлежности, джинсы, водолазку и футболку. На всякий случай - свитер. Длинное черное платье и платок. Тетрадь с черновиком нового романа и ручку. Туфли к платью. Зарядное устройство и наушники для телефона.
И вдруг, неизвестно зачем, добавила к стандартному дорожному набору стеклянную баночку цвета закатного неба - маску для лица "Овернайт", подарок Беллы на день рождения. Лицо после этой маски выглядело свежим и цветущим весь день; исчезали все приметы возраста. Потом, подумав, бросила в сумку и алый флакон духов "Гуччи Руж".
Уланов с интересом наблюдал за ее сборами, стоя на пороге гардеробной.
- Странный набор, - заметил он, увидев красный стеклянный прямоугольник и синюю баночку, - а дождевой плащ и купальник ты не берешь?
- Беру, - Наташа ткнула кулаком в уложенные вещи, освобождая место для купального костюма и дождевика.
- Черное платье и платок - понятно, ты едешь на скорбную церемонию, - продолжал Виктор, - даже не спрашиваю, куда и к кому. Белье и одежда - тоже ясно: уезжаешь на 2-3 дня. Дорожный набор по уходу за собой - знаю, ты не любишь ходить неопрятной. Купальник - значит, место назначения - у воды, где есть пляж или место для "дикого" купания, и у тебя будет время окунуться. А вот маска и духи ставят меня в логический тупик... - он потер переносицу.
- Ты еще скажи "Эт-то раз, эт-то два", как Эраст Петрович, - чуть улыбнулась Наташа, - как ты ловко продедуктировал, куда, зачем и на сколько дней я еду.
Она застегнула сумку и сказала:
- Ты прав. Я еду в Новгород и думаю, что там смогу хоть раз добраться до волховских пляжей. И повод ты тоже угадал, - Наташа вышла в прихожую и взяла легкие кроссовки, в которых было удобно вести машину. - У одного из наших артистов, - сказав "наших", она даже не удивилась; да, за два года "Развязки" на сцене театр Лаврецкого и его артисты стали для нее "своими", - сегодня утром не стало отца. Лаврецкий не хотел его отпускать, боясь, что на дороге случится большая пробка или отменят рейс, а в театре ждут важных "шишек" и больше, чем на три-четыре дня спектакль отложить не могут. И я вызвалась помочь парню.
- Томилину? - спросил Уланов.
- Да, - Наташа набросила тонкую ветровку. - Витя, я вспомнила, как получила такую же новость на совместных учениях в Геническе. Полковник Григорьев отпустил меня на три дня. Я была ему очень благодарна за это.
- Я понял, - кивнул муж. - Но разве Лаврецкий имел право отказать человеку в таком случае?..
- Витя, не будь наивным, - Наташа закинула ремень сумки на плечо, - есть такие хозяйчики, которые права человека и законы имеют... в виду, и это сходит им с рук. Сам знаешь.
- Да. Сталкиваюсь в своей практике.
- Поцелуй за меня Младшенького, - Наташа обняла мужа, - передай, что я привезу ему кучу новгородских игрушек.
- Хорошей дороги и благополучного возвращения, - пожелал Виктор.
Наташа бросила сумку в огромный багажник "круизера" и села за руль, бросив ветровку на заднее сиденье.
Закурив, она включила магнитолу, и "круизер", утробно рявкнув, двинулся к повороту на Московский проспект.
- Облака в небо спрятались, звезды пьяные смотрят вниз, - хрипловато пел солист рок-группы, - в дебри сказочной тайги падают они...
"Снова ночь в зимнем лесу, - подумала Наташа, - что же эта тема меня преследует?"
Певец как раз дошел до черных сказок белой зимы и розового снега даже во сне, когда Наташа подъехала к общежитию. До назначенного времени оставалось еще десять минут, но Вячеслав уже стоял у калитки - в черных джинсах, зеленой спортивной куртке и кроссовках. За спиной топорщился рюкзачок с мордой какого-то кошачьего хищника, а глаза прятались за зеркальными очками.
Наташа просигналила ему, и парень подошел к джипу.
- Ого, - сказал он. - Серьезная машина.
- Самая удобная в городе и вне его, - Наташа открыла багажник. - Кладите рюкзак. Садитесь впереди.
Вячеслав вскарабкался на подножку и расстегнул куртку. Под ней оказалась черная рубашка-поло.
- Не знаю, как буду играть, когда вернусь, - сказал он, пристегиваясь ремнем безопасности, - кажется, всё перезабыл. Совсем выбит из колеи, - очки он так и не снял.
Наташа промолчала, только понимающе посмотрела на него. Сама она помнила, как, вернувшись в Геническ, первые два дня была как в тумане. Зато потом, наслушавшись воплей "Твою мать, опять тупишь!", "Тормозишь, как баба" и "Ж...рукое убоище", она неожиданно обозлилась и на итоговых испытаниях выдала самые лучшие результаты, представляя, что бьет, забрасывает гранатами и расстреливает здоровенного краснорожего комбата, майора Мелешко, постоянно орущего на нее: "Тупишь! Баба! Иди, мужу носки стирай! Руки из задницы!".
"А я специально тебя злил, - сказал ей впоследствии Мелешко, - чтобы из скорлупы вытащить, в которой ты все глубже застревала. Мужика бы я еще и по уху съездил. Хотел, чтобы ты на меня обозлилась, даже возненавидела - это были бы уже живые эмоции, а то приехала ты, как на автопилоте, и могла надолго застрять в этом состоянии. Признайся, хотела ведь меня гранатой размазать или очередь всандалить?" "Хотела, - призналась Наташа. "Итак, я своего добился, вызвал у тебя сильные чувства, вывел из ступора. Так быстрее попускает", - вздохнул майор, бывший "афганец", хорошо знающий, что такое горе и потери. Но Вячеслав, наверное, справится сам, без "тактики Мелешко", - подумала Наташа, выезжая на прямой, как стрела, проспект и включая навигатор.
- Муррр, маршрут построен, - голосом мультяшного кота Гарфилда мяукнул навигатор.
Они ехали в сторону Купчина.
***
Сбоку за окнами появились ограда и купола Новодевичьего монастыря на Московских воротах, куда часто ходила на службы Белла. Наташа перехватила руль левой рукой, а правой перекрестилась на купола. Вячеслав последовал ее примеру.
- Вернусь в Питер, приму крещение, - сказал он. - Давно уже собираюсь. В детстве дед не разрешил меня крестить, он был партийным... И до последнего не верил, что СССР может рухнуть...
"А почему ты не крестился в Новгороде? - подумала Наташа. - Там храмов и соборов, пожалуй, больше, чем здесь".
Потом она снова урезонила себя за повышенный интерес к чужой жизни и снова появившийся вопрос "Сколько же ему лет?"
Они проехали мимо арки Московских ворот, за которой начиналась вторая, более новая, современная часть проспекта. Наташа и Вячеслав молчали. Снова пела "Агата Кристи", о "любви, как на войне", где герой в сердцах бросает девушке:
- ... Я сказал: «Успокойся и рот закрой.
Вот и все. До свидания, черт с тобой!»...
- И зачем держаться за отношения, если они уже дошли до такой стадии, - нарушил молчание Томилин, блеснув зеркальными очками. - Хотя, не мне об этом судить...
- У нас с мужем прошлой весной так было, - вздохнула Наташа, - уже на десятый день "намоизоляции" мы едва выдерживали общество друг друга. Знаете, иногда готовы были вместо "доброе утро" в пеший тур друг друга посылать.
- Мир сильно изменился за эти полтора года, и скорее всего, не в лучшую сторону, - Томилин все еще не снимал очки, хотя солнце за окном давно ушло за облако, и Наташа догадалась, что за зеркальными стеклами артист прячет красные от слез глаза. - Люди стали нервными, подозрительными. У кого-то распалась семья, кто-то потерял бизнес; лишился работы. У моей старшей сестры в Новгороде магазин одежды еле удержался, а кто-то не смог оплачивать аренду неработающего помещения... И мы несколько месяцев сидели без работы. Было тяжело. И в моральном плане - тоже. Одно дело - играть спектакль для зрителей и чувствовать реакцию зала, и совсем другое - перед пустыми рядами и видеокамерой.
- Да, как бы сейчас ни пиарили прелести дистанта, лучше живого общения ничего нет, - Наташа остановила машину на светофоре около поворота на улицу Алтайскую. Неподалеку, на соседней улице Ленсовета, живет бабушка Уланова. А на проходящей поблизости улице Типанова снимает студию Ольчик. - Не знаю, кому и зачем понадобилось разворачивать эту вирусную эпопею с ее масками, дистантом и санитайзерами, но разобщить людей им удалось. Теперь в ходу слова "оставайтесь дома", "соблюдайте дистанцию", на человека без маски или ненароком чихнувшего волками смотрят... В войну люди сплотились, чтобы одолеть врага, а сейчас как улитки, каждая в свою скорлупу забились... Помните притчу о венике? Как отец сначала попросил сыновей сломать веник, а потом развязать его и переломать прутики по отдельности?
- Да. Так он дал понять сыновьям, что они должны держаться вместе.
- Вы курите, Вячеслав? - спросила Наташа, потянувшись к пачке "Эссе" с ментолом на приборной доске.
- Нет, бросил несколько лет назад.
Наташа убрала руку.
- Да я нормально отношусь к тем, кто курит, - заметил ее взгляд Томилин. - Понимаю, что курильщику тяжело выдерживать долгое время без сигарет... Сам раньше много курил.
Наташа открыла со своей стороны окно и закурила.
Вдали появились блочные многоэтажки Купчина, над которыми возвышались высотные новостройки свежеиспеченных микрорайонов города.
- Колпино, Шушары, Мурино, - заметила Наташа. - Раньше это были деревни или поселки. А теперь - городские районы, и там уже строится метро.
- Раньше и Черная речка была далеко за городом, - ответил артист, - а сейчас это чуть ли не центр... Я это понял, когда искал жилье в Питере и узнавал стоимость аренды...
За Купчино вдоль трассы потянулись противошумовые щиты, защищающие жителей новостроек от постоянного гула автострады.
- А вы хорошо водите машину, - заметил Вячеслав. - Впервые вижу женщину, которая так умело управляет внедорожником.
- В армии я водила БМД и БТР, а "круизер" от них мало чем отличается.
Город закончился. Потянулись лесополосы, луга, озера и реки Ленобласти, опрятные деревеньки и редкие поселки городского типа. Чтобы срезать путь, Наташа выбрала маршрут, позволяющий миновать попутные города - Гатчину, Волхов и Тосно. Возле городов часто бывают заторы; в городской черте приходится снижать скорость, а она хочет сэкономить время.
Навигатор, тихо мурлыкая, напоминал ей, где нужно повернуть, где - миновать платную трассу; предупреждал о пробках, ДТП и постах ГИБДД.
- Вы знаете, - сказала Наташа, когда они заехали на заправочную станцию на границе двух областей, - одна моя родственница даже ругается с навигатором, когда едет куда-то со мной или с моим мужем. Навигатор говорит "поверните налево", а она отвечает: "Что еще придумал?! Тут всегда направо поворачивали!", - она вышла, чтобы наполнить бак, и увидела, как за спиной, над лугами бывшей Ингерманландии, растекается молочный туман, а впереди, над Новгородской областью, небо незабудково-синее, с редкими белыми облачками. - Бабушка моего мужа, коренная ленинградка. Город знает, как свои пять пальцев. И с Алисой и Гарфилдом часто дискутирует...
- Привет, я Алиса! - весело донеслось из джипа.
- Вы говорили обо мне? Муррр! - включился Гарфилд.
- А они уже вполне сносно поддерживают беседу, - покачал головой Вячеслав, - скоро с виртуальным помощником можно будет скоротать время в дороге за интересными разговорами. Заедем по дороге в Перынский скит? - спросил он. - Хочу подать записку о поминании.
- Вы мне только укажите, где свернуть.
В магазине при заправке они купили по бутылочке столовой воды, две порции кофе из кофе-машинки и два яблочных пирожка. После быстрого перекуса Наташа и Вячеслав снова сели в машину и въехали на территорию Новгородской области с ее густыми лесами, зеркальными реками, угрожающими болотами и деревнями, где еще сохранились бревенчатые избушки со ставнями, доверчиво не обнесенные забором. "Здесь держать можно двери открытыми, что надежней любого замка", - вспомнилась Наташе песня из старого фильма. "Не думала, что это еще где-то сохранилось..."
- Муррр, маршрут перестроен!
***
В скиту Вячеслав сразу перекрестился на купол и направился в часовню, а Наташа еще немного постояла на тропинке посреди луга. Отсюда открывался прекрасный вид на озеро Ильмень. "Тишина и спокойствие... И лес. Как же тут хорошо!"
Несмотря на то, что они были в дороге уже три часа, Наташа не чувствовала усталости. Только не верилось, что еще сегодня утром она как ни в чем не бывало вышла из своей квартиры на Фонтанке и направилась в театр, где Костя обещал ей некую "бомбовскую новость". Никаких вояжей она не планировала. Но спустя четыре часа она уже в соседней области, стоит на берегу Ильменя, а за спиной раскинулся цветущий луг, посреди которого белеет часовня, а за ней расположились жилые и хозяйственные постройки, приземистые, добротные, на века поставленные.
Наташа повязала голову платком и тоже вошла в часовню.
Вячеслав стоял слева, у распятия, склонив голову, что-то тихо шептал и время от времени осенял себя крестом. Его лицо выглядело совершенно отрешенным и удивительно одухотворенным, словно его точеные черты озарил изнутри некий теплый свет.
Не желая беспокоить его, Наташа тихонько села к столу, где лежала бумага для записок и стоял стаканчик с шариковыми ручками, и быстро написала две записки - о здравии и упокоении. Оглянувшись в поисках прейскуранта за требы, она ничего не увидела.
- За доброхотное даяние, - тихо сказала ей пожилая служительница в длинном сером платье и белоснежном платке, повязанном по-монашески.
Из скита они ехали вдоль берега озера. По словам Вячеслава, это была кратчайшая дорога к тому району города, где живет его семья. Навигатор согласно мурлыкал, когда Томилин говорил Наташе, где лучше повернуть.
- Отец по образованию был историком, - сказал Вячеслав, когда они въехали на окраину города и оказались на узкой улочке среди старинных двухэтажных домов, окруженных густой зеленью, - специализировался на истории и этнографии родного края... Он может часами рассказывать о Новгородском вече, князьях и междоусобицах... то есть мог, - упавшим голосом поправился артист. - Экскурсоводом пришлось работать потому, что наука сейчас не процветает, а отцу нужно обеспечивать семью... нужно было, - снова поправился Вячеслав.
Наташа очень хорошо понимала, что означают эти обмолвки и поправки. Со временем рассудок примет то, с чем не хочет смириться сердце. А сейчас и разум, и сердце молодого человека противятся произошедшему и в один голос кричат: "Нет, нет, нет!"...
- Вот сюда сверните, - сказал Томилин, кивнув на указатель. - А куда поедете вы?
- Поищу поблизости гостиницу.
- Может, лучше я отведу вас к своей тете? Она живет через дорогу. У нее свой дом, с мансардой для гостей. Мне неловко, что вы из-за меня бросили все свои дела и поехали в такую даль, и еще будете тратиться на гостиницу...
Наташа попробовала отнекиваться, но тихий интеллигентный Вячеслав тут был тверже кремня.
- У меня прекрасная тетя, - сказал он, - она мой лучший друг и охотно вас примет. НЕ смущайтесь.
Машина остановилась перед оградой, густо увитой плющом.
- Тетин дом, - пояснил Вячеслав. - А вот, напротив, - дом родителей...
***
Елена Прокофьевна Томилина, младшая сестра Вячеслава-старшего, уже ждала их в саду. И, когда Вячеслав-младший подошел к ней, Наташа поразилась их сходству. Невысокая стройная женщина с тонким, словно точеным лицом, ясными серыми глазами и густыми русыми волосами была скорее похожа на мать или старшую сестру Вячеслава, чем на его тетю. Она выглядела очень моложавой, и даже глухое траурное платье и платок не старили ее.
Она охотно согласилась принять Наташу и от души поблагодарила ее за отзывчивость.
В мансарде Наташа получила в свое распоряжение просторную спальню, альков с письменным столом и высоким креслом, ванную комнату, гардеробную и выход на летнюю кухню на крыше. Оттуда, как на ладони, открывался прекрасный вид на июньский Новгород.
Наташа быстро разобрала сумку и вышла на летнюю кухню. У нее захватило дух от восторга, когда она увидела изобилие разнообразных крыш, куполов, маковок и буйной зелени. Да, хоть она и приехала сюда по скорбному поводу - все равно невозможно не залюбоваться цветением раннего новгородского лета.
Снизу, из сада, доносились голоса Вячеслава и Елены Прокофьевны. Они сидели за столом под навесом.
- Такая приятная молодая женщина, - говорила тетя Вячеслава, - и лицо знакомое... Кто она?
- Наш автор, - ответил Вячеслав, - я играю в ее пьесе... И еще она пишет детективные романы. Наталья Навицкая.
- Навицкая? - переспросила Елена Прокофьевна. - Теперь я вспомнила, где ее видела. Брат принес мне пару ее книжек, как раз в гостиной лежат... - ее голос дрогнул.
- Приезжай как-нибудь на спектакль, - предложил Вячеслав. - Ты же любишь детективы.
- Приеду. Летом обязательно побываю. Я уже давно не была в Петербурге.
- Как дядя? - поинтересовался Вячеслав. - А Лиза и Ваня?
- Толя на работе, вечером придет. Лиза с Ваней в "Заставе". Я им пока не сообщала... Слава, а ты давно знаком с Натальей?
- Месяца полтора. Вернее, дольше, но раньше мы только здоровались. Я играл сначала в паре эпизодов в ее пьесе, а потом ушел один артист, и меня взяли на его место, на одну из главных ролей.
Они еще долго говорили о Петербурге, театре, каких-то общих знакомых и родственниках, а Наташа вернулась в комнату и села за письменный стол. Подняв голову, она увидела в полукруглое мозаичное окно, как Вячеслав выходит из калитки и идет к дому через дорогу.
До ужина Наташа успела написать две главы и позвонить домой. Виктор заверил, что дома все в порядке, и передал привет Новгороду.
За ужином Елена Прокофьевна поставила на стол еще теплые сырники и шарлотку и сказала, что брата будут отпевать в Софийском соборе послезавтра, и добавила:
- Если вы придете, мы будем вам признательны. Вы, конечно, не были знакомы со Славой-старшим, но, поверьте, он был замечательным человеком. Добрым, душевным, со всеми дружил... Тоже писатель. Иногда сочинял детские сказки и притчи для детей, об истории Новгородщины...
- Спасибо, - ответила Наташа, - я приду непременно.
- Славик очень похож на отца, - грустно сказала Елена Прокофьевна, заваривая ароматный травяной чай с мятой и мелиссой, - и внешне, и по характеру. Тоже творческий человек, увлеченный, вдохновенный... Его старшая сестра Глаша - другая, в мать пошла... У Славы-старшего несколько сборников сказок вышло в местном издательстве, - вздохнула она, - сейчас он работал над новым...
Она налила себе и гостье чаю, поставила на стол баночку меда в виде стилизованного бочоночка.
Наташа с щемящим чувством подумала о том, что действительно не знала отца Вячеслава. И уже не увидит... Но если от рокового известия у Томилина такие погасшие глаза и голос без модуляций, тихий, словно измученный, а Елена Прокофьевна, говоря о брате, то и дело отворачивается и замолкает ненадолго - значит, Томилина-старшего очень любили в семье. И сборник сказок остался недописанным...
"Что гибнут вдруг, не дописав поэм, не долечив, не долетев до цели", - вспомнилось стихотворение Константина Симонова. Спросив разрешения, Наташа вышла на крыльцо и достала сигареты. У нее к глазам тоже подступили слезы.
"А эта семейка, - с неожиданной злостью подумала она, - даже не знает, что они натворили. Съездили на экскурсию, заплатили за тур, требовали к себе внимания, всем мозги вынесли, таскали за сбой больного ребенка и совали его чуть ли не в лицо гиду... И теперь у Томилиных - такое горе, а эти переступили и дальше пошли, и плевали на все, и судить их за это невозможно. Так и останутся безнаказанными"...
- Бог им судья, - сказала Елена Прокофьевна, бесшумно выходя на крыльцо, - вижу по вашему лицу, что вы думаете об этих людях, родителях больного мальчика. Глупые, несчастные люди. Только пожалеть их.
- А как вы догадались, о чем я думаю?
- Это семейное. Мы с братом немного эмпаты, улавливаем эмоции других людей... И Славочка унаследовал. Ну вот, мой брат так бы и сказал: оставьте, не судите, на глупых сердиться грешно. Они уже наказаны тем, что родились без разума.
- Но от этого страдают не они, а другие, - возразила Наташа, погасив окурок в урне-пепельнице, - и если их не останавливают, когда они приносят зло по неведению, они так дальше и будут жить, не думая о последствиях своих прихотей. Шахида с поясом стараются снять пулей в голову, чтобы он не успел нажать кнопку, а с дураками труднее. Как их остановишь, если они не комбатанты?
- Вы военный? - с интересом посмотрела на нее Елена Прокофьевна.
- Да. Капитан ВДВ в отставке.
- Десантник? - изумилась Томилина-старшая. - Да, тогда вы действительно многое знаете о войне... Но рассуждаете слишком жестко, сплеча рубите. Вы же не предлагаете судить этих людей по законам военного времени?
- Нет, но за заражение болезнью, повлекшее за собой трагические последствия, в Уголовном кодексе предусмотрена достаточно суровая статья, - Наташа закурила вторую сигарету. - У меня муж и друзья - адвокаты по уголовным делам, и я знаю, о чем говорю.
- Вендетта? Как на Сицилии? - грустно покачала головой хозяйка дома. - И кому от этого станет легче?
- Не легче, - согласилась Наташа, - но это поможет избежать следующих трагедий из-за глупости, тупого упрямства и недомыслия. Они снова могут натупить так, что это стоит кому-то жизни. А если проучить таких беспечных, это удержит подобных им от неосмотрительного и эгоистичного поведения, и поможет предотвратить новые беды. Если недомыслие становится преступным, за него полагается наказание.
- Преступление и наказание, - задумчиво сказала Елена Прокофьевна, - конечно, вы правы насчёт того, что нужно по возможности предотвращать новые трагедии и горе, и что люди не должны быть безответственными, если речь идет о безопасности окружающих. Мы могли бы подать иск против этой семьи, но это будет практически неосуществимо, возбудить дело и довести его до суда. Да и у нас нет желания вендетты и умножения горя. И мне жалко этого мальчика. Подумайте, каково ему будет расти с мыслью, что в три года он, пусть и невольно, не зная того... - женщина осеклась и опустила голову. Некоторое время обе молчали.
Потом Наташа сказала:
- Виноват в большей степени не мальчик, а взрослые. Не захотели терять деньги, уплаченные за поездку; не соблюдали дистанцию и отказывались надеть на ребенка маску, видя, что он нездоров. Они думали только о себе. Им не помешало бы узнать, к чему привели их эгоизм, жадность и пофигизм. Я могла бы этим заняться.
Некоторые Наташины романы были написаны на основе реальных событий - это был не рекламный ход, иногда Навицкая действительно попадала в такие ситуации, до которых не додумался бы самый изощренный автор детективной литературы. И умудрялась их распутать, помогая официальному следствию.
Так, несколько лет назад Наташа узнала о том, что у отца был двоюродный брат, который в своем завещании назвал основными наследниками Наташу, ее сестер и мать. Приехав на оглашение его последней воли, Наташа услышала разговоры о том, что гибель дяди Вилибалда была подозрительной и полной загадок. Потом за ней гонялся по вечерней дороге возле Кальфы хохочущий монстр со светящимся лицом и едва не загнал девушку под автобус. Потом он же попытался напугать и Когана, занимающегося завещанием дяди Вилибалда. Разъяренный адвокат выскочил из дома, размахивая травматическим пистолетом, и "пришелец с того света" при виде оружия удрал так резво, словно боялся получить заряд из травматика и почувствовать боль...
Года два назад юристы из фирмы Ефима занимались в Севастополе делом о краже скифской диадемы из музея этнографии. В пропаже артефакта был обвинен молодой ученый-этнограф. Парень был в долгах, как в шелках и выплачивал сразу несколько кредитов, которые на него повесила транжирка-жена, поэтому на него и пало подозрение. Игорю Никольскому, Виктору Уланову и Белле Измайловой было непросто противостоять обвинению, которое выглядело прочным и нерушимым. И на юг выехала "тяжелая артиллерия" в лице главы юридической фирмы. С Ефимом в Крым направлялась Наташа - к своему мужу. Сильный шторм задержал их у переправы, и пассажиров с "единым билетом" отправили ждать открытия навигации в Джамете. В первую же ночь в пансионате произошло убийство. Пытаясь разобраться с ним, Наташа и Ефим с удивлением поняли, что преступление напрямую связано с исчезновением диадемы из севастопольского музея...
Год назад, томясь на самоизоляции, Наташа узнала, что отношения ее друзей, Антона и Инги Макаровых, совершенно разладились, и пара балансирует на грани развода. А потом Ингу арестовали. Антона нашли убитым в прихожей, и рядом валялись скалка и нож с отпечатками пальцев его жены... Все парадное накануне слышало громкую супружескую ссору из квартиры Макаровых. Масла в огонь подлили любопытные соседи, которые видели в бинокль любовные свидания Антона в отсутствие Инги и сталкивались в парадном с мужчиной, который навещал Макарову, когда Антон отбывал на работу. Даже Ефим взялся за это дело, практически не рассчитывая на оправдательный вердикт. И только Наташа и Белла не верили в то, что их хладнокровная рассудительная подруга могла убить Антона. "Вздумай она это сделать, - сказала им начальница Антона, главврач Кристина Соколова, - она бы продумала и осуществила идеальное преступление - ее вовек не уличили бы!" Достав пропуска, молодые женщины храбро вышли в карантинный Петербург, провели собственное дознание и узнали шокирующую правду...
Несколько месяцев назад Наташа и Белла решили встретить Новый год в Кронштадте, в квартире, где жила до замужества Белла. Их мужья уехали на судебное разбирательство в Лугу; Младшенький с няней отправился в гости к Тамаре Ивановне в Черноречье, и Навицкая с Измайловой остались в одиночестве в своих огромных квартирах... И отправились на Котлин. Едва закончив уборку и закупку всего необходимого для праздника, молодые женщины вышли прогуляться по первому снегу, и стали свидетельницами ссоры двух мужчин в парке. Один из них толкнул оппонента. Тот поскользнулся, упал и ударился о постамент... В отделении, куда они пришли, чтобы дать свидетельские показания, Наташа и Белла узнали, что задержанного пытаются обвинить в предумышленном убийстве вместо причинения смерти по неосторожности, и неугомонная Измайлова не смогла отвернуться от такой несправедливости. Она вызвалась защищать Егора Степанова бесплатно, а Наташа тут же решила помочь подруге, собирая информацию. И вскоре они узнали, что увиденное в парке - лишь верхняя часть айсберга, и за этой ссорой - огромная цепь трагических событий, коварства, жестокости, предательства и преступлений... И корни столкновения у памятника академику Капице уходят в далекие 80-е годы... Суд над участниками этой чудовищной многоходовки, которую обрушили две доморощенные сыщицы, еще идет, но, как говорит Ефим, "чует моя чуйка, дети мои, по четвертаку им светит, или я не Ефим Коган!". А прогнозы Ефима всегда сбываются...
Так что Наташа готова была снова прийти на помощь нуждающимся и была полна решимости.
Елена Прокофьевна не успела ответить. Стукнула калитка, и вошел Вячеслав.
- Как мама? - понизив голос, спросила Елена Прокофьевна.
"И как он?" - Наташа заметила, как бледен и поник Томилин.
- Уснула, - артист сел на крыльцо, устало вытянув ноги. Он был все в тех же черных джинсах и "поло". - Глаша с ней. А я вышел пройтись. Голова разболелась. Не смогу спать.
- Хотите, я дам вам цитрамон? - предложила Наташа. - У меня есть с собой.
Только тут Вячеслав вспомнил о ее присутствии и вскочил:
- Добрый вечер, Наталья Викторовна. Как вы устроились?
- Спасибо, хорошо, - Наташу затопило сострадание. Артист выглядел таким потерянным, что его хотелось погладить по голове, как маленького, обнять, успокоить. Брови страдальчески сдвинуты, глаза покраснели, губа прикушена, измучен головной болью и горем, и в черной одежде выглядит еще более худым и бледным.
Цитрамона он, извинившись, выпил сразу две таблетки и запил водой. Но когда Елена Прокофьевна предложила племяннику прилечь на веранде, отказался наотрез:
- Немного посижу во дворе, и все пройдет.
Иногда тихий застенчивый Вячеслав умел быть тверже алмаза, и спорить с ним было бесполезно.
В доме зазвонил стационарный телефон, и Елена Прокофьевна, извинившись, ушла в комнаты, Вячеслав и Наташа молча сидели на диванчике с мягкими сиденьями и спинками. В полной тишине слышалось только тихое поскрипывание качелей в саду. А потом робко, поначалу негромко где-то на дереве запел соловей. Из дома доносился приглушенный голос хозяйки, говорившей по телефону. В Питере никогда не бывает таких тихих вечеров - большой город никогда не спит даже в самую глухую зиму или ненастную осень. Мчатся машины, бряцают крепления мостов, воют сирены "скорых", кричат наперебой зазывалы, предлагая "увлекательный автобусный тур" или "экскурсию по рекам и каналам Северной столицы", звучит музыка. А здесь - настоящая патриархальная тишина, в которой можно даже услышать собственные мысли... Дома для этого пришлось бы закрыться в кабинете, плотно затворив окна и двери. А здесь - хоть на улице вечером отдыхай, никто не помешает...
- Я вам очень благодарен, Наталья Викторовна, - нарушил молчание Вячеслав. - И я у вас в долгу.
- Я всегда так поступаю, - ответила Наташа, - не стоит благодарности.
- Отпевание послезавтра в 9 часов утра, - сказал Вячеслав. - В Софийском соборе. Вы придете?
- Да, - кивнула Наташа.
Еще некоторое время они молчали. Наташа подумала о том, что на свете мало людей, с которыми можно просто так сидеть рядом и молчать, и это будет стоить многочасовой беседы "ни о чем". Вот если бы только не было так жарко щекам и не стучало так взволнованно сердце...
- Наверное, звонит бабушка Женя из Старой Руссы, - посмотрел на дверь дома Вячеслав. - Она всегда подолгу разговаривает. Не знаю, приедет ли она. Недалеко, но ей уже тяжело. Да и вируса боится.
Наташу тревожило то, что Вячеслав говорит короткими рублеными фразами, глядя на носы своих кроссовок. Стресс, и очень сильный. Справится сам или застрянет надолго? И как его вывести из этого состояния? В армии не церемонились - могли и ругнуть, и по уху съездить, и сапогом под зад въехать - лишь бы встряхнулся и перестал вести себя, как робот. Но не может ведь она сейчас так же поступить! То, что безотказно действовало в армии на солдат, неприемлемо в этой ситуации. "Хотя, может, он все-таки сам выйдет из ступора?"
***
Следующий день Наташа провела, гуляя по Новгороду. Искупалась на городском пляже, побывала в "детинце" и в музее деревянного зодчества, пообедала в своем любимом кафе "Центр" на улице Розважа, съездила в женский монастырь, славящийся своими яркими холеными цветочными клумбами и вкуснейшей выпечкой, и поставила свечку за упокой Томилина-старшего. Заказав литургию, Наташа неспешно направлялась к воротам, а мысли в голове крутились далекие от христианского смирения. "И что, ИМ так все и сойдет с рук? Даже не узнают, ЧТО натворили? Они, видите ли, не хотели потерять сколько-то процентов, сдавая билет накануне поездки, и из-за этого не стало Славиного отца. Прощать такое- значит, становиться соучастником преступления. Молчаливым соучастником..."
Словно в ответ (и в укор ей) раздался колокольный перезвон, созывающий монахинь на дневную службу. Устыдившись своих недобрых мыслей, Наташа истово перекрестилась на купола. Но уже за воротами, снимая платок и садясь в машину, снова подумала: "А ведь они могут еще кого-то так же погубить по глупости, жадности или наплевательству. Так что смолчать, оставить все как есть будет еще более жестоко по отношению к людям, которые тоже могут пострадать из-за этой милой семейки..."
Помня свое обещание, Наташа заехала в магазин и накупила Младшенькому игрушек. Потом, сидя у Ганзейского фонтана в парке, она позвонила Ефиму и изложила свой вопрос.
Коган понял ее сразу же.
- Да, достать список пассажиров и узнать, не заболел ли кто-либо из них - это как два пальца оплевать, - ответил он. - И насчет персонала, который обслуживал этот рейс, я запросто провентилирую вопрос. Конечно, учить надо таких утырков. Виданное ли дело - за ср...е 8 тысяч потащили в поездку больного ребенка, да еще экскурсоводу в лицо его совали!
- Это тебе 8 тысяч ср...е, когда ты на кофе в "Империале" за неделю больше тратишь, - заметила Наташа, - а для кого-то это немалые деньги.
- Но не настолько, чтобы ставить на другую чашу весов чью-то жизнь, - отрезал Коган. - И потом, есть же возможность отменить бронь и вернуть свои деньги, если по каким-то причинам нет возможности поехать. С небольшим вычетом, правда, но вернули бы. А им стало жалко этих гнутых копеек, которые с них высчитали бы за возврат... И если они не поймут, что случилось из-за их чихуна, они вот так же сдуру еще больших дров могут наломать, а так в следующий раз еще подумают. Вот что, Ната: мне нужно заявление от работников турфирмы, но это я беру на себя. И от кого-то из родных экскурсовода, - в трубке защелкали клавиши. - Ага, знаю этот проулок у Сенной, а ты поговори с родственниками потерпевшего.
- Постараюсь, - Наташа перебрала в уме членов семьи Вячеслава и остановилась на его сестре. Аглая Томилина, по мужу - Рыкова, хозяйка магазина одежды, скорее согласится подать заявление. Она имеет деловую хватку и свойственную бизнесменам жесткость и, по словам Елены Прокофьевны, тоже считает, что родителей "Чихальи" следовало бы привлечь к ответу.
Наташа позвонила Вячеславу, и - о, чудо! - узнала, что он как раз гуляет с сестрой по городу; сейчас они зашли пообедать в "Центр". Наташа снова поспешила к кафе.
Аглая была мало похожа на худощавого легконогого брата. Крупная блондинка в строгом деловом костюме и модных очках, громкоголосая, с тяжелой поступью.
Как и предполагала Наташа, с Аглаей разговор пошел легко.
- Заявление? - женщина блеснула очками. - Да, напишу. Пусть отвечают. Да, Слава, - обернулась она к молчаливому брату, очевидно продолжая ранее начатый разговор, - за глупость не судят, если только она не стоит кому-то жизни. Разве я неправа?
- Да... Права. Я тоже подпишу, - разжал губы Вячеслав. Сегодня он снова был в черном - джинсах и рубашке с короткими рукавами. Слегка похолодало, и на спинке кресла артиста висела джинсовая куртка. - Я подумал, что вы обе правы. Если они не поймут, чем обернулась их беспечность, они могут вот так еще кому-то навредить...
- Если уже не навредили, - ответила Аглая, - ты представь, скольких еще людей они могли заразить - соседей по автобусу, водителя, сотрудников турфирмы, посетителей соборов и музеев... Это уже не глупость, Слава, это - преступление!
Она попросила у Наташи номер Когана и вышла на улицу, чтобы позвонить адвокату.
***
За тысячу лет Софийский собор немного просел, на два метра ушел в землю, но все равно его величина впечатляла. Нижние стенные нефы были немного меньше остальных за счет проседания. Стены были невероятно толстыми и добротными, а внутри стоял настоящий ледяной холод даже в теплый июньский день. Он быстро пробрался под Наташино платье из черной шерсти, и молодая женщина пожалела, что не прихватила кардиган или шаль. Изо рта вырывались клубы пара. Служительницы собора благоразумно ходили в пушистых шерстяных платках, телогрейках и валенках. И даже многочисленные свечи не могли рассеять сумрак.
Она стояла рядом с Вячеславом. Он застегнул черную джинсовую куртку на все пуговицы и все равно еле заметно поеживался от холода. Его лицо выглядело бледным и застывшим, только один раз по щеке скатилась слеза.
По другую сторону от него стояли мать, сестра и тетя. Проститься с Вячеславом Прокофьевичем пришли много людей, и на их лицах читалась неподдельная скорбь.
Открывать крышку гроба запретили - по словам врачей, вирус мог быть опасен до сих пор.
Поминали Томилина-старшего все в том же "Центре".
Когда Наташа вышла покурить, ей позвонил Коган.
- Дело сделано, - сказал он, - так я и знал: заболели еще водитель и девочка-сопровождающая. Он лежит в больнице, а девочка болеет дома. Заявления получены, иду дать подж...ка госструктурам, чтобы активизировались. Теперь их выход!
Вечером Наташа и Вячеслав выехали в Петербург. Утром Томилину-младшему предстояло выходить на репетицию "Развязки", а послезавтра вечером - играть для почетных гостей.
Вечер был безоблачным и светлым. В 21 час еще даже не включали фонари. Трасса радовала взгляд пустотой и сухим асфальтом, и "круизер" шел быстро.
- Я говорил с тетей Леной о том, смогу ли как ни в чем не бывало выйти на сцену и играть, - сказал Томилин, когда они уже ехали по Ленобласти. - И она ответила: играй так, будто отец сидит в зале и видит тебя. Играй так, чтобы он мог тобой гордиться. Я должен постараться, правда?
- Вы справитесь, я не сомневаюсь, - заверила его Наташа и подумала: "Это то, что ему надо. Выложится по полной на сцене, и легче выйдет из ступора, чем после "терапии комбата Мелешко".
***
Буря налетела внезапно, когда Наташа ехала от бабушки Уланова по Московскому проспекту. Видя подобные сцены в кино, она не верила им, считая спецэффектами. Но сейчас за считанные минуты ясное голубое небо скрылось за черной завесой, ранний июльский вечер почернел, как полярная ночь, взвыл первый порыв ветра, а еще через пару минут на город обрушилась лавина воды.
В черном небе засверкали белые и зеленые молнии, а от громовых раскатов затрещала, а потом и вовсе испуганно смолкла магнитола в "круизере". Бешеные порывы ветра норовили закрутить массивный внедорожник, как легкую сигаретную пачку, и приносили все новые и новые разрушения.
Пролетела и грохнулась на тротуар крыша от павильона "Великолукский мясокомбинат". Бухнулся на газон бигборд. повалилось дерево.
До дома было недалеко, но Наташа с опаской думала о том, что преодолеть оставшиеся 3-4 километра будет труднее, чем предыдущие. А ну как следующий порыв закрутит машину, как Младшенький крутит и сталкивает свои игрушечные машинки, изображая аварию? Или приложит об столб? Или сбросит с моста? Она уже с трудом удерживает ровный ход, сопротивляясь бешеному натиску урагана. И что за год такой! Впервые она видит такие тропические бури в Питере - в мае уже была такая.
Увидев актерское общежитие театра Лаврецкого, Наташа вспомнила, что там в полуподвале есть гараж, добротный, хорошо защищенный от непогоды и пустой. И свернула туда. Лучше не искушать судьбу и переждать бурю.
Она едва успела проскочить в хлещущие на ветру створки ворот, когда они с пушечным звуком захлопнулись за "круизером". А в следующую секунду за воротами грохнуло упавшее дерево. Наташа обернулась и увидела огромную крону, ветки размером каждая как отдельное дерево, вывороченную корнями землю - и сердце екнуло. "Повезло, а задержись я на секунду... А потом пришла мысль: "Теперь и выехать не смогу, пока его не уберут..."
Ураганные порывы на время затихли, зато дождь хлынул с удвоенной силой. Машина уже не ехала, а хлюпала колесами по мутной воде. Поставив машину в гараж, Наташа раскрыла зонтик и побежала к входу, но основательный темно-синий "антиветер" не защитил ее от косых струй. "Хороша! - подумала Наташа, увидев свое отражение в стекле, - писательница, автор пьесы! Мокрая курица, вот на кого ты похожа!"
Вахтер у входа вскочил, но тут же узнал Наташу:
- Боже мой, Наталья Викторовна, что с вами случилось? Вы упали в реку?
- Всего лишь пробежалась под зонтиком от гаража, - Наташа попыталась отклеить облепившую грудь блузку.
"Джинсы воды набрали и прилипли, - вспомнилась песня Земфиры, - мне кажется - мы крепко влипли..."
Снова стукнула дверь, и в вестибюль вбежал такой же мокрый Вячеслав, почему-то босиком. На ходу он выжимал на себе рубашку. Глаза молодого человека искрились смехом.
- Сандалии выкинул, - сообщил он, забирая ключ у вахтера, - расклеились в луже после стометровки от метро. Наталья Викторовна? Какими судьбами?
-- Спасалась от бури, - Наташа почувствовала, как в туфлях булькают два холодных озера. Но вроде обувь не собирается развалиться. "Крымские туфли тут лучше не носить. Клееной обуви хватает на один питерский дождь..." - И похоже, застряла тут. Видели дерево у ворот?
- Видел, - Вячеслав убрал со лба мокрые волосы. - Вам повезло, что вы успели проехать.
- Да... Повезло.
"Два часа дождя, под июльский гром
Два часа дождя были мы вдвоем
Два часа дождя, за его стеной
Ты училась вновь говорить со мной", - запело радио в чьей-то комнате, и Наташа с Вячеславом переглянулись.
- Уместная песня, - сказала Наташа.
- Созвучно реальности, - ответил Вячеслав. - Наталья Викторовна, вы можете простудиться в мокрой одежде. Вам надо обсушиться.
- Боюсь, это сложно, -- хмыкнула Наташа, - мне не во что переодеться. На мне и сухой нитки нет.
- Я могу вам дать спортивный костюм, - Вячеслав слегка покраснел. - А одежду можно развесить на сушилке. Соня подарила мне складную сушилку для белья. Полезная вещь.
"Опять Соня... Что у него с ней?"
-- Да и вам нужно переодеться, - заметила Наташа, когда они поднимались по лестнице. Мокрые туфли она уже несла в руке, и босые ноги приятно согревались, ступая по красно-зеленой ковровой дорожке. Ворс был жестким и колючим, но это оказалось приятнее, чем ледяные озера в туфлях.
***
Почему-то Наташа не сомневалась, что стоящий за ее спиной, отвернувшись, Вячеслав даже не пытается подглядывать, как сделали бы на его месте 99 мужчин из ста.
Чертыхаясь сквозь зубы, она стаскивала мокрые и неподатливые джинсы, облепившие ноги, как пластырь или восковые полоски. Судя по сопению и кряхтению за спиной, у Томилина была та же проблема.
Раздевшись догола, Наташа энергично растерлась выданным ей хозяином вафельным полотенцем и натянула черно-желтый спортивный костюм, пришедшийся ей впору, и шерстяные носки. Куртка немного жала ей в груди, а носки оказались велики на пару размеров. Но главное - все это было сухим. Наташа быстро согрелась.
Вячеслав, в потертых домашних джинсах и ковбойке сноровисто расставил сушилку, и они развесили на ней мокрую одежду.
-- Джинсы надо было отжать, - сказал Томилин, когда на пол шлепнулась первая капля. - Хм... правда, это было бы непросто.
- Жаль, нет машинки, - ответила Наташа, - включили бы отжим 800 оборотов, и получили бы почти сухие брюки, - она протерла короткие волосы полотенцем.
- Машинка есть в прачечной, - просиял Вячеслав, - сейчас сбегаю, - он сдернул с сушилки свои и Наташины джинсы и нечаянно сбросил на пол лифчик. Зарделся, поднимая его, и Наташа выругала себя: не надо было развешивать белье рядом с остальными вещами.
- Вы присаживайтесь, - сказал Вячеслав, вернувшись, - все, отжим работает. Может, хотите чаю? С медом. Я из Новгорода привез липовый.
- С удовольствием, - Наташа сильно замерзла в мокрой одежде, и чай с медом был очень кстати. "А то не хватало мне захрипеть и захлюпать носом перед автограф-сессией!"
На столе появились чашки, баночка мёда, "бочоночек" с вареньем, пачка "Чай. ОК", коробочка курабье и электрочайник, явно не новый, но чистый и хорошо работающий. По тому, как сноровисто Вячеслав сервировал стол для чаепития, а до этого - управлялся с сушилкой, Наташа поняла, что он привык самостоятельно вести хозяйство.
Его комната находилась в мансарде бывшего доходного дома, но в отличие от дома его тети, мансарда выглядела совсем иначе. Маленькая комнатка со скошенным потолком и полукруглым окном, на вид - восемь "квадратов" жилплощади. Но и здесь, в казенной общежитской каморке, чувствовался характер ее нынешнего жильца - идеальный порядок, чистота - не у каждой женщины такое увидишь. И не педантичное занудство или маниакальная чистоплотность, а естественная привычка быть опрятным. На стене - пара афиш, портрет какого-то господина в цилиндре, явно из XIX века и календарь с видами белых ночей. В углу, в футляре - гитара. В приоткрытой дверце шкафа виднеется рукав желтой куртки. Наташа снова вспомнила песню о застенчивом Маленьком Принце, мальчике в желтом шарфе... На столе - тот самый блокнот, где Вячеслав записывал свои песни и шариковая ручка. Вячеслав отодвинул их, чтобы включить чайник.
- Пишете новую песню? -- спросила Наташа.
- Да, но пока ничего не придумал. Текст к музыке никак не складывается, - Томилин сел напротив и обхватил ладонями чашку. - Меня вводят еще в два спектакля, надо будет учить текст и репетировать. И еще прошел слух, будто на Новый год мы едем на гастроли, куда-то на Ближний Восток. Будем выступать перед военными. Так что, может, поэтому муза и покинула меня: голова совсем забита.
Артист улыбнулся. Они немного помолчали. По крыше над головой дробно стучал дождь. Из окна открывался вид на мокрые крыши Старо-Московского проспекта и нависшее низко над ними темно-серое небо. Конечно, обзор не такой, как из ее панорамных окон на Фонтанке, но приковывает взгляд. А рама похожа на рамку картины.
Вячеслав не нарушал тишину, ожидая, пока заговорит гостья. Он украдкой поглядывал на Наташу смущенно и с любопытством. А она согрелась и приободрилась после чая. Произошедшее уже не казалось ей ужасным. Скорее -- забавное приключение. Вот только как долго придется ждать вызволения из плена упавшего дерева? Как долго его будут убирать? Да и когда? Гроза и ураган стихли, но дождь лил по-прежнему. В отдалении, где-то над Центральным районом, сверкали молнии и долетали отголоски громовых раскатов. От одного на столе зазвенела посуда, а гитара испуганно застонала в футляре.
Телефон никак не реагировал на попытки Наташи его расшевелить. Сняв заднюю стенку, она чертыхнулась. Аккумулятор был мокрым. Сумка не защитила ее вещи от этого водопада. Итак, позвонить Уланову не получится. И телефон придется менять.
-- Вы можете разложить вещи из сумки на просушку на столе, - -предложил Вячеслав, встал и начал убирать посуду. - Вижу, ей тоже сильно досталось. Хорошо, что мой рюкзак оказался подготовлен лучше...Испытан в походах, - он улыбнулся.
- И ваш телефон был в рюкзаке? - с надеждой посмотрела на него Наташа, раскладывая на столе кошелек, ключешницу, косметичку, книгу, зажигалку и портсигар - все так или иначе пострадало от дождя.
- Да, -- кивнул Вячеслав и протянул ей небольшой кнопочный "Нокиа". - Вам надо позвонить?
- Спасибо, - Наташа взяла трубку. - А то меня, наверное, уже домашние потеряли. Еще и связи нет, - она указала на свой размокший "Эппл".
Сигареты в портсигаре не пострадали. Зажигалка тоже, покапризничав, заработала. И Наташа вышла с телефоном на черную лестницу, где стояла урна-пепельница. Высокий свод над головой, окно с видом на крыши -- тоже полукруглое, побольше, чем в комнате, а прямо напротив комнаты Томилина - еще одна дверь. Мансарда была поделена на две комнаты.
Прикрыв за собой дверь, Наташа закурила и по памяти набрала номер мужа.
- Кто это? - спросил Виктор.
- А кого бы ты хотел услышать? - под сводчатым потолком голос раскатился гулким эхом, спускаясь по уходящей далеко вниз винтовой лестнице старинного дома.
- Наташа, слава Богу! Ты в порядке. Где ты? В городе такое! Сейчас над Фонтанкой вовсю бушует.
- Пересиживаю непогоду. Телефон одолжила. Выехать не смогу - у въездных ворот грохнулось дерево, и надо подождать, пока его уберут, - ответила чистую правду Наташа. - Не знаю, когда это будет - сегодня у МЧС работы выше крыши.
Кто-то поднимался по черной лестнице, шелестя полами дождевого плаща. Капала вода.
Звукорежиссер Соня Завьялова ошеломленно смотрела на Навицкую, комкая в руке мокрый полиэтилен голубого плаща. "Так это ее комната, напротив томилинской? Варварство, конечно, селить людей в такие каморки чуть больше тюремной "одиночки". Дождь по крыше барабанит - не заснешь, лифта нет, все удобства - на этаже, забегаешься по лестницам то в кухню, то в душ... Хотя, что нам - кабанам!"
Потом Наташа заметила, как ошеломлена Соня. Едва ответив на Наташино приветствие, звуковичка юркнула в "тамбур" и с порога еще раз оглянулась на нее. Так, будто увидела что-то непонятное и неприятное...
Соня закрылась в своей комнате, а Наташа чуть не рассмеялась от внезапной догадки. Да ведь Соня неравнодушна к Вячеславу! И Навицкая попыталась посмотреть на себя глазами Завьяловой. Женщина стоит на черной лестнице в спортивном костюме и тапках Вячеслава, с его телефоном; влажные волосы разлохматились после полотенца. Дамочка курит и болтает по телефону с мужем. Лицо умытое - даже хваленый хайлайтер солидной фирмы не выдержал борьбы со стихией и стек. "Кем теперь Соня меня считает? Мессалиной, не иначе!"
***
Вещи на сушилке сохли медленно, особенно джинсы, даже после отжима. В комнате было прохладно. Наташа не знала, сколько сейчас времени; телефон не работал, а ручные часы она сегодня не надела. Часы Вячеслава тоже вышли из строя, и это расстроило артиста.
- Наверное, трещинка была, - он печально рассматривал хронометр, - и вода попала в механизм... Жалко будет, если ремонту не подлежат. Подарок дедушки, трофейные. Он мне их подарил на 15-летие...
За окном было темно, словно не летний вечер, а ноябрьская ночь висела над Петербургском. И неясно было, полночь сейчас, или утро. И сколько времени они сидят друг против друга у трехногого общежитского стола с потертой полировкой? Вячеслав откинулся на спинку стула, прикрыв глаза, и, казалось, с головой ушел в свои мысли. Наташа свернулась в скрипучем кресле с полукруглой спинкой, словно сошедшее с экрана старого фильма, раритет, удивительным образом сохранившийся в 21 веке. И как всегда, стук дождя убаюкивал ее. Даже в тюрьме Наташа быстро засыпала под стук дождя по козырьку.
Она встряхнулась. Уснуть, не умывшись и не почистив зубы? Такого она себе никогда не позволяла. Строгое мамино воспитание и офицерская дисциплина приучили ее к аккуратности.
"Офицер должен подавать пример личному составу своим поведением и внешним видом, - не уставал повторять в армии комбат Мелешко, распекая кого-то из младшего командного состава за оплошность или небрежность. - А если он ведет себя как м...звон или ходит рас...дяем, то пусть не удивляется, когда его солдаты Знамя части спьяну потеряют или на генеральский смотр прибегут из сортира, забыв застегнуть мотню! Какой пример перед собой видят - так себя и ведут!" Даже за нечищеную обувь или плохо заправленную койку можно было получить взыскание от строгого комбата.
Не было слышно, чтобы приехало МЧС и занимается деревом. Оно так и громоздилось у ворот, раскинувшись на весь тротуар и затронув проезжую часть. Из-под его кроны виднелось две или три машины, которым повезло меньше, чем Наташиной. "Надеюсь, подушки безопасности там хорошие", - подумала Наташа, поднимаясь и снова выходя с сигаретами на черную лестницу.
- Я тоже раньше много курил, - поднял голову Вячеслав. - Особенно если волновался или был расстроен...
- Трудно было бросить?
- Трудно. Но ради голоса пришлось перетерпеть.
- Не жалеете, что бросили?
- Иногда жалею, - не покривил душой молодой человек.
После их поездки в Новгород прошло около месяца. По совету Елены Прокофьевны Вячеслав, вернувшись, с головой ушел в работу и играл на закрытом спектакле так, что заворожил почетных гостей. Наташа, сидя с Лаврецким в директорской ложе, даже аплодировать не могла - ее снова охватило ощущение возвращения в ту июньскую ночь на набережной Оккервиль. Нет, это не Инна Грозовская и Вячеслав Томилин на сцене - это они с Улановым на берегу Оккервиль. И это не Алиса Астахова, затянутая в байкерский костюм, эффектно появляется на сцене в клубах дыма на огромном мотоцикле - это бесстрашная Белла вихрем сметает Вальтера в воду...
Да, Белла. Судя по всему, счастлива с Ефимом, и в первых числах октября они ждут прибавления. Подруга вся растворена в ожидании счастливого события. Уже приготовлена детская в бежевых тонах - Белла не делала УЗИ, чтобы заранее узнать пол будущего ребенка, и приданое они купили универсального цвета. Фима, как всегда загодя, приволок куклу Барби с домиком и машиной и трехколесный велосипед. Игорь Никольский рассмешил всех, приобретя в подарок жене начальника и ее будущему ребенку футбольный мяч и пупса-младенца в кокетливом кружевном конверте, с полным приданым. И все разговоры с Беллой плавно сползали на ее самочувствие, визиты в женскую консультацию и поведение "пузожителя". Однажды подруга не дала Наташе рассказать о Новгороде, начав расспрашивать ее о том, что лучше - "Фрутоняня" или "Агуша".
"Я тоже родила 4 года назад, - -с обидой подумала тогда Наташа, - и тоже первенца, тоже позднего, тоже волновалась, все ли в порядке. Но у меня мир не сошелся клином на моем растущем пузечке!" Но тут же устыдилась своих мыслей. "А кто сказал, что я - пример для подражания?"
- Наталья, - окликнул ее Вячеслав, и Наташа вздрогнула, поднимая отяжелевшую голову. Надо же, сморило прямо за столом. Как все же на нее действует шум дождя...
-- Уже поздно, - тихо сказал Вячеслав, - вы устали, может, приляжете? Я вас разбужу, когда расчистят проезд.
Наташа отнекивалась недолго. Узкая общежитская кровать с панцирной сеткой неожиданно показалась ей мягкой и удобной. Навицкая прилегла прямо на синее пикейное покрывало. Вячеслав набросил ей на ноги плед.
- А вы? - сквозь сон спросила Наташа.
-- Запишу песню... Этот дождь вдохновил меня. Вот так, нет худа без добра... Спокойной ночи, Наталья! Верно говорят: каждая погода - благодать.
***
Проснувшись, Наташа не сразу поняла, где находится. Комната, плохо различимая ранним пасмурным утром, была ей незнакома. Сводчатый низкий потолок. Маленькое полукруглое окно с видом на крыши. Две книжные полки. Тумбочка, на которой стоит небольшой холодильник, дедушка нынешних красавцев "Аристонов" и "ЭлДжи". Смущенно притулившийся в уголке малютка-гардероб с двумя створками. Сушилка для белья у окна. Гитара в углу. Увидев стол с одним креслом и стулом и сидящую в кресле фигуру, Наташа сразу вспомнила бурю, от которой пришлось спасаться в общежитии театра Лаврецкого, "два часа дождя", упавшее дерево и комнату Вячеслава. И это именно он спит в кресле, уронив голову на стол и подложив под нее сложенные руки. Ноги заброшены на придвинутый стул.
Сама Наташа лежала на узкой панцирной кровати, одетая в спортивный костюм хозяина комнаты и его же шерстяные носки. Она смутно помнила, как вечером рухнула на кровать, не снимая покрывала и не укрываясь, а сейчас на нее был наброшен красно-черный клетчатый плед, а под головой появилась подушка.
Вячеслав что-то пробормотал и тяжело вздохнул во сне. Его лицо сейчас выглядело еще моложе, совсем мальчишеским и трогательно беззащитным. "Сколько же ему лет?" - подумала Наташа. Потом ей стало неловко: свалилась парню на голову, да еще и кровать заняла.
Наташа тихонько встала и набросила на Вячеслава плед. А потом, чувствуя, что голова все еще сонная (значит, еще очень рано, около четырех часов утра) снова прилегла на кровать, укрывшись пикейным покрывалом в бело-синий ромбик. Под ним тоже было тепло, и Наташа снова заснула.
Проснулась она от визга циркулярных пил и чьих-то бодрых голосов с улицы. Открыв глаза, она увидела, что в комнате уже светло. Аккуратно сложенный плед лежит в кресле. Чашки, из которых они накануне пили чай, убраны.
Наташа села, приглаживая взлохмаченные волосы, и тут в комнату вошел Вячеслав с полотенцем и бритвенными принадлежностями в руках, такой свежий и улыбчивый, как будто выспался в удобной постели, а не коротал ночь за столом.
- Доброе утро, Наташа, - сказал он. - Я вас не разбудил?
-- Спала, как Буратино, -- заверила Наташа, запоздало вспомнив, что все-таки уснула, даже не почистив зубы, не приняв душ и маски "Овернайт" при ней не было. И как она сейчас выглядит перед ослепительно молодым и энергичным Вячеславом?..
Но Томилин как ни в чем не бывало предложил ей кофе, достал из тумбочки банку "Форте" и кипятильник и сообщил, что умывальня - на этаже, а МЧС уже расчищает тротуар. Через час-полтора можно будет выехать из общежития.
Выйдя из комнаты с полотенцем, охапкой своей высохшей одежды тюбиком зубной пасты и новой запечатанной зубной щеткой, Наташа снова столкнулась с Соней Завьяловой. Девушка даже не ответила на Наташино "Доброе утро", смерив ее внимательным, сканирующим взглядом.
Душевая оказалась свободна, и Наташа быстро юркнула в кабинку. А то еще кто-нибудь ее увидит, и уже к обеду новость о том, что автор "Развязки" провела ночь в мансарде, пойдет гулять по всему театральному Питеру, обрастая подробностями, как снежный ком.
Наташа с наслаждением растерлась полотенцем и натянула джинсы и блузку. По крайней мере, если теперь ее увидят, она будет уже в своей одежде, а не в мужском спортивном костюме... У дверцы уже кто-то нетерпеливо сопел и покашливал, и Наташа на всякий случай уткнулась носом в полотенце, делая вид, что промакивает лицо. Но молодой артист из кордебалета все равно вытаращился на нее во все глаза. И Наташа безнадежно опустила полотенце. Все равно узнал...
-- Вам душ нужен? - вежливо спросила она. - Проходите.
Пока она чистила зубы, в умывалку под разными предлогами заглянул весь этаж. "Я всего лишь пережидала бурю и ждала, пока с проезда уберут дерево! - обозлилась Навицкая. - А если кто-то начнет домысливать всякую отсебятину, это проблемы его больной головы, а не мои! Я ничего крамольного не совершила, и краснеть мне не с чего. А эти любопытные Варвары обоего пола все понимают явно в меру своей испорченности!"
У комнаты Вячеслава она приостановилась, услышав голос Сони и свое имя.
- Слава, будь с ней осторожен! Мне Стас Вяземский о ней говорил, что Наталья давно замужем, и у них крепкая семья...
- Я знаю, и рад за них, - ответил Томилин.
- У них растет сын, и разводиться с мужем она не собирается...
- Это хорошо. Но я не понимаю, чего должен опасаться.
- Я не хочу, чтобы ты стал чьей-то кратковременной игрушкой! - напрямую сказала Соня. - Есть женщины, любящие порезвиться на стороне просто для новизны ощущений; есть такие, которые даже не скрывают это от мужей и обсуждают с ними свои развлечения, а мужья охотно делятся с ними своими пикантными подробностями. Но для тебя это было бы унизительно...
- Наталья не из таких, - так же спокойно ответил Вячеслав. - И у нее в мыслях не было ничего подобного. Как и у меня.
- Скажи это любой другой мужчина, я бы сомневалась, - после паузы сказала Соня. - Но тебе верю.
Наташа бесшумно выскользнула назад на лестницу, когда дверь комнаты Томилина начала открываться. Закурив, она чертыхнулась про себя: и Завьялова все поняла по-своему, вот только им с Томилиным в самом деле нечего стыдиться и не в чем оправдываться. Если люди так превратно толкуют дружбу, участие и взаимовыручку, их можно только пожалеть: больное общество, где все хорошее представляется чуть ли не преступлением.
Соня вышла на лестницу с кастрюлькой и пакетом "Макфы", неодобрительно покосившись на сигарету, и молча спустилась на этаж.
Вслед за ней на площадку вышел Вячеслав.
- Кофе уже готов, - сообщил он.
- Спасибо. И извините, что так получилось.
- Как? - не понял артист.
- Ну, что я буквально оккупировала вашу комнату, заняла кровать, да еще и проблемы вам создала.
- Пустяки, - на щеках Вячеслава появились ямочки. - Как говорил Карлссон, дело житейское!
Пока они пили кофе с печеньем и сырными крекерами, за окном уже закончили пилить и убирать дерево.
- Его вывернуло с корнями, - сказал Вячеслав, - можете себе представить, какая была буря. Как хорошо, что вы успели добраться до общаги!
Он покачал головой и тихо сказал:
- Лет двести, а то и больше, судя по толщине ствола, это дерево могло помнить еще восстание декабристов... Сколько бурь пережило, в войну устояло...
- Да... - Наташа посмотрела в окно, где на тротуаре остались уже только пронзительно-желтые щепки. - Так бывает, что буря валит самые крупные и могучие деревья. А всякая мелочь там нагнется, там прогнется - смотришь, и устояла... Смотрите, сколько поросли оно оставило!
- И в ваших романах есть схожие мысли.
- Вы их уже прочитали?
- Читаю. Уже шестой. Беру их в библиотеке Литреса.
После кофе уже можно было выезжать. Возле глубокой ямы, оставленной вывернутыми корнями, Наташа притормозила. Асфальт был разорван, как бумага. Московский проспект, усыпанный обломками, обрывками и осколками, напоминал скриншот к какому-нибудь "Сталкеру". Буря погуляла на славу.
Уланов и Младшенький встретили жену и мать с радостью. А Наташа почему-то вспомнила, как Соня пересказывала Вячеславу слова Стаса Вяземского: "У них крепкий брак, у них растет сын, будь с ней осторожнее..." И, может, мысль о скучающих нимфоманках, бегающих налево с такой же легкостью, как она ходит покурить, Соне подбросил тоже Вяземский. "Стасу обязательно перемывать мне кости, да еще в таком ключе?! Могу себе вообразить, что она подумала, встретив меня возле его комнаты! И уже готова спасать Томилина от беспутной бабенки, вздумавшей порезвиться! Вот же твою мать..."
- Где ты пережидала непогоду? - спросил муж, входя за Наташей на кухню. Включая кофеварку и сунув в печку "Четыре сыра", Наташа ответила:
- На "Фрунзенской", в театральной общаге. Как раз мимо проезжала.
- У Лаврецкого? - уточнил Виктор.
- Да, - Наташа села к столу. Недомолвок и утаек она не любила. Из них можно муху раздуть до размеров здоровенного слона. Так что лучше говорить все напрямик, чтобы нечего было раздувать.
- Это там упало дерево? - Виктор тоже налил себе чашечку кофе. - Я в новостях видел. МЧС его долго распиливало и растаскивало.
- Да, там.
Буря сменилась тихим и погожим июльским днем. "Вот так, после грозы - вёдро... Как всегда".
***
Наташа и Ефим сидели в коридоре Оттовской клиники, куда прямо из зала суда привезли Беллу. В разгар прений сторон Измайлова неожиданно охнула и схватилась за живот. Но довольно быстро перевела дыхание и с удвоенным жаром продолжала громить обвинение. И обеспокоенно кинувшийся, было, к ней прокурор снова включился в полемику. А когда Белла эффектно разнесла в пыль все доводы обвинителя, следующая схватка согнула ее пополам.
- Только восьмой месяц пошел, - нервно хрустел пальцами Ефим, которого выдернули к жене из Горелова, где он как раз выбил перевод в больницу для одного из своих подзащитных и вышел во двор - сдвинуть на шею надоевшую маску и выкурить сигарету. - Что же теперь будет?..
- Фима, ты рассказывал, что сам родился семимесячным, - успокаивала его Наташа, - и ничего, вырос, крепок, здоров и даже в меру упитан! - она улыбнулась.
- Я же ей говорил, - бубнил Коган, - хватит надрываться, сдай дела Игорю и иди в декрет. Да вы, девчонки, вечно наши мудрые слова посылаете известно куда, а зря, кстати!
- Сами с усами, - отшутилась Наташа.
Подошедшая медсестра сообщила им, что в ближайшие часы точно ничего не изменится. "Первые роды, и возраст не юный, сами понимаете, - сказала она, - лучше идите домой, утром позвоните!"
Ефим поплелся к выходу с видом ребенка, которого вместо похода на Крестовский остров в парк аттракционов заставили решать примеры.
- Хорошо хоть, - бурчал он, - у Белки "тревожный чемоданчик" в машине был, со всем, что ей в больнице потребуется. А то я ведь без понятия, что вашему брату в палате нужно...
- Расскажи это кому-нибудь другому, Фима, - поддела его Наташа, - разве есть что-то, чего ты не знаешь о женщинах?
- А я с ними детей не крестил.
Они перешли через Дворцовый мост, миновали Адмиралтейство и устроились в "Шоколаднице", бывшем "Кофе-Хаузе". Сделав заказ, Ефим сообщил:
- Дело чихающего мальчика помнишь? Так вот, не знаю, что органы опеки решат, но сама жизнь уже эту семейку наказывает за головотяпство. Бабушка чихуна вскоре после прогулки слегла в Боткинскую с 60% поражения легких. Две недели на вентиляции. Еле выкарабкалась. Отец и старшая сестра мальчика переболели дома. У матери был ковид в легкой форме. Сам мальчик недельку почихал и забыл. Младший ребенок, девочка, то ли семь месяцев, то ли восемь, к счастью, не заразилась. А теперь к ним прицепилась опека. Ты знаешь, как они ревностно следят за обстановкой в каждой семье и за соблюдением прав детей. Одна моя знакомая недавно плакалась: не знает, как теперь с детьми общаться, если и не крикни на него, и за шлепок по попе могут посадить, как за побои, а уж про ремень и подавно думать забудь. Очень была огорчена и растеряна.
- Ну, если она с детьми без шлепков и ремня разговаривать не умеет, - отрезала Наташа, - то пусть лучше побьет себя по голове за то, что без мозгов родилась!
- Или с куриными, - припечатал Ефим. - Так вот, встретил я в одном учреждении эту мадам, мать "Чихальи", и такого от нее наслушался! Мол, какого хрена мы полезли, и чего дети экскурсовода возбухли, и, может, их отец в другом месте заразился, и если у нее детей отнимут, она на все готова, и кляузникам придется ходить да оглядываться... Я и ответил, что угроза физрасправой в присутствии юридического лица - это уже статья Уголовного кодекса, и серьезная, не кот нас...л. И теперь, говорю я ей, если с истцами что-то случится, буду знать, кого первым подозревать и на кого следователю указать. Она тут же сменила интонации и запричитала, как все ее обижают, жалкие ничтожные люди, с кормящей матерью воюют, и ретировалась, чуть не поломав каблуки на бегу.
Им принесли заказ - бизнес-ланч для Когана и кофе с круассаном для Наташи.
- Даже боюсь за твоего друга, - Ефим снял крышку с суповой миски, - такая психопатка может и наехать на него. А он не я, едва ли сможет осадить припадочную.
- Да уж, - хмуро сказала Наташа, - у таких, как эта особа, чутье на людей, заведомо не способных дать отпор. Так собаки безошибочно чувствуют, на кого можно наброситься, а перед кем лучше не тявкать. А в театре сейчас горячая пора - вместо отпуска ездили в гастрольный чес по области; Костя решил с "Развязки" дивиденды собрать по полной; два новых спектакля готовят к сентябрю, и у него тоже главные роли в обоих, а на новогодние праздники они поедут на гастроли в "горячую точку" в N...
- "Весенней ночью думай обо мне,
И летней ночью думай обо мне"... - дурашливо пропел Коган, вспомнив злоключения артисток хора из "Забытой мелодии для флейты", и оба рассмеялись. -- И кто удумал посылать артистов в зону боевых действий?
- Какой-то меценат, - пожала плечами Наташа, -- он был на закрытом показе для почетных гостей в июне и решил сделать военным подарок, поднять их боевой дух...
- Мдааа, - поцокал языком Ефим, - похоже, кто-то из оборонки, а это серьезно. Помню, к нам в Чечню тоже иногда творческие коллективы приезжали с концертами...
***
Рано утром Наташу разбудил звонок телефона. Наташа рывком села на кровати. В комнате было полутемно. Тусклый после ночного дождя августовский рассвет еще не набрался сил. Спросонья она дотянулась до радиотелефона на тумбочке - и чуть не оглохла от радостного вопля. И даже не сразу узнала звонившего.
- Фима, потише... Ты меня оглушил.
- Дочка! - воскликнул Коган. - У нас дочка! Три сто, сорок восемь сантиметров! Я ее уже видел! На Белку похожа, а носик мой! Красавица будет, твоему Младшенькому невеста! Я принес Белке цветы и гостинец от Елисеева, а не пускают, вот ушлепки! Ну, я им покажу!
- Правильно делают, - ответила Наташа, - сейчас дети находятся в палате с матерями, и на пыльцу у них может быть аллергия. А насчет сладостей сначала спроси у врача, что Белле сейчас можно есть. Родильницам нужно соблюдать первое время строгую диету... Разрешенные им продукты можно по пальцам пересчитать.
- А с этими корзинами что делать? - растерялся Ефим. - Я их с самого Невского притащил... Хотел порадовать Бельчонка.
- Цветы подари врачу, приподнимавшему роды, а сладости раздай сотрудницам клиники, за здоровье своих девочек, - посоветовала Наташа, которая впервые видела неизменно собранного и ироничного Ефима таким взволнованным. Интересно, когда у него родились сыновья, он так же волновался и растерянно метался?
От первого брака у Ефима было двое сыновей, 22 и 16 лет.
- Только не притаскивай целый грузовик гостинцев, - сказала она, - Белла ведь только неделю проведет в клинике, а не полгода... А то мне Уланов, когда я лежала в роддоме, так принес дюжину пакетов - я большую часть при выписке раздала...
- Уже бегу консультироваться насчет продуктов! И еще Белка записку передала - просит платье с поясом на выписку. Хочет талию затянуть. Наряды для беременных, говорит, надоели! - Ефим счастливо рассмеялся.
- А у меня при выписке джинсы лопнули... Молния вылетела. Я полгода потом восстанавливалась, - рассмеялась Наташа. - Хорошо еще, что не кормила. А то до сих пор в двери боком заходила бы...
После разговора с Ефимом ложиться спать было уже бессмысленно, да и сон убежал, вспугнутый ликующими воплями новоиспеченного отца Беллиной дочки. Наташа решила использовать утро для работы над рукописью.
В квартире все еще спали - оба Вити, старший и младший, и няня Лиза. Никто не мешал Наташе работать. Но почему-то строка снова не шла, и после пары страниц вымученного текста Наташа отложила ручку и встала. Что-то не давало ей покоя. Она мысленно перебирала в уме все события этих месяцев - поездка в Новгород, "Два часа дождя" в общежитии на "Фрунзенской", "дело чихающего мальчика", угрозы скандальной матери "принца Чихальи"... Предстоящие гастроли театра Лаврецкого на Ближнем Востоке, рождение дочери у Беллы и Ефима...
Наташа улыбнулась. Эта девочка стала долгожданным ребенком в семье ее друзей - первый ребенок у Беллы и первая дочь Ефима, поэтому у них сейчас настоящее ликование. Если у Когана от первого брака уже есть сыновья, то у 38-летней Беллы это - первая радость материнства. Подруга уже и не надеялась на это.
Выйдя в коридор за сигаретами, Наташа споткнулась о дорожную сумку мужа, и радостное настроение притухло. Да, совсем забыла: сегодня Витя-старший уезжает поездом в 13.34 в Ростов на прения по делу Агнии Найденовой - официантки, обвиняемой в разглашении какой-то закрытой информации и чуть ли не в экстремизме и государственной измене. Обвинение звучало бредово. Представить в роли экстремистки и врага народа эту простоватую 23-летнюю девицу с восемью классами образования и НПО и тройками в табеле - это было так же нелепо, как растиражированный в штатовском кино образ двадцатилетней губастой блондинки - доктора наук и международного эксперта по любым вопросам. Но после собственного обвинения, которое едва не стоило ей 25 лет в колонии и печально известного "дела пьяного мальчика" в Балашихе Навицкую трудно было удивить диковинными формулировками казенных актов. Другое дело, что Уланов слишком много внимания уделяет этой разбитной южанке с ярким макияжем, громким голосом, откровенно и даже провокационно одетой и имеющей несносную привычку громогласно тараторить, "забивая эфир" и не давая оппоненту вставить ни слова. Не раз она получала за это замечания в зале суда, а ее бесконечные "че, ваааще, ряааально" раздражали. "Как на завалинке с подругами семАчки лузгает! - неприязненно сказала Наташа, посмотрев одну из видеозаписей из Ростовского суда. - Может, в следующий раз дадите ей стаканчик на время заседания, пусть шелухой в ладошку поплюет, хоть перебивать не будет!"
Из-за Агнии они однажды уже поссорились, когда Виктор внезапно уехал разруливать конфликт своей подзащитной с сотрудницей изолятора, забыв о приглашении в театр на первый показ "Развязки" с Томилиным в главной роли.
- Тебя долго не будет? - спросила Наташа, когда Виктор зашел в гостиную с чашечкой кофе и круассаном на тарелочке, уже одетый по-дорожному.
- Дня четыре-пять. Может, неделю. Как повезет.
- У Беллы и Фимы сегодня утром родилась дочь.
- А-а... Я звякну им с вокзала, поздравлю.
- Удачи на суде.
- Удача нам понадобится. Прокурор озверел, требует для Найденовой 25 лет, максимальный срок для женщин.
- Ты его лангустом поставишь, - заверила мужа Наташа, - я в тебе не сомневаюсь.
Проводив взглядом с балкона такси, увозящее мужа на вокзал, Наташа хмуро закурила. Что же, связанное с событиями этих весны и лета, не дает ей покоя? Что она силится вспомнить? Это как-то связано с Ефимом и Беллой? Или с Улановым и его подзащитной? А может, с Вячеславом? И почему на душе так неспокойно?
***
Как всегда в разгар лета, на Невском негде было яблоку упасть, несмотря на необычную в северной столице жару. Проспект был раскален почти до сорока градусов, и по нему текли плотные и нескончаемые потоки людей, сворачивая то на Канал Грибоедова, то на Мойку, то на Фонтанку. Раздавались бодрые голоса зазывал, расхваливающих экскурсии по городу и по рекам. Бойко раздавали рекламные листовки. Привычно вещали экскурсоводы, сопровождающие пешие группы. Щелкали объективы.
Наташе не хотелось толкаться в этом муравейнике, или "человейнике", как называли подобное столпотворение писатели. Нужно было побродить где-нибудь на отшибе, в относительной тиши, чтобы привести мысли в порядок и понять, что ее тревожит.
Вернувшись с балкона, Наташа увидела на телефоне три неотвеченных звонка от Алисы Астаховой и тут же набрала ее номер. Алиса тут же отозвалась.
- Привет, - сказала Наташа, радуясь возможности расспросить подругу о странных планах насчет Ближнего Востока, - извини, провожала Уланова на поезд... Аки Ярославна, махала ему платком с балкона...
- Скорее я поверю, что ты прыгала под потолком с воплем "Езззз, да здравствует свобода!", - бойко отпарировала Алиса.
Молодые женщины рассмеялись своей шутке.
- Что у вас там за гастроли на новогодье намечаются? - небрежно спросила Наташа.
- Один из почетных гостей заинтересовался "Развязкой" в июне, - с гордостью ответила Алиса, - и решил, что спектакль можно показать нашим военным в воинской части, чтобы поднять их боевой дух, а заодно продвинуть репутацию театра - не просто "храм Мельпомены", а социально активное предприятие...
Наташу порадовало, что отходит в прошлое манера пиариться при помощи безумно дорогих аксессуаров и скандалов с журналистами, обслуживающим персоналом и просто с прохожими. Сейчас скорее обратят внимание на человека, занимающегося благотворительностью, чем на того, кто хвалится нарядами стоимостью в чей-то годовой бюджет или смачно материт персонал в бутике, салоне красоты или гостинице. Сама Наташа презирала такой "пиар". И когда однажды ее коллега, автор любовных романов, закатила истерику в меховом магазине Гостиного двора, закатывая глаза и витиевато посылая всех, от уборщицы до управляющего, по заковыристым адресам, Наташа насмешливо покачала головой: "Ну и кого ты этим удивила? Такое в каждой подворотне можно услышать. Ничего нового ты не сказала! И мне кажется, что завсегдатаи подворотни - не лучший пример для подражания!"
- Кажется, я его помню, - сказала Наташа. - Это тот красавец, похожий на молодого Джорджа Клуни, который всем раздавал букеты и просил у меня селфи? Евсеев? - вспомнила она фамилию эффектного чиновника.
- Да, он самый, - отозвалась Алиса. - Ох, Наташа... Не хотела тебе рассказывать, но у нас вчера на поклоне скандал случился...
"Вчера на поклоне... Наверное, это было, когда мы с Коганом сидели в Оттовской и ждали новостей из родильного зала, или потом, когда пошли ужинать!"
По словам Астаховой, когда артисты вышли поклониться зрителям после спектакля, на сцену выскочила молодая женщина, вырвала у Вячеслава только что полученный букет роз и с размаху хлестнула артиста цветами по лицу, истерически матерясь. По залу прокатилось ошеломленное "ах", кто-то в первых рядах вскочил; из звукорежиссерской комнаты выскочила Соня Завьялова, но у сцены была перехвачена молодым, но обрюзгшим мужчиной в пахнущей потом футболке: "Але, стопэ! Те че надо от моей жены, красава?"
Ударить оторопевшего Томилина во второй раз истеричке не дали вышедшие из ступора актрисы. Алиса и Грозовская дружно схватили хулиганку за руки и скрутили. Пузан из зала взбежал на сцену, но был перехвачен Стасом. Вяземский недаром часто играл бравых военных или брутальных злодеев в остросюжетном кино и сериалах. "Спокэ, братан, - процедил Стас, сделав ловкую подсечку, - может, объясните, что за прикол?"
Женщина отчаянно забарахталась в руках артисток, попыталась лягаться и даже кусаться. Но детство Алисы прошло в старых дворах Удельной, где девочка рано научилась защищать себя, а Инесса увлекалась академической греблей на досуге и нередко весь выходной день проводила в ЦПКиО или Парке Победы, где брала лодку и лихо рассекала на ней по каналам и прудам. Благодаря этому, у Грозовской были очень сильные руки, и у рыхлой хулиганки против нее шансов не было. Обматерив обеих, дамочка визгливо заорала на весь зал: "Из-за этого ... у меня опека детей отнимает! Пустите, ..., я ему пасть порву!"
Муж крикуньи, которого Вяземский методично тыкал лицом в ковролиновое покрытие сцены, сдавленно сипел: "Ребята, лучше пустите нас, а то я сделаю один звоночек, и вам всем ... будет, реально, так что лучше руки убери, ..., ..., ...!"
Стас сгоряча пнул сквернослова в ответ и еще крепче припечатал о сцену. Да, Вяземский без особой симпатии относился к Томилину, завидуя его стремительному взлету у Лаврецкого и успеху у поклонниц; до сих пор у Станислава конкурентов не было. Но если кто-то посягал на престиж театра или кого-то из коллег, Стас забывал обо всем и защищал театр и своих товарищей по сцене, как лев. "Что вы на него взъелись?!" - с расстановкой спросил Вяземский у кряхтящего от боли толстяка.
- Его отец незнамо где заразился ковидом, - просипел парень, видя, что перед Вяземским геройствовать бесполезно, да и себе дороже. - А этот, ну, коллега ваш, с сеструхой телегу накатал, типа, это наш сын его отца заразил. У ребенка насморк был аллергический, на цветы или баба какая-то на экскурсии сильно надухарилась в автобус, а до нас опека доманалась, типа, мы больного ребенка повезли на экскурсию...
- Я кормящая мать! - орала его жена, барахтаясь в руках Алисы и Инессы, но уже не рискуя лягаться после пары ответных пинков от Грозовской. - Смотрите, как мне руки выкручивают! У меня теперь молоко пропадет! Защищают своего звездуна, а он считает себя вправе по головам идти! У меня детей из-за него отбирают, а вы ему хлопаете! Он на нас донос написал! А может, это ваще наоборот его отец моего ребенка заразил!
Вячеслав резко вскинул голову, и его глаза яростно блеснули, но ответить он не успел. На сцену выскочила Соня:
- Ты, кормящая мать! - заорала она еще громче. - Да твой ребенок полдня экскурсоводу в лицо чихал, а ты плевать хотела! Правильно тебя опека проверяет, дура! Тебе не то, что детей, щенка доверять опасно! У тебя в голове полова!
Хулиганка в ответ предложила Соне катиться по известному адресу и посоветовала "сначала своих родить", а потом начала проклинать всех, "кого дети бесят" "Ходи да оглядывайся теперь, стукач!" - квакнул скрученный Стасом ее муж.
Тут в зале появились вызванные капельдинершей полицейские и увезли супругов в отделение. Зрители расходились неохотно, задерживаясь в коридорах, фойе и на крыльце, бурно обсуждая происшествие. Вячеслава, бледного и подавленного, успокаивали всей труппой. Ему со всех сторон совали кофе, валерьянку, сигарету, рюмку коньяка, феназепам. "Ну и что, что бросил, одну можно, - убеждала Инесса, выбивая сигарету из пачки "Собрание", - как лекарство!" "Да забудь ты, что этот дурак варнякал, - рокотал комический толстяк, краснодарец Зубов, играющий в "Развязке" амбициозного, но глуповатого следователя, - тебе грозится, а сам потеет с переляку! На, лучше капуччину с двойным сиропом осади!" "Пусть только сунутся еще! - негодовала Грозовская, - мы на них самих куда следует заявим, нормально - врываются в зал и устраивают драку!" "Выпей "Мартеля" и выкинь из головы, - увещевал Стас, - эти только глотку хорошо драть умеют и грозиться, а для реальных действий у них кишка тонка. Только высморкаться смогут, если простудились!"
Вячеслав заговорил не сразу. Он сидел, поникший, на сценической скамье, с судорожно сведенными плечами. Соня тихонько гладила его по спине, но парень словно не замечал этого.
- Да я не боюсь угроз, - тихо сказал он, - но... Из-за их безответственности погиб мой отец, а бабушка ребенка лежит в реанимации. И они во всем обвиняют меня. И среди зрителей кто-то мог им поверить, подумать, что я и в самом деле... - он замолчал, закусив губы. - Что мы с сестрой в самом деле виноваты...
- Да мы за тебя, если что, горой, - заверила Алиса, держа в руках пузырек с валерьяновыми каплями, - и умные люди поверят тебе, а не этим недоумкам!
- Небось хотят с тебя денег стрясти, - гаркнула Инесса, - или запугивают, чтобы ты иск отозвал... Ну, пусть только сунутся! У нас с Алисой мужья знаешь, где служат? Пусть только эта парочка еще сюда сунется!..
- Потащить больного ребенка на экскурсию, а потом негодовать, что их опека проверяет? - возмутился Стас. - А что их за такое, по голове погладить или в попку поцеловать, извините мой плохой французский, дамы!..
- Да мы привыкли, Стас, что "хранцузький" - не твой конек, - поддела его Инесса, тоже очень острая на язык.
Томилин молча встал, прошел за кулисы, так же молча переоделся и вышел. И около суток никто не знал, где он. В общежитии Вячеслав не появлялся; телефон не отвечал, и где его искать - непонятно.
***
Наташе при помощи Ольчика пришлось обойти почти всю Думскую улицу, заслуженно пользующуюся репутацией самого злачного местечка Петербурга. Даже днем одинокий полицейский не отваживался заглянуть на эту улицу, где царило разудалое веселье, и даже в прошлогодний карантин не совсем затих бесшабашный разгул.
Оля Еремеева по своей предыдущей работе хорошо знала все питейные и ночлежные заведения Думской и охотно вызвалась сопровождать Наташу. Узнав о случившемся с Вячеславом, она возмутилась: "Вот твари! Убили его отца, а теперь еще и ему грозятся! Да самих бы их за это по ...льнику! Ой, извините, сорвалось!"
Наташа чувствовала себя обязанной найти Вячеслава. Она понимала, что это с ее подачи Томилины, брат и сестра, подали иск на семью "Чихальи", а теперь все шишки обрушились на Вячеслава. Скандалисты недаром выбрали мишенью именно его - парень казался им самым безопасным противником.
Наконец-то Наташа и Ольчик его нашли, к вечеру следующего дня. И поразились перемене, произошедшей с ним перемене. Убежденный трезвенник, растягивающий на всех театральных сабантуях один бокал сухого вина, Вячеслав добивал литровую бутылку водки. От него крепко пахло табаком. Пьяным парень не выглядел - скорее, остекленевшим, застывшим. И в глазах вместо хмельной дымки была только боль. Лицо побледнело и вытянулось, скулы заострились, как у переболевшего.
Наташа при помощи Ольчика вытащила парня из-за стола, протянула подскочившему к ним бармену двухтысячную купюру - "Этого хватит? Сдачи не надо!" - и затолкала Томилина в свой "Круизер". По дороге на Фонтанку Наташа включила магнитолу. Снова пела "Агата Кристи", "Опиум для Никого". "Интересно, - вяло отреагировал Вячеслав, на секунду выйдя из оцепенения, - что у него случилось, из-за чего он так хочет "поиграть в декаданс"?.."
Радуясь, что муж в Ростове, а Младшенького няня повезла на выходные в Комарово, Наташа занялась реанимацией загулявшего артиста. Через два дня ему предстояло играть в "Эксперименте профессора Доуэля", и к этому времени Вячеслав должен быть как новенький. "А то хорош будет профессор Керн, помятый, с красными глазами и выхлопом!"
Сыграть знаменитый роман Александра Беляева на сцене придумал Лаврецкий. Он же и назначил на главные роли Вячеслава и Алису. Астаховой с трудом давалась роль Лоран - женщины, ненавидевшей Керна. "Раньше профессора играл Наумович, - говорила она Наташе, - и он изображал такого прожженного мерзавца, убийцу и вора, что его не трудно было ненавидеть на сцене. А когда Слава в ответ на мои обвинения смотрит с таким искренним недоумением и укором, я по-настоящему краснею и чувствую себя настоящей мегерой... Ведь погубив Керна, Лоран не дала ему завершить научную работу, которая произвела бы переворот в медицине и спасала бы множество жизней. Получается, моя Мари - настоящая преступница, даже в большей степени, чем Керн!" "Эксперимент" имел успех на сцене, и режиссер уже искал сценариста для "Властелина мира", и на роли Штирнера и Эльзы снова наметил Томилина и Астахову...
Наташа загнала Вячеслава в душ, заставила бросить в стиральную машину пропахшую алкоголем и табаком одежду, напоила его крепким кофе... Вячеслав почти не сопротивлялся, но Наташу пугала его безучастность; парень казался погасшим.
- Не знаю, как теперь выйду на сцену, - признался он, кутаясь в халат Уланова, - после того, что случилось... Я даже думаю... Может, мне лучше уволиться или перевестись в другой город.
- О чем вы говорите?! - возмутилась Наташа. - Вы вышли на главные роли, вас обожают зрители, вы работаете не где-то, а в театре Лаврецкого, это небывалый успех для артиста, приехавшего в Питер из другой области! И вы все хотите похерить из-за парочки кретинов, которые всех винят в том, что без мозгов родились? Я даже слушать не хочу эти глупости. Ведь сцена - это ваше призвание, вы не играете - вы живете жизнью своих героев, а это не такой уж и частый дар в наше время!
Она почти кричала, говорила резко и даже грубо, вспоминая, как майор Мелешко так же, при помощи жесткой шокотерапии, иной раз выводил солдат из посттравматического шока после первого боя или приводил в чувство запойных. "Никаких сюсюканий, - говорил комбат, - из шока надо вышибать, как из парашютного люка - сапогом под задницу! Мамочки с ними дома пускай сюсюкают, а тут армия, а не ясли!" И Наташа надеялась, что ее резкий тон и прямодушные высказывания помогут Вячеславу выйти из подавленного состояния, встряхнуться, ожить.
- А кстати, сколько вам лет, Вячеслав? - поинтересовалась она, заваривая две чашки кофе.
- Тридцать четыре, - ответил артист. - А что?
"А мне - тридцать девять, - констатировала Наташа, - на пять лет старше... Хотя, почему это меня беспокоит? Странно, что я вообще задала ему этот вопрос!"
- Вы выглядите моложе, - сказала она, - я думала, что вам еще нет тридцати.
- Уже есть, - впервые чуть улыбнулся Вячеслав.
Наташа поставила чашки на поднос и отнесла в гостиную. Следом Вячеслав принес вазочки с печеньем и конфетами. И, если бы Наташа видела, каким взглядом артист ее провожает, она бы очень смутилась...
***
Наташа успела забыть, что она дома не одна и, выйдя из кабинета покурить, вздрогнула, увидев в кресле в гостиной мужскую фигуру.
- Я вам, наверное, мешаю, - поднял голову Вячеслав, - может, я уже пойду в общежитие?
- Ерунда, - ответила Наташа, - часть комнат в квартире обычно пустует, они предназначены именно для гостей, и вы абсолютно меня не стесняете. В общаге тихо не бывает никогда - помню по армии. А вам нужно хоть немного побыть в тишине перед спектаклем, успокоиться, прийти в себя.
- Мне очень неудобно, - признался артист, запоздало вскочив с кресла. - Уже второй раз вы мне помогаете, а я не могу ничем вас отблагодарить.
- И не надо, - снова отмахнулась Наташа.
- Неловко оставаться в долгу. Мы так не привыкли, - покачал головой Томилин.
У Беллы была книга дворянских родов России, которую она не раз с гордостью показывала Наташе, открыв на странице "Измайловы". "Может, это мой герб, - говорила подруга. - И Измайловский проспект назван в честь моих предков... Как знать! Революция изрядно побушевала, многие семейства так разметало, что где угодно можно найти "бывших"..."
Наташа из интереса прочитала всю книгу, и сейчас вспомнила, что ей попалась на глаза и статья о древнем роде Томилиных. Он тоже имели родовой герб.
"Чрезмерно узкое его лицо подобно шпаге, - вспомнились стихи Марины Цветаевой. - Мучительно-великолепны брови... В его лице таинственно слились две древних крови... Под крыльями раскинутых бровей —
две бездны. В его лице я рыцарству верна, — всем вам, кто жил и умирал без страху! — Такие — в роковые времена — слагают стансы — и идут на плаху..."
Наташа загасила окурок в высокой фигурной урне-пепельнице и вернулась в комнату.
- Вы тоже однажды очень меня выручили, Слава, - преувеличенно бодро сказала она, - помните "два часа дождя под июльский гром"? Можно сказать, вы меня тогда спасли. А я всего лишь помогаю вам в трудную минуту. Если для вас это важно, то мы в расчете.
Вячеслав поднял голову, и на его щеках появились те самые милые ямочки. И только сейчас Наташа заметила, что он только выпил кофе и не притронулся к десертам. И как бледен и осунулся молодой человек - как будто долго голодал или был измучен многодневной болью.
- Вы хорошо себя чувствуете, Слава, - спросила она.
- Спасибо, Наташа. Все в порядке.
- А когда вы ели в прошлый раз?
- Не помню. Кажется, в буфете перед спектаклем...
- Третьи сутки, - резюмировала Наташа, - понятно. Однажды я сама долго голодала и сразу узнаю симптомы. Но я перед началом голодовки была более упитанной, специально готовилась и набирала вес про запас, да и физических нагрузок в тюрьме было меньше, поэтому я так долго держалась. А у вас две главные роли, пять второстепенных, и вы еще что-то новое готовите к постановке... Если вы начнете сейчас голодать, то свалитесь недели через две. Если не раньше. Пойдемте на кухню.
Ослушаться хозяйку квартиры Вячеслав не решился. Вставая с кресла, он слегка пошатнулся, но спешно выровнялся, не желая выказывать слабость.
- Какая у вас большая квартира, - сказал он по дороге в кухню.
- Бывшая коммуналка, - пояснила Наташа, - а до 1917 года - чьи-то господские апартаменты. Сейчас подобные квартиры в центре, особенно у воды, расселяют и продают за большие деньги желающим "жить, как графья".
Она открыла морозилку:
- На ужин могу предложить только пиццу и пышки. Хозяйка из меня фиговая, готовить не люблю и не умею. Вам "Маргариту", или "Четыре сыра"?
- Любую. На ваше усмотрение, - Томилин устроился на высоком стуле у длинного стола.
- Прекрасно, значит, "Четыре сыра", - Наташа достала большую пиццу и сунула в микроволновую печь. - Сварить кашу в походном котелке и вскрыть тушенку из суточного сухпая - вот предел моих кулинарных способностей. Мама говорит, что у меня руки растут не из того места.
- Зато вы пишете очень хорошие книги, - тихо сказал Томилин. - И написали пьесу, любимую зрителями уже не первый год. Каждому свое.
Он посмотрел в окно на реку, залитую розоватым вечерним солнечным светом и вздохнул:
- Что-то у меня в голове засела песня, которую я как-то слушал в вашей машине. О пьяных звездах и розовом снеге... Это все эмпатия. Не знаю, дар это, или несчастье, - с горечью сказал артист.
- Вы улавливаете чувства людей? - Наташа достала из печки пиццу и начала нарезать.
- Да. Эти люди в театре, родители мальчика... Они меня ненавидят за то, что я причинил им горе. Не знаю, Наташа, можно ли платить злом за зло. Вот и в "Доуэле" Лоран ошибочно решила, что Керн- преступник, и не остановилась, пока не уничтожила его. Но из-за этого он не смог закончить работу над изобретением, которое могло бы послужить во благо человечеству... Мари думала, что борется со злом во имя добра и справедливости, и лишила множество людей шанса на спасение. Вот так и я, думал, что поступаю справедливо, а принес им несчастье.
- Слава, - Наташа отложила нож, - сделайте одолжение, не берите на себя вину за все на свете. Самобичевание в данном случае неуместно. Несчастье им принесли их собственные жадность, глупость, наглость и пофигизм. И эти же их качества стали причиной болезни, обрушившейся на их соседей по экскурсионному автобусу, на сотрудников турфирмы и на вашего отца. Они пожалели уплаченные за билеты деньги, думали только о том, что, сдавая их в последний момент, потеряют какую-то часть, не захотели надеть на сына маску, чтобы не выслушивать его капризы и истерику, да еще лезли с ним всем в лицо и огрызались, когда их просили соблюдать дистанцию. И вполне закономерно, что теперь они расплачиваются за такое наплевательское отношение к окружающим. Рано или поздно всем, кто думает "Лишь бы мне и моим детям было хорошо и комфортно, а на остальных мне наплевать, утрутся и потерпят", приходится держать ответ за свои поступки. Умные люди в таком случае понимают, что виноваты сами, и стараются извлечь урок, а глупые ищут виноватых вокруг себя. И вам не стоит казниться из-за того, что кто-то с одной извилиной в организме срывает злобу на том, кто кажется ему наиболее безобидным. Да и то, - буркнула Наташа, - похоже, у этой семейки единственная прямая извилина в организме находится не в голове, а на том месте, которым садятся.
Вячеслав не удержался от смеха:
- А у вас острый язык, Наташа. Не хотел бы я на него попасть. Даже не знаю, что вам ответить. Трудно возразить. Мне крыть нечем, - развел руками артист, словно капитулируя.
- А вы все же считаете, что я неправа? - Наташа нарезала пиццу. - Вам два куска? Три?
- Один, - смущенно сказал Вячеслав, который, судя по глазам, охотно съел бы всю лепешку. - Я тоже об этом думал, пытался убедить себя, что правильно сделал. Если такие люди не будут знать, чем отзовется кому-то их беспечность, они и дальше будут так поступать... Но их ударило слишком сильно. Потерять детей - это самое страшное для родителей.
- Хорошие родители, - Наташа все же положила ему три куска пиццы, - не думали бы о том, что, сдавая билеты перед самой экскурсией, потеряют сколько-то процентов кэшбэка. Отменили бы поездку, увидев, что ребенок почихивает. Моя мать никогда не поехала бы с нами на экскурсию, если бы я или кто-то из моих сестер начал чихать. А в моем детстве таких болезней, как ковид, еще не было, но мама все равно не была такой беспечной. Так что каждый человек - кузнец своего счастья и несчастья тоже. Вас, наверное, коробят мои жесткие суждения, но я понимаю, что жизнь - суровый учитель, за ошибки может так вмазать - костей не соберешь. Надо думать, что делаешь, и извлекать уроки. Я как-то тоже получила жестокий урок, и хорошо его усвоила, а не переводила стрелки. Вы знаете, что со мной случилось и почему; "Развязку" вы наизусть выучили.
- Да. Знаю. И читал в 2015 году о событиях на Оккервиль.
- Слава, вам необходимо поесть, - Наташа увидела, что Вячеслав едва надкусил один из золотистых треугольников пиццы. - Вам нужны силы, - она дотронулась через стол до пальцев Вячеслава, и артист вздрогнул, как от удара током и поднял голову. Бледные щеки запунцовели, а в глазах мелькнули смущение, растерянность и еще что-то... "И почему не эмпатка!"
- Да, спасибо... Конечно, - Вячеслав взял первый кусок и начал жевать - Я часто забываю о еде, если чем-то расстроен.
После ужина Вячеслав снова устроился в кресле у камина, читая тетрадь со своим текстом в "Эксперименте профессора Доуэля". Видно было, что он чувствует себя неловко в этой огромной комнате с тремя окнами, евроремонтом, лепниной, камином и дорогой мебелью, особенно после своей восьмиметровой комнатки в общежитии со сводчатым потолком и узкой панцирной кроватью (тонкий полосатый матрас, синее пикейное покрывало). Худощавый молодой человек в великоватом ему халате был похож на подростка. Но уже завтра он будет решительным целеустремленным и жестким профессором Керном. Он будет продолжать дело своего учителя, готовый выполнить последнюю волю Доуэля даже если для этого придется приносить жертвы и ложиться костьми. Он был ошибочно заподозрен в убийстве учителя. И все поверили обвинительнице, а не оклеветанному человеку... И ему на поклоне будут громче всех аплодировать, а еще через три дня он снова будет нырять в июньскую Оккервиль, чтобы спасти ключевого свидетеля защиты своей любимой женщины... В любой роли Вячеслав бесподобен. Он не играет - он живет жизнью своего персонажа, становится им - Уманским, Керном, эльфом Пэком, Гришей Незнамовым... И, Наташа посмотрела на его тонкие, точеные черты лица, безупречную осанку и изящные кисти рук, - может, если бы не 1917 год, сейчас Слава жил бы не в общежитии, а в такой же квартире или в родовом имении Томилиных. Породу не спрячешь; даже в скромной одежде он выглядит благородно, держится спокойно и с достоинством. А другие, Наташа вспомнила некоторых завсегдатаев "глянцевой" тусовки, - могут хоть с головы до ног увеситься элитными украшениями, нарядиться в самые дорогие и брендовые наряды, рассекать на машинах класса люкс и хвалиться своими виллами, бунгало, шале и дворцами, покупая своим питомцам безумно дорогие деликатесы и шлейки стоимостью в чью-то годовую зарплату - и все равно Купчино, Лиговку или Шушары никуда не спрячешь; так и норовят вылезти наружу. Стоит только посмотреть, как трепетная большеглазая, как Бэмби, пианистка Норкина кроет умелым матом сотрудников спорт-клуба или продавцов в бутике, изредка вставляя в матерный монолог слова "быдло" и "чмо"; рафинированная бизнес-леди Барская, похожая на ходячую рекламу бренда "Прада", орет на совете директоров так, что покраснел бы от стыда даже грузчик из Морского порта... Весь их лоск и респектабельный облик тут же превращается в кастрюльную позолоту. И как несправедливо, что такие особы блистают и купаются в роскоши, задают тон в свете, по сути не имея за душой ничего, кроме крепких локтей и луженой глотки, умения идти по головам, а в нужный момент - пресмыкаться. А по-настоящему талантливый человек, артист, поэт и бард, сводящий с ума всех петербургских театралов, ютится в крошечной комнатке под крышей и получает зарплату меньше, чем эти погремушки за неделю тратят на корм для своих собачек.
Наташа не видела, как Вячеслав украдкой поглядывает на нее поверх тетради. И тоже думает о ней.
Вот она какая, популярная писательница, автор серии "Армейский детектив", набирающая все большую известность среди поклонников этого жанра. До сих пор он видел Навицкую только с расстояния, в директорской ложе рядом с режиссером, директором театра и почетными гостями - элегантно одетую, с безупречной прической и легким "натуральным" макияжем, благодаря которому лицо казалось не накрашенным, но выглядело свежим и цветущим. Актрисы в кулуарах со знанием дела обсуждали, сколько стоит косметика, дающая такой эффект... Фото Натальи в апартаментах на Фонтанке в кругу семьи. Презентации и автограф-сессии в Доме книги у канала Грибоедова. Глядя на эту элегантную красавицу, Вячеслав с трудом верил в то, что было написано в аннотации на обороте каждой ее книги: служба в ВДВ, ложное обвинение, тюрьма, побег... Это казалось рекламным ходом. Разве может эта дама маршировать в берцах, прыгать с парашютом, выскакивать на ходу из тамбура электрички?.. Конечно же, это рекламный ход, придуманный издательством, чтобы привлечь читателя к автору с необычной биографией - и заставить охотнее покупать ее книги.
Вячеслав уже был наслышан об авторе "крутых" мужских триллеров о спецназе Беркутове - о нем тоже писали, что он служил в спецвойсках, участвовал в боевых действиях, боролся после дембеля с мафией в родном городке, и так далее... И приключения бесстрашных парней в черных беретах написаны в основном на основе реальных событий из жизни автора...
А в жизни Беркутов оказался рыхлым вальяжным господином с пухлыми мягкими руками, сражался он только в "Варкрафт" или "Танки" и даже не знал, кто старше по званию - сержант или старшина. "Но надо же книги продвигать, - ерничал как-то в курилке Стас Вяземский после визита Беркутова в театр на День морской пехоты с раздариванием книг и совместной фотосессией. - Если сказать зрителям правду и показать им этого тюфячка без прикрас, кто захочет покупать его книги? А так срабатывает "вау-эффект", для него и придумали эту героическую сказочку"...
Впервые Томилин по-настоящему рассмотрел Наташу, когда она слушала его песню о человеке, заблудившемся ночью в зимнем лесу. По ее лицу было видно, как близка и понятна ей эта тема, как знакомы ощущения человека, оказавшегося в безвыходной ситуации, не зная, придет ли помощь...
А потом Наталья, едва узнав о его горе, не колеблясь направилась к Лаврецкому и добилась того, что непреклонный главреж перенес спектакль для почетных гостей на четыре дня. А потом она отвезла его на своей машине в Новгород и на отпевании в Софийском соборе искренне разделяла его горе.
Без своих дорогих платьев и костюмов, в простых джинсах и рубашках, с чистым лицом Наташа выглядела совсем иначе и оказалась простой, открытой и... Пожалуй, это слово к ней подходит: настоящая. Решительная, волевая, умеющая настоять на своем, готовая протянуть руку помощи, сопереживать. Она не бросит человека в беде, отложит все дела, если кому-то рядом нужна помощь. глядя на нее в Новгороде и позже, когда они пережидали июльскую бурю в мансарде, Томилин понял, что все правда - и армия, и боевые действия, и тюрьма, и борьба за справедливость. Наталья не лжет и не притворяется. "Настоящая, - крутилось в голове у Вячеслава, - она настоящая..."
Эта мысль настойчиво крутилась в его голове, отвлекая от напряженного объяснения Керна и Лоран в конце первого акта - ключевой эпизод пьесы. "Она замужем, - напоминал себе артист, - у нее растет сын. Соня говорила, что у Натальи счастливый брак. Она помогает мне просто потому, что не может пройти мимо, если кому-то плохо. Что я себе возомнил? Она замужем и счастлива..."
Он снова опустил глаза на страницу. Да, и еще одно - у Вячеслава было маловато опыта общения с женщинами в каком-то формате помимо дружеского или делового. Бойким, обаятельным и развязным он мог быть только на сцене, войдя в образ. В жизни же его каждый раз охватывали робость и скованность, если он пытался поухаживать за девушкой. Все попытки оборачивались неудачей, и в конце концов Вячеслав оставил их: "Значит, время еще не пришло. Я сам пойму, когда буду готов преодолеть этот барьер. А пока можно просто дружить с интересными людьми, и неважно, мужчины они, или женщины..."
Он долго думал, что и Наталью воспринимает так же - как хорошего друга, доброго и отзывчивого человека, уважает ее талант и трудолюбие, восхищается ее живым умом и острым языком... И только сейчас понял, что уже давно заблуждается насчет своего истинного отношения к этой женщине. "Мне лучше делать вид, что я продолжаю заблуждаться, - подумал артист, - во-первых, Наталья видела меня на Думской, когда я сорвался из-за того скандала на спектакле..."
Он со стыдом вспомнил свои облитые кетчупом брюки, помятую несвежую рубашку, неуклюжее, отяжелевшее тело, мутный туман в голове... Всего один раз сорвался, и какой результат... "Наверное, я ей теперь неприятен, если она увидела меня ТАКИМ. А главное - ОНА ЗАМУЖЕМ И СЧАСТЛИВА! Вяземский как-то правильно мне сказал: "Не про вашу честь невеста, Юлий Капитоныч..."
***
Позже, уже сидя в отведенной ему гостевой комнате, Вячеслав томился без сна, глядя в окно, за которым мягко светилась белая ночь. Плотные шторы он не задергивал. Перед глазами снова и снова вставала картина: Наташа расстилает постель, сноровисто расправляет простыню, привычно взбивает подушку, встряхивает легкое одеяло... Статная, цветущая, энергичная, сама Жизнь. Он, как завороженный, следил за каждым движением ее сильного гибкого тела. Следом потянулось другое, непрошенное, воспоминание, которое вызвало на его щеках краску стыда. В общежитии, возясь с мокрой одеждой, прилипшей к телу, Томилин боролся с мыслью о том, что за его спиной раздевается красивая молодая женщина, и представлял себе эту картину, и гнал ее от себя, и не мог от нее отделаться. Он все время думал, какая у Натальи кожа - золотистая, словно спелый персик, и такая же нежно-бархатистая. И пахнет от нее мёдом, как в саду у тети Лены, когда цветут деревья... По дороге в Новгород Наталья сидела за рулем в майке, бросив ветровку на заднее сиденье, и ее обнажённые золотистые руки все время были перед его глазами. Пока Наташа сражалась за его спиной с рубашкой и джинсами, отяжелевшими и непослушными, растиралась полотенцем и спешно натягивала спортивный костюм, Томилин испытывал настоящую муку. А когда она наутро ушла, Вячеслав (вспомнить стыдно!) взял куртку от спортивного костюма, поднес к лицу и долго вдыхал медовый запах...
Мысль о том, что Наталья снова рядом, через две комнаты, не давала Вячеславу уснуть, и парень жалел, что бросил курить. Сигарета сейчас помогла бы справиться с бунтующими чувствами.
Он представлял ее себе - загорелую, с лучистыми голубыми глазами и упругим золотистым телом, свежую после душа, такую манящую... но чужую жену.
Вячеславу доводилось видеть постановки "Грозы" и "Анны Карениной", и однажды он даже сыграл роль Бориса Григорьевича. Оба спектакля подводили к мысли, что влечение к чужим женам до добра не доводит, и это не только на сцене бывает. Вячеслав помнил, как в Новгороде один из его товарищей разводился со скандалом из-за новой участницы дивертисмента. А другому ревнивый муж артистки оперетты сломал нос. Был и настоящий криминал - актриса убила мужа-режиссера за то, что он люто ревновал ее к трагику и даже начал поднимать на нее руку, угрожая расправиться с соперником... Любой из этих историй хватило бы, чтобы понять, как важно сдерживать свои порывы. "Да и Тартюф, - думал Вячеслав, ворочаясь на пахнущих лавандой простынях, - погорел именно на том, что не смог совладать с тягой к жене Оргона..." Но теперь Томилин лучше понимал и литературных героев, и участников тех историй, которые довелось наблюдать, работая в разных театрах. У него сейчас не было сил осуждать этих людей за то, что они не совладали с бурей чувств. "Не девственным суд, - он перекатился с горячей подушки на край кровати, - над страстью... Тяжеле виновная Федра - о ней и поныне поют..."
"Нет, так нельзя, - он решительно поднялся с постели и потянулся за свежими и выглаженными джинсами и рубашкой, - я же не каменный... "Как я ни набожен, но все же я - мужчина!"... Опять цитата из пьесы! Но что делать, если и в мировой классике так много пишут о запретных чувствах! Но это будет против моей совести..."
Он уже был у входной двери, стараясь справиться с многочисленными замками и не поднять шум, когда дверь гостиной за спиной скрипнула.
Наташа стояла в дверях, кутаясь в короткий шелковый халат-кимоно и смотрела на застывшего у двери артиста.
- Вы далеко? - спросила она.
- Я лучше все-таки пойду в общежитие, - Вячеслав смущенно отвел взгляд от ее длинных красивых ног. - Я... Спасибо вам за доброту! Вы очень мне помогли, и не раз... Я ваш должник. Но сейчас очень неловкая ситуация, и я... - злосчастная робость снова сковала ему язык, лишив красноречия. "Еще и мычу, как глупый теленок!"
- Ну вот, - грустно сказала Наташа, - и вы уходите, а я буду коротать остаток ночи в этой огромной пустой квартире. Мой муж в Ростове на прениях. Девчонку с Левбердона обвиняют в экстремизме и госизмене, как меня когда-то, и Виктор уже полгода мечется между Питером и Ростовом. Стоит ей попасть в карцер, заболеть или объявить голодовку, как он, выпрыгивая из штанов, мчится на первый же поезд, идущий на юг, как когда-то носился ко мне. А я каждый раз мучаюсь от мысли, что однажды он не вернется. Полтора года он ездил ко мне в СИЗО, а потом мы поженились. А может, тогда у него тоже была женщина, которая ждала его, и однажды не дождалась. А теперь пришла очередь и мне расплачиваться за это. Да и Агния на 16 лет моложе меня, - Наташа вертела в руках зажигалку. - Хоть и умом не блещет, и манеры - как у мисс Дулиттл в первом действии "Пигмалиона", но возраст, мать его!..
- Я не знаю эту Агнию, - Вячеслав отошел от двери и, отчаянно краснея, выпалил:
- Но по-моему, от таких женщин, как вы, не уходят!
- Да, - невесело улыбнулась Наташа, - я ведь зарабатываю такие деньги, которые этой подавальщице и не снились, а у нее даже трусов целых нет, все латаные...
- Я не об этом, - Вячеслав уже забыл о том, что хотел уйти. - Вы удивительный человек, Наташа, и только безнадежный глупец может променять такую женщину на какую-то нимфетку! Я уверен, что и ваш муж это понимает, и у вас с ним все будет хорошо.
- Спасибо, Слава, - наконец-то улыбнулась Наташа, - я бы тоже этого хотела. Но вот опять ему позвонили, и он умчался. Если нет подходящего по времени поезда - он едет на машине, всю ночь в дороге. Вот позавчера у наших друзей родилась дочь, первый, долгожданный ребенок в семье. А Виктор даже не поздравил их, так торопился к своей подзащитной. И это к ней он уехал в тот день, когда вы впервые играли в "Развязке", а я об этом узнала только в фойе, от его начальника... - голос Наташи дрогнул от обиды, и Вячеслав дотронулся до ее плеч, успокаивая, и Наташа, неожиданно для самой себя, обняла его в ответ и прижалась щекой к его рубашке.
- Мне тогда было очень обидно, - сказала она, не поднимая головы.
- Я это понял, - Вячеслав тоже обнял ее, пока еще сочувственно, участливо. Не более. Но Наташа даже сквозь одежду почувствовала, как напрягается его тело, а руки становятся горячими. "Критическая масса - это вам не критические дни", - как любил шутит все тот же комбат Мелешко. "Еще не поздно остановиться, - думала Наташа, - разрешить ему уйти, как он хотел, пока мы еще владеем собой. Я так и сделаю. Сейчас. Соберусь с силами. Еще секунда - и я отодвинусь от него. Он сам будет мне за это благодарен!"
Она подняла голову, чтобы сказать: "Сейчас я открою вам дверь", и увидела его лицо прямо перед собой - в глазах смятение, взгляд уже слегка ошалевший. И вместо умных и правильных слов Наташа потянулась ему навстречу. Ее руки заскользили по спине Вячеслава, а он стиснул ее так, что Наташа даже охнула. Она даже не подозревала, что худощавый, даже хрупкий парень обладает такой силищей.
"Что же мы делаем, что мы де..." - заполошно захлебнулся голос ее рассудка. "Да пошел ты...! - ответил другой голос, который толкал их друг к другу. - Заткнись, надоел!"
Помогая и мешая друг другу, они срывали одежду прямо на ходу. Полетела в угол, теряя пуговицу, рубашка Вячеслава. Шлепнулся на пол халатик Наташи. Со стуком выпала из кармана зажигалка.
Наташа уже не помнила, когда в последний раз она с таким пылом занималась любовью, отбросив все тормоза и забыв обо всем. С Улановым у нее уже давно были ровные размеренные отношения супругов, проживших вместе уже много лет. Только в январе, пережив приступ ревности, когда муж на одном из процессов повстречал свою университетскую знакомую, Наташа поняла, как боится его потерять. Напуганный странным поведением жены по телефону, Уланов 31 декабря примчался из Луги, преодолевая заторы и снеговые заносы, и у них начался настоящий второй медовый месяц. И они облегченно смеялись над теми тревогами, которые чуть не испортили им Новый год... Но уже в феврале всё вернулось на круги своя. Уланов принял дело Агнии Найденовой.
Они лежали обнаженные, в изнеможении раскинувшись по огромной Наташиной кровати, переводя дыхание после закружившего обоих урагана. В розоватом свете раннего августовского утра Вячеслав был как никогда похож на озорного Пэка - взъерошенный, с блестящими глазами, тонкий, но не тощий, а гибкий и пластичный, как молодой гепард.
Вячеслав с трудом понимал, как это случилось. Только что они стояли в прихожей, он собирался уходить. Как они оказались в комнате хозяйки? И неужели он только что держал Наташу в своих объятиях и помнит, какая у нее теплая упругая кожа, и теперь его руки пахнут медом?..
- Не жалей ни о чем, Слава, - Наташа поднялась и подняла с пола свою ночную рубашку. - И я не жалею, - она поцеловала его.
- Наташа, - Томилин сел на кровати и смущенно осмотрелся в поисках хоть какой-нибудь своей одежды.
- Это было чудесно, - Наташа протянула ему брюки. - Но сейчас иди в гостевую... Нам надо немного поспать, а в одной комнате мы не заснем...
Когда закрылась дверь гостевой спальни, взгляд Наташи упал на фотографию с мужем и сынишкой у новогодней елки в Черноречье у мамы. "Ну вот, - снова занудил голос рассудка, - я же предупреждал, а ты велела заткнуться..."
"И сейчас повторю, - Наташа открыла форточку и закурила, - что случилось, того уже назад не отыграешь. Вот и заткнись!"
***
К театру они подъехали вместе. Перед этим Наташа и Вячеслав проспали до полудня. Разбудил их только гул отдаленного пушечного залпа.
В кухне, пока грелась пицца, Вячеслав, кутаясь в халат, пробормотал:
- Наверное, я не должен был этого делать... Не совладал с собой.
- Знаешь, в одном из сборников стихов Анны Ахматовой есть эпиграф: "В историях любовных найдутся имена двоих виновных". За точность цитаты не поручусь, но смысл передаю точно, - Наташа достала из печки румяную пиццу, включила кофемашину, чтобы сварить себе эспрессо и капуччино - Вячеславу. - Да, я тоже не совладала. Но разве ты об этом жалеешь?
- Нет,- честно ответил Томилин.
- И я тоже не жалею.
Свои вещи они собирали по всему коридору, снова сталкиваясь и мешая друг другу. Когда Вячеслав принимал душ, зазвонил его телефон. Увидев на экране номер Лаврецкого, Наташа постучалась в дверь ванной:
- Антропка, иди, тебя тятька пороть хочет!
- Лаврецкий? - дверь душевой кабины приоткрылась, высунулась рука в облаке пара. - Боже, я же две репетиции пропустил!
Лаврецкий так орал, что стоящая у кабинки Наташа слышала каждое его слово из трубки. Режиссер был на взводе.
- Тебе все обзвонились! Соня тебя по всем больницам ищет, по всем моргам! Что на тебя нашло? Ты где?
- Извините, Константин Савельевич. Я вас подвел, - вопрос "ты где" Вячеслав проигнорировал.
- ПОКА не подвел, - поправил режиссер, - но вот если бы ты сегодня пропустил спектакль!.. Играть-то сможешь?
- Смогу.
- А что это за вода льется? - заинтересовался режиссер. - Где это ты сейчас плещешься? - смешок в трубке; Костя явно терял гневный запал. - Ну ты даешь. Зря тебя Стас "под шафэ" семинаристом называет! Ну приходи, - Лаврецкий заржал. - Ждем!
- Обычные театральные подначки, - Вячеслав понял, что Наташа все слышала. - Не лучший юмор.
Он был невероятно похож на Пэка. - небритый, в мятой рубашке, но глаза блестят и щеки раскраснелись.
За столом он налегал на пышки.
- Люблю сладости, - он улыбнулся, демонстрируя выступающий, как у кролика, передний зуб. - А петербургские пышки так соблазнительны...
- Счастливый ты,- Наташа доела свою единственную пышку. - У меня с ними отношения испортились той весной во время карантикулов... На одиннадцатый день я не смогла застегнуть джинсы. Если бы не очередное расследование, во время которого мне пришлось носиться по всему городу, к концу ковикулов мне пришлось бы голой ходить...
Представив эту картину, Вячеслав по-мальчишески прыснул.
- У тебя прекрасная фигура, - сказал он.
- А в прошлом апреле пуговица и петелька на моих джинсах разошлись, как в море корабли, - сказала она.
Обычно Наташа больше радовалась похвале своих писательских талантов или армейской доблести, но от слов Вячеслава зарделась, как юная девушка.
- А это правда, что ты берешь для своих романов истории из жизни? - спросил Томилин, перелистывая потом в ее кабинете "Лабиринты Кронштадта".
- Иногда да. Мои друзья - юристы по уголовным делам, и я им помогаю в трудном деле... Ну а тут, в этой книге, которую ты смотришь, история о том, как мы с подругой вышли погулять вечером, и попали в историю...
- Это карма, наверное, - Томилин бережно листал страницы. - Ты помогаешь восстановить справедливость. Я читал о Джамете. Вы спасли невиновного от сурового приговора. Ты не только талантливый автор, а и сама расследуешь преступления...
Снова зазвонил телефон артиста.
- Слава, у нас в гостях Евсеев, - выпалил молодой артист Вахтанг Коташвили, играющий в "Эксперименте" Ларе. - Режиссер на ушах. Славка, не подкачай! Играем по полной!
С этим же позвонила и Инесса.
- Славик, постарайся, - взмолилась она. - Ты как? Сможешь? Отпустило? Слава Богу! Ждем-целуем!
***
Наташа запарковала машину на служебной парковке театра.
- Нам лучше зайти порознь, - Вячеслав отстегнул ремень. - Я не хочу, чтобы о тебе пошли кривотолки.
- А обо мне всегда судачат, с армии, - ответила Наташа. - Зачем я пошла в десант, чем занималась в казарме, за каким фигом ездила в горячие точки... Почему не захотела менять присягу, и так далее. Мне не привыкать, что обо мне дураки болтают. Но я в десанте служила и на пустоболов не ведусь.
- Одно дело выдумки, - ответил Томилин, - и другое - когда все правда. Я пропадал три дня, а потом мы вдвоём войдём в театр... Ты слышала, как Лаврецкий н наш счет прохаживался. Я о тебе забочусь.
- Да... Мужики по части сплетен любой кумушке у парадного фору дадут, - согласилась Наташа. - Ладно, убеди. Иди, а я покурю и подтянусь.
Она юркнула в арку, увитую диким виноградом, где стояла урна-пепельница. Сейчас там никого не было.
Но не успела Наташа достать пачку, как снаружи раздался мужской голос:
- Эй, ты, а ну иди сюда!
- Вы мне? - спросил Томилин.
- Сюда иди, я кому сказал, - мужчина выругался.
- Храбрый, гад, только телеги катать! - взвизгнула женщина, - кляузы писать, а тут и хвост поджал, ишь, по сторонам зыркаешь, подмоги ждешь!
Наташа бесшумно выскользнула из арки и оказалась за спинами скандалящих. Блондинка, до треска затянутая в красные брюки из ткани, похожей на фольгу и в самонадеянно коротком топе, и ее спутник - молодой, но рыхлый толстяк в джинсах и тесной футболке, подчеркивающей все жирные складки на потном теле.
- Что, отсиживался где-то, думал, пронесет, в блэк-лист нас внес? - толстяк харкнул на поребрик. - Зас...л тогда? Я тебя еще не так испугаю! Если заяву не заберешь, я тебя везде достану!
Вячеслав молчал. Потом поднял голову, и его серые глаза гневно блеснули, и Наташа представила себе шпагу в его руках.
- Разве я солгал хоть в одном слове? - спросил он, выводя из-под удара сестру и Навицкую. - Вы готовы устроить травлю на человека, который говорит правду? И почему я должен был молчать?
- Потому, что я - мать! - сварливо взвизгнула "фольговая" блондинка. - А Гейропа хочет у нас детей забрать, против семьи выступает, хочет, чтобы только гей-парады и лесбухи всюду были, а такие, как ты, им потворствуют! Тьфу! - женщина плюнула в сторону Вячеслава, но налетевший с Мойки порыв ветра отнес плевок ей на сверкающую брючину.
- Мы поговорим об этом, когда вы будете в нормальном состоянии, - сухо сказал Томилин. - Я не собираюсь бегать и прятаться, но разговаривать с человеком, потерявшим самоконтроль, не могу. Мне очень жаль, что так вышло. А вот вы явно не сожалеете о моем отце и, похоже, даже не понимаете, ЧТО произошло, - он развернулся и хотел обойти скандалистов, но толстяк цепко ухватил его за плечо:
- Нет, - он снова грязно выругался, - никуда ты не уйдешь, пока не заберешь свою заяву! Куда намылился? Я тебя еще не отпускал!
Вячеслав молча сбросил с плеча его руку.
- По-хорошему не хочешь?! - блондинка уперла руки в бока, загораживая артисту дорогу. - Так мы и по-плохому можем! Папочка, ты видишь, он по-доброму не хочет!
- Вы что к нему пристали?! - голос Наташи, командовавшей в ВДВ боевой ротой, заставил парочку подпрыгнуть на метр. Они обернулись. У парня оказалось красное потное лицо с глуповатыми, близко посаженными глазками. Видно, что совершенно растренирован: пузатый, одышливый; сказывается чрезмерное пристрастие к пиву, закускам и бдениям у экрана. "Кисель, - подумала Наташа, - похоже, тридцати еще нет, а уже весь расплылся!" Его жена щеголяла модным макияжем, длинными ярко-розовыми ногтями и смотрела злыми глазами из-под неестественно увеличенных ресниц. Красива ли она, Наташа не разглядела из-за злобной гримасы, коверкающей лицо молодой женщины.
- А тебе чего надо? - огрызнулась блондинка. - Иди куда шла, тетя, не с тобой разговаривают!
- Давай, катись, пока я добрый, - подхватил ее муж. "Тряпка. Корчит из себя крутого мачо, а сам у жены под каблуком со всеми своими телесами. И в такой физической форме, что ему любой курсач-первогодка в десантуре тумаков насует - он и охнуть не успеет!"
Наташа поняла, что это и есть супруги Фетюковы, родители "чихающего мальчика". И ее охватил гнев. Значит, отец Вячеслава заболел и скончался из-за них - этой вульгарной девицы со стервозным подвизгом и ее недалёкого подкаблучника-мужа.
Наташа вспомнила ледяной полумрак Софийского собора, вздрагивающие от слез плечи Елены Прокофьевны, мать и сестру Вячеслава, оцепеневших от горя; самого Славу с красными глазами на бледном измученном горем лице... Им не позволили даже открыть гроб на панихиде, чтобы в последний раз поцеловать мужа, брата и отца - врачи предупредили, что эта разновидность ковида может быть опасна даже спустя три дня... Эти же идиоты даже не осознают, что натворили, и теперь искренне считают себя невинными жертвами, а Славу пытаются взять измором или на испуг - "Вот так с нами связываться, будь мы хоть сто раз не правы - все равно покажем кузькину мать и Солнце заставим светить как нам удобно!" И таким только раз уступи - подомнут под себя, запрягут и поедут. По дурости своей дров наломают на две деревни с лишком.
Наташа быстро оценила силы противника. С этим сырым верзилой она справится за пару минут. А если его жена полезет царапаться или хватать за волосы, ей ткнуть двумя пальцами в солнечное сплетение, чтобы полчаса разгибалась - это хорошо помогает охладить боевой пыл. Ничего сложного, бывало в рукопашной и похуже...
- Да пошел ты! - в свой голос Наташа вложила все презрение к этой парочке. - Фетюк!
Она не знала, помнят ли эти горлопаны знаменитую поэму Гоголя из школьной программы и знают ли, какой смысл вкладывал в это словцо Ноздрев, браня своего зятя. Но по лицу парня увидела, что все-таки задела его. Не поняв слова, он по интонациям понял, что его нелестно обозвали. Так. Отлично. Пусть раскипятится посильнее и кинется на нее первым. Тогда, даже если она его в ответ и отправит в нокаут, это будет законная самозащита.
- Ты что сказала?! - красное лицо толстяка побагровело, как спелая свекла. Он угрожающе обернулся к Наташе всем корпусом. - Ты чего, борзая?
- Ты что, бессмертная, что с нами так разговариваешь?! - затрясла белой гривой его жена.
- Ишь, расхрабрились, - Наташа перестроилась так, чтобы при маневрах за ее спиной не оказались поребрик или скамейка, зорко следя за супругами (не пропустить бы атаку). - То двое на одного, то на женщину. Герои на букву "х"!
- Вот я женщин вообще-то не обижаю, - потряс перед ее носом толстым, как сарделька, пальцем Фетюков. - Но если какая-то сама нарывается...
- Оставь ее в покое!!!
Вячеслав неожиданно прыгнул вперед и, ловко маневрируя, обрушил на Фетюкова град точных и крепких кулачных ударов, тесня его от Наташи. Тому ни разу не удалось достать артиста ответным ударом. "Как Давид и Голиаф, - подумала Наташа, глядя на их поединок. Более субтильный и уступающий Фетюкову по росту Слава одолевал более тяжеловесного противника, почти не встречая сопротивления.
Боковым зрением она увидела, как блондинка подобрала с клумбы (ландшафтный дизайн, альпийские горки) один из круглых булыжников и подбирается к дерущимся, нацелившись на затылок Томилина.
Реакция Наташи была молниеносной. Первый удар она отбила, второй блокировала, а на третьем поймала Фетюкову за запястье, сжала. Камень выпал из рук скандалистки.
- Руку сломала! - ойкнула блондинка.
- Запястье онемело, - успокоила ее Наташа, - через полчасика пройдет. Может, за это время ты успокоишься и включишь мозги. И поймешь: чтобы суд вынес решение в вашу пользу, вам наоборот надо тише воды держаться! А если вы будете на людей бросаться и подкарауливать их по углам - какой ненормальный судья на вашу сторону встанет? Будешь потом виноватых вокруг искать! В зеркале лучше поищи!
- У тебя самой дети-то есть? - патетически выкрикнула Фетюкова, теряя кураж перед Наташей.
- Есть. И я не поехала бы с ним на экскурсию, видя, что он нездоров. Мне здоровье сына и соблюдение правил техники безопасности во время пандемии важнее кэшбэка в турфирме.
Блондинка не нашла, что ответить, и явно задумалась над словами Наташи о поведении в преддверии суда. А Наташа не без изумления наблюдала, как легко и пластично двигается Вячеслав. Он словно на эспадронах дерется. И вот-вот одолеет здоровенного Фетюкова.
***
Толстяк запыхался и дышал все тяжелее, а движения стали неуверенными. Он уже жалел, что они с женой затеяли это выяснение отношений с жалобщиком. Кто мог подумать, что этот тихоня, обалдевший, когда Тонька ему букетом заехала, окажется таким воякой? Казалось, что таких, как он, только и прессовать - сроду не догонят, как отпор дать, утрутся и все стерпят, утешая себя мыслью "Зато я не унизился до их уровня!"...
Его нога запнулась за поребрик, и Фетюков, матерясь, плюхнулся на необъятный зад. У него вздулась скула и был подбит глаз. Парень выглядел уже не злобным, а растерянным.
- Дурак! - заорала на него жена. - Вот и поговорили! Даун! У нас суд на носу! Какого... ты на него полез? Еще одну телегу хочешь?
Она стукнула мужа сумочкой по голове. Наташа уже давилась смехом. Все понятно: родители "Чихальи" собирались потихоньку припугнуть Вячеслава, вынуждая его забрать заявление. Они были уверены, что скромный интеллигентный молодой человек спасует перед их агрессивным натиском и будет легкой добычей. Но не учли двух факторов: Слава пришел в театр не один, и оказался способен прекрасно постоять за себя. Наконец и до небольшого умишка Фетюковых дошло, что скандалами они только испортят себе репутацию. Сейчас, когда органы опеки ставят вопрос о лишении их родительских прав, это очень некстати.
"Дошло до жирафа, - подумала Наташа, - я неплохо умею убеждать даже самых упоротых оппонентов в своей правоте!"
С парковки для гостей раздался автомобильный выхлоп. Прибыл еще один театрал. Фетюкова этого не слышали, самозабвенно ругаясь друг с другом.
Через минуту в аллее появился почетный гость спектакля, Павел Евсеев, чиновник, который обещал устроить труппе гастроли на Ближнем Востоке перед Новым годом. Евсеев был видной личностью в Петербурге и за его пределами. На службе о нем говорили: "Строг! Но суровее всего с себя спрашивает". Он ухитрялся успевать повсюду, а по количеству работы, которую успевал выполнить за один день, превосходил, наверное, даже Юлия Цезаря. И еще - 45-летний Евсеев стабильно входил в пятерку самых красивых и обаятельных мужчин отечественной политики. Иногда он поднимался на второе, а то и первое место. И ниже пят ого не опускался никогда.
В июле Евсеев одним из первых примчался на заваленный обломками после бури Московский проспект. Он помог распилить перевернутую машину, откуда доносились крики о помощи. Потом, услышав, как из ливневки срывается на хрип перепуганная застрявшая кошка, бросился выручать животное. Когда распилили упавшее огромное дерево, Евсеев, сбросив пиджак и поплевав на руки, помог откатить первый, самый большой, чурбан к грузовой машине. То там, то сям среди погрома и разрушений поблескивали его очки в золотой оправе. "Побольше бы таких политиков!" - с восторгом говорили о нем.
Сегодня Евсеев был при полном параде - смокинг, "бабочка", белоснежная сорочка. Импозантный мужчина с поджарой спортивной фигурой и стильной проседью в каштановых волосах выглядел очень эффектно в вечернем костюме в стиле "блэк тай".
За ним следовали двое охранников. Евсеев не имел привычки водить за собой нескольких бодигардов или ездить с несколькими машинами сопровождения. Он говорил, что в родном городе не боится ничего, и для соблюдения общепринятых стандартов ему достаточно и двоих секьюрити.
- В чем дело? - отрывисто спросил он, обозрев поле битвы.
Наташа вкратце объяснила ему ситуацию. Евсеев потер подбородок.
- Все ясно, - сказал он негромко и таким же тоном обратился к Фетюковым:
- Я вам советую прекратить этот балаган и исчезнуть как можно скорее. Если вы снова будете маячить около театра или еще где-либо подкарауливать артиста, последствия будут самыми неприятными для вас. И запомните: я никогда ничего не повторяю. Если меня не поняли с первого раза - это уже не мои проблемы. Вопросы еще будут?
Фетюковых как ветром сдуло.
- Как хорошо, когда люди правильно понимают друг друга, - улыбнулся Евсеев. - Наталья Викторовна, вы как всегда неотразимы. Вячеслав Вячеславович, отрадно видеть вас в добром здравии. Как вы себя чувствуете?
- Спасибо, хорошо.
- Вот и прекрасно.
***
- Что ты сделала с парнишкой, Натали? - негромко спросил ее Лаврецкий, - это ведь ты его разыскала?.. Ты его что, озверином напоила, как кота Леопольда? Глаза блестят, за словом в карман не лезет, в драку ввязался с этим жиробасом...
Они сидели в директорской ложе, ожидая второго звонка.
- Ладно, уважаю твое право на секрет, - хитро подмигнул молчаливой Наташе режиссер, - таким он мне даже больше нравится. Посмотрю на него сегодня. Вот бы он и играл так же, сюр ле кураж! Все зрители наши будут! Ты знаешь, Натали, как я люблю искать новые прочтения классики, крушить стереотипы. Все эти выкрутасы, вроде унитазов на сцене и Марьи Антоновны в латексных штанах - это пошлятина, жеребячество, несерьезно! Но и заюзанные шаблоны я не люблю и борюсь с ним и, аки лев! Вот смотри: Герда во всех постановках - непременно девочка-фиалочка, этакая няш-мяш, мэрисью, как говорит моя дочь. Не верю! Няшка и мэрисью не одолеет полмира и не попрет босиком на Север, презирая свой страх и риск! Она так и будет сидеть у окошка с розами и хлюпать в платочек, горюя о братце Кае! А до дворца Снежной королевы дойдет только сильная личность, которая и выглядит, как сильная личность, а не как кукленыш! Сестры Золушки - непременно уродливые и сварливые дурищи, и у нее нет достойных соперниц в борьбе за внимание Принца, исход сказки предрешен заранее! Тартюфа непременно играет толстяк средних лет, а некоторые еще и лопоухого ищут, для полного соответствия мольеровскому тексту. Мать Татьяны Лариной - старушечка в кружевном чепце, хотя, по моим прикидкам, ей примерно столько лет, сколько тебе. Молодая цветущая женщина, ведущая, к тому же, здоровый образ жизни вдали от больших городов! Кстати, Александрина Гончарова, старшая сестра Натальи Пушкиной, примерно в этом же возрасте вышла замуж и родила дочь. Обожаю крушить затертые штампы, Натали! У меня в детском спектакле Герду играет девчонка-пацанка в бутсах и с мозолистыми кулаками. На нее посмотришь, и поверишь: да, такая и риска не побоится, и сил хватит дойти до Северного полюса. Сводных сестер Золушки у меня на Новый год сыграли Алиса и Инесса, и зрителям пришлось поволноваться за главную героиню: выдержит ли она конкуренцию с двумя такими умницами и красавицами. И роль Лариной-старшей я готовлю для Инессы, и она будет не в шлафроке брусничную настойку, кряхтя, готовить, а играть в крокет, следить за модными журналами из столицы, да еще и крутить роман с вдовым соседом-гусаром! Ну, а на роль Тартюфа я собираюсь поставить Славу. Он лихо сыграет тихоню, у которого подо льдом пылает огонь, - Лаврецкий хитро посмотрел на Наташу. Она спокойно выдержала его пытливый взгляд и кивнула:
- Да, интересная трактовка. И правда, не вижу смысла держаться за надоевшие всем стереотипы. Когда все играют одинаково, по единому шаблону, это просто скучно. "Гамлет? Он должен быть бледным. Каин? Тот должен быть грубым"... Из года в год, из театра в театр, из постановки в постановку - одно и то же... Ты прав, надоедает. Мне понравился Тартюф Михаила Боярского в фильме Яна Фрида. Такого Обманщика еще никто не сыграл. Он бесподобен, хоть и сокрушил все существующие для этой роли шаблоны.
- Да, Святоша - мушкетер, лихо гарцующий на лошади и сигающий в окно от взвода солдат - это абсолютно новая и смелая трактовка, - кивнул Константин, - и меня это тоже впечатлило. С тех пор я и начал искать новые решения в режиссуре. Взять хотя бы сегодняшний спектакль, Натали. На всех иллюстрациях к беляевскому роману Керна рисуют непременно кряжистым или пересушенным ученым сухарем с маленькими глазками под роговыми очками. Но когда на сцену выходит наш Славочка - никто в зале и не сомневается, что это и есть профессор Керн - лучший ученик профессора Доуэля, который не убивал своего наставника, а пытался спасти его. Когда это не удалось - Керн попытался спасти хотя бы их совместную работу. Слишком гордый, чтобы оправдываться перед истеричной девицей. Был уверен, что сама жизнь их рассудит. А когда увидел, что все поверили крикунье, не смог простить себе того, что так подвел своего учителя и их эксперимент.
Костя, ты мне это уже в энный раз говоришь, - заметила Наташа, - я знаю, как ты трактуешь "Эксперимент". Мы же сто раз обсуждали его и образы героев, как ты их видишь.
- Да-да, пардон, Натали. Увлекся. Так вот, хорошо бы Славе перенести свой "огонь подо льдом" в эту роль. А то сейчас Керн у него - аскет, проводящий лучшие годы в лаборатории, бывший мальчик-зубрилка, эдакий Знайка из сказки Носова. А когда сегодня я увидел, как Славик колотит этого идиота, я понял: эврика, вот оно, новое прочтение образа: тихий, спокойный, интеллигентный ученый - но глаза у него всегда сверкают, и в какой-то момент наружу вырывается внутренний пламень, и это как извержение вулкана для тех, кто его обозлил. Как тебе это?
- А со Славой ты это будешь обсуждать? Ты же не собираешься передать роль Керна мне? - спокойно ответила Наташа.
- После спектакля поговорю с ним, - видя, что все закинутые удочки не дали улова, и Наташа не сказала ничего лишнего, Лаврецкий перестал их закидывать.
В ложу прошел Евсеев с охраной и сел по другую сторону от Наташи.
Прозвенел третий звонок. В зале нетерпеливо зааплодировали. Погас свет. Занавес плавно разошелся, открывая кабинет в черных и красно-коричневых тонах: книжные шкафы, массивный дубовый стол, кресла, лампа под зеленым абажуром...
"Костя явно что-то подозревает, вот и делает мне намеки. Если не перестанет, рявкну на него как следует. Еще есть возможность все обратить в шутку. Он и раньше меня подначивал из-за Вяземского, потом - из-за Чиркова и прекращал шуточки после хорошего окрика. Надо и сейчас так сделать. Пусть думает, что все как обычно и сворачивает тему. Мне пофиг, а Славу тут задергают. Вот уже и Стас придумал, семинаристом обзывать. Пользуются тем, что Слава - не я, посылать и огрызаться не умеет, по-другому воспитан..."
***
Наташа смотрела на сцену с нарастающим изумлением. Это было что-то новое. Так Слава еще не играл. Сегодня его Керн был не "ботаником" - аскетом, книжным мальчиком, "Знайкой", как сказал Лаврецкий, а человеком сильных страстей, кипящих под внешней невозмутимостью и время от времени прорывающихся наружу. Под стать ему была и Алиса - Лоран. Она сегодня тоже изменила свое прочтение роли, и ее Мари была не просто экзальтированной девицей, которая поначалу симпатизировала молодому начальнику, а потом ужаснулась и возненавидела его, считая убийцей. Она мстила Керну за то, что он не откликнулся на ее недвусмысленные авансы и даже сделал вид, что ничего не понял - и это после того, как ее мать, закатив глаза, возглашала: "Если бы Мари его полюбила - и Керн бы не устоял! Другой такой Мари ему вовек не сыскать!". Привыкшая к такой оценке своей личности, Лоран была оскорблена до глубины души, когда Керн проигнорировал ее симпатию и (чего скрывать) желание найти себе "выгодную партию". Поединок страстей, любовь, обида и ненависть, доведенные до грани кипения - вот что происходило на сцене между Томилиным и Астаховой в роли Керна и Лоран.
- Они бы сперва со мной обговорили, как собираются изменить трактовку образов, - шепнул Лаврецкий Наташе,- но черт возьми, кто скажет, что это неудачно, пусть бросит в меня камень. За такую игру прощаю им самоволку!
Атмосфера на сцене была настолько наэлектризована, что казалось: еще немного, и случится короткое замыкание. Когда упал занавес и объявили антракт, зрители даже не сразу встали с мест, хотя обычно не задерживались, спеша в буфет, курилку и туалет.
- Бесподобно, - потер руки Евсеев, - я не заметил, как прошли два часа. Они не играют, они живут!
- Я знал, что Слава еще разыграется! - ликовал режиссер, - и вот он раскрылся! Это же настоящее сокровище!
Наташа зарделась от удовольствия, как раньше - когда слышала похвалы юридическим талантам мужа. А сейчас... "Я изменила Уланову, - снова вспомнила она, - и этого уже назад не отыграешь. Но может, это и высвободило Славу из кокона, в котором он был, помогло ему играть в полную силу и дать отпор тому идиоту около театра? Иногда хорошая встряска творит чудеса!"
Второе действие было исполнено такой чувственности, что у Наташи закружилась голова. И снова: ненависть из-за отказа, жажда мести - чего бы это ни стоило, и в конце - тот роковой выстрел из кабинета... А Артур Доуэль грустно говорит Мари: "Теперь некому продолжать дело моего отца. И как знать, может, лет через сто потомки нас за это осудят".
- Так чем вы думали? - крикнули из зала.
- Точно не головой, - ответили из другого ряда.
Опустился занавес, но артистам удалось уйти со сцены только минут через двадцать. Аплодировали стоя.
В разгар фуршета за кулисами Наташа увлекла Вячеслава за собой в курилку и обняла его:
- Поздравляю тебя! Это твой звездный час.
- Я выложился по полной, - Томилин обнял Наташу в ответ. - Смотрел в ложе на тебя и старался играть как можно лучше.
Незамеченная ими, с аллеи в арку смотрела, кусая губы, Соня Завьялова. А с другой стороны на парочку щурился забывший даже закурить Стас Вяземский.
***
Наташа бежала по Невскому проспекту к повороту на Литейный. Расстегнутое пальто развевалось от встречного ветра. Туфли часто стучали по мокрому асфальту. Октябрьская морось оседала на коротких непокрытых волосах.
Сердце гулко стучало в груби, изо рта вырывался пар. Озябшие "живые фигуры" и люди в костюмах лошади и жирафа около Елисеевского магазина проводили бегущую молодую женщину недоуменными взглядами. Немногочисленные в этот день прохожие сторонились, пропуская Наташу. У кинотеатра "Аврора" она чуть не налетела на облаченного в яркий желтый дождевик зазывалу. Парень привычно ловко уклонился, не переставая вещать об "увлекательном туре по рекам и каналам в комфортабельном теплом салоне".
- Теплоход стоит у причала, отправление прямо сейчас, осталось всего два места, - неслось ей вслед.
Наташа промчалась мимо приемной института, миновала очередной кинотеатр и чуть не проскочила поворот на Литейный.
С желоба над окном "Республики котов" ей на грудь шлепнулась тяжелая ледяная капля. Она моментально просочилась через плотное шерстяное платье. Наташа вздрогнула и остановилась, тяжело дыша. Несмотря на промозглый осенний день, она вспотела и запыхалась. Щеки горели. Так она себя чувствовала в прошлый раз, когда их собрали и объявили, что у них есть выбор: принять новую присягу и продолжать службу - но уже в армии другого государства, или подать рапорт об увольнении. Ощущение, как будто она забыла парашют и сверзнулась в кучу снега или повисла на ветках - вроде жива, а из глаз искры летят и мозги перепутаны.
-Маску, куар-код! - остановила ее караулившая у калитки сторожиха.
Наташа лихорадочно перерыла сумку в поисках файла с кодом и разорвала пакетик с маской.
- Проходите. Спасибо.
Наташа промчалась по парку, уже сбрасывающему осенний убор, и вбежала в гулкие массивные двери старинного здания.
Алиса Астахова и Вахтанг Коташвили сидели в уголке ожидания на деревянных стульях. Соня Завьялова нервно ходила туда-сюда у стены, от окна до могучей монстеры в кадке.
- Куда в пальто? - догнала Наташу гардеробщица, - здесь больница, а вы в уличной одежде!
Сунув в сумку номерок и пригладив мокрые волосы, Наташа подошла к Алисе и Вахо.
- Ну что? - спросила она, торопливо переводя дыхание.
- Оперируют, - ответила Алиса, - пока ничего определенного не говорят.
Звонок от Астаховой застал Наташу в Доме книги на автограф-сессии. "Славу забрала "скорая", прямо с репетиции, - выдохнула в трубку Алиса, - подозрение на аппендицит!"
Сегодня в театре репетировали "Развязку" на Оккервиль". Томилин как всегда промчался по берегу, прыгнул в "реку", спасая "тонущего" Макарова - Вахо, и вдруг, уже вытаскивая "свидетеля", охнул и схватился за живот. "Ничего, - ответил он встревоженным Вахтангу, Инессе и Стасу, - сейчас пройдет... Я сейчас встану!"
Но, взглянув на белое, в поту лицо молодого человека, полные боли глаза и согнутую фигуру с прижатыми к боку руками, Стас и Вахо спешно усадили его на бутафорскую скамейку, Алиса притащила пузырь со льдом, помня, что при "остром животе" нужно прикладывать холодное. Примчалась перепуганная Соня. "Он со вчерашнего дня жаловался на боль, - сказала она, - но говорил, что ничего, пройдет. А сам за вечер и утро пачку "Нурофен форте" выпил..."
- И побил бы я тебя, Славка, - обратился режиссер к кусающему губы артисту, - да вижу, тебе и так плохо. Что же ты сразу в поликлинику не пошел, если тебе второй день плохо, а на репетицию приплелся?! Все, "скорая" уже едет, а ты пока посиди спокойно!"
- Он все время репетировал, повторял роли, проигрывал разные сцены из спектаклей, - голос Сони дрожал, девушка скрестила руки на груди, чтобы они не дрожали. - Даже спать или есть забывал...
Наташа тоже нередко подыгрывала Вячеславу, когда он предлагал ей проиграть в лицах какой-нибудь диалог. В гостинице; чьей-либо студии; в каюте круизного теплохода он начинал читать за Уманского, Керна или Тартюфа, а Наташа отвечала ему от имени Кати, Нонны, Лоран, Эльмиры или Дорины. В юности она увлекалась сценой, в школе пять лет состояла в школьном театре, в армии основала театральный кружок и часто проводила утренники для детей своих сослуживцев, охотно играя Снегурочку, Элли, Снежную королеву или Пеппи Длинныйчулок. И со Славой она охотно вспоминала те времена и подыгрывала ему. Правда, сцену соблазнения Тартюфом Эльмиры им ни разу не удалось проиграть до конца. Или Наташа после слов "Боюсь, что у меня иного нет пути, как все позволить вам и до конца идти" обнимала Вячеслава и увлекала его на любую подвернувшуюся плоскость. Или он после слов "Коль преданность мою и впрямь вы не презрели, зачем весь пламень чувств не показать на деле", атаковал ее поцелуями, и они снова забывали о репетиции. Руки Вячеслава снова становились горячими и наливались железной твердостью, а Наташа приникала к нему так, что никакая сила не смогла бы оторвать ее от Славы.
- И в поликлинику поэтому не шел, - говорила Соня, - его захватила новая роль, он пересмотрел множество театральных постановок "Тартюфа" в Ютубе и фильм с Боярским, сравнивал, обдумывал, как сам будет играть...
"И еще ты все его свободное время съедала, - читалось в ее взгляде, брошенном на Наташу. - У тебя ВСЕ есть, а тебе мало, еще и его захотела!"
"Это при ТЕБЕ ему стало плохо, - сверкнула глазами Наташа, - он весь вечер лекарство глотал, а ты, как Марфуша, протупила! Что же ты сама его в поликлинику не вытолкала?!"
Обстановка разрядилась, когда к ним вышел врач в хирургическом костюме и сообщил, что операция прошла благополучно, и Вячеслав сейчас лежит в послеоперационной палате, спит после наркоза.
- Завтра можете его проведать, - сказал хирург. - Сегодня посещения запрещены.
На выходе Наташа встретила Инессу и Стаса. Они несли два больших пакета - вещи, которые понадобятся Славе в больнице...
***
- Я сегодня был у Ефима и Беллы, - сказал Уланов за ужином. Наташа поковыряла вилкой салат и безучастно кивнула.
- Они крестили дочь, - продолжал муж.
- В синагоге или церкви? - спросила Наташа, отодвинув тарелку с нетронутым ужином.
- В церкви, - муж слегка обиженно посмотрел на нее, - я был крёстным.
- Ясно. Крещается раба Божия Коган... Неплохо звучит!
- А знаешь, кстати, как назвали девочку? - Виктор тоже отложил вилку.
- Скажешь, буду знать.
- Натальей. Белла давно решила: если родится дочь, назовут в твою честь.
- Понятно, - вносу еще ощущался больничный запах, перед глазами стояли коридоры Мариинской больницы и звучал в ушах голос Алисы: "Славу забрала "скорая помощь". прямо с репетиции... "Острый живот", говорят, похоже на аппендицит!". Ноги еще помнили бег по мокрому тротуару Невского, Аничкову мосту и Литейному. И ей было не до крестин Беллиной дочки... Как там Слава? Еще не проснулся после наркоза? А кладут ли в Мариинку ковидных больных? У Славы сейчас иммунитет будет ослаблен, не дай Бог он подхватит новый вирус...
- Наташа, - укоризненно сказал муж, - я не хочу тебя упрекать, но... Дочери Беллы и Фимы уже два с половиной месяца, а ты ни разу к ним не зашла и даже не видела ребенка. А Белла, когда ты с Младшеньким приехала из роддома, сразу примчалась в гости с корзиной подарков...
- У нее тогда не было такой запарки, - Наташа встала из-за стола, открыла оконную фрамугу и закурила. В столовую ворвались сырой речной ветер и шум набережной.
- Наташа, - поежился Уланов, - зачем устраивать Антарктиду в столовой? И раньше ты не курила в квартире...
- Всё когда-нибудь бывает впервые, - пожала плечами Наташа.
- А из-за чего ты сегодня убежала с автограф-сессии? - поинтересовался Виктор. - Так, что даже стул свалила.
- Так. Я уже под колпаком у Мюллера? - резко ответила Наташа.
- По местному каналу в светских новостях показывали.
- Да позвонили от Лаврецкого, - как можно спокойнее сказала Наташа. - Опять у них форс-мажор.
- Что случилось? - Уланов подошел к ней, вертя в руках пачку и зажигалку.
- Заболел один из ведущих артистов, - Наташа старалась не выдать своих чувств, выдерживала нейтральный тон. - Прямо с репетиции увезла "скорая", а у них спектакль через три дня.
- И ты из-за этого так умчалась? - удивленно посмотрел на нее Виктор.
- Да, решила сбегать в больницу, узнать, как он и могу ли я чем-то помочь. А стул... Просто стоял под ногами, вот и задела.
"Сознаться? Хотелось бы... Тошнит уже от этого молчания и теперь еще от вранья!"
- Это был тот самый артист, которого ты возила в Новгород на похороны отца? - припомнил муж. - А теперь известие о его болезни заставило тебя бросить автограф-сессию?
- Ну конечно, - ядовито сказала Наташа, - ты прав, он мой любовник. У меня вообще весь театр в любовниках ходит или что ты там предполагаешь?
Она уже злилась на мужа, который начал задавать ей эти вопросы именно сейчас и на себя - за то, что действительно виновата перед Улановым, да еще и смотрит на него раздраженно.
- Я такого, конечно, не думал, - пошел на попятный Виктор, - но из-за "Развязки" на сцене ты обо всем забыла, буквально переселилась в театр...
- Ты опять из-за Беллы и ее дочки? Ну, каюсь. Не удосужилась сходить, послушать как "мы поспали - мы поели - мы покакали", - пожала плечами молодая женщина. - Не до того было, да и книгу торопилась сдать в срок.
Муж как-то странно посмотрел на нее, словно видел впервые или жена вдруг превратилась в марсианку с голубой кожей.
- Не ожидал такое услышать, - сказал он, - Белла - твоя подруга, и никогда бы так не сказала о тебе...
- А разве я говорю неправду? - Наташа закурила вторую сигарету. - Белла сейчас ни о чем другом не говорит. Каждый раз, когда я ей звоню, приходится выслушивать подробнейший отчет о еде, сне и естественных отправлениях ее дочери, да еще вот это тупое "мычество" меня бесит.
Наташа никогда не говорила о себе и Младшеньком "мы", считая, что ребенок с матерью перестают быть единым целым, когда акушер перерезает пуповину. И, когда ее спрашивали "Сколько вам месяцев?" или "Держите ли вы головку?" она отвечала: "Вите три месяца. Он нормально держит головку".
- Ну и как дела у "мы-мы-мы"? - спросила она, давя в себе чувство вины перед мужем и подругой. Это был сильный рычаг для манипуляторов; завиноваченный человек легче управляем, и Наташа не хотела, чтобы ею манипулировал кто бы то ни было.
- Наташа, - решился Уланов, - о тебе и этом молодом человеке с лета ходят слухи. Это все из-за твоего увлечения Мельпоменой. Я читал в блоге...
- Ну-ну, - облокотилась на подоконник Наташа, - интересно. Что же ты прочел?
- О тебе и Томилине.
- Так. С этого места подробнее. Только не тяни кота за я...!
- О ваших неформальных отношениях! - нашел деликатную формулировку Виктор.
- Что бы новое придумали! - принужденно рассмеялась Наташа. "Славу подставлять нельзя. Он выйдет из больницы, ему нужно будет долго восстанавливаться, и ни к чему ему этот гемор..." - Это они о поездке в Новгород так говорят, об июльской буре или о том, как я нашла его на Думской и привела в чувство перед спектаклем? Так это я от тебя и не скрывала. А блогеры уже на этой основе целый роман сочинили? "Сагу о Форсайтах", где я в роли Ирэн? Эти блогеры и не такого напишут. Только уши успевай развешивать.
Спокойный тон жены успокоил и Уланова.
- Извини, - сказал он. - А сегодня?..
- Если бы я узнала, что в больницу попали ты, Фима, Белла или Игорь, я бы точно так же к вам примчалась. И мебели, попавшей под ноги, не поздоровилось бы. Это что, преступление - проявлять участие? Там и Алиса была, и Инна, и их мужья ничего крамольного в этом не увидели.
Уланов еще раз извинился: "Совсем умотался после процесса, поэтому и мнителен. Видно, старею..."
- Но-но! Я ведь на год тебя старше.
- А мужчины стареют раньше женщин...
***
Все настойчивее шли разговоры о новой "нерабочей неделе" потому, что третья волна пандемии оказалась круче, чем предполагали аналитики и прогнозисты. Наташа была рада, что Вячеслава выписывают. В больницы каждый день привозят больных ковидом, и, хотя их размещают в отдельных корпусах, все равно опасение оставалось.
Но в этот раз не было того, что так допекало Наташу прошлой весной - набатного "оставайтесь дома", патрулей на улицах, едкой вони дезинфекции в парадных и набивших оскомину газетных шуток о грядущем демографическом взрыве вроде "власти нарочно ввели локдаун, чтобы повысить рождаемость, вот в 90-е, когда электричество по вечерам отключали, такой был бэби-бум".
Наташа ждала в машине у ворот больницы. К приемному покою с воем подлетели одна за другой две "скорых помощи" - обычная и "Реанимация". Наконец в больничном саду появилась знакомая фигура в желтой куртке, и Наташа вышла из машины, встречая Славу.
Томилин сильно похудел за неделю, проведенную в больнице, глаза на бледном лице казались еще больше и ярче, а мягкие улыбчивые ямочки на щеках были почти незаметны.
Его сопровождала Соня Завьялова, поддерживая молодого человека под руку. Наташа ощутила укол ревности: "А она что тут делает? Я же обещала, что сама встречу Славу и отвезу в общежитие! Или хочет на "круизере" покататься? Конечно, лучше, чем на метро!"
Соня тоже недружелюбно смотрела на Навицкую. Она не одобряла Славин роман с замужней женщиной. Скорее всего, отношения эти закончатся ничем. Сколько раз уже так бывало в жизни. "Она натешится и забудет, а Слава - нет, и останется с разбитым сердцем. Она вернется к мужу и ребенку, а Слава будет всю жизнь вспоминать и терзаться из-за этой вертихвостки"...
Соня осеклась. Это слово мало подходило к крупной решительной Навицкой, к ее суровому виду и широкой мужской походке. И тем более, она тоже хочет помочь Славе...
В дороге молчали. Вячеслав сидел, откинувшись на спинку сиденья и смотрел на тусклый осенний полдень. Надвигался ноябрь, самый мрачный и неприветливый месяц в Петербурге - ранние сумерки, поздние рассветы, неизменная морось в воздухе, туманы, утренние заморозки и дневная "мряка". Ни осень, ни зима - нечто промежуточное...
Наташа обеспокоенно поглядывала на Вячеслава в зеркало заднего вида в салоне. Не рановато ли его выписали? Хотя, может быть и лучше, что выписали. Сейчас безопаснее отлеживаться после операции дома, чем в больнице...
В общежитии Наташа забрала у Вячеслава сумку, пресекая на корню его возражения, а Соня взяла его под локоть, и вдвоем молодые женщины проводили парня в мансарду.
- Ты помнишь, что сказал врач? - строго сказала Соня, когда они вошли в памятную Наташе маленькую комнатку под крышей. - Приляг и сегодня не вставай. Я напишу тебе расписание, когда нужно принимать лекарства. Если что-то надо, я за стеной, только постучи, а сам не ходи.
- Наталья Викторовна, - обратилась она к Наташе, когда они вышли в тамбур, - большое вам спасибо за участие, извините, что отняли у вас время...
Девица явно перешла в наступление и откровенно выпроваживала Наташу.
- Да ничего, - спокойно сказала Наташа, игнорируя попытки Сони деликатно, но непреклонно вытеснить ее на лестничную площадку, - мне не жалко времени, потраченного на друзей.
Понимая, что с таким же успехом она может потеснить один из бронзовых монументов в историческом центре, Соня прекратила бессмысленные попытки и сказала:
- Вас, наверное, сын заждался... Он сейчас как никогда нуждается в обществе родителей. Особенно матери. Ему сколько лет? Четыре, пять?
- А причем тут мой сын? - резко спросила Наташа.
- При том, что ему, наверное, не хватает вас, - напрямик сказала Соня. - Пока вы занимаетесь, ммм, другими делами, он растет сиротой при живых родителях...
- Позвольте мне самой разбираться в своей семье, - Наташа с трудом подавила гнев, но сверкнула глазами и в голосе зазвенел металл. - А когда у вас будет своя, обещаю со своей стороны не совать в нее нос!
Это была больная тема. Наташа вспомнила, как они пережили первые две недели прошлогоднего карантина. Они с няней Лизой не знали, как быть, чтобы Младшенький не разнес квартиру. Детские площадки, парки, кафе-мороженое и Зоопарк были закрыты, и кипучая энергия Вити-младшего не находила выхода. Живой, непоседливый мальчик не понимал, почему все закрыто и нужно сидеть дома, все время выпытывал у родителей и няни, почему "неделя Нельзя" длится так долго, и иногда Наташе казалось, что боевой ротой в десанте управлять было проще, чем воспитывать трехлетнего сына.
"Если опять нерабочая неделя растянется на месяц, - сказала на днях Наташа Лизе, - то Младшенький крышу с дома сорвет. Помните, как в прошлом году?.."
Соня вспыхнула и хотела дать отпор Навицкой, но тут зазвонил ее телефон. Соня чертыхнулась и достала трубку из сумки.
Звонил ее помощник, слезно умоляя приехать прямо сейчас - возникли проблемы со звукорядом "Кабалы святош", режиссер уже мечет молнии, до спектакля всего три часа, и нужно срочно исправлять неполадки потому, что сегодня аншлаг, и артисты уже прибыли, переодеваются и гримируются, в общем, "Сонечка, я твой должник навеки, только приезжай, а то Лаврецкий меня уже обещал по потолку размазать, если музыка не будет в порядке!"
Сердито посмотрев на Наташу, Соня развернулась и побежала вниз по лестнице, на ходу застегивая пальто. А Наташа, постучавшись, вошла в комнату Вячеслава.
Томилин лежал на кровати, прикрыв глаза и кутаясь в плед. Желтая куртка аккуратно висела на "плечиках".
Услышав Наташины шаги, он открыл глаза и улыбнулся:
- Я вспоминал о тебе в больнице. И много думал, о тебе, о нас...
Наташа села на край кровати.
- Я тоже много думала о тебе, - сказала она. - Хотела навестить, но посещения отменили в связи с эпидемической ситуацией...
- Да. Знаю... - Вячеслав приподнялся и обнял Наташу. Его руки дрожали от слабости, пальцы были холодными, словно даже в отапливаемой комнате и под теплым пледом он замерзал. Наташа обняла его в ответ и тихонько уложила обратно. "Совсем еще слабенький", - захлестнула ее жалость, к глазам подступили слезы.
Вспомнив, что на ней уличное пальто, она пошевелилась и сбросила его прямо на пол.
Какое-то время они лежали, обнявшись, одетые - он под пледом, она - рядом. Вячеслав зарылся лицом в ее волосы.
- Я ведь люблю тебя, Наташа, - сказал он. - Но у тебя семья. Я чувствую себя вором. Нелегкая ситуация. Я несколько раз хотел это прекратить, но не могу. Не в силах. Таких женщин, как ты, не бросают и не забывают.
- Слава, - тихо сказала Наташа, - в армии, в "горячих точках", мы не строили далеко идущих планов потому, что там могло не оказаться никаких "завтра", "в следующем году" или "после дембеля". Мы научились думать только о том, что важно в данный момент: приземлиться в заданной точке, отстегнуть парашют, добраться до "зеленки", перерезать нужный провод. Мы не думали о том, как вечером будем открывать тушенку и варить кашу. На войне не знаешь, что будет через пару минут. Вот и я тебе советую: давай не думать, что будет. Как в старой песне: давай оставим все, как есть, и будь что будет. А в ответ на твое признание скажу: со мной тоже такое впервые. До этого я не замечала мужчин, пытающихся за мной поухаживать. И только ты заставил меня забыть обо всем. Из-за истории с Вальтером в 2014 году я боялась дать волю чувствам, чтобы снова не оказаться обманутой, подставленной, отброшенной за ненадобностью. И с мужем у меня были ровные, доверительные отношения, никакой африканской страсти - просто он принимает меня такой, какова я есть, а я ему за это благодарна. Когда у него трудности, я ему помогаю. Когда я нахожу проблемы на свою пятую точку, он приходит на помощь. Но пожара в крови и бабочек в животе у меня не было. На безрассудство меня не тянуло. Даже из-за Найденовой я расстраивалась, но думала: захочет к ней уйти, держать не буду, переживу. А ты... Тут все иначе. Я до сих пор помню, как ты пел о мгновениях, как пули у виска, и о человеке в зимнем лесу. Ты пробил мою защиту, которую я создала после Вальтера. Не знаю, любовь ли это, но со мной такого никогда раньше не было... Слава? - она приподнялась. - Ты спишь?
- Нет. Я все слышал. Просто глаза устали от света. Наташа, я не вправе чего-то от тебя требовать. Это ведь твоя семья. Но... Со мной раньше тоже никогда такого не было. В творческой среде романы с женатыми мужчинами или замужними женщинами - не редкость. Некоторые даже их не скрывают и напротив, бравируют. Помню, как в Новгороде один мой коллега со смехом говорил, что мужья его бывших подруг так ни о чем и не узнали... А мне неловко. Мы прячемся, скрываемся... Как воры.
- А сколько песен на эту тему, - парировала Наташа, - не мы первые, не мы последние: "Ворованная ночь", "Давай друг друга украдем", "Свою любовь от глаз людей мы укрывали, точно воры" - песня, кстати, как раз о питерских белых ночах; "Над Невой-рекой развели мосты", "Я на тебе, как на войне"... Все это было-перебыло и столько же еще будет. "Неловко"... Неловко, Слава, штаны на голове носить, а на их месте - шапку.
Вячеслав негромко рассмеялся:
- Я скучал без твоих хлестких сентенций, Наташа, и ждал возможности поговорить с тобой о том, что не давало мне покоя в больнице... Там много свободного времени, и я много размышлял и хотел поскорее с тобой встретиться... Знал, что ты расставишь все по полкам и резюмируешь остро и метко. Да... Я всегда стараюсь стойко придерживаться своих принципов, жить в ладу с совестью. Но отказаться от тебя не могу. Это сильнее меня. И правда, будь что будет!
Наташа еще долго обнимала его и гладила по голове, пока Вячеслав не уснул. Даже во сне он не размыкал руки, держа ее в объятиях. И хотя сейчас его руки не наливались стальной твердостью, а подрагивали от слабости, выскользнуть из их кольца Наташе было труднее, чем раньше...
Вернувшаяся из театра Соня обеспокоенно заглянула в приоткрытую дверь Славиной комнаты и болезненно вздрогнула, увидев две фигуры на узкой кровати. Но потом, в ярком свете полной луны, падающем на кровать, увидела, что оба одеты, Навицкая сбросила только ботинки и пальто; Слава укутан пледом, а женщина спит поверх одеяла и обнимает его скорее как мать, баюкающая больного ребенка. Соня устыдилась вспыхнувшего недоброго чувства и подозрений. Однако занозой в душе сидела мысль: "Ведь и я могла бы вот так просто постеречь его сон... Почему она?!"
***
Выходя из калитки общежития, Наташа услышала щелчок и на секунду ослепла от вспышки. Долговязый вихлястый парень резво развернул электросамокат и помчался наутек по проспекту.
- Твою мать, ..., ...! - выругалась Наташа и вскочила за руль "круизера".
Увидев, что его настигает свирепо ревущий громадина-джип, "папарацци" испуганно выматерился и прибавил скорость. Наташа тоже сильнее нажала на педаль газа. Даже самый прокачанный самокат все же не мог долго соревноваться в скорости с мощным внедорожником. И через пять минут Наташа настигла парня у Масляного моста. Она обогнала его и развернула машину поперек дороги так, что визг шин был слышен на много километров вокруг.
Спасаясь от сокрушительного шмяка о бок "круизера", парень крутанулся вбок, колесо задело поребрик, и фотограф грохнулся оземь вместе с самокатом. Выпал и жалобно звякнул телефон. И тут же прощально хрустнул под рифленой подошвой Наташиного черного берца. Второй ботинок выскочившей из машины Навицкой отправил изувеченный гаджет за парапет, в канал.
- Как. Вы. Меня. Уже. Достали! - с расстановкой произнесла Наташа. - Всюду вынюхиваете, подглядываете, подслушиваете, фейки строчите! Так и передай своим коллегам: следующий папарацци сам в Обводнике искупается! И ничего, что холодно - может, это вашего брата отучит совать нос в чужую жизнь и хрень писать в своих блогах!
Парень нашел бы, что ответить женщине. Но, лежа с отбитой задницей на асфальте у сломанного самоката, не рискнул дискутировать с возвышающейся над ним злой, как черт, писательницей. Да и по закону она права - фоткать ее без разрешения он не имел права.
- Так, что у вас? - рядом остановилась патрульная машина.
- Да вот, - ответила Наташа, - молодой человек куда-то спешил, хотел меня подрезать, да поребрика не заметил.
- Она за мной от метро гналась! - жалобно взвыл фотограф. - Чуть не переехала!
- Девяносто кэмэ на спидометре! - один из патрульных наклонился, взглянул на панель управления самокатом. - А теперь виноватых ищете. Скоростные ограничения для кого написаны? Думаете, если ночь, то можно гонять, как на пожар?!
Не дожидаясь, пока незадачливого "папарацци" оштрафуют по полной, Наташа развернулась и поехала домой. "И правда, поздно. Вернее, уже даже рано!".
***
Вячеслав не очень любил "Ашан" на Боровой неподалеку от общежития. Огромный зал, бесконечные ряды стеллажей, радио, вечно орущее жизнерадостным голосом о скидках и акциях. И очереди - даже сейчас, в "нерабочую неделю". почти все покупатели были в масках. Реклама перемежалась с требованиями соблюдать меры предосторожности, чаще обрабатывать руки, носить маску и по возможности избегать посещения мест массового скопления людей. А вот с соблюдением дистанции было сложнее всего - "Ашан", магазин низких цен и богатого ассортимента, привлекал множество посетителей. В том числе и Вячеслава. На первых порах он получал в театре Лаврецкого небольшую зарплату и старался экономить на всем. Конечно, по сравнению с Тверью он сейчас зарабатывал куда больше. Но по меркам второй столицы его зарплата считалась "кошкиными слезами". Хорошо еще, что в общежитии за проживание берут сущие копейки. А продукты и предметы первой необходимости Томилин приобретал в дискаунте. Одеваться приходилось в "Планете Секонд Хенд" в самые дешевые дни. Обращаться за помощью к тете или сестре Вячеславу и в голову не пришло бы. Да, они никогда не откажут и каждый раз сами предлагают помощь, но он мужчина и должен сам себя обеспечивать. Это он твердо усвоил, этому его учили отец и дед. Дед, суровый человек, закаленный на фронте, рубил с плеча: "Если здоровый лоб сидит на чьей-то шее - он не мужик, а ни то, ни се!" "Томилины, сынок, ни у кого не одалживаются", - говорил отец.
Вячеслав катил тележку по рядам, изредка останавливаясь, чтобы отдохнуть. Да, что-то он медленно восстанавливает силы после операции. Прошелся по магазину, и вот уже рубашка под свитером прилипла к спине, ноги противно подрагивают и запыхался, как после хорошего кросса. А тут еще диктор по радио левитановским голосом вещает о симптомах новой коронавирусной инфекции - потеря обоняния, жар, лихорадка, повышенная утомляемость... Томилин не считал себя человеком легко внушаемым, но после очередного повторения этого текста в отделе парфюмерии схватил первый попавшийся тестер и поднес к носу, проверяя, не исчезло ли обоняние.
В нос шибануло удушливо-приторным ароматом. "Не пропало", - Вячеслав поставил флакон на место и вспомнил Наташу. Она бы не купила себе такой парфюм. Ее любимые "Гуччи Руж" пахнут более сдержанно и элегантно. Иногда она пользуется какими-то другими духами, навевающими воспоминания о 1 сентября, песенке "Учат в школе" и букете тяжелых пушистых астр с жемчужинками воды на лепестках.
Да... Наташа, - Вячеслав выбрал пену для бритья и положил в тележку, - как же им быть?.. Она говорит, что могут возникнуть проблемы с сынишкой - он привык к тому, что мама и папа всегда рядом и не поймет, почему папа теперь приходит только по воскресеньям, а его место занял другой дядя. Ждать, пока мальчик подрастет? Но это долго. Третьего дня Наташа уехала в Севастополь, к заболевшей матери, а он уже чувствует себя, как рыба, вынутая из реки. И театр закрыт, даже работой не отвлечешься. Пробовал написать песню, но вдохновение покинуло его, строчки не складывались. "К молитве и посту прибег я, но напрасно, - вспомнились слова из роли, которую он сейчас разучивал, - все думал об одном: о, как она прекрасна!"...
Перебирая носки, закрепленные на зажимах, Вячеслав думал о том, что так он и будет играть Тартюфа: не сластолюбцем, пытающимся опутать отработанными приемами очередную приглянувшуюся женщину, а человеком, который впервые в жизни полюбил по-настоящему и мучается из-за того, что его избранница - чужая жена. В ответ на признание в любви он получил жесткую отповедь, но не смог совладать с собой, выбросить из сердца ту, которая стала для него дороже всего. Но он не простил Эльмире жестокую и унизительную ловушку, которую она ему устроила впоследствии, и потому так стремился разорить ее семью и посадить в тюрьму ее мужа. "Хотя, я бы не стал мстить Наташе за отказ... Впрочем, и она меня бы так не подставила".
Проходя мимо ряда со свежей выпечкой, Вячеслав только вздохнул, ощутив аромат свежих слоек с яблоком, вишней и малиной, и покатил тележку дальше. Первое время после операции любимая сладкая выпечка была ему противопоказана.
Выбирая на стенде с диетическими продуктами пакетики с овсяной кашей, Томилин думал: "Правильно говорят, сердцу не прикажешь и мужчина не должен сводить счеты с женщиной, даже если ее отказ оскорбил его"...
Он снова остановился, чтобы отдышаться и дотронулся до спрятанного под свитером шва. Уже почти не болит, только иногда еще ноет и тянет. Соня говорила: не стоит так спешить с визитом в "Ашан", она бы сама сходила со списком. А потом взяла с него слово, что он не будет накупать слишком много - носить грузы тяжелее двух килограммов ему противопоказано. Славная девушка Соня, настоящий друг. На три года моложе его, но опекает, как заботливая старшая сестра. Девочка из многодетной семьи, привыкшая помогать матери с младшими братишками или сестренками, как будто воспринимала Вячеслава, как одного из них. Но он видел, что Соне хотелось быть не только другом. "От подобных оговорок всякий вспыхнет взор... Я люблю тебя, как сорок ласковых сестер", - написала однажды Соня на стене в арке Фонтанного дома, где другие поклонники Анны Ахматовой тоже записывали отрывки из любимых стихотворений. Вячеслав хорошо понимал чувства Сони из-за своей эмпатии и чувствовал себя неловко перед ней за то, что не может предложить ей ничего, кроме дружбы. "Хотя, почему "ничего, кроме"? - он положил в тележку три шариковые ручки в полиэтиленовом футляре, - разве дружба - это такая малость? Хорошо, когда есть настоящие друзья - как в песне - третье плечо везде и всегда. Но не всем так везет. Кто-о пытается покупать верность и преданность или заставляет дружить, используя свое превосходство - "присоединяйся ко мне, а то раздавлю". Такие люди не всегда понимают, что таким образом настоящих друзей не получишь - принуждение рождает сопротивление, а купить можно только фальсификат. Настоящая дружба деньгами не измеряется, хоть и не стоит ни копейки, но дороже всех денег мира, и по принуждению невозможна... "
Томилин подкатил тележку к кассе и стал выкладывать покупки. За его спиной лихо осадила тележку дородная дама, которая, казалось, искупалась в парфюме вроде того, в тестере. Толкнув его рамой тележки в спину и задев колесом по ноге, женщина принялась переминаться с ноги на ногу, шумно сопеть и фальшиво мурлыкать песенку. Вячеслав заторопился поскорее выложить покупки на ленту, чтобы вырваться из удушливого парфюмерного облака и не слышать за спиной этого немузыкального мурлыканья. Потом поднял голову... и оторопел.
За кассой сидела Антонина Фетюкова, мать "чихающего мальчика", которая летом дважды приходила в театр со скандалами...
Она тоже его узнала, судя по злобной гримасе, промелькнувшей на лице. Но смолчала потому, что рядом был пост старшего кассира. Но товары она швыряла так, будто хотела запустить ими в покупателя, долго ворчала "где я сдачи наберу, все тысячи несут", хотя касса была полна, выбрала несколько самых потертых и засаленных сотен, а последние двести рублей и подавно отсчитала монетами по рублю, два и пять" - "Других нету! Уж извините! Все другие деньги разобрали, купят на пятак, а дают тысячу, как в разменный пункт пришли!".
Вячеслав молча стал собирать сдачу. Надушенная покупательница за спиной снова наехала ему на ногу тележкой, рассыпав несколько пакетиков с супами и кашами быстрого приготовления; завозилась с сопением, собирая их.
Когда он перекладывал покупки в пакет на столике, его снова толкнули в спину.
- Але, братан, ты бы подвинулся, - буркнул сутулый парень в красном капюшоне. - Не один, небось, в магазе!
Вячеслав надеялся, что зоны отдыха в торговом центре не закрыты. Если он не посидит в кресле хотя бы несколько минут, то до общежития просто не дойдет. Фетюкова обдала его такой агрессией, что бок снова заныл, а в голове запульсировало. "Хоть не ходи теперь сюда, чтобы не сталкиваться с ней, - он сел в массажное кресло и сунул в приемник одну из поникших затертых сотен, полученных от Фетюковой. - Каждый раз будем друг друга взглядами сверлить... Найти, что ли, другой "Ашан"?.."
Валики под кожей кресла ритмично двигались, разминая ему шею, плечи и спину, и Вячеслав прикрыл глаза, отдавшись искусству механического кресла.
- Неосторожно, Вячеслав Вячеславович, - раздался голос с "уголка" в зоне отдыха, когда массаж подходил к концу, - покупки без присмотра оставили, глаза закрыли... Я тут сижу, караулю, чтобы вашему пакету ножки не приделали.
В зоне отдыха сидел мужчина лет сорока, высокий, худощавый, в темно-сером костюме и белой водолазке. Вячеслав сразу узнал его узкое лицо с цепкими умными глазами. Виктор Уланов, в прошлом - многократный победитель викторины "Брэйнсторм", а ныне - популярный и успешный адвокат. Муж Наташи.
- Спасибо, что присмотрели, - Вячеслав слез с кресла и перешел в зону отдыха, не зная, как себя вести. Их встреча была такой неожиданной. По крайней мере, для него. Наверное, на такой эффект и рассчитывал хитроумный юрист, который, по-видимому, не случайно оказался здесь. Наташа что-то рассказывала о блогере, которому разбила телефон с компрометирующими фото - в два часа ночи, около общежития на "Фрунзенской". Эти снимки сейчас на дне Обводного канала. Но кто знает, скольким его коллегам больше повезло в охоте за "бомбовскими" фото писательницы? А Наташин муж тоже читает интернет. И если в свое время побеждал в интеллектуальных битвах, сможет отличить обычные "желтушные"" сплетни от правдивой информации. И зачем он сюда пришел?.. Чего от него ожидать? Как себя вести? "Только бы Наташа не пострадала, - думал он, - я должен помнить, что сейчас ответственен и за нее тоже..."
- Здравствуйте, Виктор... не знаю вашего отчества?
- Анатольевич. Можно, впрочем, без отчества. Все хочу добраться, наконец, до вашего театра, - улыбнулся Уланов, - жена меня пилит, что я совсем одичал на своей работе без искусства, скоро на "Лебединое озеро" с удочками припрусь, да все некогда. А тут еще и этот новый локдаун. Надеюсь, хоть не продлят.
- Это дорогое удовольствие, - покачал головой Томилин, решив пока поддерживать нейтральную беседу на злободневную тему пандемии и новой волны коронавируса, а там видно будет. - Накладно полтора-два месяца платить людям зарплату ни за что, остановив производство. Второго такого удара экономика может не выдержать.
- А я шел мимо, - улыбнулся Уланов, - смотрю, человек массажем увлекся, а на свой пакет даже не смотрит. Дай, думаю, присмотрю. А потом вижу: ба, знакомое лицо, где же я вас видел! А потом вспомнил: на новой афише "Развязки", в роли меня.
"Слепец, - подумал Вячеслав, - если опасения Наташи верны, и ты действительно увлекся какой-то Агнией, ты просто слеп или глуп. Твоя жена - ТАКАЯ женщина, равных которой нет. И в самом ли деле он случайно шел мимо и увидел меня? Вполне может быть, они тоже живут недалеко от Боровой. Знает ли он что-то конкретное, или только подозревает неладное, видя фейки в интернете? Только бы не подставить Наташу..."
Он призвал на помощь все свои артистические таланты и посмотрел на собеседника прямым открытым взглядом - так не смотрят люди с нечистой совестью. "Вот и я: других осуждал за такое, а сам попал. И теперь неловко вспоминать о своей гордыне, о том, как я думал, что вот я бы никогда... Бывает так: знаешь, что поступаешь неправильно, но совладать с собой не можешь. "Все ж сердце у меня в груди, а не кремень"... Опять слова из роли! Но все о том же!"
- Приходите после локдауна, - пригласил он, - посмотрите спектакль, если что - сделаете замечания. Вот так встреча. Не думал, что, выйдя в магазин, встречу свой прототип...
Уланов тоже пристально изучал сидящего напротив парня. Он не знал, верить ли честному лицу и открытому взгляду Вячеслава. Артисты и в жизни могут сыграть что угодно. Но этот парень был не похож на тех же Вяземского или Чиркова, избалованных и пресыщенных женским вниманием бонвиванов.
- Приду немедленно, - сказал он. - А то весной Наташа обиделась, когда я вынужден был уехать к подзащитному в день первого показа "Развязки" с вами в роли Уманского. До этого я смотрел спектакль еще с Чирковым и должен сказать, что он не годится для этой роли.
- У него было иное прочтение образа Уманского, - вступился за коллегу Томилин.
- Да, но на мой взгляд, он просто не годился на роль адвоката-интеллектуала. Неубедителен. Уманский - интеллигентный молодой человек, тихий и зажатый, и раскрепощает его только опасность, угрожающая любимой женщине; тогда он, забыв обо всем, бросается в бой и сбрасывает с себя оковы своей прежней робости. А Чирков изначально играл какого-то мачо, только бицепсами поигрывал и при каждом удобном случае распахивал рубашку, чтобы показать атлетичный торс...
Вячеслав хмыкнул:
- Насчет рубашки написано в сценарии, он не сам это придумал. Я тоже по ходу действия ее распахиваю... Но каждый артист играет одну и ту же толь по-своему. Он увидел Уманского так, я - иначе. Вот и все.
- Судя по фрагментам спектакля в ютубе, вы больше похожи на Уманского, как его задумала Наташа, говорю вам, как его прототип, - шутливо вскинул руки Уланов.
Вячеслав чувствовал, что обстановка начинает разряжаться. Но не расслаблялся. В такой ситуации он оказался впервые. "Он ее тоже любит, это несомненно... Но и я люблю! И как быть, если я не могу перестать любить Наташу, не могу быть вдалеке от нее? Нельзя перестать любить. Бросить курить было проще... Наверное, сейчас я выгляжу некрасиво. Как Тартюф в сцене после скандальных разоблачений Дамиса... Да, вот почему произведения классиков живут в веках и не устаревают даже спустя пять веков - затронутые в них темы вне времени, никогда не устареют!"
- Спасибо, - вымученно улыбнулся он. - Я рад это слышать.
- А как ваше здоровье? - поинтересовался Уланов. - Я слышал, что недавно вас "скорая помощь" увезла прямо со спектакля.
- С репетиции. Спасибо, жить буду.
- Смотрите же, обещали! - шутливо погрозил ему пальцем Виктор Анатольевич. - Я ведь сгораю от любопытства, хочется хотя бы через полгода увидеть "Развязку" с вашим участием.
- Кстати, я тоже вас хочу поздравить. Следил в интернете за делом Агнии Найденовой в Ростове. С победой вас!
- Спасибо, Вячеслав Вячеславович.
- Коллеги в кулуарах говорили, что выиграть такой процесс априори невозможно - дело политическое, явно заказное, глупая девчонка что-то сболтнула неосторожно; не с тем человеком пококетничала, и ей решили устроить громкую показательную порку, чтобы другим неповадно было и приговор, якобы, написан заранее. А вы сделали невозможное, добились оправдательного вердикта!
- Школа моего наставника и руководителя, - скромно улыбнулся Виктор, - Коган сам не умеет проигрывать и нас этому не научил.
Они распрощались вполне доброжелательно. Шагая по набережной Обводного канала, Вячеслав несколько раз останавливался, чтобы отдохнуть, и гадал, знает ли Наташин муж что-нибудь конкретное о них или действительно их встреча была случайной.
А Уланов, вернувшись в офис, подумал о том, что зря, наверное, уделяет такое внимание фейкам в интернете. О знаменитостях на самом деле чего только не пишут.
***
Когда Вячеслав свернул на Московский проспект, в кармане его желтой куртки затренькал телефон. Вячеслав поставил пакет на скамейку, потер замерзшие руки и только тогда достал трубку, охваченный тоскливым предчувствием: опять?!
- Томилин, - раздался неприятный, какой-то безликий, как у телефонного робота, голос, ни мужской, ни женский, - тебе что сказали? Перестань совать нос куда не следует и трепать языком. А то эдак недолго лишиться и того, и другого. И третьего, кстати, тоже! - пронзительный квакающий смех. Короткие гудки. Номер снова скрыт. Вячеслав убрал телефон обратно во внутренний карман и потер лоб. Опять. Похоже, его в покое не оставят. И их угрозы не беспочвенны - когда людям есть, что терять, они становятся неразборчивы в средствах...
Но и он понимает, чем может обернуться его молчание, его бездействие, если он поддастся на попытки запугать его. Готов ли он заплатить ТАКУЮ цену за свою безопасность? Ответ очевиден. Нет.
Он покосился на яркую витрину табачного ларька, чувствуя, как по спине пробегает противный холодок. Несколько лет продержался, а теперь так и тянет снова закурить...
Снова зазвонил телефон, и Томилин не сразу потянулся за трубкой. "Опять они? Что-то еще не договорили?"
Но это оказалась Соня.
- Слава, где ты? - спросила она. - Все нормально? Тебя уже долго нет.
- Все нормально, Соня. Я скоро приду.
О встрече с Фетюковой, ее злых глазах и остервенело бросаемых на ленту покупках; о встрече в зоне отдыха с мужем Наташи, и о звонке с угрозами Томилин Соне решил не рассказывать. Во-первых, он не любил излишней открытости и старался не выставлять свои личные дела на обозрение; оберегал личное пространство. А во-вторых, нельзя говорить Соне о том, ЧЕМ обернулась его осведомленность. Не хотелось ее пугать.
Снова заныл правый бок, к щекам жарко прилила кровь. Вячеслав скрипнул зубами: до общежития еще довольно далеко, а у него, похоже, поднимается температура. Добраться бы до комнаты и лечь. Запереться и побыть в одиночестве. И желательно даже телефон выключить на пару часов - так ему скорее полегчает. Почему-то лучше всего он восстанавливал свои силы именно в уединении. Или рядом с Наташей. Снова пришло на ум сравнение, что она - сама жизнь, наполненная силой и неистощимой энергией и щедро делится этим с другими - как Солнце щедро отдает свое тепло, и не истощает его запасов. Вот бы она пришла... Вячеслав вспомнил, как они лежали, обнявшись, в день его возвращения из больницы. Он чувствовал даже через плед ее сильное тело; от Наташиных волос пахло горьковатыми духами и дождем, и он испытывал такое умиротворение от ее близости, какого давно не помнил. И Наташе он мог бы открыться, попросить совета, точно узнать, что ему делать...
Наташа... Надолго ли она в Севастополе? Он слышал, что на въездах в город опять появились блокпосты, ввели пропускной режим... А вдруг город опять надолго закроют и Наташа задержится? Так хочется ее увидеть. Он только ей может доверить то, что знает...
У выхода из метро курил, облокотившись на капот своей ярко-красной "БМВ", Станислав Вяземский.
- Коллеге привет, - он помахал рукой. - Что, брошен на хозяйство? - кивок на пакет с покупками.
- Да, немного закупился, - Вячеслав подтянул маску и отошел так, чтобы сигаретный дым не летел ему в лицо. Иначе он точно не удержится и купит пачку... А курить ему пока тоже не рекомендуется. Да и жалко сорваться после шести лет без сигарет.
- А я жду Ингу, - Стас покосился на двери станции. - Решили, понимаешь, за город смотаться, проследить, как там внутренняя отделка идет. А то в городе делать сейчас нечего. Все закрыто, запрещено, тоска и печаль. Как самочувствие?
- Жить буду, - бодрясь, ответил Вячеслав.
- Ну, бывай здоров. Встретимся в шесть часов вечера после локдауна, на репетиции! Костя твердо решил запустить на сцену "Тартюфа" до Нового года. Ты готов?
- Как юный пионер, хоть я им и не был, - отшутился Вячеслав.
- Ты и октябренком побывать не успел, - хмыкнул Стас и устремился навстречу выходящей из метро жене.
***
В общежитии Вячеслав разобрал покупки, спустился на кухню, чтобы развести себе обеденный пакетик диетической каши, и только было приготовился приступить к немудреному обеду выздоравливающего больного, как вдруг, повинуясь спонтанному порыву, набрал Наташин номер...
"Через тридцать минут начинается льготное время, - вспомнились ему стихи из какого-то старого альманаха, найденного на чердаке у бабушки, - через тридцать минут был бы втрое дешевле звонок... Это очень значительно, если в доме ни денег, ни хлеба - ни малейшей надежды разбогатеть... А рука набирает одиннадцать цифр, чтоб услышать единственный голос..."
За окном мансарды, почти над самыми крышами, нависало разбухшее от дождевых туч ноябрьское небо. Завывал северный ветер. О стекло разбивались первые снежинки. Крыша ржаво поблескивала под тонкой наледью. В трубке гудели длинные сигналы ожидания.
Наташа ответила секунд через сорок.
- Привет, Слава, - сказала она. - А я как раз о тебе думала.
- А я просто хотел тебя услышать, - Томилин сел на узкий облупившийся подоконник. - Как твои дела? Как мама?
- Я как раз от нее, - в трубке прошумел автобус, проезжающий в двух с половиной тысячах километров от его мансарды. Вопил искусственный голос рекламного табло, расхваливая скидки в магазинах "ПУД" и перечисляя адреса этих магазинов. Звучали названия, чуждые уху петербуржца: проспект Гагарина, улица Хрусталева, площадь 40-летия Октября... - Слава Богу, ковид не подтвердился. Обычный бронхит. Вот уж не думала, что буду радоваться бронхиту у близкого человека! Посещения, правда, запрещены, но сегодня я передала продукты и необходимые вещи, а мама через медсестру сообщила, что все получила и благодарит. Я сейчас решила съездить на свой любимый Песочный пляж. Вернее, доехала до кинотеатра и иду пешком по проспекту Гагарина... Ты не представляешь, Слава, как я, оказывается, соскучилась по городу своего детства!
- На пляж? Ты собираешься купаться? - Вячеслав поежился от холода, представив себе эту картину. За окном, чуть ли не по крыше, шаркнула животом пухлая черная туча, из которой посыпалась снежно-дождевая каша.
- Да, наконец-то поплаваю. Эти дни не до того было...
- Я и забыл, что ты на юге. А тут крыша за окном уже заледенела.
- Брр! - воскликнула Наташа.
- Я тебя понимаю. Тоже часто скучаю по Новгороду, нашей тихой улице, звону колоколов, куполам... И каждая поездка в родные края для меня, как праздник... почти каждая, - поправился Вячеслав, вспомнив похороны отца.
Воображение невольно нарисовало ему картину: южный город, золотистый от солнца и осенней листвы, машин, наверное, стало меньше обычного, небо пронзительно-синее, как дорогой фарфор... И по усыпанному золотым ковром тротуару идет Наташа - пальто расстегнуто, шапка давно убрана в сумку, короткие волосы задорно теребит морской ветер. Три нелегких для нее дня миновали. Волнение - что с матерью, когда придут результаты анализов, подтвердится или нет тест на ковид - уже позади. А сейчас она отдыхает, гуляет по родному городу, навещает любимые места.
Они еще немного поговорили о Севастополе, Песочном пляже, "доме со шпилем", доставшемся Наташе в наследство от дяди Вилибалда несколько лет назад...
- Теперь в район Мальфы почти все автобусы допоздна ездят, - смеялась Наташа, - если бы тогда так было, мне не пришлось бы в призрака ботинками швыряться и бегать по осенней слякоти-мрякоти в одних носках...
История получения наследства от Наташиного дяди Вячеславу была известна. Настоящий детективный роман - только все события произошли на самом деле.
Вячеслав тоже рассмеялся, живо нарисовав себе картину, как Наташа засвечивает обалдевшему "потустороннему гостю" ботинком в лоб.
По словам Наташи, летом на Песочном и на Городском пляже ее родной Балаклавы можно поесть самые вкусные в городе чебуреки.
- Ты бы их видел, - сказала она, - здесь их делают раза в два больше питерских, тесто тонюсенькое и прожаривается до хруста, а с мясными надо быть осторожнее, а то надкусишь и будешь весь в горячем соке! Я, как дорвусь, всегда обжираюсь. Поедем летом? Я тебя угощу. Ты такого еще не пробовал.
- Я виделся с твоим мужем, - сообщил Вячеслав. - Пару часов назад, в "Ашане".
В трубке повисла тишина.
- В зоне отдыха... Он говорит, что случайно туда зашел.
- Так... - Наташин голос изменился. В нем зазвенел металл. - Чего он хотел?
- Расспрашивал о спектаклях, обсуждали трактовку роли в "Развязке"... Но мне показалось, что он что-то подозревает и зондирует почву.
- Блогеров этих побрить бы полотенцем! - мрачно сказала Наташа, - чтоб неповадно было совать нос в чужие дела и сплетничать, как бабы, лишь бы лайков побольше насшибать! Отец родной убьется, а они на телефон снимут. А уж известным людям и подавно покоя не дают. Фима говорил, что иной раз не решается даже в общественный туалет зайти - вдруг его и там подкараулят и из писсуара сфотографируют для тиктока или "телеги"...
Представив себе эту картину, Вячеслав не смог удержаться от громкого смеха - даже в боку снова потянуло. Эпатажные шутки "модного лоера" Когана в пересказе такой же острой на язык Наташи не раз смешили его.
- Не думала, что Витя читает эту трепотню, - продолжала Наташа, - но с другой стороны, он умный человек и понимает, что этим пустоболам надо доверять с оглядкой, а то у них излюбленная манера изложения - "не дослышим, так добрешем", как говорит мама. Хотя... Пора, наверное, поговорить с ним начистоту.
- Не слишком ли поспешно ты решаешь? - тихо спросил Вячеслав, давя в душе радостный вопль: "Она выбрала меня!" - и снова выскочила реплика из будущей роли: "Я ощутил в душе восторг неизъяснимый: рекли благую весть уста моей любимой. Мне ваша речь была как сладостный нектар: блаженство без границ обещано мне в дар!". И тут же подумал: "Вот так и надо произносить эти слова: на подъеме, герой искренне счастлив, буквально вопит от радости из-под потолка. И улыбка до ушей, как у меня сейчас", - он увидел свое отражение в оконном стекле.
- Нет, Слава. Я давно об этом думала. И здесь решила: хватит нам по углам прятаться, как ошалевшим подросткам. Да и Виктора я слишком уважаю, чтобы унижать таким обманом. Это решение уже продумано и созрело, Слава, помнишь наш разговор, когда ты выписался из больницы? Ты тогда был прав...
- Наташа, - внезапно вырвалось у Вячеслава, - если бы ты могла приехать раньше... Я должен поговорить с тобой. Это очень важно...
Он посмотрел в окно на первую наледь на крыше. Но прошлой ночью кто-то по ней ходил, гулко топая тяжелыми ботинками по кровельному железу возле мансарды... Для руферов сейчас не сезон. И ремонтные работы на крышах по ночам не ведут. Тем более ноябрьской ночью, когда в двух шагах не видно ни зги. Наверное, это связано с теми звонками... Пока его хотят, наверное, только напугать, думая, что артист - тонкий, ранимый, эмоциональный человек и легко сломается. Но они не знают, что дворяне Томилины - не из тех, кто пугается и капитулирует. При внешней кротости и мягкости - сильная воля, и за правду они готовы бороться, презирая риск. Тем, кто топочет по ночной крыше и зловеще бормочет угрозы по телефону, этого не понять...
- Слава? Ты пропал. Что у тебя случилось?
- Не по телефону... Когда ты приедешь?
- У меня билет на "Таврию" на восьмое. Десятого буду, - скрипнула калитка. - Но если у тебя что-то срочное, могу сдать билет и сесть на самолет... Слава, ты меня беспокоишь. Это Фетюковы снова тебе угрожают?
- Нет, не они... Но я только что встретил эту женщину в "Ашане" на Боровой. Она работает там кассиром.
Вячеслав вкратце поведал о встрече с матерью "принца Чихальи".
- Ясно, - хмуро ответила Наташа, - блин, я чувствую себя виноватой. Настояла на том, чтобы вы с сестрой подали иск, а теперь эти недоумки не дают тебе покоя, уже несколько месяцев мозг вы... в смысле, выносят, - она в последний момент нашла замену крепкому словцу.
- Нет, ты рассуждала правильно, - успокоил ее Вячеслав, - им нужно было знать, к чему привела их беспечность. Это может научить их серьезнее относиться не только к своему комфорту, но и к безопасности окружающих...
- Да ничему этих упоротых уже не научишь, - в сердцах ответила Наташа, - горбатых могила исправит. Знаешь, как говорил наш комбат Мелешко? "Есть люди, которые слово "нельзя" понимают только когда оно подкрепляется берцем под зад или прикладом по хребту"!
- Но в гражданском обществе так поступать не принято, - усмехнулся Томилин.
- Я в переносном смысле.
- И не вини себя, Наташа. Ты хотела как лучше.
- А вышло как всегда. Все, Слава, я уже на Песочном. Выкупаюсь и попрошу Игната сдать мой билет и достать место на ближайший самолет до Питера.
Игнатий, дворецкий в "доме со шпилем", заслуженно пользовался у хозяев репутацией волшебника - за свою способность виртуозно угадывать и исполнять их желания и потребности, разрешать самые сложные ситуации и управлять домом так, чтобы в нем все было слаженно и исправно. "Несомненно, он волшебник, - шутила Алиса, - непонятно только, зачем он косит под дворецкого!".
***
Оставаться в доме со шпилем еще целую неделю после разговора со Славой и тревожного предчувствия из-за его слов "Если бы ты смогла пораньше приехать" Наташе было невыносимо. Она сразу же сдала билет и стала искать место на ближайшем борту, но с билетами творилась такая неразбериха, что даже "добрый волшебник Винтерштернов" Игнатий в этот раз не смог помочь хозяйке. В этот раз нерабочая неделя мало кого загнала в дома, напротив, люди начали так активно ездить и летать, что на ближайшие 10 дней ни одного билета на самолет до Петербурга найти не удалось даже в бизнес-классе. "Блин! - выругалась Наташа, когда Игнатий сообщил ей неутешительные новости. - Ищи поезд! Любой, лишь бы шел в Питер завтра-послезавтра! Мне нужно домой срочно, хоть на хромой козе!"
В ожидании новостей Наташа вышла в патио и нервно закурила, глядя, как за перилами далеко внизу ревет шторм и разбиваются о прибрежные скалы огромные мутно-серые волны.
Под навесом стояла у мольберта, колдуя над очередным морским пейзажем, вдова дяди Вилибалда Виолетта, или, как ее называли домочадцы, Лэтти. Она слышала нервный голос Наташи в приоткрытую дверь гостиной и посмотрела на нее сочувственно:
- Не стоит так заводиться, Нати. Ничего в жизни не происходит просто так. Если некие силы ставят тебе препоны, значит, по какой-то причине тебе сейчас нельзя ехать в Питер. Лучше успокойся и подумай, кто и почему не хочет тебя туда пускать...
- Ты прямо непротивленец Макар Жеребцов, - огрызнулась Наташа, - извини, Лэтти. Я на нервяке, вот и хамлю. Но я не согласна, что перед каждой преградой надо останавливаться и раздумывать, почему она возникла и зачем это нужно. Эдак можно всю жизнь простоять. Я рассуждаю иначе: вижу цель - не вижу препятствий... И на душе у меня неспокойно, - призналась она. - Снова Печатники приснились...
Изолятор, где Наташа оказалась в 2014 году и провела почти полтора года, иногда снился ей до сих пор и неизменно этот сон был предвестником беды.
- Может, ты и права, - Лэтти отложила кисть. - Но что ты сделаешь, если Игнатий не достанет билет на поезд? Пешком пойдешь?
- Есть блаблакар, а есть и Бельбек, - ответила Наташа, - где, я думаю, еще остались мои армейские знакомые. Думаю, они еще не забыли, как возили десантуру на прыжки, как мы на досуге рыбу на костре запекали под винишко и песни под гитару пели на берегу... Надеюсь, они мне не откажут в маленькой услуге; долг платежом красен.
Лэтти только покачала головой:
- Да, Ната, вижу, ты и впрямь без тормозов. Тебя не остановят ни ковид, ни погода, ни отсутствие билетов.
- Комбат Мелешко не раз говорил, что я на всю голову е...тая, и это верно, - Наташа закурила вторую сигарету. - Но я действительно не покоряюсь обстоятельствам, а перестраиваю их под свои нужды.
- И я тебя понимаю, - грустно сказала Лэтти, - Жанна должна была прилететь на эту неделю сюда, но у них в общежитии какая-то девочка заболела, и всех, кто с ней контактировал, обязали самоизолироваться, и я из-за этой коронабарбары не могу к ней поехать... И тоже волнуюсь за дочь и злюсь на преграды, которые мешают нам встретиться... А что у тебя в Питере? - загорелись глаза белокурой красавицы. - Роман?
Лэтти было 38 лет. Бывшая актриса Театра танца, богемная дама, светская львица, Лэтти прославилась еще и как модный художник-маринист и редактор поэтического альманаха. Она обожала закулисные сплетни мира искусства и имела на них безошибочный нюх.
- Да ну тебя, Лэтти, - чтобы скрыть смущение, Наташа отвернулась и преувеличенно долго тушила сигарету о перила, - одни романы на уме!
- Да ла-адно, - усмехнулась Лэтти, - я же видела фотки в твоем фейсбуке и читала о твоей пьесе в театре Лаврецкого! Ну, ты даешь, Нати! Шесть лет была такой правильной, даже скучной, и вдруг такое зафигачила! А он симпатичный. Приеду посмотреть, когда будет можно. Может, еще и отобью его у тебя...
- Как бы я тебе тогда кое-что другое не отбила, - ухмыльнулась Наташа.
***
Игнатию удалось достать билет только на адлерский поезд, проходящий через Краснодар. Тут же пришлось покупать и билет на междугородний автобус, подгадывая время к поезду.
- Взял купе в СВ, - доложил Игнатий, выводя оба билета на принтер, - вы ведь предпочитаете уединение в дороге, Наталья Викторовна?
- Верно, - Наташа благодарно улыбнулась. - Спасибо, Игнатий.
Выезжать на автовокзал пришлось ночью, автобус отходил в шесть часов утра. Наташу отвез на своей машине двоюродный брат Гена, владелец сети кофеен.
- Надеюсь, на этот раз предчувствия тебя обманули, - сказал он, забросив чемодан сестры в багажник автобуса, - ты позвони, когда доедешь. Куар не забыла?
- Забудешь его, как же, - Наташа похлопала по своей сумке, - без этого "кукареку-кода", как его называет Ефим, скоро и в туалет не пустят!
По широкой, еще почти пустой в ранний час трассе автобус шел быстро. В салоне пригасили освещение, и многие пассажиры задремали; кто-то даже похрапывал. Наташа тоже откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза.
Ей приснился Слава. Бледный, в больничной палате, он смотрел на нее измученными умоляющими глазами. "Если бы ты могла приехать пораньше, - сказал он. - Передай: нужно остерегаться..."
Автобус вильнул вбок и сердито рявкнул гудком, прогоняя с дороги какого-то шального мотоциклиста. Наташа стукнулась лбом об оконное стекло и проснулась. Сон убежал от нее. Тем более что было уже семь утра - ее обычное время подъема.
Потянувшись в кресле, Наташа помассировала пальцами веки и посмотрела на синеющую темноту за окном. Скорей бы стоянка! Выпить кофе, пусть даже из автомата и выкурить сигарету, чтобы разогнать хмарь в голове и размять отяжелевшее от сна в кресле тело... Может, и мысли прояснятся, и она подумает, что предвещает ей автобусный сон, от чего ее предостерегает Вячеслав... Как же не вовремя выскочил этот придурок на мотоцикле!
В Симферополе она попыталась позвонить Томилину, но приторно вежливый голос женщины-робота забубнил на двух языках, что абонент временно недоступен, "плиз, кол лейтер".
- Квакаешь, как лягушка, - буркнула Наташа, - пошла ты в болото!
В 14 часов автобус прибыл в Краснодар. До прибытия поезда оставалось еще почти десять часов, и Наташа спустилась в камеру хранения, чтобы не высиживать это время возле своего чемодана - тогда эти часы и подавно покажутся ей бесконечными. На вокзале было непривычно тихо и малолюдно. Когда Наташа ездила по "единому билету", чаще всего летом, вокзал шумел, ослеплял, оглушал, напоминая карнавал в Рио. Сейчас он был сам на себя не похож.
За время ожидания Наташа дважды выходила погулять по окрестным улицам, накупила кучу журналов, сувениров, сборников кроссвордов и футболку "Я люблю Краснодар" в вокзальных магазинчиках, приняла платный вокзальный душ; наелась знаменитой местной выпечки, выпила три порции кофе в любимой кофейне у бывшей посадочной станции пассажиров "единого билета" и выкурила полпачки сигарет.
В 23.20 Наташа спустилась в камеру хранения за чемоданом. В Краснодаре адлерский поезд стоял всего 5 минут, и Навицкая хотела выйти на платформу заблаговременно.
В вагон она вошла одной из первых и сразу заказала душ и завтрак к 8 часам утра.
"Препоны, говоришь? - Наташа открыла чемодан, чтобы достать свой дорожный набор, а за окном дрогнул, поплыл назад ночной, весь в огнях краснодарский вокзал. - А может, не надо останавливаться и размышлять, Лэтти? Может, испытания нам посылают не затем, чтобы мы только стояли и репу чесали, а затем, чтобы ИСПЫТАТЬ нас, проверить, справимся, или нет? Если бы лягушка из притчи, упав в молоко, начала размышлять, кому и зачем это понадобилось, она бы утонула. А она стала бить лапками, взбила твердое масло и смогла выпрыгнуть из крынки... Хороший пример для подражаний. Вот и я решила добраться до Питера - и вот уже сижу в вагоне. Никогда не сдавайся, как говорит плакат!"
***
На Московском вокзале ее встречал Уланов. Увидев из окна вагона, как муж идет вдоль состава, отыскивая за окном ее, Наташа пожалела о том, что дорога уже закончилась. Им предстоит нелегкий разговор, а она не готова к этому. Без малого трех суток в пути ей не хватило, чтобы собраться с духом. Нелегко заговорить об этом с человеком, с которым она прожила шесть лет... да, сегодня как раз шестая годовщина свадьбы. Хороший сюрприз она приготовила своему мужу, ничего не скажешь. "Все у меня через задницу получается... Ладно, поговорю с ним об этом завтра. Сегодня я устала с дороги, надо разобрать вещи... Узнать, что случилось у Славы, почему он просил меня приехать пораньше. И почему, твою мать, его телефон всю дорогу не отвечает? Мне уже обрыдло слушать это б...ское "кал-лейтер". И почему у этих телефонных роботов такие мерзкие голоса? Или мне просто неприятно слышать ее вместо Славы?"
Лязгнув буферами, поезд остановился. Проводники открыли вагоны. Уланов постучал в Наташино купе. Она открыла и неловко ткнулась губами в его щеку, а Виктор обнял ее. От него пахло "морским" парфюмом; щека немного кололась.
- Как доехала? - он взял чемодан Наташи, выдвинул ручку и покатил к выходу. - Что-то случилось? У тебя был билет на самолет на послезавтра.
Под распахнутым пальто на Викторе был темно-синий костюм с бордовым галстуком. Уланов явно приехал на вокзал с работы, бросив дела, чтобы встретить жену. Может, даже удрал с заседания суда...
- Нормально доехала, - ответила Наташа, сделав вид, что не расслышала второй вопрос. - А вы как?
- Тоже нормально. Мы с Фимой на прениях сторон в суде. Младшенький с няней поехали в Планетарий.
"Все как обычно, - подумала Наташа, - но почему тогда тревога не отпускает?"
Дома из своей комнаты она снова попробовала позвонить Вячеславу. В трубке снова раздался ненавистный механический голос: "Плиз, кол лейтер..."
- Да пошла ты...! - выругалась в ответ Наташа, - Задрала уже!
Она раскрыла чемодан, сдерживая желание прямо сейчас мчаться к "Фрунзенской". Неспроста Слава просил ее приехать... И сразу после этого замолчал его телефон.
Едва дождавшись, пока муж допьет кофе, задаст ей все полагающиеся в данном случае вопросы и отбудет обратно в суд, Наташа спешно схватила короткое автомобильное пальто и, на ходу натягивая его, выскочила из квартиры. "Круизер" радостно крякнул и мигнул фарами, приветствуя хозяйку.
Хрустя огромными колесами по лужам, покрытым первым ноябрьским ледком, джип подкатил к театральному общежитию.
- Вы к кому? - строго спросила вахтерша, просмотрев Наташин паспорт.
- В мансарду к Томилину.
- Так вы не знаете? - изумленно воззрилась на нее женщина за стойкой.
"А я же предупреждал", - снова завел свою песню внутренний голос.
- Я только что приехала из Севастополя, двое с лишним суток в пути, - сухо ответила Наташа, рявкнув мысленно на Зануду номер один, как она называла этот внутренний голос с его вечными "так я и знал", "а я предупреждал" и "я же тебе говорил, а ты не послушалась". - Откуда мне знать, что происходит в Питере?
- Так его третьего дня в больницу забрали! - всплеснула руками вахтерша. - Он уже совсем здоров был, в магазин ходил, говорил: скорей бы карантин сняли, по работе соскучился, как вдруг в пятницу утром бах, снова его по "скорой" увезли...
- Что с ним было? - Наташа не узнала собственного голоса. - Ковид?
- Да какой ковид?! Сейчас все валят на тот ковид, как на утопленника! Был бы ковид, так общежитие бы закрыли для посещений, и выходить запретили бы...
Эта манера некоторых женщин - вместо простых "да" или "нет" отвечать на вопросы эмоциональными монологами из серии "да что ты несешь, тупица" всегда безумно раздражала Наташу. А сейчас и подавно захотелось рявкнуть в ответ во все горло и пробить кулаком стойку из прессованных опилок перед носом у этой заполошно кудахтающей солохи. Увидев выражение ее лица, вахтерша уже нормальным тоном сказала:
- Отравился, сказали, чем-то очень сильно. Ой, плохо ему было - на носилках с капельницей несли, бледный весь, аж синий, всё губы кусал, аж до крови, видать, совсем худо. Сонечка Завьялова за ним в больницу поехала. Опять его в Мариинскую отвезли, на Литейный, лежит он там в реанимации, говорят, очень плох...
Это она договаривала уже в пустоту - за Наташей грохнули массивные дверные створки.
- Тю, малахольная, - покачала головой женщина за стойкой с ключами, - носится, как ошпарили ее. Говорят же, писатели эти все ку-ку, с кукухой не дружат...
Наташа прыгнула в джип, развернулась и, пугнув свирепым гудком лупоглазый розовый "Мини-Купер", за рулем которого важно восседала губастая блондинка, помчалась обратно, к Фонтанке. Распугивая других автомобилистов, Наташа почти домчалась до выезда на Аничков мост... и встала в глухой пробке.
- Да твою же налево! - в сердцах выкрикнула Наташа, стукнув кулаком по рулю. "Круизер" сердито рявкнул в ответ, полностью разделяя ее настроение. Чтобы хоть как-то справиться с нарастающим волнением, Наташа вытянула из пачки "Эссе Ментол" сигарету и закурила. Пятница... Как раз рано утром в пятницу они с Геной спешили на автовокзал. А накануне она разговаривала со Славой по телефону... Получается, он чем-то отравился сразу после их разговора? Да так сильно, что ему сразу поставили капельницу? "Хмм... Несвежий пирожок тут явно не при чем, от него ТАК не скрутит... Черт! Если бы я летела на самолете! - Наташа про себя выругала людей, которые раскупили все билеты на десять дней вперед. - Д...бы! Черти вас носят во время карантина! Дома бы сидели, ... вашу мать!"
Чтобы снова не бить кулаком по рулю, пугая соседей по пробке могучим ревом "круизеровского" клаксона, Наташа потянулась к магнитоле. Там по-прежнему крутился диск ее любимой "Агаты Кристи", и "Сказочная тайга" завелась со второго куплета, на котором Наташа остановилась перед отъездом в Крым:
- "...и собирает свежие души.
Новую кровь получила зима,
И тебя она получит!"
"Бр-р-р... Не лучшее предзнаменование. Вот тебе и погадала на любимых песнях!"
Смотреть на серую морось, выхлопы машин и красные тормозные огни было невыносимо. Другие водители коротали время в пробке кто чем: уткнулись в телефоны, ридеры или воткнули наушники. Какая-то девица достала косметичку и начала накладывать макияж. Дама постарше достала стаканчик йогурта и ложечку...
Парочка на мопеде, отчаявшись пробиться через сплошную стену машин, затормозила неподалеку от "круизера" и начала самозабвенно целоваться. Наташа отвернулась. Они со Славой стеснялись публично демонстрировать свои чувства. И не только из-за того, что она замужем, и не потому, что у них не такие пылкие чувства. В 17-18 лет хочется щеголять своей "взрослостью", отсюда и мат через каждое слово, и эпатажные наряды, и откровенные ласки на публику. А после тридцати приходит понимание, что настоящее - не то, что в глаза бьет, а то, что глубоко в душу проникает.
Наташа курила, приоткрыв окно и слушала Земфиру, поющую как раз об "ужасных питерских пробках", когда на "торпеде" пискнул телефон. СМС.
"Наташа, здравствуй, - обращалась к ней Алиса Астахова, - мне очень тяжело сообщать тебе грустную новость, но Славы больше нет. Он умер сегодня рано утром в Мариинской больнице. Мы сейчас там. Я буду заниматься похоронами и свяжусь с его родными в Новгороде. Ты не подскажешь мне, как найти его родню?"
Наташа не сразу поняла, о чем пишет ей Алиса и что спрашивает. Так человек, переходящий через замерзшую Неву в конце марта не сразу понимает, что это за треск, почему лед качнулся под его ногами, и почему он только что стоял возле Дворцового моста, а сейчас уже рядом с Троицким. Все вокруг было таким же, как пять минут назад. Но мир раскололся на "до" и "после", как тот самый лед на Неве весной. Все было так же. Взвивались на дыбы чугунные кони, и чугунные юноши, напрягая мускулы, пытались удержать их. Морщилась под ноябрьским ветром Фонтанка. О стекло разбивались мокрые снежинки. Надолго зависали в морозном уже воздухе облачка выхлопного газа и поблескивали красные тормозные огни машин. "Дворники" неустанно сновали по лобовому стеклу. Хихикала и целовалась парочка на мопеде. Дама в соседнем "Шевроле" с аппетитом доедала йогурт. Девица в другой машине довольно обозрела свой свежий макияж и сделала губы "сердечком", растушевывая помаду. В приоткрытое окно доносился голос зазывалы, вещающего в микрофон: "По рекам и каналам Северной столицы; удобный теплоход; тёплый салон; теплоход у причала; всего два места". Все как прежде. А на экране телефона высвечивается Алисино сообщение о том, что Славы больше нет. "А я ему привезла подарки", - как-то отстраненно подумала Наташа и поежилась от ощущения де жа вю.
Это уже было два года назад, когда они с Ефимом застряли в Джамете из-за шторма на переправе и строительных работ на мосту. Двоюродная сестра из "дома со шпилем" сообщила по телефону, что дядя Витольд, старший брат их отца, скоропостижно скончался. Витольд Винтерштерн был директором этнографического музея, очень любил свое дело и отмечал среди своих учеников людей, наделенных той же любовью к науке истории и этнографии родного края. Кража драгоценной скифской диадемы и арест его лучшего ученика, молодого профессора Сергея Светлова, стали слишком жестоким потрясением для пожилого ученого... И в первую минуту, услышав от родственников эту новость, Наташа так же оцепенела в шоке, и первая мысль была о том, что в чемодане лежат подарки для дяди Витольда; как же так, ведь она так старательно их выбирала и предвкушала, как они порадуют дядю... И только потом сердце мучительно сжалось от осознания непоправимой утраты.
Сзади загудели: поток наконец-то сдвинулся. Наташа тоже стронула "круизер" с места, сдерживая желание заорать во все горло, вдавить клаксон до упора, долбануть под задницу парочку этих придурков с красными тормозными огнями так, чтобы они в Фонтанке оказались... "Если прижало, выпускай пар, - говорил все тот же комбат Мелешко, - в "горячих точках" без этого никак. Ори, матерись, разбей пару кирпичей, дай очередь в воздух - не держи в себе, а то крышу сорвет. Кто пытается это в себе задавить, часто потом с катушек летит. Паровой котел, если взрывается, мало не покажется никому..." Хороший совет, и не раз помогал ей. Но это практически неприменимо в городе...
Наташа въехала на мост и свернула на Невский. У поворота на Литейный она снова застряла в пробке. В первый день после недельного локдауна проспект снова кишмя кишел. Наташа снова переключила магнитолу на диск "Агаты Кристи" - слушать сейчас о том, как "сегодня утром тело найдено в реке", она не могла... И попала на "Опиум для Никого". "Вот тебе и поиграли в декаданс", - Наташа закурила очередную сигарету. А потом вспомнила стихи японской поэтессы Тиё-Ни в память о маленьком сыне:
"Мой ловец стрекоз,
О, как же далеко ты
Нынче забежал!"...
И только сейчас в полной мере поняла трагедию и безысходную скорбь этих строк.
"Это ошибка, - с надеждой думала она, паркуя джип у больницы, - сейчас зайду и выясню, что это недоразумение. Врачи были замотаны ковидниками, работали "за себя и за того парня", средний персонал тоже с ног сбился, вот и напутали... Умер кто-то другой, а они записали не ту фамилию... Слава же выздоравливал, мы только в четверг разговаривали, он только что вернулся из магазина, ждал, когда разрешат спектакли, собирался играть Тартюфа... И по "Развязке" и "Эксперименту" он соскучился, не терпелось снова играть Уманского и Керна... Мы разговаривали, когда я шла на Песочный. Я вышла на площади Восставших и шла по проспекту пешком, и где-то у "Красного мака" позвонил Слава. У него был немного усталый голос. Но он сказал: "жить буду"..."
- Он действительно так сказал, черт побери!!!
Судя по тому, как отпрянули от нее вышедшие на перекур из ближайшего корпуса врачи, последнюю фразу Наташа не прошептала, а заорала вслух, и очень громко. В "горячих точках" голос капитана Навицкой перекрывал любую канонаду и грохот и не ослабел за годы на "гражданке".
Парни в "скафандрах" настороженно проводили взглядами молодую женщину в элегантных брюках и коротком пальто, которая внезапно рявкнула на весь парк "Черт побери!!!". "Наверное, дурные вести получила...
***
У комнаты отдыха в отделении токсикологии Наташу остановил Вахтанг Коташвили.
- Алиса там со следователем беседует, - сказал он, - подожди пока, не ходи...
- Так это правда? - спросила Наташа, чувствуя, как ее надежда на недоразумение тает, как апрельский снег.
- А ты думала, кто-то будет так шутить? - вскинул руки Вахо. - Ваймэ! Да мы в шоке! Сегодня рано утром Соне позвонили...
Наташа опустилась на жесткий больничный стул, невидящими глазами глядя на Коташвили. Это правда. Славы нет. Она опоздала на несколько часов, и этого не возвратят даже столетия. Как там у поэта?..
"Мечтал о многом,
Много обещал...
В блокаде ленинградской старика
От смерти б спас,
Да на день опоздал,
И дня того не возвратят века..."
- Соню в палату отправили, - как сквозь вату доносился до нее голос Вахтанга, - сердце прихватило. Мы с Алисой и Иной приехали сюда, а тут следователь. Натэлла, - понизил голос он, - пошли лучше от греха в курилку? А то неровен час следак и к тебе прицепится. Ему уже кто-то поведал о ваших отношениях... Тебе, я вижу, не до того сейчас, а он и не посмотрит... Вах, да это же не люди, а шакалы! - хлопнул себя ладонями по бокам молодой человек. - Ни такта, ни сострадания! Он и Соню хотел допросить, да с ней сейчас Инна сидит, она его чуть с лестницы не спустила! Ты же ее знаешь!
- Да, Инесса ни перед кем не оробеет, - машинально кивнула Наташа, зная боевой характер Инессы Грозовской. - Они с Завьяловой глаз не спускает, - Вахтанг галантно открыл перед Наташей дверь помещения для курения, - а то боимся, как бы не сделала что-нибудь над собой...
- Подожди! - Наташа кашлянула, прочищая горло, - почему тут следователь? Что случилось?
Дымя термоядерным "Кэптеном", Вахтанг рассказал Наташе о том, как Вячеслав во второй раз оказался в больнице. После похода в торговый центр Томилин пообедал и до ужина отлеживался в своей комнате в мансарде. К ужину он спустился на кухню, чтобы развести кипятком следующий пакетик диетической овсянки, предписанной ему врачом. Практически все остальное в ближайшие две недели было ему противопоказано. Пока Вячеслав кипятил воду, у соседнего стола симпатичная "пампушка" Лера Васина, комическая актриса, откинула на дуршлаг макароны и начала обильно приправлять их аджикой и своей любимой корейской морковью.
Внезапно, вдохнув острый запах яства, Томилин побледнел, даже позеленел и, наспех извинившись, пулей вылетел с кухни. В коридоре хлопнула дверь санузла, и вышел молодой человек оттуда только минут через двадцать, шатаясь, как пьяный и вытирая обильную испарину с лица. Он выключил газ под своим ковшиком и ушел, оставив посуду и пакетик каши. "Ничего, - сказал он на пороге встревоженной Соне, - я лягу пораньше, и к утру все пройдет... Ты права, я поторопился с походом в магазин..."
Ночью в мансарде случилось еще одно ЧП. Кто-то неизвестный выбил стекло в окне Сониной комнаты в мансарде. Проснувшись от удара и звона стекла, девушка увидела черный силуэт за окном и руку, которая просунулась в дыру в форточке и уже тянулась к оконной задвижке... Соня отчаянно закричала. Внизу, на шестом этаже, захлопали двери, кто-то затопотал по лестнице в мансарду... Человек выдернул руку из пробоины и загромыхал кровельным железом, убегая к соседней крыше; общежитие стояло вплотную к соседнему дому, и этот маршрут очень любили руферы... Артист Гоша и бутафор Ваня сгоряча погнались за хулиганом, но тут у Гоши поехала нога на стекленеющей от ночного заморозка крыше, и парень чудом не соскользнул. Такая удобная для летних прогулок, зимой крыша общежития могла стать опасной. Пока он, чертыхаясь, поднимался, злоумышленник успел скрыться.
Соня была напугана; из разбитой форточки в комнату моментально надуло ледяного холода... До приезда полиции все обитатели общежития заглянули в ее комнату - посмотреть на разбитую форточку, послушать рассказ Сони о руке в окне и темном силуэте снаружи... И только Вячеслав не выглянул из комнаты. И только рано утром, в шесть часов, когда жильцы только-только успокоились после ночного переполоха, к парадному подъехала "скорая помощь"... Как выяснилось, за ночь Вячеславу стало еще хуже, и рано утром он вызвал врачей. У него были все признаки острого отравления или интоксикации. В животе пекло, тело скручивали болезненные спазмы, шов отчаянно болел, и непрерывно мучила жажда, а после пары глотков воды снова начинались спазмы. По словам молодого человека, у него как будто прилип к носу запах Лериной корейской моркови с аджикой и усугублял страдания...
Забыв о случившемся с ней, Соня поехала с Вячеславом в больницу. Придя днем в общежитие, она сообщила, что Слава лежит в реанимации. Врачи подозревают послеоперационные осложнения - следствие того, что при операции были плохо продезинфицированы инструменты... "Они что, слепые или дипломы купили? - вытирала слезы девушка. - Даже я, не медик, вижу, что это больше похоже на отравление!"
Три дня Томилин лежал в реанимации, и врачи изо всех сил пытались вернуть его к жизни. А в общежитие впервые пришел следователь.
- Но зачем? - спросила Наташа. - Кто-то решил расследовать послеоперационные осложнения? Насколько я знаю, такие дела всегда спускаются на тормозах; привлечь врача, который занес пациенту инфекцию или что-то забыл внутри, практически невозможно. Обычно все заканчивается тем, что выносят вердикт: врач не при чем, а пациент "тысамвиноват", - с горечью констатировала она, стрельнув сигарету у Вахтанга; сейчас ей нужно было что-то покрепче привычных "Эссе". - Следователи и оперы тоже люди, тоже иногда лечатся и, наверное, поэтому стараются не ссориться с врачами. Верно сказал один мыслитель: ошибки архитекторов видны всем, а ошибки врачей скрывает земля. Бывает так, что пострадавшие от медицинских ошибок, отчаявшись добиться справедливости законным путем, бросаются на первого попавшегося медработника с ножом или бейсбольной битой. И случается так, что от этого отчаянного всплеска вместо головотяпов страдают порядочные, добросовестные врачи - есть и сейчас таким... Но человек в отчаянии не разбирается, кто прав, кто виноват, и срывает злость на хорошем, радеющем за свое дело враче...
- Судя по тому, как он расспрашивал, что Слава ел, с кем пил, кто мог войти в его комнату, тут явно другое, - потер небритую щеку Вахтанг, - по-моему, они подозревают, что Славу отравили умышленно...
"Вот и я, услышав в общежитии от вахтерши, что Славу несли под капельницей, подумала, что, если случайно съесть что-то несвежее, так сильно вряд ли скрутит..."
А потом пол закачался под Наташиными ногами, когда она поняла, что означают слова Вахо и подозрения следователя. Славу хотели убить. Славу, с его ясными лучистыми глазами и ямочками на щеках, так похожего на повзрослевшего Маленького Принца из сказки, такого светлого и искреннего... У кого рука поднялась на него?..
Выходя из курилки, она столкнулась с высоким крупным мужчиной в форме подполковника юстиции.
- Извините, - буркнул он.
- Извините, - ответила Наташа и подняла глаза. И застыла. Мужчина тоже посмотрел на нее и тоже оторопел.
- Ну и встреча, - сказала Наташа. - Ну здравствуй, Дима.
- Здравствуй, Наталья. Да уж, нежданная встреча...
***
Следователь Дмитрий Мальцев, в ту пору - еще майор, в 2014 году в Москве принял дело о подготовке теракта на севастопольском вокзале и убийстве служащего. Игнорируя торчащие из обвинения белые нитки, он старательно подгонял имеющуюся базу под то, что виновата Наталья Навицкая - хотелось побыстрее сдать дело в суд и получить поощрение за хорошую раскрываемость. И зачем было отрабатывать еще какие-то версии, еще кого-то искать, если подозреваемая сама призналась в том, что найденная на вокзале рядом с телом убитого сумка с самодельным взрывным устройством принадлежит ей? Бывшая военнослужащая уже арестована и никуда из-под стражи не денется, все идет на удивление гладко, и Мальцев был уверен, что в итоге ему "светят" новые погоны, а Наташе - "двадцатка" или "четвертачок" где-нибудь в Парца или Явасе... Он не знал, что дело Навицкой привлекло внимание сотрудников более серьезной структуры, которая надеется с помощью девушки добраться до ее бывшего любовника, истинного диверсанта и убийцы, который хладнокровно подставил Наталью...
Потом Мальцев изловчился сделать хорошую мину при плохой игре и притворился, что с самого начала был убежден в невиновности подследственной, но до поры не раскрывал карты, чтобы не спугнуть настоящего преступника... Но в кулуарах все уже прекрасно поняли, какого дурака свалял Дмитрий и посмеивались над его неуклюжими хитростями. "Фиговым листочком прикрылся, ушлепок, а ж... голая все равно сверкает!" - припечатал однажды острый на язык Ефим Коган, который во время следствия причинил Мальцеву немало неприятных минут.
Повышение Дмитрий получил, но его радость была разбавлена тем, что над ним посмеивались еще не один год.
- Ты теперь в Питере? - спросила Наташа.
Вахтанг испепелил следователя взглядом и вышел из курилки.
- Нет, все там же, в Москве... Здесь я временно.
- Тебя отправили, чтобы расследовать медицинскую ошибку? - спросила Наташа. - Неужели за это наконец-то решили взяться всерьез, целого "подпола" прислали из Москвы? Раньше и на лейтеху не расщедривались...
- Уважаю твою стойкость, - Дмитрий потер переносицу, - я ведь знаю... Ты в Питере фигура известная, медийное лицо, и ходят слухи, что, ммммм...
- Мне все время любовников приписывают, - перебила его Наташа, - фейкометчикам надо о ком-то писать, чтобы рейтинг поднять. Напишут капельку правды, пристегнут к ней тонну отсебятины - и готова сенсация. Методика Геббельса до сих пор в ходу: перемешай ложь с правдой, и тебе все поверят. Да ты и сам это знаешь, Дима, - поддела она.
- То есть, у тебя не было, гм, близких отношений с потерпевшим?
- Дима, - прищурилась Наташа, - сейчас я имею полное моральное право послать тебя далеко и нецензурно за то, что ты допрашиваешь людей, которые только что получили трагическую новость и пребывают в шоке. Ты не мог пару дней выждать, для приличия? Но я понимаю: тебе самому по фуражке стучат регулярно, торопят. Поэтому отвечу: да, дружили. Вячеслав играл в моей пьесе одну из главных ролей. Пару раз я помогала ему в трудных ситуациях. Один раз он защитил меня от хулигана...
- Или хулигана от тебя, - заметил Мальцев.
- И, - продолжала Наташа, - если кто-то истолковал это так превратно и не постыдился опубликовать свои измышления, то я не обязана давать по этому поводу никаких объяснений. Их спроси насчет тех эротических фантазий, которые они по всему интернету уже распустили.
- Эк они тебя достали, - сказал Мальцев, - видела бы ты себя сейчас: глаза сверкают, кулаки сжаты...
- Да, Дима, достали. Своей наглостью, бесцеремонностью, манерой совать повсюду нос - под одеяло, в шкаф, в унитаз - и смаковать увиденное; изворачиваться, когда их пытаются приструнить; искать увертки и лазейки от обвинений в клевете и нарушении неприкосновенности личной жизни... Вечно у них на подхвате группа чирлидеров, готовых смешать с грязью любого, кто не угодил их "гуру", и юристы, вытаскивающие их из всех скандалов и судебных разборок... Для этих людей нет ничего недозволенного, недопустимого, никаких тормозов. Они уверены, что им ничего не будет и все с рук сойдет, что ни напиши. Тебе уже рассказали, как я за одним папарацци гонялась на джипе и выбросила его телефон в Обводник? Так вот, это правда. Потому, что достали. И сейчас достают еще больше тем, что грязнят случившееся своими гнусными домыслами и пересудами на уровне скамеечки у парадного или самой грязной подворотни. И им верят даже официальные структуры, Дима. Ты на их сплетни ссылаешься, как на источник информации... Извини. Я сейчас не в том состоянии, чтобы вести беседу. Надеюсь, ты меня поймешь...
- Ты тоже извини, - Дмитрий потер лоб. - Понимаю и соболезную, Наташа.
Она только молча кивнула - в горле все сжалось, в груди теснился крик боли, а к глазам подступили слезы. Но в зеркале в коридоре она увидела бесстрастное лицо Снежной Королевы - бледное, с потемневшими глазами.
***
Дома ее атаковал Младшенький, и Наташа вынуждена была вымучивать из себя улыбку, слушая возбужденный рассказ сынишки об увлекательной поездке с няней "к зверикам", разворачивая подарки и играя с мальчиком. И облегченно вздохнула, когда Лиза увела малыша купаться и укладываться спать.
Наташа продолжила разбирать вещи и, когда достала пакет с подарками, купленными для Славы - рюкзак с принтом, картой Крыма; футболка, тельняшка и стетсон - только тут до нее дошло, что Славе это уже никогда не понадобится.
Никогда. От этого слова ее обдало холодом глубокой черной пропасти, на дне которой уже немало костей упавших людей и животных...
- Наташа, - раздался в дверях голос мужа, и она, спешно выпрямившись, вытерла лицо. Надо же, впервые за последние годы расплакалась, а думала, что давно разучилась...
Виктор вошел в комнату.
- Ты забыла телефон в коридоре, - сказал он, - тебе звонят.
"Слава? Все-таки это ошибка?" - с отчаянной надеждой подумала Наташа, и была оглушена потоком слов Беллы. Подруга расспрашивала ее о поездке и тут же вываливала свои новости и пеняла, что Наташа долго не звонит. Большинство ее новостей касались маленькой Таши: "Ой, мы так прикольно чихаем! А знаешь, у нас, оказывается, аллергия на "Джонсон-Бэби, перешли на "Фаберлик" и довольны!"
- Белла, - сказала Наташа, у которой зазвенело в ушах, а в висках запульсировала тяжесть, переходящая в боль, - извини, я тебе позже сама позвоню. Я только что с дороги, хочу лечь пораньше...
- Ладно, - в голосе Беллы прозвучала недоуменная обида, но Наташе это было безразлично. Они с подругой говорят на разных языках - у нее сердце сжимается от горя, в ушах - снова Славин голос: "Если бы ты могла приехать пораньше..."... А Белла взахлеб повествует о забавных случаях из жизни своей дочери, с головой ушла в эту радость позднего материнства и обо всем остальном забыла. Наташа, как мать, понимала Беллу, но просто нет сил сейчас вести этот разговор.
Она отложила телефон и снова склонилась над чемоданом, когда ощутила на спине внимательный взгляд Уланова. Он продолжал молча стоять на пороге и как-то странно на нее смотрел.
- Так быстро поговорили? - спросил он. - Обычно вы с Беллой болтаете, пока телефоны у обеих не сядут.
- Да ну, - отмахнулась Наташа, - самое то после дороги с пересадками слушать, как покушала и сколько раз пописала ее дочка. Я такой никогда не была. Даже когда родился Младшенький, я не заваливала друзей рассказами о его пищеварении и сне!
- Ты словно злишься на Беллу за то, что она сейчас радуется рождению ребенка, - Уланов прошел в комнату, сел на стул. - Что с тобой, Наташа? Ты изменилась.
- Я просто устала, - Наташа продолжала сидеть на корточках около чемодана, - мне нужно отдохнуть, принять ванну, выспаться, а не слушать отчет "мы поспали, мы погуляли, мы плакуняли". И почему ты меня допрашиваешь?- взорвалась она.
- Но несмотря на усталость, ты куда-то ездила днем...
Наташа молчала, уставившись на пакеты с сувенирными футболками для Беллы и Ефима.
- Капот твоей машины еще теплый. Я парковался рядом и положил на него кейс, чтобы найти в кармане брелок сигнализации...
Наташа кусала губы, чтобы не дать воли крику боли и слезам. Да, она уезжала и узнала, что немного опоздала. Немного, но непоправимо...
Уланов тоже некоторое время помолчал, потом сказал:
- У тебя был билет на самолет на послезавтра. И вдруг ты его сдаешь, добираешься кружным путем на поезде, куда-то уезжаешь на полдня, даже не отдохнув после дороги, и возвращаешься на себя не похожая. Думаешь, я этого не вижу?
Наташа снова промолчала. Что тут скажешь?
- Мне в самом деле очень жаль, - Уланов опустился на корточки напротив нее. - Я с ним разговаривал на прошлой неделе... Он не похож на Вальтера.
Наташа молча кивнула, и только сейчас подняла глаза на мужа. И увидела, как много седины на его висках. Еще весной ее не было... "Он догадался, - поняла она. - Да... Глупо было думать, что я долго смогу держать его в блаженном неведении. Витя - чемпион "Брэйнсторма", и свои кубки получал не по блату... И молчал, ни словом, ни жестом не намекнул, что все понял. Но давно ли он меня раскусил?"
Вид мужа с седыми висками и измученными глазами кольнул ее. Вскинулось чувство вины.
- И я увидел, что он по-настоящему тебя любит, - продолжал Уланов.
Наташа закусила губу.
- Прости, - наконец-то смогла произнести она и достала из чемодана сверток с подарками для мужа. - Вот... Это тебе.
- Спасибо.
***
Наташа, здравствуй. Прощание со Славой состоится 15.11, в 11 часов в Казанском соборе", - высветилось на телефоне сообщение от Алисы Астаховой.
Наташа прочла СМС и встала из-за стола. Ее удивляло и тревожило, что отпевание так задерживается; почему-то полиция целую неделю не отдавала тело. Может, прав был Вахтанг, предполагая, что Вячеслава отравили умышленно?..
Она вышла на балкон и закурила, глядя на рябь, покрывающую Фонтанку под студеным ветром. На душе была полная пустота, как после взрыва нейтронной бомбы. Понедельник. "Ненавижу понедельники", - подумала Наташа, запуливая окурок так, что он долетел до реки.
В гостиной ее ждал румяный после прогулки Младшенький. "Удивительно, что он меня еще узнает и не спрашивает "Тетя, ты кто?"... Он Лизу чаще видит, чем меня. Хреновая ему досталась мамаша".
- А зачем ты куришь? - спросил мальчик. - По телевизору дяди говорят, что это вредно.
- Там много чего говорят, - Наташа вспомнила, как в 2014 году ее демонизировали на всех московских телеканалах, представляя убийцей, садисткой, дегенераткой и монстром в женском облике. Воздевая руки, "телевизионные головы" всех мастей патетически требовали самого строгого наказания для "мерзкой террористки и мракобески". - На заборе тоже написано, но там дрова.
- А что написано на заборе? - удивился Младшенький, и Наташа замялась. Конечно, уже через несколько лет, в школе, мальчик узнает и эти слова, и их значение. Но учить его ненормативной лексике в четыре года она не хотела.
- Нехорошие слова, - ответила она. - Пошли, поиграем в лото? Что-то мы давно не играли.
Малыш радостно помчался в игровую, опрокинув на бегу две радиоуправляемые машинки: трамвай и "скорую помощь", и Наташа едва не растянулась в коридоре.
- Ну и аварию ты устроил, - заметила она, входя в игровую комнату и ставя машинки на место, - "скорая" прямо на крышу встала. Нехорошо так водить, никогда так не делай, особенно когда сядешь в настоящую машину...
- А почему ты в грустном платье? - спросил Витя, раскладывая карточки и разбирая фишки.
Наташа была в длинном черном платье с глухим воротом. Она носила его всю неделю. "А у Младшего уже неплохо развито образное мышление, и он очень наблюдателен", - подумала она.
- Умер один хороший человек, - сказала она, стараясь держать ровный голос. - И все, кто с ним дружили, очень грустят, вот и надели грустную одежду.
- Коронавирус? - серьезно спросил мальчик.
Наташа передернула плечами: ни да, ни нет, понимай, как знаешь.
- Чтоб он пропал, зараза чертова, - Витя явно повторил слова какой-нибудь нянечки или поварихи из садика.
- Это плохие слова, - заметила Наташа.
- Как на заборе?
- Почти. Но про вирус можно и так сказать.
***
- А мы тебя в интернете видели, - сказал Витя, азартно бросая кубик, - Лиза и я. И папа.
- Когда? - спросила Наташа, желая хоть ненадолго отрешиться от своего горя, разговаривая с сынишкой.
Младшенький поведал, что в прошлую среду, когда Наташа еще гостила в "доме со шпилем" и волновалась за маму, они с Лизой не пошли гулять из-за дождя. Витя играл в стройку, собирая дворец из конструктора "Лего", а Лиза сидела рядом и смотрела на телефоне новинки Ютуба. И вдруг ахнула:
- Витя, посмотри: маму показывают!
Какой-то начинающий клипмейкер смонтировал видеоряд к песне Маши Распутиной "Мосты", взяв, наверное, свои собственные видео, снятые с набережных и мостов.
Под слова "За то, что я не долюбила и не дождалась, за то, что я хочу казаться девочкой сейчас" речной трамвайчик на экране не спеша заходил под Поцелуев мост на Мойке. Молодая женщина у борта, о чем-то увлеченно, со смехом говорившая своему спутнику, осеклась, когда парень обнял ее. Пара начала целоваться.
- А кто этот дядя? - изумился Младшенький. - Почему он целует маму?
- Это не мама, я ошиблась, - скороговоркой выпалила Лиза, закрывая интернет и с видом провинившейся девочки пряча телефон, - это чужая тетя... Это не мама, - она нервно оглянулась на дверь, и Витя увидел на пороге отца, в мокром пальто, с зонтиком, с которого текла вода. Никто не слышал, как он вошел.
Наташа бросила кубик. Да, прогулка по рекам и каналам у них была в августе... И под знаменитым мостом, по укоренившемуся в Петербурге поверью сулящим влюбленным счастье, Слава ее поцеловал... Вот только она не видела, что с набережной их в этот момент снимает какой-то кретин, желающий сделать эффектный видеоряд. И Уланов это увидел.
"Как я понимаю Томми Ли Джонса, когда он пару раз накостылял наглым папарацци за снимки без разрешения. Сама бы с удовольствием сделала то же самое... Минуточку!!! В среду Уланов увидел клип? А на следующий день они со Славой беседовали в "Ашане". И утром в пятницу Славу забрали в больницу с признаками отравления... Господи, пусть это будет совпадение... Иначе это будет слишком даже для меня!"
***
До Казанского собора было недалеко, и Наташа специально вышла пораньше, чтобы дойти пешком и купить цветы по дороге. Цветочных магазинов на Невском было более чем достаточно.
В черном шерстяном платье до пят, широком пальто того же цвета и платке она была похожа на монахиню. Немногочисленные прохожие, едва взглянув на лицо молодой женщины, сразу притихали и уступали дорогу. У Елисеевского магазина завлекал прохожих мим с набеленным лицом и нарисованными грустными уголками рта и глаз. Увидев свое отражение в отполированной до блеска витрине, Наташа подумала, что сама сейчас мало чем отличается от печального мима. И даже грим не понадобился.
Встретившись взглядом с женщиной в черном платке, мим снял шляпу и склонил голову. И даже не играя, сочувственно вздохнул.
В "Театральной кассе" у подземного перехода пестрели афиши: "Развязка на Оккервиль", "Эксперимент профессора Доуэля", "Тартюф" - премьера должна была состояться вчера... "Не успели снять".
В знакомой пахнущей сандалом подземной галерее Наташа купила сразу 16 роз - самых дорогих, голландских, бордовых, на длинных стеблях. "Как светло здесь и как бесприютно, отдыхает усталое тело... А прохожие думают смутно: верно, только вчера овдовела", - вспомнились строки из стихотворения Ахматовой.
От того, что все было как всегда - запах сандала и подземки, несущийся мимо поток людей, вопли зазывалы, предлагающего автобусные экскурсии и двухдневные туры на Валаам, в Карелию и другие живописные места, музыка - сегодня в переходе играл саксофонист (а Славы больше нет, и никому до этого нет дела), Наташе снова захотелось заорать, разбить пару витрин, бить кулаками по столбу и кричать: "Это несправедливо! За что он?! Этого не должно было случиться, ... вашу мать!"
На выходе из перехода ее остановил молодой человек, вручил листовку и доверительно сообщил, то сегодня самый подходящий день для того, чтобы подать записки о здравии и упокоении потому, что уже завтра утром их отправят на Афон... Обычно Наташа проходила мимо, но сегодня достала кошелек и протянула парню 5000 рублей:
- Вот. За упокоение. Запишите: Вячеслав. На год. Сдачу пусть передадут на нужды обители.
- Давайте, я провожу вас в наше помещение, там напишете записочку, - засуетился парень.
Наташа достала блокнот, вынула из него один лист и крупно, шариковой ручкой, написала два слова: "Об упокоении. Вячеслав" и отдала парню:
- Я спешу, - почему-то теперь говорить она могла только такими рублеными фразами, отрывисто, как робот. - На отпевание. Доверяю вам. Вот записка.
Взглянув на ее застывшее лицо, окаймленное черным платком, траурную одежду и перевитый черной лентой букет в руках, зазывала осекся. Смущенно пробормотав слова соболезнования и заключив "Царствие Небесное, земля пухом", направился с деньгами и запиской в арку, где находился их центр.
Придерживая розы, норовящие проткнуть шипами рукава и впиться в руки, или рассыпаться по заиндевевшему асфальту, Наташа дождалась зеленого света и перешла к собору.
Сбоку стоял черный микроавтобус "РПО". По двору и аллеям сквера разбрелись люди в трауре.
От мысли, что скоро ее Славу, ее Маленького Принца с ямочками на щеках увезут в этой машине, у Наташи к горлу снова подступил яростный крик боли. Она помнила, как ровно и размеренно билось его сердце, когда он заснул рядом с ней после выписки из больницы, как постепенно согрелись, обнимая ее, холодные руки, с какой надеждой и тревогой звучал его голос в трубке: "Если бы ты могла приехать пораньше..."
Наташа увидела Алису Астахову, Инну Грозовскую, Вахтанга, Леру, других артистов, сотрудников литературной и административной части... Проститься с молодым артистом пришел почти весь коллектив театра. А вот Елена Прокофьевна и Аглая. Их поддерживает под руки сам Лаврецкий. Тут же и Евсеев с двумя шкафоподобными бодигардами. Брови чиновника скорбно сдвинуты, в руках - букет едва ли не больше Наташиного.
Не было видно только нескольких человек - самых старших артистов труппы, которых решили уберечь от скорбной церемонии, и, как ни странно, Стаса Вяземского.
- Сонечка звонила, уже идет.
- Не рано ли она из больницы попросилась?
- Ой, бедная, подкосило ее.
- Наташа вон тоже на себя не похожа...
- Слава, Славочка... Господи, да как же так?
- Мальчик мой бедный...
- А где же Стас?
- Не знаю. Его звали.
- На дачу поехал. Полы надо циклевать...
- Самое время сейчас, ежа ему налево!
- Иночка, тише, не надо...
- Господи, прости... Не буду, Алиса.
- Как же ты, братик-кролик?..
- Молодой человек, вы что тут снимаете?
- А что такого? Нельзя, что ли?
- Так любопытно чужое горе?!
- Нет, я не понял, это что, запрещено?
- Ваймэ! Я тэбэ сэйчас объясню! Пирши шевеци, бичо! Шакалёнок!
Парень в капюшоне спешно ретировался от негодующего Вахтанга. На бегу он едва не выронил телефон.
В сумке у Наташи заорала ее трубка. В эту неделю Навицкая поставила себе рингтон - песню Земфиры "Похоронила".
Навицкая гневно шлепнула по сумке, оборвав певицу на полуслове. Потом достала телефон, чтобы отключить звук на время панихиды...
- Я тебя похоронила
Поздно ночью за рекою, - снова запел телефон.
Наташа покосилась на людей. Вроде еще в собор не заходят. Она отошла на пару шагов и нажала на кнопку ответа.
Звонила Лиза и, судя по ее настойчивости, причина была уважительной. "Что ещё могло случиться?" - подумала Наташа.
- Да, Лиза? Только коротко. Отпевание сейчас начнется...
- Наталья Викторовна, - торопливо заговорила няня Младшенького, - простите, что беспокою в такой момент, но тут... Тут такое...
- Не тяни кота за пончикряки, говори по существу, - потребовала Наташа.
- Пришли полиция и следователь с ордером на обыск, - ответила Елизавета, - Виктор Анатольевич им сказал, что не он ответственный квартиросъёмщик, нужно спросить у вас, согласны ли вы, и следователь настоял, чтобы вам позвонили немедленно...
- И что, к черт... - вспомнив, что стоит у собора, Наташа сбавила тон, - что мне, бежать обратно, чтобы давать согласие? Я на панихиде, ты им это сказала?!
- Сказала, но следователь настаивает... Что нам делать?
- Пошли их всех в задницу, - прошипела Наташа, - скажи: пусть поищут, раз с ордером пришли... Я Димочку давно знаю, он по-хорошему не отстанет, хоть благим матом его крой. Потом разберусь, какого дья... какого фига им надо. Понятно?
- Да, Наталья Викторовна.
Ей со ступенек замахали руками.
- И не звоните мне, пока сама не позвоню, - скороговоркой сказала Наташа на ходу. - Что бы ни случилось! Я не на тусовке и не в маникюрном салоне!
- У вас неприятности, Наталья Викторовна? - участливо посмотрел на нее Евсеев. - Может, я мог бы вам помочь?
- Спасибо, Павел Леонидович, - "Не хватало мне еще рассказывать кому-то, что ко мне домой пришла полиция с обыском..." - Да, неприятности... Такие же, как у всех тут.
Пришла Соня. Она была в таком же глубоком трауре, как Наташа. Ее поддерживала под руку Катя из театральной бухгалтерии.
- А кто из них вдова? - спросила старушка, торгующая у входа платками
- Никто, - Елена Прокофьевна вздохнула, - не успел... Вот, возьмите деньги, поставьте свечку за упокой новопреставленного Вячеслава...
- Или обе - вдовы... - непривычно тихо сказал Коташвили, снимая шапку на входе. - "Что любили тебя, мальчоночка, пуще славы и пуще солнышка"... Эх, Славка, Славка...
У входа Наташа замешкалась в дверях, увидев в глубине собора на возвышении синюю домовину. "Нет... Не может быть, что Слава - там. Он же звонил мне в четверг... Я везла ему подарки. Так торопилась потому, что он очень просил меня вернуться пораньше. Он ждал меня. Нет! Не может вот так уйти человек, которого любят. Это неправильно... Нет..."
В "горячих точках" Наташа прославилась железными нервами. Ничто не могло выбить ее из колеи. Даже когда самые крепкие парни бледнели, начинали отчаянно материться и плакать или, зажимая рот, зеленели и убегали в кусты, Наташа не теряла самообладания. Притчей во языцех стала история о том, как на склад боеприпасов прокрался шахид... Наташа была единственной, кто не сбежал из медсанчасти, помогая врачу составлять протокол опознания погибших. Выйдя из санчасти, она в полной тишине под взглядами сослуживцев залпом выпила банку спрайта, вытерла окровавленные руки о форму, достала сигареты и громко спросила: "Зажигалка у кого-нибудь есть? Свою где-то посеяла!".
А потом, когда цинковые гробы заносили в вертолет, один солдат-первогодок, студент, надевший сапоги после "хвостов" на сессии, затрясся и зарыдал и сел на землю, повторяя "Мама, мамочка, не могу больше!", Наташа рванула его за шиворот, пнула берцем под зад и заорала: "Вставай, д...мо! Мамочка тебе дома будет! Слюнтяй! Что, уже обделался?! Вставай, баба плаксивая, а то пристрелю!" "Да пошла ты! Сама баба!" - заорал в ответ парень и с удвоенным рвением схватился за "цинок". "Молодец, солдат", - кивнула ему Наташа. "Ну у тебя и нервы", - сказал ей потом комбат Мелешко, когда они, сняв головные уборы, провожали взглядом вертолеты.
А сейчас Наташа пожалела, что некому дать ей пинка и наорать, чтобы ноги снова нормально зашевелились и перестали запинаться, как у пьяного в стельку. "На поминках напьюсь, - тупо подумала она, уже увидев на фоне белого шелка знакомый и в то же время чужой профиль, густые русые волосы, черный костюм с галстуком... "Зачем его так одели?.. Он не любил костюмы и никогда их не носил...", - надерусь до потери рефлексов, чтобы хоть пару дней не вспоминать, не думать, а только цитрамон пить..."
Они с Соней стояли друг против друга у изголовья. Их разделял синий гроб. Соня тоже была похожа на грустного мима около Елисеева, и тоже без всякого грима. Машинально Наташа скользила взглядом по другим пришедшим на прощание. Инесса пришла в черном брючном костюме. Алиса - в синем пальто и черном платке. У Аглаи из-под черного пуховика выбился лиловый шарф...
Их взгляды встретились. Соня все прощала Наташе. И Навицкая ответила ей тем же.
"Там человек, он должен жить, шутить, смеяться и любить", - вспомнились слова из Славиной песни, которую он написал в мае... А она опоздала. Не смогла спасти, предотвратить...
Евсеев стоял рядом, воздев глаза к потолку и шевеля губами. Свечка в его руке слегка потрескивала. Его охранникам тоже дали свечи. Парни, больше привыкшие к пистолетам, держали их неловко, капая воском на ботинки и брюки. Елена Прокофьевна тихо плакала. Слишком много горя на нее обрушилось за полгода. Сначала брат, теперь - племянник...
- Вы его мать? - спросила у нее служительница, которая все готовила к службе.
- Тетя. Мать слегла, - так же тихо ответила Томилина. - Сердце.
Батюшка, молодой, русоволосый, с пушистой бородой, проникновенно читал заупокойные молитвы и в конце предложил всем проститься с Вячеславом, целуя иконку на лбу. И голос священника тоже неподдельно подрагивал. Видно, служил он недавно и еще не научился привычно относиться к скорбным церемониям. Особенно когда провожали в последний путь таких же молодых людей, как он...
В Наташиной сумке беззвучно затрясся телефон: пришло СМС. Еще одно. И еще. Не обращая на вибрирующую сумку внимания, Наташа в свою очередь подошла к возвышению.
- Прости, что я опоздала, - еле слышно выговорила она через сдавленное горло. - Прости, что уехала, когда была так нужна тебе... Я же не знала... Прости.
Слезы все-таки прорвались и хлынули безудержным потоком, капая на странно изменившееся и какое-то незнакомое лицо Вячеслава. Они размывали слишком густой и неестественно яркий грим на его лбу и щеках. Наташа попыталась их сдержать, но результат был противоположным. "Прости, Слава, прости", - шептала она.
И вдруг, склонившись для поцелуя (совсем не похожего на тот, у Поцелуева моста), увидела сквозь размытый слезами "тон" черное пятно на скуле размером со свежую вишню, в форме листа кувшинки. Синяк? Родимое пятно? Но у Славы лицо было чистым, без отметин. А губы ощутили под лентой с молитвой что-то ледяное, застывшее... и неровное. Как если бы человеку разбили голову. Но Слава же не падал и не дрался. Что это у него? Откуда?
- Наташа, давай выйдем на крыльцо, - прошептала ей Алиса, - может, тебе на воздухе станет легче... Пошли, мне тоже не очень хорошо.
Наташа молча повернулась и на автомате зашагала к выходу. Астахова еле поспевала за ней.
Чтобы чем-то занять себя и хоть некоторое время не думать о синем гробе и таком неузнаваемом Славе в черном костюме, который он никогда бы не надел добровольно, Наташа достала телефон. Надо узнать, кто и зачем ей строчит сообщения...
"Наташа, только не волнуйся. Думаю, все выяснится. Ефим уже поехал за мной. С Младшеньким сидят Белла и Лиза", - Уланов.
"Наталья Викторовна, Виктора Анатольевича задержала полиция! У него в комнате что-то нашли. Говорили про какой-то сюжет на ютубе. Приехала Белла Генриховна. Я убираю после обыска, она сидит с детьми", - это была Лиза.
"ППЦ! Какой-то утырок заснял Витьку с Томилиным в "Ашане", а сейчас у него под матрацем нашли пузырек из-под мышьяка! Мальцев уже доволен как слон: убийство за неделю раскрыл! Ладно, я им там сейчас устрою трусь-трусь-гусельки!" - негодовал Коган.
В голове у Наташи все завертелось. Виктора задержали. У него нашли пузырек из-под яда. Славу забрали в токсикологию с признаками острого отравления. Перед этим он беседовал с Улановым в "Ашане". А накануне Виктор увидел на Ютубе фрагмент клипа, тот самый, где какой-то идиот заснял их со Славой на речном трамвайчике...
- Наташа! О, Боже! Кто-нибудь, помогите! - как сквозь вату донесся до нее голос Алисы. Ноги почему-то заскользили по шершавым плитам крыльца. "Отравление... Он не разбивал голову и не дрался. Почему у него пробит лоб и синяк на скуле? Не похож... Уланов... клип... мышьяк..."
Удар затылком обо что-то твердое, холодное, каменное. И темнота, которая ненадолго развеялась от покачивания и воя сирены. Бубнила рация. Кто-то отвечал:
- ... да, обморок, ушиб затылочной части головы. Гематома. Подозрение на сотрясение мозга.
"Мне нельзя в больницу, - подумала Наташа, - дома Младшенький, он испугается, если и я пропаду..." - она хотела сесть и сказать, чтобы ее отвезли домой, но тут сознание снова отключилось.
***
В следующий раз она очнулась в больничной палате. Осмотревшись, Наташа увидела светлые стены, закрытые жалюзи и тускловатое ночное освещение. В палате она была одна. Больничная койка с приподнятым изголовьем и бортиками, упругий ортопедический матрац, теплое легкое одеяло. На ней - больничная рубашка. При попытке сесть в затылке бухнул такой кузнечный молот, что к горлу подкатила тошнота и Наташа снова опустилась на подушки.
"Как я сюда попала? Авария? Наезд? Нападение?" - Наташа закрыла глаза. Даже приглушенный свет ламп вызывал резь и отзывался давящей болью в висках и затылке.
И вспомнила. Розы, перевязанные черной лентой. Полутемный собор. Не похожий на себя Слава в синем гробу. Соня, вся в черном, в монашеском платке, бледная, как грустный мим у Елисеева, напротив нее, по другую сторону от застывшего Славиного профиля. Размытый слезами грим. Черное пятно на скуле, похожее на лист кувшинки в Приоратском пруду, где они со Славой однажды в сентябре катались на лодке. Прикосновение губами к чему-то неровному под лентой с молитвой на покрытом гримом лбу Славы. Назойливо вибрирующая сумка. Молчаливые охранники Евсеева, неловко державшие свечи в могучих руках. Шквал СМС: Уланов просит не волноваться, Ефим уже улаживает недоразумение, а с детьми сидят Белла и Лиза. Лиза в ужасе пишет, что у Уланова нашли пузырек из-под мышьяка. Фима обещает устроить кому-то "трусь-трусь-гусельки". Испуганный возглас Алисы. Обмякшие ноги. Удар о гранитные плиты крыльца. Астахова пыталась ее поддержать, но хрупкой и невысокой артистке не удалось удержать более крупную и рослую Наташу. Потом, видимо, ее везли в "скорой"...
- Вот мы и проснулись, умница, - негромко похвалила ее неизвестно откуда появившаяся молоденькая медсестра. - Нет-нет, лежи-лежи, врач не велел нам вставать!
- Что у меня? - тихо, чтобы снова не заработал кузнечный молот, спросила Наташа.
- Сотрясение мозга средней тяжести. Да вы не волнуйтесь. Врач у вас хороший, ему и тяжелое сотрясение вылечить - пара пустяков, - оптимистично сказала девушка. - Вы как? Что-нибудь нужно?
- Который час?
- Половина четвертого.
- Ночи? - Наташа снова прикрыла глаза.
- Как вы догадались?
- Ночное освещение.
- Да вы молодец, - похвалила ее медсестра, - ум ясный, все подмечаете. Недельку-другую отлежитесь и будете, как новенькая.
- Если можно, узнайте, что у меня дома, - попросила Наташа, - мужа... он уехал, вызвали в командировку, неожиданно. Дома сынишка. Ему четыре года. С ним няня и крестная, но он не знает, куда я пропала, и может испугаться...
- Да все в порядке, - заверила девушка, - вашим домашним уже сообщили, где вы. Мальчик просил передать, что придет вас проведать и принесет конфет. За ним хорошо смотрят. Думаю, сейчас он спит. Советую и вам постараться уснуть.
Наташа улыбнулась, когда медсестра пересказала ей слова Младшенького.
- Надеюсь, он принесет моих любимых "Ромашек", - сказала она.
- Их и принесет, - заверила ее медсестра. - А сейчас отдыхайте. В вашем случае сон - лучшее лекарство.
"Да я и так 15 часов была в отключке", - хотела возразить Наташа, но вместо этого зевнула, уютно свернулась под одеялом и через 10 минут уже крепко спала.
***
Белла уже уложила Младшенького, с трудом сладив с возбужденным дневными событиями мальчиком. Потом накормила и выкупала Ташу-младшую и, доверив ее заботе Елизаветы, няни Вити-младшего, зевнула и подумала: "Хорошо, что Ташка у меня изначально искусственница, а то сейчас у меня на нервной почве точно пропало бы молоко, и для ребенка это был бы стресс"...
Около десяти часов вечера раздался сигнал домофона. Белла, сидевшая у плазменного экрана в большой Наташиной гостиной, стремглав помчалась в прихожую. Нужно быстро открыть, пока звонок не разбудил детей.
- Кто? - бдительно спросила она.
- Органы в пальто, - гаркнул Коган, - фу, ну я и задолбался сегодня. Слов нет, а те, что остались, я при тебе не воспроизведу.
Шумно отдуваясь, Ефим вошел в квартиру. Белла тут же увлекла его в гостиную, закрыв двери. Она видела, что мужа распирает от желания поделиться с ней новостями и что он не на шутку взвинчен.
- Мальцев, ушлепок, - с порога завелся Коган, - вцепился в этот пузырек, как в свое основное достояние, и уже явно настроился по-быстрому дело в суд сбоярить, как убийство на почве ревности и показатели по итогам года повысить. Для него все ясно: муж уличил жену в неверности, с ней разбираться побоялся потому, что она - главный добытчик в семье, поэтому предпочел убрать удачливого соперника, боясь, что тот оттеснит его от сытной кормушки!
- Авадакедавра! Такой же дебил, как раньше!
- Конечно! Надо знать Витьку и Натку, чтобы понять, какой бред несет этот придурок. Но судья-то будет не из нашего окружения, и может поверить в "похмельный бред" Мальцева. Да еще видосы эти, - Ефим еле удержался от крепкого словечка, - если их на суде покажут...
- Какие видосы? - навострила уши Белла. - Почему во множественном числе? Про речной трамвайчик у Поцелуева моста я уже знаю. Что - есть еще что-то?
- Да, есть, - Ефим достал телефон. - Смотри. Я с автором этого сюжета еще общнусь...
- Это же Витя и Томилин в "Ашане", - Белла склонилась к экрану мужниного телефона. - Томилин сидит в массажном кресле. Витя - рядом, в зоне отдыха... А что это он делает?
- Витька уверяет, что пакет с покупками Томилина, стоящий у мягкого уголка, сполз и завалился, и он просто поправил мешочек. А Мальцев упирает на то, что сверху в пакете лежала бутылка питьевой воды и Витьке хватило времени, чтобы вколоть туда яд. Считает, что Уланов поэтому так долго и возился, а первые симптомы отравления у Томилина проявились через несколько часов, перед ужином, как раз по времени совпадает... Теперь будут искать бутылку и проверять на наличие проколов и остатки яда.
Он вздохнул и поднялся:
- Пойду, курну. Ох и дельце же, с душком!
Белла не курила с тех пор, как узнала о своей беременности. Но сейчас вышла за мужем на балкон и стрельнула сигарету из его пачки "Ротманса".
- Фима, ты что, думаешь, что Уланов на самом деле мог отравить соперника? Да брось! А если бы даже и так... подожди, я же говорю: ЕСЛИ БЫ! Если бы и так - то он бы потом пузырек из-под отравы не сунул бы под свой матрац, а выбросил бы по дороге домой в первый попавшийся канал, благо, их у нас полным-полно. Он же не идиот, чтобы прятать улику у себя в спальне! Он что, хотел, чтобы его побыстрее уличили и посадили? Ты сам-то в эту чухню не веришь?
- Ты права, - Коган мрачно дымил сигаретой. - Далеко не идиот. Потому и работает у меня. Но если сказать об этом Мальцеву, его в другую степь понесет - решит, чего доброго, что Наташка устала от этого любовного треугольника и решила избавиться от обоих разом: одного отравила, другого подставила, и вуаля, свободна, как трусы без резинки! Куда ни кинь, всюду полная опа!
- Итак, надо найти того, кто на самом деле отравил Томилина и постарался свалить вину на Уланова, - гневно сверкнула огромными глазами в темноте Белла. - И притащить его к Мальцеву за нежное место!
- Наконец-то я вижу прежнюю Белку! - довольно ухмыльнулся Ефим, - а то уже начал бояться, что ты уже превратилась в "мыкающую" колясочную кентавриху...
- Чтооооо?! - голос Беллы опасно понизился почти до мужского баритона. - А ты не боишься за такие слова с балкона в Фонтанку слететь, Ефим Коган?!
В гостиной они еще раз просмотрели видео, уже на большом экране с замедлением, и Ефим сказал:
- Жаль, что из-за подлокотника дивана не видно, что Уланов делает с пакетом. Следователь именно в это и уперся: мол, у Витьки была возможность незаметно ввести мышьяк в воду... А Томилин сидел в массажном кресле, закрыл глаза и совсем не следил за своими вещами. Неосторожно. В наше время расслабляться нельзя - тут же штаны на ходу снимут. Итак, Белка, я беру на себя торговый центр, ты прощупай почву в общаге, а Игорь отправится в театр...
Игорь Никольский был четвертым юристом в фирме Когана.
- Он лучше умеет находить контакт с творческими людьми...
- Фима, а поменять нас с Игорем местами ты не можешь? - спросила Белла. Коган настороженно посмотрел на нее, и молодая женщина поспешила объяснить:
- Насчет Стаса можешь быть спокоен, мужья подруг меня не касаются. Просто я наслышана о том, что Вяземский за что-то недолюбливал Томилина и думаю, что мне легче будет вызвать его на откровенность...
- А я думал, что этим летом ты совсем выпала из жизни и все, чему я тебя учил, позабыла, - снова поддел ее муж.
- Чем бы мне в тебя кинуть, чтобы ты перестал ерничать, - задумчиво сказала Белла.
- Гранатой. Тогда точно перестану всерьез и надолго, - ответил Ефим. - Ладно. Тебе поручаю театр, а Игоря отправлю в общежитие. Ну а я пошарюсь по торговому центру и поищу автора этого видео из зоны отдыха, - он хищно тряхнул телефоном, - возьму его за бейцалы и вытрясу, почему ему вздумалось снимать эту встречу, а потом Павлика Морозова из себя строить!
- Сознательный гражданин, авадакедавра, выполнял свой гражданский долг, мать его, - выплюнула Белла.
- А может, так и было, - развел руками Коган, - может, он искренне верит, что настучать на ближнего своего - святая обязанность каждого гражданина. Ты вспомни пример из истории, старушку, которая тащила полено или связку хвороста на костер Яна Гуса: "О, святая простота!". Людей сейчас снова приучают в лучших традициях 1937 года катать "телеги" друг на друга, и это считается чуть ли не подвигом...
- Фима, - сказала Белла, открыв форум на сайте театра Лаврецкого, - надо будет проверить еще одного "героя" или "героиню"... Ты посмотри! Нет, ну у меня просто нет слов...
"Ура! Бегу за шампанским! Услышаны мои молитвы! Вот он и поплатился за то зло, которое причинил моей семье! Реально, я рада! Надеюсь он хорошо помучился и сто раз пожалел, что накатал на нас телегу!" - ликовала среди общей скорби некая "Кисуля на лабутенах". Под ее постом уже было несколько сотен комментариев, в основном гневные: "посылы" по известным адресам, ответные пожелания "самого лучшего" и советы обратиться к врачу на Пряжке...
- Ты мне рассказывал, как Томилин с сестрой подали иск на каких-то идиотов, - припомнила Белла, - да я тогда не особо внимательно слушала. А потом Наташка рассказывала, как эти стукнутые к нему на работу пару раз приходили скандалить и драться. Она им даже разок по шеям надавала.
- Да-да-да! - озарило Ефима, - милая семейка! Не захотели возвращать экскурсионные билеты, ведь на этом они потеряли бы в деньгах, и повезли в Новгород больного ребенка, уверяя всех, что у него аллергия на чьи-то парфюмы. В итоге у нескольких экскурсантов и работников турфирмы - положительный ПЦР, а экскурсовод, отец Томилина, и подавно скончался... Обычно такие обвинения доказать сложно, но за дело взялся я, и этим ушлепкам замаячило лишение родительских прав. Это им пришлось не по нутру. Они и передо мной пытались кулаками трясти, да не на того напали и быстро переключились на Томилина. Зришь в корень, Белка. Эту семейку Адамсов тоже надо проверить. Уж очень похожа автор письма на мадам Фетюкову...
Белла прыснула:
- Ну и фамилия! Откуда она у них? Ну и ну, в самый раз пришлась ко двору!
- Я тоже долго ржал, - Ефим набирал на телефоне номер Никольского, - и подумал: какое точное определение для них. Фетюковы, и этим все сказано!
***
Наташа быстро поправлялась. Ее крепкий организм привык быстро справляться с неладами, и уже на третий день головная боль и тошнота отступили. Но читать или работать над рукописью доктор ей пока не разрешал. Лежа в полутемной палате, Наташа подолгу размышляла.
До этого у нее не было возможности осмыслить, проанализировать и сопоставить случившееся за последние недели. События разворачивались слишком быстро. Наташа за ними не успевала. Слишком много испытаний. Слишком много потрясений. И с ней случилось то же, что и с другими людьми, подвернутыми подобной шокотерапии: на какое-то время Наташа сбилась с толку и была не в состоянии правильно ориентироваться в этом неуправляемом потоке событий.
А сейчас, получив несколько дней вынужденного бездействия, Наташа уже никуда не торопилась. В больнице она была на какое-то время избавлена от бурного ритма жизни мегаполиса и, когда ее отпустили изматывающая головная боль и тошнота, мысли снова обрели ясность. Она уже не ужасалась, не изводила себя мыслью "как же так, почему это случилось именно с ним?", не рыдала от горя и переживаний. Да, ужасно. Да, жестокий удар. Но это уже случилось. И от того, что она будет плакать и пережевывать свои переживания, ничего не изменится. Славу не вернешь. Витя - в Колпино. А убийца - на свободе. И его никто не ищет...
Да, теперь Наташа четко понимала: это не послеоперационные осложнения, медицинская ошибка или трагическая случайность. Пузырек под матрацем в комнате мужа расставил все точки над "и". Славу отравили преднамеренно и постарались сделать так, чтобы в убийстве обвинили Уланова. Таким образом звенья цепочки замыкались друг на друге. У Наташи был роман с Вячеславом. Об этом узнал ее муж. Из ревности он свел счеты с соперником. Все ясно, дело можно передавать в суд. Такое ощущение, что "кукловод" хорошо знал следователя Мальцева, которого Наташа хорошо помнила по Москве. С ним преступник может перевести дух: его никто не будет искать, следователь обрадуется, найдя у мужа любовницы убитого пузырек из-под яда, быстренько сбацает дело об убийстве на почве ревности и пойдет пропивать годовую премию за повышение раскрываемости дел. Этот проклятый клип на Ютубе сильно ударил по Виктору... Надо же было какому-то любителю поп-музыки заснять для видеоряда к песне Распутиной именно их речной трамвайчик и навести зум именно на них! Надо же было Уланову так неслышно войти в квартиру, когда Лиза показывала Младшенькому "Мосты". И надо же было бесхитростному Вите-младшему воскликнуть так громко "А почему этот дядя целует маму?". На другой день Витя-старший и Слава встретились в магазине на Боровой. А через несколько часов Вячеславу стало так плохо, что его увезла "Скорая помощь". А Уланов, по версии следствия, из "Ашана" вернулся домой, бережно донес пузырек до своей комнаты и сунул под матрац...
Нет. Не подходит. Наташа, как недавно - Ефим, пришла к тому же выводу: так делают только клинические идиоты или люди, которые жаждут быть пойманными. А Виктор не мог вести себя так глупо. Но Димочка ни за что не задумается над тем, почему подозреваемый не бросил пузырек в Обводник, переходя мост. Он будет рад тому, что подозреваемый задержан, улика найдена, мотив есть и показания свидетелей тоже имеются, да еще - подкрепленные видеоматериалами.
"Кто мог подбросить пузырек? Как на грех, в эту нерабочую неделю народа у нас побывало много, Уланов мне по телефону говорил, что в этот раз никто не "оставалсядома". Приходили посетители к Уланову. Вызывали врача к Младшенькому, когда у него расстроился желудок. Уланов вызывал компьютерного мастера, чтобы убрать вирус..."
Виктор пожаловался ей в один из звонков, что на экране его компьютера каждые 15 минут выскакивает и бегает по экрану, увертываясь от "мышки", картинка с рекламой интим-услуг и изображением томной девицы в бикини, жирно намазанной маслом. Мастер, перепутав двери, сначала ткнулся в детскую, потом - в гостиную, потом - в спальню Уланова... Забегала Ольчик. Заехали Стас и Инга, вернувшиеся с дачи. Вызывали бригаду уборщиц, чтобы к Наташиному возвращению квартира была чистой... Пару раз к Младшенькому приводили поиграть его друзей по детской площадке.
Слушая рассказы мужа по телефону и скайпу, Наташа смеялась: "Да у вас тут жизнь бьет ключом! Как у Маяковского: нет на прорву карантина!"
Вспомнив о соседках с детьми, Наташа подумала о Фетюковых. Слава сказал, что Антонина Фетюкова работает кассиром в "Ашане". Молодая женщина тоже узнала его и испепеляла ненавидящим взглядом. И эта встреча состоялась за несколько минут до того, как в зоне отдыха со Славой заговорил Витя...
Недалекая Фетюкова не видела своей вины в кончине старшего Томилина и искренне считала, что иск против нее подали несправедливо. Она, пропуская по ленте покупки Вячеслава, теоретически имела возможность впрыснуть яд. А среди ее знакомых может оказаться кто-то из тех, кто приходил в квартиру Наташи и Виктора в эти дни - компьютерщик или кто-то из уборщиц... Уборщицы побывали во всех помещениях. И "компьютерный врач" забрел по ошибке в спальню Уланова...
Потом Наташа задумалась о том, что отпечаталось в глубине ее подсознания, когда она склонялась в соборе над Славой... От таких воспоминаний невыносимо захотелось закурить. Но сигареты, как и дневной свет, книги, рукопись и телевизор, находились пока под запретом.
Наташа закрыла глаза. Их резало даже от приглушенного освещения. "Кстати, Слава во второй раз тоже лежал в Мариинке. В токсикологии. Я могла бы прощупать почву, когда мне разрешат вставать. Откуда у него взялась вмятина на лбу и кровоподтек на скуле? Его что, избили? Толкнули, и он упал и разбил лоб? Это постарались замаскировать гримом и лентой с молитвой, и если бы не случайность, никто бы и не заметил... Мы все были оглушены горем и плохо соображали. Я и то не сразу поняла, что не так..."
Приветливая медсестра Лида зашла, чтобы узнать, не нужно ли что-то больной. Она уже узнала популярную писательницу и была впечатлена, что ей пришлось ухаживать за знаменитостью. С интересом наблюдая за Наташей, Лидочка думала: "А ведь она простая, как все. Пальцы не растопыривает, звезду не зажигает. Другие любят позвездить даже когда ничего, в общем-то, из себя не представляют, а она такая известная - и такая скромная. Попросить бы у нее автограф... Да нет, сейчас как-то неловко"...
- Лида, я уже могу принимать посетителей? - спросила Наташа. - Я бы хотела побеседовать со следователем Мальцевым. Он сейчас в городском управлении СледКома на Мойке. Его визитная карточка лежит в кармане моего пальто. Нельзя ли пригласить его в больницу?
Лидочка уже знала, где на самом деле находится муж пациентки и что Навицкой стало плохо на отпевании молодого артиста театра Лаврецкого. "Каналы сплетен" уже давно судачили о романе писательницы и актера. А потом интернет содрогнулся от следующей сенсации: молодой человек был убит и по подозрению в преступлении задержан муж Натальи, известный адвокат... Сегодня ему избирают меру пресечения в центральном городском суде на Бассейной. Корреспонденты, ведущие стримы из здания суда, попытались взять интервью у коллег и защитников подозреваемого, но Измайлова только отмахнулась на ходу: "Без комментариев!", а Коган буркнул: "Мальцева расспросите! Это он, как юный пионэр, всегда рад потрепаться, какой он умница и молодец, а нам работать надо!"
Лидочка смотрела это в маршрутке по дороге на работу. Интересно, что решит суд... И девушка сочувствовала Наталье Викторовне.
- Не знаю, - замялась она, - вам пока требуется полный покой, нужно избегать волнений... Я, конечно, могу спросить у врача. Если он разрешит...
- Можно подумать, я сейчас не волнуюсь, - ответила Наташа, - вы уже знаете, что случилось с моим мужем. Трудно оставаться невозмутимой, когда моего близкого человека обвиняют в убийстве моего друга. И если у меня есть, что сказать следователю, эта информация не даст мне покоя, пока я ею не поделюсь.
Даже на больничной койке эта женщина оставалась сильной волевой личностью, стремящейся к лидерству, умела настаивать на своем и находить разумные аргументы в пользу своих требований.
Лида тут же направилась к врачу, который наблюдал Наташу.
- Еще бы день выждать, - задумчиво сказал Леонид Егорович, потирая щеку через маску. - Положительная динамика у нее хорошая, но нужно закрепить результат. Предложи ей перенести звонок следователю на завтра.
- Согласна, - сказала Наташа, когда медсестра передала ей ответ врача, - сутки я могу подождать. Завтра в это же время позвоните, пожалуйста, Мальцеву.
***
Обозленный Коган пробился через толпу репортеров, желающих услышать его мнение об итогах судебного заседания, и так грохнул дверцей своего "хаммера", что гороподобный джип содрогнулся до основания.
- Ну полная опа, ежа им налево, бабушку их об косяк, ушлепки трепаные! - с чувством произнес он, щадя слух Беллы, хотя с языка рвались куда более крепкие выражения. От них оторопел бы даже грузчик в Гавани...
- К этому все и шло, - Белла распечатала пачку сигарет и закурила, - ты знаешь, что "сто пятых" редко выпускают под домашний арест, подписку или на поруки. И даже то, что у Вити есть городская прописка, жилье и за него готовы были внести залог, не помогло. А все это видео из торгового центра. Да и клип про мосты пришелся, как лыко в строку...
Решение суда было - отклонить ходатайства защиты о смене меры пресечения. Виктора Уланова отправили в Колпинский СИЗО на два месяца и увезли в автозаке прямо из зала суда.
- Надо ему передачу собрать, - решила отвлечь мужа от гневных мыслей Белла, - как думаешь, сегодня уже примут?
- У меня примут! - Ефим тоже достал сигареты, чтобы чем-то занять сжимающиеся в кулаки руки, - когда я на взводе, лучше со мной не спорить. Иначе даже асфальтовый каток покажется белым и пушистым по сравнению со мной... Я подходы знаю, Белка. Рванули прямо сейчас, как раз успеем все закупить и отвезти в Колпино!
По дороге в "Ашан" Белла читала новости на телефоне, а Ефим строил планы:
- Завтра начинаем работать, как собирались. Ты зондируешь почву в театре, Игорь поработает в общежитии, а я беру на себя торговый центр и автора видео в зоне отдыха...
- Блогер Эсторский? - спросила Белла. - Он как раз на мыло исходит от радости: якобы, его запись помогла восстановить справедливость, не зря он решил запечатлеть встречу мужа и любовника Наташки, он и не знал тогда, что снимает убийство...
Ефим запоздало выругался и дал по тормозам на светофоре.
- Злорадствует, - продолжала Белла, - мол, Наташа за ним гонялась, чуть не переехала, телефон в канал выкинула, но правду не утаишь, и он смог-таки добиться справедливости, донести истину до широкой общественности и исполнить свой гражданский долг, изобличив мужа-убийцу и жену-распутницу...
- Ну, я с этим героем побеседую! - рыкнул Коган. - И если он меня разозлит, то пожалеет, что Наталья его не переехала!
В "Ашане" они закупили все, что можно было положить в продуктовую и вещевую передачи. Ефим, покрякивая от натуги, покатил груженую тележку к кассам.
- Как всегда, - бурчала Белла, взявшись за тележку сбоку, чтобы помочь мужу, - половина касс закрыта, зачем только ставить их в таком количестве, если они все равно бездействуют?.. Вон к той пойдем, там очередь меньше...
Кассирша, молодая яркая блондинка с недовольным лицом, стала пробивать их покупки. И тут Ефим узнал ее.
"Ядрен-батон! Вот так встреча, да это же Антонина Фетюкова, мать "принца Чихальи"! Так-так! Не здесь ли закупался Томилин в тот злосчастный день? И не у нее ли расплачивался? Так... Надо попросить Игоря поискать в комнате Томилина магазинный чек, надеюсь, парень не выбросил его в первую урну на улице, а машинально сунул в карман или пакет, как это делаю я... Там пробивается фамилия кассира. Вероятность невелика, но если покупки парню пробивала эта мадам, то у нас появляется новая подозреваемая. И с ней надо пообщаться!"
Фетюкова тоже узнала Ефима. "И чего он сюда приперся? Ишь, уставился, как будто что-то просекает..."
- Фима, тебе что, ТАКИЕ нравятся? - спросила Белла, когда они откатили тележку к столу и перекладывали покупки в пакеты. - Ты так и прилип глазами к этой блондиночке на кассе...
- Игорь, - бросил Ефим в телефон, - поищи у Томилина в комнате чек из "Ашана" за четверг, 4 ноября. Если найдешь, узнай фамилию кассира. Добро. Приступай, помолясь!
- Так она... - догадалась Белла.
- Да. Мамаша "Чихающего мальчика".
- Авадакедавра! - Белла чуть не уронила пачку "Гринфилда".
- Если не сказать хуже...
***
- Итак, Антонина Фетюкова, кассирша в "Ашане" на улице Боровой? - Дмитрий Мальцев черкнул пометку в блокноте. - Я проверю информацию.
- Они дважды угрожали Вячеславу физической расправой, - сказала Наташа, вспомнив стычку около театра, - советовали "ходить да оглядываться". И по словам Вячеслава, именно Антонина пробивала ему покупки в тот день. А через несколько часов он почувствовал себя настолько плохо, что оказался в реанимации...
Наташа говорила резко и отрывисто, лицо застыло, пальцы сцеплены - это выдавало, как тяжела ей эта тема. Но Наташа снова шла к поставленной цели, не видя препятствий, убийца Славы не должен остаться безнаказанным. Это был кодекс чести десантников: отомстить за товарища. Если она не смогла спасти Славу, то сделает так, что его смерть будет отомщена. И еще - она не верила в то, что Вячеслава мог отравить Уланов. Она лучше знает своего мужа... Но "для следствия это не аргумент", как сказали ей однажды. Итак, надо искать более веские аргументы.
Мальцев сидел на краю пластикового больничного стула. Наташа полулежала на кровати, кутаясь в халат. Она тоскливо покосилась на окно, где из-за густых снежных туч робко выглянуло неяркое солнце. Все как прежде. Осень сменяется зимой. А Славы нет.
- Сомнительно только, - сказал после сочувственной паузы Мальцев, - что такая, по твоему описанию, недалекая особа могла действовать столь изощренно - отравить Томилина и подставить твоего мужа... Прямо Лукреция Борджиа. Мне она представляется не особо умной, но напористой женщиной, которая привыкла добиваться своего луженой глоткой и крепкими локтями.
- А в 2014 году ты, Дима, так же был уверен, что это именно я убила служащего вокзала и подложила сумку с взрывчаткой, не оставив на месте преступления ни отпечатков пальцев, ни микрочастиц ни на сумке, ни на орудии убийства, - поддела следователя Наташа.
Мальцев промолчал, но на его лице отчетливо читалось все, что он хотел бы ей ответить. Об этом промахе ему нет-нет, да и напоминали до сих пор. И даже то, что он смог обратить минус в плюс, когда арестовали настоящего убийцу-диверсанта, не помогло. Все его заявления "я изначально знал, что Навицкую искусно подставили, но делал вид, что верю, чтобы не спугнуть настоящего преступника" встречали скептические смешки и шуточки о том, "как Димочка бомбистку поймал", "как Мальцев террористку раскусил"...
- Ладно, допустим, она изловчилась украдкой проколоть бутылку и впрыснуть яд, пропуская товары через сканер, - сказал Дмитрий, вспомнив, что находится в больничной палате и разговаривает с больной, - но откуда она могла знать, что Томилин придет именно на ее кассу? В "Ашанах" касс по тридцать штук...
- Правда, из них хорошо, если половина открыта, - добавила Наташа. - Ее касса на отшибе, там всегда меньше всего народа, возле поста старшей по смене. Слава, скорее всего, пошел бы именно туда. Он не любит толкотни... то есть не любил.
- Ладно, примем как гипотезу, - Мальцев поднялся с жалобно крякнувшего стула, прошелся туда-сюда. - Но откуда ей знать об особенностях его характера?
Над ответом на этот вопрос Наташа размышляла немного дольше. Потом сказала:
- Они несколько раз сталкивались в присутственных местах в связи с иском против Фетюковых. И она могла заметить, что Слава старается отодвинуться, найти укромный уголок, избегает скопления людей и ему некомфортно в толпе. Мне даже кажется, Дима, что Антонина больше косит под тупоголовую хабалку, чем на самом деле является таковой, ради собственной выгоды притворяется дурой с одной извилиной в голове. Таким ведь жить проще: горластым, с крепкими локтями и выставленным вместо щита ребенком. Таким чаще уступают и отступают, и она выбрала себе такой имидж, и успешно его эксплуатирует. А вот ее муж не притворяется дураком, а на самом деле глуп, как валенок и сидит под каблуком у жены.
- Резонно, - потер подбородок Мальцев, - проверим их. Но извини, с Виктора Ильича я пока подозрений не снимаю.
- Конечно, Дима, работа у тебя такая, всех подозревать, - кивнула Наташа. - Не за что извиняться. И еще одно. Ты бы проверил, как Слава провел последние дни перед тем, как снова попал в больницу, - она вздохнула, - с кем контактировал, кто ему звонил или писал в мессенджерах... Мне кажется, Слава кого-то опасался. Когда мы разговаривали в тот день, он просил меня вернуться пораньше. Мне казалось, что он хотел сказать мне нечто важное, и не доверял эту информацию телефону или мессенджерам.
- Просил приехать? - уточнил следователь.
- Да. Сказал: "Если бы ты могла вернуться пораньше", - Наташа закусила губу. - Твою мать, ну почему я не озадачила своих друзей с "Бельбека"! Если бы они подняли борт, я бы не ехала через Саки на Мойнаки кружными путями. И не опоздала бы!
- Даже если бы ты прилетела в тот же день, вряд ли смогла бы с ним поговорить, - сочувственно посмотрел на нее Дмитрий. - Томилину стало плохо в четверг вечером, а в пять утра в пятницу его забрали в больницу, и он все три дня лежал в реанимации на аппаратах и в сознание, насколько я знаю, не приходил. Да, Наташа, спасибо. Его звонки и переписку мы тоже проверим. У тебя все, или есть что-то еще?
- Да, - Наташа наконец-то собралась с духом. Говорить об этом ей было еще тяжелее. Отчет об экспертизе тел погибших на миссии при взрыве склада боеприпасов 15 лет назад дался ей намного легче. И рассказала Мальцеву о странном черном пятне на скуле Славы в гробу и его разбитом лбу под лентой с молитвой...
- Ты уверена? - поднял брови Дмитрий. - Не могло ли тебе показаться?
- Дима, головой я стукнулась уже после, если ты на это намекаешь, и это никак не повлияло на мою память или мыслительные способности, - повысила голос Наташа. - Вот я и подумала: он же не дрался и не падал. Откуда тогда взялись гематома и проломленный лоб?
- Это верно. В отчете врачей, которые его увозили, никакие травмы не упоминаются.
- И родимых пятен у него тоже не было.
По затянувшемуся молчанию Наташа поняла, что Дима хочет, но не решается сообщить ей нечто неприятное. Или опять упорол косяк и не решается сообщить об этом.
- Жаль, что ты сказала об этом только сейчас, - пробормотал следователь, разглядывая свои руки, - сейчас уже поздно искать у него родимые пятна и травмы...
Наташа хотела спросить, что мешает эксгумировать тело (сейчас она уже смогла отрешиться от своих страданий и абстрагироваться от всего, что стоит на пути к поставленной цели). Вычислить убийцу, добиться для него возмездия и снять обвинения с мужа - это главное. А поплачет она потом. Такая установка была у переводчика, работавшего на их миссии на Ближнем Востоке. Однажды местный "алибаба" расстрелял машину с его женой и детьми, в отместку за сотрудничество с "неверными". "Ты так спокоен", - сказала Наташа Ахмету после похорон. "Сначала дело, - ответил переводчик. - Отомщу Аскару за кровь своей семьи. А оплакивать умерших буду после".
- Тело было кремировано сразу после панихиды, - выдавил из себя Мальцев, тревожно глядя на Наташу: не придется ли приводить ее в чувство или звать персонал.
Все-таки эмоции взяли верх. Слава с его лучистыми глазами, милыми ямочками на щеках, светлой улыбкой... Ее Маленький Принц - ясноглазый, с неизменным черным рюкзаком за спиной... Его гибкое поджарое тело и руки, которые наливались такой силой и твердостью, когда он обнимал ее... Мягкие русые волосы, прохладный аромат парфюма... И все это сожрала равнодушная печь крематория. Представить это было страшно. Наташа отгоняла от себя кошмарные картины, но они настойчиво лезли ей в голову. Понимая, что сейчас все-таки заорет на всю больницу и что-нибудь разобьет, Наташа закусила губу. Боль слегка привела ее в себя.
- Наташа, ты что? - обеспокоенно привстал Мальцев. - Тебе плохо? Позвать медсестру? - он метнулся к двери.
- Не надо, - Наташа спустила ноги с кровати, нашарила тапки. - Ты курить не бросил за эти годы?
- Бросишь тут с моей работой, - махнул рукой Мальцев, - сама видишь...
- Пошли на черную лестницу, - Наташа встала. - Там разрешается курить на площадке.
- А тебе можно?
- Дима, мне наплевать, можно или нельзя. Если я не выкурю сигарету, то просто взвою. Я же не железная, а на меня столько всего обвалилось! - Наташа запахнула полы халата и первой вышла в коридор. Мальцев последовал за ней. Да, дело Навицкой он хорошо запомнил. Как и саму Наталью. В 2014 году он увидел "пацанку", "гусар-девицу" с армейским бобриком, мужскими ухватками, резкую, грубоватую, порывистую, почти не отличимую от парней ни манерами не внешне: широкие джинсы, бесформенный серый свитер, берцы. За эти годы Наталья смягчилась, стала более женственной и привлекательной; на фото в светской хронике появлялась элегантно одетой, с умелым легким макияжем и красиво уложенными короткими волосами. Сейчас, правда, они слегка потускнели и взъерошились: в больнице не было возможности ухаживать за ними как дома. Но кое-что в ней осталось неизменным - волевой характер, самообладание и непреклонность. Поставленной цели Наталья по-прежнему готова добиваться, даже если весь мир будет против нее. И умение завоевывать лидерство - эта женщина умеет заставить всех играть по ее правилам. Она действительно убеждена в том, что муж не убивал Томилина и будет бороться за его доброе имя так же, как 7 лет назад отстаивала своё. Но это не значит, что она будет выгораживать Уланова даже если все-таки убийцей окажется он. Наталья не из тех женщин, которые прячут голову в песок и жалостливо ноют "Он же отец моего ребенка; я же не могу бросить его в беде; это же он ради меня, он больше не будет". Подлости и обмана Наталья не простит никому, даже мужу. И она полна решимости жестко отплатить убийце молодого артиста. Мальцев знал о непреложном правиле неписанного кодекса ВДВ: "Кто грохнул моего товарища, должен прибавить 9 граммов в весе!"
***
Они вышли на выстуженную всеми ветрами из открыто форточки площадку. Там пахло застарелым въевшимся в стены "ароматом" от многих тысяч сигарет и хлоркой. Мальцев достал пачку "Лаки Страйк", и оба закурили.
- Контрабандные сигаретки покупаешь, Димочка, - Наташа повертела в руках пачку без единого слова на русской языке, - ай-ай-ай, нехорошо, а еще блюститель закона! Или задаром досталась, реквизировал у кого-то, поигрывая "ксивой" СледКома?
- Купил, - немного обиделся Мальцев, - ты можешь думать обо мне что хочешь, Наталья, но такими вещами я не занимаюсь! У "челноков" дешевле выходит, на зарплату не разгуляешься...
- Ой, так я и поверила, что ты на одну "зряплату" живешь, Дима!
Насмешливое ерничество Наташи не могло обмануть Дмитрия - он видел бездну боли в ее взгляде и понимал, что женщина язвит без остановки, чтобы не закричать, не заплакать и не взвыть.
- Китель-то уже тесноват в области талии, - заметила Наташа. - Ладно, Дима... Извини. Что-то я на тебя наехала, как БМДеха. Так значит... - она отвернулась к окну, глубоко затянулась и выдохнула дым в форточку, - вот как... И кто отдал такое распоряжение? Куда спешили?
- Мммммм... Я могу выяснить. Но насколько известно, так решили родственники потерпевшего. Они хотели отвезти его в родной город и упокоить рядом с отцом.
- Когда люди в таком состоянии, им легче задурить голову, - вслух размышляла Наташа, - и уговорить на все, что угодно. Значит, убийца решил подстраховаться. Чтобы исключить возможность дополнительных экспертиз и эксгумации. Черт! Не вяжется! - она ожесточенно ткнула окурок в банку из-под оливок "Лента", стоящую на подоконнике и стянула из пачки "Лаки" вторую сигарету. - Елена Прокофьевна и Аглая не стали бы слушать Фетюкову... Аглая бы ее просто послала конкретно и далеко. Да и это, мне кажется, уже не уровень Антонины. Она ненавидела Славу и могла отравить минералку, сканируя товары на ленте... Может, она как-то изловчилась подстроить так, что пузырек из-под мышьяка оказался в спальне Виктора. Но видео, которые вам сбросили, и то, что тетю и сестру Славы уговорили сразу кремировать тело, - это слишком сложно для Фетюковой. А уж для ее мужа, которого мать стоя родила - и подавно. Или она действовала не одна, а в составе ОПГ... Или я брежу, как подозревающая весь мир шизофреничка, или Слава кому-то всерьез на мозоль наступил, и против него сплели целый заговор.
На площадку выглянула обеспокоенная медсестра Лида.
- Наталья Викторовна, а я вас ищу, - укоризненно сказала она, - что же вы встали? Да еще стоите на сквозняке в одном халатике. И курите вдобавок, - покачала головой девушка. - Вам же нельзя пока, поберечься надо...
- Лида, - ответила Наташа, - прежде всего мне нужно избегать стрессов, а если бы я не высказала все, что думаю, и не выкурила сигарету, то на стену полезла бы. Вы знаете мою ситуацию. И не испепеляйте взглядом товарища подполковника. Он просто ничего не мог поделать против моего натиска. Мы уже с ним сталкивались, и он знает, что меня не переспоришь: если я уперлась, то легче быка за рога удержать, чем меня. И решил не рисковать.
Голос Наташи снова звучал твердо, без болезненной приглушенности. Глаза заблестели стальным оттенком, и даже морщинка между бровями от не проходящей головной боли исчезла. Наташа снова была полна решимости и настроена на борьбу.
***
Игорь Никольский возвращался из театрального общежития, окрыленный первой удачей, и сгорал от нетерпения, спеша поделиться своим успехом с Ефимом.
В комнате Томилина, куда его провел комендант общежития, Игорь сразу увидел на кресле белый с красным принтом пакет из "Ашана", в котором оказался смятый кассовый чек. Игорь натянул на руку целлофановую перчатку, достал бумажку и развернул ее.
Так, две пары носков "Каждый день", шариковые ручки, пена для бритья, два пакетика овсяной каши, тоже "Каждый день", бутылка "Эдельвейса" без газа. Дата, время. А вот и имя кассира: "Фетюкова Антонина Ивановна". "Отдам следователю, - Игорь бережно убрал чек в пакетик для улик, благоразумно прихваченный в общежитие. - Да, это та самая экскурсантка, из-за которой весь сыр-бор разгорелся!"
Бутылка из-под воды нашлась в маленьком мусорном ведерке в углу комнатки. Очевидно, Томилин сменил мешок для мусора перед тем, как его скрутило недомогание. Пустая бутылка "Эдельвейс" тосковала в ведерке в компании такого же одинокого беленького пакетика из-под овсяной каши. "Классический вкус, без добавок, совсем пресная, - отметил Никольский, - после операции ему нужно было пару недель выдерживать диету. Бедолага! Всем хороши диетпродукты для больных, кроме одного: на вкус напоминают мокрую бумагу".
Иногда Никольскому сильно досаждал заработанный в студенчестве на гамбургерах и "быстрых супчиках" гастрит, и адвокату какое-то время приходилось тоже питаться такой вот овсянкой, заливая ее кипятком, так что Игорь хорошо знал, каков "классический" вкус "моментальной" каши и от души посочувствовал Томилину.
Бутылку и пакетик Игорь аккуратно извлек из ведра и тоже упаковал в пакетики. Их надо будет проверить на наличие проколов и следов яда. Нужно установить, могла ли Антонина незаметно от покупателя и старшей по смене, сидящей поблизости, проколоть упаковку, пропуская покупки Вячеслава через сканер. Может, Фима что-то накопает на Фетюкову в магазине.
Глядя на вещи Томилина, оставленные так, будто хозяин отлучился ненадолго и вечером придет как обычно, Никольский ощутил легкую грусть. Он был с женой в театре Лаврецкого и видел этого паренька на сцене - сгусток энергии с задорно блестящими глазами. Не верилось, что его жизнь могла вот так внезапно оборваться по чьей-то злой воле. "Сколько работаю с уголовными делами, а никак носорожью шкуру не наращу, - подумал адвокат, - да и наши все, похоже, тоже - Фима, Витя, Белла... Не умеем быть пофигистами. Просто помним, что дело - в первую очередь, а раскисать некогда, но равнодушными стать не можем. Невозможно привыкнуть к чужому горю, потерям, бедам. Нормальный человек не может воспринимать это, как нечто обыденное, как обычную работу, которую можно выполнять с гоготком и прибауточкой..."
Никольский поблагодарил коменданта и постучался в дверь второй комнаты в мансарде, к звукорежиссеру Софье Завьяловой. "Она была его соседкой, они дружили, и девушка может что-то знать..." Но на его стук никто не ответил.
- А она уехала, - сказал стоящий за его спиной комендант, - взяла две недели за свой счет. В Новгород, в женский монастырь. Там есть гостиница для паломниц. Хочет помолиться за Вячеслава, - скорбно понизил голос мужчина и тут же снова заговорил как обычно, деловито:
- Да еще у нас тут, в ночь с четверга на пятницу, как раз когда Слава заболел, еще одно ЧП было. Какие-то отморозки залезли на крышу, разбили стекло в форточке у Сони и пытались открыть окно... Она проснулась, закричала; ребята с этажа прибежали, пытались догнать эту шпану. А те на соседнюю крышу перебежали, в чердачный люк сквозанули - и ищи ветра в поле. У нас на крыше уже тропа нахоженная - руферы любят гулять, экскурсии водят. Но такого, чтобы окна в мансардах бить и в комнаты лезть - такого ни разу еще не было!
- Разбили форточку и пытались влезть в комнату? - навострил уши Игорь. - И убежали, когда Завьялова подняла крик? А можно мне поговорить с жильцами, которые пытались догнать хулиганов?
Он уже почувствовал обостренным шестым чувством профессионала, что это почти наверняка - не обычная хулиганская выходка. Ноябрь - не лучшее время для прогулок по крышам. Тем более пасмурная ночь, когда в двух шагах уже ничего не видно и кровля уже может быть прихвачена первой наледью... "Чует моя чуйка", - говорит в таких случаях Ефим. И сейчас Игорю пришли на ум эти слова.
***
Выслушав Игоря, Ефим тут же решил ехать в соседнюю область, чтобы разыскать в Варлаамо-Хутынском монастыре Софью и все-таки поговорить с ней. Конечно, едва ли обычный посетитель сможет пройти на жилое подворье и побеседовать с паломницей, но "ксива" члена Федеральной палаты адвокатов не раз открывала перед ним любые двери быстрее заклятия "Алохомора" в любимых Белкиных книгах о Гарри Поттере. Ждать возвращения Завьяловой из Новгорода не хотелось - время дорого, Виктор томится в СИЗО, а подлинный убийца разгуливает на воле и кто знает, что еще придет в голову этому сукиному сыну.
- Молодец, - кивнул Коган помощнику. - Теперь дуй на Мойку, добивайся, чтобы эти улики приобщили к делу и занялись ими в первую очередь, а то Мальцев, утырок, один раз их уже прошляпил. А я завтра с утреца рвану в Новгород. Надо поговорить с Завьяловой об этих руках в форточке... Чует моя чуйка, тут-то собака и зарыта!
***
Рано утром Ефим сел в свой "Хаммер" и направился в соседнюю область. Шоссе тонуло в молочном тумане и предутреннем полумраке, небо было ровного серого цвета и асфальт опасно поблескивал в свете фар от инея. Приходилось даже по межгороду ехать на малой скорости, включив противотуманные фары и "переговариваясь" сигналами с другими водителями. Проезжая редеющие деревушки на окраине Ленобласти, Ефим подумал: "Летом на недельку сюда завеяться, отдохнуть от бешеного, так сказать, ритма мегаполиса - это еще куда ни шло. Но жить здесь постоянно?! Брррр! Тут, наверное, и сети нет, и в магазине только "Дымок", "Частик в томате" и хозяйственное мыло... Как можно так жить? Сюда еще собаки Баскервилей с болот не забредают?"
Увидев в тумане огни заправки на границе областей, Коган радостно устремился туда. "Здравствуй, родная цивилизация! А то в последние полчаса я уже думал, что в тумане зарулил не туда и попал в какой-то, блин, XVII век!"
Выпив кофе с двумя кусками пиццы, приобретя бутылку воды, сигареты, коробку новгородской "Вишни в глазури" для Беллы и очаровательную птичку-свистульку для Таши, Ефим заправил бак "Хаммера" и поехал дальше.
Новгородская область встретила его неярким позднеосенним солнцем, облетающим с деревьев "багрецом и золотом" и белыми от инея обочинами.
Деревушки выглядели более аккуратными и даже идиллическими. Но урбанист Коган сразу отметил: "Кое-где дома даже друг от друга не отгорожены, и на дорогу окнами смотрят... Колоть дрова, топить печь, зимой, простите, на двор бегать или ведро "ароматное" в доме ставить?! А после бани через двор к крыльцу бежать - это уже атас, весели рабочий класс! Нет, спасибо, не нужна мне такая пастораль. Летом, может, со своими девочками на несколько дней заедем, попробуем пейзанскую романтику, а жить тут постоянно... Данк ир зейер фил! Я бы уехал в город назавтра после получения школьного аттестата!"
Из-за тумана и скользкого покрытия на шоссе Ефим приехал в Новгород только к полудню, радуясь, что выехал в семь часов. "Проспал бы лишний час, и добирался бы еще хрен знает сколько!" - подумал адвокат, зарулив пообедать в стилизованное под средневековый замок кафе на Санкт-Петербургской улице. С аппетитом умяв бизнес-ланч, Коган направился в женский монастырь, руководствуясь подсказками навигатора. Болтающий голосом Тигры из диснеевского "Винни-Пуха" автомобильный помощник не подвел, и к монастырским воротам Коган подъехал уже через четверть часа. Припарковав машину, Ефим отошел в сторону и закурил. Дымить возле самого входа в обитель он постеснялся. Не будучи православным, Коган тем не менее с уважением относился к представителям других конфессий.
По словам Наташи, летом Новгород поражал воображение густой зеленью, обилием цветов и яркостью красок, а в воздухе причудливо роднились аромат мёда и колокольный перезвон. Но и сейчас, в ноябрьской хмари, подбеленный первым снегом, с голыми ветками деревьев и пустыми клумбами, город понравился Ефиму. "Тишина здесь, наверное, - вздохнул адвокат и аккуратно загасил окурок в урне. - Как будто зимой город отдыхает..."
На входе он снял кожаный берет с теплыми "ушами" и истово перекрестился на купола.
***
- Но видите ли, Ефим Захарович, паломницы приезжают сюда, чтобы на время отрешиться от мирского, и только если бы она сама вас пригласила... А так - не знаю, вправе ли мы разрешить вам встречу.
- Да, конечно, я понимаю, - личное обращение к собеседнице Ефим пропустил. Нынешнее имя инокини, которая вела с ним переговоры, он не мог вспомнить, настолько заковыристым оно оказалось; от мирского имени она уже давно отреклась, а называть "матушкой" женщину явно моложе его язык не поворачивался. - Вы правы, и я бы не посмел нарушить покой ваших паломниц, но... Только острая необходимость вынудила меня вести себя столь дерзко и нескромно.
Монахиня молча смотрела на него из-под круглых очков, но в глазах уже читался вопрос: "Так что же у вас случилось? Говорите, не тяните!" "Значит, женщины остаются женщинами даже в черном клобуке. Во всяком случае, элементарное женское любопытство никуда не девается".
- Моего друга обвиняют в преступлении, которого он не совершал, - сказал Ефим. - Кто-то приложил немало усилий, чтобы свалить вину на него. Нам приходится несладко в поисках доказательств невиновности друга. И есть предположение, что Софья владеет информацией, которая поможет нам разбить ложное обвинение и спасти невиновного от сурового приговора.
Собеседница молчала, внимательно слушая его. "Люблю, когда женщины не перебивают каждую минуту и дают довести мысль до конца. Белке бы этому поучиться!"
- Она была дружна с человеком, в убийстве которого обвиняют моего друга, - заключил Ефим. - Поэтому я и надеюсь, что она не откажется побеседовать со мной и помочь доискаться до истины, изобличить настоящего преступника и снять обвинения с порядочного человека.
- Ну, что же, - после паузы сказала монахиня, - вообще-то это против правил, но если вы пытаетесь сорвать личину с оглагольника и спасти безвинно оклеветанного... Софью сейчас позовут. Игумения сегодня назначила ей послушание в пекарне.
***
Соня торопливо вышла к Ефиму, на ходу застегивая черное пальто. В длинном темно-сером платье и черном платке она почти не отличалась от других насельниц обители. И ее лицо - Ефиму уже приходилось такое видеть, когда от сильного горя человек словно выгорает изнутри и мир теряет для него все краски - напоминало ему этот пасмурный ноябрьский день.
- Ефим Коган, - представился он. - Адвокат. Представляю интересы Виктора Уланова.
- Да-да, я вас узнала, - Завьялова подняла воротник пальто. - Вы часто бывали в театре.
Она рассказала Ефиму о том, как в ее комнате разбили стекло и как хулиганы уносили ноги от Вани и Гоши. И после паузы добавила:
- Вы знаете, здесь я немного обрела способность связно мыслить и думаю...
- Что это была не обычная выходка вандалов? - "встал в охотничью стойку" адвокат. - Я угадал?
- Я могу и ошибаться... Но это может быть связано с тем, что Славе после выписки из больницы кто-то постоянно названивал по телефону. Слава отходил, чтобы никто не слышал разговора и каждый раз потом был сам не свой. Казалось, он хочет о чем-то рассказать, но боится или не решается делиться с кем-то ТАКОЙ информацией. Я предположила, что ему могли угрожать. А потом решили напугать по-настоящему. Может, они просто перепутали окна в мансарде.
- Да-а, - покачал головой Ефим, - кромешной ночью долбануть кулаком в форточку, а потом лезть рукой к оконной задвижке - это прямо сцена из "Мастера и Маргариты". Я бы, и то, пожалуй, в лице переменился. А другой и подавно стал бы заикой. - "А кто-то бы и в штаны навалил, как слон", - добавил он про себя. - Да, возможно, ваше предположение верно. До сих пор среди руферов вандалов не было. И ноябрьской ночью запросто можно перепутать окно...
- Ночь была безлунная, пасмурная, - вспомнила Соня. - И я только здесь подумала: а что, если это был не хулиган и не вор-домушник? Может, это Славу хотели напугать или... Он не поддался на звонки с угрозами, и тогда его... его... - голос девушки задрожал, и Соня отвернулась, вытирая бумажным платочком слезы. - Извините...
Ефим успокаивающим жестом коснулся ее плеча и при этом подумал: "Бьюсь об заклад, Мальцеву и в голову не пришло проверить телефон Томилина, запросить биллинг звонков, иначе он бы уже вышел на этого звонаря. Вцепился в эти два видео, как клещ в голую задницу, и ничего другого замечать не хочет. Ладно, я ему напомню, что при ведении следствия нужно все версии отрабатывать, а не только самую удобную, и задача следователя - установить истину, а не поскорее спихнуть дело в суд и бодро отрапортовать об исполнении! Азбучным истинам человека учить приходится!"
- Знаете, Ефим Захарович, - призналась Соня, - я... Я подумываю остаться тут, - она повела рукой вокруг. - В монастыре. Принять постриг. Тут так хорошо... Тихо, спокойно. Буду молиться за упокой Славиной души... Он непременно попадет в Царствие Небесное, он был редким человеком, таким светлым, чистым... - девушка снова замолчала, кусая губы. - И в театр возвращаться не хочется. Там все будет напоминать о нем. Все как прежде, а Славы нет. Я не смогу... Его роли отдадут другим артистам. В общежитии в его комнате поселится кто-то другой, разложит там свои вещи... Буду ходить мимо беседки в сквере, где он любил разучивать свои песни, а Славы там уже не будет...
Ефим кивал, прекрасно понимая чувства Софьи. Правда, его не тянуло удалиться от мира, когда он, сняв берет, провожал взглядом вертолеты с "грузом 200" в Чечне. А вот достойно отплатить за погибших товарищей - другое дело...
- Мне тут сестры так и сказали, - тихо продолжала Соня, - если мир гнетет невыносимо, то здесь меня охотно примут. И к Славе ближе. Здесь он родился, здесь его семья, сюда его привезли, чтобы упокоить...
Коган мучился от двух желаний - закурить и покрыть в 25 этажей с чердаком и цоколем того, кто отравил Вячеслава. Тихий голос выплакавшей все слезы девушки действовал на него сильнее, чем если бы она голосила, ломала руки и картинно падала в обморок. "Сволочь, я до тебя доберусь, - мысленно пообещал Ефим убийце, - ты пожалеешь. Не радуйся, что следователь - тюфяк ленивый. За дело взялись мы, и от нас ты даже на Марсе не спрячешься и на Плутоне мы тебя достанем и за бейцалы на скамью подсудимых притащим!"
Словно в ответ и в укор ему зазвенели колокола, и смущенный Ефим закрестился вслед за Завьяловой: "Господи, прости меня за то, что я иной раз невоздержан на язык. Но то, что сделал тот человек, еще хуже..."
- Спасибо вам, - сказал он Соне. - Вы мне очень помогли. Думаю, что я получил ключ к раскрытию этого дела. И я найду настоящего виновника, - пообещал Коган одновременно и Завьяловой, и переливающимся звоном в морозном воздухе колоколам. - И добьюсь справедливости.
***
На месте их любимого "Кофе-Хауза" на Черной речке теперь разместилась "Булочная № 1" с кофейней в молодежном стиле - высокие стулья, длинный общий стол вдоль панорамного окна. Белла подумала: это символично; их отношения со Стасом давно ушли в прошлое. И место их встреч тоже исчезло, как и их чувства. А Вяземский поморщился: "Фу, тут только школоте хорошо тусоваться, пошли лучше в другое место, более достойное". И они направились через переход к метро. У станции расположился симпатичный красный с белой отделкой особняк, на первом этаже которого находилась кофейня в английском стиле - столики, высокие мягкие диванчики, витрина с пирожными и аромат арабики и десертов.
- Надо же, а тут я еще не бывала, - заметила Белла, располагаясь на диванчике в конце зала, - ты теперь сюда своих барышень водишь?
Стас польщенно улыбнулся:
- Сейчас я по кофейням вожу только Ингу. Она тоже любит пить кофе с десертом в стильном зальчике.
В ожидании своих заказов Белла и Станислав беседовали на общие темы. Потом официантка принесла Вяземскому капучино с макарунами, а Белле - романо и торт "Красный бархат". И Измайлова, притапливая ложечкой ломтик лимона в своей чашке, сразу взяла быка за рога:
- Я хотела поговорить с тобой о том, что случилось в вашем коллективе.
- Ужасная трагедия, - вздохнул Стас, воздев глаза к потолку, - Царствие Небесное бедному мальчику!
- До сорока дней говорят "Светлая память".
- Да, верно... Светлая память Славику... Мы все потрясены. Так неожиданно! Из больницы уже выписался, нормально себя чувствовал, готовился в новом спектакле играть... А уж когда в театр полиция нагрянула и всех начали к следователю вызывать, мы были в еще большем шоке. Кому Слава мог дорогу перейти? Да он мухи не обидел, плохого слова ни о ком не сказал, святой человек был...
"Однако Вахо и Алиса мне рассказали, как ты то и дело прохаживался на его счет, - подумала Белла, пробуя нежный алый бисквит, - то семинаристом называл, то схимником и не раз поддевал, не так, как вы беззлобно друг над другом пошучиваете, а продуманно, обидно! И по словам твоих товарищей по актерскому буфету и курилке, именно ты первым зарядил в обсуждение тему его отношений с Наташей, упирая на то, что она замужем и что даже в произведениях классиков такие связи к добру не приводили. Чем-то же он тебя задел!"
- Еще и меня чуть не заподозрили, - словно прочитал ее мысли артист, - я ведь с ним в тот день встретился. Он из "Ашана" шел, а я у метро Ингу ждал. Поздоровались, поговорили. Так и это лыко в строку пошло! Есть у нас в театре две дамы, шерочка с машерочкой, везде успевают, все увидят, все услышат. Увидели нас у метро и следователю брякнули. А он и решил, что я недоволен тем, что Томилину в трех новых спектаклях подряд главные роли дали, а мне - второго плана: в "Оккервиль" - Штерн, в "Доуэле" - Сабатье, в "Тартюфе" - Оргон... То есть, я, якобы, из-за ролей Славу отравил! - Стас картинно развел руками. - Слыхала когда-нибудь больший бред? Я специально караулил Славку у метро с мышьяком и отравил его во время разговора на улице! Да если бы из-за ролей друг друга убивали, все театры уже превратились бы в сплошной погост! И подал бы я иск за клевету, да на дур грешно сердиться, их и так уже Бог обидел, без разума на свет пустил!
Раньше Беллу забавлял острый язык Станислава, и она от души смеялась над его хлесткими репликами, метко характеризующими его друзей и коллег, а со временем стала замечать, что Стас практически ни о ком в ином тоне не говорит. Потом пришла мысль: "Интересно, а что он говорит обо мне?". Но вслух сказала:
- Не обижайся, Стас. Дамы просто сказали следователю то, что видели, а у него работа такая, всех подозревать. Ему за это зарплату платят.
- И очень неплохую, судя по всему! - Вяземский захрустел ярко-желтым макаруном. - Молодой еще, сорока, наверное, нет, а будку такую отрастил, что хоть котят бей! Пузо за столом не помещается. И по глазам видно, как ему все пофиг кроме компьютерных стрелялок и матчей "Зенита"; ему лишь бы дело скорее в суд скинуть и снова балду гонять...
- Стас, ты иногда бываешь очень прав в своих оценках людей. Он вот так же и Наташку обвинял в убийстве и попытке теракта и никаких других версий и слышать не хотел. Именно дело поскорее закрыть - "подписано, так с плеч долой", как говорил классик.
- И мне тоже придется полтора года ждать в камере, пока следак расчухает, что не того схватил?! - ужаснулся артист. - Спасибо за классные перспективы! Белка, не могла бы ты по старой дружбе научить меня, как с ним разговаривать, чтобы он от меня отвязался? Мне надо роли учить, репетировать интенсивно, у нас гастроли на носу, а я больше в очереди к следователю сижу и в энный раз на одни и те же вопросы отвечаю... Нас уже загоняли, - посетовал Стас, - то одного вызовут, то другого... Репетиции идут через пень-колоду. Лаврецкий уже ругается, как извозчик.
- Вы все-таки едете на новогодние гастроли? - ложечка с красно-белым кусочком замерла на полпути к губам Беллы. - А что, гастрольный репертуар переписали?
- Нет, все тот же: "Развязка на Оккервиль", "Эксперимент профессора Доуэля" и "Тартюф". "Отряд не заметил потери бойца и "Яблочко"-песню допел до конца", - невесело хмыкнул Стас, - вот так, на поминках рыдали и руки заламывали, а месяца не прошло - и все на круги своя. Меня недели две бойкотировали за то, что проститься не пришел, а сами сейчас с новым артистом репетируют, - с обидой добавил он. - Одна Соня, видимо, Славу еще помнит. Я слышал, она даже в монастырь хочет уйти, в Новгороде, откуда он был родом... А другие, эх! "Башмаков еще не износили"! - патетически изрек Вяземский, но официантки не выказали удивления; видно, он тут был уже не впервые, и девушки привыкли к его сценическим жестам.
- А что за новый артист? - вскинула бровь Белла. - И разве он сумеет за короткий срок разучить три главные роли, чтобы играть их на гастролях?
-Блатной, - скривился Стас, - обычно у нас новеньких в спектакли постепенно вводят, сначала "кушать подано", потом - третий план, второй... А за этого явно кто-то словечко шепнул. Вчера пришел, а сегодня бац - и три главные роли в ведущих спектаклях! Ну, скажи, реально ли такое без блата?
- Или сестлы, - вспомнила анекдот о радиоведущем с нарушенной дикцией Белла. Станислав расхохотался:
- Приятно поговорить с умным человеком. А с этой беготней к следователю мы просто не успеваем сыграться с новичком!
***
В ожидании выписки Наташа все смелее совершала вылазки в больничный парк. Кутаясь в куртку поверх спортивного костюма и осторожно ступая, чтобы не поехали на скользкой дорожке удобные, но очень скользучие кеды, она исходила уже весь парк Мариинской больницы.
Осень потихоньку сменялась зимой, воздух становился все холоднее, дни - все короче, ночная темнота - все гуще. И Наташа не могла отделаться от мысли, что бездарно тратит время, валяясь тут, пока ее муж сидит в Колпино, а убийца Славы разгуливает на свободе.
- Вы бы не ходили по всему парку, - предостерегала ее Лида, - тут сейчас много ковидников, некоторые - ходячие... Они, конечно, в отдельном корпусе лежат, и за ними смотрят, но кому-то все же удается шмыгнуть - покурить там, прогуляться... Еще заразитесь, не дай Бог...
- Зараза к заразе не липнет, - отшутилась Наташа, застегивая куртку.
- У вас нет никакой заразы, - удивленно посмотрела на не медсестра.
- Потому, что я сама - зараза, - пояснила Наташа. - Спросите моего мужа...
Шутка получилась не совсем удачной. Невесело усмехнувшись, Наташа снова вышла в парк. Сегодня она двигалась целенаправленно к отделению токсикологии, где лежал в палате интенсивной терапии Слава в те три роковых дня... "Надо хоть что-то делать, - думала она по дороге, - хватит уже бока полировать. Димочка тупит, Фима, Белла и Игорь с ног сбиваются. Но бьюсь об заклад, никто из них не додумался поговорить с врачами из токсикологии о том, что я заметила в соборе - был ли у Славы разбит лоб, когда его привезли в больницу, и откуда у него взялось пятно на скуле..."
В отделение токсикологии ее впустили не сразу. Напуганные новой могучей волной коронавирусной инфекции и множащимися, как грибы после дождя, штаммами болезни, врачи старались свести к минимуму контакты с пациентами других корпусов. Наташе пришлось долго и терпеливо (поначалу) объяснять, что она не из инфекционного отделения и не из ковидного корпуса. Стоять на крыльце было холодно. Ветер задувал под куртку; ноги в кедах и теплых носках начали замерзать на холодной плитке, заморосил мелкий дождь. И Наташа начала терять терпение. Звенящим от гнева голосом она предложила позвонить по внутрибольничной связи ее лечащему врачу в травматологии и убедиться, что у нее всего лишь сотрясение мозга, не являющееся контагиозным заболеванием. "Передается только через удар по голове!" - мрачно уточнила Наташа.
Подозрительно взглянув на нее - "Что за намеки?!" - дежурная за стеклом сняла трубку с телефона внутренней связи. Коротко переговорив с Леонидом Егоровичем, врачом, который наблюдал Наташу в травматологическом отделении, женщина нехотя открыла турникет, велев надеть бахилы и продезинфицировать руки.
Сунув руки в автоматический дезинфектор под благоухающий хвойным лесом "душ" и растерев по ладоням липкую, но быстро высыхающую жидкость, Наташа натянула бахилы и прищурилась на стенд "Информация". Так, с кем ей нужно побеседовать?..
***
Через два часа Наташа вышла из корпуса, ошалевшая, с тяжелой головой. Плюхнувшись на скамейку, прикрытую от дождя полупрозрачным пластиковым козырьком, молодая женщина закурила. Плевать на то, что врач не одобряет и Лида опять будет ворчать - сейчас ей необходимо выкурить хотя бы одну сигарету.
Ей пришлось задействовать все свои таланты переговорщика, чтобы разговорить работников отделения токсикологии, которые почему-то немели и глохли, едва услышав фамилию Славы, вспоминали о каких-то неотложных делах или бубнили: "Нас уже полиция опрашивала, и следователь вызывал, а вам что - делать нечего?". Наташе пришлось за одними бегать - они, как товарищ Скумбриевич из "Золотого теленка", "только что вышли", "пять минут назад направились в ординаторскую", "вроде их в буфете видели"... Другие просто убегали под уважительным предлогом. Третьи "включали дурачка". И только когда Наташа рявкнула: "Да вашу мать! Что это за заговор молчания?! Вам что - есть, что скрывать? Не хотите с частным лицом по-хорошему разговаривать, я вам официальную беседу обеспечу! И проверку! И от журналистов бегать заманаетесь! Чтобы все скелеты из ваших шкафов повытряхивали!", из кабинета вышел заведующий отделением и пригласил ее пройти с ним. Он вызвал врача, который три дня ухаживал за Томилиным в палате интенсивной терапии. "Вы нас уже готовы в душегубы записать, - развел руками усталый мужчина средних лет с ранней сединой, - думаете, мы "залечили" больного, а теперь следы заметаем... Вот послушайте, что вам специалист скажет. Может, ему поверите!"
Пришедший врач, хмуро глядя на начальника и посетительницу, рассказал о том, как три дня стабилизировал пациента, доставленного с тяжелым отравлением... Нет, никаких травм у Вячеслава не было. Нет, пятен на лице у больного он тоже не запомнил. Нет, никаких подкожных кровоизлияний у Томилина не происходило...
- Тогда откуда у него взялось черное пятно на скуле? - спросила Наташа. - Размером примерно с двухрублевую монету... По форме похоже на лист кувшинки.
- Не знаю. У него было чистое лицо, без каких-либо отметин...
- Вы были с ним... до последнего? - с заминкой спросила Наташа.
- Нет... К вечеру воскресенья состояние пациента стабилизировалось, наметилась положительная динамика. В полночь я сменился с дежурства. А мой сменщик утром в понедельник зафиксировал летальный исход, - врач тяжело вздохнул, подавленный своей ошибкой.
- А я могу побеседовать с доктором, который его зафиксировал?
Завотделением и его сотрудник переглянулись, и по их лицам Наташа поняла, что отвечать на этот вопрос им очень не хочется. И они не знают, как отделаться от этой настырной особы с ее дотошностью.
- Нет, - сказал заведующий. Он заболел. Сейчас лежит в ковидном боксе. Под аппаратом. На вентиляции.
- Ну, конечно, - бормотала Наташа, выходя в парк, - человек, который мог ответить на мой вопрос, тут же оказался на аппаратах. Если это и совпадение, то очень нехорошее... Как и то, что в воскресенье у Славы наметилась положительная динамика, а утром в понедельник зафиксировали летальный исход...
Она закурила вторую сигарету, когда в аллее появилась возбужденная Белла.
- Вот ты где! - воскликнула она. - А я как раз иду к тебе с новостями!
- А я собиралась тебе позвонить, - Наташа отметила, что подруга снова стала собой - стремительная, порывистая, сверкающая глазами. - Кое-что наковыряла для вас с Ефимом.
- С ума сойти, Навицкая, ты и в больнице ухитряешься вести расследование! - плюхнулась рядом на скамейку Измайлова и тоже достала сигареты. - Ну, кто первым рассказывает?
- Давай сначала ты.
- В общем, я виделась с Вяземским. Подумала, что Стас может дать хоть какую-то информацию к размышлению. И он меня не подвел!
- Новый артист на место Славы? - нахмурилась Наташа. - И даже не согласовали эту замену в "Развязке" со мной? Я ведь включила в договор пункт, что кастинг должен проводиться с моим участием... И куда же они торопятся? - неприязненно спросила она.
- Ага! - воскликнула Белла. - Сразу после девятин пришел новичок пробоваться, и его тут же и приняли... То ли Воронов то ли Воропаев... Лаврецкий пока только включил его в репетиции, хочет кастинг провести задним числом, когда ты выйдешь из больницы...
- Что же Костя такой нетерпеливый? - язвительно поинтересовалась Навицкая.
- А что ему делать?.. Три спектакля повисли, он не знал, что делать. Говорил: убийца и его без ножа зарезал. А тут этот новичок является на пробы и вроде неплохо себя показал в ролях Уманского, Керна и Тартюфа... Лаврецкий за него и ухватился, как за спасательный круг.
- Костя-Костя! Шоу маст гоу, как он любит говорить... А что Станислав рассказывает о новом артисте? Что он за человек?
- Фиг его знает, - пожала плечами Белла, - темная лошадка. Приехал откуда-то с окраины Ленобласти, то ли из Кингисеппа, то ли из Волосово... На краю географии, в общем. В трудовой книжке запись о работе в каком-то театре, о котором никто и не слышал. Воображаю, что там за театр! Наверное, только "Мишкины шишки" играют и "Сильву", да на Новый год под елочкой хороводы с детьми водят, ладушки делают! А теперь смотри-ка! У Лаврецкого! Три главные роли! На гастроли едет! Сходу! Понимаешь?
- Девушка, извините, но здесь все-таки больница, а не стадион "Зенит-Арена", - деликатно заметил проходивший мимо санитар.
- Извините, - смутилась Белла и сбавила громкость.
- Вот такой я тебя всегда знала и сейчас узнаю! - улыбнулась Наташа.
- С шилом в заднице?
- Оно тебе идет. Я поняла. Ты думаешь, что его кто-то продвигает?
- А ты думаешь, что без протекции можно приехать издалека и так лихо стартануть в Питере? Вспомни, как долго и с трудом пробивался Томилин. У Лаврецкого он начинал с "Кушать подано", потом играл эпизоды, потом - роли второго плана, и только через два года ему начали давать главные роли...
Подруги некоторое время помолчали.
- Такого снобизма, как в Москве у нас, конечно, нет, - продолжала Белла. - Это там считают, что люди - это только те, кто родился "между булошником и молошником", а за пределами МКАД - лапотная деревня, куры и навоз, и живет там только плебс, который должен знать свое место и "мааасквичей" обслуживать...
Как многие коренные петербуржцы, Белла относилась к Первопрестольной с иронией и не упускала случая отпустить какую-нибудь колкость в адрес Москвы и москвичей.
После полутора лет в Печатниках Наташа тоже не испытывала особой симпатии к городу на семи холмах.
- Да, у нас такой спеси нет, - повторила Белла, - но все-таки приезжему у нас пробиться к вершине сложнее, чем коренному петербуржцу. В первую очередь доходные места давать предпочитают все же местным. А этот Воронов - Воропаев вчера приехал, а сегодня уже занят в трех ведущих спектаклях. Да не в каком-нибудь театре "Полуподвал в подворотне", а у самого Лаврецкого. И знаешь, где он снял квартиру? На Большом проспекте, с эркером и видом из окон на Васькину Стрелку.
- Ого! - изумилась Наташа, сразу вспомнив Славины восемь квадратных метров в мансарде, узкую кровать с панцирной сеткой и покатый низкий потолок...
- Ага, - Белла снова закурила. - В общем, у этого парня точно есть где-то лапа волосатая. Труппа, конечно, недовольна такой поспешаловкой и тем, что им нахрапом навязывают этого парня, их от этого коробит. Но пока они открыто не выражают недовольства, молча присматриваются к новенькому. Пытаются понять, что за пташка к ним прилетела. А он изо всех сил старается всем понравиться. Как говорит Стас, несколько переигрывает, слишком приторно получается.
- А Слава играл только на сцене, - грустно сказала Наташа, - а в жизни был самим собой, и специально никому понравиться не стремился... И все к нему хорошо относились. Кроме убийцы! - резко заключила она и снова щелкнула зажигалкой.
- По словам Стаса, парень мало похож на жителя периферии, - продолжала Белла, - скорее напоминает "масквача", - передразнила презрительное словцо Вяземского она, - говорит, что у парня произношение столичное, некоторые словечки, характерные для москвичей... На "мажора" похож, не из тех, которые спьяну под триста гоняют и остановки сшибают, на более интеллигентного, культурного мальчика, но мажорного, с борзинкой... И на гастроли, прикинь, уже поедет...
- Ясно. Поэтому так и спешат ввести его в спектакли... С точки зрения этики, конечно, песец. Но кто сейчас об этике думает, - вздохнула Наташа. - А теперь я расскажу, что тут нарыла.
Она поведала Белле о своих наблюдениях на панихиде в Казанском соборе, о беседе с Мальцевым и о визите в токсикологический корпус. Говорила она четко, по-военному, без лишних слов и эмоций, но не упустив ни одной детали.
- Я Фиме передам, он все отделение на уши поставит по боевому расписанию, - пригрозила Белла, - у него никому отмолчаться не получится, и немой показания даст! И врач этот на аппаратах быстро выздоровеет!
Наташа в этом не сомневалась. Ефим Коган - владелец и руководитель адвокатской конторы - умел вызывать людей на откровенность даже если изначально они категорически не хотели с ним разговаривать.
- И Димочку надо ему туда в подмогу наладить, - сказала она. - Я поняла, что Мальцев - в какой-то степени носорог. Соображает туговато, но, если развернуть его в заданном направлении и дать хорошего пенделя, он попрет напролом, круша все преграды и все поддевая на свой рог...
- Перед таким тандемом эта стена молчания точно рухнет! Пошли, Навицкая, провожу тебя в палату. Холодина - жесть! И как ты так подолгу гуляешь? Я уже задубела!
- Задубела? - изумилась Наташа. - Ты же коренная жительница Ленобласти, Лестрейндж, это же твой родной, с детства привычный климат!
По дороге в корпус она спросила:
- А как там моя маленькая тёзка?
- Ой-ай! - махнула рукой Белла, - мы в это дело ушли с головой, одни макушки видны, почти не вижу дочку. Фима ей нанял няню - конечно, самую лучшую, с дипломом школы Монтессори и отличницу курсов методики Гиппенрейтер. А все-таки родители из нас получились фиговые.
- Как и я.
- Но Младшенький тебя обожает.
- Потому, что редко видит. Каждое мое появление для него - праздник, а дети любят праздники.
- А другая мать все бросает ради детей, колготится с ними 24 на 7, от всего отрекается ради них - а потом в благодарность, слышит: "Да ты достала, не нависай!"
- Значит, и Таша будет тебя обожать как маму-праздник.
- Шилопопую маму, - рассмеялась Белла.
***
Наташа снова смотрела на Уланова через толстое стекло в комнате свиданий следственного изолятора, где стоял хорошо запомнившийся ей по Москве тюремный запах - тяжелый, прилипчивый. Так, наверное, пахнут горе, неволя, слёзы и злость.
Только на этот раз они поменялись местами. Теперь Виктор сидел по другую сторону стекла, а за его спиной топтался конвойный.
Едва выйдя из больницы, Наташа отправилась домой, чтобы искупаться и переодеться и, закутавшись в халат и намотав на волосы тюрбан для сушки волос, она позвонила Ефиму.
- Ты можешь устроить мне свидание с Улановым в завтрашнем потоке? - без обиняков спросила она.
- Я тебе что, волшебник? - устало откликнулся Ефим.
- Нет. Но зато ты - адвокат, для которого невозможного мало, как говорил Кнуров в "Бесприданнице". И ты можешь сказать о себе то же самое без преувеличения, - Наташа специально говорила это, чтобы польстить самолюбию Фимы. Так он скорее найдет возможность выполнить ее просьбу и подтвердить, что он действительно хорош.
И на следующий день в назначенный час Наташа прошла в бюро пропусков Колпинского СИЗО с группой жен, матерей и адвокатов заключенных. Хмурая женщина в форме стала выкликать по списку фамилии тех, кто проходил в первом потоке. Наташина фамилия прозвучала пятой.
Уланов слегка похудел, под глазами залегла синева, и вместо строгого костюма с белой водолазкой, которые он предпочитал рубашкам, на нем был спортивный костюм. Но Виктор по-прежнему был собран, подтянут, гладко выбрит и не выглядел сломленным или обессилевшим. Вот только седины на висках прибавилось...
Виктор тоже отметил, что Наташа все еще бледна и осунулась, между бровей залегла глубокая складка, и резко проступили скулы.
- Не ждал, что ты придешь, - сказал он, - думал, что ты меня проклинаешь и вычеркнула из своей жизни...
- Фима с ребятами ищут того, кто тебя подставил, - ответила Наташа. - И им даже почти удалось убедить следователя, что флакон из-под яда под матрас подложил не ты. Хотя, Димочка, наверное, в отместку за 2015 год был бы рад посадить тебя лет на 10-15. Но против фактов, которые уже выплыли, он не попрет. Мы ему их ткнули в нос, и возразить ему нечего...
- Димочка? Твой любимый "майор Дима"?
- Он уже "подпол". А на этом деле надеется полковника получить.
Они помолчали. У соседних окон тихо беседовали с заключенными другие посетители. Одна женщина плакала. Вторая резко отчитывала непутевого сына. Мужчина в очках, явно адвокат, без конца шелестел бумагами, роняя то один, то другой документ...
- А ты мне веришь? - спросил Уланов. - Наташа, мне неважно, что со мной будет и что решит суд. Я только хочу, чтобы ты знала: я его не убивал. Да, мы встретились и поговорили в "Ашане", но я только хотел посмотреть на него и понял две вещи. Первая - он любит тебя по-настоящему... Я это уже говорил. Вне сцены он не лицедействует и не всегда может скрыть свои чувства... Не мог.
Наташа закусила губу, вспомнив светлую Славину улыбку и ямочки на щеках, а потом - Славу после операции, сильно исхудавшего, измученного, с заострившимися чертами лица и огромными бездонными глазами. Даже во сне он не отпускал ее руку и склонил голову на ее плечо... И его голос в трубке с надеждой: "Если бы ты только могла раньше приехать!"
"Твою мать, - в очередной раз подумала Наташа, - ну почему я не обратилась за помощью к своим друзьям с Бельбека... Да, они сменили флаг, но думаю, помнят, сколько мы с ними повидали на совместной службе, сколько троп исходили в увольнении, сколько рыбы на костре пожарили, сколько песен перепели у огонька под гитару... Они бы мне дали борт до Питера, я бы успела, не опоздала бы... Всего несколько часов, черт побери, но ничего уже не поправить!"
- И второе, - продолжал Уланов, - я понимал, что таким образом тебя все равно не вернуть и не удержать. А я не хочу, чтобы ты меня ненавидела, независимо, останемся ли мы вместе, или разойдемся.
- Я тебе верю, Витя, - ответила Наташа, - потому и пытаюсь выяснить, что произошло на самом деле. Постарайся вспомнить, кто приходил к нам в гости, пока я была в Севастополе. И кто был в твоей комнате...
Уланов молчал, припоминая.
- Бурные получились ковикулы, - сказал он, - не то, что в прошлый раз...
- Фима считает первыми подозреваемыми супругов Фетюковых и блогера Эсторского, - подсказала Наташа. - Фетюковы - родители "чихающего мальчика", а Эсторский - тот самый папарацци, которого я чуть не сшибла у Масляного моста и расколошматила ему телефон. По-моему, он тогда испугался до медвежьей болезни и в отместку выслеживал тебя, заснял вас со Славой, а потом отослал запись в Следственный комитет... Фима уже прогулялся по его блогу. Парень любит подчеркивать, что на войне все средства хороши и, если подлянка дает желаемый эффект, то это уже не подлянка, она логична и оправданна.
- Ты спасаешь меня, или мстишь за Томилина? - спросил Виктор, внимательно взглянув на жену, и Наташа поняла, что острый ум ее мужа не дремлет даже в теперешней ситуации. С ним не покривить душой - Витя многое понимает без слов и знает о неписаном кодексе чести ВДВ, которому Наташа следует до сих пор.
- К Младшенькому приезжал педиатр из нашей поликлиники, - стал припоминать Виктор, не дожидаясь ответа. - Потом я словил на домашний компьютер какой-то вирус и вызвал "компьютерную скорую помощь"... На экране то и дело выскакивала реклама интим-услуг и елозила по всему монитору, мешая работать. Потом приходила бригада уборщиц, я решил привести квартиру в порядок перед твоим приездом и позвонил в фирму клининга. Вот они точно во всех комнатах побывали. Когда мыли и чистили мою, я вышел покурить на балкон и не видел, что они делали... Компьютерщик заблудился в квартире и сначала ткнулся в детскую, потом - в мою спальню... Оля Еремеева забежала и с порога отдала Лизе книгу об эрмитажных котах, которую брала у тебя почитать.
- Ольчика я ни на миг не заподозрила. А вот Димочка, едва услышав о ней, сделал стойку... Он мыслит шаблонами: если раньше она ездила по вызовам, то способна на все. И был очень разочарован, когда Лиза подтвердила, что Ольчик провела в квартире меньше пяти минут, в прихожей...
- Инга и Стас заходили в субботу. Они вернулись с дачи. Но они все время сидели со мной в гостиной, только со Стасом я пару раз выходил курнуть на балкон. Инга незаметно пройти в комнаты не могла - в коридоре Лиза с Младшеньким играли в "скорую помощь".
- Димочка и Стаса заподозрил, прознав, что они со Славой были в недружественных отношениях...
- Исключено, - без колебаний отрезал Виктор.
Наташа вопросительно посмотрела на мужа, по многолетней привычке считать, что Уланов никогда и ничего не говорит напрасно.
- Вяземскому незачем убивать коллегу из-за главных ролей в театре, - продолжал Уланов. - Стас успешен, востребован в телесериалах и большом кино и считает себя вне конкуренции. Меня больше насторожил компьютерщик. Вот он очень подозрительно шарахался по всей квартире, объясняя это тем, что заблудился и ошибся дверью. Трижды притом. Я застал его в своей комнате, и вид у него был испуганный и запыхавшийся, как будто он едва успел отскочить от чего-то и оправдывался слишком длинно и путанно. Я сказал об этом следователю, но не уверен, что он меня услышал.
- Мог и пропустить мимо ушей. Тогда Дима был еще предвзято настроен против тебя. А ты даже здесь дедуктируешщь?
- Много свободного времени, вот я и осмысливаю случившееся, - пояснил Уланов, - вспоминаю, обдумываю, анализирую. Может, и нашим смогу помочь. Кстати, когда я чем-то занят, это помогает держаться в форме. Тут нельзя сдуваться, теперь я тебя понимаю.
Наташа вспомнила, как сама в СИЗО неустанно строчила письма, обращения и ходатайства, наводила порядок в камере, делала сложный комплекс армейской гимнастики, рисовала, читала книги из тюремной библиотеки и исправно отвечала на все письма, приходящие ей через ФСИН-Письмо. Она старалась максимально заполнить делами каждый свой день, чтобы не так томительно тянулось время в неволе. Это помогало ей не поддаваться унынию и верить в то, что справедливость восторжествует - надо только приложить усилия.
- Надо проверить компьютерщика, - решительно сказала Наташа. - А что, если он отскочил от кровати, куда только что сунул тебе флакончик из-под мышьяка! Димочку носом ткну, а то он без посторонней помощи и собственный зад в сортире не найдет.
- Извини, что перебиваю... Но каждый раз, когда я слышу от тебя или Фимы этот перл, хочется полюбопытствовать: зачем зад-то искать? Разве его можно потерять? - в глазах Виктора блеснула смешинка.
- Чтобы вытереть его.
Уже заводя "круизер" и выруливая на Колпинское шоссе, Наташа запоздало подумала о том, что не сказала мужу слов поддержки. И он при прощании так на нее смотрел, как будто ждал от нее каких-то слов... а она о них и не вспомнила. Или сам хотел ей что-то сказать, но раздумал. Недоумение, укор и что-то еще... И еще долго, до самой Фонтанки, Наташу преследовал образ разделяющего их толстого бронестекла в комнате свиданий...
***
Коган сумел отыскать координаты блогера Дона Эсторского, в миру - Егора Собакина, и теперь ждал его во дворе угрюмой облупленной "высотки" в Русановке. Наконец парень вышел из своего парадного, помахивая мусорным мешком и натягивая капюшон.
"Однако, неплохо, квартира с видом на воду, - насмешливо подумал Ефим. - Вот только не Нева, не Фонтанка, а всего лишь река Утка. Но это уж каждому свое! И немудрено, что он псевдоним такой звучный взял. Дон Эсторский звучит лучше, чем Гоша Собакин! Пока его не увидишь. Ну и дрищ кособокий!"
Блогер доковылял до установленных прямо напротив парадных мусорных контейнеров, забросил туда пакет и зашарил под баками, то и дело нервно озираясь. "Закладку, что ли, ищет? - догадался Ефим. - Или пять рублей потерял? Ладно, потом поищет. Я тоже не собираюсь весь день в Уткиной заводи торчать и помойкой любоваться... и нюхать!" - он вышел из своего могучего джипа, хлопнув дверцей.
- Егор Данилович, - окликнул он.
Блогер подскочил на месте, стукнувшись головой о "благоухающий" бак, вскочил и изумленно воззрился на солидного господина в дорогой куртке внакидку, вышедшего из огромной, как танк, машины:
- Вы ко мне?
- Если вы Собакин Егор Данилович, то да. Или господин Эсторский.
- Ну я. И чего? - занервничал парень, на всякий случай попятившись и упершись спиной в контейнер.
- Я адвокат Виктора Уланова, мужа Натальи Навицкой. Помните женщину, которой не понравилось, что вы ее запечатлели ночью около "Фрунзенской"?
- Ну... Не помню.
- А она помнит, как вы сверзились с самоката, удирая от нее, и разбили при падении телефон. Ну, а следователь после вашей видеозаписи, сделанной несколько позже в "Ашане" на улице Боровой, арестовал ее мужа, Виктора Уланова, по подозрению в убийстве... Из ревности.
- Кого замочили? - шмыгнул носом Егор. - Ее? - парень явно "включил дурачка".
- Нет, - пока еще терпеливо ответил Ефим. - Погиб человек, которого она посещала в тот вечер в театральном общежитии. Вы еще бурно радовались этому в своем блоге и оперативно скинули видео, где он за три дня до смерти беседует с моим подзащитным в зоне отдыха торгового центра, обратив при этом внимание следователя на то, что господин Уланов подозрительно долго нависал над пакетом с покупками потерпевшего, пока тот релаксировал в массажном кресле... Ну, вспомнили? - добродушно поинтересовался Коган. - Недавно же было. Эк у вас, молодых, с памятью беда!
- А я че, всех помнить должен? - окрысился "Эсторский". - Я многих для блога снимаю, у меня голова не безразмерная!
- И все тебя потом гоняют, как зайца, по всему городу? - сощурился Ефим, которому надоело слушать это мычание и увиливания. - Попал ты, бро, как кур в ощип. Следователь заметил, как ты буквально из невыразимых вылазишь, пытаясь подставить Уланова, и решил узнать, при каких обстоятельствах ты сделал компрометирующее видео. Ты за потерпевшим хвостом толкался по всему торговому залу. И что ты в "Ашане" делал? Да еще на Боровой? За покупками пришел? Неблизкий свет. У вас тут, как я успел по дороге заметить, свои магазины наличествуют, зачем было через полгорода переть?
Видеозаписи действительно были. И на многих из них можно было различить мелькающую поблизости от Томилина в огромном торговом зале тощую вихляющуюся фигуру в том самом сером капюшоне, который сейчас красовался на голове Собакина.
- А возле стола видно, что вы разговариваете, - дожимал потеющего от испуга парня Коган, - коротенько так, словечком перекинулись, но ведь чтобы укольчик через одежду ширнуть, секунда нужна! Долго ли умеючи.
- Да не разговаривал я, - вытянулось лицо у блогера, - ну, корзинкой его задел, когда выходил, он на меня зыркнул, а я ему говорю: чего, мол, на проходе расшеперился. Ну и все. А потом вижу, он с тем чуваком чего-то трет. Ну и заснял. Не колол я его!
- А на видео может именно так показаться, - почувствовав слабину собеседника, Ефим уже без всякой пощады давил его. - Сам видишь: Уланова посадили за то, что он к пакету наклонился. А на бутылке-то из-под воды, которая сверху лежала, проколов не найдено! - цокнул языком адвокат. - И следов яда - тоже! Значит, можно предположить, что яд потерпевшему вкололи в тело, через одежду. То-то он и вздрогнул на видео! Бедолага, даже не понял, чем его так кольнуло!
- Я че, уколы делать умею? - побелел Собакин. - Я вам че, врач, че ли?!
- Не врач. Но уколы делать умеешь! - припечатал Ефим. - В диспансере на тебя давно карта есть, и ты у них в прошлом году дважды под капельницами лежал с передозом. И чтобы дома не заметили, научился так ловко делать уколы, что синяков не остается. И в отделении местном тебя тоже уже хорошо знают, сколько раз в притонах при облавах задерживали никакого! Думаешь, я о тебе справки не навел? И следователь со мной на этот раз согласен, ему и самому интересно, что это за пташка такая ему про Уланова начирикала!
Он уже отбросил дурашливый и нарочито-добродушный тон, беспощадно зажав в жесткие тиски чуть живого от страха, серого, как капюшон заношенного худи, блогера.
- Я завязал, - затараторил Эсторский, - вылечился... Уже два месяца ни-ни. Мамой клянусь...
- А сейчас под баками чего-то шарился. И уколы делать не разучился. А куда запас шприцов и веществ всяческих девал? Не в Утку же выбросил! А где мышьяк достал? У тебя, кстати, отец как раз металлург, у них в производстве используется мышьяк... Что следователю на допросе отвечать будешь, друг ситный?!
- Сроду мышьяка в руках не держал! - заорал блогер. - Вы че ваще? А все, что осталось, я пацанам отдал! А под баками у меня бутылевич, я от мамаши ныкаю! Ну, снял видос, думал, тот мужик дружку своей жены вывеску начистит, хотел выложить, вот была бы бомба! А потом узнал, что тот чувак помер, ну и решил, это, приколоться, думал, пусть побегают, подоказывают, что они не верблюды. Хотел, чтобы баба эта повертелась как следует...
- Ага. В отместку. За телефон разбитый.
- Вы, небось, каждый день себе по телефону покупать можете, - набычился Егор, - вам и не жалко: один разбился - хрен с ним, другой купите. А я не могу каждый раз себе новые телефоны покупать... И если бы это за вами сначала на джипаре гонялись и чуть не переехали, а потом телефон вам ногами растоптали - вы бы че, скушали и утерлись? Да вы бы, небось, эту с... - увидев свирепое лицо Когана, парень поправился, - эту бабу сами ы захотели поучить... Да, я хотел, пусть думает, что это муж ее хахаля грохнул, пусть с передачами побегает, в очереди постоит, будет ей урок! Не хочет, чтобы ее снимали, пусть не шляется! И на людей за правду бросаться нечего!
Ефим сощурился, сжимая кулаки. Но не стал бить этого перепуганного слизня. Он только буркнул:
- И засунул бы я тебя, правдолюб, головой в помойку, да повезло тебе, дядя маленьких не бьет. Попал же ты в свою же яму! Будешь теперь со следователем объясняться, ему про свою "мстю страшную" поведаешь! Самому бы не сесть!
Ефим уже понял, что Собакин не врет. Парень просто хотел по-мелкому навредить Наташе своими компрометирующими фото и видео и доносом в Следком. Мелкие пакости - вот предел его возможностей. А убить - это слишком для него. Да и еще, такого "красавца", сутулого, вихлястого, с бегающими глазками под серым капюшоном, низа что не впустили бы во двор респектабельного дома на Фонтанке. "Зря только бензин спалил, - думал Ефим, возвращаясь в офис, - интересно, что там у Белки с Фетюковыми? Что они ей скажут? Как будут выворачиваться?"
***
Белла вызвала Фетюковых к себе в офис. По своему опыту юриста она знала, что с такими людьми лучше разговаривать на своей территории, чтобы не давать им превосходства. У себя дома они будут качать права и в любой момент могут указать визитеру на дверь и даже вытолкать взашей. В людном месте, не желая отвечать на неудобные вопросы, закатят истерику "посмотрите, как меня обижают". А официальная обстановка и разговор с позиции превосходящей стороны не даст им распоясаться.
Фетюкова привела с собой какую-то горластую рыжеволосую девицу, накрашенную, как индейский вождь, и затянутую в псевдокожаные штаны, как царский гусар XVIII века. "Моя подруга, нотариус, - представила красавицу Антонина Фетюкова, - помогает мне защитить детей в эти месяцы!" Белла чуть не хихикнула. "Нотариус? А я думала - подавальщица из какого-нибудь "Бирхауса"!"
Сама Антонина заявилась в костюме для кормящих матерей, с эргорюкзаком, в котором кряхтел и ворочался годовалый ребенок в розовом комбинезончике.
Максим Фетюков обвел офис оценивающим взглядом и присвистнул:
- Ого. Фигасе. Одна кофеварка стоит, как три моих зарплаты!
Фетюкова часто ссылалась на свой статус кормящей, требовала к себе особого отношения, а ее подруга тут же разражалась визгливой скороговоркой, "забивая эфир". Но Белла хорошо знала все эти нехитрые приемы и умела им противостоять.
Парой вопросов она заставила "нотариуса" растерянно захлопать разрисованными глазами.
Потом Измайлова ответила на реплику Максима:
- Да, кофеварка хорошая. Угощайтесь, если хотите. Можем себе позволить. И вы могли бы хорошо зарабатывать, имея диплом и трудовое рвение, - она взглядом пересчитала подбородки Фетюкова, взглянула на его пухлые щеки и маленькие глазки, и парень тоже в замешательстве смолк.
Лишившись своей группы поддержки, Антонина сбавила тон и на вопросы Беллы отвечала уже спокойно, прекратив визгливые выкрики "Я - мать!", "Гейропа забирает наших детей!", "Вы на кого работаете?!".
- Вы уверяли соседей по экскурсионному автобусу, - сказала Белла, - что у вашего сына аллергия. Но через два дня анализ подтвердил у него ковид. Зачем же вы обманывали, да еще все время лепились с ним к экскурсоводу?
- Я реально думала, что у Дани аллергия, - жалобно сказала Антонина, - сама каждый май в соплях хожу, и еще, я плохо слышу, вот и подходила поближе, а то ни фига бы не расслышала, а за экскурсию деньги заплачены! И что теперь - расстрелять меня за это?
- А потом, уже зная, что это была не аллергия, и что экскурсовод через две недели скончался, вы осыпали проклятиями его детей, которые подали иск, а после еще и избили сына потерпевшего прямо на сцене...
- Это меня избили, - вмешался Максим, - Тонька его только один раз букетом и хлестанула, как на нас все навалились, - он запыхтел, вспомнив, как Вяземский припечатал его к сцене. - Чуть не порвали, реально!
- Это был нервный срыв, у меня справка от врача, я пережила сильный стресс, сожалею и раскаиваюсь, - заученно продекламировала Антонина.
- Аффект, - с умным видом квакнула "нотариус".
- Надо же. Обычно аффект длится пару секунд, - подняла брови Белла. - А вы через три дня снова подкарауливали Томилина-младшего около театра, желая выяснить с ним отношения!
- Хотели с ним добром договориться, - быстро нашлась Фетюкова, - попросить иск забрать, а он драться сходу полез, невменько!
- Гм, а у нас есть свидетельница, которая утверждает, что вы пришли к театру с совсем иными намерениями, - заметила Белла, - и другие свидетели, по словам которых вы угрожали Томилину: "Ходи да оглядывайся"!
- Кто эта свидетельница? - воспряла рыжая "юристка". - Его любовница? Она вообще заинтересованное лицо и свидетельствовать не может! Да она что угодно подтвердит, чтобы выгородить своего дружка!
- Степень бредовости ваших слов я даже комментировать не буду, - отрезала Белла. - Кстати, позвольте уточнить, коллега, вы по каким делам специализируетесь? Правовые, имущественные, административные, уголовные?
- Ляля помогает мне защитить детей, - вступилась за подругу Антонина.
- Ну... По любым, - не сразу сказала Ляля.
- Ясно. Юрист-универсал, - саркастически покивала Белла, и Ляля окончательно увяла. А Белла обратилась к Антонине:
- И еще, 4 ноября вы пробивали на кассе чек потерпевшему, сканировали его покупки. А через несколько часов молодой человек почувствовал сильнейшее недомогание и был госпитализирован с острым отравлением мышьяком. Не странно ли?
- Так убийца уже сидит, - удивленно посмотрела на нее Фетюкова, - это муж его хахальницы. В интернете написали, что его в тюрьму отправили.
Белла еле сдержалась от желания запустить в Антонину чем-нибудь тяжелым.
- Не сидит, а задержан, - поправила она. - И не убийца, а подозреваемый. Убийцу пока еще ищут. Что же ваша подруга, юрист широкого профиля, - не удержалась от шпильки Измайлова, - правовой ликбез вам не проведет?
- А на фига мне этот ликбез? - патетически спросила Антонина. - У меня трое детей, да я еще и работаю. Мне за день выдохнуть некогда!
Белла оценивающим взглядом окинула ее ухоженные волосы, свежий маникюр и умело наложенный макияж. "Однако на это у нее время есть!"
- Да вы нашего старшего кассира спросите, - испуганно зачастила Фетюкова, настороженная долгим молчанием Беллы, - я рядом с ее постом сижу, от нее ничего незамеченным не ускользнет. Я ничего ему не сделала, я же понимаю: случись с ним что, меня первую заподозрят. А на фиг оно мне сейчас надо, когда на меня опека наехала, детей отобрать хочет? Бог ему судья за его иск! И вообще, откуда я знала, что он в наш магаз ходит и ко мне на кассу придет? Я сама обалдела, увидев его!
"Это верно... Не держала же она на рабочем месте шприц с мышьяком на всякий случай, дожидаясь Томилина. И откуда ей было знать, что он ходит в этот "Ашан"? На тот момент она работала всего неделю и еще не знала в лицо постоянных покупателей. Жаль, похоже, версия лопнула. И уж точно она бы не смогла подбросить Уланову в спальню флакончик из-под яда. Мотив есть, желание - тоже, а возможности - нет!"
Отпустив Фетюковых и Лялю, Белла заварила себе кофе. "Скорее всего не они. Им элементарно пороха не хватило бы, чтобы перейти барьер, отделяющий человека от убийства себе подобного... Поорать, погрозить, подраться - это они запросто, а лишить жизни - кишка тонка!"
***
"Мозговые штурмы", которые Коган любил проводить в своей конторе, уже стали доброй традицией. И часто в их процессе удавалось сообща найти решение запутанной задачи. Вот и сегодня Ефим, Белла и Игорь собрались в комнате отдыха, приготовили себе кофе и удобно устроились в креслах, стараясь не смотреть на пустующее место Виктора Уланова.
- Итак, дети мои, - произнес Ефим, размешав имбирь в своей чашке, - вернемся к нашим баранам. Игорь, я поручал тебе перешерстить фирму, занимающуюся уборкой помещений, которая высылала бригаду на квартиру Наташи и Виктора. Белка, на тебе был компьютерщик, "лечивший" Витькин комп...
- Фима! Что за оскорбительные намеки?! - воскликнула Белла. - Не стыдно? Я тебе честная жена!
- Стыдно у кого видно, - заржал Ефим. - А мы на пару с Мальцевым трясли отделение токсикологии в Мариинке...
- "Ходили в Мариинку, послушать чисто Глинку, - пропела Белла, подражая певице, - там было телок много, но я не недотрога..."
- "Дала ему с порога, я лучший экспонат", - подхватил Ефим и увернулся от летящей ему в голову записной книжки. - Эй, что за нарушение субординации? Ты что себе позволяешь с начальником?
Так, дурачась, они пытались отрешиться от эмоций, охватывающих их сейчас, и относиться к этому делу так, будто оно ничем не выделяется среди всех остальных и не касается их напрямую. Лишние эмоции сейчас только во вред.
- Ну вот, - начал Ефим, - правильно Наташа посоветовала нам проверить токсикологию. Чует моя чуйка, им есть, что скрывать. Завотделением молчит, как партизан на допросе, доступа к отчетной документации и медкарте пациента не дает, изворачивается, как вор на ярмарке, в общем, на контакт не идет. Врач, который наблюдал Томилина три дня, более общителен, но ничего полезного по делу сказать не может. Томилин поступил в отделение с характерными признаками отравления мышьяком: резь в животе, тошнота, рвота, изменение цвета кожных покровов, характерный запах чеснока... Вечером воскресенья врач сумел стабилизировать пациента и добиться стойкой положительной динамики. А ранним утром в понедельник его сменщик зафиксировал экзитус леталис... Сейчас этот врач лежит в ковидном корпусе, и побеседовать с ним мы не смогли. Нам ответили, что наши удостоверения не спасут нас от инфицирования и даже если бы нас впустили, больной не смог бы ничего сказать: он лежит на ИВЛ. И мне кажется, что он мог просто спрятаться там от неприятных вопросов, - Ефим встал, чтобы взять себе пару галет из вазочки, - потому, что по каким-то причинам ОЧЕНЬ не хочет обсуждать смерть пациента Томилина В. В., 1987 года рождения... Прятался, небось, в боксе, смотрел в окно, как мы с майором Димой долбимся в двери и ржал, как тыгдымский конь! Нет, явно им есть, что скрывать, иначе напротив охотно выложили бы всю информацию, чтобы снять с себя подозрения! - фыркнул Коган. - Ну, я им организую масштабную проверку, раз они по-хорошему не хотят! Итак, Игорь, у меня все. Докладывай ты.
По контрасту с острым на язык Ефимом и импульсивной Беллой, Игорь Никольский всегда был невозмутим и сохранял серьезность. Поднявшись с кресла, молодой человек начал доклад:
- Я побывал в офисе фирмы "Дрим Клин", узнал, какая бригада выезжала 7 ноября в квартиру Наташи и Виктора и побеседовал с некоторыми из сотрудниц.
- И что они собой представляют? - откинулся на спинку кресла Ефим.
- Шесть женщин в возрасте от 38 до 57 лет; уроженки Ленобласти. Только одна из них петербурженка из Рыбацкого...
- Это уже, считай, не Питер, - высокомерно вмешалась Белла, закинув ноги на удобную мягкую подставку возле кресла, - так - выселки за КАД!
Игорь не обратил на это внимание. Он уже привык к тому, что Измайлова просто не может не вставлять свои ремарки по любому поводу.
- Две женщины - из Солнечного, - продолжал Никольский, - одна - из ГРЭС-8, одна - из Токсово и одна - из Заостровья. В "Дрим" работают от трех до семи лет, ранее знакомы не были, проживают в хостеле "Рэйлвей Капсулс"...
- Да... - снова вклинилась Белла, - а кто-то еще критикует квартиры в новостройках Кудрова и Шушар. Это они еще не жили в капсулах! Или в коммуналке с крысами в санузле!
- Можно подумать, ты жила, - поддел жену Ефим, - ты крыс, наверное, только в Зоопарке и видела.
- Бабушка с дедушкой после войны лет десять жили, - пояснила Белла, - и потом вспоминали: никакого Зоопарка не надо было... Ой, Игорь, извини, я тебе слова не даю сказать! Все, больше не буду.
Игорь кивнул ей и продолжал:
- Все друг у друга на виду; ни у кого не появилось неизвестно откуда взявшихся денег, новых знакомств или дорогих вещей. Разъезжают по городу изо дня в день - моют, чистят, драят, убирают. В хостеле только ночуют. Образование у троих - десять классов, у двух - рабочая специальность, одну отчислили со второго курса автодорожного техникума. Не желая возвращаться на ГРЭС, она стала искать работу, не требующую диплома и в конце концов устроилась в "Дрим". Не похоже, чтобы они были в сговоре с убийцей и подсунули Виктору вещдок в спальню. Но я могу прощупать их контакты. Может, кто-то из них как-то связан с Фетюковыми или Эсторским.
- Прощупай, - кивнул Ефим, особо не надеясь на удачу. - Приступай, благословясь. Белка, слушаем тебя.
- Сам ты Стрелка, - Белла вскочила с кресла и прошлась по комнате. То, что она узнала, рвалось наружу, распирало ее от нетерпения, не давало покоя. - Так вот, что я узнала о мастере, которого Витя вызывал отладить компьютер! Вы, ребята, лучше покрепче усядьтесь, а то я как скажу, вы с кресел шлепнетесь! - она округлила глаза (сама еще ошарашенная открывшейся ей тайной). - Да нас просто обдурили, как последних лопухов!
- Белла, реприза затянулась, переходи к сути, - деликатно поторопил ее Игорь.
- Так вот, его зовут Никифор Иванович Барский, двадцати шести лет, петербуржец из Мурина, - начала Белла и отошла к кофемашине, чтобы заварить себе вторую порцию ристретто.
- И с чего тут падать с кресла? - спросил Ефим. - Разве что имя редкое, сейчас так, по-моему, не называют.
- У него есть старшая сестра Антонина, - Белла цапнула из вазочки круассан. - Она замужем, имеет троих детей и работает кассиром в гипермаркете на Боровой... Ну-ка отгадайте, какая у нее фамилия в браке?
- Ядрен батон! - заорал осененный догадкой Ефим.
- Бляха-муха! - вырвалось у всегда корректного Никольского.
- Вот именно, - кивнула Белла, возвращаясь в кресло. - Антонина Фетюкова, двадцати восьми лет, кассир в "Ашане" на Боровой, мать троих детей - Луизы, шести лет, Данияра, трех лет, и Клариссы, год и два месяца.
- Данияр, - фыркнул Коган, - принц Чихалья, значит... Ну и имена эта милейшая особа придумала своим детям! Отдает романами из серии "Шарм" или "Очарование" в потертых бумажных обложках.
- Все складывается идеально, - азартно блестя глазами, продолжала Белла, - Фетюковы ненавидели Томилина за то, что он подал против них иск, и органы опеки собираются лишить их родительских прав за поездку с больным ребенком. Младший брат более умной и хитрой Антонины как бы нечаянно забрел в Витину спальню и при виде хозяина подпрыгнул и испугался так, будто в комнату медведь гризли зашел, а не заказчик! Не потому ли он так испугался, что секунду назад засунул Уланову под матрас флакончик? Блин! А передо мной такими овечками прикинулись! - топнула ногой Белла. - Надо с ними еще раз побеседовать! И на этот раз разговор пойдет совсем иначе, - ее голос угрожающе зазвенел.
- Я помогу, - треснул кулаком по столику ее муж, - эти любители красивых имен пожалеют о том, что пытались нас обвести вокруг пальца! Я не люблю лживых ублюдков, которые к тому же подставляют моих друзей!
- Уже скинула информацию о Барском следователю, - ответила Белла. - Я тоже терпеть не могу, когда меня водят за нос!
***
Домой Белла и Ефим вернулись, когда Алина, няня маленькой Таши, уже накормила, искупала и уложила свою воспитанницу спать и легла сама. В детской тускло светился мягкий зеленоватый свет ночника.
- Удивительно, - шепнула Белла, с порога заглянув в детскую и отступая на цыпочках, чтобы не побеспокоить дочь и няню, - у Лины Таша через десять минут засыпает и спит всю ночь, а я по два часа не могла ее утрясти. И качаю на руках, и пою колыбельные, и кроватку покачиваю, и все без толку, не спит малая. Может, Лина какой-то секрет знает?
- Знает, - сказал Ефим, проходя в гостиную, - наверное, она не трясет кроватку, как барный шейкер, и не горланит колыбельные на всю набережную.
- Фима, - сощурилась Белла, взяв из вазы на столе самое большое яблоко, - тебе никогда в лоб не прилетало за твой язык? Хорош ты будешь с шишкой! Сам недавно убаюкивал ребенка, распевая "Борьку-бабника"!
- Что знаю, то и пою, - пожал плечами Ефим, - про одеяла и подушки уже перезабыл. И кстати, "Бабник" ей понравился. Я хотел сначала "Комбата" ей сбацать, но подумал, что под "Любэ" Таша до утра не уснет... Белка, - он рухнул на диван, развязывая галстук, - реанимируй сильную половину человечества чашкой чая с медом и лимоном!
- А может, - Белла сбросила тесный офисный пиджак, - лучше ты поухаживаешь за прекрасной половиной человечества и принесешь мне чашку чая "Антистресс"?
- Ладно, - приоткрыл глаза Ефим. - Десять минут посидим, выдохнем и приступим к интенсивной терапии... Тебе коньяка в чай капнуть?
- Лучше не надо. От коньяка я настроюсь на боевой лад и завтра в клочья порву эту изолгавшуюся парочку!
***
Звонок Лаврецкого застал Наташу на Зеленом мосту, когда она стояла, любуясь на схваченную первым льдом Мойку и пытаясь прийти в себя после того, что узнала. Сегодня до обеда она успела поговорить с Антониной Фетюковой и медсестрой из отделения токсикологии Мариинской больницы Ириной, которая дежурила в ту самую ночь.
Наташе пришлось нелегко с обеими. Антонина была на взводе после вызовов к следователю и встреч с адвокатами и поначалу не хотела разговаривать с Наташей. С порога она яростно заверещала, как ее все достали, уже и в выходной день прутся, съездила, называется, показать детям колокола, теперь полгода монают, она - кормящая мать, у нее может пропасть молоко на нервной почве... Но Наташа в огневых точках запросто перекрикивала даже минометный огонь и сбить ее с толку не удавалось никому.
- Ну, написала я пост в теме, где все сопли на кулак наматывали, - признав поражение в словесной дуэли и больше не пытаясь перекричать Наташу, сказала Фетюкова, - ну это мое право на свое мнение. Мне что - тоже надо было над ним выть и волосы на ж... рвать? А кто он вообще такой?
- Вообще-то он известный артист, - ответила Наташа. А про себя подумала: "А ты кто такая, чтобы на людей свысока смотреть? Если уж об этом говорить, то ты - кассир в магазине сниженных цен, и даже то, что ты родила троих детей, не дает тебе права считать, что все люди - грязь под твоими ногами!"
- В театр не хожу! - надменно выпалила Фетюкова. - Никаких известных артистов не знаю! Зато знаю, что из-за этого чувака меня уже задрали со всех сторон!
"Ну да. Ты знаешь только звезд комедийных шоу и отечественного "мыла". И хуже всего то, что ты этим бравируешь... И считаешь, что правильно сделала, разместив под некрологом ликующий отзыв!"
- Да он уже плоховато выглядел, когда к кассе подошел, - успокоившись, сказала Антонина. - Бледный такой, под глазами круги. Я еще подумала: вот так, на нас телегу накатал, что мы больного ребенка на экскурсию взяли, а сам насквозь больной в магаз притопал. Правда, в маске был, но говорят, от этих масок толку мало, если чел реально болен...
- После хирургической операции плохо выглядят все, - заметила Наташа, - он действительно рановато начал ходить по магазинам. Но это не передается воздушно-капельным путем.
- Ну и хрен с ним, - брякнула Антонина. Но, взглянув на потемневшее лицо Наташи, спешно сменила тон:
- Э... В смысле, ну, Царствие ему небесное. А от чего он? Отравили, что ли?
- Что ли, - Наташа мучительно хотела закурить, но рядом в манеже возилась с куклами младшая дочь Фетюковой, и Навицкая заставила себя забыть о пачке сигарет в кармане кардигана.
- А как? Подмешали в еду, или вкололи?
- Это следователь спросит у убийцы, когда поймает.
- За ним в очереди баба стояла, - стала припоминать Антонина. - Топталась, как будто ей в тубзик надо, тележку свою туда-сюда катала, пару раз его в поясницу двинула, один раз ваще чуть на ленту не сшибла, совсем на морозе. И я еще его не посчитала, а она уже давай свои покупки на ленту вываливать. Еще напевала все время себе под нос, гнусавила, как слон с гайморитом, я реально прифигела. Вот на фига петь, если не умеешь?..
Наташа нахмурилась, думая о том, что, если Славу отравили в магазине, но это сделали не Витя, не Эсторский-Собакин и не Антонина, то вычислить убийцу будет практически невозможно. Во всех магазинах "Ашан" торговый зал напоминает муравейник или броуновское движение под микроскопом. Там физически невозможно отследить отдельного человека. Тем более если не знаешь, кого конкретно искать.
"Если жизнь ставит тебе препоны, может, лучше смириться?" - сказала ей недавно Лэтти. Может, так действительно нервная система целее будет. Но Лэтти никогда не служила в десантных войсках, не была в зоне боевых действий и не знает о кодексе чести "голубых беретов": если погиб твой товарищ, ты должен за это отплатить во что бы то ни стало.
- Вообще, - покачала головой Антонина, - нагрузила полную тележку, знаете, двухэтажную такую, типа корзинки на ножках, всю продукцию "Каждый день", наверное, загребла, супчики всякие, каши, макароны, специи, мелочь всякая, с горой в корзину навалила, я час пробивала. Чек был на полкатушки, у меня вскоре лента закончилась, мне еще наш охранник сказал: ты че ее, в туалете использовала, что так быстро катушку усадила? Реально, эта тетка подставная покупательница была. Мне девчонки рассказали: ходят такие, проверяют поведение кассиров. То купят на три копейки, а дают "Хабаровск", и набирай им сдачи как хочешь. То наберут всего на лям, а на оплату высыпают мешок мелочи, и считай эти десюны до офигения. То напихают вот так миллион порционных пакетиков супа и каши, полдня пробиваешь, а сзади уже очередь злая стоит. И чуть ты им слово скажешь, тут же докладывают начальству: мол, кассир плохо выполняет свои обязанности и грубит покупателям. И тебе или из зарплаты вычтут, или коленом под зад дадут. Меня предупредили: если с таким столкнешься, постарайся не облажаться, если хочешь испытательный срок пройти. А мне сейчас работа реально нужна, чтобы опека видела: мы нормальная семья, детей обеспечиваем, а не какие-то...
- О ком вы? - спросила Наташа.
- Ну, бабища эта, которая за тем парнем стояла. Дура перекрашенная. Полную тележку порционной фигни набрала, и все разное - я задолбалась пробивать.
- Там были пакетики с овсяной кашей? - навострила уши Наташа, вспомнив, что рассказал ей Игорь. В комнате Славы он нашел бутылочку из-под воды "Эдельвейс" и пустой пакетик из-под овсяной каши "Традиционная" марки "Каждый день". Вернувшись из магазина и позвонив ей, Слава успел пообедать...
Какая-то догадка шевельнулась в ее голове.
- Все было - и каши, и малаши, и супчики, и приправы, я же вам говорю, - у Фетюковой, видимо, уже начала вырабатываться профессиональная терпеливость при общении с покупателями, которые чего-то недопонимают. - Кстати, он обычную взял, классический вкус, она реально никакая. Мои малые такую не едят, я им с малиной или абрикосом покупаю... Наверное, точно больной. "Традиционную" едят, если с желудком что-то не в порядке. Ну, и я ела, когда худела после родов. На вкус как бумага жеваная. И еще пакетики эти у нее рассыпались, я еще подумала: смешаются с его покупками, он еще одну телегу на меня напишет...
- Слава не стал бы склочничать в магазине из-за пакетика овсянки, - обиделась за Томилина Наташа, - он был интеллигентным человеком.
- Ну, эта дура бы точно развонялась. Я ей говорю: палку возьмите, положите, а то я не разберусь, где чье. А она сгребла все в кучу, мне даже показалось, что она у него пакетик уцапала, или ему свой подкинула...
Наташа уже ухватилась за телефон.
- Фима, просемафорь Мальцеву, пусть проверит пакетик из-под каши на наличие следов яда и проколов, - выпалила она, услышав в трубке голос Когана. - Очень может быть, что Славе его подменили, подсунули отравленный в очереди у кассы!
- А ведь она реально могла его пакетик загрести и свой подсунуть, - посмотрела на нее Фетюкова. - Шебаршилась так, что у меня в глазах замельтешило, а он вообще отвернулся, наверное, у него от нее голова кругом пошла. Я хотела ей замечание сделать, да думаю: ну ее в задницу, если еще и она на меня наедет, это будет уже, ну, кабздец. Пусть он ей скажет, чтобы не напирала, а мое дело - все пробить, оплату принять и сдачу дать.
- Вы рассказывали об этом следователю?
- А меня что, спрашивали?
- Надо было сказать!
- На фиг надо? У меня сейчас и так забот до фигища. Съездили, блин, на экскурсию, посмотрели, называется, деревянные избушки!
- Добровольная помощь следствию зачтется вам в плюс, - Наташа решила воззвать к тому, что для Антонины сейчас важно. - Особенно если ваши показания помогут раскрыть тяжкое преступление.
- Что, реально зачтется? - деловито поинтересовалась Фетюкова.
- Поверьте жене юриста.
- Тогда скажу. Мне надо сейчас репутацию прокачивать, чтобы опеке крыть было нечем. Да и парня жалко, - вздохнула она, - зря я этот пост на форуме выложила. Злая была, не подумала. А опека может докопаться. Может, удалить?
- Лучше удалите. Во всех смыслах это будет лучше.
Торопясь на встречу с Ириной, Наташа на ходу выкурила сразу две сигареты. Если Антонина не лжет, то подмена пакетика с кашей выглядит, как заказное убийство. И Соня сказала Ефиму, что Славу после выписки из больницы донимали звонками по телефону, а потом разбили окно в мансарде... Не об этом ли хотел поговорить с ней Слава, когда просил приехать пораньше?
"Твою мать! - в очередной раз подумала она. - Почему я не попросила борт на Бельбеке?!!"
***
Медсестра Ира, подруга Лиды из травматологии, дежурила в ночь на 8 ноября как раз на том этаже, где лежал с отравлением Слава.
Вспоминать об этом девушке было тяжело - не всегда срабатывало профессиональное безразличие медика, привыкшего к тому, что есть некий процент больных, которых спасти не удается. Тем более если умирают молодые люди.
В блестящем зале "Вольфа и Беранже" Ира засмущалась и стала нервно перелистывать меню, выискивая что-нибудь подешевле, по своему карману. При виде официантки Ира спрятала под стул ноги в безупречно вычищенных, но стареньких кожзамовых сапожках.
- Можно мне стакан воды? - шепнула она Наташе. - "Байкал". Есть не хочу, я пообедала на работе в буфете...
- Заказ оплачиваю я, - успокоила ее Наташа.
Профессионально-вежливо улыбаясь, официантка принесла сырную тарелку; для Иры - чай с имбирем и кусок яблочного пирога, а Наташе - ристретто, десерт "Павлова" и двойную порцию "Ольмеки Голд".
- Ему вечером в воскресенье стало лучше, - стала рассказывать Ира, лакомясь тонкими ломтиками сыра и воздушным румяным пирогом, - даже телефон попросил, кому-то позвонил, а у того человека телефон был выключен, я слышала, робот забубнил. Он так расстроился, аж слезы на глазах выступили...
"Блииииин... Я же перед сном, сразу после стоянки в Рязани, выключила телефон! - Наташа чуть не треснула себя кулаком по лбу. - Выспаться, видите ли, хотела, свеженькой и красивой приехать к Славе... Три дня не могла до него дозвониться, а когда он сам мне позвонил, я проспала!" - тут Наташа мысленно изругала себя такими выражениями, от которых покраснел бы даже каптерщик Михеич из их воинской части, вечно пьяненький, жуликоватый и горластый мужичонка. Он запросто мог переругать любого сержанта. И залпом проглотила двойную порцию текилы. Ей было гадко до слез. Проспала. И это уже непоправимо. Выключила на ночь телефон. "Ах, ... твою мать!" - Наташа закусила губу. И, чтобы не заорать в голос или не заплакать, подозвала официантку и попросила двойную порцию "Джека Дэниэлса", чтобы хоть немного "оглушить" раздирающую ее боль. "Он мне звонил... А я проспала. Он умер, так и не поговорив со мной из-за того, что я хотела выспаться!"
- Расстроился очень, весь поник, - продолжала Ира, тактично сделав вид, что не замечает изменившегося лица Наташи, - вздохнул, сказал "Жаль, значит, не получится", и стал еще кому-то звонить. Я поняла, что он не хочет при мне разговаривать, и вышла в коридор. Дозвонился, долго о чем-то говорил. Поблагодарил, отдал телефон. А потом новую пациентку привезли. Девчонка шестнадцати лет, ее парень бросил, а она пачку снотворного выпила; когда стало плохо, испугалась и сама в "скорую" позвонила. Потом, часа в три, еще одного привезли, парень какой-то, водкой "паленой" отравился. А я одна была на все отделение, всю ночь носилась вокруг них, как электровеник, к утру халат к спине прилип. Утром, в пять, шесть, не помню точно, смотрю, а его из палаты с головой накрытого выносят. А у него накануне стойкое улучшение наметилось, на поправку пошел. Я у дежурного врача спрашиваю, что случилось, а он на меня наорал: занимайся своим делом, а не корчи из себя Каменскую. А на другой день сказали, что он ковидом заболел и в боксе под ИВЛ лежит, а к нам как зачастили и полиция, и следователь...
"Ему стало лучше, и он с кем-то разговаривал по телефону, а через несколько часов его вынесли? Черт... Я ведь об этом и не подумала. В принципе, в больничный стационар можно проникнуть человеку со стороны, если проявить смекалку, многие писательницы, авторы детективов об этом пишут. Да и в жизни бывает. А у наемного убийцы, я думаю, смекалки больше, чем у героини детектива или человека, желающего попасть к больному родственнику или другу в обход запретов..."
- А с кем он разговаривал? - спросила Наташа, отпивая крепкий виски и не ощущая его вкуса. Но стальные обручи, сдавившие ей голову и грудь, постепенно слабели и уже не мешали дышать.
- Не знаю, - Ира взяла еще один ломтик сыра и подвинула тарелку ей, - вы заешьте, а то вискарь, говорят, очень крепкий, даже крепче водки, а на улице скользко... Он поговорил и стер этот вызов перед тем, как отдать телефон. Такой был грустный, и почему-то нервничал. Наверное, расстроился, когда ему в первый раз не ответили...
- А врач, который зафиксировал летальный исход, до сих пор лежит в ковидном боксе?
- Да. А что? - обеспокоилась Ира. - К нам уже из театра приходили, спрашивали, где он, ругали нас на чем свет стоит, мужик один все кулаками тряс и орал, что таких врачей надо вместо фонарей на столбы повесить...
"Или Стас, или Вахтанг... Это вполне в их стиле".
- Женщина одна грозилась, что повстречает его и в Обводнике три раза искупает вниз головой...
"Видимо, Инна... Или Андриана".
- А он-то тут при чем? - продолжала Ира. - Мы наоборот три дня пытались вытащить Томилина, ходили за ним, как за дитем. Да вот... - она шмыгнула носом.
- Его я убивать не собираюсь, - Наташа допила виски, запила его остывшим кофе из крохотной чашечки и подозвала официантку, чтобы попросить счет. - Никто из вас не виноват. Я просто хотела задать этому врачу пару вопросов... Вы еще не знаете, что в убийстве Вячеслава подозревают моего мужа? А я пытаюсь докопаться до истины...
Она вышла на Зеленый мост и остановилась у перил, чтобы прикурить. Заслоняя огонек зажигалки ладонью от ветра, Наташа подумала о том, что привычные питерские "Эссе Ментол" сейчас не годятся. Захотелось чего-нибудь покрепче, вроде "Прилук", которые она курила в армии... Слишком много на нее сейчас обрушилось.
Тут-то в сумке и разразился звоном телефон. "Как всегда, - с досадой подумала Наташа, - стоит мне включить музыку, поставить диск с любимым фильмом, налить себе кофе или закурить, как кто-то тут же думает, что это самый лучший момент для звонка. Самый важный звонок я все равно пропустила. А все остальные подождут!"
Но телефон в сумке продолжал голосить. Наташа сердито хлопнула ладонью по вибрирующему боку сумки. Трель не прерывалась.
- Женщина! У вас телефон звонит! - звучно сообщила проходящая мимо пожилая дама. Потом прибавила громкости:
- ЖенщинА! Вы не слышите? Телефон ваш звОнит!
- И когда мы уже научимся культурно общаться в культурной столице, - в сердцах буркнула Наташа, ненавидевшая обращение "женщина". Телефон, на ее счастье, смолк.
Запулив окурок в заснеженную урну, Наташа зашагала в сторону квартиры Пушкина, чувствуя, как на морозном ветру быстро проходит легкое головокружение от текилы и виски.
Войдя во внутренний дворик возле музея в доме №12, защищенный от ветра, Наташа все-таки достала телефон и увидела три пропущенных вызова от Лаврецкого.
- Слушаю тебя, Костя, - сказала она, перезвонив режиссеру.
- Наташка, приходи в среду, играем первый прогон "Развязки" с новым исполнителем роли Уманского! - торжественно провозгласил режиссер. - И друзей кликни! Я им пригласительные выпишу в партер!
- До сороковин еще неделя, а вы уже замену, значит, нашли. Поздравляю, Костя. Шоу маст гоу?
- Ну а что теперь? - сбавил радость в голосе Лаврецкий. - Театр закрывать? У нас половина спектаклей зависла: три главные роли, пять - второго плана, детские новогодние спектакли! Ужасно, конечно, жаль парня, такой молодой, жить еще да жить... Но случившегося не поправишь, а живым надо жить... И работать.
- Да, Костя. Понимаю. Конечно.
- И Евсеев торопит, скоро нам нужно будет ехать на гастроли, ты же помнишь, что в новогодние каникулы у нас чес на Ближнем Востоке, перед нашими военными выступаем...
- Нужны там твои спектакли, как... - с языка чуть не сорвалось одно из выражений комбата Мелешко - "как яблоко в ж...", но она вовремя успела подобрать замену, - как прошлогодний снег! Это в войну приезду артистов на фронт радовались, а сейчас будет сплошной гемор: сами под огнем сидят и еще вашу безопасность должны обеспечивать. В любой момент или теракт случится, или диверсия, или "чемоданом" ахнут, или "алибаба" гостей похитят, а с командира части потом череп в штабе снимут: недосмотрел!
- Да что вы с Томилиным, сговорились?! - в сердцах воскликнул режиссер. - Он мне все по ушам ездил, что надо гастроли отменить, предчувствия, что ли, у него, то ли цыганка на Владимирской ему наворожила чего зря, а теперь и ты туда же!
- Что, Костя? - голос Наташи сначала охрип, потом сорвался почти на крик. - Что тебе говорил Слава о гастролях?!
- Да после выписки всю неделю за мной ходил и твердил, что не нужно сейчас ездить в "горячую точку", это опасно, и так далее, он-де чувствует, что это добром не кончится... Но я-то что могу?.. Гастроли нам пробивал Евсеев, а с ним не очень-то поспоришь, военные - они такие: приказ отдан, направо-кругом и выполняй! Сама знаешь...
***
- Что именно он тебе говорил о гастролях, Костя? - в голосе Наташи прозвучал такой металл, как будто она снова командовала ротой в "горячей точке", и проходящая мимо группа иностранных туристов опасливо заоглядывалась на молодую женщину.
- Мол, не к добру это, и не стоит сейчас на фронт ехать, и лучше бы отменить гастроли. И как ты, говорил, что это сейчас никому не нужно, только лишняя головная боль командованию подразделений, перед которыми мы будем играть... Ох уж эти артисты! Тонкие ранимые натуры в контакте с тонкими материями! То у них предчувствия, то у них приметы, то у них зеленые чертики гостят! Как я еще на Пряжку не переехал прямо с рабочего места, диву даюсь, Натали!
- Это были не зеленые чертики, - пробормотала Наташа, бросив телефон в сумку, - а вот у тебя, Костя, явно тараканы в башке гостят, если ты так хреново разбираешься в людях!
Она так резво выбежала со двора, что в арке чуть не сшибла какую-то запоздавшую туристку со штативом для селфи.
- Фак ю мазэ! - взвизгнула девица, уронив штатив.
- Кисс май эсс! - не осталась в долгу Наташа. На миссиях им часто приходилось встречаться с иностранными коллегами, и разговорным минимумом она владела в достаточном объеме.
***
Когда Наташа с грохотом распахнула дверь его кабинета и влетела, оглушительно топая ногами, Коган подскочил в кресле и чуть не уронил чашку.
- Морская черепашка по имени Наташка! - воскликнул он. - Ты хочешь меня заикой сделать? А прикинь, что было бы, урони я чашку с обжигающим кофе на свои нежные места! Это бы очень огорчило мою жену!
- Фима, лучше в самом деле поставь чашку, - выпалила Наташа. - А то и в самом деле уронишь, когда я поделюсь с тобой свежей информацией!
Игнорируя кресла для посетителей, Наташа возбужденно шагала туда-сюда по кабинету. По ее лицу Ефим понял, что Навицкая на нешуточном взводе. "Кто и что ей сообщил, вызвав такую реакцию?.. Сейчас узнаю!"
***
Час назад в его кабинет таким же ураганом влетела Белла с известием: накануне вечером был задержан компьютерный "доктор" Никифор Барский, брат Антонины Фетюковой, который в ноябре "лечил" компьютер Виктора Уланова и якобы случайно забрел в спальню Уланова. Ему инкриминируется попытка кражи. Ремонтируя очередной компьютер, мастер отпросился в туалет, но вместо санузла направился в спальню и сунул в карман серьги с бриллиантами. Это увидела хозяйка квартиры, молодая женщина, занимающаяся бизнесом на удаленке, и тут же заперла дверь и позвонила в полицию.
- Та же схема! - тараторила Белла, подпрыгивая от возбуждения, - якобы перепутал двери, зашел в комнаты и пошел шариться по углам! Может, он и в Наташкиной квартире не флакон подбрасывал, а просто намылился что-то стянуть! Конечно, он испугался, когда хозяин квартиры застукал его в своей комнате! Надо бы проверить, не пропало ли у Вити из спальни что-то ценное... Часы там, или зажим для галстука! Теперь полиция проверяет все адреса, по которым он ремонтировал компьютеры - не хватились ли хозяева после визита мастера каких-нибудь ценных, но небольших вещей! - Белла плюхнулась в кресло так, что чуть не опрокинула его. - А эта баба уже волну погнала: компьютер для нее - орудие производства, без него она как без рук, ее "Асер" всю семью кормит, серьги - подарок ее любимой свекрови, она так потрясена и напугана, пока ехала полиция, мастер просил ее открыть двери и угрожал ей расправой, ее ребенку семь месяцев, а у нее от стресса пропало молоко. В общем, расстреляйте лиходея на Дворцовой площади и повесьте в Эрмитажной арке...
- Желательно за бейцалы.
- Не иначе. Жесть, конечно, но на фига было на весь интернет про свое грудное молоко рассказывать? - возмутилась Белла. - Хотя, если сейчас некоторые мамаши не стесняются даже в картинной галерее или в ресторане свои перси запросто обнажать, то неудивительно...
- Они говорят, что ребенок воспринимает мамину грудь, как тарелку с едой, а на офигевшие взгляды остальных им наплевать, - кивнул Ефим, - мол, все едят и ребенок поел, и "чё тута такова?"... Вот только еду видит лишь ребенок, а остальные видят именно голую грудь, которую вообще-то в приличном обществе выставлять напоказ не принято. Но... Можно вывести человека из колхоза, но колхоз из человека - невозможно. Они тебе еще и сошлются на "Сикстинскую мадонну", перепутав ее и "Мадонну Литта", и Европу в пример приведут, где и кормят, и нужду справляют, и спариваются прилюдно, и ЛГБТ-парады разрешены... Когда за шлепки по филейной части к ответственности привлекают, они костерят "Гейропу" на все корки, а когда просят накидку для кормящих набросить - тут же на европейскую раскованность ссылаются и оппонента "лапотным медведем" называют! Двойная мораль, Белка, таково селяви, как говорил писатель!
- Во всеуслышание обсуждать свои интимные проблемы! Картина Репина "Приплыли"! В общем, Фима, похоже, мы снова попали в "молоко", Фетюковы тут ни при чем. Антонина - обычная нахальная и не особо умная бабенка. А ее братик - просто мелкий квартирный воришка, вот и все... Мимо! Не там убийц ищем!
***
А теперь Наташа с такими же горящими глазами чуть не вынесла дверь и тоже собирается сообщить нечто "такое, что вместе с креслом подскочишь".
- Я сейчас разговаривала с медсестрой из отделения токсикологии, которая дежурила в ночь на 8 ноября, - начала Наташа, немного отдышавшись. - А когда вышла, мне позвонил Костя Лаврецкий и триумфально сообщил, что в среду они играют первый прогон "Развязки" с новым исполнителем роли Уманского, и мы все уже приглашены! В партер, кстати, Фима.
- Эх, - вздохнул Коган, - помню, как мы с Белкой в мае шли на первый прогон с Томилиным... Эк у Вяземского цвет лица изменился, когда Белка новенькому цветуёчки преподнесла! - ревниво-злорадно ухмыльнулся Коган.
Наташа поведала ему все, что они с Беллой узнали о новичке. Ефим потер щеку с модной трехдневной щетиной:
- Мда, мой первоначальный вердикт - "мазаный" парнишка, явно чей-то сын, брат, внук или хахаль. Да, скажи Косте, что мы принимаем приглашение - надо посмотреть, что это за гусь такой к ним прилетел. Но я по твоему лицу вижу, что сюрпризы еще не закончились. Выкладывай, не томи!
- Ты прав. До встречи с Ирой я навестила Антонину Фетюкову и попросила вспомнить, как она пробивала Славе покупки... Сначала она меня чуть не послала далеко и конкретно, а потом согласилась помочь следствию и припомнила очень любопытные подробности...
- Попробовала бы она не припомнить, когда ее спрашивает капитан боевой роты ВДВ, - хохотнул Ефим. - Не позавидовал бы я ей тогда!
- Слушай, Фима, - Наташа стрельнула из его пачки "Макинтош" сигарету и закурила. - Так вот...
- Ты понимаешь, какие выводы тут напрашиваются? - спросил Ефим, внимательно выслушав ее рассказ.
- Очень даже.
- И Уланова подставили затем, чтобы следователь глубоко не копал, а быстренько раскрыл убийство на почве ревности, передал дело в суд и забыл. А труппа тем временем отправилась бы на гастроли, где с ними что-нибудь случилось бы. Или взяли бы в заложники и начали ставить ультиматумы и по одному резать перед объективом, или накрыли бы базу огнем, или "сундуком" бы жахнули... - Ефим закурил. - Ох, неспроста их пропихивают на эти гастроли! Ядрен-батон, я бы очень хотел ошибиться в своих предположениях! Но сразу вспоминается тот самолет, на котором летели артисты хора и работники благотворительной миссии... Бр-р-р!
Наташа представила себе Алису, Инессу, Стаса или Вахо на коленях с кинжалом у горла или среди частей разбитого самолета - и тут же вытянула из металлического портсигара на Фимином столе очередную сигарету.
- Слава как-то раскусил этот план, - сказала она, - и попытался предотвратить беду. И ему сначала угрожали, а когда он не испугался и не отступился, подослали киллера... Ну твою мать! - в очередной раз заорала она. - Какого черта я поехала на поезде вместо того, чтобы выбить борт с Бельбека?! Вот почему он так хотел, чтобы я приехала пораньше! - Наташа долбанула кулаком в стену. - А я все прое...!
- Да... - Коган даже не вздрогнул от ее гневной вспышки; это было ему хорошо знакомо, да и участника первой чеченской войны трудно было заставить вздрогнуть. - Иногда опоздаешь на минуту, и ничего, следующим поездом уедешь, и все нормально. А бывает так, что минуту упустишь - и уже не поправить. Только и остается, что чертей перебирать.
В кабинет постучались. Вошел Игорь Никольский и с порога сообщил:
- Эксперты закончили с пакетиком из-под овсянки. Наташа, ты как в воду смотрела. Обнаружили прокол и следы мышьяка.
- Значит, женщина из очереди в "Ашане", - подытожила Наташа. - Она рассыпала по ленте свои покупки, множество мелких порционных пакетиков "Каждый день", от которых и у кассирши, и у Славы зарябило в глазах. И они не заметили, как она подменила пакетик каши у Славы... Она откуда-то знала, что он соблюдает диету после операции, и отравила именно "Традиционную" кашу... Ловкость рук и никакого мошенства, - Наташа закусила губу и снова потянулась к Ефимовой пачке "Макинтоша".
- Два пакетика, - поправил Игорь. - Одну порцию каши Томилин съел за обедом, а второй собирался поужинать; киллер действовал наверняка. Одной порции каши, приправленной ядом, могло оказаться мало для молодого мужчины, ведущего здоровый образ жизни, и убийца подготовил два пакетика... Второй пакетик Томилин распечатать не успел; его скрутило прямо на кухне, и "Традиционная" так и осталась на столе...
- Хорошо еще, что никто ее не прихватил, - покачал головой Ефим. - А то было бы еще одно тяжелое отравление...
- Ее прихватили мы, - ответил Игорь, - и тоже нашли следы тонкой иголки и яд, пропитавший содержимое пакетика...
- Покупательница в очереди в "Ашане", - Коган отошел к кофемашине и приготовил себе порцию крепкого ристретто, - легче иголку найти в пустыне, но... Трудно - не значит невозможно! Сдается мне, это и есть киллер. Уж больно ловко она действовала: отвлекла внимание, отвела всем глаза и подменила пакетики так, что никому и в лоб не влетело! Если удастся разыскать ее - легче будет добраться до заказчика! Игорь, затребуй видео с камер в кассовой зоне "Ашана" на Боровой за 4 ноября, время тебе известно, достань изображение дамы, которая стояла в очереди за Томилиным, и пробьем его по нашим базам. А потом еще раз побеседуй с мадам Фетюковой, чтобы она припомнила как можно больше подробностей об этой покупательнице...
- Мы ее, наверное, уже достали, она может просто послать меня, - сказал Никольский.
- Не пошлет, если не хочет, чтобы ее в особо тяжком заподозрили! - гаркнул Коган. - Ты ей так и скажи, если она снова визжальник разинет!
- А ты чем займешься? - поинтересовался Игорь.
- Да вот в среду рвану с девчонками в театр, - пригладил холеные усики Ефим. - Развеяться, знаешь ли, надо. Первый прогон "Оккервиль" с новым Уманским посмотреть интересуюсь...
- Понял, - недоумение сошло с лица Никольского.
- Кстати, вы с Таней тоже званы.
- А пока проведаем-ка мы с Натальей нашего старого друга, Димулю-утырка, - Ефим встал и открыл стенной шкаф, где висело его короткое автомобильное пальто. - Порадуем его чудными открытиями, а то он уже приуныл: убийство из ревности не склеилось, не успеет он отрапортовать до Нового года, не получит пряничек от дедушки Мороза в виде погон с тремя большими звездами...
"Снова Новый год и дело, которое надо распутать до боя курантов, - подумала Наташа, когда они с Ефимом быстро шли к его машине, - совсем как год назад на Котлине..."
- На месте, выписывает нам пропуск, - Ефим отключил сигнализацию и блокировку и галантно открыл дверцу перед Наташей. - Представь себе его рожу, когда он услышит о наших новостях!..
- Точно из кресла выпадет, - усмехнулась Наташа.
***
... В среду Наташа приехала в театр за три часа до начала спектакля и поднялась в зимний сад. В мае она встретила здесь Славу в день первого прогона. Он сидел на скамейке и повторял свой текст в "Развязке"... А сейчас готовят тот же спектакль - но скамейка пуста. Навсегда.
Наташа прохаживалась по оранжерее, вспоминая события, прошедших трех дней.
Игорю удалось раздобыть интересующие его записи с видеокамер в кассовой зоне "Ашана". У фирмы Когана были контакты с хорошими специалистами, и им не составило труда получить качественное фото женщины, которая стояла в очереди за спиной Томилина. В замедленном просмотре было хорошо видно, что она нарочно подталкивает пальцами вперед два пакетика с овсяной кашей и одновременно подвигает к себе те, которые лежали среди покупок Вячеслава. Томилин этого не видит, он отстраняется, чтобы дама не задевала его своим мощным бюстом или не сшибла тележкой прямо на ленту. Антонина страдальчески морщится, и даже под маской видно, что она еле сдерживает чиханье. "Наверное, эта покупательница вылила на себя слишком много духов, - предположил Никольский. - Вон и Томилин тоже явно старается дышать через раз!" "Знали его психологию, - нахмурился Коган, - сделали все, чтобы он не заметил подмены. Наглая, вульгарная баба, все время долбает его тележкой в спину, гундосит под нос песенки, духами облилась, как клумба из шланга, вот он и отстранялся, отворачивался от нее, и не следил за своими покупками на ленте, да и у кассирши морская болезнь началась..."
"Да, надухарилась - капец, - сообщила Игорю Фетюкова, - у меня аж через маску в носу засвербело. И где только духи такие вонючие откопала? У моей прабабки когда-то такие были, только тараканов ими морить! Рожу намалевала - как забор, в пять слоев. Декольте напялила - нагнуться боялась! И все время, пока в очереди стояла и пока я ей покупки пробивала, все дудела "Звук поставим на всю", фу, блин, я теперь эту песню ненавижу, как услышу, сразу бабу эту вспоминаю, с ее духами помойными и миллионом пакетиков!"
Фото любительницы порционных супов и каш "Каждый день" прогнали через интернет. В открытом сегменте совпадений не нашлось. Очевидно, женщина не пользовалась социальными сетями или ставила на аватаре вместо личного фото изображение котенка, цветка или мультяшного персонажа, как делают многие любители разжигать склоки онлайн, желая скрыть свою личность.
"Любительница Охотно Хамить, авадакедавра!" - с досадой выпалила Белла, увидев очередное "Ноль совпадений".
Но Ефим уже запускал фото женщины в базу, которую раздобыл у своих друзей из МВД. Был у него и поисковик Интерпола.
Когда при помощи специальных фильтров лицо женщины очистили от яркого аляповатого макияжа, интерполовский поисковик выдал одно совпадение из раздела "Международный розыск".
Мартина Густавсон, 49 лет, гражданка Швеции, бывшая служащая Вооруженных сил, шеф-уоррент-офицер подразделения Jagare, уже несколько лет числилась в розыске, как наемный убийца. Комиссованная семь лет назад по состоянию здоровья после ранения, Густавсон быстро нашла иное применение своим навыкам. Имея на руках множество паспортов и знакомства на всех госграницах, дама легко перемещалась по всей Европе и даже умудрилась выполнить три заказа - во Франции, Испании и Венгрии - в период "оставайтесь дома", когда, казалось, проехать не мог никто и никуда. Мартина специализировалась на имитации самоубийств, несчастных случаев и приступов внезапного обострения болезни. Женщина гордилась собой, свысока поглядывая на обычных киллеров (это Белла выудила уже из Даркнета), считая, что стрелять, махать ножом, давить автомобилем и сбрасывать с высоты может любой, а вот она - мастер экстра-класса; по многим из ее "работ" даже уголовные дела не возбуждались.
Взбудораженный визитом Ефима и Наташи Мальцев схватился за телефон...
И сегодня утром Мартину с паспортом жительницы Печор Анны Рябчиковой остановили для проверки документов в окрестностях Зеленогорска.
Звериным чутьем уловив опасность, Густавсон, мило улыбаясь, вышла из машины, стала рыться в сумке в поисках паспорта - и прямо сквозь нее выстрелила в солнечное сплетение проверяющему постовому. Жизнь парню спас только благоразумно надетый под куртку бронежилет. Прыгнув в машину, Мартина сшибла еще двоих, протаранила автомобиль ДПС, где сидели еще трое, и попробовала скрыться через лесополосу. Но в редких и тощих, по-зимнему голых северных деревьях затеряться не получилось. Машина виляла, буксовала, скользила, но никак не могла оторваться от преследования, а стараниями Мальцева в план "Перехват" были вовлечены немалые силы. Началась перестрелка.
Когда машина беглянки вдруг круто вильнула, наехала на кочку и опрокинулась, все поняли, что это означает, но на всякий случай лежащую вверх колесами "Вольво Твин" брали в кольцо с осторожностью, выделив для этого бойцов в касках, бронежилетах и с автоматами наготове.
"Счастье, что она по трассе не удирала из-за пробок, - сказал один из чудом уцелевших ДПСников, - а то хрен бы вы ее догнали, с...у такую!"
Наташа жалела только об одном: что не она застрелила убийцу, подбросившую Славе отравленную кашу. Ей хотелось самой свести счеты с этой гадиной. А Коган и Мальцев жалели, что не удалось захватить Мартину живой и допросить ее. Что, если она неспроста снова пересекла границу? "Чует моя чуйка, дети мои, - сказал Ефим своей команде, у нее кто-то из нас был в заказе! И мы до сих пор не знаем, кто делал ей этот заказ..." "ПОКА не знаем, Фима", - ответила Наташа...
***
"А ведь у заказчика все могло выгореть, - думала Наташа, меряя шагами взад-вперед оранжерею, - никто не обратил бы внимания на эпизод с пакетиками каши, если бы Слава не рассказал мне, что кассиршей в "Ашане" работает Фетюкова... Если бы он не подал на нее иск и она дважды не приходила с мужем в театр скандалить. Если бы я в связи с этим не заинтересовалась личностью кассирши. И если бы она работала в "Ашане" чуть больше. При долговременном сидении в зале, да еще в таком популярном гипермаркете, где идет непрерывный поток покупателей довольно быстро "замыливается" глаз, и ты уже не так приметлив к деталям. А Антонина на тот момент работала всего неделю и смогла вспомнить много подробностей о бесцеремонной особе, которая толкалась у Славы за спиной в очереди. Не вмешайся мы - никто не стал бы опрашивать кассиршу, которая обслуживала Славу в "Ашане". Димочка построил бы обвинительное заключение на двух видео - клипом, где мы попали в кадр на теплоходике, и записью Эсторского из зоны отдыха. Все ясно, господа присяжные заседатели, муж увидел в Ютубе, как жена целуется с другим под Поцелуевым мостом, убил удачливого соперника; дело можно сдавать в суд и покупать коньяк для обмывки новых погон. А труппа отправилась бы на гастроли, где их ждала ловушка. Бомба в самолете, ракета "земля-воздух", захват в заложники или снаряд, попавший в базу, где они должны были играть... Но зачем это устраивалось? Обострить конфликт? Выманить "на живца" какого-нибудь "алибаба" и разгромить его? Разделить выкуп? Или заставить всю страну замереть у экранов, переживая из-за попавших в беду артистов, а потом триумфально спасти их и поднять рейтинг?" - Наташа вышла на балкон и закурила. Интеллигентные "дамские" "Эссе" с ментолом были забыты. Сейчас в ее сумке лежала пачка "Бонд Стрит", купленная у бойкого "челнока" на стихийном рынке у метро.
Вот это уже "теплее". "Он ведь баллотируется на выборах в мае в Думу и хочет не просто пройти пятипроцентный барьер со своей партией, а набрать побольше голосов, чтобы провести в парламент больше своих депутатов. А для того, чтобы за него охотнее голосовали, нужен пиар, громкое дело. Сейчас не те времена, когда люди ведутся на тех, кто только говорит речисто, им нужно показать себя в деле с наилучшей стороны. Обещаниями все сыты по горло, и хотят выбирать не тех, кто только говорит, а тех, кто на самом деле что-то делает для народа. Например, бесстрашно спасает народных любимцев от "алибаба"... А Слава каким-то образом узнал об этом чудовищном плане или заподозрил неладное и его начали запугивать, требуя молчания. Может, сначала пытались подкупить. Но он не из тех, кто тушуется, капитулирует или идет на сделку с совестью, польстившись на деньги от сволочей. Томилины не трусят и совестью не торгуют. И тогда этот ублюдок нанял Густавсон, пользуясь тем, что Слава был еще слаб после операции. Если бы заказчику ОЧЕНЬ повезло, никто бы не заподозрил неладного, если бы у него вдруг возникли послеоперационные осложнения. На них бы все и списали: Славу выписали из стационара раньше времени из-за новой вспышки ковида, он не соблюдал предписанный режим, ходил по городу, в магазины, на набережную, вот и случилась беда; никто не виноват... Густавсон так и работала, по многим ее заказам даже дело не возбуждали, так говорил Фима... Никто был бы не виноват!"
Наташа закурила вторую сигарету. "Я догадываюсь, по чью душу эта шведка ехала в Питер снова. Кажется, по плану осложнения от плохо залеченного сотрясения мозга, наложившегося на стресс, начались бы у меня. Я ломала заказчику все планы. Вместо того, чтобы рыдать в колумбарии, заказывать вечное поминовение и носить в Колпино шерстяные носки, сигареты и тушенку, я начала копаться в этом деле, опрашивать врачей в Мариинке, теребить Димочку, поставила на уши всю Фимину контору. Конечно, это было неосторожно. Конечно, если бы сначала у Славы, а потом и у меня друг за другом возникли бы осложнения после болезни и травмы, это было бы подозрительно. Перебор! Фима бы тогда землю носом рыл. Но заказчика уже поджимало время, и он шел ва-банк, не тратя время на уговоры и запугивания строптивой бабы. Наложил в штаны, проще говоря, и порол горячку. Вот только я все время настороже, и в десантуре десять лет не кофе командованию подавала и могла бы достойно встретить "коллегу". Кстати, а почему к этому делу пристегнули именно Димочку; из самой Москвы его высвистали? Знали его репутацию следователя, работающего по верхам, по принципу "отчитался, и хоть трава не расти"? Вспомнили 2015 год, когда Фима, Витя и Игорь посадили его в галошу с моим делом? Наверное, Димочка тогда был не прочь скрутить их в бараний рог в отместку за то, что его дураком выставили. Или он был подмазан заказчиком и вел дело по заданному сценарию? И откуда взялся Воропаев, которого кто-то так активно продвигает? Прописан в Кингисеппе, а похож, по словам Стаса, на столичного "мажора". Сразу получил три главные роли в ведущих спектаклях Костиного театра. Снимает элитную квартиру на Ваське, в двух шагах от Стрелки, а это очень и очень дорого. Кто же его протежирует - заказчик или его противники? То, что парень - засланный казачок, это как два пальца об асфальт, но кто его заслал, вот вопрос! Сколько вопросов, мать твою, и ни одного ответа! И наконец - что за пятно было у Славы на скуле и почему у него был пробит лоб?"
Выйдя из оранжереи, Наташа столкнулась с Соней. Завьялова сильно похудела и осунулась. В длинном черном платье и туго повязанном платке она выглядела еще бледнее и словно "выгорела" изнутри; в глазах высохли слезы, но взгляд был погасшим.
Соня с недоумением и укором посмотрела на Наташино платье - цвета морской волны, длинное, с пышной струящейся юбкой и глубоким декольте.
Она не знала, что сегодня Наташа долго сглаживала в салоне красоты следы болезни, беготни по городу, слёз и бессонных ночей, оставившие на лице свои отпечатки, закрашивала свежую седину на висках и впервые за последние 20 лет смогла свободно застегнуть на себе платье 46-го размера вместо привычного 48-50-го.
- Пришли на нового артиста? спросила Завьялова. От ее одежды пахло воском, ладаном и свежеиспеченным монастырским хлебом.
- А вы выходите на работу? - спросила Наташа, и в голову толкнулась мысль: "А если она как-то замешана?.. И разбитая форточка - часть постановки?"
- Пришла за расчетом, - Соня покопалась в большой практичной сумке и достала файл с листком бумаги. - Принесла заявление об уходе.
"Нет. Не она. По глазам видно, что смерть Славы ее подкосила. Соня скорее пожертвовала бы собой, чтобы со Славиной головы и волосок не упал..."
- Останусь в монастыре, - продолжала Завьялова, - в Варлаамо-Хутынском. Если разрешат, приму постриг. Буду к Славе ближе...
- Его убийцу уже вычислили, - сообщила Наташа. - Правда, узнать, кто ее нанял, не удалось. Международная киллерша, несколько лет в розыске. Убита при задержании. Начала стрельбу, и группа захвата в ответ открыла огонь на поражение.
- Грех это, - произнесла Соня, - но мне даже не жаль эту новопреставленную. Не смогу и помолиться за ее упокой. Я еще не настолько просветленная, чтобы молить Бога о спасении души убийцы Славы... - ее голос дрогнул.
- Мы уже знаем, кто ее нанял, - понизила голос Наташа, - и обложили его кольцом. Если бы только удалось выяснить, зачем он это делает, и взять "на горячем", чтобы не выкрутился...
- Дай вам Бог удачи, - склонила голову Соня.
Наташа уже шла к лестнице, когда Завьялова окликнула ее.
- Может, это вам поможет, - сказала она. - Слава рассказал мне. Помните, в августе, когда он пропал на три дня?
- Конечно. Я ведь его тогда и отыскивала.
- Я должна была сразу рассказать следователю или вашему другу, адвокату, но сначала боялась, а потом было все равно. А вчера ночью мне приснился Слава и посмотрел укоризненно. И я поняла, что должна рассказать...
***
... Уйдя из театра после скандала, устроенного Фетюковыми в зрительном зале, Вячеслав шел, не разбирая дороги и не ведая, куда его несут ноги, пока голова болит и кружится, а оцарапанная шипом розы щека саднит и кровоточит. Несколько раз ему сердито сигналили, заставляя вернуться на тротуар, несколько раз наорали и обругали: "Эй, ты, с глазами на заднице! Светофора не видишь? Разуй глаза! Подземный переход рядом!" Кто-то толкнул его. Кто-то задел рулем самоката. Благоухающая потом девица с двумя здоровенными чемоданами больно проехала по ноге колесом и рявкнула: "Шо на входе растопырился?! Двинь тазом, блин! Мне на поезд надо! Стал тут, ваще!"
Вячеслав, извинившись, отошел от входа в вокзал, еще немного пропетлял по улицам и проулкам и спустился в какой-то полуподвал, украшенный бело-синей вывеской, откуда пахло кухней. Там он взял порцию чая и застыл, обхватив ладонями пластиковый стаканчик со свисающей ниткой.
Какой-то сильно потрепанный гражданин, пошептавшись с компанией таких же товарищей, встал из-за соседнего стола, взял у стойки стаканчик с прозрачной тягучей жидкостью и, протянув Томилину, проникновенно сказал:
- Наблюдая за вами, юноша, я составил впечатление, что вам не только не повредит, но и пойдет на пользу хорошая порция лекарства от всех горестей и тяжких мыслей. Поверьте бывшему врачу дома скорби, волею злого рока низвергнутому на самое дно, но не утратившему профессиональное чутье и сострадание!
Впервые в жизни Вячеславу захотелось забыться при помощи крепкого алкоголя. У него в ушах звучал пронзительный голос Антонины Фетюковой: "Из-за него у меня детей забирают! Он накатал на нас телегу в опеку! Что вы ему хлопаете и цветы тащите?!" И весь зал это слышал. И его всю дорогу одолевал вопрос: правильно ли они с сестрой сделали, подав иск. Да, головотяпство надо пресекать, чтобы не было новых жертв. Но на эту молодую семью обрушился слишком сильный удар, и да - не без его участия. Имел ли он право так поступить? Не слишком ли жестоко наказывают мать "чихающего мальчика"? Но тут же вспоминался отец. Ему было всего 66 лет, он так любил жизнь, так умел ей радоваться, он мог бы прожить еще лет двадцать, двадцать пять... Однако что сейчас сказал бы Вячеслав Томилин-старший сыну и дочери?..
Чтобы хоть на время избавиться от этих давящих изнутри мыслей и вопросов без ответа, Вячеслав поблагодарил, взял предложенный стакан и залпом выпил. Запоздало задохнулся от жгучего вкуса и едкого запаха дешевой водки. В два укуса проглотил пирожок с капустой, протянутый толстой краснолицей буфетчицей, вышедшей из-за стойки, не разобрав даже вкуса.
- Эк тебя оглоушило-то, - покачала завитой головой буфетчица, - на еще один, зажуй, а то свалишься... Нисколько не стоит, презент от заведения! Нисколько, говорю, убери кошелек! А вы, мужики, больше ему пить не давайте, хватит!"
Выйдя, Вячеслав осмотрелся и увидел, что стоит на одной из узких изгибистых улочек в окрестностях Московского вокзала, и побрёл обратно к площади Восстания.
Возвращаться в общежитие не хотелось. "Будут смотреть, шептаться, судачить, как меня букетом отхлестали... Начнут спрашивать или сочувствовать, ругать эту молодую женщину... Нет, не хочу!"
Вячеслав еще немного покружил по окрестным улочкам - тесным, неопрятным, полным сомнительных закоулков и подворотен. Темнело. Заморосил дождь. Увидев рядом вывеску "Отель", Томилин зашел туда. Ноги дрожали от усталости. В желудке ворочались непрожеванные пирожки - с капустой и, кажется, с рисом и яйцом. В голове шумело - от усталости, пережитого волнения и ста пятидесяти граммов водки. Неодолимо хотелось спать.
Непреклонно отвергнув настойчивые предложения портье "прислать в номер веселую девочку, которая разгонит вашу тоску", парень взял ключ и прошел в комнату.
В коридоре из-за дверей доносились женский хохот, пьяные мужские голоса, а из-за некоторых - такие звуки, что Вячеслав застыл, как вкопанный, и густо покраснел. Он понял, куда забрел, спасаясь от дождя, и почему в прейскуранте указаны не сутки, а часы или ночи.
Но снова выходить под дождь и искать другой отель не было сил. Запершись в комнате, Вячеслав сбросил мокрую одежду, рухнул на широкую кровать, игриво-красную, в форме сердца, и сразу заснул.
Разбудил его все тот же серый предрассветный цокот капель по козырьку. Сонно взглянув на часы - всего четыре часа - Вячеслав снова закрыл глаза и натянул одеяло на голову, чтобы поспать еще немного. Гостиница затихла. Видимо, даже самые разудалые гуляки отдыхали после бурной ночи.
И вдруг из-за стены у изголовья донеслось:
- Ну да, тот самый. Ему пиар нужен до уср..., вот и решил героем стать.
- Это верно. Сейчас на всякую бла-бла или скандальчики люди уже не ловятся, насмотрелись-наслушались за тридцать лет. А если чел реально покажет себя на деле, ему скорее поверят. Грамотно придумал. Головастый мужик.
- А если дела подходящего не подвернется, он сам его забабахает, чтобы эффектно разрулить.
- Тише, тут стены на соплях, изоляции никакой. Я, пока тебя ждал, наслушался! Б...и стонут и охают как на моей кровати; клиенты ихние пыхтят да хрюкают, кровати скрипят - я аж возбудился. Сам хотел телку позвать, напряг снять... И нас так же слышно.
- Да дрыхнут все. Нагулялись и спят. Не кипишуй. Я знал, где и когда стрелку забить.
- И все же тише. Вдруг какому-нибудь черту не спится или девка какая-нибудь покурить выползет. А он железно уверен, что они поедут? Все-таки не на курорт приглашают, бро.
- Впереди себя побегут. Режиссеру тоже пиар нужен. Он запускает два новых спектакля, хочет привлечь к ним внимание зрителей. А в Питере театров до хренища, надо из кожи вон лезть, чтобы именно к нему охотнее шли. Режиссер постоянно что-то выдумывает, чтобы выпендриться. Герда у него в рваных штанах фестивалит. Снежная королева вся в "Праде" разгуливает. Медсестра перед профессором стриптиз на столе танцует, в одном белье скачет, а потом гнобит его по-черному за то, что он не повелся, до пули доводит. Конечно, он согласился! Типа дух боевой солдатам поднять, порадовать ребят, принести им высокое искусство...
- Ага. Голую медсестру на столе, - гоготок. - От этого у парней точно ВСЕ поднимется.
- Будет им пиар. Только не такой, как они думают. Жалко даже баранов. На что только люди ради рейтинга идут, страшное дело!
- Нечего их жалеть. Если они бараны, туда им и дорога. Ты только смотри, чтобы они не сорвались. А то я там договорюсь, они будут ждать гостей к Новому году, а театр не приедет. Подведем людей, а они таких приколов не любят.
- Будь спок, он уже все обустроил, дело на мази, и артисты хоть сейчас на самолет бежать готовы.
Герду с фиолетовыми вихрами, в рваных джинсах, бутсах и футболке "Нирвана", играла в "Снежной королеве" травести Лариса. Невысокая, худенькая, она в 25 лет выглядела тринадцатилетней. Сделать Снежную королеву похожей на Мэрил Стрип в роли Миранды Пристли придумала красавица-блондинка Нина Чайкина, играющая владычицу холодного царства метелей и льда. Сцену, где Лоран пытается соблазнить Керна, а потом горько рыдает от обиды, когда растерявшийся от такого натиска профессор отшатнулся, придумала Алиса. Она решила найти собственную трактовку ненависти Мари к Керну. Почему девушка так легко убедила себя в том, что ее начальник - жестокий и глубоко аморальный убийца и люто его возненавидела? Может, потому, что он чем-то ее обидел, и девушка искала в нем скрытые пороки? "Нет ничего страшнее мести отвергнутой женщины, - сказала Астахова Вячеславу, когда они начинали репетировать "Эксперимент". - Да, она тоже нравилась Керну. Но когда решила его поторопить, проявив инициативу, то перегнула палку и повергла профессора в замешательство. И не простила ему того, что он не ответил на ее чувства. Помните аналогичную сцену с Лизой Бричкиной и гостем ее отца в "Тихих зорях"? Только Лиза не возненавидела его, а Лоран сделала все, чтобы уничтожить равнодушного к ней мужчину..."
Вячеслав понял, кто заманивает их в ловушку. И ужаснулся.
***
- Слава надеялся это предотвратить, пытался поговорить с режиссером, но тот, - Соня неприязненно прищурилась, - только себя и слышит. Сами помните, как он Славу даже на похороны отца не пускал потому, что, видите ли, на спектакль приглашены почетные гости. Шоу маст гоу, только об этом он и помнит. То ли не понимал предостережений, то ли просто не хотел слышать. Я не знаю, почему Слава сразу не сообщил в соответствующие органы. Хотя, может и сообщил, но представьте себе, приходит паренек из Новгорода и заявляет на высокую шишку, а тот, конечно, от всего открестится... И кому скорее поверят, по-вашему?
- Риторический вопрос, - с горечью ответила Наташа. - У кого погоны круче, тот и прав. Или у кого денег больше. Или кто со всеми вась-вась, в кабинеты с гербом без стука входит и с сильными мира сего кофеек попивает, - она вспомнила прошлогоднее кронштадтское дело, и свое собственное обвинение в попытке теракта. И в этих случаях тоже верили не тому, кто говорит правду, а тому, кто занимает более высокое положение...
- Вот именно! - резко сказала Соня. - Кто ярче блестит и громче гремит, тому и верят!
- Спасибо, - Наташа подала ей руку. - Вы нам очень помогли. И я добьюсь, чтобы на этот раз нас услышали и поверили.
- Слава любил вас, - голос Завьяловой дрогнул. - И в конце концов я это приняла. Он умел быть хорошим другом. И если бы он был счастлив с вами, я была бы за него рада, - по щекам молодой женщины покатились слёзы.
У Наташи тоже сжалось горло и защипало в глазах.
- Мы разберемся со всеми, кто в этом виноват, - сказала она. - Я вам обещаю.
Девушки обнялись, уже не сдерживая рыданий.
- А-а-а, любопытные Варвары. Как трогательно. Как вы его называли?.. Маленький Принц? Две вдовы Маленького Принца, было бы недурное заглавие для одного из ваших романов, Наталья, - Евсеев стоял на верхней ступеньке, чёрный силуэт на фоне бежево-золотистого убранства и наводил на Наташу и Соню пистолет. - Всюду суете свои носы, ой, как некрасиво!
За его спиной выросли могучие фигуры телохранителей.
- Вова, Петя, в машину их, - велел Евсеев. - Заклейте им рты - и в багажник. Отвезите их в Ржевку, а там сами знаете, что делать. По аварийной лестнице идите, а я пока спущусь в фойе, мордой светить.
- Чииииииз! - из зимнего сада выскочила Белла с телефоном. - Сейчас вылетит птичка!
Охранники, уже шагнувшие к Наташе и Соне, на секунду остановились, оглушенные ее громким голосом.
- Стоять, ушлепки, а то снесу башку вашему боссу! - взревел Коган, ткнув в затылок Евсееву огромный пистолет "Дезерт Игл". - Руки за голову, мордами в стену, мать вашу раком!
Воспользовавшись кратковременным замешательством охранников, Наташа с разворота впечатала ногу в узконосой нежно-салатной "лодочке" от Прада в подбородок одному из них. На другом охраннике с двух сторон повисли Соня и Белла, не давая ему вытащить пистолет из кобуры и повалили здоровяка на пол.
- Бросай оружие, руки вверх, ноги на ширине плеч, ложись, мордой в стену, вашу мать! - заорали с лестницы сразу несколько голосов, загромыхали тяжелые форменные ботинки, сотрясая лестницу и этаж, и в зимний сад ворвались бойцы из группы захвата.
У Ефима из рук вышибли пистолет и подбили адвоката под колени.
- Я адвокат, придурки! - заорал Коган. - Этих троих хватайте!
- Отпустите адвоката! Отставить! - прыгая через ступеньки, по лестнице бежал красный запыхавшийся Мальцев.
- У меня есть фото! - сообщила Белла. - На нем Евсеев угрожает свидетельницам пистолетам! И диктофонная запись, на которой он приказывает своим держимордам отвезти женщин в Ржевский лесопарк в багажнике машины и сделать "сами знаете, что"! Вот! Дарю вещдок!
Евсеев, уже скрученный двумя могучими ОМОНовцами, крепко витиевато выматерился и заключил:
- Цыганьё вшивое!
И получил сразу три удара: один из гвардейцев лягнул его берцем в лодыжку, Ефим от души припечатал кулаком в челюсть, а Наташа саданула Евсеева ногой в пах, заставив со стоном согнуться вдвое и обвиснуть в руках солдат.
- Оскорблять мою жену?! - взревел Коган. - Г...н дырявый!
- Лучше быть цыганкой, чем таким д...м, как ты! - заорала Наташа и, как только Евсеев приподнял голову, залепила ему мощную пощечину, которая в армии приводила в чувство даже самых задиристых и отчаянных парней. - Это тебе за Славу, с...а!
- Уймитесь! - рявкнул на них Мальцев, - а то я и вас прикажу скрутить! Мне его еще допрашивать, - пояснил он, - а вряд ли отбивная котлета много наговорит.
- Наташка, ну, ты даешь! - сказал он, когда Евсеева, Вову и Петю вели в наручниках по черной лестнице. - Я даже в кино не видел, чтобы так круто махали ногами. И на ногах такого лихого бойца даже "лодочки" за сто тысяч рублей становятся грозным оружием. Особенно пикантно этот боевой прием смотрелся в вечернем платье с разрезом...
- А я и не знала, что монашки так здорово дерутся, - сказала Белла Соне. - Ты этому качку очень ловко руку выкрутила, когда он за кобуру схватился.
- Я пока не монахиня, - поправила Соня. - Я только подала заявление на имя настоятельницы и отнесла ей документы, а когда получу расчет здесь, мне назначат испытательный срок, три года. Пока я только трудница. И мне не всегда хватает смирения и кротости...
- Да будь я хоть митрополитом, - гаркнул Коган, - и то я бы этим ушлепкам все лишнее пообрывал бы! С ними по-христиански нельзя, они сами все законы преступили - и юридические, и человеческие, и все Божьи! Что посеешь, то и пожнешь! Как они поступают, так и с ними надо! Око за око! Кстати, это, кажется, цитаты из какой-то библейской литературы... Белка, напомни источник!
- Гугл в помощь, Фима, - ответила Белла.
- Это из Послания к Галатам, - пояснила Соня. - А вторая цитата - из Книги Исхода.
- Спасибо, - церемонно кивнул Ефим.
- Поеду их допрашивать, пока тепленькие, - Мальцев застегнул воротник кителя. - А вы?
- А мы останемся, - Коган поправил свой черный вечерний пиджак от новенького смокинга "Бриони". - Скоро уже звонить начнут. Я в кои-то веки отложил вечером все дела и выбрался с женой в театр. Не пропускать же спектакль из-за каких-то ублюдков.
- И я с ребенком и работой совсем от культурной жизни отстала, - подхватила Белла, - эдак недолго докатиться до любовных романов и телевизионного "мыла". Тем более сегодня играют Наташкину пьесу, и мы званы во второй ряд партера!
- Да и мне нужно посмотреть на артиста, которого Косте навязали на роль Уманского вместо Славы, - заключила Наташа, - так что извини, Дима, показания мы тебе дадим позже, договорились?
- А мне нужно зайти в кадры, отдать заявление об уходе, - Соня подобрала и расправила слегка помятый лист в файле. - Я отпросилась на три дня, чтобы закончить все формальности и забрать трудовую книжку, не хочу терять время.
- Ладно, - махнул рукой Мальцев. - Вызову вас повесткой. Приятного просмотра! - он деловито спустился по черной лестнице.
- Как бы ни был хорош Воропаев, это все равно не Слава, - произнесла Соня и свернула в коридор, где находилось административное отделение театра.
- Не знаю, насколько он хорош на сцене, - крякнул Ефим, - но уж очень лихо стартанул, а это уже настораживает-с, дети мои!
В фойе к Наташе подошел Лаврецкий:
- Натали, ну, где тебя носило? Я один тут отдуваюсь, встречаю гостей. И Евсеев тоже продинамил, обещал приехать на торжественное открытие, и запропастился...
- У него возникли срочные и неотложные дела, Костя, - Наташа решила пока не шокировать режиссера известием об аресте одного из покровителей-меценатов театра.
- А гастроли ваши, кстати, отменяются, - подошел к ним Коган, - в связи с обострением ситуации на Ближнем Востоке. Не до спектаклей там сейчас!
- Так я и чувствовал, что еще не весь ящик Пандоры на нас высыпался, - воздел руки к небу Лаврецкий, - что там еще осталось?
- Соня Завьялова принесла заявление об уходе по собственному желанию, - ответила Белла, неспешно фланируя с бокалом шампанского и светски улыбаясь, в своем огненно-красном платье "футляр" мало похожая на ту воинственную деву, которая участвовала в задержании трех вооруженных головорезов всего полчаса назад.
- О-о-о, - закатил глаза Константин. - Господи, и чем я Тебя прогневил...
"Знали бы вы, от чего мы вас спасли, - подумала Наташа, - и от какой угрозы тебя пытался предостеречь Слава, ты бы не роптал на неприятности, а заказал бы благодарственный молебен. Слава, как Матросов, на амбразуру бросился, а вы и не заметили... Как в песне: а город подумал: ученья идут!"
Взяв с подноса любезного официанта бокал шампанского, Наташа посмотрела, как Белла и Ефим степенно прогуливаются по фойе. Кажется, все закончилось. Скоро освободят Витю. Исполнительница заказа убита. Заказчик арестован. Взят с поличным. И вряд ли теперь найдется адвокат, которому будет под силу отвести от Евсеева карающую руку Фемиды. С Уланова снимут обвинения. Наташа не знала, как дальше сложатся их отношения после всего произошедшего. Но главное - Витя выйдет из СИЗО и Новый год встретит на свободе, а не в Колпино. "Мы это сделали!"
А через полчаса, в директорской ложе, глядя на сцену, Наташа поняла, что еще ДАЛЕКО не все закончилось... Но пока об этом знает только она.
***
- Повезло тебе с женой и друзьями, - сказал Дмитрий Мальцев, провожая Виктора Уланова на выход. - Если бы они не заметили кое-какие детали и не начали носом землю рыть, так бы все и списали на убийство на почве ревности и отправился бы ты загорать на Колыму лет на восемь.
- Вы бы, конечно, списали, - кивнул Уланов. - И Густавсон выскользнула бы, и Евсеев бы свое дело до конца довел.
Они остановились, ожидая, пока откроют тяжелую створку, отделяющую Колпинский следственный изолятор от внешнего мира.
- Списали бы, - не стал отрицать Мальцев, - потому, что у нас по нескольку дел одновременно в производстве и сроки иной раз поджимают. И правда, я бы не додумался опрашивать кассиршу в гипермаркете, проверять пакетик из-под овсянки, или искать какую-то покупательницу, которая стояла за потерпевшим в очереди.
- Мне это не нужно объяснять, Дмитрий. Я специфику вашей работы хорошо знаю.
Они вышли на улицу.
- Просто люди вам верят, - Уланов поежился от ветра и натянул капюшон короткой дубленки. - Они читают о судебном приговоре и думают: было следствие, дело разбирали в суде, все выяснили и, если осудили - значит, за дело. А де-факто получается, что иной раз ничего толком и не выяснили, и человек по ошибке или из-за подставы наказание отбывает.
Мальцев развел руками:
- Преступникам спасибо скажите за то, что они нам регулярно работу поставляют. Было бы у следователя одно-два дела в работе, была бы возможность детально их разбирать, глубоко и вдумчиво. А когда восемь-десять дел в производстве, да начальство требует повышения раскрываемости, да за продлением приходится в очереди полдня сидеть... А! - Мальцев достал сигареты. - И говорить не хочется. Но ты знай, - он оставил официальный тон, - жена у тебя - дай Бог каждому такую! Она горы свернула, чтобы ты отсюда домой поехал, а не в солнечный Магадан! А что до того... Конь о четырех ногах, да спотыкается, и человек без ошибок не проживет. Главное - она потом все сделала, чтобы восстановить справедливость и тебя от клейма убийцы избавить. Несколько раз она даже жизнью рисковала. И если ты ее после этого чем-то попрекнешь, то дурак ты, Уланов! Ты знаешь, что Густавсон задержали, когда она снова направлялась в Питер? Так вот, через Даркнет мы выудили, что у нее был заказ на Когана, Измайлову и Навицкую. За сложность и срочность она взяла оплату вперед по двойному тарифу. И Евсеева мы взяли, когда он Наталью на мушке держал. Вот какого риска она не побоялась. Вот, что ценить надо!
Уланов молча возился с зажигалкой, прикрывая огонек ладонью и отворачиваясь от ветра.
- Ради меня ни одна баба собой рисковать не стала бы, не попадались мне такие! - продолжал Мальцев. - И я тебе, Уланов, на самом деле завидую!
Уланов выбросил в урну неработающую зажигалку и похлопал по карманам в поисках запасной. Мальцев протянул ему свое огниво и продолжал:
- Она ведь ни на минуту не поверила в то, что ты убил Томилина. И нас быстро убедила в том, что очевидное - не всегда правильное и не стоит выстраивать обвинение на таких соплях, как два видеофайла и пустой флакончик.
- Кстати, кто мне его подложил? - спросил Уланов.
- Барский, - ответил Мальцев, притопывая ногами по свежему хрустящему снегу. - Компьютерный "доктор". Густавсон заплатила ему. Она изначально решила: если, по плану Б, все-таки возбудят дело об отравлении, "замкнуть" обвинение на тебя. Для этого она какое-то время следила за вами, прослушивала телефон и, услышав, что ты вызвал "компьютерную скорую помощь", перехватила парня и предложила ему кругленькую сумму за пустяковое дело: всего-то подсунуть в твою спальню или кабинет флакончик. Когда Барский услышал, какую сумму она ему предлагает, больше никаких вопросов у него не возникло. Ему постоянно нужны деньги: ставки на спорт, тусовки в ночных клубах и девушки без комплексов обходятся дорого. А услышав о гибели заказчицы, парень испугался и решил быстренько сделать "чистуху", не зная, успела ли Густавсон поведать о его роли в этой истории.
***
Проводив глазами машину Мальцева, торопящегося к другому подследственному в Горелово, Уланов дошел до автобусной остановки, сел в 328-й автобус и доехал до станции метро "Рыбацкое". Впервые за без малого полтора месяца спустившись в подземку, Виктор полной грудью вдохнул ее запах, который показался ему упоительным после удушливой тюремной атмосферы. И вспомнил, что Наташа тоже любит запах сабвэя...
За эти недели Петербург сменил осеннее убранство на зимнее и активно готовился к Новому году, до которого оставалось еще неполных две недели; рановато, на взгляд Уланова, но после следственного изолятора ему отрадно было смотреть даже на изобилие праздничного декора, оленей, елок и Дедов Морозов.
Выйдя из подземки на Техналожке, он осмотрелся. Московский проспект, громадина Института, легкая поземка на тротуаре и темнеющая вдали Фонтанка - все кажется таким новым и незнакомым после тюремных стен! Тридцать четыре дня неволи... "А Наташа провела в СИЗО почти полтора года. Так что еще грех жаловаться..."
Уланов купил в киоске "Фикс-кофе" стаканчик ароматного доппио, положил 50 рублей в кружку с надписью "Хорошие чаевые - залог крепкой дружбы!", поздравил молоденькую барменшу с наступающим Новым годом и зашагал к набережной.
Да, Мальцев прав, Наташа свернула горы, чтобы вызволить его. Она не поверила в обвинение потому, что знает: ему можно доверять, и он не способен на такую низость; это было бы хуже, чем ударить в спину из-за угла.
Но как забыть то, что случилось? Виктор не знал, как жена относилась к Томилину, но в глазах этого худощавого большеглазого парня он видел настоящую любовь, которая бывает лишь раз в жизни и далеко не у каждого.
И Наташа, услышав по телефону тревогу в голосе Вячеслава, заметалась с билетами, желая вернуться пораньше, а потом казнила себя за опоздание и всю неделю до панихиды в Казанском соборе и ареста мужа ходила, словно замороженная.
Однако же потом она боролась за Уланова, рискуя жизнью, и чудом избежала прицела международной киллерши...
Квартира встретила его тишиной и пустотой и показалась чужой, непривычной и неприветливой.
"Нам надо хорошо все обдумать, - Виктор походил по комнатам, повертел в руках пачку "Бонда", забытую на Наташином столе в ее кабинете, - как нам быть дальше и что делать с прошлым. И лучше делать это порознь".
Он оставил на столе у жены записку, где изложил эту мысль, немного посидел в кресле у окна своей комнаты... А потом сложил в сумку кое-какие вещи, ноутбук и снова направился к метро. Теперь он ехал на станцию "Московская", где жила его бабушка. В ее "двушке" достаточно места. Конечно, с Наташиными хоромами не сравнить. Но это ли главное?.. Им с женой нужно какое-то время пожить раздельно. И Виктор не сомневался, что Наташа его правильно поймет.
Вот только знать бы, куда она на этот раз уехала, когда уже сгущаются ранние зимние сумерки...
***
Наташа сидела у окна в дробно тарахтящей пригородной электричке. Чем дальше поезд убегал от Питера, тем меньше становилось железнодорожных путей за окном. Последние несколько станций они ехали по одноколейке...
Зимой темнеет рано, и за окном было уже черно, словно глубокой ночью.
"Я дура, - думала она, - совсем без тормозов. Совсем чокнулась. Куда я еду? Мало мне приключений на пятую точку? И сегодня должны выпустить Уланова... И Лиза пораньше приведет Младшенького с прогулки... А я опять еду куда-то навстречу приключениям... Что я за мать такая фиговая..."
- Мариенбург, - прокрякал динамик над ее головой, - следующая станция - Гатчина Балтийская. Уважаемые пассажиры...
Наташа вышла, на ходу застегивая пуховик и надевая шапку. В лицо хлестнул ледяной ветер, бросив в лицо горсть мелких колючих снежинок.
Маленькая платформа быстро заполнилась людьми, возвращающимися из Петербурга. Электричка, свистнув, закрыла двери и умчалась к Гатчине, гремя почти пустыми вагонами.
Наташа переждала, пока толпа схлынет, и, засунув руки в карманы пуховика, просмотрела расписание поездов. Потом достала сигареты и закурила. Пальцы слегка подрагивали. И немудрено, после того, ЧТО она узнала. И похоже, этого больше не заметил никто...
Итак, последняя деталь пазла встала на свое место. И Наташа запоздало выругала себя за то, что проверять свою догадку отправилась в одиночку.
Но поворачивать назад не хотелось. Наташа спустилась с платформы, миновала закрытый уже несколько лет бывший магазин "Полушка" и, чтобы набраться решительности, стала насвистывать первую пришедшую ей на ум песню свой любимой "Агаты Кристи", и это оказалась не "Сказочная тайга", более уместная этим темным зимним вечером, а "Как на войне":
- Я на тебе, как на войне
А на войне, как на тебе
Но я устал, окончен бой
Беру портвейн, иду домой...
Наташа привыкла доверять результатам своего импровизированного гадания на любимых песнях, вспоминающихся ей в разные моменты, и, проходя мимо закрытого на ночь рынка, думала о том, что эта песня не предвещает никакой опасности. А странно...
В Мариенбурге она иногда бывала летом с мужем и сыном, снимая полдома у приветливой местной жительницы. Зимой дачный поселок был совсем другим, незнакомым, неузнаваемым.
Осторожно, чтобы не поскользнуться или не споткнуться на оледеневшем, занесенном снегом тротуаре, Наташа свернула в проулок, куда ее вел навигатор. Накануне Фима проводил "объект" до самой калитки и пристроил там "маячок" и дал Наташе свой гаджет, к которому был подключен "жучок". "Верной дорогой идете, товарищ! Уху-ху! - заорал навигатор голосом диснеевского Тигры.
Наташа еще немного замедлила шаг, сойдя с тротуара. И почему она не обула зимние берцы? Вот в них можно спокойно идти по любому бездорожью, не боясь поскользнуться и шлепнуться. А в этих якобы зимних сапожках из Пассажа только по Невскому хорошо рассекать...
Она остановилась у небольшого домика с наглухо закрытыми ставнями и маленьким участком. Домик выглядел унылым и запущенным, но из трубы шел дым, а из-за ставней пробивался свет.
Наташа толкнула калитку и вошла на участок. В доме тут же раздались шаги. Скрипнула половица в сенях. Кто-то чуть приоткрыл одну ставню, глядя на нее.
- Я ваша соседка! - заорала Наташа. - Калитка у вас нараспашку! Расхлещет же к утру!
- Калитка закрыта, - ответили ей. "И голос изменился. Правда, говорит, как москвич. Как они это делают?!" - Вам показалось, мадам.
Наташа тряхнула головой, повернув лицо к свету горящего над крыльцом фонаря.
- Шаг, снова шаг. И три шага, - громко и отчетливо произнесла она. - И расступаются снега!
Пауза. Потом дверь приоткрылась и на крыльцо вышла темная фигура и застыла на пороге.
- Привет, Слава, - сказала Наташа. - Извини, не достала билет на самолет, а то прилетела бы в тот же день. В дом пригласишь? Погода не та, чтобы разговаривать на улице.
***
Из-под капюшона блеснули карие, совсем не Славины глаза, но Наташа знала, что сегодняшние бьюти-технологии могут запросто изменить и цвет радужки. Зато взгляд этот она узнала сразу. Больше месяца снился, она и не думала, что снова увидит.
- В театре сегодня сороковины справляли, - сказала она, - ты ведь оттуда?
Хозяин дома молча кивнул.
- Выпил рюмочку за упокой?
Снова кивок.
- А почему ты из театра сюда поехал, а не на квартиру? Погода сейчас не дачная. А квартира у тебя новая очень удобная. Не то, что мансарда, по которой тучи пузом шаркают...
- Так. Захотелось на природу.
- Ясно. Не по себе было - смотреть на свой портрет в черной рамке и пить за помин своей души? И ты захотел побыть в тишине, успокоиться. Ты ведь очень восприимчив, Слава.
- Я Вадим, - поправил ее смуглый брюнет в черной парке с капюшоном. - Вадим Воропаев. Из Кингисеппа.
- Ну да. Это я уже знаю.
- Мне интересно, - спустился с крыльца мужчина, - чем я себя выдал? В театре никто не догадался, все смотрят на меня, как на московского выскочку, занявшего место безвременно ушедшего.
- Выйдя на сцену, ты покосился в сторону директорской ложи, как делал всегда, когда я приходила на спектакль.
Брюнет тихо усмехнулся, сдвинув капюшон.
- Вот на таких непроизвольных движениях и погорают. Спасибо, Наташа, поработаю над собой. Мне пока небезопасно "воскресать".
- Почему? Густавсон, та самая бесцеремонная бабища из очереди, наемная убийца, застрелена при задержании. Евсеев - в Колпино, его подельников ищут. Хотя, им было бы место в Горелово, без всяких европейских условий! - в сердцах добавила Наташа. - Надеюсь, отбывать наказание их не отправят в какое-нибудь комфортабельное местечко для ВИП-зэков, откуда приговоренные к "десятке" выходят через год-полтора, а в настоящую зону, где они отсидят от звонка до звонка!
- Да, в том-то и дело, что еще не всех участников задуманной им операции вывели на чистую воду. Пока все не обезврежены, мне лучше не выдавать себя.
- Ты знаешь, что на меня можно положиться... Хотя я иной раз выключаю телефон перед сном и могу пропустить важный звонок.
- Извини. Я должен был тебя предупредить, но времени уже не было. Они уже искали подходы к больнице. Промедление еще на один день стало бы роковым. Но что тебе пришлось пережить... - мужчина в парке достал из кармана пачку "Мальборо".
- Ты же не куришь, - приподняла брови Наташа.
- Я должен пока стать совершенно другим человеком во всех отношениях. А Воропаев курит. Правда, мне не во всем пока удается измениться до неузнаваемости...
- Почему же? Играешь ты совсем по-другому. Уманский у тебя получился эдаким зубастым парнем, который далеко вперед смотрит и даже влюбляется с перспективой. Керн - жесткий фанатик их с Доуэлем миссии, ради которой готов идти по головам и жертвовать всем. Тартюф готов уничтожить весь мир, лишь бы Эльмира горько раскаялась в своем отказе. Все твои герои теперь - люди жесткие, даже жестокие. Сильные личности, но силу свою порой применяют не во благо...
- И от этого в первую очередь страдают сами, - Томилин выбросил окурок и потер ладони. - Пошли в дом, Наташа. Ты же замерзла?
- И правда, Наталья Викторовна, - раздался звучный хорошо поставленный баритон с крыльца, - в доме гораздо теплее и удобнее.
Наташа сразу узнала этот голос, который слышала шесть с половиной лет назад, белой ночью на Оккервиль. Набережная за Ледовым дворцом. Вальтер с пистолетом. Белла на мотоцикле. Витя ныряет за тонущим Аркадием. Свет прожекторов. Мегафонный рев "Ни с места!". Трое из белой "Волги" в одинаково неприметных плащах и шляпах. "Мне жаль, что вам пришлось это вытерпеть, Наталья Викторовна, но вы сами виноваты. Если бы вы не молчали столько времени, то вышли бы из казенного дома гораздо раньше... Вы его любили? Сожалею, но для следствия это не аргумент!"
- Здравствуйте, Ван-Ваныч, - ядовито сказала Наташа, - так ведь предпочитают представляться непосвященным ваши коллеги?
- Да, можете называть меня Иваном Ивановичем. Добро пожаловать в гости.
- Это ваш дом? - в сенях Наташа расстегнула пуховик и спрятала в карманы шапку и перчатки, вытерла ноги о коврик, но разуваться не стала. Кто знает, как пойдет разговор. Не придется ли ей уносить отсюда ноги, стараясь, чтобы пуля не попала ей в задницу.
- Одна из моих конспиративных квартир, - кивнул вальяжный седовласый мужчина в свободных шерстяных брюках и сером свитере в ромбик. - Проходите в зал, будьте любезны. Садитесь поближе к огню, Наталья Викторовна. Вы ведь замерзли?
На серванте Наташа увидела фото: Вячеслав с худощавым мужчиной лет шестидесяти, очень похожим на него (наверное, с отцом), и рядом с ними - вальяжный "Ван-Ваныч".
- Друг детства, - пояснил хозяин дома, проследив за ее взглядом, - мы со Славой-старшим десять лет сидели за одной партой в школе. Вас удивляет такое совпадение?
- Нисколько. Все когда-то были детьми, даже ваши коллеги, а значит, они и в школу ходили, и дружили, и играли, и дрались, и получали двойки. Я и не думала, что сотрудники вашей конторы рождаются уже в плащах, шляпах и с портфелями.
- Ирония вам не изменяет. Я рад.
Вячеслав, в узких черных джинсах и черной водолазке, молча подбросил в огонь полено, сел на подоконник и снова закурил. "Совсем другой, и держится иначе. Немудрено, что на работе его никто не узнал. И как похудел после отравления", - в сердце Наташи толкнулась непрошенная жалость - Да, повезло, что он не успел съесть вторую порцию каши... Он был еще очень слаб после операции, его скрутило после первого же пакетика, и он не получил полной дозы яда..."
- Стас был прав, когда называл Вадима "чьим-то", - произнесла она, - этого артиста действительно продвигают ОЧЕНЬ серьезные структуры. Три главные роли у Лаврецкого - это не баран начхал!
- Однажды, - неспешно сказал вальяжный, - когда я еще не был Иваном Ивановичем, Славин отец очень помог мне. Можно сказать, спас. Я был в долгу перед ним. Поэтому теперь была моя очередь помочь его сыну. Слава-младший знал об этом и знал также, что всегда может на меня рассчитывать, когда приехал в Петербург. Но за все годы в Северной столице он обратился ко мне за помощью лишь раз. И то попросил не за себя, а за свой коллектив, который заманивали в смертельную ловушку, а он в одиночку не мог этому воспрепятствовать.
- Пока я мог, я справлялся сам, - обернулся Вячеслав. - Меня так приучили, мужчина должен быть самостоятельным, а не хвататься всю жизнь за чью-то руку. Но тут я действительно ничего не мог поделать...
- Вас, я вижу, Наталья Викторовна, удивляет и настораживает наша откровенность, - внимательно посмотрел на Наташу вальяжный. - Но зная вас, я решил, что если вы будете знать ситуацию, вы сможете ее правильно оценивать, и мы сможем рассчитывать на ваше понимание и разумное поведение. Должен вам сказать, что, действуя вслепую, вы едва не провалили нам сложную оперативную разработку. Но в конечном итоге результат все же вышел таким, как нам было нужно... И нам даже не пришлось докладывать о возникших сложностях и получать взыскание...
- Ну, извините! - резко бросила Наташа. - Моего мужа собирались судить за убийство, которого не было. Я и так виновата перед Виктором и не могла бросить его в беде.
- Мы не допустили бы суда и приговора, - вальяжный сел за круглый, покрытый ажурной скатертью стол и сложил ладони "домиком". - Мартину Густавсон уже ждали в Петербурге и взяли бы ее при попытке покушения на вас или господина Когана с супругой и заставили бы сознаться во всем. Это сняло бы обвинения с вашего мужа...
- Так она и созналась бы! - выпалила Наташа. - Я знаю, что такое боец спецвойск. Бывших среди нас нет. Они не расколются и не сдадут своих даже под пытками. И она молчала бы...
- У нас не молчала бы, поверьте, - от спокойного тона вальяжного Наташа стиснула зубы. - И ее даже пытать не понадобилось бы. Или она привела бы нас к заказчику, думая, что действует по собственной инициативе. Помните, как было в вашем деле?..
- Да. Знаю я ваши хитрости.
- Наташа, речь шла о жизни членов нашей труппы, - вмешался Вячеслав, - о людях, которых ты хорошо знаешь, с которыми дружишь. Евсеев задумал смертельный номер ради поднятия своего рейтинга перед выборами. Мы для него были не более чем расходным материалом, пешками, которыми жертвуют, чтобы выиграть партию. Разве ты на моем месте не сделала бы все, чтобы предотвратить трагедию? Иначе было нельзя...
- Вы же боец, Наталья Викторовна, - подхватил вальяжный, - и правильно говорите: бывших среди вас не бывает. И вы - настоящий офицер, а не крыса, как Густавсон, об офицерской чести не забыли и свои погоны не замарали; от принципов и устава не отступили и по-прежнему готовы стоять на страже мирной жизни и на защите гражданского населения...
- Верно, - после паузы сказала Наташа. - Я бы тоже постаралась вывести людей из-под удара и обезвредить угрозу. И мне сейчас даже крыть нечем против ваших аргументов.
Она замолчала. Перед глазами снова встал полутемный гулкий собор, черные платки, свечи, море цветов в гробу и изменившийся до неузнаваемости профиль на фоне белого покрывала... Дрожащий голос молодого русобородого священника, тихие слезы Елены Прокофьевны и Аглаи, заледеневшая от горя бледная Соня... "Я тетя... Мать слегла", "Он не был женат... Не успел", "Слава, Славочка, ну как же так, братец-кролик?.."
- А кто же... - она запнулась и снова нервно закурила, - Кого же мы в ноябре отпевали?..
- Вы удивительная женщина, Наталья Викторовна, - встал из-за стола вальяжный. - Ваша скорбь была неподдельной. Все тогда были раздавлены этой трагедией, но вы единственная не ослепли от горя и ужаса и заметили все, что наши специалисты постарались замаскировать...
- Это был человек, похожий на меня, - сказал от окна Вячеслав. - Поэтому так долго тянули с панихидой... Ждали, когда появится, ммммм... подходящее тело.
- Евсеев должен был своими глазами увидеть траурную церемонию, гроб и успокоиться, думая, что нежелательный свидетель мертв, отпет и кремирован, - пояснил вальяжный. - И мы попросили работников городских моргов информировать нас, если к ним поступит что-то...
Наташа и Вячеслав укоризненно посмотрели на него.
- Кто-то с мало-мальски подходящей внешностью, - поправился особист. - И вот. Молодой человек без определенного места жительства, давно потерявший паспорт... Забрался в дачный дом в Белоострове, чтобы переночевать, и тут из города приехал хозяин за какими-то забытыми вещами. С незваным гостем он разобрался жестоко: избил монтировкой и вытолкал на улицу... Парень кое-как доковылял до станции, чтобы попросить о помощи, но упал от потери крови в нескольких шагах от вокзала... До больницы его не довезли. Когда я его увидел, я решил, что его вполне можно выдать за Славу, если только хорошенько замазать приметное родимое пятно на лице и прикрыть травмированный лоб. Так что этот безымянный бедолага, хлебнувший горя при жизни, хотя бы упокоен был по-христиански. А Евсеев поверил в то, что Слава ни с кем не успел поделиться своими знаниями...
Он неспешно прошелся по комнате, поворошил кочергой угли в камине, вернулся за стол и продолжал:
- Когда моя агентура засекла возле больницы Густавсон, мы поняли, что нужно действовать безотлагательно; шведка явно искала способ подобраться к Славе в палате, и во второй раз ему бы так не повезло... Утром в понедельник мы вывезли Славу из больницы и поселили в одной из конспиративных квартир, где он лежал и долечивался после отравления. А потом отправили в театр, чтобы он продолжал держать руку на пульсе...
- А врач, который выписывал вам заключение о смерти, лег в ковидный бокс, чтобы избежать допросов в полиции и прокуратуре? - поинтересовалась Наташа.
Вячеслав кивнул:
- Да... И еще - чтобы обезопаситься от возможных попыток расправы. Я слышал, что кое-кто из труппы мечтал "повстречать" его.
- А главврача токсикологического корпуса вы запугали до медвежьей болезни, - грубовато сказала Наташа вальяжному, - он вертелся, как ёж на сковородке, бекал, мекал и потел так, что я сразу заподозрила неладное!
- Если бы Слава не обмолвился вам о кассирше Фетюковой, вы не вышли бы на Густавсон, - неспешно произнес вальяжный. - И вам не пришлось бы пережить те неприятные минуты, когда Евсеев взял вас на мушку...
- Спасибо за заботу! Если бы да кабы! - взорвалась Наташа. - Зато весь месяц до этого я просто кайфовала! Как в гребаном СПА! Слава убит, Виктор арестован, я чувствую себя виноватой перед обоими и понимаю, что уже ничего не изменить и забыть об этом я не смогу никогда! Вы хоть знаете, что это такое - каждый день, час, каждую минуту помнить о том, что из-за моих желаний и страстей случилась непоправимая трагедия и чувствовать свою вину перед людьми, которые от этого страдают или погибли? Да, это длилось всего сорок дней, но вы бы знали, КАКИМИ были эти дни... - она замолчала и, чтобы не разрыдаться позорно перед этим холеным вальяжным чиновником, смотревшим на нее бесстрастными серыми глазами, достала сигареты и закурила.
- Мне очень жаль, Наталья Викторовна, - произнес вальяжный. - Но речь шла о деле государственной важности; раскрытии связей высокопоставленного лица с запрещенными на территории государства экстремистскими формированиями и ОПГ. Ради этого приходится чем-то жертвовать. Вы умная женщина и должны сами это понимать.
- Понимаю, - мрачно сказала Наташа. - И рада, что Евсеев получил свое и больше уже никому не причинит зла.
- Прости, Наташа, - Вячеслав сел рядом с ней, посмотрел в глаза женщины. - Я хотел как-то дать тебе знать, предупредить... Но в тот вечер я не смог до тебя дозвониться, а потом, на конспиративной квартире, мне запретили. Это могло провалить всю оперативную разработку, и мы все оказались бы под ударом, и я, и ты, и все наши близкие...
- Кстати, твоя семья убита горем, - Наташа посмотрела на него в упор. - Мать слегла с сердечным приступом. Тетя и сестра на панихиде были чуть живы от слёз. Соня подала заявление в монастырь, она хочет стать монахиней, удалиться от мира, в котором, как она думает, больше нет тебя. Как Галина Бениславская не смогла принять мир, в котором больше не было Есенина... Только Соня не наложила на себя руки, а готовится принять постриг. Если ничего не изменится или Соня не передумает, через три года она станет монахиней. Ты как-то дашь им знать или они так и будут думать, что в ноябре простились с тобой?
Вячеслав молчал, низко опустив голову. Его плечи напряглись от сдерживаемых слёз, а костяшки пальцев побелели.
- Сейчас это запрещено, - через силу выговорил он. - Никак нельзя. Мне очень тяжело от того, что они так страдают... Но от огласки всем будет только еще хуже. Пойми.
- Да, Наталья Викторовна, - произнес вальяжный, - я тоже очень рассчитываю на ваше понимание. Семья Славы мне не чужая, и я забочусь и об их благе, а не только об успехе операции. Им будет безопаснее еще какое-то время оставаться в неведении. Вам пришлось все открыть потому, что вы - человек более доступный для конструктивного диалога и знающий специфику нашей работы. Скажите, что вы решаете? Я могу доложить "наверх" о возникшей накладке, если вы считаете нас лжецами и горите негодованием...
- И мне мало не покажется? Тормоза у машины испортятся на Обводнике или "снег башка попадет"?
- Иван Иванович! - в ужасе вскочил Вячеслав, из смуглого становясь белым.
- Но могу и не докладывать. На свой страх и риск. И если вы поведете себя неразумно, то подставите и меня, и Славу, и еще многих людей... Есть еще вариант: вы даете нам подписку о неразглашении, и я докладываю не о проблеме, а о добровольной помощи внештатного союзника... Вы ведь на самом деле помогли нам в случае с Мартиной Густавсон.
- Слава, я и без твоих пинков под столом понимаю, что придется дать... - Наташа поняла, как двусмысленно это прозвучало, и поправилась:
- Дать подписку и не нарушать ее.
***
- Поначалу, конечно, - сказал вальяжный, убрав Наташину подписку в кейс "Лэйкстоун", - ваша чрезмерная активность, Наталья Викторовна, вызывала у нас недовольство и опасение, что своими действиями вы можете нам помешать; насторожить преступников; спугнуть кого-нибудь из них... В итоге все же вышло так, как мы хотели. Вот только лавры человека, арестовавшего Евсеева, достались этому московскому фанфарону Мальцеву. Ценю отсутствие злопамятности у вас. После того, что вам пришлось вытерпеть несколько лет назад по его вине, вы сделали ему прекрасный новогодний подарок - поощрение за задержание такого важного преступника и внеочередное повышение.
- Я думала не о Димочкиных погонах, а о своем муже и о неписанном кодексе чести десантников: если кто-то грохнул твоего товарища, отомсти.
- Спасибо, Наташа! - обернулся стоящий у окна Вячеслав.
- А потом приехала Соня, чтобы подать заявление об увольнении из театра, мы встретились, и она рассказала мне о разговоре, который ты услышал в гостинице.
- Да... Я не сразу смог решиться поведать об услышанном. Понимал, что перехожу дорогу слишком мощной силе. Но и промолчать тоже не смог.
- Мы с августа вели разработку, - пояснил вальяжный. - А Евсеев, уже зная о том, что Слава в курсе его замысла, но еще не зная о моей старой дружбе с его отцом, начал через свою шайку пытаться уговорить, подкупить или запугать мальчика. Убедившись, что все это бесполезно, он обратился к Густавсон... И каюсь, мы упустили ее в "Ашане" на Боровой, позволили подойти слишком близко к Славе, и это чуть не стоило ему жизни.
- Стоило бы, если бы я нормально себя чувствовал, - сказал Вячеслав, - так мне стало плохо от первой же порции отравленной каши настолько, что я оказался в больнице. А так я бы еще и поужинал, яд накопился бы, и утром вызывать "скорую" было бы уже поздно... Да, когда ты уехала, я рассказал Соне о разговоре в гостинице на Гончарной.
- Ее рассказ только подтвердил мои догадки, возникшие, когда Лаврецкий обмолвился о том, как ты его отговаривал от гастролей на Ближнем Востоке. Ты не мистик, беседующий с духами, не пьяница, тусующийся с зелеными чертиками и пушистой белочкой и не псих с маниакальными страхами. Если ты убеждал Костю отменить гастроли, значит, у тебя были на то основания. А Костя, мать его во все точки, вместо того чтобы дотошно расспросить тебя и отменить спектакли в зоне боевых действий, отмахнулся и продолжал готовиться к поездке... Шоу маст гоу, идиот недоделанный! - выругала режиссера Наташа.
- Я не мог рассказать ему всего, что знал, - вступился за Лаврецкого Вячеслав, - поэтому мои аргументы и звучали так слабо и неубедительно. Немудрено, что он счел меня кликушей.
- Да, "для следствия это не аргумент"! - с горькой иронией пробормотала Наташа.
- Все забыть не можете? - посмотрел на нее вальяжный. - Я же вам тогда объяснял, почему нам пришлось прибегнуть к этой тактике.
- А я еще тогда все поняла.
На душе у Наташи были одновременно хаос - и опустошенность. Смятение чувств, радость при виде живого, но преображенного до неузнаваемости и все еще худого и изможденного после болезни Славы и от мысли, что Уланова сегодня освобождают из-под ареста и суд снимет с него все обвинения. Осознание того, по какому минному полю они ходили. Да еще и Беллу втянули. Подруга только 4 месяца назад стала матерью, а сейчас ее дочь едва не стала круглой сиротой. Борьба между чувством вины перед Виктором и неуправляемым чувством к Томилину. Горечь от того, что кукловоды, манипулирующие людьми, как ребенок - куклами, снова вторглись в ее жизнь и играли ею, как неваляшкой. Обида от того, что все страдания Славиных родных, Сони и ее, потрясение, постигшее Славиных коллег оправдывались благими намерениями - какими-то великими свершениями, делами государственной важности, государственной безопасностью, ради которой можно пойти и не на такие жертвы. И понимание того, что "Иван Иванович" по-своему прав. Его даже обвинить не в чем. Он спокоен, уверен в себе, ничего не отрицает, не спорит и на каждое ее обвинение у него готов хорошо аргументированный ответ. И что главное, подумав, она понимает: да, он прав, иначе было невозможно. Да, он прав, иначе будет только хуже всем. Да... На войне, как на войне. Наташа снова вспомнила пришедшую ей на ум у платформы песню. "В самом деле, окончен бой... и я ужасно устала. Как там: беру портвейн, иду домой..."
***
- Наташа, - сказал Вячеслав, когда они шли по ночной улице к остановке автобуса до Петербурга, - понимаю, что это глупый вопрос... Но сможешь ли ты когда-нибудь простить меня?
- Простить? За что? Ведь речь шла о жизни всей труппы, и наоборот, я бы не простила, если бы ты ничего не сделал, чтобы помешать несчастью.
- Но из-за этого страдала ты. А мне от этого очень больно, - он остановился и дотронулся до Наташиных плеч. - И твой муж оказался под арестом из-за нашей встречи в торговом центре...
- Тут уж виноват не ты, а один, хм, чудила, блогер, любитель сенсационных сюжетов фривольного пошиба. Однажды я его хорошенько напугала, когда он пытался сфотографировать меня на выходе из общежития, и он отомстил мне за это, отправив следователю запись вашей беседы в "Ашане". Но Фима быстро вывел этого Монте-Кристо из Уткиной заводи на чистую воду, и горе-графу пришлось изрядно повертеться, объясняясь со следователем.
В звенящей тишине уснувшего поселка их голоса звучали тоже тихо, приглушенно. Черное небо, белый снег, огромная луна и головокружительно чистый воздух - как же она отвыкла от всего этого в городе...
- А тут на самом деле очень даже неплохо. Теперь я понимаю, почему ты поехал ночевать сюда, а не на Ваську.
- Я ведь люблю тебя, Наташа. И никому не позволю причинить тебе зло.
Вдали зашумел автобус.
- Кажется, мой, - посмотрела на часы Наташа.
- Последний на сегодня... Ты мне веришь?
- Верю, - и это она сказала искренне.
Водитель последнего автобуса из поселка в Петербург деликатно ждал пару минут, пока обнявшаяся на остановке пара разнимет объятия. Потом нажал на гудок:
- Эй, молодежь, едет кто или так стоите? Чай не лето на дворе, салон выстужу!
- До встречи в театре! - помахала рукой Наташа, прыгая на подножку.
- Всегда будем вам рады! - махнул ей рукой Вячеслав. - Особенно тебе, - понизил голос он.
- Форсируешь события, Вадик! - Наташа нарочно громко и отчетливо произнесла его новое имя.
В салоне было только трое. Наташа села у окна поближе к "печке" и прикрыла глаза. И подумала о том, что подарки, привезенные из Севастополя для Славы, можно подарить на Новый год Вадику Воропаеву, обаятельному и развязному столичному "мажору", невесть зачем косящему под уроженца Кингисеппа. "А ведь и я бы его тоже не узнала, если бы не тот единственный взгляд, брошенный в директорскую ложу. Да, он по-настоящему гениальный артист. Может даже уникальный. Евсееву и Густавсон руки было бы мало в задницу затолкать за то, что они покушались на него... Варвары! Это все равно что произведение мирового искусства изнахратить! И надеюсь, придет время, когда можно будет порадовать его семью и Соню. Надеюсь, это время придет раньше, чем истечет Сонин испытательный срок в монастыре, и она еще будет иметь возможность вернуться в мир..."
***
Квартира встретила ее темнотой и полной тишиной. Младшенький и няня уже спали. Наташа, принимая душ и готовясь ко сну, старалась не разбудить их.
Комната Уланова пустовала. Кровать не была разобрана. А в своем кабинете Наташа нашла записку.
Прочитав ее, она опустилась в кресло и минут сорок сидела, держа листок на коленях. Потом вышла на балкон и выкурила в ночное небо подряд несколько сигарет.
Виктор был предельно корректен. Он благодарил ее за поддержку и самоотверженность, но считал, что какое-то время им лучше пожить раздельно. Он будет у бабушки на "Московской". Если Наташе что-то понадобится, она может обращаться в любое время. И не будет ли она против, если Новый год они встретят всей семьей...
- Вот так, - вслух сказала Наташа, обращаясь к снежинкам, танцующим над Фонтанкой в свете фонарей. - Это то, что майор Мелешко называл: хрен в глотку, чтобы голова не болталась. Ладно. Сама виновата. И Витя прав, нам надо все обдумать. Как раньше уже никогда не будет...
Утром Младшенький с энтузиазмом помогал ей украшать квартиру к Новому году. Известие о том, что папа снова уехал в командировку, мальчик воспринял спокойно.
- Я уже привык, - не по возрасту серьезно сказал он, тут же запутался в серпантине и чуть не растянулся посреди гостиной.
- Но папа и прабабушка приедут к нам встречать Новый год, - успокоила сына Наташа, распутывая разноцветные сверкающие нити. - Разве могут они пропустить такое событие?
- Тогда все нормально, - Витя-младший протянул матери коробку с елочной макушкой. - Я готовлю вам подарки!
Вечером Наташа получила СМС с закрытого номера:
"Береги себя. Люблю. Скучаю. Жду".
И ответила:
"Я обязательно приду на твой новогодний спектакль с сыном".
И снова замурлыкала строки о выходящем навстречу доверчивом Маленьком Принце... "А может, действительно все еще будет?"
- Мама! - позвал из гардеробной, где хранилось новогоднее убранство Младшенький. - Я Снегурочку уронил. Она укатилась под полку. Я не достану!
Наташа слезла со стремянки и поспешила в комнату, где сынишка ерзал на животе возле полок и пыхтел, пытаясь дотянуться до укатившейся внучки Деда Мороза.
- Дай-ка я попробую, - сказала она. И расхохоталась:
- Ой, на кого же ты стал похож! Настоящий Трубочист! Кажется, кому-то надо будет мыться и стираться!
- Мама, а ты достанешь Снегурочку? - напомнил ей Младшенький.
- Конечно достану... Ты что, не знаешь, что твоя мама кого угодно достанет, если ее допекут?
Дата завершения рукописного текста: 26 марта 2022 года.
Дата окончания компьютерного набора: 28 августа 2022 года.
Две вдовы Маленького Принца
© Copyright: Анастасия Калько, 2022
Свидетельство о публикации №222082801287
Свидетельство о публикации №222082801287
Рецензии