Мой первый литературный опыт

”Человек живёт не счастьем, а воспоминанием о нём" Наташа из музыкального училища

Из студентческих воспоминаний   (продолжение)
3

В ЛЕНИНГРАДЕ

На дипломную практику нас, нескольких студентов физфака Тбилисского университета отправили в Ленинград, в ЛФТИ им. Иоффе.
 
Мне всегда казалось, что красивее и лучше нашего Тбилиси в мире нет города. Но Ленинград... Тбилиси красив какой-то своей уютной домашней сущностью: кривые улочки, поднимающиеся вверх, маленькие дворики, балконы с резными перилами, дорогие тбилисцы со своим колоритом... А Ленинград - это Пушкин, Декабристы, аристократизм в лучшем его понимании. Это широкие проспекты, красивые площади, великолепные дворцы, набережные, мосты, музеи, театры, скульптуры. Говорят есть в мире и другие красивые города, ничем не уступающие Ленинграду: Париж, Рим, Венеция... Может быть, не знаю. Но я навсегда остался фанатом Ленинграда!

В Тбилиси мы после занятий обязательно шли от университета по проспекту Руставели до площади Ленина и только там расходились по домам. Так и в Ленинграде мы часто гуляли по Невскому от Дворцовой площади до Александро-Невской Лавры
.
Впрочем, о Ленинграде можно говорить и писать бесконечно

Мы, четверо друзей - я, Гурам Чахун, другой Гурам по кличке Барон и Ролик поселились в одной комнате общежития института. У каждого из нас был свой бзык: я безбожно храпел, Чахун нежно посвистывал, Барон разговаривал во сне, а Ролик ложился на левый бок, правую руку клал, извините, на задницу и всю ночь её усердно тёр. Нам регулярно из университета высылали стипендию, да и родители не давали бедствовать. Но студент, тем более молодой, есть студент - первую неделю мы шиковали: пельменная на Невском, пивбар "Старая Застава" на пл. Мира, театры, музеи, фарцовщики в "Гостином дворе". Вторую неделю старались быть экономными, третью неделю потуже затягивали пояса, а четвертую - искали, что покушать.

Однажды получилось так, что целых три дня у нас маковой росинки не было во рту, голод реальный.

Каким-то макаром мне с Бароном удалось добыть три рубля. Сразу купили хорошую буханку хлеба, на оставшиеся деньги в магазине полуфабрикатов взяли котлеты, пришли домой и на кухне пожарили их на комбижире. Чахуна не было дома, Ролик спал. Мы с Бароном быстро умяли свою долю и, наевшись, откинулись на спинки стульев. Ни о чём не думалось, только блаженное чувство сытости всецело овладело нами. Прямо чувствовалось, как "истома ящерицей ползает в костях", как истосковавшиеся по работе желудочные соки набросились на котлеты и стали их перерабатываь, перерабатывать, а подоспевшая кровь разносить их по всему телу.

Райское наслаждение, Баунти!

Вдруг мы почувствовали какое-то движение. Оглянулись, это Ролик проснулся, вылез из-под одеялa и, сонный, как сомнамбула,  направляется к умывальнику.

Несколько слов о Ролике. Невысокого роста, пухлый, но не толстый, чёрные прямые волосы падают до плеч, вечно небритый. Вид грозный, как у зека, хотя на самом деле добродушнейший человек. Однажды едем в метро. Перед нами сидит женщина с ребёнком, который плачет не переставая. Окружающие пытаются как-то успокоить ребёнка: кто конфетку даёт, кто игрушку, кто ещё что - ребёнок не унимается. Вдруг Ролик наклонился над ним, что-то прошептал на ушко, и ребёнок сразу замолчал, испуганно уставившись на него. "Что ты ему сказал, Ролик?" - спрашиваем. А он смеётся: ";-;, ;;;;;! (молчи, а то!)"

        Выпил Ролик воду, сел и с отрешённым видом уставился на стол. Долго он сидел так без единой мысли на лице. Вдруг в его глазах загорелось что-то живое: он увидел пищу! Молча придвинул к себе сковородку, давясь умял все котлеты, хлебом вытер остывший комбижир, облизал пальцы, вытер их об майку, залез опять под одеяло, положил руку на своё обычное место и продолжил так удачно прерванный сон.