Да где ж их взять, мужиков-то этих?

— Да где ж их взять, мужиков-то этих?

Лариса была из тех женщин, по которым сложно было определить возраст, пока не посмотришь ей в глаза: они выдавали с потрохами. В них отпечатались и неудачное студенческое замужество «по залёту», и выкидыш, после которого Ларисе поставили неутешительный диагноз, и развод, потому что потерю ребёнка двадцатилетний гроза всей женской половины универа воспринял как зелёный свет.

— Мне новое место предложили, зарплата в полтора раза больше, — сказала Лариса выдыхая сигаретный дым и задумчиво смотря на луну, которая ещё висела на лазоревом предрассветном небе.
— Тебя поздравить или посочувствовать? — спросила я и сделала глоток шипящего, как будто сейчас не начало июля, а конец декабря, шампанского.
— Не знаю, — Лариса замолчала так, что я поняла: эту паузу нарушать нельзя.

У Ларисы было всё, чтобы не знакомые с ней люди ей завидовали: образование (когда горе-муж сбежал, она перевелась на вечернее и устроилась в контору, которая за несколько лет раскрутилась настолько, что имела филиалы во всех более-менее крупных городах страны и даже парочку в соседних государствах), хорошую должность, квартиру в неплохом районе Москвы, машину — не самую дорогую, но по классу — выше среднего (Лариса даже брала на неё кредит — мечта, что поделать), оплачиваемые командировки по миру и эффектную внешность.
Не было у Ларисы только одного — семьи. Такой, чтобы по вечерам они вместе ужинали за небольшим круглым столом и делились впечатлениями о том, как прошёл день, а по выходным ходили в парк и вечером смотрели фильмы и ели пиццу или пироги, которые Лара просто обожала готовить.

— Мужика тебе надо, Ларочка, — заботливо произносила Тамара Андреевна и по-матерински обнимала Ларису за талию, прижимаясь щекой к её груди.
— Да где ж их взять, мужиков-то этих? — обречённо отвечала Лариса, зная, что дальше немолодая бухгалтерша начнёт поимённо перечислять потенциальных кандидатов.
— А Игорёк наш чем тебе не жених? Моложе тебя, между прочим, а как смотрит, а? Да я бы на твоём месте за такой взгляд всё отдала… — мечтательно произнесла Тамара Андреевна и кажется даже едва закусила губу.
— Тамара Андреевна, да он по две недели в одном свитере ходит! А кружку вы его видели? В ней же новая форма жизни скоро образуется! — носик Ларисы непроизвольно поморщился.
— Ну, Ларочка, разве это проблема? В заботливых женских руках любой мужчина расцветёт!

Тамара Андреевна была права: все мужчины, с которыми Лариса пыталась строить отношения, действительно расцветали. Начинали хорошо одеваться, следить за собой, обзаводились недвижимым и движимым имуществом. Некоторые даже благодарили Ларису за метаморфозы, которые с ними произошли, а потом женились…
…на девочках лет на 10-15 моложе и беднее, чем Лариса.

— Думаешь, я не понимаю? — Лара по-прежнему смотрела в небо, держа сигарету, которая уже обросла пеплом настолько, что вот-вот целой палкой упала бы вниз. Но не падала — держалась на морально-волевых, как и сама курильщица.
— Думаю, понимаешь…
— Ещё как понимаю! Но им же не объяснить! Вот как, как, скажи мне, объяснить, что, если бы я хотела воспитывать мужика, я бы его усыновила?! Они не понимают. Серьёзно. Им всем кажется, что я носом вожу из-за гордыни. А какая тут гордыня, если он с виду, вроде, и нормальный, а труселя у него дырявые? В дырках труханы, понимаешь, в дыыыркааах! Ещё и семейники. Вот ты когда последний раз вообще семейники на мужике видела?
— Лар, я замужем уже семь лет, а муж мой, слава яйцам, семейники не носит, — смущённо пролепетала я и подлила себе ещё шампанского.
— А носки он носит? — я не успела кивнуть, как Лара продолжила. — А дырявые? Представь себе: красивый, фигуристый, с виду ухоженный, брюки и рубашку снимает, а у него семейные трусы и носки, и то и другое с дырками!!! Ну прям комбо, ёпти!
— И что? Что ты сделала?
— Свет выключила и говорю, мол, чего кота за яйца тянуть — раздевайся быстрее!
— А он?
— А он гордый снимает всё и так аккуратно на кресле укладывает, как будто ему завтра в этом же белье по дресс-коду перед кадровиком отчитываться!

Мы стояли плечом к плечу на балконе и курили толстые, «не женские» сигареты. Лариса смотрела на растворяющуюся в рассвете луну и молчала.
— Мадам, — чей-то хриплый голос заставил меня вспомнить, что уже понедельник, и люди скоро начнут выползать из своих убежищ. — Мадемуазель, прошу пардоньте, но не найдётся ли у вас табака для старого рокера? А я могу вам спеть, что желаете?
— Благодарю, но сегодня, пожалуй, песни — это перебор, — я покосилась на Лару и постаралась максимально точно просчитать траекторию броска сигареты.
— Согласен. А о чём грустят милые барышни в столь ранний час?
— Стандартно — о мужиках… — я пожала плечами и слегка наклонила голову в знак прощания.
— Да где ж их взять, мужиков-то этих? — поднимая сигарету прохрипел прохожий, сделал неуклюжий реверанс и поплёлся в рассвет курить и искать ответы на свои и все вопросы мира…