Атеист Владимир

Владимир не верил в бога.
Он имел высшее образование, ходил на работу, получал хорошую зарплату, занимался спортом, правильно питался.
Владимир не верил в бога.
Существовала жизнь: банальная, полная забот, сложная, материальная. Другой жизни он не знал и не мог видеть.
 Владимир считал верующих идиотами. "Если веришь в Бога - ты однозначный идиот".
Было ли это его мнение или он услышал это от кого-то и стал повторять?
Сталин тоже не верил в бога. Он сам хотел им стать.
Владимир тихо пердел под одеялом и закрывал глаза. Ночь была тёмной. Запах пердежа, отталкивающий и, в то же время, притягательный, действовал на него как снотворное.
 Женщины в автобусе разговаривали на мегрельском.
 Они говорили только о том, как всё плохо.
Кто-то умер. Денег не хватает. Сосед - пьяница. Только мрак и осуждение.
Автобус был старый. Повсюду засохшие жвачки. В нём я становился грязный за минуту и думал, как прекрасна эта природа, которую я вижу за окном мчящегося по кочкам автобуса, и как жаль, что у меня не получается по достоинству оценить её. Казалось, у моего восприятия есть ещё потенциал.
 Полина с Мишей пришли в гости к моим родителям. Я сидел в комнате. Я был в коконе всю жизнь. Мне уже 86 лет, а я никак не могу освободиться от этих оков.
Начинается дождь. Шум дождя. Как бы я хотел любить тебя всю жизнь, дорогая. Я не расскажу им про тебя ничего: сохраню наш маленький мир. Они опошлят его банальными вопросами.
"Что дальше? Как я тебя трахаю? Что ты делаешь, чем занимаешься?".
Идиоты блять. Они ничего не понимают.
Во время таких вспышек гнева я прошу прощения у Бога. Не хочу никого судить, ненавидеть.
Владимир не верил в бога. Я слушал шум дождя.
Может убежать от всех, скрыться? Ведь как можно так ненавидеть?
Они всегда спрашивают не то, не так, не там. За что я их люблю? Нет, это я плохой и неблагодарный.
На собеседовании меня выпнули, как шавку.
Сказали, что я ***вый официант. Сейчас я так благодарен тому, что я хуевый официант. Я ничего не мог запомнить.
 Мне отказали грубо.
Владимир. Я молюсь Богу, чтобы он избавил меня от этих низких побуждений: ненависти к друзьям, жестокости к людям, причинившим мне боль. Чтобы пелена ненависти, застилающая всё остальное, не ослепляла моего сознания. Я молюсь, признаю свою ничтожность, Владимир, чтобы вся эта жестокость не оказалась сильнее меня. Чтобы я не разрушил этот мир, свою и чужие жизни.
 Чтобы я не разбил лицо этому уёбищу, которое не взяло меня тогда на работу. Чтобы я не называл её уебищем. Какое же она уебище, если была директором целого ресторана? Нет, она хорошая. Но так вышло, что в тот вечер она была груба со мной. Так вышло, что я это запомнил на всю жизнь. Она была скорпионом по знаку зодиака. Это обьясняет её поведение Владимир, разве нет? Ты скажешь, что астрология, это не по божески? Давай не будем умничать, Владимир.
 Она была скорпионом по знаку зодиака, и это объясняет её поведение в тот вечер, ты это понимаешь или нет?
 Владимир не верил в бога.
Катя пришла на работу вовремя. Её лицо было прыщавым и жирным. Когда она приблизилась, из её рта воняло. Катя была толстой, но если я и хотел её трахать, то только ненавидя. Говорила она так же отвратительно как выглядела. Всё в ней было для меня чуждо. Но я старался её принять! Не знаю, верила ли Катя в бога, но на шее у неё висел крестик. На моей тоже. Но тогда я не верил так, как сейчас. Тогда я был хуже. Как обглоданное яблоко, я был никому не нужен, никто меня не хотел, не любовался мной - тем, какой я красивый и спелый. Хотелось ударить её ногой по лицу и разбить очки. Потом оттащить за волосы в туалет и, благо моя старость не позволяет мне вспомнить, что я хотел сделать с ней дальше.. но это наше животное начало.
 Кожа моя дряблая. Я уже почти не сплю. Всю ночь пишу несвязные предложения. Черныш сидит у ног. Старый пёс любит гулять днём. В соседнем ларьке я закупаюсь двухлитровой бутылкой пива. Мы с чернышом ходим еле-еле. Уже доживаем свой век, мирно рефлексируя. Нет у нас ни друзей, ни гостей. Мы вдвоём.
Владимир не верил в бога.
 - Да что за Владимир, ёб твою мать? - раздалось в моей голове, отчего я резко проснулся, слегка вскочив с кресла-качалки.
Я положил чернышу собачьего корма, вернулся обратно в кресло и всерьёз задумался - "действительно, что за Владимир?".
Я слегка приподнялся на кресле, держась за подлокотники, словно молодой, шестнадцалитней спортсмен на тренажёре, качающий пресс, и выпустил газы. Черныш приподнял мордочку,  покачал ей и заскулил. Через прау секунд, будто понимающий и всё знающий, он положил мордочку обратно на свои лапки.
 

 


Рецензии