Опасные картонки

По прибытии в тюрьму Кастейон-2, у меня, кроме тех штучек, что просто своровали, отобрали ремень, подаренные китайские шахматы и коробку с нарезанными картонными карточками, на которых я понаписывал китайских слов и их перевод на русский. Правда, на отобранное выдали бумажку с печатью. Прибыв в блок, я увидел, что простые испанские наркоманы не были лишены своих ремней и, даже, владели различными настольными играми от нардов до карт и шахмат.
   Ну-ну! Значит, всякие короли и офицеры шахматного образца не представляют никакой опасности, а китайские сувенирные шахматы размером с почтовый конверт и по форме с большую таблетку, нужно было забрать. Более того, у одного баскского террориста были электронные шахматы.
   Я обиделся на эту дискриминацию и написал заяву с просьбой вернуть отобранное. Служба безопасности тюрьмы штемпельнула на моём заявлении красивую печать с надписью «denegado» (отказано, исп.) В этот момент я окончательно решил продержаться в этой тюрьме как можно больше времени, описывая всё, что будет происходить вокруг меня.
   Прошло два года. Напоминаю администрации, что пора вернуть мои штучки, написав рапорт: "Прошу разрешение на получение моих личных вещей, задержанных в день моего прибытия в этот пенитенциарный центр. Согласно квитанции это: ремень, китайские шахматы, коробка с китайскими буквами. С уважением". Неспешно приходит ответ: "Получите разрешение службы безопасности"
   Радостно потираю руки: началась интрига. Беру новый бланк и добавляю вежливости: "В службу безопасности. Прошу разрешить получение моих вещей, хранящихся в складе приёмного блока. Заранее благодарен!"
   Полученный ответ может зафиксировать в нокауте любого: "Информируйте приёмник ремень". Именно так. На ломаном испанском языке. Все, кому я давал прочитать, офигевали от увиденного и не могли объяснить значение фразы. Моя радость увеличивается в разы с появлением новой темы. Продолжаю настаивать со всей язвительностью, которую могу изобразить на испанском:
"В службу безопасности. Согласно вашего ответа на моё заявление от 15.03.2017 прошу, чтобы мне его прояснили, потому что никто из моего окружения не в состоянии объяснить его значение. Я же позволю себе напомнить вам текст моей просьбы: Прошу разрешения на получение моих вещей, хранящихся на складе приёмного блока. Для облегчения понимания зэка-иностранца, каким являюсь я, предлагаю вам три возможных варианта ответа:
   А) да, разрешается.
   Б) нет, не разрешается.
   С) будет решено в будущем.
   Д) ни один из перечисленных.
   Пожалуйста, обведите кружочком правильный ответ. Большое спасибо».
   Ответов я предложил не три, а четыре, но два последних означали одно и то же.
  Это была откровенная издёвка с моей стороны. Но очень вежливая.
   Охранник, принявший мою писульку, долго смеялся, прочитав текст. В тюрьмах Испании персонал не дружит между собой и этим можно пользоваться.
   Не прошло и двух недель, и я держу в руках мою язву. Поперёк моего текста трёхсантиметровыми буквами, которые вывела чья-то нервная оскорблённость, красуется красная надпись толстым фломастером: "Укажите, какие вещи хотите получить и номер квитанции". Ага, попались! Если запрашивают номер, значит у них в компьютере нет. Грубейшее нарушение. Выжидаю пару дней для элементарного затягивания времени и снова беру бланк:
   "В департамент приёмного модуля. Согласно вашего ответа на мой рапорт от 22.03.2017 представляю данные квитанции:
   Дата 17.11.2014.
   Полка - 145, талон - 73, квитанция -1.
   Задержанные вещи: ремень, картонная коробка с китайскими буквами, китайские шахматы.
   Мне бы хотелось получить всё. С уважением. 04.04.2017.
   Поставил дату и сам удивился: вот ведь тупицы! Месяц тянут волынку по делу, которое можно решить за полчаса. На этом стоит и стоять будет испанская пенитенциарная и судебная системы. Представьте, как они решают что-то серьёзное в переписке с зэками, мотая им нервы как самой этой системе заблагорассудится.
   В этот раз мой рапорт гулял по тюремным неведомым дорожкам шестнадцать дней. Когда я получил ответ, он был расписан со всех сторон разным почерком и украшен штампом. Снизу было написано: "Просите службу безопасности, чтобы разрешила". Если бы я получил только это, процесс мог бы пойти по второму кругу. Но чья-то голова хорошо подумала, чьи-то руки взяли мой рапорт, и чьи-то ноги отнесли бумажку в эту самую службу безопасности. Там на формуляр тиснули штамп: «autorizado» (разрешено, исп.) и, другим почерком пометили: "Ремень только если не имеет большой пряжки".
   Я был исключён из литературно-бюрократического марафона.
   Ах, так, сказал я себе. Жду до субботы, потому что только в этот день можно получить задержанное. Сходил в приёмный блок в сопровождении охранника, расписался за шахматы и картонки и выяснил что пряжка ремня слишком большая, чтобы мне разрешили владеть этим ремнём. Я ухмыльнулся, вернулся в модуль, немного подумал и начал пачкать официальную бумагу. В очередной раз.
   "Заместителю директора по безопасности. За сорок восемь дней и четыре рапорта, с вашей помощью, я написал короткий рассказ "Опасные картонки" для моей будущей книге о тюрьме. Осталось лишь добавить парочку дополнений: почему наркоманам разрешается иметь ремень с любой пряжкой, а мне нет?
   На этот вопрос я знаю ответ, а вот на второй вопрос мне должны ответить, потому что он провоцирует у меня бессонницу: почему в день моего прибытия в тюрьму «Кастейон-2», шеф принимающей команды забрал кусочки картона с нарисованными буквами, но разрешил мне иметь рабочую обувь с железными носками?
   Говоря другими словами, превратил меня в вооружённого человека. Я готов отдать вам добровольно эти ботинки.
   Кстати, мне уже надоело исправлять ошибки администрации этой тюрьмы". 26.04.2017.
   Отдаю охраннику, который в лёгком офиге читает бумагу. Предупреждаю его, чтобы не проявлял никакой инициативы, а просто отдал рапорт по команде, если не желает попасть в мою книгу живьём. Я уже давал ему почитать мои сочинения и он знает, что не шучу. Поэтому он улыбнулся, стукнул штемпелем по бумажке и время пошло. Но медленно. Может текст мой с первого раза был не понят, может заведующая тюремной безопасности просто офонарела от увиденного и начала искать таблетки от головной боли, может ещё какая напасть приключилась. Факт остаётся фактом: шли дни, мои железноносые ботинки печально смотрели на меня с полки, мой ремень отдыхал где-то в складе, а я не дописывал мой рассказ.
   Через девять дней мне приходит ответ: "Ни в коем случае вам не будет отвечено на это заявление, полное неуважения и иронии". Точка. Фи! Нужен мне ваш ответ! Хотя, тпру-у! в переводе на небюрократический язык, эта фраза звучит так: "Я вам отвечаю, что не буду отвечать". Скажите пожалуйста, какие мы обидчивые! Значит в наглую уворовать ручки, карандаши, полотенце и другое при моём поступлении в эту тюрьму не было неуважением. Скорее, наоборот: высочайшим проявлением респекта и уважения.
   Я решил пока не продолжать переписку с безопасностью. Они мне ещё пригодятся. Мы ещё сыграем не одну партию литературных шахмат.
А ремень мне тогда не отдали лишь потому, что он был уже украден, как принято на пиренейщине. Но узнал я об этом только тогда, когда меня перевозили в другую тюрьму.