Рыцарь 21 столетия Глава 7

Глава седьмая

Самолёт приземлился в Париже ближе к вечеру, и Макс, пока они с Жераром проходили паспортный контроль, позвонил Валери. Он едва сдерживал нетерпение, дожидаясь, чтобы любимая извлекла из своей необъятной сумки телефон и наконец ответила на звонок. Жерар насмешливо поглядывал, но Максу было всё равно, что думает брат. Он соскучился.
— О, Макс, привет, — легко и без особых эмоций ответила девушка, — как ты? Уже прилетели?
— Я приеду к тебе? — нетерпеливо спросил Максим, махнув рукой такси, — или, может, ты ко мне?
— Не-е-ет, дорогой, сегодня я занята. Но ты не расстраивайся, завтра обязательно увидимся, ладно? Я позвоню. Целую, не скучай.
Хорошо, что Жерар сел в другую машину и не видел его разочарования. Он смотрел на любимый город, уже начинавший включать вечерние огни, но не видел ничего. Какая-то грусть сжала сердце. Уже не в первый раз Валери отказывала ему в свидании. Однако причина тоски сейчас была в другом. Вместе с разводом родителей в его личную жизнь проникло прозрение, что отношения людей вовсе не так просты, как ему бы хотелось. Всё больше и больше он убеждался, что одни и те же понятия счастья, любви, правды люди понимают по-разному. Недавно из любопытства он залез в русский словарь Даля, чтобы прочитать, как трактуется слово "счастье". Оказалось, что трактовок несколько. Одна из них объясняет счастье, как соучастье или со-частье. Получается, что человек счастлив только с кем-то, а одному невозможно быть счастливым. Всё правильно, Макс и не мыслил свою жизнь в одиночестве. Но почему тогда брак нужно откладывать и откладывать? Он мысленно задавал этот вопрос Валери, но не понимал, как она ответит. Её чуть насмешливая улыбка была слишком неопределённой, чтобы вселять надежду. И всё-таки Макс хотел форсировать события и добиться обручения.
Он с досадой подумал, что денег почти не осталось. Надо завтра пойти на Монмартр и порисовать туристов, тогда, глядишь, и на кольцо заработает.
Чёткий план принёс небольшое успокоение, однако, когда он ложился спать в одиночестве, глухое беспокойство от ревнивых мыслей заставило его ворочаться без сна ещё полночи. Зачем Жерар купил браслет с арабским словом "Любовь"? Кому он собрался его дарить? Катрин? Слишком прост для взрослой женщины. Есть ли у него девушка? Об этом Максу было неизвестно. И больше всего он боялся увидеть его браслет на Валери...
Яркое солнечное утро развеяло грустное настроение, напавшее вечером на усталого от перелёта Макса, и обещание любимой свидания вселяло надежду на счастье. Купив у месье Брайона тёплый багет, он поспешил на Монмартр, где между миниатюрными ресторанчиками, кафешками и сувенирными магазинчиками десятого квартала сидели художники, такие как Макс, и рисовали туристов, мечтавших получить портрет и рассказывать всем своим знакомым, что он был нарисован художником самого знаменитого квартала Парижа. Кто-то продавал готовые работы, а Макс делал и то, и другое.
Он аккуратно расставил свои готовые работы на небольшой стенд, добавив и те, которые нарисовал в Багдаде.
— Ого! Ты уже на арабскую культуру переключился? — удивлённо заметил Жан-Пьер, приятель, с которым они просидели на Монмартре не один год. — Как, кстати, твоя поездка в Ирак? Понравилось?
— Сложно сказать, — задумчиво ответил Макс, — скажу только, что арабы там совсем не такие, какими они выглядят здесь.
Жан-Пьер с любопытством принялся рассматривать иракцев в национальной одежде, которых Макс изобразил сидящих за чашкой чая, оживлённых женщин на базаре, выбирающих украшения, и старика-чайханщика, прижимающего в приветственном жесте руку ко лбу. Портреты получились удачными.
— Как живые! — восхитился приятель, — талантливый ты парень, Макс. Только кто здесь их купит? Сюда за видами Парижа идут, а ты арабов выставил.
— А, пусть стоят, — махнул рукой Максим, — Париж я уже устал рисовать. Сегодня портретами займусь.
Туристы уже прогуливались мимо художников и присматривались к работам. Пока не было заказов, Макс принялся по памяти рисовать лицо Ивана, невольно подчёркивая округлость русского лица, небольшой нос и красивую окладистую бороду, которая среди французов была редкостью.
— А это кто? На араба не похож, — заметил Жан-Пьер, — твой знакомый?
— Можно и так сказать, — уклонился от ответа Макс. Он заметил, что рядом встала маленькая девочка лет десяти, в белом платьице, и стала наблюдать, как он рисует.
— Маша, ты куда убежала? — взволнованно произнесла подбежавшая пожилая женщина, — а если бы я тебя потеряла?
— Бабушка, я хочу, чтобы дядя меня нарисовал, — жарко зашептала девочка, беря её за руку.
— Зайка, здесь, наверное, очень дорого, а у меня денег осталось в обрез, — покачала головой женщина. Она не рассчитывала, что кто-нибудь поймёт её среди французских художников, но Макс понял.
— Хотите, я бесплатно нарисую вашу девочку? — неожиданно для себя предложил он. Женщина удивлённо уставилась на него.
— Вы русский?
— Француз, — улыбнулся Макс, — но знаю русский язык. Так нарисовать вашу внучку?
— Мне неудобно бесплатно, — замялась женщина, — вы же на жизнь зарабатываете.
— От меня не убудет, — махнул он рукой, — очереди всё равно нет. Садись, красавица... — он подвинул девочке небольшой стульчик.
Девочка с удовольствием села, расправив платье, а бабушка встала неподалёку.
Макс увидел, что лицо девочки —  округлое, с маленьким курносым носиком, а главное — щёчки сердечком, по форме напоминало лицо Ивана. Он быстро поймал основные черты малышки и изобразил весёлые глазки, которые внимательно и терпеливо смотрели на него.
— Вот и  портрет, — Макс был доволен результатом. — Любуйтесь на свою Машу.
Женщина посмотрела на рисунок и смущённо поблагодарила:
— Я и не надеялась на такую удачу... Спасибо вам. А откуда вы так хорошо говорите по-русски? Вы недавно здесь живёте?
— В четвёртом поколении, — ответил Максим. — У меня прадед из первых эмигрантов, бежавших от революции.
— Вот как, — задумчиво протянула женщина, — надо же, какая встреча... А у меня дед как раз в ЧК на Гороховой работал.
— Но вы-то там не работаете? Вас мне не надо бояться? — засмеялся Макс.
Женщина как-то неприязненно взглянула на него, взяла за руку дочку и бросила:
— Меня бояться не надо, а лучше бы нам не общаться. Западная культура уже совсем заполонила бедную Россию.
— Так и сидели бы дома, мадам. Чего разъезжать по Западу? — крикнул он раздражённо ей в след, но женщина уже ушла, не обернувшись на его замечание.
— Чего ты разозлился? — поинтересовался Жан-Пьер, — она тебе не заплатила?
— Я бесплатно рисовал её внучку, — буркнул Макс.
— Бесплатно? — выпучил глаза приятель, — ты что, самый богатый? Как на жизнь-то заработаешь, если бесплатно будешь всех рисовать?
— Что ты ко мне привязался? Заработаю, не твоя печаль. Может, вон картины купят...
— Да кому они нужны, в Париже-то? Ты бы ещё китайцев нарисовал... Вечно ты всё делаешь по-своему, не считаясь с законами рынка, поэтому и денег зарабатываешь меньше всех.
Но Максу было не до денег. Последние слова женщины его неприятно поразили. Отец собирается в Россию? Так он наслушается там таких замечаний... Нет, нечего им делать в России. Во всяком случае, Макс точно туда не поедет.
Вскоре появились и другие клиенты: влюблённая немецкая парочка, пожилой испанец, чем-то напоминавший Жерара, и пожилая дама, по виду француженка, явно увлекавшаяся востоком, потому что на руках и на шее у неё были украшения с арабской вязью. Пока Макс её рисовал, она всё время поглядывала на портреты иракцев и в конце неожиданно попросила рассмотреть их поближе.
— А ведь я как будто встречала этого старика. Вы не в Багдад случайно ездили?
— В Багдад, — удивился Макс.
— Не удивляйтесь, у меня муж из Ирака. И этого старика я помню — он чайханщик, возле рынка торгует. Правильно?
— Точно.
— Я куплю ваши рисунки... Все... Сколько с меня?
Макс почувствовал завистливый взгляд приятеля, который предрекал ему безденежье, и назвал хорошую цену. Но женщина не испугалась высокой стоимости и спокойно расплатилась и за портрет, и за рисунки.
— А ты говорил, что я не знаю законов рынка, — весело подмигнул Жан-Пьеру Макс, — я зато другие законы знаю.
— Какие это другие?
— Как аукнется, так и откликнется, — по-русски ответил Максим, — A bon salut, bon accueil (На добрый привет — добрый ответ).
Он был доволен — денег заработал достаточно, можно купить Валери хорошее кольцо. А сейчас он бежал со всех ног к машине, чтобы поймать любимую в обеденный перерыв.
Их встречи стали редкими в последние дни, но больше всего Макса беспокоило видимое охлаждение любимой. Он себя успокаивал, что у неё много планов, много работы, но понимал, что врёт сам себе. Когда он оставался один, на ум вдруг приходил случай, который он запомнил из детства: родители подарили ему большой аквариум с плескавшейся в нём золотой рыбкой. Он взял его в руки вопреки запрету отца и зачем-то понёс в другую комнату. Аквариум оказался тяжелее, чем он ожидал, и пальцы разжались... Сосуд разбился, вода залила пол, а рыбка уплыла вместе с ручейком под кровать, и пока он её искал, успела задохнуться... Теперь ему казалось, что Валери, как та золотая рыбка, ускользала из его рук.
Его горячая любовь не смирялась с мыслью о расставании, и он не сдавался, стараясь быть интересным и непредсказуемым кавалером. Часто у него это получалось, и Валери становилась то более нежной, чем всегда, то более горячей. Однако когда он пытался поговорить серьёзно об их отношениях, она принимала рассеянный вид и переводила разговор. Он не смел настаивать, и ревность терзала его сердце, словно червоточина, неприметная снаружи, но которая медленно и верно разрушает всё изнутри...
Бизнес-центр, где работала Валери в филиале банка своего отца, находился на улице де Кастильоне, недалеко от Сада Тюильри. И уже не один раз они брали бутерброды, сок и шли гулять в одно из самых красивых мест Парижа. Но в этот раз Макс решил отвезти девушку к Дворцу Открытий. Он с нетерпением высматривал её, когда она выйдет из бизнес-центра, и без долгих разговоров, поцеловав Валери, усадил её в машину.
— Ты сможешь немного задержаться после перерыва? Я ужасно соскучился и предлагаю прогуляться по райскому саду.
Валери приподняла безупречные брови, её глаза смотрели удивлённо, а на губах порхала довольная улыбка — она любила сюрпризы.
— Сегодня я могу вернуться после перерыва попозже. Я уже предупредила секретаршу.
— Ты меня поражаешь... Ты знала, что я попрошу тебя об этом?
— Конечно, милый, — наклонилась она к щеке Макса и легко поцеловала, — ты для меня иногда как раскрытая книга.
— Хм, не знаю, хорошо это или плохо? — шутливо нахмурил брови Макс.
— Хорошо, хорошо, — погладила его, как маленького, по руке Валери, — кстати, завтра в семь часов я открываю арт-галерею. Ты придёшь? Выставлю твои работы, которые ты мне дарил. Ты не против? Скоро я стану сама себе хозяйкой, — мечтательно протянула она.
— Конечно, не против, я тебе ещё подарю, — улыбался довольно Макс. Ему было приятно, что их отношения становятся не только любовными, но и деловыми.
Они доехали до Дворца Открытий. Макс провёл Валери до статуи Швейцарских Альп, которая стояла среди колонн, увитых виноградным плющом. От них шла каменная лестница вниз.
— Нам сюда, — потянул её Макс.
Они спустились по разбитым ступеням и, пройдя через арку, попали в другой мир —  в райский сад. Звуки машин исчезли, людей здесь было мало. Повсюду была уже отцветающая сирень, бамбук, большие клёны шумели над головами. Тёмно-лиловые лозы винограда распространяли остро-сладкий аромат. Но главной была тишина. Только медленные шаги, еле слышно шуршащие по траве, нарушали таинственное беззвучие закрытого от остального мира сада.
Макс повёл Валери к небольшим скалам, где в нишах виднелись скамейки.
— А я ведь была здесь когда-то, — почему-то прошептала Валери, — да забыла, как здесь хорошо.
Она глубоко вздохнула, усаживаясь на скамейку, и радостно улыбнулась Максу. Тот уже больше не мог сдерживаться и сразу заключил её в объятья.
— Милая... — он гладил её волосы, целовал в маленькое ушко, в прохладную нежную щёку, в мягкие улыбающиеся губы. — Смотри, что я тебе привёз из Багдада.
Он достал серёжки и потянулся одеть любимой. Золотые ниточки с зелёной капелькой на конце очень подходили к её табачным глазам. Он рассказал ей о багдадском рынке, о восточных женщинах, о манерах чайханщика, о важных американцах. Валери слушала и гладила его по руке, а потом обняла его за шею, и Макс потерял голову...
Вдруг что-то поцарапало ему щёку. Он хотел посмотреть, но она сжала его голову двумя руками и прошептала:
— Поцелуй ещё...
Они целовались так долго, что это уже начало превращаться в пытку...
— Я так больше не могу, Макс, — вздохнув, отодвинулась от него Валери, — встретимся вечером.
— Я за тобой заеду, — ответил Макс, неохотно выпуская её из объятий. — Сейчас поеду в клуб — Жерар попросил пофехтовать с ним. Мы что-то забросили наши игры мушкетёров, а ты помнишь, как иногда пригождается подобный навык.
— Да уж, — нахмурилась Валери, — драться шваброй с двумя арабами — это очень по-мушкетёрски.
— А Жерар, кстати, был в восторге, когда я ему рассказал. Думаю, поэтому он и попросил сегодня составить ему компанию.
— А кто из вас лучше фехтует?
— Чаще всего выигрывает он, — нехотя признался Макс, поморщившись, — я слишком горячусь. Да ещё и правила нарушаю...
— Как всегда... ты неисправим, — со смехом заметила Валери.
— Что же я могу сделать, если терпеть не могу правила. В жизни не бывает всё по правилам, и те, кто их нарушает — те и выигрывают. Но... судьи придерживаются другого мнения, поэтому на соревнования меня не пускают.
Он говорил, а сам не переставал любоваться самой красивой девушкой на свете. Её табачные умные глаза, розовые губы и мягкие кошачьи движения приводили его в восторг. Какие у неё нежные пальцы... Макс взял её маленькую ручку в свою и... замер поражённый...
— А это что? — осипшим от страшной догадки голосом спросил он. — Откуда у тебя этот браслет?
Валери резко выдернула руку.
— Это что — допрос?
— Валери, я видел, как этот браслет покупал Жерар на рынке Багдада, — сквозь зубы произнёс он. — Когда он успел тебе его подарить? Он приезжал к тебе вчера вечером?
Макс пристально смотрел на любимую и напряжённо ждал ответа. Но Валери не смутилась, а молча встала со скамейки.
— Я не обязана давать тебе отчёта в своих действиях. Я встречаюсь с кем хочу и когда хочу. Мы ещё даже не обручены, если ты помнишь.
— Валери, но это то, что я хочу больше всего, — Макс встал вслед за ней и крепко взял её за талию. — Я никому тебя не отдам, слышишь?
Он сжал руки и потряс вырывающуюся девушку.
— Макс, пусти, — недовольно скривила губы Валери, — давай без глупых сцен ревности, ладно? В последнее время ты меня замучил своими подозрениями. Пошли, мне на работу пора.
Макс отпустил её и хмуро пошёл следом. Сад, который ещё час назад казался райским, вдруг потерял свою прелесть. Повсюду стали встречаться парочки, и Максу они казались более счастливыми, чем они.
— Почему Жерар ухаживает за тобой? Какие у него намерения?
Валери резко остановилась и повернулась к нему.
— Вот у него и спроси. Что меня-то допрашиваешь?
— И спрошу, — вскипел Макс. Он уже почти кричал от резкой боли в груди, словно его, безоружного и беззащитного, пронзили саблей насквозь. — Вот сейчас поеду и спрошу...
Они молча сели в машину и также молча доехали до места работы Валери. Не прощаясь, она вышла из машины, а Макс с безумной жаждой мести поехал на встречу к Жерару.