параллельно рассвету. Фантазии

ПАРАЛЛЕЛЬНО РАССВЕТУ
               
Если бы это была нормальная стюардесса, она толкала бы тележку с завтраком перед собой.
Эта  тянет её, перемещаясь задом наперёд.
Все мои силы брошены на борьбу со сном, и поэтому я не в состоянии разозлиться на её медлительность.
Я наблюдаю, как она обслуживает рыжего пассажира в кресле передо мной, медленно наклоняется к нему, чтобы расслышать, что он говорит,  и протягивает ему поднос и бутылку воды.
Потом она также медленно поворачивается ко мне, и я вижу, что в руке у неё не бутылка, а вытянутый череп, который вдруг становится эластичным, и она натягивает его на лицо, как маску. 
Я пытаюсь закричать, но не могу. 
Она хмурит нарисованные брови и грозит мне пальцем. 
Я стыдливо опускаю глаза вниз и с ужасом замечаю, что дна в самолете больше нет.
В свободном полёте я пытаюсь махать руками, как крылами, и какое-то время мне удается удержаться на высоте, но потом я падаю и приземляюсь в мягкую пыль между какими-то железобетонными обломками. 
Никаких повреждений.
Просто лежу и радуюсь, что жива. 
Небо, звёзды, лёгкий ветер, запах сирени.
Где самолёт и другие пассажиры, меня абсолютно не волнует.
Спокойно. Отдохновенно.
 Где-то совсем близко часы бьют азбукой Морзе, и мне становится ясно, что я в оккупированной части города и что надо срочно убираться отсюда как можно скорее, потому что вот-вот начнутся облавы.
Где мост на свободу, я почему-то знаю.
Короткими перебежками по тёмным дворам и захламлённым переулкам мне удается пробраться к нему незамеченной.
С ужасом понимаю, что мост медленно, но непрерывно удлиняется.
Ждать  - смертельно.
Внизу под мостом стремительное течение катит валуны и головы.
Головы, тех, кто слишком долго выжидал, думаю я.
Бегу по мосту, не оглядываясь. 
То и дело мне даже удается пролететь короткие расстояния.
Это очень просто - надо оттолкнуться, как для прыжка и на высшей точке усилием воли растянуть приземление метров на  пять.
Освоив принцип, можно пролететь десять,  а потом даже двадцать метров.
Это занятие наполняет меня неимоверной радостью.
Я управляю гравитацией!
Я  просто мысленно отменяю её!
Хотя бы на несколько секунд!

Внезапный рев мотора за спиной обрывает один из самых успешных моих прыжков-полётов, и я падаю плашмя на асфальт, успев, правда, подставить руки.
Больно. Левая ладонь разодрана.
Машина останавливается около меня.
 «Садись» - говорит человек за рулём.
Единственное, что мне остаётся — не показать страх.
Страх, который парализует, это позорный страх.
Но его можно превратить его в страх, который мобилизует.
И я смотрю ему в лицо.
Воспринимаю старомодную песню по радио.
Замечаю уши, оттопыренные глубоко надвинутой береткой. Смешно.
Всё будет хорошо! - думаю я и делаю на всякий случай крестик из указательного и среднего пальцев.
«Покажи ладонь» - говорит он.
«Ах, пара царапин. Заживут» - приходится убрать крестик и открыть ладонь.
«Останутся шрамы.»
«Может быть.  Не важно.»
«Важно.Шрамы на ладони могут изменить линию жизни»
«Куда едем?» - спрашиваю я и понимаю, что ужасно хочу есть.
«Ну тогда сначала пообедаем»  - отвечает он.

На другом берегу мы долго идём по проходным дворам. В одних - ещё ночь-фонарь-аптека, в других - сумерки, в третьих - рассвет. 
Некоторые арки между дворами стремительно уменьшаются, и мы должны пробегать под ними пригнувшись.
Ползком выбравшись из последней арки, мы останавливаемся во дворе, где часы бьют 12:21
Сирень благоухает. Фонтан журчит. На асфальте нарисованы классики с «небом».
В тени статуи Давида, собирающегося метнуть камень в сторону Голиафа, спит большая белая собака с черным пятном на лбу и на спине.
Весь двухэтажный дом перед нами оказывается разрисованной под фасад дверью, которая бесшумно открывается, когда мой спутник звонит в нарисованный звонок.

Мы оказываемся в большом ангаре, поделённом на зоны перегородками высотой в человеческий рост. 
Каждая перегородка, насколько я могу видеть, это стена с граффити.
Обрывки мелодии какого-то радостного марша долетают с другого конца ангара.
В одном из небольших отсеков, мой спутник останавливается:
«Подожди здесь. Я организую для тебя еду и вернусь», - говорит он и уходит.

Осматриваюсь. Во всю стену - мурал «Спасибо Юра!»
Рядом крючок со старомодной, светло-зелёной вельветовой курткой.
Решаюсь выглянуть за край перегородки.
 
Минута уходит на то, чтобы понять,  что я тут вижу.
Сначала я думаю, что это свалка, потом — склад антиквариата, потом  - выставка сумашедшего скульптора...
На длинных столах в рабочем беспорядке расставлены разнообразнейшие предметы.
Тут собрано буквально ВСЁ:  просто для примера - вилки, бутылки, ножи, кисти, дуршлаги, пинцеты, катушки... и всевозможное ИТП и всякого рода ИТД...  Короче, всё, что было и есть на службе человека  от возникновения цивилизации и до нашего века.  Все обиходные, нужные и не нужные предметы.  Но, если присмотреться и понять, то становится ясно, что все они так хитро и непривычно соединены, или, лучше сказать, скомпонованы, что приобретают абсолютно новое значение.
Абсолютно неожиданное значение.
Новую функцию.
До этого абсолютно немыслимую.
И если присмотреться лучше и вникнуть, то понимаешь, что это не просто предметы.
Это материализованные символы и понятия.
Иду вдоль рядов, почти перестав дышать от любопытства и восторга.
Вникаю в детали.
Постепенно понимаю идею, стоящую за этой коллекцией: это знание, или точнее сказать, умение  комбинировать, сочетать, комплектовать.
Знание,  которое избавило бы человечество от всех проблем.
Буквально от всех.
Это так ясно и просто.
Это просто гениально.
Это гениально просто.
Это и есть возможность объять необъятное. 
 
«Эй»,  - слышу я окрик и вижу его с тарелкой бутербродов около стола. Насупив брови, он очень медленно ставит тарелку не стол, как бы давая себе время успокоиться.
«Я просил, подождать меня здесь» - говорит он тихо.
Хочу оправдать своё любопытство, обвожу жестом всю эту выставку необъятно-возможного:
«Но это же гениально! Всё вместе и  все эти детали...» 
«Детали как собранные камни, бросать их можно только в нужное время» -  говорит он, протягивает мне бутерброды и продолжает, -  «И не пытайся сейчас ничего запомнить. Забудешь всё, кроме чувства важность встречи...»
Боже, что за пафосный бред! Что за важность встречи???  Что может быть важнее этих знаний? - думаю я и продолжаю пожирать глазами эту вселенную возможностей.
Краем глаза вижу его сочувственную улыбку и чувствую, как моя память насильственным образом опустошается.
Так заскорузлой губкой стирают мел со школьной доски.
Он что-то ещё объясняет, но я не слушаю его.
Фотографирую мысленно предметы и пытаюсь сохранить изображения, запихивая их  в самые дальние углы сознания, куда он не может добраться. 
Отчаянно выстраиваю ассоциации и проговариваю рефреном придуманные названия.
Сквозь слёзы смотрю ему в глаза и понимаю, что ничего не могу поделать.
Напоследок  беру в руки ближайший экспонат и пытаюсь запомнить руками … 
Не пойму, это бублик или шар? Или это одновременно и бублик и шар? Бублик не может стать шаром — это я знаю. И это пугает.
Задыхаюсь от слёз отчаяния.
Просыпаюсь.

Стюардесса как раз тянет тележку мимо меня, и в руке у неё не череп, а термос с наклейкой «КОФЕ».  К кофе она предлагает на выбор: бублики или бутерброды. 
Голова разламывается.
Почему-то болит ладонь левой руки.
Вытерев слёзы и выпив кофе,  я полтора часа наблюдаю, как восход летит параллельно нам.

В  аэропорту меня встречает  Анька, и мы сразу несемся к знакомому маклеру по недвижимости.
Именно из-за этого  я прилетела из отпуска — речь об огромном участке под индустриальное строительство на краю города, который Анька вчера обнаружила у на сайте маклера.
Один из наших клиентов-застройщиков из провинции мечтает уже год о таком.

Еле-еле, но успеваем.

На крыльце, когда я протягиваю руку к звонку, дверь распахивается.
Пытаясь увернуться, я почти слетаю с крыльца, удержавшись за край перил и  ободрав левую ладонь о бетонную поверхность.
Человек, распахнувший дверь, извиняется, просит показать царапины на ладони, и уходит.
Анька отслеживает мой взгляд в спину старомодной светло-зелёнаой вельветовой куртке, хмыкает и подталкивает меня к двери. 

У маклера плохая новость для нас:
«Только что у него был человек, который зарезервировал этот участок и уже перевёл предоплату.»
«Только что?» 
«Да. Пять минут назад. Почему не позвонили, что заинтересованы?»
«Я думала, что Анька договорилась», - чуть не плачу я.
«Я думала, ты договоришься», - отвечает Анька очень тихо и виновато.
«Сорри, девочки...»

В тот момент, когда мы злые и голодные, выходим от маклера, перед крыльцом тормозит машина.   
За рулём сидит и улыбается человек, который только-что перечеркнул все наши планы.
«Садитесь», - говорит он.
Анька молчит по привычке, я молчу потому что в шоке.
«Садитесь, пожалуйста, здесь нельзя останавливаться», - повторяет он.
Мы упорно молчим и стоим как вкопанные.
«Меня, кстати, Юрий зовут.» - улыбается он, выходит и открывает нам заднюю дверь.
Пытаюсь вспомнить, где уже видела эту куртку и эти наивно оттопыренные уши  из-за  глубоко надвинутой на затылок беретки...  .
«Куда едем?» - спрашиваю я, сдерживая улыбку.
«Обедать. Куда ещё едут люди в полдень?! Я приглашаю.» - говорит он.
«Это он для очистки совести после инцидента на крыльце и кражи участка», - телепатирует мне Анька.
«Для новой точки отсчёта», - отвечает он ей вслух.

Обедаем мы в шикарном ресторане, вход в который выглядит как дверь в подсобку.
 
Через минуту  к нам подсаживается друг Юры.
«Мой друг с периферии», - представляет его Юра.
Неразговорчивый, с огромной копной рыжих волос, который на вопрос как его зовут отвечает только через полминуты задумчивого изучения улицы за окном. 
Отвечает он , почему-то глядя в упор на Аньку: «Ре Монто Буви».
Анька  изучает улицу за окном и ухмыляется: «Приятно познакомиться.»
Хочу выяснить, с  какой периферии его друг, но не успеваю -
официант приносит каждому меню в виде картины маслом.
Удивительно, что каждый получает СВОЁ индивидуальное Меню Дня, что полностью совпадает с его вкусом.
У меня  натюрморт кисти Серова, у Аньки — Кустодиева, у Юры — Ван Гога, у его друга — Пикассо.
Остаётся только сглотнуть слюну и согласно кивнуть.

Хочу незаметно ущипнуть себя за кончик носа, но не успеваю -
наигрывая что-то этюдное, к нашему столику подходит скрипач и смотрит выжидающе на меня.
«Анька, что ему надо?» - я молча смотрю на Аньку с просьбой о помощи.
«Скажи ему, что сыграть, а то не отстанет...» - телепатирует мне Анька.
Я в замешательстве. 
Неожиданно для себя говорю: «Марш Высотников, пожалуйста».
Анька смотрит на меня с ужасом: « Марш на скрипке?»
Скрипач ухмыляется, обходит весь стол, останавливается у меня за спиной и с мастерской лёгкостью  даёт скрипке пропеть всю незамысловатую мелодию.
«Радостный марш.» - говорит Юра.
«Душевный текст», - Ре Монто Буви кивает согласно.
Я, правда, не слышала сейчас никаких слов и текст совсем не помню, но тоже  киваю.

С последним аккордом официанты приносят наш заказ.
Как на картинах. Любуемся. 
Настенные часы бьют:  «Две-над-цать-двад-цать-о-дин.»

 Поскольку Анька и друг с периферии очень умело делают вид, что смотрят в окно,  разговор завязывается в форме диалога.

«Рад знакомству»
«Я тоже рада » 
«Надеюсь, мы не нарушили ваши планы?»
«Ах, суета всё это. Бегаем, спасаем наш проект»
«Но, как я понимаю, вы всё-таки ловко всё успеваете, девушки»
«Крутимся с переменным успехом...»
«Это нормально. В каждом уравнении должны быть переменные.»
«Переменные хороши для уравнения, а у нас бухгалтерия. Деньги... деньги... » - чуть не срываюсь на прямое выяснение обстоятельств «кражи» участка , но  в этот момент почему-то думаю, что у него этот участок будет …
«... в более надёжных руках?» - продолжает он мою мысль.
Раньше меня бы испугало, что кто-то может читать мои мысли, но сейчас меня ужасно забавляет, что он понимает меня без слов. 
«Да, типа того»
«Теперь остаётся только найти энтузиастов и единомышленников» - продолжает он.
«А кто вам нужен?» - спрашиваю я.
«В первую очередь ты и Аня.» - отвечает он без промедления.
Анька отрывается от созерцания улицы и смотрит на Юру, как должен был бы смотреть турок на Троянского коня.
«А во вторую...?» - спрашиваю я, опешив.
Юра смотрит в сторону Ре Монто Буви, который резко подскакивает и, как фокусник, достающий голубя из горящей шляпы, извлекает из кармана куртки листок бумаги  и протягивает его мне - это список нужных им людей: семь человек с мэром во главе.
Одних мы знаем лично, других можем вызвонить, думаю я.
Внизу на листке печать с мелким шрифтом о кругу: ОБО «Свет В Конце Туннеля».

«Организовать встречи?» -  спрашиваю я с внезапной готовностью.
«Если можно...  Мы были бы очень благодарны. И уверяю, подарок будет достойным. Тебе понравится». - отвечает Юра. 
Пафосно, но заманчиво, - думаю я.

«Странная ты... «- телепатирует мне Анька.
«Знаю» - телепатирую я ей в ответ .
«Зачем ты им помогаешь?Ты их совсем не знаешь!Может это конкуренция?» - сжав губы, Анька с угрозой прищуривает глаза.
«У меня ощущение важности момента», - отвечаю я ей  с несвойственным для меня пафосном, задрав подбородок и философски прищурившись. - «Анька, давай один раз в жизни просто сделаем доброе дело. Просто так. За красивые глаза»
«Да и не конкуренция мы им...» - соглашается она вдруг, заказывает килограмм мороженого и не мешает мне, пока я звоню, расспрашиваю, упоминаю, рекомендую, прошу, договариваюсь...

До шести вечера о Юре и его друге с периферии осведомлены все семь из списка.
Да! Все они будут рады познакомиться с ними лично, с разработчиками концепции света в конце туннеля.
Да! Света, который никто и никогда не сможет выключить.

Поначалу мне смешно и неловко произносить это, но никто не смеётся над этим пафосным определением профессии.
Постепенно я вхожу в роль, и даже мэр города лично перезванивает мне после моего короткого звонка в секретариате.
Да! Слушает и не перебивает!
И даже просит продиктовать по буквам имя человека с Периферии.
Да! Четыре приглашения на праздник Дня Города в следующий четверг будут нам отправлены по почте! Я диктую адрес Общества Большой Ответственности.
Дело мастера боится, думаю я довольно.
Это очень просто - разбег, толчок, полёт!

Расстаёмся мы у калитки моей дачи..
Нет, зайти в этот раз они не смогут.  Не успевают. К сожалению.
В 9 вечера им надо быть где-то очень далеко, но до четверга  они объявятся..  Независимо от погоды...
Я не расспрашиваю.
Я и так это знаю.
У нас же куча работы впереди.
 
Юра просит показать, затянулись ли царапины на моей ладони.
«Не совсем. Может останеся шрам. По диагонали от мизинца к большому пальцу » - говорю я, с интересом рассматривая хитросплетение линий на руке.
«Это хорошо», - говорит он.
Я открываю калитку, большая белая собака с пятном на лбу и на спине бежит мне навстречу. 
Небо, звёзды, лёгкий ветер, запах сирени.

Подарок я получаю утром - моя память выдаёт мне в полном объёме мой сон в самолёте.


ХРОНИКА ОДНОЙ МИССИИ

Планету трясло.  Вулканы были готовы к извержению.  Все исследования их активности были заморожены крупночешуйчатыми, что вызвало недовольство мелкочешуйчатых, особо чувствительным к природным катастрофам.
Волны на серой реке становились всё выше
Светлякки боялись вылетать из своих нор, света звезд на всех не хватало.
Паника распространялась со скоростью звука этой планеты.
Вопрос об эвакуации встал ребром.
Была выбрана планета со спином, не вызывающим головокружение, и с 94 химическими элементами. Название планеты звучало как бальзам для ушей: Земля.
От идеи фотонового космолёта пришлось отказаться по причине забастовок  на фабрике фотонов и хотя телепортация была ещё в стадии научных разработок, крупночешуйчатые требовали «мужества к смелым экспериментам».
Три добровольца были срочно назначены для выполнения задания: выжить, не дать себя раскусить и вернуться с отчетом.
Отдел стратегии обеспечил подключение к интернету Земли  и быстро решил вопрос места рематериализации, ткнув пальцем в карту и попав в Россию.
В отделе тактики все понимали, что ни один из обитателей Планеты - человекоподобные чешуйчатые ящеры с тремя передними лапами и мощным хвостом, который, кстати, уже давно не использовался для боя, а только как табуретка - не может остаться незамеченным  на Земле.
Таким образом, для выбора образа рематериализации решено было узнать рейтинг поисков в интернете.
- Набиб Хурмагомедов, Бастин Джебер, Вайгер Тидс, леди Гага... - зачитал самый умный.
- Загружаем профиль первых трёх, - нетерпеливо перебил главный.
- Рейтинг интересов:  порно, программное обеспечение, халява, знакомства, замени гудок,    погода.., -  зачитал самый умный.
- Грузи.
- Здесь есть ещё статистика  по покупке года: маска, антисептик,  глицерин, картина по    номерам...
  - Пропускаем, хотя, картину по номерам грузи как приложение.
  - Тут ещё есть рейтинг вопросов: почему растет доллар, как сажать картошку, почему     выбивает вайбер, почему нельзя спать напротив зеркала, как умерла свинка пеппа,  как        вернуть обоняние, как удалить аккаунт в инстаграмм...
  - Короче, часы не дарить, перед зеркалом не спать, в инстаграмм не соваться — наша цель     остаться незамеченными! Я думаю мы готовы!- самый главный встал и обратился к     добровольцам: - Вопросы?
   - Канал связи? - спросил первый доброволец.
  - Красная кнопка. Связь можем обеспечить на три земных дня, - ответил старый связист.
  - Средства платежа? - поинтересовался второй.
- Деньги материлизуются при нажатии на зеленую кнопку. Функция активирована на время    действия канала связи.
У третьего вопросы отпали.
Главный вручил агентам рематериализатор, и, отдав честь одной рукой, подтолкнул их двумя другими к двери в камеру телепортации: «Держите в курсе!»

                ...

На скамеечке перед входом в террариум, в тени каштана появилиссь трое. Внимательно рассмотрев и ощупав друг друга, агенты остались в высшей степени довольны.
Полюбовавшись на плакат террариума с очень симпатичной ящерецей, решили осмотреть местность, но, свернув за угол, сразу остановились - из открытой двери пахло так, что захотелось заживо проглотить улитку, которая была изображена на  вывеске: Хинкальная N5.
Сочные улитки, не сопротивляясь, исчезали с тарелок одна за другой - адоптация стартовала.
Два другие посетителя Хинкальной долго косились на агентов, искали что-то в телефонах и  подождав, пока пришельцы насытились, подсели к ним и, предложив «по пиву», достали карты.
Пиво и «Дурак» - адоптация набирала обороты.
Проиграв все деньги и не решаясь материлизовать купюры в присутствии других, троица хотела распрощаться, но новые друзья остановили их: - Ладно, туристы, вы наши гости - пошли с нами в бордель, сегодня там день открытых дверей!
Свет искусственных светляков, мягкий плюш... и эта гладкая поверхность... без всякой чешуи... эта мягкость всех выпуклостей и впадин...
Проигнорировав страх перед некоторыми деформациями собственного тела, они просто позволили себе влюбиться, и каждый из них не раз пожалел, что после рематериализации у него остались только две руки... К сожалению это был только ДЕНЬ открытых дверей и ночевать агентам пришлось на даче у мамы одного из новых друзей.

Утро ударило по ушам энтузиазмом: - Едем в город, туристы!
               
                ...

В городе, научившись курить и пройдя пять раз вокруг золотого памятника женщине, глазея на картины и витрины, вся компания оказалась у стены, на которой восемь раз было написано Цой Жив, и кто-то писал это в девятый раз. Процесс завораживал, было в этом что-то от неумолимости бесконечности…
Созерцание было прервано криками: Класс! Как настоящие! Можно селфи с вами?
Новые друзья сориентировались моментально:
- Стольник - с одним, две сотни - со всеми тремя!
Деньги полились рекой.
- Ребята, цены вам нет! Завтра приедем опять! Деньги пополам! - новые друзья честно отсчитали половину.
                ...
 
Разоблачили? Провалили? Отдел телепортации с ужасом наблюдал, как  Интернет Земли заполняли селфи. Замешательство и массовые увольнения в отделе сменились беспомощным ожиданием сообщения от агентов.

                ...


На следующее утро троица обсуждала ситуацию: «работа есть, мы ещё в блинной и шоколаднице не были, картины по номерам надо бы тоже ещё освоить, друзья есть, любимые будут, хозяйка дачи попросила помочь сажать картошку...»
Никто не решался сформулировать окончательный приговор миссии.
«Ностальгировать будем в террариуме. Помогать там будем. Кормить предков» - добавил решительно один из агентов, что и привело их на берег реки Пехорка, в которую они и швырнули рематериализатор, предварительно послав сообщение «Миссия невыполнима» и материализовав толстый альбом с картинами по номерам.


МАРСИАНСКИЕ ХРОНИКИ

 К представителям городской флоры и фауны Василиса всегда относилась настороженно...
Если это можно было бы назвать флорой и фауной...
Да и городом это конечно нельзя было назвать, но на бумаге администрации Марса это значилось как город   С.З.2045.ру.1000 х., что означало что город был заложен русскими, в северном полушарии, на западной части пустыни, в 45 году и что прогноз по населению в результате полного осуществления программы предполагал 1000 человек. Что означал ИКС — никто не знал. По местной теории заговора это было знаком умножения...
В простонародье, то есть среди 300 человек, прилетевших сюда 3 земных  года назад, город называли не иначе как  Наш Газон. Кто-то даже гимн города сочинил: Газон Засеян. На мелодию Марша Высотников.

Местная флора состояла из ростков типа «стебель», устремляющихся утром  вверх со скоростью 3 метра в минуту,  там быстренько цветущих и плодоносивших, и на закате обрушивающихся красным песком и космической пылью вниз.
То есть местные «леса-поля» были не безопасны для вечерних прогулок...

Городская фауна состояла из «милашек» в виде летающих скорпионов, вымерших, а именно замерзнувших тысячи лет назад в ледянном слое на севере планеты, и 3 года назад окончательно пробудившихся из их ДНА от рокота садившихся ракет. Предположительно, уже намного раньше их достала перманентная вибрация поверхности от марсоходов... Но они, в принципе, никому не мешали и интересовались только плодами флоры и тем, чтобы их не присыпало на закате.

Программа пятилетки по озеленению Марса с целью создания атмосферы продвигалась хорошо и на третьем году зеленые пятна газонов покрывали уже шестую часть Марса. Ура, товарищи!
Согласно главному заданию  миссии,  основное направление деятельности здесь был правильный полив газонов и поэтому все 300 человек так или иначе холили и лелеяли траву.

Вот уже пара месяцев, как скафандры стали не обязательными. Ура! Ура!
И через пару месяцев можно было бы уже говорить о стабильной атмосфере и налаживать новую жизнь! Гип гип ура!
Но...
Беда пришла как гром с ясного неба.

Милашки-скорпиошки, падая теперь на мягкие газоны после полётов в небо, быстро оценили комфорт и начали мутировать. За пару месяцев их ударный хвост утончился, превратившись в мышинный, а клешни-крылья просто отвалились.
Попробовав на вкус свежую зелень поливного газона и понимая, что это наказуемо, мыши-скорпиошки ушли в подгазонье...


Надвигалась большая хана газону, а стало быть и всей атмосфере...
Василиса была в отчаянии. Конец всей мечте и делу жизни...
Газоны начали чахнуть. Улучшение режима полива не дало результатов.
Кроме этого, забили тревогу фаунисты, опасаясь дальнейших мутаций скорпо-мышей...

Ответственная за безопасность газона, Василиса, после многодневных безрезультатных переговоров на совете Марсагро, единолично приняла решение и месяц назад "втихушку" послала запрос о помощи на землю. О помощи, казалось бы, нарушающей прежние постулаты программы о не вмешательстве в фауну Марса.

И сегодня помощь в виде капсулы-посылки была доставлена.

После того, как Василиса объяснила совету, что действовала согласно 7 параграфу пояснений к конституции : «Свобода это осознанная необходимость», Совет Марсагро в полном составе, кто с интересом, кто с опаской, обступил капсулу с кодом К1.М.Вася, из которой при открытии послышалось такое родное русскому сердцу МЯУ.
Поворчав, все захотели погладить кота Васю.
— Да ты мой сладкий ко-о-о-о-тик!—проворковала Василиса и прижалась к его тёплому, мягкому боку, ощущая невероятное счастье.



СЧАСТЬЕ СО СКОРОСТЬЮ СВЕТА

 Посмотрев на часы, он вспомнил вдруг, как его, четырёхлетнего, учили по ним определять время.
Мужчина с благородной сединой, который протянул ему их,  сняв со своей руки и молча улыбаясь, смотрел не него с любопытством.

Два дня назад, в четверг утром перед полётом в галактику Н.а.Х.5674598 он отдал эти часы Рите.
На тот случай если полёт пойдёт не по плану.
Золотые часы, подарок на четырехлетие его деда его отцу, не имели в настоящее время никакой материальной ценности, кроме как нежных воспоминаний детства, и передавались веками от отца к сыну на 4х-летие.

Вечером накануне полета Рита плакала, потому что не хотела, чтобы он улетал.
Но и не возражала, потому что знала, что это его трибут научному прогрессу.  Каждый мужчина на планете один раз в жизни был призван в космомат...
И каждый был счастлив быть частью прогресса.
Да и улетал то он всего на пару дней по меркам космоса.

Благодаря новым фотонно-мотонно-енерджи-капсулам, разработанным фирмой «Найлон Мозг», стало возможным летать почти со скоростью света. Автопилот был новейший. Условия полёта не обременительны.
В космобаре было даже пиво с трубочкой и пять плиток шоколада.
Ну и прочие «сладости» в космонете — много ли нужно мужчине для счастья ?

Слетав в галактику  Н.а.Х.5674598  для выполнения важной миссии по установлению флага, сбитого магнитной бурей в черную дыру, и на обратном пути забросив пару посылок на Марс, где наши боролись за атмосферу, разводя траву на газонах, он вернулся в субботу рано утром, как показывали электронно-фотонные
часы-голлограмма в капсуле-ракете.

Поскольку эти полёты давно стали тех-рутиной, никакого торжественного приёма при посадке на космодроме не было.
Только этот осанистый седовласый...

Он сразу узнал эти часы.
Подарок его отца на день рожденья.
Рите они очень нравились. Она любила всякий антиквариат 21-го века...

Два дня назад, то есть на самом деле давным-давно,  а именно в четверг утром перед полётом в галактику Н.а.Х.5674598 он не знал, что он ровно через 9 земных месяцев станет отцом.
Рита плакала, но не возражала.
Плакала потому что не хотела, чтобы он уезжал.
Не возражала, потому что любила.
Ласки высушивают слёзы, как сказал поэт..

Мужчина с седыми висками, встречавший его на космодроме снял эти часы со своей руки, протянул ему их и обнял.
- У нас только дочери, то есть у тебя только внучки, - сказал
мужчина, который до ужаса был похож на Риту, только глаза были черные, как у него... - так что часы остаются у тебя.
Мужчина повернулся к окнам здания и помахал  трём девушкам похожим на него. Девушки разразились воздушными поцелуями , замахали руками и запрыгали, и ему подумалось, что это, наверное, и есть счастье.


ГОЛЛАНДСКИЙ ГАМБИТ

Посылку принесли с утренней почтой. Ничем существенным она не отличалась от тысячи других, которые почта доставляет ежедневно - обычный свёрток в светло-коричневой бумаге, перевязанный двойным шнуром… Но, взяв её в руки, Крис сразу почувствовал её особую значимость.
Он положил её на стол и надел очки с трещиной на правом стекле. Обычно нетерпеливый, что в его юном возрасте понятно, Крис стоял неподвижно, внимательно рассматривая текст и восковую печать на шнуре.
Строка отправитель была не заполнена. Адрес получателя был написан от руки. Заглавные буквы имели вензеля в форме спирали, которая внутри заканчивалась ещё одной крошечной спиралью, закручивающейся в противоположном направлении.
Посылка была адресована Отто ван Бройкеру, позавчера скончавшемуся дяде Криса.
"Бедолага. Какая ирония - упасть со своего любимого коня... мгновенная смерть... ах, как печально..." - ухмыльнулся Крис.
Крис был единственный наследник - последний ван Бройкер.
Не считая появившейся день назад странной боли в правой ступне, в которой он винил новые неудобные дешевые ботинки, купленные специально для поездки на похороны дяди, он был доволен ситуацией: дом, лошади, огромный участок - всё будет принадлежать ему!
Он взял посылку одной рукой и очень осторожно положил её на ладонь другой. Внутри угадывался увесистый, угловатый предмет.
Внезапно его охватило нетерпение и он попытался развязать шнур. Не смог и, пробежав по комнате в поисках ножниц или ножа, открывая и выдвигая все возможные ящики и шкафчики, и, не найдя ничего, просто перекусил шнур.
Завернутое в бесконечное, как ему показалось, количество метров коричневой бумаги, содержимое оказалось стопкой ценных бумаг. По краю каждой из них вился витиеватый шрифт ONCOMING TRAFFIC. PUBLIC LIMITED COMPANY Встречный Поток. Акционерное общество с ограниченной ответственностью.
"Странное название..." - подумал Крис. "...забавное..."

На следующий день после похорон Крис поехал в город чтобы узнать в банке что это за Акционерное Общество. Поднимаясь в банк по лестнице и всё сильнее прихрамывая на правую ногу, он поклялся сразу после банка пойти к врачу.
"Штаб-квартира компании находится в Англии, в Рамсгейте. Случайно..." - служащий банка, прокашлявшись, ухмыльнулся - "...я в курсе, что их акции сейчас подскочили до небес. Я думаю, Вам нужно лично там появиться, что бы узаконить права владения"
"Лучше и не бывает", - тихо восторгался Крис, хромая вниз по лестнице. "Дом, лошади и теперь ещё и акции! И я могу ещё успеть на паром... до Остенде три часа на автобусе... или четыре? Последний паром отходит в восемь вечера и завтра утром я уже в Рамсгейте!"

Рано утром следующего дня Крис уже сидел в маленьком баре в Рамсгейте. После двух чашек чая с ромом боль в ступне немного стихла и он вызвал такси.
"Oncoming traffic? Ах, да! - после недолгого раздумья воскликнул таксист. - Большая вилла... километров десять за городом. Один раз отвозил туда старую леди... адрес я не запомнил, но надеюсь, найду..."Когда такси остановилось перед воротами виллы, Крис сразу понял, что таксист не ошибся, не смотря на отсутствие какой-либо вывески - чугунные ворота виллы были украшены теми же вензелями, что и акции: спираль с контрспиралью. "Похоже, что это то, что мне нужно. Подождите меня здесь", - сказал он таксисту.
Он вышел из такси, ещё раз пожалев, что забыл вчера сходить к врачу.
С трудом дохромав до входной двери и оказавшись в огромном зале, он был подавлен абсолютной тишиной, в которой можно было слышать только своё дыхание и стук сердца.
Внезапный резкий шаркающий звук почти оглушил его, и, испугавшись и приволакивая правую ногу, он отошёл к стене.
- Гуд морнинг, - пропел внезапно появившийся перед ним маленький толстяк, прищурившись с выражением кота, предчувствующего миску мойвы.
- Доброе утро, - Крис попытался улыбнуться в ответ.
- Чувствуйте себя как дома, - сказал толстяк, указав рукой на стену напротив, как бы приглашая войти. Крис непонимающе смотрел на белую ровную поверхность и уже хотел возмутиться, когда дверной проём бесшумно открылся.
В комнате пахло чем-то антисептическим и кроме двух кресел, столика и компьютера не было ничего.
- Я... я... - начал было Крис.
- Да-да. Вы мистер ван Бройкер. А я мистер Свиловский. И вы хотите знать, чем мы тут занимаемся и что вам делать с акциями вашего внезапно почившего дяди Отто? Так ведь?
Свиловский пригласил его сесть, что Крис воспринял, как верх счастья, вытянув и расслабив правую ногу.
- Да, это так, но...
- Наш бизнес беспроигрышный. Без какого-либо риска. Клиенты по всему миру - банкиры, адвокаты, пластические хирурги, аптекари и... и... и… тому подобное. Сто "золотых" акций обеспечивают членство в клубе, дающем права выбора. Ваш дядя имел восемьдесят, но к моему великому сожалению он нарушил правила...
-Чем вы торгуете, мистер Свиловский? - спросил Крис, пытаясь придать голосу деловой тон.
- Ваш дядя был мой друг, мой старый друг... К сожалению, он стал чрезмерно любопытен...
- Что за товар у вас, мистер Свиловский? - Крис вскрикнул боли, притопнув от нетерпения правой ногой.
Свиловский с любопытством посмотрел на ноги Криса и после короткой паузы ответил с широкой улыбкой:
- Вторая жизнь, мой друг, вторая жизнь и всё, что для этого надо"
- Вторая ЧТО?
- Жизнь! Жизнь как существование на этой планете, - он расхохотался от всего сердца. - Хороший товар? Не так ли? И то, что у вас сейчас в пакете, милый друг, это двадцать недостающих акций.
- А Отто...
- Ваш уважаемый дядя Отто эти двадцать уже оплатил и они были отправлены на его адрес, когда мы узнали, что он поступил против наших законов. Да, попытка установления личного контакта с пограничным пунктом - там, где подменяются данные, так сказать, "Приходящих" и "Уходящих" - это деликт. Преступление, так сказать. И преступление должно быть наказано! Но... тсс! Я не имею право это разглашать. Ни в коем случае! Это ведь тоже деликт. Преступление, так сказать! - он расхохотался, как над хорошей шуткой, вытирая слезы смеха вокруг глаз толстыми пальцами. Взяв себя в руки, он продолжил:
- Членство передается по наследству, мистер ван Бройкер. Видите? - он показал пальцем на экран компьютера. - Я убираю Отто и пишу .... Ударяя по клавиатуре лишь одним указательным пальцем, он напечатал имя Крис. После паузы он продолжил  неожиданно холодным голосом:
- Теперь остаётся только сохранить изменения... и тогда можно будет сказать «Добро пожаловать в клуб, мистер ван Бройкер». Но одно вы должны ещё знать...
- Значит, Отто был убит?.. - перебил его Крис.
- Ну зачем вы такое говорите?
- Вы же сами сказали, что он должен быть наказан?
- Наказан, но не лишен существования - согласно нашему уставу!
- Как это понимать?
- Он оплатил все акции высшего клуба и значит, он должен получить вторую жизнь! Но вот, как ЧТО? Вот в чем вопрос!" - похлопав себя по груди и прокашлявшись, он вновь рассмеялся.
- В каком смысле "как ЧТО"? Например?
- В смысле... как... например... бородавка, как бородавка шип, например! Как папиллома, так сказать! Но... наш клуб "Встречный поток" может выкупить за полцены акции Отто... теперь уже, так сказать, Ваши акции... и тогда Отто стал бы считаться просто реально умершим и Вы избавились бы от него навсегда... - Спиловский указал пальцем под стол.
Крис молча посмотрел на правый ботинок, чувствуя, как шип с новой силой ещё глубже стал проникать в пятку. "Гад Отто, всё тот же мерзкий характер" - подумал он.
- Или… - продолжил Свиловский, тяжело дыша после очередного приступа смеха и кашля.  - Вы оставляете акции... и право на... право, которое... - не договорив, он схватился за грудь, медленно наклонился вперед и рухнул замертво с покрасневшим лицом на белый мраморный пол.
Крис сидел без движения и смотрел на экран компьютера. Потом решительно встал, и, нагнувшись над компьютером, поставил "ОК" под "Имя сохранить".
С искривленным от боли лицом он обошел труп мистера Свиловского и вышел.

Уже в такси он почувствовал боль и в левой ноге.
- Добро пожаловать в клуб, мистер Свиловский, - прошептал он с улыбкой.
- Что вы сказали? - спросил таксист.
- Ничего, ничего. Отвезите меня к лучшему дерматологу в Лондоне, - сказал он и, опустив стекло, с чувством легкой тревоги стал смотреть на огни, мчавшихся на встречу, машин...


ВОЗВРАЩЕНИЕ

Выйдя из поезда, Пётр с удивлением отметил, что на привокзальной площади всё было без изменений, даже старые часы с ржавым пятном между 11 и 12 шли, как всегда, на пять минут назад.
И за десять лет изрядно постаревший хозяин газетного киоска, приветствующий всех проходящих, был тот же. И как раньше, слева от входа была стоянка такси. Как раньше... когда Алекс ещё не исчез из его жизни.
Пётр приехал сюда не по своей воле и не ради воспоминаний. Это была банальная командировка в провинцию, в местное отделение полиции, куда добровольно никто не ездит. В городишко, где начиналась его карьера.
Назвав адрес, Пётр неожиданно для себя спросил таксиста:
 - А кафе «Дада» ещё существует?  Спросил просто так, не имея намерения туда ехать, понимая всю бессмысленность возвращаться в прошлое.
 - Ну, ясно дело. Мимо же едем — увидите сами.
 
Перед перекрестком, где такси должно было свернуть на проспект, ведущий к отделению полиции, Петр увидел знакомую площадь со скамейками вокруг фонтана: шумные дети, мороженщик под раскидистым деревом, то и дело взлетающие стаи голубей...
Шум, солнце, ветер.
Как тогда...
На секунду ему показалось, что на одной из скамеек он увидел Алекса, и реалистичные до боли воспоминания захлестнули его, накрыв волной раскаяния, и почти лишив возможности дышать.
С трудом сделав глубокий вздох, Пётр понял, что такси остановилось напротив кафе «Дада».
«Что я здесь делаю, зачем это мне? Но... глупо было бы не зайти», - подумал он, осматривая знакомую, слегка криво висящую вывеску. Тот же серый фасад, только плющ захватил уже почти всю стену.
Он вошёл, и, как тогда, свет, ворвавшийся через дверь в полутемное помещение, ослепил его на пару секунд, отразившись от большого зеркала, висевшего напротив входа, над стойкой бара. Алекс называл это зеркало «блиц-кино»: сопровождаемые звуком дверного колокольчика, силуэты входящих появлялись на мгновенье в кривом зеркале, чтобы опять исчезнуть под финальный аккорд: бреньк-дзиньк-клак.
Из сумрака помещения Пётр услышал приветствие, и мог поклясться, что это был знакомый голос бармена из прошлого.
 
Десять лет назад Кафе «Дада» было одним из мест встреч с Алексом, когда Пётр, выполнял задание «стать другом Алекса» и через него выйти на «крупную рыбу». Постепенно эта «дружба по заданию» переросла в реальную потребность общения, по крайней мере, для Петра. И этого не должно было ни в коем случае случиться с точки зрения генерал-майора... Только вот так уж получилось, что перед облавой, когда ещё имелась возможность предупредить Алекса, Петра охватили сомнения. Его разум оказался в тисках между чувством долга и дружбой. Мужской дружбой и уставом...
- Я ищу Алекса, - неожиданно для себя сказал он бармену. И внезапно ему стало страшно и стыдно за эти бессмысленные слова.
- Должен скоро прийти, - ответил бармен, с вопросом глядя на Петра в ожидании заказа.
Пётр не верил своим ушам. Ничего не заказав, он прошел к «их с Алексом» столику в углу, и сев лицом к входной двери, стал ждать. Никаких мыслей в голове. Только ожидание.
По истечении вечности свет на пару мгновений ворвался в помещение под аккомпанемент дверного колокольчика и уличного шума - смеха, лая, звона трамвая и полицейской сирены где-то вдали. Отразившись в кривом зеркале, свет исчез, оставив силуэт вошедшего.
- Привет, Алекс, - поприветствовал его бармен из полумрака за стойкой.
- Привет.
Пётр сидел неподвижно, впившись глазами в силуэт и не решаясь заговорить первым.
Медленно повернувшись к посетителю, Алекс обратился к нему:
- Привет, Пётр. Так это был ТВОЙ несчастный случай? Авария на перекрестке у площади с фонтаном?
Пётр не сразу понял сказанное Алексом. Он выбежал из бара и помчался к перекрестку. Там он увидел зажатое между фургоном и джипом перекорёженное такси... его такси... Одна машина скорой помощи как раз уезжала, две другие были ещё здесь.
Солнце, ветер, любопытные дети с мороженым.
Закрыв черный мешок, санитары как раз уносили таксиста. Его, Петра, они ещё пытались реанимировать.
- Оставьте меня в покое! - кричал он им.
Никто его не слышал.
Подождав, когда последняя скорая уехала, он пошёл обратно.


ЗАВЕТЫ И ОТВЕТЫ
..или как говорил Суворов: Главное не скорость, а направление.


В большой-пребольшой комнате
при свете полной-преполной луны,
нагло заглядывающей в окно,
перед ярко пылающим камином сидят двое:
хозяин и полночный гость.

Гость тараторит взахлёб, брызжа слюной от возбуждения и желания рассказать всё, что с ним случилось:
… представь себе, он вдруг начал рыдать и бить себя ладонью по лбу.  И весь этот театр из-за оранжевой клеёнки, которой были покрыты грузовики, мчащиеся мимо нас. Она, видите ли, напомнила ему туманный Лондон и как мама подкладывала ему такую же под попу, когда он еще не мог ни ходить ни путешествовать! Ева была так расстрогана....
Хозяин  решительно прерывает его:
 - Давай-ка по порядку, дорогой! Ты врываешься ко мне в полночь, я перевязываю твои раны, предлагаю тебе моё кресло, и за это я хочу услышать связную историю и причём с начала! С  САМОГО НАЧАЛА! И, пожалуйста , развернись от камина — твои носки уже дымяться...
 - Глупо как-то сидеть спиной к камину …, -  отвечает гость слегка обидившись.
 - Что тоже верно... Тогда сядь подальше от огня!
 - Но там дует от окна!
 - Можешь тебе вообще пойти...?
Гость, на пару секунд задумавшись, отодвигает ноги от края камина, и, продолжает:
- Хорошо. С самого начала, говоришь? Только вот где оно было, это самое начало, я и не знаю... Уже до моего рождения произошло много важного, и я просто как-бы встроился на свободную полосу и....
 - Да начинай уж как-нибудь !
Видя, что хозяин теряет терпение, гость продолжает:
 - Ну да ладно.. Я начну со старого цыганского барона, который зачал мою бабушку в почтовой карете где-то на польской границе.
 - Цыган в почтовой карете?
 - Да. Почтальона он, по мнению моей прабабушки, убил. Она говорила, что видела кровь на его сапогах. Он подвёз её, как она и пожелала, до деревни за рекой, и там, на берегу, когда она махала ему на прощанье платочком, ей стало абсолютно ясно, что она  скоро будет не одна на этом свете. Так оно и было — весной она родила мою бабушку.
 - Хорошее начало, - хозяин усаживается поудобнее в своём кресле и с наслаждением вытягивает ноги, -  Валяй дальше.
 -Моя бабушка всегда повторяла: « Ничего при полной луне не начинать! Никогда! Всегда ждать новолуния!»  Капусту она солила всегда в новолуние, огурцы — тоже. Варенье варила тоже при полной луне. Грибы...
 - Не надо про грибы!
 - Да да... короче ЖДАТЬ новолуния при любом начинании было её заветом нам всем. И надо сказать, я всегда следовал этому завету, отбрасывая тот факт, что я родился в полнолуние, и за исключением строительства туалета на даче. Яма была уже выкопана.  Доски и молоток были куплены. И гвозди лежали, блестя на солнце, на краю колодца. И очень хотелось ...ну понимаешь...
 -Да уж... тот случай, когда « нет ничего глупее, чем ждать» , как сказал поэт, - ухмыляется хозяин.
 - Туалет я поставил за полчаса. И сразу его обновил. И в тот момент, когда я почувствовал себя легким и счастливым, дверь распахнулась от пинка цыганского барона. Плечи шириной в дверной проём, кровь на сапогах... «Предатель! Что тебе бабка завещала? А?» , - плюнул он мне в лицо с цыганским акцентом. Последнее, что я ещё мог видеть, был его огромный кулак, двигающийся в замедленном темпе к моему лицу... Потом я летел. Высоко и далеко, мимо звёзд к полной луне, махая крылами.
 - И где они сейчас?
 - Кто? Что?
 - Крылья!
 - Никогда не было их у меня к сожалению... Это была просто...
 - Метафора?
 - Нет... такого  у меня тоже никогда не было...
 - Ну да, ясно.
Гость, посмотрев на полную луну за высоким невероятной красоты окном, продолжает:
 - Так вот, летел я, и вдруг сковал меня жуткий страх — а что если я упаду в Монголию? Что будет со мной там? Крылья вдруг отказали и, закрыв от страха глаза, я начал падать. Я падал и молился, молился, молился и... и всё-равно падал. После довольно-таки мягкой посадки в каком-то мокром кусту, я ещё долго не решался открыть глаза. Монголия или нет? - вот в чём вопрос, думал я, пока не услышал голосА. Один женский, казалось, звал собаку или кошку: рози-рози-гильди-гильди. Другой громко восхищался линией горизонта. И звучало это совсем не по-монгольски! Через мокрые ветки я смог разглядеть парочку на поляне, и после короткого наблюдения решился подать голос: «Привет, люди...».  Они покрутили головами и всё - никакой реакции. Женщина продолжила звать кошку: рози-рози-гильди-гильди, мужчина мечтательно смотрел в даль через бинокль.  «Привет!» - почти прокричал я, не выходя из куста. Мужчина встал в боксерскую стойку, молча уставившись на мой куст. Женщина ответила вежливо «Гутен таг», но …. но смотрела она при этом в другом направлении!!!  Понимаешь?
  - В Монголии такого не могло бы случиться, -  отвечает хозяин с видо и достает из кармана табак для самокрутки.
 - Почему же?
 - Там мало кустов.
 - Ну,  может быть...  Короче я выполз из куста. Женщину звали Ева. Ева Браун. Кролики Розенкранц и Гильденстерн вернулись и, запрыгнув ей на колени, занимались любовью. Мужчина начал задавать вопросы: кто я, откуда, и почему здесь?  Роби звали его. Робинзон Крузов. Где-то я уже слышал это имя... Наконец-то я решился спросить, как называется эта местность, и холодный пот от страха узнать плохую новость перемешивался на моём лице с тяжелыми каплями  дождя. «Мы не знаем», - сказал Роби. Представляешь? Они не знали, где они находятся!
«Спроси у других, может, кто и знает!», - ядовито добавила Ева.
«Ага. У других...»  - я пытался не выдать голосом мою радость возможности общения с более нормальными людьми. «И где они, эти «другие»?» - спросил я хрипло и даже зевнул, иммитируя безразличие и спокойствие; всё-таки театральный кружок в школе прошёл не зря!  «За ручьем и за холмом. Мы уже возвращаемся туда», -  ответил Роби, проведя рукой вдоль всего  горизонта.
«Всё путём», - подумал я. Надежда на нормальное общество воспряла.
Кролики бежали впереди, мы шли за кроликами вдоль ручья, перепрыгивая то и дело, то на одну, то на другую сторону. Каждые три минуты я обыскивал карманы на сигареты, хотя я точно знал, что они  остались на даче, на крышке колодца, рядом с оставшимися гвоздями.
Наконец мы пришли и моя надежда на нормальное общество улетучилась.
« Странная элита»,  как однажды сказала моя бабушка, когда я в восемь лет пригласил на мой  день рожденья дворника и «письмоносицу»... бабушка её так называла, и я был в неё влюблён, в письмоносицу, а она...
 - Не отвлекайся, пожалуйста,на письмоносицу, - прерывает его хозяин, закурив самокрутку.
 - Так вот, реально странная элита... Сначала я подумал — корпоратив пригородного театра. Представь себе красную шапочку в очень короткой юбке, которая, как мне Ева шепнула на ухо, каждую ночь бегает за ручей в лес и зовёт волка: Вольфи-вольфи... Ева мне так-же объяснила, что это была бесстыжая ложь средств массовой информации — то, что он ее и бабку съел, и что лесник его убил. Бабке он эвтанзию зафигачил, Красная шапка сделала своевременно аборт, а где сейчас Вольфи, не знает никто. Многие считают, что Красная Шапка поклялась отомстить, но Ева уверена, что это любовь.
 - Ох уж эти женские дела...., -  хозяин и с улыбкой смотрит на колечки дыма, улетающие в сторону полной луны за окном.
 - Ещё там был Хомо Сапиенс, как у него было написано на футболке, в разодранных фирменных шмотках и с плохо настроенной гитарой, - продолжил гость.
 - Хиппи! - рассмеялся хозяин.
 - Хиппи сапиенс? Олрайт, я в английском не селён... Еще там были русские шахматисты, которые даже головы не подняли от своих досок, только покосились в мою сторону... Они просто проигнорировали меня! «Мат» я смог в любом случае расслышать... Короче чего там только не было....Ах да! Херр Политикер, как он просил его называть. Как только кто-нибудь что-нибудь говорил, он сразу ставил галочку в свою книжечку и радовался:  ещё один голос! Или, например, странный почтальон, вечно со своей кожаной сумкой. Чарльз...  Быковский, что ли... Кролики постоянно пытались его укусить.Так как собак не было...
 - Логично.
 - Всех я даже не могу упомнить да и не хочу вспоминать. Честно говоря, я хотел только удрать оттуда. И как можно скорее - из-за этой стройки сортира на даче я не полил помидоры на даче. И бобы не подвязал. Короче, мне нужны были сообщники и помошники. Роби согласился сразу, Красная Шапка и Ева позволи себя легко уговорить.
Шахматистов мы спрашивать не стали. Хиппи сапиенс разразился длинной речью, смысл которой честно говоря я не понял, но согласился участвовать в побеге, и я должен сказать, «с большим энтузиазмом», как сказала моя бабушка, когда её спросили, как она пережила похороны её супруга...
Херр Политикер  выдал такую же речь как и Сапиенс, почти слово в слово, но с места не тронулся. Почтальон пытался отговорить Красную Шапку, но остался не понятым и ушел в лес. «Привет Вольфи» - прокричала ему Шапочка, и я должен сказать, звучало это очень ядовито...
 - Да уж..., - хозяин скручивает ещё одну самокрутку и с улыбкой  протягивает её гостю.
После молчания длиной в сигарету, гость продолжает:
 - Хиппи Сапиенс предложил, чтоб мы поклялись: один за всех, все за одного. «Откуда у тебя такой классный лозунг?» - спросил я его. «От этих четырех буржуев за холмами» - ответил он. Вот уж не думал, что телепузики на такое способны....
 - Боже, о таком собеседнике, как ты, я давно мечтал...Ну да ладно, берем, то что получаем, как говорил Бертольд, мой любимый Брехт... соответственно порядку этого мироздания. Давай дальше!, - довольно смеется хозяин.
 - Уйти оттуда мы могли только, перейдя через кольцевую дорогу, которая опоясывала всю местность. Никаких съездов и выездов, никаких мостов и подземных переходов. Две недели мы шли вдоль автострады, по которой непрерывно ехали грузовики один за другим. Кричать и махать им руками было пустой тратой времени. Мы были в отчаянии. И тогда я рассказал им о завете моей бабушки - про новолуние. Ева прониклась сразу. «Да» - сказала она. « Иногда всё идёт не так, как хочется, и ни одна свинья не понимает, почему...».  «Есть чего ждать, коли есть с кем ждать» - добавила Красная Шапка и погладила кроликов, занимющихся любовью на коленях у Евы. Роби возразил, что нет ничего глупее, чем ждать, и, что помочь перейти через кольцевую между мчащимися грузовиками может только физподготовка и мотивация. На что Красная Шапка ответила, что для мотивации ей хватило бы одного джойнта...  Хиппи Сапиенс предложил изготовить пару СТОП-плакатов. «Время у нас есть до новолуния» - сказал он с энтузиазмом.  Ева была со всем согласна: «Главное, что бы Розенкранц  не голодал».  Он был уже на сносях, что понятно. Ну короче, один за всех, все за одного. В последующие дни мы бегали, отжимались, мастерили плакаты, собирали одуванчики для Розенкранца и крутили джойнт.
 - Был он еще у Моники? - спрашивает с удивлением хозяин, бросив остаток самокрутки в камин
 - У Моники?
 - Красную Шапку зовут Моника.
 - Откуда ты знаешь, как ее зовут и ...про джойнт?
 - А я разве выгляжу, как тот, который знает  НЕ всё?
 - Я тебя не очень хорошо вижу. Ты сидишь так... в тени...  Меня слепит огонь и луна И, честно говоря....
 - Это был риторический вопрос, мой дорогой. Давай дальше!
Задумчиво поморгав, гость продолжает:
 -Через пару дней мы пришли к дороге, чтоб при свете полной луны ещё раз оценить безнадежность нашего плана. И вот тогда Роби и разрыдался. Рыдал и бил себя ладонью по лбу. И всё это из-за этой оранжевой клеёнки на одном из грузовиков, которая напомнила ему туманный Лондон. Ева подарила ему Розенкранца, который был уже мёртв после тяжелых родов. Гильденстерн был безутешен и умер тоже. «Расставанье это всегда как маленькая смерть» - как говорила моя бабушка... Потом мы почему то вдруг начали спорить насчёт последовательности в которой мы будем перебегать кольцевую.
 - Это казалось вам важным?!
 - Вот именно — это было абсолютно не важно! Внезапно мне стала ясна вся бессмысленность плана: дурацкие плакаты, почти до крови разбитый лоб Роби, мертвые кролики на коленях у Евы и последний джойнт в руках у Моники...
 - И тут я всё понял:  рвануть или не рвануть — вот в чем вопрос.
Не взирая и не смотря, вопреки и не обращая внимания...
И я рванул, как будто мне кто-то под зад пнул.
Расправил крылья...или как ты их называешь — метафоры, и вперёд!
Не оглядывался … рёв моторов не слышал... полная луна в лицо...
И я поклялся, если я выберусь отсюда живым,  то поеду в Монголию!
И причем в полнолуние!
«Каждый кузнец своего счастья» - как говорил мой дедушка, владелец похоронного бюро, поливая зимой дорожки в парке...
И уже на другой стороне автострады, с обцарапанным лицом и разодранными метафорами, обернувшись на секунду, я увидел красный берет под колесами грузовиков, и я …  плакал ... пожалуй первый раз в моей жизни... Потом я бежал через  самые разные и разнообразные кусты, но с одним отличительным признаком — колючками, и...
 - Первый раз, говоришь, плакал?
 - Выгляжу я  как кто то, кто может плакать..?
 - Нет. Ты выглядишь ужасно, но надежда есть.
Не зная точно, обидиться ему или нет, гость спрашивает:
 - Послушай ... ты... как тебя вообще зовут?
 - Меня не зовут. Меня не надо звать.  Я сам прихожу на интересный вопрос. А твой Гамлетовский вопрос мне понравился. Всегда интересно посмотреть, уйдет ли душа в пятки.
 - Ага...  а есть у тебя что-нибудь для души?
 - Водка Лемон?
 - Да. Двойную водку, а лимоны оставь себе. За Монголию!
 - За метафоры! Как говорил Суворов — главное не скорость а направление!!!